Текст книги "Обратно в ад (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9

Жестом я велел Даниилу наблюдать за компанией, а сам подполз к капитану. Когда я похлопал его по плечу, капитан тут же открыл глаза и вопросительно уставился на меня, словно он и не спал вовсе, а лежал с опущенными веками и ждал. Я показал направление и на пальцах – количество человек. Оболенский тут же сообразил, в чём дело, кивнул, приподнялся и прислушался.

Шорох сухой листвы под ногами идущих солдат раздавался уже совсем близко. Даня замер. Оболенский жестом приказал мне не шевелиться, и мы застыли, уткнувшись лицом в землю. Вряд ли в случае перестрелки шесть человек доставят нам большие проблемы, но пока устраивать пальбу было нельзя.

Шаги стали удаляться. Мы с капитаном подползли к Даниилу и проводили взглядами компанию, которая скоро пропала среди яркой залитой солнцем зелени. Нас не заметили, можно было перевести дух.

Мы ещё долго лежали под кустом, вслушиваясь в шум листвы. Но шаги стихли и больше не возобновлялись, остались лишь привычные звуки летного леса.

– Патруль? – спросил я.

– Сложно сказать, – тихо проговорил капитан. – Могли быть наши срочники.

– А они что тут делают?

– То же, что и мы. Разведывают местность.

– Забавно, если так, – хмыкнул я, подумав о том, сколько наших ребят бродит под носом врага.

– А мог быть и патруль, – добавил Оболенский, – ждём пятнадцать минут и выдвигаемся.

Я зевнул. Хотелось ещё поспать, но время поджимало. Уже перевалило за полдень, а топать предстояло ещё далеко.

Через пятнадцать минут капитан разбудил остальных, и мы продолжили путь.

Сегодня было значительно теплее, чем вчера, а вместо рваных серых туч, по небу плавали белые ватные кучки облаков, почти не препятствующие солнечным лучам. Под килограммами амуниции становилось жарко, китель намокал от пота, но пока ещё было терпимо.

Переправившись вброд через мелкую речушку, мы оказались на поле, местами поросшем кустарником и редкими деревцами. Впереди за ровным строем тополей пролегала дорога, по которой время от времени проносились машины. Это был самый опасный участок нашего пути: здесь могли запросто встретиться патрули и блокпосты. Нам же требовалось перебраться на другую сторону.

Мы залегли среди берёзового молодняка примерно в трёхстах метрах от дороги. В наших приборах наблюдения имелся режим увеличения, поэтому биноклей не требовалось. На обочине стояли грузовик с длинным прицепом и легковушка. Два мужика возились возле машин.

– Чисто, – произнёс Оболенский, – но расслабляться не стоит: могут быть патрули. Идём до тех зарослей, а потом – через дорогу. Местным жителям тоже не следует попадаться на глаза. Среди них полно сторонников Тышкевича.

– Сторонников? – удивился я. – Разве он не захватчик? Это из-за него ведь тут война началась.

– Не стройте иллюзий, сержант. На севере Волыни многие считают себя ливонцами, для них Тышкевич со своей бандой – освободители. К нему идут толпы добровольцев. Поэтому с местными уши не развешивайте – это всех касается, – Оболенский окинул взглядом остальных бойцов.

Мне было странно слышать такие вещи. Казалось, народ должен лютой ненавистью ненавидеть тех, кто принёс сюда войну, но со слов капитана выходило наоборот. Я подумал о том, как быстро людям засрали мозг, раз они сами же воевать рвутся за невнятные цели каких-то мутных предводителей. Разве так плохо жилось под «гнётом» прежних князей? А если и плохо (Галицко-Волынское княжество действительно было небогатым), неужели они считают, что под гнётом новых царьков станет лучше?

Вдали раздался гул. Мы замерли, всматриваясь в горизонт. Над дорогой появилось серое облачко, оно приближалось, гул усиливался. Вскоре мимо нас, громыхая траками, пронеслось двадцать танков

Все они были старых моделей – такие, у которых два члена экипажа располагаются в башне. Несколько танков – совсем древние, годов семидесятых. Они имели приплюснутые башни овальной формы. Но большинство были польского производства с длинными угловатыми башнями. Первые мне попадались зимой среди трофейной техники, захваченной нашим подразделением во время окружения Бельска. Польские я раньше видел только на картинках.

– Вот они что скрывают, – произнёс капитан, – манёвры. Что-то готовится…

– Половина танков польские, – я приподнялся на руках, провожая взглядом удаляющиеся машины. – Наши западные соседи неплохо им помогают.

– Как будто кто-то ещё не в курсе, – Оболенский достал планшет и принялся забивать туда информацию.

– Полагаете, готовят наступление?

– Мы можем только догадываться. Весьма вероятно, вы правы.

Вдали снова раздалось гудение моторов, и вскоре по дороге проехала колонна военных грузовиков. После этого, выждав минут десять, мы побрели дальше.

Дорогу пересекли, как и планировали, в месте, где меньше всего надо было топать по открытому пространству. Вышли на грунтовку и, двигаясь вдоль зарослей кустарника и бурьяна, добрались до асфальтированной дороги.

Пока шли, навстречу проехала старая легковушка с людьми в салоне. Оставалось надеяться, что это – не сторонники Тышкевича и они не помчат докладывать о нас на ближайший блокпост. Впрочем, я был уверен, что капитан преувеличивает опасность, исходящую от мирных жителей, чтобы парни вели себя более осторожно.

Миновав придорожный лесок, спустились в овраг. Впереди шёл Оса, держа наготове энергетический карабин, гранатомёт с массивным шестизарядным барабаном висел у него за спиной, притороченный к рюкзаку. Мы следовали в нескольких шагах позади.

Когда Оса выбрался из оврага, он плюхнулся на пузо, как подкошенный, а затем обернулся к нам и дал знак, чтобы остановились. Мы залегли на склоне. Капитан подполз к Осе и стал всматриваться вдаль. Потом они оба спустились к нам.

– Впереди – позиции противника, – объявил Оболенский. – Целый лагерь: минимум полк. Будем обходить, – он достал бумажную карту и сделал пометки.

Я тоже открыл свою встроенную в УПН карту. Судя по ней, за оврагом простиралось большое поле. Сейчас там дислоцировалась вражеская армия. В штабе этого не знали, как не знал и наш ротный. Зато теперь у нас имелась какая-никакая информация.

Следующие несколько часов потратили на то, чтобы обогнуть вражеские позиции. Один раз чуть не наткнулись на бронемашины противника, которые стояли на гравийной дороге неподалёку от лагеря, но всё обошлось – нас не заметили.

Лишь в сумерках подобрались к деревне Тетерево, где по предположениям командования, находилась та зловредная станция РЭБ, которая не позволяла разведывать местность с воздуха и спутников. От осознания того, в каком глубоком тылу мы оказались, становилось не по себе. Случись что, никто нам не поможет, никто нас не вытащит отсюда. Пока мы умудрялись действовать незаметно, но после диверсии наше положение резко изменится.

Судя по карте, деревня находилась где-то за лесом. Мы все ужасно вымотались. Благодаря действию энергии, физическая усталость притуплялась, что давало возможность топать часами без отдыха, но бесконечно это тоже не могло продолжаться. Впереди ждала серьёзная стычка, а потому требовалось восполнить силы, в том числе, восстановить энергию. Капитан отдал приказ устроить ночлег в лесу недалеко от опушки.

Было тихо, если не считать далёкого механического гула. Солнце почти зашло за горизонт, и мир тонул в сумерках. Стало прохладно.

Расположились на земле, присыпанной прошлогодней листвой в окружении зарослей орешника. Едва я пригасил энергию, как резко навалилась слабость, а вместе с ней пришли мышечная боль и ломота в суставах. Раньше такие резкие перепады в самочувствии воспринимались тяжело. Когда долгое время организм стимулируется внутренней энергией, возвращение физических ощущений происходит довольно болезненно. Но сейчас уже привык. Обычное дело.

Я снял берцы и, вытянув ноги, расслабил мышцы. Каску и амуницию скинул на землю, тело ощутило блаженство после целого дня таскания на себе килограммов поклажи. Я завидовал своим бойцам, когда смотрел на их удобные тактические кроссовки и модифицированные разгрузки, которые якобы облегчают ношение снаряжения. А вот Осе и Паше не завидовал – им приходилось тащить больше, чем остальным.

Снова достали ИРПы, принялись за еду. У нас было запасов продовольствия на три дня, а мы пока даже не нашли то, что хотели. Если и завтра не найдём, придётся подумывать об охоте.

Капитан Оболенский снова стал искать вражеские частоты.

Вдруг он замер.

– Переговоры, – сказал он, спустя минуту. – Артиллеристы передают координаты, – он развернул карту и стал что-то искать.

– Собираются стрелять? – спросил Акула.

– Скорее всего… – капитан ткнул пальцем в какую-то точку. – Вот тут. Да, это позиции регулярной армии. Есть вероятность, что их обстреляют.

– Может, следует предупредить штаб? – спросил я.

– Нет, отставить. Если поблизости станция, засекут очень быстро.

Пока мы рассуждали на эту тему, Акула, наблюдавший за полем, легонько свистнул.

– Сюда кто-то идёт, – сказал капитан. – Сержант, пойдёмте проверим.

Мы подползли к Акуле.

– Деревенские, – он показал на две фигуры, что двигались в сумерках через поле. Это были мужчина и женщина, одетые в обычную гражданскую одежду. Они шагали по тропе прямиком к лесу. Встреча с ними нам не грозила, поскольку наш отряд расположился в стороне.

– Надо допросить. Они могут рассказать, что находится в окрестностях, – заявил Оболенский.

– Уверены? – посмотрел я с сомнением на капитана. Вспомнились его же слова о том, что встречи с мирными жителями опасны.

– Поближе подойдут, тогда возьмём, – вместо ответа произнёс капитан. – Приготовиться.

Вскоре местные житель и жительница, вздумавшие погулять в сумерках, сидели на траве под прицелом карабина Осы. Обоим на вид – лет по сорок, одеты в старые куртки и джинсы. Выглядели испуганно. Оно и понятно: кто не наложит в штаны, когда из зарослей выскочат люди с оружием и будут тыкать в него стволами? Стемнело, в нашем лагере уже все спали, а мы сидели в тылу врага среди кустов и допрашивали двух попавшихся нам бедолаг.

– Так вот она, деревня-то, – говорил мужчина. – Километр напрямик. Тетерево, да. А там, в четырёх километрах – Герасимово, – он махнул рукой в сторону, откуда пришёл.

– В Тетерево военные есть? – Оболенский разложили перед мужчиной карту и включил фонарик. – Покажи, где именно.

– Как не быть, есть, – пожал плечами пленный. – Дык повсюду они. Плюнуть не куда.

– Где? Покажи на карте. Танки, пушки, пехота?

– На скотном дворе какие-то машины стоят. А я-то откуда знаю, кто там? Нам говорят что ли? – мужчина насупил брови и стал внимательно осматривать карту. – Дык, вот деревня, – он ткнул толстым пальцем в карту. – А вот скотный двор. Там машины стоят. Броневик даже есть, кажись.

– Сколько машина? Какие?

– Да грузовики с будками. Ну… я не считал. Видел, через деревню проезжали на прошлой неделе. Ну штук пять. Я же не пойду считать. Мы ж в это вообще не лезем. Не выгнали из домов – и то слава Богу!

– Что тут делаете? – продолжал допрос капитан.

– Так в Герасимово ходили к родне на поминки. А что, нельзя что ли?

– Ты за кого?

– В смысле, за кого? – удивился мужик.

– Тышкевича поддерживаешь?

– Упаси Господь! Да на кой ляд он нам сдался? Из-за него, проклятого, ведь вся эта котовасия началась. Жили себе спокойно – и на тебе. Какое-то новое государство объявили, воюют, значит, с прежним. А нам что делать? Сидим вот… Ещё и детей в армию забирают. Вон у соседа сыну девятнадцать только исполнилось – забрали в прошлом месяце. Союз не забрал, а эти забрали. Что б им…

Мужик хотел ещё что-то сказать, но внезапный оглушительный рёв заставил нас всех вздрогнуть и посмотреть на небо. Словно тысяча чертей вырвалась из ада и начала завывать по всей округе, а над нами в сумеречных небесах проносились огни и исчезали за горизонтом. Десятки огней с диким рёвом летели над лесом и устремлялись вдаль к позициям нашей армии, неся смерть и разрушение.

В первые мгновения я даже не сообразил, в чём дело, но очень быстро всё стало понятно. Где-то поблизости расположилась батарея реактивной артиллерии, и в этот воскресный вечер она нанесла удар по армии Союза.

* * *

Ксения не знала, куда подевался Артём. Отец говорил, что у него неприятности в отношениях с великим князем и с семьёй, из-за чего парню пришлось уехать, но сам Артём ей больше не звонил, поэтому оставалось только догадываться, что с ним стало.

К Артёму Ксения испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, он не был похож на аристократа: он казался простоватым, плохо знал этикет, а его манеры оставляли желать лучшего. На фоне женихов, которые к ней сватались прежде, Артём выглядел совсем блекло. Поначалу, Ксения восприняла в штыки намерение отца выдать её за новоиспечённого князя Вострякова, но на этот раз возразить она не могла. Покушение на Артёма, устроенное Ксенией, могло повредить репутации рода, а значит, ей и исправлять ситуацию – она это сама прекрасно понимала.

Вот только после первого разговора наедине отношение Ксении к своему предполагаемому суженному стало меняться.

Она сама не понимала, в чём дело и почему так происходит. Было в Артёме что-то притягательное: его искренность, непосредственность, возможно, даже простота, которую Ксения привыкла презирать. И ей вдруг стало казаться, что брак с ним – это не так уж и плохо. Прежние женихи были более утончёнными и вели себя, как полагается настоящим аристократам, по крайней мере, на людях, но Ксения всё про них выяснила и знала, что они представляют собой на самом деле. Один увлекался запрещёнными веществами и вёл разгульный образ жизни, второй просто не понравился внешне. Ксения не желал связывать с такими свою судьбу, а потому отказала обоим.

Артём же, во-первых, дурной репутации не имел, а во-вторых, он ей понравился, как человек. Ксения уже трижды встречалась с ним, и с каждым разом симпатия только росла, а заодно стали появляться и другие чувства. Ксения даже испугалась, что влюбилась. Этого она не желала допускать раньше времени, но регулярное тесное общение не могло не вызвать определённого рода эмоции. Тем более что серьёзных отношений у неё пока ни с кем не сложилось. А хотелось.

А теперь Артём просто исчез. Поговаривали, он уехал в Москву и в Новгород больше не вернётся. Будет ли он вести дела с Белозёрскими? Вопрос спорный. Отец ещё рассматривал возможность сотрудничества, но Ксения понимала, что отношения с родом Востряковых важнее, чем – с одним его опальным представителем, и если дела с молодым князем вобьют клин между двумя семьями, вероятнее всего Белозёрские сделают выбор не пользу Артёма.

Разумеется, отец не желал, чтобы Артём раструбил всем о покушении, совершённом на него представителем другого рода. Ох, и влетело же тогда Ксении за эту её выходку! Но если Артём окажется без поддержки семьи, кому будет дело до его слов, подкреплённых, к тому же, весьма сомнительными доказательствами?

В любом случае, пока о помолвке даже думать не стоило. Ксения постаралась забыть Артёма и занять себя чем-то другим. И потому, сдав успешно экзамены и разобравшись с собственным бизнесом, она достала из закромов снаряжение и отправилась в Москву, чтобы записаться на месяц в особую дружину. Ксения даже не думала, что ей предложат поехать в Волынь. Но ей предложили, поскольку она имела пятый ранг и опыт, полученный в тренировочном лагере прошлым летом. Правда, с одним условием: минимум, на два месяца, то есть примерно до середины сентября.

А поскольку Ксении было интересно проверить себя в реальных боевых условиях, а тут возможность сама подвернулась, девушка согласилась, не раздумывая. Немного опоздать к началу учебного года в данном случае было не страшно.

Две недели Ксения находилась на базе под Москвой, а потом её и ещё четырнадцать бойцов пятого ранга, в том числе двух девушек, посадили на поезд и отправили в Ружаны, где в настоящий момент проходила линия фронта.

Приехали в воскресенье утром. У вокзала поджидал армейский грузовик. Новобранцев посадили в будку и отвезли в расположение части.

Место это напоминало тренировочный лагерь, где Ксения побывала прошлым летом: такие же палатки и хозяйственно-бытовые модули. Вот только по периметру тянулись отвалы земли, за которыми слышалось жужжание дистанционных экскаваторов, роющих траншеи. В тренировочном лагере ничего подобного не было.

Ксения ожидала, что на фронте условия окажутся хуже, но нет – все модули были современные, а в наличии имелись все удобства, в том числе кондиционеры в палатках, индивидуальные шкафчики для вещей и оружия, душевые блоки, санузлы и прочие необходимые для комфортного существования вещи. Только наличие окопов навевало недобрые мысли.

Ксению определили в женский взвод второй роты, которым командовала лейтенант Салтыкова – княжна из Нижнего Новгорода. Она познакомила новоприбывших девушек с личным составом и провела небольшую экскурсию, объяснив, где что находится. Под женский взвод была отведена отдельная часть лагеря с четырьмя жилыми палатками, собственными душевыми, столовой, санузлом и медблоком.

Было воскресенье, бойцы отдыхали, занимаясь, кто чем. После обеда Ксения тоже оказалась предоставлена самой себе.

Пообщавшись с девушками из своего отделения, она узнала много нового, в том числе подробности инцидента, случившегося в Пинске в прошлую субботу. Ещё в Новгороде Ксения слышала о трагедии, но информации было мало. Сообщалось, что погибло семь человек, пятеро получили ранения. Вот только происшествие ни капли не напугало Ксению. Она не страдала легкомыслием и понимала, что на войне рискуют все, даже энергетики высокого ранга. Поэтому если и возникали страхи, она загоняла их как можно глубже, считая подобное недостойным представительницы княжеского рода.

День подходил к концу. В десять часов, как обычно, дали команду «отбой», и Ксения устроилась на своей раскладной кровати, предвкушая завтрашний день, который начнётся с энергетических тренировок. Что Ксении нравилось в отряде, так это усиленные тренировки. Во время учёбы в академии на них вечно не хватало времени, а тут – совсем другое дело.

Ксения уже почти заснула, но вдруг земля вздрогнула и вокруг всё загрохотало. Все вскочили и стали одеваться, не дожидаясь сигнала тревоги. Когда сирена, наконец, завыла, отделение уже покинуло палатку.

Из остальных палаток выскакивали бойцы с оружием в руках, озираясь по сторонам и ничего не понимая. Сержанты тоже были растеряны и не знали, что делать.

А грохот не утихал. Громовые раскаты гудели над землёй, не смолкая ни на миг. Кто-то крикнул: «смотрите!» Ксения повернулась и обомлела. Над ближайшим лесом поднялся огромный столб огня, опаливший ночное небо, а вокруг него стали разлетаться искрами сотни огненных точек. Именно с той стороны и доносился этот жуткий грохот, от которого кровь стыла в жилах.

– Войти в боевой режим! – крикнула лейтенант Салтыкова. – В окопы, быстро, быстро, не толпимся тут!

Что-то со свистом пронеслось мимо и распороло брезент палатки. Одна из девчонок схватилась за руку и выругалась. А когда отделение побежало к ближайшей траншее, совсем рядом грохнул взрыв. Ксении показалось, что она оглохла на одно ухо. Опять что-то прожужжало в воздухе. Ксения ощутила удар в плечо и ногу. Осколки летали повсюду. И хоть энергетическая защита действовала, девушка чувствовала страх – такой, какой не чувствовала никогда в жизни, даже когда её чуть не зарубил Артём.

Теперь всё было иначе. Вокруг сыпались снаряды, один разнёс на куски душевой модуль, второй угодил в одну из жилых палаток. Ксения ощущала беспомощность. Сейчас от неё не зависело ничего, и она просто бежала вперёд, пока вместе с остальными девушками не оказалась в недорытом окопе.

Ксения поудобнее устроилась в траншее, прижавшись спиной к стенке. Сердце колотилось часто-часто. Грохот не смолкал, но в земляном убежище было немного поспокойнее. Однако очередной взрыв неподалёку снова заставил вздрогнуть и занервничать.

– Что случилось? – спрашивали сидящие рядом девушки. – Нас обстреливают?

– Склады взорвались, – ответил им кто-то. – Там снаряды рвутся. Всем быть наготове. Противник может атаковать в любую минуту.

Ксения тяжело дышала, пытаясь утихомирить биение сердца и полностью сконцентрироваться на энергии. Она всё ещё боялась. Нет, это совсем не походило на тренировочный лагерь.

Красное зарево освещало ночное небо, и нескончаемый грохот наполнял ночь. Но вдруг цвет сменился. Во тьме замелькали синие вспышки. Похоже, на складах хранились энергокнцентратные снаряды, которые бахнули вместе с остальными. И это было совсем плохо.