Текст книги "Прах (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 19

Пустота наполняла меня, а мир – этот суетный, бессмысленный мир – был вовне, далеко отсюда. Да и сам я находился где-то далеко, на периферии бытия, в тишине, налетевшей, словно порыв ветра, и унёсшей меня прочь.

Когда мир вернулся, он оказался не таким, каким я его оставил. Тут творилось нечто ужасное. Стены и колонны огромного холла обуглились, плитка на полу превратилась в битый кафель, немногочисленная мебель – в дымящиеся головешки. Стёкол на окнах не было, а в толстой кирпичной стене зияла дыра, словно пробитая артиллерийским снарядом. Ветер врывался в здание, занося с собой хлопья снега, и гулял по просторному помещению.

У стен чернели обугленные останки людей, в воздухе пахло горелым мясом, на битом кафеле тут и там валялись обрывки одежды, возле колонны – чья-то голова.

Я смотрел на всё это равнодушным взором. Шум мыслей возвращался в опустевшую голову, а вместе с ним приходило недоумение. Что тут произошло? Кто это сделал? Я не имел столько сил, чтобы сотворить нечто подобное, десяток высокоранговых мастеров был мне не по зубам. Здесь поработал кто-то, обладающий огромной мощью.

Наше общение с Петром Голицыным закончилась весьма неоднозначным образом. Он полагал, что канцлера убил я, и прямо заявил об этом. Кроме того он знал о моём участии в кибератаке на научную базу. Откуда он это мог знать, я уточнять не стал, лишь намекнул, что доказательств ни первому, ни второму нет. Однако Голицын не внял словам и остался при своём мнении.

– Зачем вы позволили впутать себя в столь опасные игры? – укорял он меня. – Зачем позволяете манипулировать собой? Вы могли бы сделать карьеру на государственном поприще, могли бы продвинуться на службе рода, много путей открыты перед вами, однако вы выбрали самый скользкий из них. Вы идёте на поводу у мелкого князька, который жаждет разрушить единство, уничтожить Союз. Зачем? Ростислав продолжает безумную политику своего отца. Разве не видите, в какую трясину он вас затягивает? Государство рушится, и вы вместе с Борецким – одни из непосредственных виновников этого.

– А по-моему, Голицыны для развала СРК сделали куда больше, – вставил я.

– Ваши неосведомлённость, невежество и юношеский максимализм не приведут ни к чему хорошему, Артём. Прекращайте упрямиться. Если вам не безразлична судьба собственной семьи, хватит идти на поводу у предателей.

– Что конкретно от меня хотите?

– Прекратите поддерживать предателей из Новгородского княжества. Канцлер убит, скоро придётся избрать нового правителя. Но канцлер должен служить не интересам отдельных семей, а интересам государства. Целостность Союза важнее тщеславия великих князей. Только сохранив нашу общность, все части оной достигнут процветания.

События принимали неожиданный поворот. Теперь другая сторона предлагала выдвинуть меня в канцлеры, но на своих условиях. Я находился в полной растерянности. Обещал подумать. Хотелось послать всех далеко и надолго. Надоели. Лицемерие и ложь – вот всё, что я видел и слышал с обеих сторон. Голицын смотрел мне в глаза и врал, врали и другие. Кто-то более нагло и топорно, кто-то более тонко. Сути это не меняло.

– Похоже, мы с вами поладим, – произнёс напоследок Голицын.

Он со своей компанией спустился вниз, оставив меня одного. Кажется, отпустили с миром. Я готовился к худшему, а сейчас не верил своим глазам. Вместе с тем было и недоумение: неужели Голицын действительно рассчитывает склонить меня на свою сторону?

Впрочем, какая теперь разница? Не имеет большого значения, на чью становиться сторону. Голицыны – злодеи? Так и остальные не лучше. Все стремятся к собственной наживе, и цели и методы никого не волнуют. Да и на меня им плевать по большому счёту. А я мотаюсь между ними, словно футбольный мяч, которого пинают от одних к другим. И как тут быть простому парню, которого никто не готовил к подобным вещам?

Но когда я спустился вниз, то понял, что Голицын соврал. Он не собирался меня отпускать, как не собирался и выдвигать в канцлеры. Он хотел одного – избавиться от меня. Десять мастеров второго и третьего ранга ждали в холле первого этажа – там, где я сейчас стоял и смотрел, как снег врывается в окна и дыры в стенах, засыпая обугленное помещение.

Я отключился в тот момент, когда первый удар снёс меня с ног. Опять провал. А когда сознание вернулось, всё уже закончилось. Вокруг не осталось ни одного противника – только обугленные тела. Какая-то неведомая сила овладела мной, пока мой разум плавал в пустоте, и сделала то, на что я был не способен. А мне оставалось гадать, что за чертовщина со мной творится.

За окном послышался звук мотора и скрип открывающихся ворот. Я подбежал к окну. Чёрный лимузин выезжал с территории. Голицын уходит – я почему-то сразу догадался. Этот хитрожопый пёс решил не сражаться со мной, а просто свалил, когда понял, что дело пахнет жареным.

Я выпрыгнул в окно. В это время со стоянки неподалёку тронулся с места один из стоявших там внедорожников, и я ринулся ему наперерез. Энергия ещё циркулировала в теле, порождая нечеловеческую силу. Её должно было хватить, чтобы убить последнего врага.

Пытаясь уйти от столкновения со мной, внедорожник свернул с пути и врезался в низенькую ограду клумбы. Я подбежал, открыл дверь.

– Не убивайте, я тут ни при чём, – водитель поднял руки, с ужасом глядя на меня.

– Кто в машине? – крикнул я, указывая на лимузин.

– Пётр Святославович, кажется. Это его лимузин.

Я схватил водителя за ворот куртки и вышвырнул из салона, а сам, сконцентрировав энергию в руках, приподнял машину за бампер и поставил на дорогу, а затем прыгнул за руль и, не даже не закрыв дверь, вдавил газ.

Ворота закрылись, когда я к ним подъехал, а лимузин мчал по заснеженной дороге к лесополосе. Не вылезая из салона, я шибанул энергетической волной по воротам, и обе створки с грохотом распахнулись.

Машина Голицына была уже далеко, и я вдавил тапку в пол. Внедорожник резво помчал по заснеженной дороге, превратившейся в едва различимую колею. Лишь одно тревожило: что улечу в сугроб, не справившись с управлением, и Голицын уйдёт. А сволочь эту я отпускать не собирался. Смоется сейчас – потом до него не доберусь. Он же так и будет против меня козни строить.

Но мне повезло: лимузин по заснеженной дороге ехал явно медленнее, чем мой внедорожник, и когда мы миновали лесополосу, а впереди замаячила трасса, расстояние уже сильно сократилось. Задние фонари лимузина неумолимо приближались, мотор ревел, надрываясь, а я лишь увеличивал скорость, поскольку дорога тут была прямая и абсолютно пустая.

Я висел на хвосте у голицынского лимузина. Всё моё внимание было поглощено погоней. Однако перед поворотом скорость пришлось сбросить, как и моему врагу. Не хотелось закончить путь в кювете.

И всё же скорость была слишком велика. Когда мы вылетели на перекрёсток, я понял, что не справляюсь с управлением, а громогласный гудок слева заставил вздрогнуть и обернуться. Прямо на меня мчала фура с прицепом.

Удар сотряс внедорожник, оглушил стальной грохот, меня обдало стеклянной крошкой, перед глазами всё завертелось. Едва я понял, что внедорожник развернуло поперёк полосы, как в следующий миг – ещё удар, только чуть послабее. Это мне в бок влетела легковушка.

Однако лишь один вопрос крутился в голове: ушёл ли Голицын? То, что я сижу в покорёженной машине, попавшей под грузовик, меня не беспокоило.

Собрав побольше энергии, я вышиб ногой смятую дверь и выскочил на дорогу, озираясь вокруг в поисках своего врага.

Фура остановилась достаточно далеко от нас, проехав после столкновения по инерции значительное расстояние, а через дорогу, уткнувшись носом в снежный сугроб, стоял лимузин Голицына. Задняя часть машины представляла собой груду металлолома, как и капот моего внедорожника. Грузовик ударил оба наших авто, раскидав их в противоположные стороны.

Сосредотачивая в руках энергию, я зашагал через дорогу. Задняя дверь лимузина открылась, и из салона вылез Голицын в помятом пальто. Глаза его светились, рука сжимала шашку, очков не было – видимо, слетели во время столкновения.

Я направил в него всю энергию, которую только удалось сконцентрировать. Голицын выставил ладонь, волна перевернула лимузин, подняла снежную тучу, но противник не шелохнулся. Я же топал по снегу ему навстречу, ни на миг не сбавляя шагу.

Голицын пошёл на меня. Взмахнул шашкой. Я отбил клинок рукой и всадил кулак ему в живот. Голицын отлетел в сугроб.

Он начал подниматься, неуклюже хватаясь за снег, но я уже был тут как тут. Мой кулак обрушился на голову врага, припечатав того к земле. Я схватил его за шиворот пальто, поднял, вырвал шашку из руки и отбросил в сторону.

Голицын пытался сопротивляться, он постарался ударить меня, но я остановил его кулак и ударом в голову сбил Голицына с ног, после чего схватил за шею обеими руками и принялся душить. Глаза моего врага горели ярко-синим светом, его энергетическая оболочка сопротивлялась – я чувствовал это, но лишь ещё больше энергии концентрировал в ладонях.

Наконец, защиты у Голицына не стало, его шейные позвонки хрустнули, глаза потухли, тело упало на снег. Мёртвое перекошенное лицо смотрело на меня пустым взглядом.

– Нет, мы с тобой не поладим, – произнёс я.

Выбравшись на дорогу, я пошёл вдоль обочины в направлении города, не обращая внимания на проезжавших мимо изумлённых водителей, которые стали невольными свидетелями схватки двух энергетиков.

Теперь только один путь – в Новгород. Там я буду в безопасности. Как и прошлый раз, я решил добираться на автобусах с пересадками. Главное, чтобы меня не перехватили. Вряд ли Голицыны среагируют так быстро. Успею.

Я уже был возле автовокзала, выходил из автобуса, когда мне позвонили.

– Это Борис Безбородов, – произнёс знакомый голос, хотя я и так понял кто это по высветившемуся на экране номеру. – Артём, вы в большой опасности. Вы сейчас где находитесь?

– Только прилетел из серой зоны.

– Вы в Слуцке? Срочно уезжайте оттуда, и ни под каким предлогом не позволяйте вывезти себя из города. Мне поступили сведения, что сегодня утром в Слуцк прибыл Пётр Голицын с отрядом энергетиков. Не знаю, попытаются ли они напасть на вас в городе или попробуют выманить – в любом случае, вам следует уехать оттуда как можно скорее. Боюсь, один вы не справитесь.

– Вы опоздали, – усмехнулся я. – Они все мертвы.

Молчание.

– Простите… Вы уверены? – произнёс, наконец, Безбородов.

– Более чем. Пётр Голицын – тоже покойник. Придушил его своими руками.

– Если так, то… – Безбородов замялся, но тут же взял себя в руки. – Что ж, это хорошо. Тогда оставайтесь в Слуцке. Ни в коем случае не возвращайтесь в Новгород. Голицыны могу попытаться перехватить вас. Где конкретно вы находитесь?

– В городе, – ответил я уклончиво. – А что?

– Нам необходимо встретиться. Планы меняются, следует обсудить дальнейшие действия. Мой сын отправит за вами людей из минского отделения ГСБ. Я постараюсь вылететь как можно скорее.

* * *

Встреча действительно состоялась, только не в Минске, а в Полоцке.

Как и обещал Безбородов, ГСБ прислало за мной машину с охраной, и к ночи я уже был недалеко от Полоцка близ какого-то коттеджного посёлка.

Остановились в пустом особнячке. Мне отдали второй этаж, на первом поселились сотрудники.

По одну сторону от моего нового жилища на заросшей территории стоял недостроенный трёхэтажный дом, по другую – простирался пустырь. Остальные коттеджи находились чуть поодаль. Когда мы приехали сюда, тревога, не отпускавшая меня всю дорогу, лишь усилилась. Вдруг и эти попытаются расправиться со мной? А я устал, как собака, силы на исходе. Но куда было деваться? Пришлось довериться и этим.

Безбородов в дороге опять мне позвонил, просил ни о чём не беспокоиться, настоятельно советовал не связываться с роднёй и не выходить в соцсети, а лучше вообще пользоваться другим номером, карту с которым мне вручил сотрудник ГСБ. Я спросил, долго ли придётся прятаться, на что Безбородов не дал конкретного ответа.

– Наши противники попытаются избавиться от вас, – сказал он, – поводов для этого они имеют достаточно. На днях я навещу вас, и мы обсудим, как быть дальше, а пока сожалею, Артём, но вам придётся на время исчезнуть, залечь на дно, пока ситуация не станет более понятной.

Главное, чтобы навсегда меня не заставили исчезнуть, подумал я. Однако всё равно было досадно. Родне обещал, что в среду или четверг вернусь в Новгород, а теперь даже не мог никого уведомить о том, где я и что со мной. Они же волноваться будут. Мне надо было попасть домой. Однако Безбородов прав: я влип в очень скверную историю. Сложно представить, сколько народу теперь захочет заполучить мою голову. Странно, что со мной ещё кто-то возится. Неужели до сих пор рассчитывают сделать канцлером?

Борис Безбородов приехал во вторник. Был он не один, с ним явился средних лет мужчина с тяжёлым хмурым лицом, густыми бровями и проседью в шевелюре – Станислав Куликовский, глава ГСБ собственной персоной. Безбородов тоже оказался немолод, был он строен и высок, носил усы и узкие бакенбарды.

Мы расположили в смежной с кухней столовой на первом этаже особняка, один из охранников вскипятил нам чай и подал чайник и чашки. За окнами, завешанными тюлем, шёл снег, а в доме было тихо и тепло.

Куликовский объяснил, что дом этот принадлежит его родственнику, проживавшему сейчас в другом городе, и не используется, а потому я могу скрываться тут, сколько потребуется. Извинился, что мне доставили неудобства, но напомнил, что это – ради моей безопасности. Затем расспросил об инциденте в серой зоне и пропаже канцлера.

Безбородов и Куликовский очень внимательно слушали меня, а когда я закончил, Безбородов произнёс:

– Да уж, господа, удивительно, как порой бывает. И ведь все знают, сколь опасна серая зона, но нелепые мифы о том, что она, якобы, даёт великую силу, до сих пор культивируются среди аристократии, вынуждая авантюристов отправляться на верную гибель. Как мы видим, Сергея Вельяминова не обошла сия печальная участь.

– Значит, серая зона не даёт никакой силы? – уточнил я.

– Скажем там… данный эффект не доказан. Однако это не мешает людям лезть туда.

– Может, прекратить окружать происходящее в серых зонах такой тайной? Глядишь, и люди не будут гибнуть.

– Увы, но этого зависит не от нас. Мне очень жаль, Артём, что не успел предупредить вас о приезде Голицына в Слуцк, – перевёл Безбородов разговор на другую тему. – Наше промедление чуть не закончилось катастрофой. Однако, похоже, противник недооценил ваши силы.

– Я и сам, признаться, недооценил.

– И всё же ситуация складывается не самым лучшим образом, – вклинился в беседу Куликовский. – От вашей руки погибло должностное лицо и представитель влиятельного рода. Многие уверены, что и канцлера убили вы.

– Но доказательств нет, – возразил я.

– Это не имеет значения, – отрезал глав ГСБ. – Общественности не нужны доказательства. А слухи уже разошлись.

– Я думал, общественность считает, что канцлер болен.

– Простонародье так и думает. Пресса раскрутит версию, что после посещения серой зоны Сергей Вельяминов тяжело заболел и скончался. Но князья уверены, что именно вы стоите за убийством канцлера. Смерть Петра Голицына лишь подольёт масла в огонь. Голицыны развернут серьёзную кампанию, дабы не позволить вам занять освободившийся пост.

– Если не ошибаюсь, Вельяминов тоже перебил кучу народу перед тем, как стал канцлером. Это ему не помешало, – заметил я.

– И вам не помешает, – заверил Безбородов. – Многие князья одобряют ваш поступок. Не стоит разубеждать их в том, что Сергей Вельяминов пал именно от вашей руки.

– Вот как? – хмыкнул я.

– Разумеется. Ведь это лишний раз доказывает, сколь велика ваша сила. В глазах некоторых аристократов вы стали героем. Наверное, вы, Артём, плохо представляете, сколько князей точат зуб на Голицыных с их ставленником. Полоцкий и владимиро-суздальский великие князья однозначно поддержат вас. Очень надеюсь, что Ростислав Борецкий и великий князь псковский – тоже. С остальными ещё будет разговор. Однако есть и те, кто жаждет мести. И в первую очередь это – Голицыны.

– Насилие порождает насилие, – печально вздохнул я. – Прежде я мстил за свою родню, теперь будут мстить мне.

– Благодаря вашей силе, у наших противников будут с этим большие проблемы, – улыбнулся Безбородов.

– На силу всегда найдётся сила, – ответил я фразой, слышанной от Голицына.

– Если князья большинством голосов изберут вас в канцлеры, никто не решится посягнуть на вашу жизнь, – объяснил Куликовский. – А Голицыны очень скоро потеряют своё влияние. Мы работаем над этим. Но пока существуют опасения, что Голицыны и Вельяминовы попытаются надавить на вашу родню или даже напасть на ваш дом. Поэтому необходимо быть начеку, особенно сейчас, когда любое неосторожное движение может сорвать все планы.

– Надо предупредить моего брата, – сказал я. – Если будет нападение, Ростислав сможет выставить достаточно дружины, чтобы помочь нам защититься.

– Я предупрежу Николая, – обещал Куликовский. – А Ростислав… Видите ли, не думаю, что стоит безоговорочно доверять ему. Он может решить, что вы – источник больших неприятностей для княжества. Между Москвой и Новгородом отношения напряжённые и невозможно со сто процентной уверенностью спрогнозировать его действия.

– Ростислав хочет, чтобы члены его семьи получили место в правительстве, и он не откажется от этой идеи, – возразил я. – Один раз он уже чуть не развязал войну с Москвой, и повод был куда менее существенным.

– Вот этого-то и нельзя допустить, – сказал Безбородов. – Если отношения между Борецкими и Голицыными накалятся до такой степени, что великий князь новгородский решит отделиться от СРК, это станет крайне неприятным прецедентом, который повлечёт негативные последствия. Князья на западе могут последовать его примеру, СРК ослабнет, а УСФ тут же объявит нам войну и оттяпает Приуралье. Если реализуется подобный сценарий, через десять лет на Руси будет такой же бардак, как и в Западной Европе: раздробленность, войны, нищета.

– Значит, я должен поговорить с Ростиславом и постараться удержать от раскола, – сделал я вывод. – Он возлагает на меня большие надежды, и меня он послушает.

– Возможно, вы правы, – согласился Безбородов, – но рисковать не стоит. Я и сам уже не первый год пытаюсь удержать Союз в его нынешних границах. Уверен, однажды наше государственное образование должно стать чем-то большим, нежели коалицией независимых князей, которые постоянно тянут одеяло на себя. Я верю в путь, каким пошли Иран и прочие восточные державы, но, увы, у нас исторически сложился другой тип правления, и внедрить в аристократические круги новую идеологию будет непросто. Сколько потребуется времени, чтобы сплотить наше единство? Пятьдесят лет? Сто? Может, и больше. Скорее всего, мы этого уже не увидим. Но удержать то, что есть, мы просто обязаны. Потомки скажут нам за это спасибо.

Весь следующий день я не находил себе места. Бродил по комнатам и размышлял над своим нынешним положением, а душу съедала тоска. Казалось, я уже никогда не попаду домой. Пустота пожрёт меня, и я исчезну, и больше не увижу близких мне людей, не попрощаюсь с Ирой.

Приёмную маму и сводного брата я видел нечасто, но по-прежнему ощущал к ним родственные чувства. Я считал, что если однажды перестану существовать, как личность, то должен напоследок встретиться с ними. Однако обстоятельства держали меня здесь, не давали вернуться в Новгород, и это злило.

Да и книгу на шкафу следовало проверить. Конечно, я мог позвонить Ире, попросить, чтобы она поискала книгу, но я полагал, что должен сделать это сам. Нельзя позволить увидеть её кому-то ещё, по крайней мере, прежде чем узнаю, правда ли тот фолиант существует и что в нём написано.

А когда случился очередной провал в памяти, это стало последней каплей, и я решил поехать в Новгород вопреки всему. Сейчас это казалось самым важным делом на свете.

Я позвонил Безбородову и сообщил о своих планах.

– Не советую этого делать, – завёл прежнюю шарманку Безбородов. – Не стоит подвергать себя такому риску. Обождите месяц-два, пока не состоятся выборы. Потом вы обязательно навестите родню, но не сейчас.

– И всё же рискну. Есть дело, которое не терпит отлагательств.

Безбородов никак не желал идти на уступки, но я заявил, что здесь меня против воли никто не удержит, разрешения я ничьего не спрашиваю и всё равно поеду, куда посчитаю нужным. На это у Безбородова уже возражений не нашлось. Он обещал дать машину с охраной.

На следующее утро перед воротами особняка меня ждал минивен с тонированными стёклами и четыре вооружённых до зубов сотрудника ГСБ с энергетическим оружием. Трое сотрудников являлись мастерами рун, один – энергетиком.

И мы поехали. Через Псков до Новгорда было километров пятьсот – полдня пути. Наконец-то я возвращался домой.