Текст книги "Прах (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 6

Внизу раздались частые одиночные выстрелы. Это Валера открыл огонь по сотрудникам УВР с чёрной лестницы, с площадки второго этажа. Ему стали отвечать, и вскоре сквер во дворе наполнился хаосом беспорядочной пальбы. В звонкую перекличку карабинов и треск штурмовых винтовок вклинивались басовитые удары мелкокалиберных пушек.

– Ир, готова? – я застегнул свою кожанку и стал распихивать магазины по карманам.

– Наверное, – неуверенно произнесла Ира.

Я взял её за плечи и посмотрел в глаза:

– Всё будет нормально. Мы выберемся. Главное, слушайся меня, поняла?

– Да, – коротко ответила Ира. Лицо её выражало решимость.

– Тогда за мной, – взяв карабин, на котором теперь был установлен подствольный энергоблок, я открыл дверь, и мы выскочили на лестничную площадку.

Сбежали вниз по парадной лестнице. Я приказал Ире ждать в холле за колонной, а сам зашагал к стеклянным дверям, ведущим на улицу. В лицо светил прожектор, и я с трудом мог разглядеть, что делается снаружи, однако расположение техники и живой силы противника примерно представлял.

Двери вылетели градом стеклянных осколков, выбитые энергетической волной. Таблетка работала, и ближайшие час-полтора мои способности по управлению альфа-энергией будут на максимуме.

Я вышел на улицу и один за другим выпустил из энергоблока все три заряда по центральной бронемашине. По мне открыли огонь со всех сторон. Не обращая внимания на пули, я зашагал к дороге, стреляя на ходу из карабина. Прожектор разбился, и свет больше не слепил меня. Теперь ничто не мешало оценить ситуацию.

На противоположной стороне улицы на тротуаре стояли три лёгких броневика, в одном из которых зияли две дыры от лучей (два раза я всё-таки попал, хоть и палил почти наугад), за бронетехникой в парке виднелись фургон и пара внедорожников. Увээровцы прятались за броневиками и лупили по мне изо всех стволов. В суматохе было сложно понять даже примерное количество бойцов, но казалось, что их очень много.

Подойдя к дороге, я оказался на достаточном расстоянии для эффективного энергетического удара. Удерживая карабин правой рукой и не прекращая стрелять, я выставил левую ладонь в сторону одного из броневиков. Энергетический поток сделал вмятину в корпусе и сдвинул машину на несколько метров. Вторым ударом удалось опрокинуть на бок последний броневик.

Стрельба сразу поутихла, раздались крики, вопил раненый, наверное, придавленный перевернувшийся машиной.

Следующая волна отшвырнула подбитую бронемашину. Следующие две смяли фургон, что стоял на дорожке парка, и перевернули внедорожник.

Выстрелов я уже не слышал, зато сквозь грохот сминаемого железа доносились человеческие вопли. На тротуаре и на газоне валялись люди, убитые ударной волной. Вряд ли тут уже кто-то мог оказать сопротивление.

Меня же переполняло ощущение собственного могущества. Я просто пришёл и раскидал во все стороны многотонные машины с кучей народу – как ещё можно чувствовать себя после такого?

А за домом не смолкала перестрелка. Валера продолжал отвлекать на себя вторую группу, которая блокировала здание со стороны сквера. Нам же с Ирой надо было бежать к площади в двух кварталах отсюда: там ждала наша дружина с бронетехникой.

Убедившись, что по мне никто не стреляет, я кликнул Иру. Она неуверенно вышла, озираясь по сторонам и не понимая, что делать.

– Рот не разевай, – прикрикнул я на неё. – И на дорогу не лезь. Туда. Прячься за машину, – я указал на припаркованный на обочине седан, не пострадавший во время бойни.

Ира побежала куда сказано, и я последовал туда же, меняя опустевший магазин.

Среди деревьев заметил движение, снова захлопали выстрелы, я ответил частыми одиночными. Ввязываться в бой смысла не имело. Главным сейчас было как можно скорее покинуть опасный район.

Однако едва я приблизился к машине, за которой спряталась Ира, как из-за дома выехал броневик, преградив путь к площади. Чёрная квадратная туша «Кречета» выкатила на середину дороги и, повернув в нашу сторону широкий модуль с двумя энергетическими пушками, открыл огонь из обоих орудий. Из парка не прекращали стрелять.

Делать было нечего, я кинулся к машине – единственному укрытию в разумной доступности. Ударом ноги развернул её по диагонали к проезжей части и пристроился за капотом, стреляя по броневику. Два орудия начали разносить машину в клочья. Тонкую сталь кузова резало, словно бумагу, прошивая насквозь корпус.

В грудь что-то садануло так, что чуть сердце не остановилось. Боль обожгла живот, правое плечо и голову. От удара меня качнуло, и я уселся на асфальт.

Взглянув на Иру, увидел ужас в её глазах. Её спасло то, что она укрылась за задней частью машины, а броневик вёл огонь по передней, за которой находился я. Капот и колесо превратились в решето. Воняло бензином и жжёной резиной, повсюду валялись куски пластика и железа, а снаряды летели в меня, пронизывая темноту ярко-синими трассерами.

– Ложись! – крикнул я Ире сквозь грохот. – На землю!

Справа тоже хлопали выстрелы, но я не обращал внимания на них – не до этого было. Ощущение собственного могущества улетучилось. Броневик находился слишком далеко, чтобы я его смог сбить альфа-энергией, а попадания слишком быстро ослабляли защитную оболочку, все мои способности сейчас были бесполезны.

Две пули чиркнули об асфальт совсем рядом. Ира вскрикнула и повалилась на асфальт, схватившись за ногу. Только это заставило меня обратить внимание на увээровцев в парке. Я даже не видел, откуда они ведут огонь, но всё равно отстрелял в ту сторону полмагазина.

Главной проблемой по-прежнему был броневик. Он продолжал дырявить автомобиль, мне обожгло плечо и бок, и я чувствовал, как энергия иссякает. Тем временем машина загорелась. Над капотом заплясало пламя, повалил густой едкий дым.

Только одно могло помочь в данных обстоятельствах. Распластавшись на асфальте, я стал судорожно вытаскивать из кармана куртки батарею для энергоблока. Дело оказалось небыстрое. Прошла вечность, прежде чем батарея оказалась заменена. Всё это время пули и снаряды летали над моей головой, крошили асфальт вокруг меня и Иры, лупили по машине, разрывая её железную плоть. Только этот оставленный кем-то на улице автомобиль и спасал нас, скрывая из поля зрения оператора орудия.

Я высунулся из-за капота и выпустил все три заряда энергоблока. Мимо. Прицелиться толком не успел, да и броневик находился далеко, так что результат был закономерным. Снова пришлось ткнуться лицом в дорогу, готовясь повторить операцию. В кармане оставалась последняя батарея.

Вдруг пушки смолкли. Хлопки стрелкового оружия ещё тревожили утреннюю улицу, к ним примешивались гулкие удары орудий. Вот только звучали они далеко, доносясь, кажется, со стороны площади.

Встав на колено, отстрелял остаток магазина по парковым деревьев, за которыми прятались увээровцы. Бросив взгляд в сторону броневика, сразу понял, что произошло. Он стоял неподвижно, двери были открыты. Это значило только одно: его подбили, и подбили, по-видимому, наши.

Я уже хотел схватить Иру и бежать к своим, но вдруг за спиной раздались выстрелы. Обернулся. Ко мне направлялся усатый увээровец в гражданском – тот самый, с которым я дрался вчера вечером. Он на ходу стрелял из карабина, на боку у него висела шашка. Я вытащил из кармана последнюю батарею и вставил вместо опустевшей. Увээровец отбросил карабин, выхватил шашку. Он был уже совсем близко.

Три яркие линии прорезали воздух и ударили в грудь усатому. Он остановился. И тогда я, сконцентрировав вокруг руки всю альфа-энергию, которую только мог, резко швырнул её в противника. Удар отбросил его метров на десять, а то и больше.

Проверять, что с ним, я не стал. Некогда. Карабин – на плечо, схватил Иру и побежал к своим.

Старый колёсный броневик БМ-40, модернизированный под установку боевого модуля вместо башни, стоял на дороге, за ним толпился десяток бойцов в бронежилетах, касках и серой форме дружины Востряковых. На встречной полосе немного позади находился «Кречет» с энергетической пушкой.

– Дайте перевязочный пакет, – крикнул я, подбегая к отряду. – Она ранена.

Рядом со мной оказались два дружинника, мы уложили девушку на траву, и один, разрезав штанину, стал осматривать рану. Пуля попала в бедро, штанина джинсов насквозь пропиталась кровью. Мои руки и одежда тоже запачкались, пока я тащил Иру. Крови она потеряла много, однако продолжала оставаться в сознании. Я боялся, что задета бедренная артерия, но, судя по всему, это было не так.

Лишь теперь я в полной мере осознал, что несколько минут назад мог потерять Иру, и стало страшно. Угроза жизни уже миновала, а меня объял ужас. В пылу боя вообще не думал об опасности, не обращал внимания на пули, которые летали вокруг. Мою одежду изрешетило, хотя большинство попаданий я даже не заметил. Теперь же понимание того, сколь близка была смерть близкого человека, пронизало насквозь. Однако Ира легко отделалась.

Ира не кричала и не плакала, но на лице её застыла маска боли, а взгляд растерянно блуждал по сторонам. Пока один из дружинников затягивал турникет, я сидел рядом, придерживая Ире голову, и твердил, что всё будет хорошо и что мы в безопасности.

– В больницу надо срочно, – дружинник принялся накладывать окровавленными руками повязку, на которой начало проступать красное пятно.

– В какую больницу? На чём? Есть на чём её увезти? Жгут хорошо наложил? – обеспокоенный тем, что кровь ещё идёт, я проверил ремешок, стягивающий ногу Иры выше раны.

– Простите, не знаю, – ответил дружинник, сосредоточенно затягивая повязку. – Не трогайте, пожалуйста.

– Ай, как больно, – простонала Ира.

– Обезболивающее есть? – я обводил взглядом дружинников. – Кто здесь командир? Нужна машина. Срочно!

– Уже вызвал, – сказал длинный десятник, который, судя по всему, руководил отрядом. – Пять минут подождите.

Откуда не возьмись, появился Валера. Я был настолько занят раной Иры, что даже не заметил, как он прибежал. Валера выглядел запыхавшимся и растрёпанным, в руках он держал свой тюнингованный карабин. Его чёрное пальто стало серым от пыли, как и волосы, в которых виднелись кусочки штукатурки и битого стекла.

– Отступают, – сказал Валера. – Мы уделали их, – он взглянул на Иру. – Вот блин… Ранили? Надо вести в особняк отца и вызывать врача.

– Почему не в больницу? – спросил я.

– Опасно. Здесь много наших, а там – не пойми что.

Сложно было не согласиться. Я не знал, что творится в городе. Валера рассказывал, что УВР оккупировало здание тайного приказа, значит, сил они имели достаточно.

Вскоре подкатил внедорожник, на заднем сиденье расположили Иру, я сел рядом, Валера – впереди, и через десять минут мы уже были в особняке дяди Гены.

* * *

За окном светало, начиналось утро.

Я валялся в гостиной на диване с жутким отходняком. Сегодня он начался раньше, чем обычно. Сыграло роль то, как активно я применял энергию. Валера расхаживал по комнате, его шаги глушил ковролин. Мы находились в особняке дяди Гены, где не так давно я беседовал с бывшей начальницей нашей службы безопасности. Валера решил, что если придётся отбиваться от УВР, тут это будет проще всего. Перед домом имелась большая прилегающая территория, на которой теперь стоял броневик, а решётчатая ограда должна помешает взять дом нахрапом.

Иру отнесли на второй этаж. Сейчас с ней находились врач и медсестра.

– Как мы их, а? – на лице Валеры застыла торжествующая усмешка. – Давно так не веселился. В тебя сколько раз попали?

– Достаточно, – пробормотал я, потирая живот, на котором расплылся ещё один синяк. Всё моё тело было в синяках. Энергетическая пушка, как и карабин, стреляла снарядами, накапливающими энергию заряда, вот только «пульки» были побольше, чем у карабина: двадцать пять миллиметров. Такие даже танковую броню пробивали.

– Будут знать, как лезть, – продолжал Валера. – Совсем обнаглели. Сейчас немного отдохнём и поедем снимать осаду с поместья. Ты как, кстати? Точно не ранен? На тебе лица нет.

– Это от таблетки, – поморщился я. – Кажется, наломали мы дров. УВР это так не оставит. К нашему роду будут претензии… серьёзные претензии. Пиздец нам, короче.

– Да брось ерунду пороть! Надо было ещё в прошлый раз надрать задницу внешней разведке, когда они пришли за Колей и моим отцом. Тогда бы отец не оказался бы в тюрьме.

– А ты не думал, что он действительно мог оружие кому-то на сторону толкать?

– Чего? – Валера враждебно посмотрел на меня. – Ты чего несёшь? Нас просто подставили. Коля ясно объяснил, что это – проделки УВР и Голицыных.

– Да, конечно… – я закрыл глаза, перед ними поплыли круги. Хотелось спать.

– Ты когда оклемаешься?

– Мне бы часов пять поваляться, чтобы полностью восстановить баланс.

– Пять часов? Где-то к двенадцати? Ладно, подождём. Увээровцы много народу сегодня потеряли. Подумают десять раз, прежде чем сюда соваться… Алло, – Валера отвлёкся на звонок. – А, Коль, привет… Порядок, Артёма я вытащил… Не, ну я же не мог это так оставить… Погоди, Коль, ты хочешь, чтобы как прошлый раз? Да они нас всех задавят, дай им только волю…

Валера долго ругался с Николаем. Судя по тому, что я понял сквозь затмившую разум пелену усталости, Николай был недоволен случившимся. Он не собирался конфликтовать с УВР и вызволять меня – тоже, а Валера пошёл наперекор его указаниям.

Я тоже не совсем одобрял поступок Валеры, который поставил под удар всю нашу семью, и всё же не мог не признать тот факт, что лишь благодаря его безрассудству нам с Ирой удалось выйти из окружения.

Доктор – невысокий полноватый мужчина с лысиной в сопровождении медсестры спустился вниз по лестнице. Я вскочил и посмотрел на него, пытаясь по лицу понять, насколько у Иры всё плохо.

– Как она, – спросил я.

– Хорошо, Артём Эдуардович. Кость задета, но не смертельно. Рану обработал, состояние стабильное. В больницу бы отвезти. Мои возможности ограничены.

– Так плохо всё?

– Ну почему же? Говорю же: состояние стабильное. Рентген вот только надо сделать. В ране могут остаться осколки пули и кости. Я, понимаете ли, не хирург. Нужно обследовать в клинических условиях.

– Нельзя пока в больницу, – мрачно произнёс я.

– Да понимаю я, понимаю. Вы не волнуйтесь. Пусть Ирина лежит, отдыхает. Двигаться ей пока не стоит. Я дал обезболивающее, хватит, чтобы поспала несколько часов. А завтра пришлю человека, чтоб рентген сделал и повязку сменил. А у вас, Артём Эдуардович, всё хорошо? Бледны вы что-то…

– Всё хорошо, – отмахнулся я. – Спасибо вам большое. Спасибо, что приехали.

– Да как же я не приехал бы, Артём Эдуардович? Работа такая. Рад быть полезен. Если что-то случится, зовите немедленно. Номер мой у вас есть? Запишите.

Записав номер доктора, я поспешил к Ире. Хотелось убедиться, что доктор не соврал, и у Иры всё хорошо.

Когда Валера меня разбудил, я мирно сопел в кресле рядом с кроватью, в которой лежала Ира, укутанная чистым одеялом.

– Ты в норме? – спросил Валера.

– Вроде… – я протёр глаза и зевнул. Бессонная ночь и драки сказались на моём самочувствии. В комнате царил сумрак. Окна были занавешены плотными шторами, и в первый момент мне показалось, что ещё ночь. – Я долго спал? Сколько времени.

– Уже полпервого. Вставай, едем в усадьбу.

– Что? Там же это… Ты говорил, дорога перекрыта.

– Нормально всё. Говорят, увээровцы слиняли, путь свободен. Там теперь наши.

– А её куда? – я посмотрел на спящую Иру.

– Да куда хочешь. Хочешь, пусть остаётся.

– Не знаю… Как-то это не очень. А если нападут?

– Тогда с собой повезём.

Ира проснулась. Она попыталась подняться, поморщилась и застонала от боли.

– Болит? – спросил я.

– Очень. Так ноет ужасно. Вся нога ноет.

– Держись, – я взял её за руку. – Сейчас нам предстоит дорога в особняк. Справишься?

– Попытаюсь, – Ира закусила нижнюю губу и поморщилась так, словно съела что-то кислое. Не хотелось тормошить её попусту, но оставаться тут я не собирался.

* * *

Николай был зол на Валеру. Не то чтобы ему самому не хотелось разобраться с увээровцами, просто боялся последствий. Свежа была память о двухмесячном тюремном заключении, и Николай не желал повторения этого, тем более он не собирался провести в заточении следующие десять лет, как дядя Гена. И как бы сильно ни терзала ущемлённая гордость, как бы ни хотелось защитить членов семьи, Николай не рискнул пойти на решительный шаг. Он предпочёл сидеть в поместье и ждать. Прекрасно понимал, что поступает малодушно, но страх сковал его. Валера же не испугался и сделал то, что Николай и сам хотел бы сделать, но теперь угроза нависла над всей семьёй.

– Ты хоть понимаешь, что теперь с нами будет? – набросился Николай на Валеру, едва они с Артёмом вошли в кабинет. – Это конец! Завтра нас всех арестуют. И тебя, и меня. Всех! Я для этого доверил тебе командование дружиной. Почему нарушил приказ?

Артём и Валера уселись в кресла возле стола. Валера вид имел молодецкий, в глазах его сияло торжество, а вот Артём выглядел так, словно на нём весь день пахали поле: ссутулился, лицо осунулось, под глазами появились круги. Впечатление усиливала старая поношенная толстовка, на которой виднелись несколько пулевых отверстий и пятна крови. Сразу становилось понятно, что парню пришлось нелегко этой ночью.

– Он меня вытащил, – произнёс Артём устало, но твёрдо. – Валера мне помог, пока ты тут сидел и чего-то ждал.

– Не смей меня упрекать после всего того, что я для тебя сделал, – сухо ответил Николай. – Лучше скажи, что ты натворил? Почему УВР преследует тебя?

– А почему УВР тебя арестовывало?

– Ты знаешь всё прекрасно.

– Вот и ответ на твой вопрос.

– Всё равно подозрительно. Ты в курсе, что арестован глава тайного приказа? Одновременно пытались арестовать тебя. Так в чём дело? Рассказывай, Артём, и не ври мне. Если я не буду знать всей правды, как защищу тебя?

То, что рассказал Артём, Николая немного шокировало. Оказывается, имелась группа влиятельных людей, которая в будущем году собиралась продвинуть Артёма в канцлеры. Разумеется, там и Оболенские были задействованы, и даже Безбородовы, ну и Тимофей Дуплов, конечно же. Без него, похоже, ни один заговор не обходился. Однако Голицыным не понравилось, что их кандидата хотят подвинуть, и они натравили на Артёма и Тимофея своих пешек из УВР.

Если прежде Николая мучился сомнениями, стоит ли впрягаться за Артёма, то теперь всё было ясно как день: надо сопротивляться до конца. Слишком далеко зашли Востряковы благодаря сумасшедшему поступку Валеры. Пути назад нет, и если посадят, то посадят всех. Хотя, кого-то могут и казнить при таких раскладах.

Дальнейшие упрёки не имели смысла, надо было думать, как выпутываться из ситуации.

Звонок прервал беседу. Звонил великий князь.

– Мне стало известно о ночном событии, – заявил Ростислав Васильевич. – Я бы хотел поговорить с вами, Николай Эдуардович, и с Артёмом. Будьте любезны, подъезжайте в мой особняк часам к трём. Буду вас ждать.

Просьба эта показалась подозрительной. Ведь кто знает, для чего пригласил Ростислав обоих братьев? Что если решил сдать их УВР? На чьей Ростислав стороне, можно только гадать. По крайней мере, разнос точно устроит, ведь именно Востряковы нарушили покой в городе, и не просто нарушили – схлестнулись, по сути, с верховной властью. Нет, за такое по голове не погладят.

Ехать было рискованно, но отказать великому князю, когда тот вызывает – значит, проявить неуважение. Николай не мог пойти на такой шаг.

– Нас с тобой, Артём, вызывает Ростислав, – объявил Николай, когда завершил телефонный разговор. – Доигрались, называется.

Глава 7

Требование великого князя явиться к нему встревожило меня не на шутку. Стрельба, устроенная в «боярском» районе – серьёзный залёт. И ладно бы речь шла о какой-нибудь потасовке между двумя местными семьями, но нет, наша дружина напала на УВР, надавала по морде представителям государственной власти. Москва за такое в первую очередь выкатит претензии великому князю. А великий князь, понятное дело, спросит с нарушителей. Значит, достанется нам на орехи.

Возможно, Ростислав сдаст меня правительству – такое тоже было весьма вероятным. Так что я готовился к худшему. Опасно было ехать. Даже Николай считал, что – опасно, но как подданный великого князя, он не мог отказать Ростиславу без уважительной причины.

Однако вопреки ожиданию, великий князь встретил нас со всем гостеприимством. В его роскошном кабинете уже был сервирован стол на три персоны, за который нас и пригласили.

Кабинет располагался в старинном особняке, где я уже успел побывать пару раз. И сам особняк, и кабинет великого князя выглядели так, словно время тут замерло лет двести назад. Даже в нашем доме интерьер казался современнее, а здесь складывалось впечатление, будто я в музей попал.

Кабинет был отделан панелями из чёрного дерева. Одну стену занимал огромный книжный шкаф, забитый томами в старинных перелётах, вторую – оккупировала колоссальных размеров картина, на которой был изображён сюжет то ли из античной, то ли из библейской мифологии – ни в том, ни в другом я не разбирался. Но то, что картина очень старая, мог понять даже я: краска местами потрескалась.

Письменный стол находился в смежной комнате, здесь же были диваны, кресла, прямоугольный столик с изогнутыми ножками и подсвечником (а точнее лампой, имитирующей подсвечник; такие же висели на стенах), и небольшой круглый стол, накрытый белоснежной скатертью. За него-то мы и уселись.

Слуга внёс блюда, мы приступили к трапезе. Я ждал, что Ростислав будет недоволен и начнёт ругаться, как начал Николай, когда приехали мы с Валерой, однако ничего такого не случилось. Этот полный круглолицый человек вёл себя вежливо и гостеприимно.

Ростислав вообще не ассоциировался у меня с великим князем. Его отец, Василий – то да, был и важен, и грозен, как и полагается властителю и хозяину земель. Ростислав же выглядел добродушным пухляком. Хотя стоило пообщаться с ним, как это впечатление рассеивалось. Деловая хватка у него определённо имелась.

Вначале Ростислав завёл разговор на отвлечённую тему, похвастался огромной картиной. Оказалось, она написана в середине девятнадцатого века каким-то известным художником того времени. Да и вообще, со слов Ростислава, выходило, что в доме этом чуть ли ни каждый предмет – произведение искусства.

– Я прошу прощения за действия своей дружины, – Николай первым заговорил об инциденте. – Мы допустили ошибку, и я с готовностью приму любое ваше решение.

– Хорошо, что осознаёте это, Николай Эдуардович, – Ростислав стал предельно серьёзным, – я приказывал ничего не предпринимать без моего ведома, а вы ослушались. И это нехорошо. Однако сейчас не время для мелких разногласий. Перед нами стоит проблема, с которой справиться можно лишь сообща. Моё решение следующее: собрать дружину и отстоять Новгород.

Я кинул взгляд на Николая, на его лице было написано удивление.

– Ваша дружина встала на защиту семьи, – продолжал великий князь. – Двинские и Вельские тоже подняли своих людей. В настоящий момент они контролируют район Южный и Лешино вплоть до железной дороги и Веряжки, Лесной мост заблокирован дружиной Двинских, поэтому можно смело говорить о том, что УВР в «боярский» район не войдёт. Насколько я знаю, отпор вы дали серьёзный.

– Противник понёс большие потери, – подтвердил я.

– Значит, им понадобится время на перегруппировку. Однако в центре дела обстоят хуже. Войска УВР и общесоюзное полицейское министерство взяло под охрану дворец наместника и управление тайного приказа. Фактически они блокировали Софийскую сторону, а там расположены конторы всех крупных семейств. Нехорошо получается. Нельзя допустить, чтобы УВР захватило наши предприятия. Есть подозрения, что именно это они и намерены сделать. Им необходимо помешать. Поэтому я и позвал вас.

У меня камень с души упал, когда я услышал слова великого князя, и в то же время стало тревожно. Ростислав имел решительный вид, и кажется, был готов идти до конца, даже если противостояние выльется в полноценную войну.

– Вы намерены воевать с Москвой? – спросил Николай, который, должно быть, подумал о том же. – Бросаете клич?

– Пока нет. В настоящий момент не все князья и бояре поддержат силовое решение проблемы. Я веду переговоры с наместником и другими лицами, чтобы выйти из сложившейся ситуации с наименьшими потерями. Однако дружина должна защищать город. Мои люди уже мобилизованы, ваши, как я понимаю – тоже?

– Дружина поднята по тревоге.

– Сколько человек и техники вы можете передать?

Николая задумался на минуту, а потом сказал:

– Я должен посоветоваться с командованием своей дружины. Но люди будут. Рад, что вы решили встать на защиту новгородских семей и дать отпор врагу.

Да уж, час назад Николай чмырил Валеру за то, что тот напал на сотрудников УВР, а теперь радовался инициативе великого князя. Радовался и я, ведь это значило, что отныне я могу рассчитывать на помощь не только семьи, но ещё и новгородской дружины. Ростислав даже не спросил о причинах моих разногласий с УВР. Всё он прекрасно знал: и за что Дуплова арестовали знал, и про планы относительно меня знал. Впрочем, это было лишь моё предположение.

– Все мы знаем, кто стоит за деятельностью УВР, – напомнил Ростислав. – К чему они ведут, было понятно с самого начала, вот только мой отец, к сожалению, оказался слеп. Вчера московские роды нанесли удар по вашей семье, захватили ваше имущество, а сегодня пришли, чтобы получить власть над нашими землями. Они не остановятся. Но мы ещё можем всё исправить, можем дать отпор.

Стали обсуждать дальнейшие планы. Ростислав заявил, что приоритетом сейчас является безопасность боярских и княжеских корпораций и защита членов семей. Переходить к активным боевым действиям он считал пока рано, но если посягательства на собственность возобновятся, а князьям и боярам будет угрожать опасность, придётся нанести ответный удар.

Помимо дружины Ростислав намеревался задействовать два батальона наёмной армии «Великая Русь». Пока по тревоге был поднят только один батальон.

Напоследок великий князь расспросил меня о ночном сражении, о том, с какими силами я столкнулся и какие потери понесло УВР. Причиной ареста он даже не поинтересовался.

– Мне жаль, что пострадала ваша супруга, – произнёс он, – однако вы молодец, Артём. Не сдались, держались до конца. Кстати, Николай Эдуардович, – обратился он к моему брату, – давайте решим, где будем размещать раненых. Если столкновения продолжатся, придётся развернуть госпиталь. В моей дружине есть медицинская сотня, но нужны оборудованные палаты, операционная. Разумеется, ваша помощь будет вознаграждена.

– Это возможно, – подумав, ответил Николай. – Вопрос лишь в том, как организовать охрану моих клиник. Если туда будут свозить раненых, противник попытается захватить их.

– Само собой, – заверил Ростислав, – доверьте это нам. Мой воевода сделает всё необходимое. Однако если сражения будут кровопролитны, придётся разворачивать полевой госпиталь, что я сделаю лишь в крайнем случае.

С основным блюдом было покончено, слуга внёс десерт и два чайника с разными видами чаёв. Но не успели мы приняться за чаепитие, как Ростислав обратился ко мне:

– Обе мои дочери сегодня гостят здесь, в поместье. В прошлую нашу встречу вы, Артём, помнится, сожалели, что не получается повидаться с вашей суженой. Если хотите, можете пообщаться сейчас. Думаю, Вероника не будет против.

– Да, всё верно, – подтвердил я, – последние недели только на расстоянии общаемся, да и то редко. Но если Вероника здесь, не упущу возможность увидеться.

Ростислав покровительственно улыбнулся и вызвал экран смарта.

– Дочь, ты дома? – спросил он. – Тут у нас гостит Артём Востряков, выйди-ка из своей комнаты, пообщайся… Хорошо, я передам, – закончив вызов, Ростислав обратился ко мне. – Вероника сейчас подойдёт в гостиную на втором этаже. Вы же в курсе, где она? Это где мы прошлый раз разговаривали.

Таким образом, князь избавился от моего присутствия за столом, а мне внезапно выпал шанс встретиться со своей суженой после целого месяца разлуки.

Пришлось подождать. Я сидел на диване в гостиной и разглядывал портреты на стенах. С картин смотрели люди в одежде разных эпох: некоторые подревнее, другие посовременнее. Одно лицо оказалось до боли знакомым: портрет Василия Борецкого тоже висел тут вместе с остальными предками. Даже на картине он был грозен, хмурил свои тяжёлые брови, недовольно взирая на мир вокруг – единственное, что ему теперь оставалось.

Вскоре прибежала Вероника. Она была одета в домашние брюки свободного покроя и в футболку с ярким принтом с цветами. Сейчас Вероника была без макияжа, но это не сильно портило её облик.

– Неужели вы соблаговолили заглянуть? – Вероника встала напротив, уперев руки в бока.

– Выдалась возможность. Твой отец пригласил нас с братом на ужин.

– А я-то думала, соскучился, сам приехал.

– Да я даже не знал, что ты тут, – улыбнулся я. – Ладно, хватит паясничать, иди сюда.

Я поднялся, и мы крепко обнялись.

– Тебя отпустили, наконец? – я уселся обратно на диван.

– Да это всё из-за стрельбы в городе, – недовольно произнесла Вероника, плюхнувшись рядом. – Мама позвонила, сказала, чтобы я забрала брата и ехала сюда. Там, типа, опасно. Она даже с директором договорилась, чтобы меня отпустили. Вообще не понимаю, что происходит. В новостях прочитала, что Дуплова арестовали. Отец ничего не говорит. Может, ты объяснишь хотя бы?

– Если честно, тоже понятия не имею.

– Да ладно! Почему врёте все? Я не маленькая уже вообще-то. В конце концов, кто тебе помог деда зарезать?

– Я правда не знаю. Меня самого хотели арестовать.

– Тебя? За что? – и на лице и в голосе девушки было неподдельное изумление.

– Без понятия. Кое-как отбился.

– Твою мать… – Вероника поджала губы, задумавшись. – Это из-за убийства деда?

– Вряд ли УВР есть до этого дело, но может быть всякое.

– А если и меня притянут? Я же помогала тебе.

– Твой отец намерен сопротивляться. Вряд ли он меня сдаст, а тебя – и подавно. Так что успокойся. К тому же, кажется, тут дело в чём-то ещё.

Вероника повернула ко мне своё недовольное личико:

– Почему ты так считаешь? Тебя в чём обвинили? Они хоть что-то сказали?

– Когда? Когда мы перестреливались? Говорю же: не знаю ничего. Сколько можно повторять.

– Вот блин, – Вероника развалилась на диване, сунув руки в карманы штанов, и хмурилась. Новости её явно обеспокоили. – Не нравится мне это. Но если отец тебя выдаст этим уродам, я его прибью, – она покосилась на меня, а потом обхватила моё плечо обеими руками. – Никому тебя не отдам.

Я усмехнулся и провёл рукой по её пышным волосам:

– Нормально всё будет, – пробормотал я дежурную фразу.