Текст книги "Наше послевоенное (СИ)"

Автор книги: Зоя Криминская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

Зато рядом стоял Даник, Ларискин сосед по дому и приятель. Они часто возвращались домой вместе, им было по дороге.

Дэн услышал новость, о которой нас оповестила Лариска и странно разволновался. Он побледнел, и быстро отошел от нас.

Взволнованность Токмаджана не прошла незамеченной для Зойки. Она объяснила это так:

– Даник решил, что отношения между ним и Ларисой зашли слишком далеко и Виктор должен оправдываться перед Ларискиным отцом.

Неожиданно Лариса заболела нервным расстройством, как это было сказано вслух, и ее увезли куда-то, на Северный Кавказ. А потом она вернулась, стала жаловаться, что у Вити появилась другая, что она ей глаза выцарапает, что та женщина очень распутна, и повисла у Вити на шее.

На переменах, горячечным шепотом рассказывала она мне и Зойке свои злоключения, и покрасневшие глаза говорили, что она много плакала.

А доходили слухи от сестры Виктора, что он не знает, как избавиться от Лариски.

Батуми городок маленький, и если где-то что-то происходит, то всегда имеются сведения с обеих противостоящих сторон, и сведения, само собой разумеется, противоречивые.

Мне было очень жалко Лару, которая так неудачно влюбилась и, очевидно, совершенно запуталась, и я не осуждала ее, даже если то, о чем шептались по углам девчонки, была правдой.

Тогда же мы проводили без Верушки классное комсомольское собрание, Даник, вел это собрание как комсорг класса.

Лариска все время прерывала Даника, противоречила ему, и он никак не мог заглушить своим баском ее щебетание.

Обычно выдержанный Дэн тут разозлился и посоветовал ей так себя вести не здесь, а с кем-нибудь другим.

Намек был понятен всем, чьего слуха он достиг, но за общим шумом их перепалку слышали единицы.

Лара изменилась в лице, сжала губы и неожиданно запустила в Даника, стоящего у учительского стола, бутылочкой с чернилами. (Мы писали авторучками, использовать шариковые ручки, которые тогда уже существовали, нам не разрешалось).

Даник наклонился, бутылочка пролетела мимо него и со звоном разбилась о доску. Синие чернила потекли вниз, вслед за упавшими осколками, Даник побледнел как полотно, а мы все замерли, ожидая, что за этим последует. Я помню, просто остолбенела от неожиданности.

Казалось, Лара, которая всегда была не на полном контроле, сейчас кинется на Токмаджана с кулаками, но она только прокричала что-то обидное, и упала лицом на парту.

Видимо, упоминание о Викторе было для нее больным местом. Дело шло тогда к их разрыву, все в ее семье и близкие друзья, говорили ей, что Виктор дрянь, что он бросил или бросит ее, а Лариса не верила в это, и защищала своего возлюбленного.

Когда они расстались, я долго считала Виктора подлецом, но теперь, я зная как сложилась и как окончилась жизнь Ларисы, я понимаю, что, в сущности, Виктор просто поступил благоразумно. Может быть, сближаясь с ней, он не понимал, что у нее неустойчивая психика, а поняв, дал задний ход, а может быть, именно эта история так подорвала Ларису, и неудачная первая любовь после многих перипетий привела к трагическому концу. Кто может это знать?

Демкина дозналась о чернильных полетах, следы которых были видны на доске и долго пыталась узнать всю подноготную этой истории. Она даже приходила ко мне.

Ее второе посещение нашего жилища было такой неожиданностью для меня, как и первое ее появление.

Прихожу домой, как ни в чем не бывало, а там сидит Вера Павловна и улыбается своей безгубой улыбочкой и начинает разговор о комсомольском собрании так, как будто она уже все знает.

Это был замечательный способ дознания. Ты думаешь, что ей все уже известно, скрывать нечего и проговариваешься.

Но к тому времени мы знали о ее хитростях, высчитали, что большую часть информации она выуживает у нас самих и мы невольно предаем друг друга.

Я прикинулась, что я не в курсе и Верушка ушла ни с чем.

А Дурандины в начале одиннадцатого класса уехали в Кемерово и Лара заканчивала школу не с нами.

Виктор вскоре после отъезда Ларисы женился.

Но вернемся к концу 1963 г.

24.12.63г. Отвратительно написала сочинение по русскому языку. Вообще, у меня и письменный слог стал никуда негодным и речь крайне примитивной и путанной, донельзя сбивчивой.

Не могу свою мысль выразить. Не могу и точка!

Перед контрольными по литературе я перестала писать сочинения дома в качестве подготовки и делала это вполне сознательно. Я приходила в ужас от мысли, что мне дважды придется писать одно и тоже. Поэтому я просто продумывала план сочинения и сразу, набело, писала в классе. Мария Георгиевна, если не было ошибок, всегда ставила мне пять, хотя иногда критиковала мои сочинения за сухость.

Мария Георгиевна была единственной учительницей, которая всегда меня хвалила и просто любила и отличала от других без всякой боязни, что сочтут, что у нее есть любимчики. Она была хорошей учительницей, любящей свой предмет, всегда хвалившая все, что ей нравится и молчавшая по поводу того, что ей не нравится, т.е. в процессе воспитания она признавала только метод пряника. Тем не менее на ее уроках было тихо и, когда она рассказывала новый материал, класс с удовольствием ее слушал. В девятом классе, когда она была нашей классной руководительницей, она на родительском собрании сказала маме:

– Какая у вас жизнерадостная девочка!

Мама придя с работы, строго сказала мне:

– Ты там не очень-то радуйся жизни на уроках. Мария Георгиевна женщина деликатная, не могла сказать, что ты там скачешь, как коза, смотри мне!

А Верушка, бывало, исписывала весь мой дневник замечаниями, а мать, рисуя свою подпись в конце недели, говорила только:

– Как вы обе мне надоели, ну что ты с ней связываешься?

Мама прямо не говорила, но я чувствовала, что наша классная ей не нравится.

Конечно, я болтала и на уроках литературы, но Марьюшка никогда не доводила дело до конфликта. Просто посмотрит укоряюще, постучит указкой по столу, а я и примолкаю.

Год кончается. Мама приедет, наверное, числа 30-го. Еще целых 6 дней. В этой четверти тоже вряд ли буду отличницей, а Зойка, наверняка, будет. Мне чуть-чуть обидно, но не завидно. Про Гоги ничего не хочу писать, все неясно и висит в воздухе.

Мама вернулась к Новому году, привезла мне симпатичные новые коричневые полуботинки. Я была очень рада маминому приеду, как-то лучше стала себя чувствовать и стала меньше влюблена в Гоги.

Мама рассказала очень смешной случай, который произошел с ней в Тбилиси.

Она ехала к кому-то в гости и искала улицу, названную в честь грузинского поэта Николадзе. Увидев на углу задумчивого старика грузина с палочкой и трубкой, мама подошла к нему и спросила по-грузински вместо, "где здесь улица Николадзе":

– Где здесь улица Николая?

Старик удивленно посмотрел на нее, вынул трубку и ответил после паузы:

– Калбатоно, (уважительное обращение к женщине), уже улицы Сталина давно нет, а ты все Николая ищешь?

18 января 1964 года. Вся моя влюбленность гроша ломаного не стоит. Просто тяга ко всему необыкновенному и прекрасному, искаженная превратным представлением о том, что самое прекрасное – это любовь.

А сейчас другое, не мое:

"Самое милостивое, что есть в природе, – его величество случай. Жизнь коротка и все-таки очень хороша. За ее пределами нет ничего, даже сожаления о ней, поэтому живем!"

5 февраля. Не позволять себе ходить в кино по будням. Совсем разболталась!

Интересно, как сложится моя жизнь?

Страшновато и заманчиво, и скорей бы, скорей вырваться из пеленок.

Сегодня нагрубила маме и бабушке. Стыдно.

7 февраля. 5-го записала, а 6-го была в кино. Так твердо мое слово.

11 февраля.

Перелистала дневник и заметила, что пишу обычно тогда, когда целый день ничего не делаю. Многие записи так и начинаются: Сегодня целый день ничего не делала. Валялась на диване и т.д. и т.п.

У меня длинный язык. Нужно с этим бороться. Нельзя поддаваться минутным порывам и вопить первое, что пришло в голову. По словам моей мамы у меня язык "поставлен на опережение".

В начале 10 класса Алик Гваришвили выдвинул теорию, по которой мы должны влюбляться в старших ребят, а они в младших девочек. Он тут же выбрал себе прехорошенькую девочку из восьмого класса, Милочку и стал за ней "бегать".

Именно этот глагол употреблялся, чтобы сказать, что такой-то не равнодушен к такой-то. Милочка ходила по школьному двору, высоко подняв голову и опустив глаза в землю. Проходя мимо нашего класса, она не выглядывала Алика, а отворачивалась.

– Что,– спросила я у Даника,– никаких успехов у Алика нет, зря все его усилия.

– Ну уж не знаю, – пробасил Даник, – на свидание к нему она, во всяком случае, ходила.

Когда Алик обнаружил мою симпатию к Гоги, он придумал песенку на какой-то популярный мотив:

– Беретик-усики, Беретик-усики.

Только увидит, как черноусый Гоги идет ко мне на практике, так и начинает ее мурлыкать.

Дразнил он меня и на уроках.

– Зоя, говорит мне Алик, – всех ученых на свете интересует один и тот же вопрос?

– Какой? – Я удивленно хлопаю глазами, ну откуда Алик может знать, что волнует всех ученых мира?

– Ну почему у тебя такой острый нос?

Я смеюсь и вспоминаю, что дядя Резо звал меня – "не проткни стакан".

– Ну Нона,– говорил он маме,– много она у тебя стаканов попротыкала?

Зимой в 10 классе у меня вдруг стали появляться сильные боли в области желудка сразу после еды. Иногда приступ болей бывал таким сильным, что я скручивалась пополам.

Мама испугалась и повела меня к врачу. Она боялась язвы желудка, но рентген показал опущение желудка и застойный гастрит.

Наш быт в Батуми был ближе к деревенскому, чем к городскому. Туалет и кран с водой находились за углом домика, в котором мы жили. Дом был огорожен оградой от остального двора большого дома. Воду набирали в ведра и носили от крана в комнаты. Во время стирки тоже воду носили от крана и полоскали и стирали возле входа в комнатки.

Каждое воскресение, в свой единственный выходной, мама во дворе стирала постельное белье, а я носила ей воду. Мне лень было ходить много раз и, спеша поскорее вырваться на тренировку, я носила по два ведра сразу. У меня не было ощущения, что мне тяжело их носить, я была к тому времени сильной от постоянных занятий спортом девушкой, хотя мама всегда кричала мне:

– По одному носи, по одному.

И оказалась права, от ношения тяжестей у меня произошло опущение желудка, так как мышцы на животе были слабые.

Через некоторое время, благодаря лечению, сильные боли в желудке прошли, но опущение желудка осталось на всю жизнь. Периодически происходили обострения, иногда довольно длительные и это очень меня изнуряло.

2 марта. Весна! Два дня была весенняя погода и у меня прекрасное настроение.

Несмотря на все любовные истории, я участвую в олимпиадах. В Батуми на втором туре дали по математике сложную задачку, и я ее не решила.

Через несколько дней Михаил Аронович провел занятие кружка и объяснил решение. У меня было такое чувство, что в классе 6 – 7 я бы ее решила. Задача не требовала никаких уравнений и особых знаний. А нужно было только цепью логических заключений сделать вывод в ту или иную сторону, цепочка состояла всего-то из 3 звеньев. Правда с ответвлениями и нужно было рассмотреть вариантов 9. Глядя на мое огорченное лицо, Ароныч сказал:

– Не расстраивайся, ты просто не знала подходов.

Эта была лишь часть правды. Я много занималась. Изучила много хитрых математических приемов решений. Зато вне этих приемов я стала беспомощной, разучилась искать самостоятельные решения и сама хорошо это почувствовала.

Но на физическую олимпиаду я поехала в Тбилиси. я вновь встретила Люда Толстоногову, с которой уже была знакома по олимпиадам в младших классах. Позднее я буду жить с ней в одной комнате в общежитии физтеха. На олимпиаде же я познакомилась с двумя ребятами из 11 класса тоже, кажется, 7 школы.

Позднее, в начале 11 класса я поинтересуюсь у общих знакомых, куда они поступили, и впервые услышу про физтех. Мама напишет дядя Боре письмо с просьбой узнать про этот институт, и в начале 1965 года дядя Боря пришлет мне проспект МФТИ, где черным по белому будет написано, что институт готовит научных работников для научно-исследовательских институтов. И все. Я поняла, что поступать буду только туда. Мечта о мехмате была отброшена.

Весной 1964 года в Батуми приехал Тбилисский ТЮЗ. Билеты, вернее абонементы, распространяли в школе. Больше половины нашего класса приобрели эти абонементы, в том числе Софа, Нанули, Зоя и я.

Привезли они пьесы Мольера и Бомарше. Я впервые увидела "Мещанин во дворянстве" и хохотала буквально до колик. Театр меня просто очаровал, я подумала, что если бы выбрала художественную стезю, то мечтала бы писать театральные декорации. Привезли они и советских спектакли, помню "Барабанщицу". Впервые я задумалась о том, что возможности приобщиться к культуре в большом городе не такие, как в маленьком, там можно часто ходить в театр, а у нас только кино.

С театром связан и эпизод, довольно характерный для меня. Софа и Нанули, боясь потерять свои абонементы, отдали их мне. Я заходила к Софе, и мы шли уже втроем. Перед началом одного из спектаклей я не нашла абонементы. Я помнила, что куда-то их спрятала, чтобы не потерять. Но вот куда? Все перебрала, найти не могу. Не дождавшись меня, Нанули и Софа пришли ко мне сами и, узнав, в чем задержка, страшно на меня обиделись, и с криками:

– Это черт знает что такое, никакой ответственности, – удалились.

Разгневана была не только вспыльчивая Софа, но и тихая Нанули. Их можно было понять, они заплатили деньги, собрались, нарядились и все, идти некуда и неизвестно, найду ли я абонементы к следующему разу. Очень расстроенная их справедливыми упреками, я вдруг захотела есть, иногда у меня бывала такая нервная реакция. Днем я как раз закончила варить инжировое варенье, варила его, как положено, три дня, Я любила инжировое варенье, а мама не хотела его варить – слишком долго ждать результатов, поэтому мне пришлось самой осваивать технологию варки. Так вот, я взяла кусок хлеба, положила на него большую и сладкую, истекающую сиропом инжирину, села, взяла томик Пушкина, чтобы окончательно успокоится чтением стихов, открыла его и... увидела аккуратно вложенные в книжку три абонемента. Бросив хлеб с вареньем на стол, я сунула ноги в туфли, схватили билеты и бегом по улице Цхакая с криком:

– Девочки, я нашла, нашла!

Они отобрали у меня не только свои абонементы, но и мой, чтобы я еще раз его не потеряла, и в дальнейшем мы вполне благополучно просмотрели весь репертуар ТЮЗ.

Весна, 10 класс, перемена. Несмотря на наш уже предвыпускной возраст и внешне взрослый вид, на переменах у нас такой же гвалт и свалка, как и в пятом классе. Я стою у подоконника, спиной к окну, лицом в класс. Откуда-то из общего клубка мальчишек, выныривает Алик, достает из кармана ножик и, балуясь, говорит:

– Все, прощайся с жизнью, настал твой час.

И открывает нож. Я смеюсь и не трогаюсь с места.

– Смейся, смейся, – басом говорит Алик и хмурит густые брови, изображая разбойника.

И тут, когда нож нацелен на меня и находится на расстоянии 10 – 15 см от моего живота кто-то сзади резко толкает Алика вперед, толкает случайно, просто какая-то возня среди ребят и резкий толчок. Алик летит на меня с ножом, успевая отвести руку вправо, а я шарахаюсь влево. Нож врезается в подоконник. Не знаю, как выглядела я, но Алик просто стал как полотно белый.

В этот момент прозвенел звонок и я, не успев сказать ни слова, по поводу происходящего, просто отошла от окна и села на свое место. Алик с усилием выдернул нож из дерева и тоже сел за парту. Все произошло за несколько секунд.

Мы не говорили на эту тему, и только спустя, наверное, полгода как-то на вечеринке, Алик сказал:

– До сих пор с ужасом вспоминаю, как я чуть Хучуа не зарезал тогда на перемене.

– Да...– сказала я, – помню.

И мы замолчали. Каждый в уме проигрывал ситуацию на тему, а если ......

15 апреля.

Какое это мучительное время – отрочество! Как будто душа вывернута наизнанку, и не сердце, а кровавая рана, чуть что – боль невыносимая. Я не верю. Что оно прошло, мое отрочество.

Вот она и кончается, моя семнадцатая весна. А у меня одно в голове: Средь мира дольного, для сердца вольного есть два пути..

А который мой?

Я сижу в Зойкином новом доме, в ее с Шуркой комнате на стуле в любимой позе – подтянув коленки к подбородку. Я зашла к ней, чтобы пойти на бульвар прогуляться, и теперь жду, пока Зойка соберется.

Но это не так быстро, Зойка долго охорашивается перед большим зеркалом, вделанным в шкаф.

Сначала она надевает платье, долго разглаживает подол ладонями, чтобы платье лучше садилось на накрахмаленной нижней юбке, поворачивается спиной к зеркалу, посмотреть, не сильно ли мятое платье сзади, затягивает на себе поясок.

Затем начинает причесываться, вернее сначала начесывает себе волосы, а потом долго заглаживает их сверху, подгоняя волосок к волоску.

Пудрит себе нос, потом снимает пудру ваткой.

– Густо напудрилась, видно пудру, – объясняет Зойка свои действия.

Потом красит губы бесцветной помадой, чтобы блестели. Все это она проделывает под мои периодические восклицания:

– Ну, скоро ты, наконец?

– Все уже, красивая, что еще надо?

Зойка, действительно очень хороша – тонкая шейка, красивые ручки, ножки, тонкая талия, высокая грудь, круглые бедра – женственная красивая фигура и милое, прехорошенькое лицо, освещаемое желтовато-зелеными прозрачными глазами, в общем, можно и покрутиться перед зеркалом, пока подруга ждет.

Напоследок Зойка тщательно чистит свои замшевые туфельки лодочки, красивые черные туфельки с бантиками, шитые на заказ, и мы, я уже не верю своему счастью! выходим на прогулку.

Зоя разлюбила Павлика и у нее новая любовь – Славка. Славка на год старше нас, а может на два, он учится в третьей школе. Он занимается спортом, байдарками, Зойка ходила на байдарки вместе с Ларисой и встречалась там с ним. До Зои он дружил с одной девочкой, но они поссорились,

В Батуми необязательно назначать свидание, достаточно просто выйти на бульвар и, гуляя вдоль моря встретить того, кого хочется встретить.

Иногда так и договаривались, как бы вскользь:

– А ты будешь вечером на бульваре?

Километра на два протянулся бульвар вдоль моря и по первым трем асфальтированным аллеям гуляет молодежь и люди преклонного возраста. Устав, можно посидеть на скамейке и идти дальше. Встретив знакомых, можно остановиться поболтать и идти дальше, а можно пойти вместе в одну сторону

Играет музыка, горят фонари, дует с моря ветерок, блестят в надвигающихся сумерках глаза.

– Вон он, смотри, – шепчет подруга и подталкивает тебя локтем.

Тут нужно как бы невзначай попасться навстречу.

Дело сделано, вы столкнулись нос к носу, и если он хочет, идет с тобой, ну, а если нет, то гордость твоя не пострадала, – ведь встреча была случайной, почему бы тебе не прогуляться с подругой, кто ему сказал, что я вышла в город ради него, все это глупые выдумки.

Славка часто ходит с нами, мы гуляем втроем, потом они провожают меня до дому и Славка идет провожать Зою.

События развиваются довольно медленно. Но вот он предложил ей дружить, а Зоя обещала подумать.

Как-то раз, отходя от дома под ручку со Славкой, Зоя столкнулась нос к носу с Павликом. Высокий широкоплечий Павлик был с двумя приятелями.

Он подошел к позеленевшему Славке и сказал:

– Отойдем, надо поговорить!

Зоя прямо с кулаками накинулась на бывшего кавалера:

– Как ты так можешь, трое на одного, оставьте его в покое!

– Мы будем говорить один на один, – отстранил Зойку Павлик. – У нас мужской разговор.

Мужской разговор окончился большим фингалом на Славкиной физиономии.

К чести Славы надо сказать, что он не отступился от Зои, они продолжали встречаться и дело даже дошло до поцелуя, но потом он стал обращать внимание на другую девушку, и Зоя, приревновав, поссорилась с ним. Я плохо помню, только знаю, что Зоя переживала, и все вспоминала, как Славка бросил Галю, свою предыдущую девушку ради нее, а теперь с ней поступает так же. Переживала Зоя бурно, но не так долго, решила, что Славка недостоин ни ее, ни Гали, что он ветреный парень, и вскоре перестала в разговорах вспоминать Славку.

Моя мама, тронутая вниманием Сулико ко мне, решила познакомиться с его родителями, Его мать торговала на рынке в ларьке, мама подошла и осторожно сказала:

– А ваш сын часто у нас бывает.

Та вспыхнула, покраснела, и сказала враждебным тоном с вызовом:

– У меня хороший мальчик.

– А у меня хорошая девочка, – сказала мама в тон ей и отошла. На этом кончилась ее попытка познакомиться с родителями Сулико.

Кажется, он был близким приятелем Османа, а может быть Арута, я уже не помню. Только в десятом классе незаметно приблудился и стал появляться на всех наших вечеринках этот высокий смуглый юноша, красавец с порочными темно-зелеными глазами и именем, которое ему очень шло – Котик.

Котик приятно пел, играл на гитаре и незаметно стал душой нашей компании.

Появилась у него в нашем классе и симпатия – Инночка Алая, которая не то, чтобы собиралась в него сильно влюбиться, но вполне благосклонно принимала его ухаживания. Инга была девушка трезвая, умненькая, трудолюбивая, умудрялась одновременно хорошо учиться и в школе и в музыкальном техникуме, и навряд ли она серьезно воспринимала такую экзотическую личность, какой был и казался Котик, но, безусловно, ей льстило его внимание

Это Котик первый раз, после хорошей выпивки, выстроил нас в круг, положил на пол бутылку и закрутил ее, а потом спокойно подошел и поцеловал девушку, на которую указало горлышко. Это он спустя полгода усовершенствовал это развлечение и целующаяся парочка должна была выходить в другую комнату.

Большинство мальчишек честно целовали щеку, тычась губами и носом, но Гиви всегда целовал воздух возле щеки, во всяком случае около моей.

Класс к тому времени сплотился и Демкина оставалась не в курсе наших забав.

Как-то наши ребята нахально стали обсуждать, с кем приятнее всего целоваться.

– С Зойкой Хучуа, – вдруг сказал Арут, – у нее щеки лохматые.

– Да, – подтвердил Даник, – щеки у нее пушистые, совсем не противно целовать.

Наутро после вечеринки я долго на свету разглядывала и щупала свои щеки – действительно они оказались покрыты незаметным для глаза светлым, довольно длинным ворсом.

– Ну и хорошо, – подумала я, раз приятно со мной целоваться, пусть растет моя борода.

Еще была принята во время танца играть в "ладошки". Партнер держит руки ладонями вверх, кладешь на его руки свои и надо отдернуть руку до того, как он ударит по ней, если ударил, то меняешься.

Я хорошо играла в "ладошки", но до первой рюмки, потом реакция сразу падала и я начинала проигрывать.

Даник и Арутик играли в эту игру очень совестливо, никогда не били сильно, и, соизмеряя силу удара, проигрывали в реакции.

Зато Гиви шлепал по рукам сильно и поймать его было трудно, ловкий был, увертливый.

Еще раз Гиви устроил фокус.

Подошел ко мне и говорит:

– Смотри, я дым из глаз пускать буду.

Я честная дурочка, старательно глазела, пока он, наконец, со словами,

– Жалко ведь, ожог сильный будет, а она не заметит, – убрал руку с сигаретой от моей руки.

Оказывается фокуса никакого не было, просто, пока я ждала дыма, Гиви прижег мне, честно говоря очень чуть-чуть, кожу на руке сигаретой, а те, кто знали смысл шутки, наблюдала и (вот гады!) посмеивались.

Я не очень обиделась, но огорчилась, что дыма из глаз не будет, а я так надеялась!

Вечеринка в разгаре, Котик с гитарой в центре круга и поет:

"Я хочу, чтобы ты, со мной рядом сидела..."

При этих словах он вскидывает глаза на Ингу и она вся заливается нежным розовым румянцем, резче обозначаются ямочки на щеках.

Звенят струны, мы подпеваем и каждый вспоминает свое, свою любовь и свои надежды.

12 мая. Поссорилась с Зоей. Как всегда из-за пустяков, поссорились 1 мая и уже 12 дней не разговариваем. Тяжело все-таки, ведь 4 года дружили. Главное, очень глупо, у меня в душе ни капли злобы. Интересно, что Зойка чувствует?

Я не поздравила Зойку даже с днем рождения 8 мая и мама сказала мне:

– Нехорошо, Зоя, не поздравить близкую подругу с днем рождения. Вот и был бы повод помириться, а так она вправе на тебя быть долго в обиде.

Маринка Игитханян, мягкая душа, тоже выговаривала мне:

– Зоя, ведь вы все равно помиритесь, это ясно всем, так зачем затягивать ссору? Только лишние страдания.

В классе наш конфликт никто не принял всерьез, даже Демкина, которая всегда старалась нас поссорить по принципу разделяй и властвуй, но я была испугана невозможностью подойти и помириться, просто заговорить, как ни в чем не бывало.

Чем больше мне этого хотелось, тем труднее было это сделать.

16 мая. Кто бы знал, как это обидно, до слез обидно, сидеть над задачником и чувствовать, что ты не в состоянии решать эти задачи, хотя они рассчитаны на твой возраст.

С Зоей по-прежнему не разговариваем.

19 мая. Очень редко веду дневник, Записи сухие, короткие. Сейчас 11 часов, мама спит, в комнате тихо, только слышно, как часы тикают да карандаш по бумаге шуршит. На душе у меня безмятежный покой, спать совсем не хочется, хочется о чем-то мечтать, а о чем, не знаю.

22 мая. Была на день рождении и день для занятий потерян. 10 часов, а меня тянет ко сну.

Близко дружа с Зоей и Софой и проводя почти все свободное время с ними, я довольно мало общаюсь с остальными девочками в классе вне школы. Чаще всего кроме них я бываю у Марины Игитханян. Начиная с девятого класса, когда уедет Милка Шустер, я начинаю дружить и с Мариной. Маринка всегда привлекала меня своим легким юмором и мягким, незлобивым характером. В ее обществе я как бы отдыхала от строптивости своих ближайших подруг. Помимо меня, Марина дружила с Ингой и Ларисой Голубцовой.

В нашем классе были только две полные девочки, Лариса и Стефа Лященко. Но Ларина полнота портила ее, без нее Лариса со своим симпатичным личиком и яркими желтыми глазами была бы просто хорошенькой девушкой, а из-за излишней полноты она сильно теряла во внешности.

А Стефа была какой-то гармонично кругленькой девушкой, ладненькой, розовенькой, с ямочками на полных щечках, курносым носиком и хитрыми и веселыми щелочками глаз. Она занималась легкой атлетикой, толкала ядро. В классе последние годы она была старостой. Дружила она с Оксаной Тотибадзе.

Большинство девочек в классе учились вместе с первого класса. Помнили друг друга совсем маленькими, мы с Зоей пришли позже и замечали, что наши подруги, Заруи, Софа, Марина, помимо дружбы с нами, были связаны другими, многолетними дружескими связями в классе.

Первое время и Верушка любила подчеркнуть, что те, которых я воспитываю с пятого класса, они мои, родные, послушные.

Демкина чувствовала наше противостояние ей, мы с Зойкой были старше, когда попали к ней, у нас уже была своя расценка ценностей, расценка, никак не совпадающая с ханжескими взглядами Демкиной. В детстве я долго искала это слово, довольно точно характеризующее нашу классную. Она была ханжа и вся ее борьба за нравственность гроша ломаного не стоила, она была неискренней, злобной и, думаю, трудной для общения в учительском коллективе женщиной.

Стефа, была одной из Верушкиных воспитаниц, и став после меня старостой класса, ладила с Верушкой ; во всяком случае, так казалось со стороны. Сама Стефа пугала меня своей абсолютной знанием того, что именно плохо, а что хорошо. Ее жесткая система взглядов, отсутствие легкости, педантичность и аккуратность, способность не завестись общим настроением, а одернуть, когда мы начинали шалить, не привлекали меня, и я мало общалась со Стефой в школе. Но если случалось, что Стефа разойдется, то устоять против ее рассыпающегося мелким горохом смеха было невозможно. Если Стефа, совсем закрыв глаза-щелочки, смеялась, то начинали смеяться даже те окружающие, которые не знали вообще, в чем, собственно, дело.

Урок физики в физическом кабинете. У доски стоит Софа, не знает ни черта. Зойка Меликян ей подсказывает со второй парты. Шота сидит в своей обычной дремлющей позе, полузакрыв лицо ладонью, задает Софке вопросы и слушает ответы, но не кивает удовлетворенно головой в такт ответам, как с ним часто бывает. А просто спрашивает еще и еще.

Заруи не блещет в физике и поэтому прежде, чем подсказать, она спрашивает у меня, а затем передает Софе. Я сижу на третьей, последней парте вместе с Арутюнян, которая облокотившись на руку, расслаблено смотрит на доску, на Софку и ждет, когда экзекуция подруги прекратится. Весь труд по вытаскиванию Софии она свалила на меня.

Я считаю, что на тройку Софка уже ответила, но Шота не прекращает допрос, все усложняя вопросы.

На один я не отвечаю Меликян сразу, мне надо подумать, но Зойка не ждет и, сердито махнув на меня рукой, подсказывает неверный ответ.

Шота мгновенно просыпается, открывает один глаз и говорит:

– Хучуа, встаньте!

Я заливаюсь румянцем и встаю.

– Никак я не ожидал от Вас, что Вы такого простого вопроса не знаете, – говорит Шота.

– В чем дело?

Я молчу, Арутюнян, кладет голову на парту и начинает хохотать, звуки она не издает, но плечи трясутся.

Физик доволен, он дал нам понять, что его не так-то просто провести, и все наши хитрости ему видны, ну а я не могу оправдываться и только молча царапаю пальцем поверхность парты. Я не хочу говорить, что ошиблась Меликян.

Софка тоже молчит, вид у нее усталый и равнодушный, а Заруи втянула голову в плечи и затаилась. Постепенно ситуация становится ясной и для остальных, и мои одноклассники заливаются смехом.

Шота молчит, молчит, затягивает молчание... потом берет журнал:

– Садитесь, Чартилиди, садитесь, – как можно уничижающе говорит он и ставит ей вымученную тройку.

У Софы на лице блаженство, ведь главное для нее еще раз не отвечать до следующей четверти.

Она идет на место рядом со мной.

Я продолжаю стоять.

– Садитесь и Вы, Хучуа.

Я сажусь, и смех Зойки заражает и меня, мы все трое смеемся.

И опять урок физики. Я у доски решаю задачу, какой длины должна быть проволока, чтобы оторваться под действием собственной тяжести. Ход решения мне ясен, я бодро пишу формулы, Шота удовлетворенно кивает головой, слушая мои объяснения. Я не люблю больших чисел, поэтому благополучно сокращаю 10 в третьей степени в числителе с 10 в минус третьей степени в знаменателе. Угулава лишь приоткрыл глаза, повернулся к доске, но не остановил меня. В ответе я получаю полтора.

– Полтора чего? – спрашивает Шота.

Я уже поняла, что ошиблась и взглядом ищу ошибку в решении.

– Полтора чего? – не дает сообразить учитель и я вынуждена написать, то что получила, – полтора мм.

Шота подскакивает к доске, берет у меня мел:

– Представляете, проволока длиной 1.5 мм порвется под действием собственной тяжести. Я уже нашла ошибку и молча, не давая Шоте обрушить на меня всю свою язвительность, исправляю мм на км.