Текст книги "Современный французский детективный роман"

Автор книги: Жорж Сименон

Соавторы: Пьер Буало-Нарсежак,Александр Поль,Морис Ролан,Пьер Гамарра,Пьер Буало,Тома Нарсежак
сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)

– Поделом.

Мегрэ едва удержался от улыбки. Г-жа Вивьен буквально исходила ненавистью.

– Благодарю вас за помощь.

– Теперь-то, зная о моих чувствах, вы оставите меня наконец в покое?

– Постараюсь тревожить как можно меньше. Вы сказали – Нина Лассав, не так ли? А не знаете, она служила где-нибудь?

– Когда началась их связь, она еще работала в бельевом магазине на улице Лепик. Но в продавщицах не задержалась: нашла более легкий источник дохода.

– Благодарю вас, госпожа Вивьен.

Мегрэ церемонно распрощался и вышел, оставив ее пережевывать старые обиды.

Торранса он застал за чтением вечерней газеты.

– Поехали на улицу Лепик.

– К его мастерской?

– Нет. Надо найти бельевую лавку. Кажется, я видел одну в самом конце улицы.

Витрина лавки была невелика. Внутри сухопарая старая дева, стоя за прилавком, складывала комбинации. Она явно удивилась, увидев мужчину без спутницы.

– Чем могу служить?

– Я комиссар уголовной полиции. Разыскиваю женщину, которая когда-то у вас служила. Как давно вы торгуете?

– Сорок лет, господин комиссар.

– Значит, и в сорок пятом, и в сорок шестом вы были здесь?

– Да я за всю жизнь и трех месяцев не отдыхала. Раньше мы торговали вдвоем с сестрой, но в прошлом году она умерла.

– Помните ли вы женщину по имени Нина Лассав?

– Она работала у меня два года. Когда пришла к нам, ей еще восемнадцати не было. Свеженькая, миловидная…

– У вас не было к ней претензий?

– Под конец ее поведение начало меня беспокоить. Я приметила, что ближе к закрытию ее всегда поджидает напротив магазина какой-то мужчина, причем куда старше, чем она. Так продолжалось месяца два, а потом она объявила, что уходит. Я спросила, не собралась ли она замуж, а она в ответ залилась смехом, точно я что смешное сказала.

– С тех пор вы ее не видели?

– Нет. Не знаю, что с ней стало. Боюсь, пошла по дурной дорожке. А ведь когда поступала к нам, такая была свеженькая, такая обходительная…

Мегрэ поблагодарил и вернулся в черную полицейскую машину.

– С каких пор, шеф, вы интересуетесь дамским бельем?

– Я узнал наконец имя любовницы Вивьена. Двадцать лет назад она служила в этой лавке… А теперь поехали к дому, где она в те годы жила. Может, мы и сейчас ее там найдем: квартира досталась ей в наследство от матери.

– Адрес?

– Бульвар Рошешуар, недалеко от площади Пигаль. Между аптекой и кондитерской.

– Вот это да! Вы раздобыли адрес у галантерейщицы?

– Нет. У госпожи Вивьен. Она мне его буквально швырнула в лицо. Отродясь не видел, чтобы кто-нибудь так заходился от ненависти, как эта особа, рассказывая про мужа и его любовницу.

Улицы и бульвары были немноголюдны. Мегрэ и Торранс заметили аптеку, потом и кондитерскую. Посреди – ворота, крашенные коричневым, в воротах небольшая дверь. Она была на запоре.

По ту сторону ворот открылся мощеный дворик с роскошной липой.

Мегрэ постучался в привратницкую. Дверь открыла милая молодая женщина в белом переднике.

– Кого вам?

– Судя по вашему возрасту, вы служите здесь не очень давно.

– Да как сказать! Пять лет уже будет.

– А нет ли среди ваших жильцов некой Нины Лассав?

– Никогда не слышала.

– Знакома ли вам фамилия Вивьен?

– Которого убили близ Центрального рынка? Я о нем на днях в газетах читала.

– Не знаете ли вы, где теперь прежняя привратница?

– Вернулась в родные места. У нее сын – владелец виноградника недалеко от Сансера.

– Вам известна ее фамилия?

– Погодите… Я ее почти не знала. Кажется, Мишу. Да, так. Легко запоминается: Клемантина Мишу.

– Благодарю вас.

Торрансу комиссар бросил:

– Возвращаемся на набережную Орфевр.

– А пива не попьем?

Оба выпили по кружке пива в баре на улице Лоретской богоматери. Наконец-то перед Мегрэ забрезжил свет. Теперь, зная, как звали девушку, он не замедлит ее отыскать.

– Как приедем на набережную, поднимись в картотеку и посмотри, нет ли чего за Ниной Лассав. Если нет, обратись на всякий случай в полицию нравов. Кто знает!..

– Понял.

А сам Мегрэ, очутившись у себя в кабинете, первым делом стащил с себя пиджак и, подойдя к окну, набил трубку. Он все же был не вполне доволен; госпожа Мегрэ сказала бы, что муж ее нервничает.

Так оно и есть. Он вкладывает в это расследование все силы, занимается и настоящим, и прошлым. Уже получены немаловажные результаты, и все же он никак не отделается от ощущения, что упустил нечто существенное. Но что? Сформулировать свое ощущение точно он не может и чувствует себя выбитым из колеи.

– Барышня, соедините меня с жандармерией в Сансере. Начальника, разумеется, если он у себя. Если нет, буду говорить с кем-нибудь из подчиненных.

Он заходил из угла в угол. Через две недели дело закроем, уговаривал он себя. Можно будет поехать с женой в Мен-сюр-Луар, где у них свой домик, и немного отдохнуть. Оттуда и до Сансера недалеко.

– Алло, Сансер?.. Начальник жандармерии?.. Говорит комиссар Мегрэ из уголовной полиции. Прошу простить, что беспокою вас ради обычной справки, но для нас эта справка может оказаться очень важной. У вас в городе есть винодел по имени Мишу?

– У нас двое Мишу, причем – самое смешное даже не родственники.

– К одному из них, насколько нам известно, переехала лет пять тому назад мать, которая долго пробыла привратницей в Париже.

– Клемантина Мишу, знаю…

– Она и сейчас живет с сыном?

– В прошлом году скончалась.

Все то же самое: шаг вперед, шаг назад.

– Не хотите ли поговорить с ее сыном?

– Нет, на мои вопросы могла ответить лишь она сама. Речь идет о событиях двадцатилетней давности.

– Догадываюсь: дело Вивьена, не правда ли? Как подвигается расследование?

– Не блестяще, особенно сейчас. Я так рассчитывал на старую госпожу Мишу, а она вот умерла годом раньше!.. Благодарю вас, старшина. Какие виды на вино в нынешнем году?

– Если погода продержится, урожай будет невиданный.

– Что ж, будем надеяться. Благодарю.

Мегрэ присел к столу. Звонил он, стоя у окна. Его внимание привлек черно-красный буксир, тащивший за собой четыре баржи.

– Я из картотеки, шеф.

– Ничего?

– Досье на ее имя нет, а в полиции нравов о ней не слыхали.

Зазвонил телефон.

– Господин комиссар, тут какой-то человек желает с вами поговорить, но отказывается назвать себя.

– Ничего, соедините со мной.

Голос на другом конце провода звучал глухо. Скорее всего, собеседник прикрывал рот платком, чтобы изменить голос.

– Господин Мегрэ, не нужна ли вам подсказка?

– Какая подсказка?

– Насчет дельца, которым вы сейчас заняты. Запишите-ка фамилию: Маосье… Вот и все. Теперь дело за вами.

И неизвестный повесил трубку.

5

– Торранс, принеси-ка мне из комнаты инспекторов телефонный справочник.

Мегрэ искал в нем некоего Маосье. Он и представить не мог, что только в Париже эту фамилию носят одиннадцать человек. Кого из них имел в виду его анонимный собеседник?

Предупредив телефонистку на коммутаторе, что ему придется сделать несколько звонков, Мегрэ принялся набирать номера.

Маосье, профессия которого в справочнике не была обозначена, не ответил ни на первый, ни на второй звонок.

Затем Мегрэ соединился с цветочницей из Пасси.

– Позовите, пожалуйста, к телефону вашего мужа.

– У меня нет мужа. Уже пять лет, как я овдовела.

Следующий номер молчал. Понятно: большинство парижан на отдыхе.

Затем Мегрэ поговорил с курсами машинописи на бульваре Вольтер.

Еще один телефон не отвечает. Это уже четвертый. Остается еще семь. Торранс стоял у окна, изумляясь терпению шефа.

Номер врача с площади Вогезов Мегрэ набирать не стал, а при следующем звонке попал в ателье малярных работ на авеню Трюден.

– Алло! Вам кого?

– Будьте добры господина Маосье…

– Господин Маосье вчера уехал в Ла-Боль.

– Надолго?

– Недели на три, а то и на месяц. Вы по какому делу?

– Я звоню к нему домой?

– Нет. Это контора и ателье. Господин Маосье с женой живут на улице Тюрбиго.

– У них в Ла-Боль вилла?

– Да. Называется «Зонтичные сосны». Они ездят туда больше десяти лет.

Авеню Трюден выходит на Монмартр, а улица Тюрбиго в двух шагах от рынка.

Мегрэ ходил взад и вперед по кабинету. Он боялся показаться смешным даже перед Торрансом. Не слишком ли большое значение он придает какому-то анонимному звонку?

– Позвони-ка в агентство Внутренних авиалиний. Узнай, нет ли у них завтра рейса в Ла-Боль, а если есть, можно ли возвратиться в тот же день.

Торранс пошел звонить в соседний кабинет. Через несколько минут вернулся.

– Есть рейс в десять десять, а из Ла-Боль можно вылететь в восемнадцать тридцать. Заказать билеты?

– Да, пожалуйста.

Маосье… Маосье… Мегрэ повторял эту фамилию, насилуя намять, и это вызывало у него чуть ли не физическое страдание. Он знал ее. Во всяком случае, то ли где-то слышал, то ли встречал на вывеске.

Он поднялся к судебному следователю.

– Есть новости, господин Мегрэ? – любезно осведомился Кассюр.

– Ничего особенного, разве что я теперь знаю фамилию и старый адрес женщины, ради которой Вивьен бросил семью.

– Что с ней стало?

– Привратница в этом доме новая. Старая переехала в Сансер и там умерла. Жильцов старше сорока в доме нет. – На миг Мегрэ заколебался, но все же решился. – Только что был анонимный звонок…

– Псих?

– Не знаю. Но попробовать бы надо. Мне сообщили о некоем Маосье. В телефонном справочнике одиннадцать Маосье. Семеро на отдыхе. Среди оставшихся четырех единственный, кого как-то можно заподозрить, – владелец малярного ателье.

– Вы повидаете его?

– Если разрешите. Вчера вместе с женой уехал в Ла-Боль, у них там вилла. Вернутся не раньше, чем через три недели. У меня нет никаких доказательств, что он замешан в этом деле, но я не успокоюсь, пока не увижусь с ним и не поговорю.

– Хотите поехать в Ла-Боль?

– Завтра утром есть самолет Внутренних авиалиний, а вернуться в Париж можно вечером.

– Вы ведете расследование – вам и решать.

– Благодарю вас. Неплохо бы получить от вас следственное поручение на случай, если нарвусь на сутягу.

Кассюр тут же подписал его.

– Желаю удачи, Мегрэ.

Домой Мегрэ возвратился рано, поужинали ростбифом, сыром и салатом, весь вечер просидел перед телевизором. Время от времени он тихо, как заклинание, произносил: «Маосье… Маосье…»

Но на память не приходило ничего.

– Кстати, – объявил он жене, – завтра обедать не приду.

– Много работы?

– Не очень. Просто надо слетать в Ла-Боль.

– В Ла-Боль?

– Да. Надо повидать одного человека. Вернусь тем же самолетом в полдевятого вечера.

Мегрэ по опыту знал, сколько преступников было арестовано только благодаря анонимному звонку или наводке осведомителя.

Когда он встал, ослепительное солнце стояло уже высоко, в воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения. Мегрэ был рад этому, потому что недолюбливал самолеты и чувствовал себя в них так, словно его заперли в камере.

– До вечера.

– Постарайся выкроить время искупаться, – пошутила г-жа Мегрэ.

Это был намек на то, что Мегрэ не умеет плавать. Поэтому они никогда не ездили в отпуск на море, а только в деревню.

Самолет оказался маленький, двухмоторный и рядом с трансатлантическими гигантами выглядел игрушечным. Брал он всего восемь пассажиров. Мегрэ не присматривался к ним. Двое мальчишек носились по салону и без умолку трещали.

Мегрэ попытался вздремнуть, но ничего не вышло. После двух часов полета самолет наконец приземлился на аэродроме Ла-Боль. А перед посадкой вдруг открылось море; оно сверкало, и вдалеке виден был корабль, плывший, казалось, по самой линии горизонта.

Мегрэ нашел такси.

– Знаете виллу «Зонтичные сосны»?

– Адрес есть?

– Нет.

– А фамилию тех, кто там живет, можете сказать?

– Маосье. Луи Маосье.

– Погодите минутку.

Шофер зашел в маленький бар и принялся листать местную телефонную книгу.

– Есть! – вернувшись, объявил он.

– Далеко это?

– За гостиницей «Эрмитаж».

Комиссар чувствовал себя белой вороной. Мужчины тут ходят в шортах и рубашках, расстегнутых на груди. Многокилометровый пляж, уставленный в несколько рядов зонтиками, полон отдыхающими – кто купается, кто загорает.

Вилла, весьма внушительная с виду, была расположена на тенистой улице довольно далеко от шоссе.

Мегрэ поискал кнопку электрического звонка, но не нашел. Белая дверь была приотворена, на террасе видны стол и садовые кресла.

Мегрэ приоткрыл дверь еще на несколько сантиметров и крикнул:

– Эй! Есть тут кто-нибудь?

Никакого ответа. И только на третий раз в полутемном коридоре появилась молодая служанка в белом переднике.

– Кто там?

– Я хотел бы поговорить с господином Маосье.

– Хозяева сейчас на пляже. Приходите после двенадцати.

– Лучше я пойду к ним на пляж.

– Вы их знаете?

– Нет.

– Повернете в первую улицу налево, в конце ее будет каменная лестница, ведущая на пляж. Кабинка хозяев – четвертая… На стенке написан номер – двадцать четыре…

– А вы не могли бы проводить меня и показать ваших хозяев?

– Не могу оставить дом без присмотра.

– Сколько лет господину Маосье?

– Точно не знаю. Я нанялась только на время отпуска. Лет пятьдесят, наверно.

– Как он выглядит?

– Еще довольно красив, очень высокий, худощавый, на висках седина.

– А госпожа Маосье?

– Гораздо моложе. Я не дала бы ей больше сорока.

– Какой, сказали вы, номер их кабинки?

– Двадцать четвертый.

Люди шли целыми семьями, уже в купальных костюмах; кое-кто успел обгореть на солнце.

Мегрэ отыскал спуск на пляж и, лавируя между лежащими людьми, пошел по песку. Кабинку из оранжевой парусины, на которой была выведена цифра 24, он обнаружил сразу.

У входа лежала на животе женщина; лица он не видел, а ее спина, намазанная кремом для загара, лоснилась на солнце.

Мегрэ огляделся, разыскивая человека, похожего на Луи Маосье. Неподалеку, у кромки берега, где на песок лениво набегали волны, человек двадцать мужчин под руководством тренера делали гимнастику. Один из них выделялся ростом и худобой. Может, это Маосье?

Прерывать упражнения Мегрэ не хотел. Он продолжал стоять примерно в метре от женщины из двадцать четвертой кабинки. Видимо, она почувствовала его присутствие. Застегнула лифчик купальника, пожалуй, не более закрытого, чем бикини, и повернулась к Мегрэ.

Она явно удивилась, обнаружив рядом с собой мужчину в брюках и пиджаке. Никого, кроме Мегрэ, в таком наряде здесь, естественно, не было и быть не могло.

– Кого-нибудь разыскиваете? – наконец решилась она спросить.

Лицо у нее было намазано не то маслом, не то кремом. Сложения она неплохого и, видимо, обладает хорошим характером.

– Госпожа Маосье?

– Да. Откуда вы меня знаете?

– Ваша служанка сообщила мне номер кабинки. Я хотел бы побеседовать с вашим мужем.

– Вам придется подождать… Который теперь час?

– Без десяти двенадцать.

– Через несколько минут они кончат заниматься.

– Тот, что выше всех, ваш муж?

– Да. Третий справа. Он худой, у него ни грамма жира, но когда мы бываем в Ла-Боль, он не пропускает ни одного занятия.

Она с любопытством смотрела на Мегрэ, но прямо расспрашивать не решалась.

– Вы сегодня приехали?

– Да.

– На машине?

– Нет, прилетел.

– Мы тоже предпочитаем самолет, если, конечно, не окажется, что нам тут понадобится машина. Остановились в «Эрмитаже»?

– Я сегодня же улетаю, поэтому номер в гостинице не брал.

Гимнастические упражнения кончились, и высокий худой мужчина направился к кабинке. Обнаружив Мегрэ, беседующего с его женой, он нахмурился.

– Этот господин прибыл из Парижа, чтоб повидаться с тобой. Он утром прилетел и сегодня же вечером улетает.

Маосье все это явно не понравилось.

– Господин?..

– Метра из уголовной полиции.

– Желаете поговорить со мной?

– Всего-навсего задать несколько вопросов.

Да, человек, который вышел из ресторана «Фарамон» в наблюдал, как Вивьен разгружает овощи, по описанию был похож на Маосье. А потом видели, как этот человек в тупике Вье-Фур вошел в заброшенный дом, где впоследствии был обнаружен убитый клошар.

– Вы владелец малярного ателье?

– Да.

Из-за обстановки, пляжного шума, крика детей, а главное – из-за того, что собеседник был в плавках, начало разговора выглядело чудовищно нелепо.

– Давно?

– Пятнадцать лет.

– А до этого?

– Работал у хозяина.

– Тоже на Монмартре?

– Комиссар, с какой стати вы меня допрашиваете? Я тут на отдыхе. По какому праву вы нарушаете мой покой?

Мегрэ протянул Маосье следственное поручение, и тот внимательно прочитал его.

– Ну и что из этого?

– Несколько дней назад вы ужинали около Центрального рынка в ресторане «Фарамон».

Маосье обернулся к жене, словно для того, чтобы она напомнила.

– Это в тот вечер, когда у нас ужинала мама. Ты ведь не выносишь ее и решил поужинать в городе.

– Что вы делали после этого?

– Вернулся домой.

Мегрэ заметил, как у женщины вспыхнуло лицо. Она открыла было рот, собираясь вмешаться, но смолчала.

– Нет. На самом деле домой вы зашли только на минутку.

И, пристально глядя на собеседника, Мегрэ вдруг спросил:

– Какого калибра у вас пистолет?

– Нет у меня никакого пистолета.

– Господин Маосье, предупреждаю: ваша ложь обернется против вас. Если вы не скажете мне правду, я испрошу у судебного следователя постановление на обыск у вас в ателье и в квартире на улице Тюрбиго.

Ошеломленная г-жа Маосье уставилась на мужа. Взгляд у него был мрачный; казалось, он вот-вот бросится на комиссара.

– Хорошо, есть у меня старый пистолет; он уже заржавел, и я даже не помню, где он валяется.

– Тридцать второго калибра?

– Возможно. Я не разбираюсь в оружии.

– Странно, что вы не помните, где храните его. Поручите кому-нибудь из ваших служащих передать пистолет мне.

– Послушайте, объясните, что все это значит?

– Это очень серьезно, господин Маосье, и имеет касательство к убийству. Получив ваш пистолет, я отдам его на баллистическую экспертизу и через несколько часов буду знать, замешаны вы в преступлении или нет.

– Делайте что вам угодно. Я на ваши идиотские вопросы отвечать больше не намерен.

Маосье пожал руку проходившему мимо толстяку в плавках, который, миновав еще три кабинки, улегся загорать.

– Двадцать лет назад вы знали молодую женщину по имени Нина Лассав? Потом через нее вы познакомились с Марселем Вивьеном.

– С тем клошаром с рынка?

– Тогда он еще был не клошаром, а владельцем столярной мастерской на улице Лепик.

– Предполагаете, что я должен его знать?

– Да.

– Сожалею, но вынужден вас разочаровать. Я не знаю этих людей.

– А бульвар Рошешуар вам ничего не говорит?

Мегрэ впервые проводил допрос на пляже. Жена Маосье оперлась на локоть и с видимым интересом следила за беседой.

– Как всякий парижанин, я, разумеется, знаю бульвар Рошешуар.

– Где вы жили в тысяча девятьсот сорок пятом году?

– Это было очень давно, и в ту пору я часто менял жилье. Обычно жил в маленьких гостиницах.

– На Монмартре?

– Да. Предприятие моего хозяина было в этом районе.

– В гостинице «Морван»?

– Не помню.

– «Жонар» на площади Аббатисс?

– Может быть.

– А не обедали ли вы в ту пору в ресторанчике «Для гурманов» на улице Данкур? Папаша Бутан еще жив и мог бы вас опознать: у него превосходная память.

– Не могу ничего вам сказать на эту тему.

– Вы не знаете этот ресторан?

– Вполне возможно, разок-другой я там обедал или ужинал. У вас еще много вопросов ко мне?

– Не очень. Особенно если буду получать уклончивые ответы. Но вы можете хотя бы сказать, в каком году вы женились?

– В тысяча девятьсот пятьдесят пятом.

– С Ниной вы порвали?

– Комиссар, вы явно бредите.

– Память у вас еще не прояснилась? Так и не вспомнили, где держите пистолет?

– Я даже не знаю, есть ли он еще у меня.

– Когда вы его купили?

– Я его не покупал. Мне его отдал один мой рабочий. У него двое детей, и он не хотел держать дома оружие.

– Этот рабочий до сих пор работает у вас?

– Да.

– Фамилия?

– Оскар Резон. Вы найдете его на авеню Трюден. Он одним из первых поступил ко мне. Надеюсь, на этом вы исчерпали свои вопросы?

– Благодарю вас за чистосердечие и откровенность. Сударыня, примите мои извинения за то, что помешал вам загорать.

Г-жа Маосье не ответила: она вопросительно смотрела на мужа.

На боковой улочке Мегрэ увидел итальянский ресторанчик, заметил там печь, и вдруг ему пришла охота поесть пиццы. Ожидая, пока она будет готова, он заказал дары моря и бутылку мускателя: полубутылок не оказалось.

Он был серьезен и спокоен. Похоже, день потерян не зря. Допив кофе, Мегрэ велел отвезти себя в Сен-Назер, где надеялся найти отдел уголовной полиции. Обратился в мэрию, но там его направили в Нант. В Нанте в довольно тесном помещении сидело всего трое инспекторов.

Они узнали Мегрэ и, похоже, удивились его появлению.

– Ла-Боль на вашей территории?

– Да, но туда нас вызывают редко: там ничего не случается. Это семейный курорт.

– Мне нужно установить постоянное наблюдение – днем и ночью – за одним человеком, который там живет. Это возможно?

– Все, разумеется, возможно. Но у нас мало людей.

Мегрэ предъявил следственное поручение.

– Все будет сделано, шеф.

Он описал им Маосье и его жену, дал адрес.

– Если кто-нибудь из них вдруг покинет Ла-Боль, немедленно звоните, даже домой.

Он продиктовал номер своего телефона.

– Само собой, мне нужно будет знать также, куда они направляются.

– Ясно, господин комиссар. Не хотите ли стаканчик мускателя?

– Благодарю, уже пил. Мой врач рекомендует мне умеренность.

В Ла-Боль Мегрэ возвратился на такси. Несколько человек на эспланаде были одеты так же, как он, по-городскому; пиджаки они несли на руках. Мегрэ последовал их примеру.

Из Орли он отправился домой, и на площадке его встретила г-жа Мегрэ. Она не смогла удержаться от смеха.

– Что было бы, если б ты провел на море целый месяц!

– А что такое?

– Ты был там всего один день и приехал с великолепным загаром. Посмотрись-ка в зеркало.

И правда, лицо у Мегрэ покраснело. Туфли были полны песка, и Мегрэ поспешил их снять. Он не смог противостоять ребяческому желанию побродить по пляжу в метре от белой каемки пены, которую приносили мелкие волны. Почти два часа гулял он среди пляжной пестроты и шума, уворачиваясь от мячей, которыми перебрасывались девушки.

– Ужинал?

– Перекусил в самолете. Надо позвонить на набережную Орфевр.

Он набрал номер комнаты инспекторов и удивился, услышав голос Жанвье.

– Ты еще здесь?

– Тут был налет на почтовое отделение, так что пришлось поработать. Двух основных участников вместе с деньгами мы взяли. Пока еще в бегах третий, который стоял на стреме. А как у вас, шеф?

– Буду знать через несколько дней, если только моя поездка вообще даст какой-нибудь результат. А пока у тебя не будет двух инспекторов, чтобы начиная с этого вечера сидеть в засаде?

– Найдется. Но народу осталось совсем мало.

– Записывай… Авеню Трюден, около лицея Роллена. Там склад и ателье Луи Маосье, владельца малярного ателье. Представления не имею, что может произойти, но мне спокойней, если я буду знать, что там ведется наблюдение… Второй пост… У квартиры того же Маосье, улица Тюрбиго. В квартире живет старая кухарка…

– Ясно… А если Маосье появится в одном из этих мест?

– Не спускать с него глаз и фиксировать каждый шаг.

Спал Мегрэ плохо: он потел, и лицо щипало от пота.

В ушах стоял шум моря, перед глазами мелькали яркие пятна – как на пляже.

Проснулся он рано и сразу отправился на такси на улицу Тюрбиго. Маосье жил в старом доме, типичном для квартала Марэ; его отремонтировали, и он сохранил внешний облик богатого частного особняка.

– Простите, сударыня, не скажете номер квартиры господина Маосье?

– А его нет. Они с женой уехали в Ла-Боль, у них там вилла.

– Знаю. Но ведь осталась мадемуазель Берта, кухарка.

– Как вам угодно… Второй этаж, направо. Впрочем, направо или налево – все равно: они занимают весь этаж.

Лифта не было, но лестница оказалась широкая и пологая. Мегрэ позвонил в дверь старого, хорошо навощенного дерева. Довольно долго квартира не подавала никаких признаков жизни. Наконец послышались семенящие шаги, и дверь отворилась.

– Хозяева…

– В Ла-Боль, знаю. Я пришел поговорить с вами.

– Со мной?

– Вы мадемуазель Берта, кухарка?

– Входите. Чего говорить через порог?

Она проводила комиссара в просторную гостиную, залитую светом из трех высоких окон и обставленную мебелью, вполне соответствующей стилю здания.

– Присаживайтесь. Вы пылесосы продаете?

– Нет. Я из уголовной полиции.

Она осмотрела его с головы до ног, ничуть не скрывая этого. Чувствовалось, что женщина она решительная и за словом в карман не лезет.

– Вы случайно не комиссар Мегрэ?

– Он самый.

– Занимаетесь тем клошаром, как его?.. Нет у меня памяти на фамилии.

– Вивьен.

– Правильно. Странная мысль – убивать клошара, вы не находите? Если он не из тех сумасшедших нищих, которые прячут в тюфяке миллионы.

– Это не тот случай. Вчера в Ла-Боль я видел вашего хозяина.

– Вот как?

– Вы знали его до того, как он женился?

– Я познакомилась с ним после его помолвки с мадемуазель Касегрен. И с тех пор служу у них. Господин Касегрен, нотариус, живет на авеню Вилье. Жена у него часто болеет. У них осталась служанка, которая и ухаживает за хозяйкой, и готовит. Господин Касегрен после замужества дочери настоял, чтобы я переехала к ней.

– Сколько лет уже прошло с тех пор?

– Почти пятнадцать. Для меня разница в том, что горничной нет и я тут прислуга за все… Правда, не совсем так. Мадам помогает мне да и готовит не хуже моего.

– Часто они уходят из дому?

– Редко. Иногда в театр или в кино. Встречаются всего с несколькими давними друзьями.

– Между собой ладят?

– Не ссорятся по пустякам, если вас это интересует.

– Вы полагаете, они любят друг друга?

Ответом было молчание.

– У господина Маосье на стороне никого нет?

– Вот уж не знаю. Не могу ничего сказать.

– Бывает, что по вечерам он уходит один и возвращается очень поздно?

– Никогда. Ой, нет, было на прошлой неделе… Часов около одиннадцати, когда мадам пошла проводить свою мать, которая ужинала у нас, он как угорелый влетел в дом и кинулся к себе в спальню. И тут же убежал. Мадам, возвратившись, решила не ждать его и легла. Не знаю, слышала ли она, как он пришел. Он прокрался как мышка. А вернулся он, я точно знаю, после трех ночи.

– Давно у них раздельные спальни?

– Почти сразу же после свадьбы. Хозяину с утра надо быть у заказчиков, он встает спозаранку. Мадам просыпалась от этого, а она любит понежиться в кровати подольше…

Достаточно посмотреть, как мадемуазель Берта говорит о Маосье, чтобы понять: она его недолюбливает. О хозяйке же она говорила прямо с обожанием.

– Сколько ей было, когда она вышла замуж?

– Ровно двадцать лет и один месяц.

– Где они встретились, вам известно?

– Нет. Девушкой она много выезжала, но ведь нынешние девушки обходятся без дуэний.

– Счастлива она?

Снова красноречивое молчание.

– Разочаровалась в браке?

– Она не из тех женщин, которые сетуют и разыгрывают меланхолию. Жизнь она принимает такой, как она есть.

На пианино Мегрэ заметил фотографию супругов. На снимке Луи Маосье был с усами, сейчас он их не носит. А его жена в молодости была блондинкой и мелко завивалась.

Кухарка увидела, куда смотрит Мегрэ, и внезапно спросила:

– А что он такого натворил?

– С чего вы так решили? Разве обязательно нужно что-то натворить?

– Будь он ни в чем не виноват, вы бы сюда не пришли. Раз такой человек, как вы, утруждает себя…

– Не могли бы вы проводить меня в его спальню?

– Он взбесится, если узнает. Но ничего. Я его не боюсь.

Они прошли через столовую, потом по коридору.

– Вот тут спальня хозяйки, – растворив дверь, сообщила мадемуазель Берта.

Веселенькая спальня, выдержанная в светло-серых с оттенком голубого тонах. Ноги тонут в белом пушистом ковре.

За стеной спальня Маосье; она, разумеется, скромней, но и в ее убранстве ощущается хороший вкус.

– Кто выбирал обстановку?

– Мадам. Она прослушала в Лувре курс истории искусств и еще посещала Школу декоративного искусства.

– На рояле играет?

– Да. Но только, когда остается одна.

В спальне Маосье все было в бежевых и коричневых тонах.

– Скажите, у Маосье есть оружие?

– Есть. Недели две назад я видела у него револьвер.

– С барабаном?

– Вы хотите знать, есть ли в нем такой цилиндр, куда вставляют патроны?

– Да.

– Нет. Он плоский.

– Пистолет?

– Знаете, взгляните сами.

Она подошла к ночному столику, выдвинула верхний ящик, и на лице ее выразилось удивление.

– Нету…

– Может, он взял его с собой в Ла-Боль?

– Исключено. Чемодан-то собирала я.

– Может быть, куда-нибудь переложил?

Мадемуазель Берта заглянула в два других ящика: там лежали ключи, перочинный ножик, членские билеты разных обществ.

– Сколько помню себя, пистолет всегда лежал в этом ящике.

– Две недели назад вы точно видели его? А патроны в ящике были?

– Были. Целая коробка. Тоже исчезла.

Кухарка обшарила стенной шкаф, ящики комода, даже в ванную комнату заглянула.

Когда она снова посмотрела на Мегрэ, лицо у нее было мрачное и, пожалуй, даже побледнело.

– Я вот думаю, угадала я или нет причину вашего прихода.

– Вы удивлены?

– Немножко. Но не очень. Вы, наверно, будете смеяться, когда узнаете, почему я не удивилась. Он не любит животных. Не хочет ни кошки, ни собаки в доме. У мадам был коккер-спаниель, он всегда был с нею, но хозяин вынудил ее избавиться от пса.

– Думаю, ближайшие несколько дней вам не следует покидать Париж. Вы мне можете понадобиться.

– Я буду здесь.

И через секунду, провожая Мегрэ в гостиную, она спросила:

– Вы видели мадам в Ла-Боль?

– Да.

– Она, конечно, принимает солнечные ванны?

– Да.

– На море она все дни проводит на солнце. В Ла-Боль ездила еще в детстве с родителями.

– Ваши хозяева не хотят детей?

– Со мной они на эту тему не говорили, но, думаю, не хотят.

– Благодарю вас, мадемуазель Берта. Вы мне очень помогли.

– Я старалась быть вам полезной…

Она только не добавила: «…чтобы подложить хозяину свинью».

На набережную Орфевр Мегрэ приехал в такси. Торранс доложил, что звонили из Нанта и что на вилле «Зонтичные сосны» все без изменений. Спрашивали, продолжать ли наблюдение.

– Позвоните им и скажите: продолжать. Людей, куда я тебе сказал, поставил? – спросил Мегрэ у Жанвье.

Жанвье был единственный, к кому он всегда обращался на «ты». Правда, бывало, он «тыкал» и Лапуэнту, который последним пришел в отдел. Остальным говорил «вы», «тыкал» лишь по рассеянности или в пылу работы.

– На улицу Тюрбиго кого послал? Он хорошо укрылся: я проходил мимо и никого не заметил. Правда, напротив дома бистро.

– Там Барон. На Монмартре – Неве.

Мегрэ направился в крыло, которое занимают судебные следователи, и постучался к Кассюру. Тот крикнул: «Входите!»

– Есть новости? – обрадовался он.

– Пожалуй, да… Думаю даже, имеет смысл выдать постановление о задержании.

– Рассказывайте.

Мегрэ, усевшись на неудобный стул, принялся рассказывать, где успел побывать за эти два дня.

– Никакой уверенности, что Маосье – убийца Вивьена, у меня нет, но у нас достаточно улик против него, чтобы допросить, куда основательней, чем я это сделал на пляже.