Текст книги "Империя (СИ)"

Автор книги: alaren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Логар вполне обоснованно предполагал, что главная угроза для Бакорта будет исходить от Корантара и засевшей на его троне старой ведьмы, но судьба решила распорядиться совсем по-другому. Врагом оказался вовсе не Корантар, а чёртов Соладар, от которого Логар просто не мог ожидать ничего подобного. Балор, судя по всему, вознамерившись занять трон Императора, пытается избавиться от Велены, как от самого слабого из лордов Катарской Империи, но этот ублюдок не представляет, насколько эта ведьма хитра и коварна. Он будет пытаться убрать её со своего пути всеми возможными способами и, скорее всего, даже попробует убить её. Этого, конечно же, Логар допускать не собирался, ведь Велена должна была сдохнуть только от его руки и ни от чьей больше.

Но лорд Бакорта допустил ошибку, за которую он крыл себя последними словами все время, прошедшее с того дня, когда он вернулся из Харенхейла. Логар, покидая Соладар, был взбешён тем, что задумал Балор, и эта ярость затуманила его разум. Он отдал людям, прибывшим вместе с ним в столицу, приказ немедленно отбывать в Бакорт, когда сам он уехал в Корантар. Только переговорив с Веленой, он понял, что Балор может захватить его детей, оставшихся в столице, и использовать их для того, чтобы получить контроль над ним, Логаром.

Сразу же, как только он прибыл в Гунард, Логар отдал приказ Ролду, одному из немногих его доверенных людей, отправиться в Соладар и забрать оттуда Ковала и Анару. Также он отдал ему приказ прорываться с боем, если возникнет такая необходимость. Дети должны были вернуться в Бакорт, и цена их возвращения не волновала Логара, пусть даже это станет началом войны. Ролд покинул Гунард две недели назад, и все это время лорд Бакорта терзал себя за глупость и неосмотрительность, которые он проявил. Он почти не спал в это время, проводя день за днём на смотровой башне, ожидая возвращения отряда Ролда. И в этот день он, как и всегда, стоял на вершине башни, вглядываясь в даль. Слуги знали, что тревожить лорда Логара в такую минуту было равносильно самоубийству, но в замке была одна женщина, которую не страшил гнев железного лорда.

– Милорд, – Наритали, его жена, поднялась на вершину башни, чтобы проведать Логара.

Её отдали ему в жёны, когда девушке было лишь шестнадцать лет, и вот уже шесть полных лет она носила титул леди Бакорта. Несмотря на то, что эти земли были известны своим суровым климатом и постоянными дождями, девушка появлялась перед мужем только в лёгких платьях чёрного цвета, а на шее она носила единственный подарок, который Логар сделал ей в день их свадьбы – серебряное колье, украшенное драгоценными камнями.

– Зачем ты пришла? – спросил её Логар, даже не посмотрев на супругу.

– Я… я думала, вам было одиноко здесь, – нерешительно ответила Наритали, пригладив свои длинные чёрные волосы, растрепавшиеся от налетевшего из окна ветра, – хотела побыть с вами, милорд.

– Убирайся, – сказал он ей, и девушка поняла, что лучше ей послушаться мужа.

Она тяжело вздохнула и поставила на небольшой столик позади Логара тарелку с едой, которую взяла у слуг.

– Простите, что побеспокоила вас, здесь немного еды, чтобы вы подкрепили свои силы.

И, более не проронив ни слова, Наритали развернулась и спустилась по лестнице. Она уже должна была привыкнуть к такому отношению, ведь она вполне заслуживала его тем, что не могла родить лорду детей, но девушка все равно любила Логара. Все эти шесть лет.

Лорд Бакорта даже не заметил, как его жена покинула башню, все его внимание было сосредоточено на дороге, шедшей к Гунарду от самого Золотого Тракта. В любую секунду на ней… Взгляд Логара уловил небольшое облачко пыли, на самой границе зрения. Через минуту это облачко превратилось в настоящее облако, в котором проглядывался силуэт одинокого всадника. Одинокого. Сердце Логара сжали ледяные тиски.

Первым Ролда встретили стражники, охранявшие ворота. Двое солдат, повидавших за время своей службы Логару много такого, от чего обычный человек как минимум испачкал бы портки, со страхом посмотрели на человека, стоявшего перед ними. Лицо мужчины было обожжено, нос сломан, а правый глаз закрывала пропитанная кровью повязка. Но не внешний вид Ролда испугал этих людей, а тот груз, что он нёс в руках. Холщовый мешок, покрасневший от крови, капли которой падали на землю.

Стражники прекрасно знали, кого и зачем ждал здесь лорд Логар.

– Ролд, – шёпотом сказал ему один из них, – он тебя убьёт.

Но тот ничего не ответил и просто прошёл через ворота, неся свой страшный груз. Он прекрасно знал, что уже мёртв, но верность лорду не давала Ролду иного выбора. Дети Логара погибли именно по его вине, и он понесёт за это заслуженное наказание. Когда он шёл через внутренний двор замка, люди, встречавшиеся ему по пути, с ужасом смотрели на мешок в его руках. Все они знали. Какая-то женщина даже закричала, когда Ролд прошёл мимо неё, но он не заметил этого крика. Своим единственным уцелевшим глазом он видел только одно лицо. Это чудовище с чёрными глазами, перебившее весь его отряд.

Оказавшись в замке, он пошёл сразу в обеденный зал, где обычно проводил своё время Логар. Ролд не сомневался, что найдёт там лорда, и, распахнув двери, он понял, что не ошибся. Обычно в этом зале стоял огромный стол, за которым могли найти себе место не менее двадцати человек, а на стенах висели различные гобелены, изображающие древние битвы. Но сейчас стол куда-то убрали, а гобелены сорвали со стен, сделав зал каким-то пустым и безжизненным. А прямо в центре этой пустоты стоял Логар.

– Милорд, – Ролду потребовалось собрать в кулак все своё мужество, чтобы взглянуть своему лорду в глаза, – в пути на нас напали. Ваши дети мертвы.

Наритали, стоявшая за закрытыми дверями зала, в который только что вошёл Ролд, услышала душераздирающий крик, больше походивший на звериный вой. Такая боль и ярость были в этом крике, что девушка не выдержала и, закрыв уши руками, заплакала.

***

Несколько часов никто не решался и близко подходить к дверям обеденного зала. Обитатели замка были в ужасе от того, что могло их ждать внутри, ведь все они знали о жестоком нраве своего господина, а что с ним стало после известий, принесённых Ролдом, они даже предположить боялись. Но после того крика из зала не доносилось ни звука, и люди стали поговаривать о том, что лорд попросту убил себя, не в силах пережить горя. Эта версия казалась вполне правдоподобной, ведь дети были для Логара всем миром, а их потеря просто уничтожила бы его. Но, так или иначе, нужно было хотя бы выяснить, жив лорд или нет, и для этой задачи вызвался один из его личных стражей по имени Артл.

Сопровождаемый тревожными взглядами слуг и жены лорда, он приоткрыл двери зала и вошёл внутрь. И спустя несколько секунд люди за дверьми услышали удивлённый крик, перешедший в бульканье.

– Никто не должен входить внутрь без моего на то разрешения! – сказала Наритали, первая пришедшая в себя. То, что она сейчас услышала, дало ей чёткое осознание того, что Логар жив, хоть и… не в себе, – надо дать лорду… время.

– Да он же совсем рехнулся! – крикнул кто-то из слуг, – он всех нас поубивает!

Наритали с неведомо откуда взявшейся решимостью подошла к наглецу и дала ему пощёчину.

– Не смей так говорить о своём лорде! – крикнула она, чуть ли не сорвавшись на визг, – ты будешь казнен, когда Логар вернётся к нам!

Слуга взглянул на неё, и в глазах его девушка увидела настоящий ужас, он знал, что это была не пустая угроза. Мужчина хотел было сказать ей что-то, но его уже скрутили двое воинов.

– В темницу его, – сказала им Наритали, и те поспешили исполнить приказ своей леди, – любой, кто осмелится оскорбить моего мужа, отправится вслед за ним! – сказала она, обращаясь к остальным слугам, но все они и так прекрасно понимали, что надо держать язык за зубами.

***

Логар не слышал ничего из происходящего за дверьми. Он вообще ничего не слышал и не видел из того, что творилось в этом мире. Он не видел Артла, лежащего у приоткрытой двери. В горло мужчины был вонзён нож Логара, но лорд не помнил, как убил его. Точнее, он вообще не знал, что тот заходил в зал. Он не знал и о Ролде, пригвождённом к стене мечом, торчащим из его груди. Для Логара не существовало этого мира, он сейчас был в совершенно другом месте.

Это была небольшая полянка посреди леса. Над ним светило летнее солнце, а среди деревьев слышались голоса птиц, поющих свои птичьи песни. Логар сидел на мягкой траве, а рядом с ним сидели его дети. Они опять что-то не поделили, и теперь Анара старалась ущипнуть Ковала, чтобы отомстить брату за какую-то мелкую обиду. Логар понимал, что это неподобающее поведение, но сейчас он не хотел ругать и наказывать их. В этом лесу было так хорошо и приятно, что ему даже не хотелось задумываться о чём-то плохом.

– Хотите, я расскажу вам историю? – спросил он, взглянув на детей, и те послушно закивали.

– Хотим, папа! Расскажи!

– Эта история о человеке по имени Шоратх Мореход, и, как вы уже, наверное, догадались, всю свою жизнь он посвятил морю и кораблям. Он водил корабли из Нешорта к северным землям и даже в Корхатал. Говорили, что он исходил все Белое Море вдоль и поперёк, и слухи эти были вполне правдивыми. Но Шоратх всегда мечтал переплыть море и попасть на далёкий восток, на те самые земли, которые иногда видят мореходы, заплывающие в самые дальние воды.

– Но ведь туда нельзя плыть, – удивился Ковал, – нельзя переплыть Белое Море.

– Да, – кивнул Логар, – нельзя. Но человек и отличается от зверя тем, что всегда стремится к невозможному. Люди всегда хотят превзойти свои пределы и заглянуть в глаза Богу. Таким был и Шоратх. Однажды он наконец решился совершить это плаванье. Собрав команду из самых верных друзей, он отправился в путь из порта Нешорта. Три месяца они плыли по морю и не знали никаких бед. Ветер был попутным, волны оставались спокойными, а воды и еды они взяли с собой столько, чтобы хватило на год. Шоратх верил, что им удастся переплыть море и стать первыми людьми, совершившими это.

Но людям нельзя переплывать Белое Море. В один из дней на корабль Шоратха налетел ужасный шторм, во время которого погибла половина команды. Ветер был столь сильным, что даже мачты корабля ломались под его напором, а волны, бьющие в борта корабля, заставляли скрипеть и трещать доски. А когда шторм уже стал стихать и люди подумали, что им удалось спастись, воды Белого Моря вспенились и исторгли из себя величайшее из чудовищ – кракена. Это был огромный зверь, размером с наш замок в Бакорте. Его щупальца обвили корабль Шоратха, грозя раздавить бедную посудину в любую секунду, но Мореход не испугался зверя.

Когда зверь приблизился к нему, чтобы пожрать Шоратха, тот сам напал на кракена. Он бил мечом по незащищённым глазам зверя. Каким-то чудом ему удалось ранить кракена, и тот, рыча и шипя, вернулся на дно, оставив измученных моряков в покое. Тогда те смогли продолжить своё плаванье. Несколько дней они шли вперёд и начали было уверяться в том, что вытерпели все, чем могло испытать их Белое Море, но они ошибались.

Ясным утром моряки услышали прекрасную песню. Она буквально охватывала их души, заставляя смеяться и плакать. Она лишала их воли и разума, и вскоре, следуя за песней, первый человек шагнул за борт корабля, упав в холодные воды Белого Моря. С этой секунды песня зазвучала ещё сильнее, и многие из людей Шоратха уже готовы были последовать вслед за своим товарищем, а сам же мореход с огромным трудом сопротивлялся этому манящему голосу.

Собрав последние силы, что ещё оставались в его измученном теле, он запел. Самая похабная и грубая из песен, известных Шоратху, разнеслась над кораблём, заглушая манящий зов воды. Матросы, которых буквально вырвала из объятий смерти песня их капитана, тоже подхватили её, и чем громче они пели, тем тише звучала песня моря. Они смеялись и пели, и безумие Белого Моря отступало.

Этим же вечером они впервые увидели далёкую землю. Ту самую цель, к которой они плыли все это время и ради которой преодолели столько всего. Они были близки как никогда, но в тот миг, когда на небе появилась полная луна, Шоратх стоял у одного из бортов своего корабля, и в воде он увидел прекрасную деву, но вместо ног у неё был рыбий хвост.

«Поверни назад, – сказала ему дева, – или все вы умрёте в морской пучине».

«Я не боюсь тебя, ведьма, – отвечал ей Шоратх, – мы люди, и мы сильнее вас».

«Поверни назад, – молила дева, – и ты получишь все богатство, сокрытое в глубинах моря».

«Мне не нужно богатство, – отвечал он, – моё богатство – это моя мечта».

«Поверни назад, – сказала дева, – или море заберёт твою жену».

И тут Шоратх впервые испытал настоящий страх. Он оставил свою возлюбленную в Нешорте, и та обещала ждать его возвращения. Но что, если он вернётся, а её уже не будет на свете? Какой тогда будет смысл в его жизни и мечте?

Он повернул назад и вернулся обратно в Империю. Жена встретила Шоратха, и жили они, любя друг друга до скончания дней, но каждый день мореход выходил на побережье и смотрел на восток. Ему казалось, что он видел те далёкие берега, к которым он был так близок…

– Пап, а откуда ты узнал эту историю? – спросила Анара, – она такая интересная!

– Я прочитал о ней, когда был в Соладаре, – ответил Логар, и вдруг его разум уцепился за последнее слово – Соладар. В этом городе произошло что-то важное, что-то, о чём он забыл. Но что это было? От попыток вспомнить у него разболелась голова… Птицы в лесу затихли, а дети молча смотрели на своего отца. Они словно ждали от него каких-то слов или поступка.

– В Соладаре, – повторил Ковал.

– В Соладаре, – вторила ему Анара.

Он не мог вспомнить. Слишком больно. Перед глазами возникло лицо Балора, он ухмылялся, и в глазах его Логар видел черноту. Что случилось в Соладаре? Что он забыл?! Солнце погасло, и в одно мгновенье на поляне воцарилась ночь. Логар попытался прижать к себе детей, но руки его нащупали лишь воздух. Они исчезли.

– Анара! – закричал он, вскочив на ноги, – Ковал!

Никто не отвечал, а боль все усиливалась. Отчего-то он понимал, что для того, чтобы все это закончилось, ему надо просто вспомнить. Только вспомнить. Соладар… Балор…

Дети стояли прямо перед ним. Их лица были белее снега, а губы – синими, словно они пробыли не меньше суток на ледяном ветру. Они держались за руки и, не говоря ни слова, смотрели на Логара, обхватившего голову руками. Боль сводила его с ума, но, собрав все силы в кулак, он потянулся к ним рукой, и тут Анара, его маленькая дочь, спросила его:

– Почему ты не отомстил за нас, папа?

Логар открыл глаза.

Он увидел прямо перед собой отрубленные головы детей. Они смотрели на него мёртвыми глазами, требуя мести. Они требовали, чтобы человек, повинный в их смерти, понёс наказание за свой грех.

– Почему ты не отомстил за нас? – вновь спросила Анара. Его мёртвая дочь.

Яростный крик Логара вновь сотряс стены Гунарда:

– БАЛОР!!!

***

Велена обедала в том самом зале, где десять лет назад её отец показывал своему другу, Балору, медвежью голову, которую Валор, по его же собственным утверждениям, откусил. Сейчас она сидела за столом, на том самом месте, где всегда сидел её отец, и смотрела на голову медведя, возвышающуюся над камином, в котором негромко потрескивало пламя.

– Как думаешь, – спросила она у Гордака, стоявшего у неё за спиной, – он и правда её откусил?

– Если вам интересно, миледи, – рыцарь задумчиво посмотрел на медвежью голову, – то в своё время я сам отпилил эту голову для того, чтобы ваш батюшка мог хвастаться этим своим подвигом.

– Следовало предположить подобное, – улыбнувшись, сказала Велена.

– Конечно, – кивнул Гордак.

Дальнейший обед проходил в тишине. Велена не особо любила болтать без толку, ведь ей приходилось столько разговаривать с людьми, которые называли её своей леди, что к вечеру язык её буквально отваливался. Сейчас же она просто хотела насладиться минутами тишины и покоя. Но, увы, её надеждам было не суждено сбыться – двери в зал распахнулись, и в них показался рыжеволосый человек в белых одеждах священника. Подойдя к Велене, он неумело поклонился и сказал:

– Кхм, миледи, – Храт, немолодой уже горец, сменивший на посту первосвященника Корантара – старого Харфорда, который отправился на север три года назад, ведомый «озарением, ниспосланным Господом» (перед уходом старик, по слухам, сожрал целого ягнёнка), пригладил свою аккуратную бороду и посмотрел на Велену, которая сейчас обедала в компании Гордака.

– В чём дело? – спросила она, – ей-богу, Храт, если ты пришёл сюда, чтобы наставить меня на путь истинный и потребовать полного изгнания Красных жрецов, то я кину этим, – Велена взвесила кусок хлеба в руке.

– Это, конечно же, очень важные вопросы. Про жрецов, кстати говоря, особенно важный, – сказал священник, – ведь они только и делают, что порют всякую херню налево-направо. Бог в ярости от этого, говорю вам.

– Храт, ты сам в этого самого Бога только пять лет назад уверовал, – сказал, улыбнувшись, Гордак, – да и большая часть твоего народа и сейчас в него не верит.

– Верить или нет – это их дело, я вот поверил, а Хароудел так и шлёт всех к Ятуру. Но Красные все равно козлы. Только я не об этом говорить пришёл, леди, – взгляд священника вновь устремился к Велене, – тут вашей ауди… адиди… удиенции вашей просит какой-то мужик.

– Тебе определённо надо подучиться хорошим манерам, если ты хочешь оставаться на посту первосвященника Корантара, – сказала Велена, – все-таки не все люди такие простые, как я и Гордак.

– Тот пузан из церкви был вполне доволен, – Храт сложил руки на груди, – сказал, что я, как никто другой, близок к пастве.

– Так что за «мужик»? И почему ты мне об этом сообщаешь? Ты давно привратником-то стал?

– Из Бакорта приехал, а больше ничего я о нём и не знаю. Ну, ещё, разве что, он шишка важная, – пожал плечами Храт, – а в привратники я нанялся потому, что бакортцы к тебе слишком уж часто наведываться стали, и желающих приветствовать их становится все меньше и меньше. Не понимаю я, леди, чё вы их так не любите? Хорошие ребята. У меня был раб – бакортец. Крепкий такой. Тупой, правда, как пень, но что ж поделать.

– Надеюсь, ты им не говорил о своём бурном прошлом в горах? – нахмурившись, спросила Велена.

– Я не идиот, леди, – улыбнулся священник, – так что мужику-то сказать?

– Скажи ему, что я буду рада его принять.

Через несколько минут после того, как Храт скрылся в дверях, в зал зашёл никто иной, как сам лорд Бакорта. Опять. Но сейчас, в отличие от прошлого визита, на Логаре были его знаменитые чёрные латы. Только увидев его, Велена уже готова была осыпать его изрядным количеством едких шуточек по поводу того, что слишком уж часто он стал заглядывать к ней на огонёк. Но одного взгляда в глаза лорда ей хватило, чтобы прикусить язык. Тот факт, что он был в доспехах, довольно прозрачно намекал, чем лорд собирался заниматься в ближайшее время. И если бы он планировал атаковать Корантар, то вряд ли явился бы к Велене в одиночку.

– Логар? – спросила она, встав из-за стола и подойдя к лорду, – что произошло?

Вместо ответа он протянул ей запечатанный конверт, сказав:

– Возьми это. Вскроешь его завтра на рассвете.

После этих слов он развернулся и хотел было выйти из зала, но Велена, бросив письмо на стол, схватила лорда Бакорта за руку.

– Логар! Подожди!

Она думала, что сейчас он просто скинет её руку и уйдёт, но отчего-то Логар застыл на месте и посмотрел на Велену. Сейчас он понимал, что, как бы он ни ненавидел эту женщину, теперь она осталась единственным близким для него человеком. Дети были мертвы, своим людям он больше не мог верить, и оставалась только она…

– Чтобы ты ни задумал, – сказала она, глядя ему в глаза, – береги себя.

В этот миг он сам сжал её руку, а затем просто притянул эту проклятую курицу к себе и крепко обнял её.

– Я тебя все ещё ненавижу, – сказал он негромко.

– А я-то тебя как ненавижу, – ответила Велена, приобняв его в ответ.

Они стояли так не больше нескольких секунд, а затем торопливо отпрянули друг от друга. Логар последний раз взглянул на неё, затем вышел из зала.

– Вы только что обнялись? – только сейчас осмелился спросить Гордак, который наблюдал всю эту картину с открытым ртом.

Велена не ответила ему. Когда Логар скрылся в дверях, она сразу же взяла со стола письмо и, невзирая на просьбу бакортца, вскрыла конверт.

«Я знал, что ты сразу же его вскроешь, – прочитав это, правительница Корантара невольно улыбнулась, – и письмо это оставил только потому, что не хочу терпеть твои попытки удержать меня от того, что я решил совершить.

Я никогда не был любителем говорить или писать длинные, ничего не значащие речи, так что скажу тебе сразу все, как есть. По приказу Балора были убиты мои дети, и я собираюсь сжечь его город, чтобы отомстить за это. Прямо сейчас армия Бакорта заканчивает последние приготовления для броска к столице, но без твоей помощи все будет напрасно. В Корантаре стоят два легиона, целью которых официально было удержание горцев от волнений, но сейчас я понимаю, что Балор уже все давно продумал, и подготовился. Когда я двинусь на Соладар, эти легионы опустошат Бакорт, а затем ударят в спину моей армии, и чтобы этого не случилось, ты должна будешь удержать их. Как ты это сделаешь, мне плевать. Подними восстание среди горцев, потрави их всех своим корантарским колдовством или просто пройдись по их лагерям ночью и самолично перережь их глотки. Если ты хочешь, чтобы я добрался до этого ублюдка Балора, то ты сделаешь это. Мне не на кого рассчитывать, кроме тебя.

После того, как в Соладаре узнают, что я собрал войско и иду к ним, и меня, и тебя (не сомневайся, Балор о тебе не забыл), объявят предателями Империи. Если мой поход увенчается успехом, то тебе не о чем будет переживать, но если я проиграю, то и Бакорт, и Корантар будут уничтожены. Чтобы этого не произошло, я прошу тебя принять правление Бакортом в случае моей смерти (все распоряжения даны, теперь ты официально моя наследница). Ты должна будешь отразить атаку легионов Императора и удержать обе провинции. И чтобы это стало возможным, начинай мобилизацию своих солдат в Корантаре немедленно.

Логар.»

========== Эпилог ==========

Соладар

Он пришёл в этот дом на закате. Бедняцкий домик, где из мебели были только стол, пара стульев и потёртое зеркало. Сейчас Эрхен проводил последние приготовления для того, чтобы его батюшка, последний из Императоров, официально объявил народу о предательстве Бакорта и Корантара. Конечно же, под личиной принца находилась та же сущность, что уже многие годы правила на юге. Демон. Один из Амал-аш. Теперь он возьмёт Катарскую Империю в свои руки и поведёт её тем путём, что угоден Богам, а Балору же оставалось только смиренно отойти в сторону, ведь свою часть работы он выполнил, и выполнил прекрасно.

Заговорщики под чутким руководством Балора убили Валора и Коруса, создали такой удобный инструмент, как инквизиция, а также, что было важнее всего, очернили душу Элхарта. Именно это позволило Балору так легко завладеть Императором, сделав его своей послушной куклой. Элхарт делал все, что от него требовал Балор, а в конце концов Император даже убил своего собственного сына. Последнее чрезвычайно позабавило лорда Соладара, ведь изначально он думал, что ему самому придётся убивать мальчишку, а вот оно как все вышло. Немного радовал и тот факт, что Балору больше не придётся поддерживать вокруг Императора ту ауру «благочестия и божественности», которая делала Элхарта настоящим народным героем.

Сейчас он мог позволить себе просто отдохнуть, присев за этот дурацкий стол, и выпить чашечку чая. Он, конечно же, ненавидел этот напиток, но выбор был не особо велик. На столе стоял пузатый чайник и одна чашка из белого фарфора, украшенная цветочком.

– Отвратительно, – пробормотал Балор, сделав первый глоток, – просто отвратительно.

Но, несмотря на это, он продолжил неторопливо потягивать чай, раздумывая о том, что он сделал в этом мире. Первым его достижением, само собой, была сама Империя. Балор Первый, так его прозвали люди Катара, первого королевства, которое он покорил. Затем был Соладар, в те времена – не более чем форпост Корхатала, потом его дипломаты перехитрили Нешортских торговцев, ну а затем дело встало за малым – покорить Бакорт и Корантар. Когда все пять королевств попали к нему в руки, он стал первым Императором, а затем, лет через пятьдесят, просто изобразил свою смерть. Это было весьма забавно. Вся страна рыдала по павшему правителю, хотя при жизни люди ненавидели его со всей силой, с какой только могли. Чего стоил один бунт в Катаре, после которого вся провинция была предана огню и уничтожена.

Балор вновь отхлебнул чаю и, поморщившись, поставил чашку на стол.

– И как только Эрхен это пьёт? Фарах куда лучше…

Надо было, наверное, сделать парочку кактусовых плантаций, чтобы познакомить обитателей Империи с этим прекрасным напитком. Но за те годы, что он тайно правил, оставаясь в тени Императоров, времени на это как-то не находилось. Всегда он был занят интригами, тайными планами, заговорами и… «Играл в свои империи», как выразился бы Эрхен. Да, он определённо играл этими людишками. Но даже такие игры начинают рано или поздно надоедать. Балору это надоело в тот момент, когда к власти в стране пришёл человек, которого теперь называли Узурпатором. Правитель Соладара увидел в этом определённый намёк на то, что он немного заигрался и забыл о своей основной цели. Тогда же и пришлось разыскивать человека, который занял бы место Императора в этой стране. А когда один из последних «потомков» Балора Первого был найден, неожиданно скончался первый советник Узурпатора (Балор всегда был на должности первого советника при каждом из правителей Империи. Такая должность была ему наиболее интересна), а в Бакортских лесах на конвой солдат, везущих молодого Элхарта вместе с его семьёй на казнь, напал отряд разбойников под руководством бесноватого мальчишки по имени Балор.

Для него это было новой игрой – развлечением после столетий, проведённых в роскоши дворцов. Они носились по лесам, устраивали набеги на города и замки, остававшиеся верными Узурпатору. И все это время Балор забирал себе самую интересную часть работы – он был их штатным палачом. Ему «приходилось» пытать и мучить врагов Элхарта, чтобы добывать у них необходимую информацию, его руки всегда были по локоть в крови, но не потому, что он старался оградить от этого Элхарта, как думали Валор и Корус. Балор упивался болью людей, он получал изысканное наслаждение от страданий этих червей, а убийство было для него самым роскошным деликатесом. Честно слово, он мог бы вести эту войну ещё лет тридцать, но, увы, ему требовалась более-менее сильная Империя, так что гражданскую войну пришлось прекратить и усадить Элхарта, ставшего к тому времени настоящей легендой, на трон, а самому стать первым советником.

– Эй! – крикнул он одному из кхаш, низших демонов, по виду напоминавших нечто среднее между собакой и свиньёй, – что ты творишь?!

В этом доме он мог позволить себе содержать парочку кхаш. Они служили ему в качестве личных рабов, занимающихся грязной работой вроде приготовления этого отвратительного чая. Демон, к которому обращался Балор, был занят тем, что пытался протереть от пыли древнее зеркало, висящее на стене, да вот только делал он это так плохо, что пыли на зеркале каким-то образом становилось все больше и больше.

– Х-х-х-хозяин… – кхаш в ужасе сжался, стараясь прикрыть голову руками, что оказалось очень разумным шагом, ведь Балор запустил в него чашкой, которая разлетелась на кусочки, ударившись о пустую голову демона.

– Если ты не вытрешь это зеркало нормально, я сдеру с тебя кожу. Медленно. Очень.

Задав рабу соответствующую мотивацию, Балор смог вновь вернуться к размышлениям. Сейчас ему вспомнился тот заговор, которым он руководил через эту бесполезную тряпку – Аш’Арахт. Эти люди хотели получить власть для себя и своих детей, а на самом же деле только сыграли на руку Балору. Они убили Коруса и Валора, тем самым окончательно пошатнув моральное состояние Элхарта (начало для этого положила смерть его жены – Алды, которую прикончил лично Балор). Благодаря этому Аш удалось затащить Императора в постель, где во время жаркого акта «любви» эта шлюха поселила Элу в голову дух одного из дарагх, воинственных демонов, живущих только жаждой убийства и крови. Дарагх подчинил Императора, заставив того плясать под дудку первого советника, который благодаря этому смог приступить к подготовке последнего шага – уничтожению северных провинций.

Это было весьма странным ходом для того, кто четыре сотни лет выстраивал Катарскую Империю кирпич за кирпичом, но ход этот был необходим. Империя была слишком уж сильной, и если бы она объединилась с северными варварами, то вполне смогла бы противостоять тем небольшим силам, что выделили Харэн для вторжения в этот мир. Но лорд Логар и леди Велена, к сожалению, предали Императора, и из-за этого придётся провести в их провинциях чистку от всех прочих предателей. Какая жалость.

Разумеется, это все будет сделано силами инквизиции, столь старательно взращенной Балором. Но её надо будет использовать только после того, как Эрхен, устами Императора, разумеется, объявит о том, что в Катарской Империи отныне и навсегда будут почитать Огненных Богов, а Единый Бог будет забыт навечно. Инквизиция прекрасно сыграет в паре с воинственной и жестокой верой южан, и вскоре на площадях имперских городов будут гореть сотни костров, пожирающих тех, кто осмелится отказаться верить в Огненных Богов. И горцев. Балор ненавидел горцев.

Но сейчас надо было разобраться с одним маленьким делом, не дававшим Балору покоя последние лет десять.

Лорд Соладара встал из-за стола и, подойдя к зеркалу, оттолкнул в сторону замешкавшегося кхаш. Балор прошептал несколько слов, прикоснувшись рукой к холодной, чисто вытертой поверхности зеркала, и в следующую секунду отражение в нём подёрнулось рябью, а вскоре и вовсе исчезло, чтобы уступить место другому образу.

Это был молодой парень, не старше двадцати лет. Светлые волосы слиплись от грязи, а на лице красовалось как минимум штук пять шрамов. Он был северянином, Балор безошибочно понял это по глуповатому выражению лица и дурацкой улыбочке.

– Вот ты и попался, маленький предатель, – сказал Балор с тенью улыбки на лице.

– Что? – северянин удивлённо посмотрел на зеркало, а затем его серые глаза резко изменили цвет – они стали ярко-фиолетовыми, – Агадар?

– Здесь ты должен сказать примерно следующее: «папочка, я так рад тебя видеть!», и да, здесь я не Агадар, а Балор.