Текст книги "Прах (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– Сила убьёт всех вас, – снова зазвучал голос в голове. Теперь незнакомец стоял на одном из перекрытий вросшего в песок дома. Наваждение не прекращалось.

– Уничтожен? – спросил я по рации. – Терраморф уничтожен?

Мне никто не отвечал. Я обернулся. Вездеход стоял там же, где и раньше, только мотор был теперь заглушен, а повсюду, насколько хватало глаз, от песка поднимался едва заметный дымок.

– Алексей, Виктор, приём, – проговорил я, чувствуя, как тревога холодной рукой сжимает всё внутри. На лбу выступил пот, по спине забегали мурашки от осознания происходящего. Я знал, какое наблюдаю явление, мне объясняли, как зарождается мёртвый шторм или чёрные тучи, как его часто называли. В этом не было ничего хорошего.

Не дожидаясь ответа, я на подкашивающихся ногах ринулся к вездеходу. Подлетев к машине, распахнул водительскую дверь. Алексей сидел на своём месте, он замер, свесив голову на грудь. Виктор развалился на боковой скамейке в грузовом отсеке и тоже не двигался.

Я принялся тормошить Алексея, но тот не приходил в себя. Тогда я сорвал его кислородную маску. На меня смотрело синюшное лицо мертвеца, белки глаз которого покрывала сеть чёрных прожилок.

Слов цензурных не было – один мат. Что произошло, я догадался сразу: виной гибели моих спутников был туман, который скоро превратится в чёрную тучу, однако шокировало то, как быстро они отдали души царству мёртвых.

Я перебрался в грузовой отсек, снял маску с Виктора – учёный тоже погиб. А за окном поднималась дымка, источаемая поверхностью серой пустоши. Я ещё был жив, но чувствовал сильное недомогание. Стало понято, что надо как можно скорее выбираться отсюда.

Попытался завести вездеход – всё тщетно: сколько бы ни вертел ключ в замке, двигатель не запускался. Рация моя тоже не работала, как и камеры. Туман убивал не только людей, но и аппаратуру. Это значило, обратно придётся топать километров пять. Если, конечно, жив останусь…

Я выскочил из машины и ринулся наутёк. Дикая слабость разливалась по телу, дымка пробиралась под маску, отравляя меня. Ноги подкашивались, глаза застилал туман, но я бежал. Но вот сил уже не осталось, нога обо что-то запнулась, я плюхнулся на песок. «Неужели, так и подохну тут?» – мелькнула напоследок мысль.

* * *

Первое, что увидел, когда открыл глаза, были набухшие тучи и снег, падающий на стекло моей маски. Я лежал, распластавшись на песке, и глядел вверх. Поначалу мыслей никаких не было – лишь блаженное созерцание белых крупинок, что носились в потоках ветра. А потом как молнией ударило: накрыли воспоминания о случившемся. Мои спутники мертвы, вездеход заглох, а я… я чудом остался жив, но валяюсь чёрт знает где посреди мёртвой пустыни.

Вскочил, оглядываясь по сторонам. Вокруг ничего не изменилось: по небу плыли тучи, под ногами серел песок, оранжевый вездеход с распахнутыми дверями стоял неподалёку.

Непонятно, сколько я оставался без сознания и сколько сейчас было времени. Внешней энергии уже не чувствовал – значит, действие препарата закончилось, но и мутило не сильно, не так, как во время отходняка. Солнце пряталось за тучами, темнеть ещё не начало – день в самом разгаре.

Я ещё раз удивился тому, что остался жив. Мои спутники погибли, я – нет. Значит, серой зоне меня так просто не взять, выберусь. Пройти пять километров – не самая трудная задача.

Вернулся к вездеходу, убедился, что Алексей и Виктор мертвы, взял карту и, отметив своё примерное местонахождения, двинулся в сторону, откуда мы приехали. Следы не должно было замести. Часа два – и я выйду из этого проклятого места. Может, даже до темноты получится. Не хотелось бы здесь заночевать.

Однако впереди ждал сюрприз. Следы закончились совершенно неожиданно – дальше шла ровная песчаная поверхность. Это меня несколько озадачило, а когда я поднялся на ближайший холм и увидел неподалёку каркасы многоэтажек, изумлению моему не было предела. На пути сюда мы их не проезжали.

Объяснение нашлось быстро: я мог их просто не разглядеть из-за холмов. Успокоенный этой мыслью, я продолжил путь в прежнем направлении.

На юге горизонт тонул в черноте. Зловещая туча уже поднялась достаточно высоко и уползла далеко от этого места. Странно, что меня она не убила. Наверное, как всегда, спасла сила или энергетические каналы. Сейчас нет смысла рассуждать. Жив – и хорошо. Главное – выбраться. А что, да как – пусть учёные думают.

Вросшие в песок окаменелые монолиты полуразрушенных зданий поднимались к небу, царапая жирные облака. На их фоне я чувствовал себя букашкой в этой отравленной пустоши.

На дорогу вышел совершенно неожиданно после того, как миновал строения. Серая пустыня закончилась, и передо мной предстала обычная асфальтированная дорога с трещинами, выбоинами и воронками от снарядов – следами давно минувшей войны.

Казалось, я слишком быстро вышел из серой зоны. По рыхлому песку преодолеть за час пять километров нереально, однако факт остаётся фактом. Другая проблема заключалась в том, что место было незнакомым. Мы тут никогда не ездили, и сколько я не изучал карту, понять, где нахожусь, не получалось.

Тогда я побрёл вдоль улицы, решив, что куда-нибудь да выйду. На худой конец наткнусь на патруль, ведь все крупные дороги контролируются бойцами частной армии.

По одну сторону тянулся длинный забор из бетонных плит, за которым притаились цеха, по другую – тоже цеха, а впереди за колючим переплетением голых ветвей прятались жилые дома. Здания здесь имели сильные повреждения, но не время и песок изъели фасады, а бомбёжки и артобстрелы. Отличить труда не составляло.

Да и вообще строения не походили на руины возле Франкфурта, скорее они напоминали Волынь. Мне даже вспомнилось весеннее наступление под Бельском. Промзона, воронки, изрывшие землю, грязь – всё, как и тогда.

И вот я шлёпал по грязи и таращился то по сторонам, то на карту, пытаясь понять, где нахожусь. Капюшон я стянул, а кислородную маску поднял, и теперь моё лицо обдувал холодный ветер.

Впереди на дороге стояла колонна бронемашин – обычные БМ-85, на которых не так давно мне вдоволь довелось покататься. Именно такая однажды чуть не стала для меня гробом. Чудом выбрался. Но здесь увидеть их было странно. Они не должны тут находиться, это было не правильно и не нормально, и рушило всю картину.

Подойдя ближе, увидел, что некоторые машины черны от копоти. Пахло гарью и кровью, а рядом валялись убитые солдаты в форме регулярной армии. Они замерли в нелепых позах с разодранной одеждой и телами – словно груды старого грязного тряпья кто-то побросал на дороге.

Почему это место кажется таким знакомым? Где я? Почему здесь лежат трупы? Мысли не давали покоя, но туман в голове не позволял трезво рассуждать, он застилал разум, делая происходящее похожим на сон.

В ограде зияла дыра: одна из бетонных плит завалилась. Опять ощущение дежавю. Я словно был здесь когда-то. Но когда? И куда идти дальше? Меня потянуло в брешь в заборе, и я оказался на огромной заводской территории.

Перед распахнутыми воротами ближайшего цеха зияла крупная воронка, рядом лежал солдат со вспоротым животом, вокруг жирело месиво из крови и кишок. Я не видел его лица, да и не очень-то хотелось.

Повинуясь внутреннему голосу, я брёл по цехам. Тут всё было разрушено, в потолке зияли дыры, на полу лежали груды бетона, станки замерли в сумрачной пустоте огромных помещений.

Однако это уже было. В памяти оживали воспоминания. Не первый раз я тут оказался. Впереди маячила брешь в стене, из которой струился тусклый дневной свет. Там, снаружи – серая пустошь. Там меня ждал старец с фиолетовыми глазами. Всё это уже было – я точно знал.

Но почему я опять тут? Что за порочный круг привёл меня обратно? Зачем? Свет лился сквозь брешь в стене, и я не знал, что найду там на этот раз, но войти был просто обязан. Такова судьба и таков путь. Возможно, там конец – конец тому тоннелю, по которому я неустанно брёл к свету, пустота, небытие. Удивительно, но страха не было. Тревога отступила, и я просто вошёл туда.

Вошёл и не поверил глазам. Передо мной оказались до боли знакомы сад с дорожками и крыльцо особняка – моего особняка, который я покинул неделю назад.

Глава 14

Дом был пуст. Я медленно брёл по коридору, прислушиваясь к каждому шороху. Наверху играл рояль, изредка хлопали двери. На кухне гремела посуда, но когда я зашёл туда, там никого не оказалось, как и на втором этаже. Рояль стоял с закрытой крышкой, а музыка доносилась из другого места, и я не мог понять, откуда именно: то как будто, из соседней комнаты, то сверху, чуть ли не с потолка, а может, она звучала в моей голове.

Залитая солнцем гостиная навевала покой. Я сел на диван и погрузился в царящую тут атмосферу безмятежности. Одет я теперь был почему-то не в защитный комбинезон, а в брюки и рубашку, но меня это даже не удивляло. Беспокойство отступило, здесь было так хорошо, что хотелось остаться навсегда.

Я не видел, что находится за окнами. Сквозь окна в гостиницу врывались потоки чистого ослепительного света. Казалось, снаружи есть только он, но я-то знал, что это не так. Там – обрюзгший коричневый мир, где нет ни тепла, ни покоя – лишь грязь, война и боль. Там трупы – трупы домов, людей, машин. И прах, которым всё это неизбежно станет. Возвращаться туда желания не было.

Однако подсознательно я понимал, что не могу находиться здесь вечно и должен куда-то идти. Меня тянуло в южное крыло, внутренний голос убеждал, будто там нечто очень важное. И я пошёл.

И вот передо мной оказалась высокая двустворчатая дверь покоев Анны Васильевны. То, что я искал, находилось там.

Кабинет тоже заливало солнечным светом, тут пахло благовониями, а на столике возле кресла стояла чашка с ещё не остывшим чаем. Взгляд мой упал на книжный шкаф. Он хранил много знаний и тайн в старых толстых книгах, коими были забиты все полки. Он хранил и мою тайну.

Я стал перебирать корешки переплётов, но всё было не то. Сам не знал, что ищу, однако понимал: когда найду, сразу пойму, что это – оно.

Просмотрев нижние полки и не обнаружив ничего интересного, я подставил ступеньки и принялся рыскать по верхам. Но и тут не нашлось того, что мне нужно. Книги эти хранили массу знаний, но для меня они не представляла никакой ценности. Однако здесь было что-то ещё. Я чувствовал это и потому не прекращал поиски.

Только когда все корешки были просмотрены, я понял, что должен сделать. Сунул руку за деревянную изразцовую панель на верху шкафа. Почти сразу нащупал книгу – старый толстый том в кожаном переплёте. Вон оно! То, что надо. В моих руках были ответы на все вопросы.

Подойдя к столу, я положил перед собой книгу, бережно открыл её, и… ничего не понял.

Каждая страница пестрела записями, сделанными от руки, но я ничего не мог разобрать: слишком мутно прорисовывались строчки, они расплывались перед глазами, будто моё зрение резко испортилось. Я не мог прочитать ни одного слова, ни одной буквы.

Досада охватила меня. Я захлопнул книгу и плюхнулся в кресло. Поиски не дали результата, усилия оказались напрасны. Чутьё меня обмануло. Тогда зачем я здесь? Зачем притащился сюда, если тут ничего нет? Всё, что я видел вокруг, было полной бессмыслицей, бредом помутневшего рассудка, всё это – ненастоящее. Разум сыграл со мной злую шутку. Я сидел, не зная, что делать. Похоже, это конец. Идти больше некуда, остаётся лишь сидеть и ждать неизвестности.

И тут явилось озарение. Идея показалась настолько простой, что даже смешно стало. Всё вокруг – это галлюцинация или сон, и тут я не мог получить информацию, которой не владел в реальном мире. Да, чутьё каким-то образом привело меня сюда, показало, где искать, но если прежде я не читал эту книгу, то и здесь не получится.

Я вскочил с кресла и принялся вытаскивать другие тома и листать их. Везде было одно и то же: буквы расплывались перед глазами, не позволяя прочесть ни слова. И лишь в одной книге, в которую я заглядывал за несколько дней до отъезда, слова местами оказались чёткими.

Теперь я знал, где искать ответы. Все эти полгода они находились у меня под носом, надо было просто залезть на шкаф и достать оттуда странную книгу. Наверняка она до сих пор лежит на шкафу в кабинете моей бабушки. Остаётся лишь вернуться и найти её. Всего лишь вернуться… Но как?

Где я нахожусь, до сих пор являлось большой загадкой.

От размышлений меня отвлекли женские голоса, доносящиеся из спальни за дверью. Они казались знакомыми.

Я открыл дверь и замер, не веря глазам.

На огромной кровати расположились Ира, Вероника и Ксения. Одежды на девушках не было, и их обнажённые тела переплетались друг с другом, маня приятными изгибами. В центре лежала Ира, повернувшись к Веронике, Вероника касалась её губ своими губами, Ксения обняла Иру сзади и целовала её шею и плечи, а Ира ласкала Веронику между ног.

Все три девушки обернулись.

– Вот и ты, – произнесла Ксения. – Иди сюда, к нам.

– Мы заждались, – Вероника приподнялась, облокотившись на подушку. – Присоединяйся. Что встал как вкопанный? – она откинула свободной рукой свои длинные волосы, открывая пышную грудь. Глаза Вероники поедали меня заживо. Они были полны желания, как и взгляды остальных девушек.

– Я скучала, – произнесла тихо Ира, усаживаясь на кровати. – Только не уходи опять.

Я медленно приблизился к девушкам. Три пары рук схватили меня и притянули к себе. Я оказался на кровати в плену у трёх моих возлюбленных. Их руки обвивали меня, стаскивали одежду, а мои ладони скользили по изгибам и округлостям молодых девичьих тел. Напротив моего лица было возбуждённое лицо Иры, она прижималась носиком к моему носу и касалась губами моих губ.

Я растворялся в наслаждении, мыслей никаких не осталось в голове, я полностью отдался страсти.

Каким-то образом мы все втроём оказались под одеялом. Томные вздохи и милые смешки заводили меня ещё больше. Было темно – темнее, чем следовало, но разве я мог сейчас размышлять о чём-то?

А потом я перестал чувствовать прикосновения, вокруг всё смолкло, и я понял, что остался один. Холод объял моё тело, а в нос ударил запах земли. Тьма была такая, что, казалось, я ослеп.

Я пошевелил рукой, но та ударилась о деревянную стенку, попытался приподняться, но тут же стукнулся лбом обо что-то твёрдое. Ногами тоже не удавалось двигать.

Волна холодного ужаса накрыла меня. Где я? Руки стали обшаривать пространство вокруг, но натыкались лишь на деревянные стенки, обитые тканью. Тут было очень тесно. Я лежал в узком ящике, где даже повернуться не представлялось возможным. Тело начало зудеть: неимоверно хотелось согнуть ноги или раскинуть руки, но доски не позволяли это сделать.

Конечности начало сводить судорогой, а кислорода не хватало, и грудную клетку давило тяжёлым прессом. Я не мог ни вздохнуть, ни пошевелиться.

Вспомнил об энергии, которая всегда спасала меня, но лучше бы не вспоминал: сейчас она отсутствовала. Я не чувствовал её ни внутри, ни вокруг себя. Сколько бы ни пытался сосредоточиться – всё тщетно. Я был пуст. Лежал в собственной могиле, забытый всеми.

Позвал на помощь, хоть и понимал, что смысла нет. Меня никто не услышит, никто не вытащит отсюда. Толстый слой земли укрывал мой новый дом, последнее пристанище моего бренного тела.

Что бы это ни было – галлюцинация или страшный сон – оно не заканчивалось, и неизвестно, закончится когда-нибудь или нет. Мой разум породил тюрьму, замуровал меня под землёй и не выпускал.

А паника нарастала, и судорога всё сильнее сводила конечности, вызывая пронзительную боль, которая ломала кости и рвала мышцы. Я терпел, сжимал зубы, рычал, пытался привести разум в состояние покоя, но всё было напрасно. Я больше не мог выносить мучений, доставляемых этим жестоким деревянным ящиком.

Изо рта вырывались вопли, руки и ноги колотились о доски, ногти драли ткань и скребли дерево. Они выламывались из пальцев, всё тело превратилось в комок боли, но я не мог остановиться, не мог избавиться от этой тесноты, не мог ни о чём думать – только орал и бился о стенки гроба.

* * *

Я сидел на склоне холма. Вокруг раскинулись серые просторы, на которые падали первые белые крупинки грядущей зимы. Они оседали в песок и обращались в прах – умирали, как умерла земля, трава и весь остальной мир.

На склоне позади меня росло деревце, а точнее окаменелый ствол с одной кривой веткой, которая словно уродливая рука тянулась к небу, пытаясь выбраться из этой юдоли печали. Но с неба не приходило спасение, его тоже застилала измученная серость.

На мне, как и прежде, был оранжевый защитный комбинезон, маска – поднята, ведь баллон давно опустел. Я спокойно вдыхал отравленный воздух, не думая о последствиях.

Перед взором простирались руины когда-то огромного процветающего города. Теперь его скорбные останки тонули в песках, чей уровень повышался с каждым годом. Окаменелые призраки ушедшего мира медленно таяли на ветру, становясь пылью.

Однажды всё превратится в прах, думал я, однажды от планеты останется бездушная серая оболочка, лишённая энергии, лишённая жизни в любом её проявлении. Печальный серый шарик болтался в космосе, согреваемый лучами неустанного солнца – я отчётливо представил эту картину, от которой становилось тоскливо и страшно.

Я не знал, что со мной произошло, не знал, где остался вездеход, где нахожусь сам и как добрался сюда. Я помнил залитый солнцем особняк, помнил тесный гроб, судорожную боль – и всё, дальше пустота. Кажется, потерял сознание – и вот уже сижу тут и созерцаю серые пески.

Вспомнил книгу на шкафу. Действительно ли она лежит там, или галлюцинации обманули меня? Надо бы вернуться и проверить. Если видение не врёт, там – ответы на все вопросы. Какая-то великая тайна сокрыта в этой загадочной книге, и я должен лично прочесть всё написанное там. Вот почему бабушка не рассказала всего перед смертью. Похоже, она посчитала, что мне лучше самому всё узнать. Жаль она не оставила никаких подсказок. Только старый дворецкий намекнул, где искать.

А может, они сами ничего не знали? А может этот безумный сон – ложь, выверты больного разума? К сожалению, я так и не узнаю этого, пока не попаду домой.

Вот только вначале выбраться бы отсюда. Куда идти, я понятия не имел. Даже карты со мной больше не было. Оставалось лишь ждать, пока с базы не приедут спасатели. Наверняка нас уже ищут и рано или поздно обнаружат и вездеход, и меня. Главное, к тому времени не загнуться от голода и жажды. Но энергия снова наполняла моё тело, она поможет.

Шорох шагов за спиной заставил обернуться.

Ко мне направлялся Алексей, одетый в свою обычную клетчатую рубаху и старые потёртые джинсы. Наваждение не прекращалось.

– Что сидишь скучаешь? – спросил Алексей. – Видами любуешься?

– Не знаю, куда идти, – ответил я. – Бреду по какому-то замкнутому кругу. Куда бы ни пошёл, всегда возвращаюсь в начальную точку. Вот и сижу. Всё равно смысла нет. Кому нужно, те меня найдут. А ты что тут делаешь? Ты разве не того?

– Есть немного, – водитель вездехода уселся рядом на песке и тоже принялся созерцать руины.

– А я?

– Что «я»?

– Я умер? Как думаешь?

– Кто ж тебя знает? Возможно… в некотором смысле.

– И как же это можно умереть в некотором смысле?

– Там всё умирает в некотором смысле. Там смерть – и не смерть вовсе, а лишь звено в непрекращающемся цикле бытия. А тут смерть – это смерть, конец всему. Здесь любая живая клетка становится пустой, лишается жизненной силы. Люди создали смерть, и смерть теперь заражает всё вокруг.

– Это просто рассуждения, – вздохнул я. – А разглагольствования мне неинтересны. Я хочу понять, что со мной произошло и происходит. Почему вижу это? – я обернулся, словно зная, что окажется за спиной.

Вместо окаменевшего ствола дерева, на пригорке росла берёзка, под которой были могилка и крестик. То же самое я видел в Старой Руссе, только теперь листва опала, и тонкие ветки мелко дрожали на промозглом ветру.

– Порой две версии реальности слишком близки друг к другу, – отрешённо произнёс Алексей, глядя вдаль. – Что-то вмешалось в естественный ход вещей. А ты до сих пор живёшь своей старой судьбой.

– Так я мёртв или жив? Может, я сейчас в аду или про что там попы болтают?

– А какая разница? Что изменится от ответа на этот вопрос?

– Ты и сам не знаешь. Ты – всего лишь глюк.

Алексей рассмеялся:

– Ну знаешь ли… Зачем тогда задаёшь мне вопросы, если я просто глюк? Как глюк может тебе что-то ответить разумное?

Действительно, подумал я, как? Пожалуй, всё-таки не стоит общаться со своими галлюцинациями. Толкового они ничего не скажут.

– Да и вообще, – продолжал Алексей, – у вас, аристократов проблемы какие-то вечно не от мира сего. Вот у меня беда: кто теперь семью будет содержать, кто сына учиться отправит? А у вас: жив, мёртв. Тьфу, ерунда какая-то.

– И то правда, – согласился я.

Следующие несколько минут мы сидели молча.

– В тебе образовалась пустота, Артём, – наконец заговорил Алексей. – Она тебя поглощает. Ты теряешь самого себя. Ты просидел тут полдня, а много ли помнишь? Много ли помнишь из того, что произошло за последние сутки? Ты всё забыл. Твой разум помрачился, и теперь ты разговариваешь с тем, кого не существует.

– Но почему?

– Вернись домой. Всё узнаешь.

– Ты уверен?

– Ровно настолько же, насколько уверен ты сам.

– Вот же срань, – выругался я.

Алексей тихо рассмеялся.

– Я уже полгода пытаюсь выяснить, что со мной случилось в Волыни, – посетовал я. – Кого только ни спрашивал – все молчат. Как будто весь мир сговорился ставить мне палки в колёса, чтобы я не получил ответы. Что за тип с фиолетовыми глазами преследует меня? Что ему надо? Ещё и бабуля про какой-то ритуал трындела, который со мной провели в детстве… И ничего не рассказала – померла, как будто назло. Я потерялся в этой жизни. Меня на части рвут. Раньше такого не было… – я вздохнул и уставился на линию горизонта, где синела полоска неба, очистившаяся от туч.

Алексей молчал. Когда я обернулся, рядом его не оказалось.

– Ну чего приходил? – пробормотал я, поднялся и побрёл по склону холма, огибая руины.

– Я ещё здесь, я жив, я существую, – твердил я, ковыляя вперёд навстречу порывам ветра и пытаясь снова не проворонить то мгновение, когда реальность обратится в сон, если, конечно, я до сих пор не бредил.

А ведь могло быть всякое. Я брёл по какой-то неявной и очень тонкой грани, отделяющей одно состояние от другого, хотелось удержаться и не провалиться опять в хаос безумия, не потерять себя, отдавшись во власть пустоте.

А тучи плыли по небу, и светлая полоска на горизонте становилась всё шире и шире.

* * *

С пульта я включил в палате свет, оделся, а потом долго сидел на кровати, привыкая к тому, что вокруг – обычный «живой» мир. До сих пор перед глазами стояли серые пески, до сих пор тревога бередила душу. Однако она становилась слабее, постепенно уходила, и я возвращался к нормальной жизни. Вчера было ещё тяжело, сегодня, кажется, стало полегче. Хоть что-то радовало.

Я находился в медблоке, в индивидуальной палате, куда меня поместили после того, как позавчера вытащили из аннигилированной зоны, где я провёл больше суток.

Наша пропажа обнаружилась уже в воскресенье, но поисковую экспедицию смогли отправить лишь в понедельник, поскольку в воскресенье над аннигилированной зоной поднялась туча, которую весь день разгоняли авиацией.

Нашли меня, разумеется, с помощью снимков со спутника. Вначале отправили людей за вездеходом. Думали, что погибли все. Но когда поняли, что меня там нет, снова принялись искать. Оказалось, я успел уйти почти на десять километров от места, где остались мои спутники, вот только ушёл я почему-то в сторону, противоположную базе. Вспомнить, что происходило со мной в реальности в это время, я, разумеется, не мог. Не помнил даже, где заночевал.

То, что я выжил, обрадовало всех. Более того, мой организм был в полном порядке, никаких отклонений не обнаружилось. Только с энергетическим балансом происходили странные вещи: если прежде он колебался в районе 1052–1054 единицы, то теперь максимальный показатель составил 1071.

Теперь я постоянно ощущал волны альфа-энергии вокруг. Поначалу было не очень комфортно, но сегодня уже немного привык к новому состоянию, ну или эффект ослаб. Однако фокусироваться на внешней энергии теперь получалось в разы проще.

Если других серая зона убила, меня она сделала сильнее, и факт этот воскресил в памяти слова Оболенской о том, что в аннигилированной пустоши люди могут получить силу. Пока непонятно, правду ли тогда сказала Мария. Но даже если это было правдой, то лишь отчасти и не для всех.

В ожидании завтрака я сидел за столиком и читал журналы. Тут было чисто и опрятно. Белые стены, фотография в рамке, цветок на столе – всё навевало покой. Тревога уходила, моя душа снова отдыхала. Я боялся, что галлюцинации возобновятся, но пока этого не происходило. Сегодня меня должны были обследовать и, если врачи посчитают моё состояние удовлетворительным – выписать. Это значит, через два-три дня снова отправлюсь в серые пески, только с другим экипажем.

В дверь постучали. Я аж вздрогнул от неожиданности. Почти сразу же ураганом ворвалась медсестра.

– Простите, Артём Эдуардович, – затараторила она запыхавшимся голосом. – Дело очень срочное. Сейчас канцлер на базу приехал, там встреча у них в конференц-зале. Просит вас явиться.

– Кто? – удивился я. – Канцлер? Что он тут делает?

– Простите, Артём Эдуардович, не могу знать. Час назад делегация прибыла, а сейчас они в административном корпусе и вас просят. Вы пойдёте? Или передать, что плохо чувствуете себя?

Сам канцлер на базе? Это что-то новенькое. Если бы серое существо к нам заявилось, я бы удивился меньше, чем приезду канцлера. Интересно, что его привело сюда? Чтобы это выяснить, придётся пойти и встретиться с ним. Ничего другого не остаётся.

В небольшом конференц-зале административного корпуса за столом сидели Ерофеич и трое незнакомых мужчин. Точнее, незнакомых было двое, третьего я знал по многочисленным фотографиям и видео в новостях.

Это был высокий светловолосый парень с продолговатой, но довольно смазливой физиономией, тонким с горбинкой носом и плотно сжатыми губами. Сергей Вельяминов собственной персоной. Ему в этом году то ли тридцать, то ли тридцать один стукнуло, но выглядел он очень молодо.

Когда я вошёл, все поднялись.

– Доброе утро, Артём Эдуардович, – крайне вежливым тоном произнёс Сергей Вельяминов, протягивая руку. – Мне сказали, что вы – на базе, и я подумал, что это – хорошая возможность нам познакомиться. О вас ходят легенды, и я рад, что мне выпала такая честь.

– Для меня тоже честь познакомиться с вами, – пробормотал я, на ходу подбирая правильную формулировку и пожимая холёную ладонь канцлера.

Мы сели за стол.