Текст книги "Одиссея авианосца «Энтерпрайз» (Война в океанах)"

Автор книги: Жорж Блон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Пожар на «Рэндолфе» потушили довольно быстро – тревоге дали отбой. И только наутро, когда кормовая палуба остыла и можно было обследовать место крушения самолета, аварийная команда обнаружила застрявшие в межпалубном пространстве авианосца обломки японского самолета, а среди них – обгоревшее тело летчика. Это был камикадзе. Прилетел он не иначе как с островов Дайто, что в 800 милях к северу от Улити. И цель у него была одна – сокрушить любой американский авианосец, застигнув его врасплох, что называется, в тихой гавани.

* * *

14 марта в семь часов утра, при ясной погоде и спокойном море, корабли 58-го оперативного соединения снялись с якоря и единой кильватерной колонной, с эсминцами во главе, взяли курс на Окинаву. Теперь соединение состояло из 10 тяжелых и 6 легких авианосцев, 8 линкоров, 2 новеньких больших линейных крейсеров, 14 тяжелых и легких крейсеров и эсминцев. Управлять столь мощной эскадрой, понятно, было делом не из легких, тем более что на подходе к Окинаве ее предполагалось пополнить соединением десантных сил и силами бомбардировочной авиации. Так, к примеру, «Энтерпрайз», укомплектованный исключительно ночными истребителями и торпедоносцами (с РЛС ночного видения), в дневное время входил в состав ударной группы 58–4, а ночью он вместе с кораблями прикрытия уже действовал в составе ударной группы 58–5, переданной под командование контр-адмирала М. Гарднера. Главное же командование предстоящей операцией было поручено контр-адмиралу Реймонду Спрюэнсу, знаменитому человеку-роботу. Генеральный курс 58-го соединения лежал к островам Рюкю, входящим, в свою очередь, в архипелаг Окинава.

Ей надлежало нанести массированный бомбовый удар по аэродромам противника, расположенным на близлежащих островах, обеспечив таким образом десантным соединениям свободный подход к главному острову архипелага – Окинаве, а следом за тем – поддерживать десантную операцию с моря и воздуха.

По выходе в море экипажам объявили о цели похода уже совершенно официально. И тут же, по ходу дела, начались учения. Пикирующие бомбардировщики отрабатывали меткость бомбометания на мишенях, которые тащили за собой на буксире корабли; зенитчики оттачивали свое мастерство на конусах, которые тянули за собой самолеты. Моряки и лётчики относились к учениям очень серьезно: они не сомневались – захват Окинавы будет дорого стоить. К тому же японское радио изо дня в день твердило, что на подходе к берегам метрополии американцев ждет отпор, какой им прежде и не снился. И это была не пустая пропаганда. Уж кто-кто, а американцы на собственной шкуре испытали всю мощь сопротивления японцев и отдавали себе отчет в том, что такое система обороны противника. Ко всему прочему, теперь японским ВВС и ВМС предстояло вести боевые действия в непосредственной близости от своих баз, что значительно облегчало им задачу. Ну и, кроме того, из бравурных сообщений Токийского радио следовало, что против захватчиков будут брошены целые эскадрильи камикадзе.

Хотя Окинава лежит в 950 милях к югу от Токио и в 460 милях южнее Нагасаки, она входит в состав японской территории. Остров этот гористый, длина его составляет 180 километров, а ширина варьируется от 6 до 28 километров. До войны население Окинавы составляло 200 тысяч человек. На острове было два крупных города: в одном насчитывалось 60 тысяч жителей, в другом – 30 тысяч. По оценкам американцев, численность военного гарнизона Окинавы к марту 1945 года составляла 60 тысяч человек. Судя по аэроснимкам, полученным с борта разведывательных самолетов, на острове было оборудовано пять аэродромов.

16 марта корабли 58-го соединения встретились в условленном месте с танкерами и стали дозаправляться топливом. Небо в тот день было пасмурным, на море поднялось волнение. Моряки на танкерах переговаривались со своими товарищами на боевых кораблях и то и дело поглядывали на небо. Но вот дозаправка благополучно закончилась, и танкеры легли на обратный курс, а эскадра двинулась со скоростью 25 узлов дальше – к островам Рюкю. О чем же думали моряки, с каждым днем приближаясь к цели? Наверное, о том, обнаружит противник эскадру до того, как бомбардировщики успеют разбомбить японские аэродромы, или нет.

Цели, которые высвечивались на экранах РЛС, американцы называли зловещим словом «призраки». 17 марта в 21 час 40 минут в информационно-командном пункте «Энтерпрайза» затрещал громкоговоритель и донесшийся из репродуктора сухой, бесстрастный голос возвестил: «Внимание, «призраки»! Дистанция 142–72 мили». Телефонисты обозначили координаты надвигающихся «призраков», а дежурный телеграфист тотчас же принялся отстукивать полученную информацию на бесшумном телетайпе. Кто-то из офицеров покинул КП и вышел на открытую палубу. Снаружи стояла такая темень, что можно было едва различить ходовые огни ближайших кораблей. РЛС засекла три самолета: они неумолимо приближались в кромешной мгле и теперь уже были в 130 километрах от эскадры. Через несколько минут на экране РЛС высветились другие цели. Система опознавания «свой – чужой» определила, что это – неприятельские самолеты. Стало быть, эскадру обнаружили.

Согласно новому предписанию, «Энтерпрайз» перешел в ночной режим действия. Если в самом начале войны моряки «Энтерпрайза» и представить себе не могли, что когда-нибудь им придется увидеть, как в непроглядной ночи взлетают палубные истребители, то теперь это зрелище стало для них привычным, даже естественным... Часа через два истребители так же привычно – как ни в чем не бывало вернулись обратно. Они сбили пару двухмоторных японских истребителей. Остальные неприятельские самолеты улетели прочь.

Утро 18 марта выдалось пасмурным и унылым – солнце как будто не вставало вовсе. И небо окрасилось в грязно-серый цвет словно само собой. По морю шла крупная зыбь. Воздух был холодный и промозглый – словом, типичная японская погода. В 5 часов 45 минут в небо поднялись первые самолеты. Вскоре над эскадрой уже кружило целое авиационное соединение – в несколько вертикальных эшелонов, – куда входили ударные бомбардировщики и истребители прикрытия. Тем временем на борту кораблей вахтенные команды радиолокационного наблюдения неотрывно следили за незатухающими экранами радаров: «призраки» могли появиться снова, в любую минуту. А впередсмотрящие ощупывали пристальным взглядом окутанный сизой дымкой горизонт, но в их глазах уже не чувствовалось былой тревоги, зато ощущалась напряженность.

«Призраки» появились около семи утра. В 7 часов 37 минут из-за облаков вынырнул первый неприятельский одномоторный самолет. В это же время над морем громыхнули зенитные залпы. Японец вошел в пикирование. Неужели камикадзе?! Слава Богу, нет! От самолета отделилась бомба и, тускло сверкнув, со свистом полетела вниз. Самолет было взметнулся ввысь, но тут же был сбит и стал падать. Он рухнул в море следом за бомбой, которая даже не успела взорваться. В 8 часов 07 минут на авианосец «Интерпид» устремился японский двухмоторный  самолет. В него тоже угодил снаряд, и он взорвался прямо в воздухе. Японцы атаковали эскадру в течение всего дня – и поодиночке, и группами. Но ни один корабль серьезно не пострадал. Камикадзе в тот день так и не появились.

А между тем американские ударные эскадрильи уже вовсю бомбили военные объекты на острове Рюкю. Они готовились наткнуться на сопротивление, какое, по словам Токийского радио, им и не снилось, а на самом деле застигли японцев врасплох. На подлете к аэродрому противника, который должен был бы встретить их во всеоружии, тем более после того, как корабли 58-го соединения себя обнаружили, американские летчики увидели там самолеты, стоявшие в ряд возле ангаров, да метнувшихся было врассыпную солдат местного гарнизона. Однако бежать было поздно: всепожирающее пламя в мгновение ока охватило аэродром целиком. Оглушительные взрывы реактивных бомб, будто распускавшиеся гигантскими черно-красными бутонами, произвели на японцев ошеломляющее впечатление. И все же часть неприятельских самолетов успела подняться в воздух. Но толку-то: они тут же были сбиты в неравном бою. Всего же американские летчики уничтожили в тот день 375 японских самолетов: 275 – на земле и 100 – в воздухе. С этой доброй вестью они вернулись на борт своих авианосцев. А незадолго до их возвращения Митчеру передали донесение от одного из пилотов-разведчиков. Тот сообщал, что «наблюдал большое скопление неприятельских боевых кораблей в гавани Куре». Куре – крупнейший порт на северо-западном берегу Внутреннего японского моря или – если угодно – южном побережье Хонсю, главного острова Японского архипелага. «А что, если взять и нанести удар по Куре?» – подумал Митчер.

* * *

В самом деле, почему бы и нет? Ведь наносили же американские тяжелые бомбардировщики удары по Токио! И то верно: 10 марта на Токио обрушился двенадцатый по счету бомбовый удар. В тот день 300 «суперкрепостей», взлетевших с Гуама, сбросили на японскую столицу 1200 бомб. «Еще ни разу в жизни не доводилось мне наблюдать столь впечатляющее зрелище, как полыхающий Токио, – покинув кабину самолета, признался генерал Томас Пауэр. – Пожар охватил целые кварталы. В общей сложности огонь выжег подчистую 38 квадратных километров жилой площади города». А 13 марта налету тех же трехсот «суперкрепостей» подверглась Осака, второй по величине город Японии (три миллиона жителей). В результате было выжжено 8 квадратных километров жилой площади... Ну а летчикам 58-го оперативного соединения предстояла куда более сложная и ответственная задача – атаковать стоящие на рейде Куре боевые корабли противника, а уж они-то сумеют за себя постоять, как это было в битве при Лейте. Так оно и вышло: после налета на Куре эскадренные самолеты  недосчитались полсотни самолетов. Однако в ходе атаки американские летчики вывели из строя: 2 линкора, в том числе один авианесущий, 3 тяжелых авианосца, 1 легкий и 2 крейсера.

* * *

В тот день, 19 марта, японцы еще не раз атаковали американскую эскадру. В ходе одной такой атаки в авианосец «Франклин» угодили две бомбы. Со стороны – к примеру, с борта других кораблей – обычно трудно разглядеть, насколько серьезные повреждения получил авианосец. Последствия взрыва – или взрывов – могут быть либо совсем пустяковые, либо, напротив, катастрофические – все зависит даже не от того, куда попала бомба, а от того, где именно она взорвалась. Так, например, на борту «Франклина» в результате взрывов двух бомб вспыхнул сильнейший пожар, а он, в свою очередь, повлек за собой другие взрывы. Авианосец, слава Богу, не затонул, однако вышел из строя, и одному из крейсеров пришлось взять его на буксир. А еще через несколько минут бомба поразила авианосец «Уосп» – одна-единственная. Но последствия взрыва были не менее трагические, чем на «Франклине». К счастью, «Уосп» остался не только на плаву, но и на ходу. Так закончился тот злополучный день... После налета на Куре американская эскадра, которая, растянувшись в длинную линию, крейсировала все это время в водах островов Сикоку и Хонсю, снова перестроилась в походный порядок и взяла курс на юг.

Наступило 20 марта. Эскадра шла прежним курсом, делая не больше 15 узлов, чтобы не потерять из вида плетущийся в хвосте «Франклин», который тащил на буксире крейсер. Моряки с опаской поглядывали на север, удивляясь, что японцы до сих пор не предприняли ни одной воздушной атаки. Только около четырех часов пополудни палубные громкоговорители возвестили о том, что дальний радиолокационный дозор засек воздушные цели: «призраки», как и следовало ожидать, надвигались с севера. Для моряков то было сигналом тревоги – они стали готовиться к бою. В воздух тут же поднялись звенья истребителей прикрытия, но из-за сгустившейся облачности им удалось перехватить далеко не все самолеты противника. Многие из них благополучно прорвались через заслон и в 16 часов 30 минут атаковали «Франклин». Но авианосцу и в этот раз повезло. Зато серьезные повреждения получил другой авианосец. Как явствует из скупых – в данном случае – отчетов, «авианосец «Энтерпрайз» попал под обстрел нашей зенитной артиллерии, вследствие чего оказался непригоден для дальнейшего участия в воздушно-морских операциях». Вот так история! Воистину невероятно! Но как такое могло случиться? К сожалению, нам вряд ли удастся восстановить трагическую картину происшедшего, поскольку подробно о нем не упоминается ни в одном официальном документе: как говорится – военная тайна! Но что бы там ни было, вечером 20 марта «Энтерпрайз» в компании своих пострадавших  собратьев – «Франклина» и «Уоспа» покинул эскадру и двинулся на буксире по направлению к Улити, а часть его ночных истребителей перебазировалась на другие эскадренные авианосцы. Последуем же и мы за ними. Что же до «Большого Э.», то здесь мы с ним расстанемся – ненадолго, потому как очень скоро он вновь встанет встрой.

* * *

Согласно общему боевому приказу, удар по Окинаве предполагалось нанести сразу же после захвата островов Керама. Этот крохотный архипелаг расположен к западу от южной оконечности Окинавы и отстоит от нее на расстоянии от 16 до 72 километров. Все острова Керама обитаемые. Большую часть их населения в то время составляли мирные, трудолюбивые крестьяне. Ютились они в утлых хижинах, крытых черепичной кровлей, и с упорством муравьев обрабатывали свои скудные угодья. Архипелаг защищал всего лишь малочисленный гарнизон – человек восемьсот, и ни одного самолета. Поэтому представить себе, как прошло «вторжение» на острова архипелага, большого труда не составляет. Впрочем, с местными «захватчики» обходились вполне дружелюбно. Правда, прежде они уничтожили на корню все военные объекты. Но островитяне, не следует забывать, все как один были японцы, а для всякого японца понятие «чужеземные варвары» и демоны были суть одно и то же. Чудовищная военная мощь заокеанских пришельцев лишний раз подтвердила справедливость их убеждений, вследствие чего многие островитяне предпочли добровольно расстаться с жизнью, чем против воли принимать знаки дружбы от ненавистных иноземцев. Архипелаг в буквальном смысле слова охватила эпидемия самоубийств. К своему изумлению, американцы находили среди трупов взрослых и тела детей, которых, прежде чем покончить с собой, без всякой жалости убивали собственные родители.

А еще американцы обнаружили в прибрежных пещерах около трех сотен одноместных плоскодонок, и в носовой части каждой из них была заложена взрывчатка. Предназначение этих лодок не вызвало у американцев ни малейших сомнений: их предполагалось использовать в качестве торпед. О том же, сколько таких «снарядов» спрятано на Окинаве, оставалось только догадываться. Несомненно было одно: все они будут нацелены на американские корабли.

* * *

По своим масштабам штурм Окинавы во много раз превзошел десантные операции на Сицилии и даже, в некотором смысле, в Нормандии. И главная тому причина – огромное расстояние, которое американцам следовало преодолеть, прежде чем наконец выйти к цели. То же самое, впрочем, можно сказать о любой другой сверхдальней военной операции: тут уж, как говорится, чем дальше в лес, тем больше дров, в смысле – трудностей. День «Д» был назначен на 1 апреля. А  начиная с 21 марта Окинава подверглась непрерывным массированным бомбардировкам, в которых участвовали следующие силы: самолеты 58-го оперативного соединения; «суперкрепости» 20-й воздушной армии, дислоцированной на Марианских островах; «суперкрепости» 5-й воздушной армии, базирующейся на Лусоне [44]44
   Лусон – остров в Филиппинском архипелаге.


[Закрыть]; «суперкрепости» 14-й воздушной армии, размещенной на американских базах в Китае. Удары наносились по всем хоть мало-мальски различимым на поверхности острова объектам – даже кладбищам. А численность войск вторжения в два раза превосходила количество сил, использовавшихся где бы то ни было прежде. Наземными войсками, куда входили подразделения морской пехоты и общевойсковые пехотные соединения, командовал генерал-лейтенант Саймон Боливар Бакнер – ему же было поручено верховное командование оккупационными силами, которым предстояло удерживать Окинаву после ее захвата. В то же время стратегическое командование всей Окинавской десантной операцией было возложено на контр-адмирала Спрюэнса. Таким образом накануне дня «Д» в водах Окинавы собралась огромная ударная флотилия, насчитывающая 1400 кораблей. Высадку десанта предполагалось произвести на юго-западном побережье острова.

Штурм Окинавы, начавшийся утром вдень «Д», можно представить себе только в общих чертах. Тем более что и сами его участники, за исключением главнокомандующих, имели о происходящем, если подразумевать общий масштаб, весьма относительное представление. Поскольку они видели лишь то, что творилось у них перед глазами, Ну а главными участниками штурма и очевидцами происходящего, как всегда, были морские пехотинцы: они первыми покинули транспорты и, разместившись в десантных катерах и бронетранспортерах-амфибиях, выдвинулись к неприятельскому берегу. Они продвигались вперед решительно и твердо, потому как ощущали у себя за спиной небывало мощную поддержку. Оглядываясь время от времени назад, они едва различали линию горизонта: ее скрывали от взоров растянувшиеся вширь и вглубь ударные эшелоны кораблей. От севера до юга – куда ни кинь взгляд – всюду громоздились похожие на плавучие крепости линкоры. Через равные промежутки времени, точно по часам они выстреливали огромные снаряды, и огненные вспышки, ежесекундно вырывавшиеся из широченных жерл корабельных орудий, отсвечивали на изломанной зыбью тускло-серой поверхности моря яркими отблесками. А в белесом небе, над головами морских пехотинцев, ревели самолеты. Они надвигались на побережье незыблемыми монолитными эшелонами, тогда как ряды десантных эшелонов из-за волнения на море слегка расстроились. Первое, что морские пехотинцы  увидели на подходе к берегу Окинавы, – сплошное нагромождение скал, увенчанных клубами дыма. Чуть погодя очертания береговой полосы проступили уже более четко. Сразу же за пляжем возвышалась трехметровая защитная стена – во многих местах она была пробита бомбами и снарядами. Надо было готовить штурмовые лестницы. Вот уже на берег выкатили тягачи-амфибии – и двинулись прямиком к стене. А пехотинцы, высадившиеся первыми, тем временем рассредоточились по всей береговой линии, чтобы прикрыть подходившие десантные баржи с лестницами. Между тем в какой-нибудь сотне метров от кромки прибоя земля Окинавы сотрясалась от непрерывных раскатистых взрывов бомб и снарядов. Пехотинцы взяли стену приступом – где через проломы, где по лестницам, – и довольно быстро. Дальше двинулись медленно и осторожно: разве они могли быть уверены, что после предварительной бомбардировки на Окинаве не осталось в живых ни одного японцам? Наверняка противник затаился и ждет случая, чтобы ринуться в контратаку: ведь такое уже было, и не раз. Покуда десантники из первых штурмовых эшелонов шаг за шагом продвигались в глубь острова, к берегу подтягивались артиллерия и танки. Позади стены простиралась широкая, открытая площадка наподобие террасы, – лучшего места для обстрела прямой наводкой из пушек и пулеметов не сыскать. Но ни тех, ни других поблизости не было – по крайней мере на первый взгляд. А что если это минное поле? Десантники пошли вперед еще медленнее, ступая еще более осторожно. Мин, к счастью, не было. Но от рвущихся неподалеку бомб и снарядов земля тряслась в них под ногами постоянно. Некоторое время спустя наступление пришлось ненадолго приостановить: надо было проложить через проемы в стене сходни и перетащить по ним танки и полевые орудия. Когда дело было сделано, наступление продолжилось... Простиравшаяся кругом местность, почерневшая от дыма и копоти, изрытая глубокими воронками и заваленная грудами обломков, производила на видавших виды пехотинцев не менее ужасающее впечатление, чем на других островах, которые им приходилось штурмовать прежде. Местность эта совсем не походила на географический ландшафт в привычном понимании слова: то была неведомая земля под названием зона смерти. И не знай пехотинцы наверное, в какой именно географической точке они находятся, догадаться об этом по чисто внешним признакам было бы просто невозможно. То тут, то там десантники натыкались на засыпанные землей, но почти не пострадавшие от бомбежек бетонные бункеры. Внутри – ни души. «Похоже, японцы дожидаются, когда на берегу скопится побольше людей и техники, – решили десантники. – Тогда-то они себя и обнаружат. Это уж как пить дать». Но уже было одиннадцать часов утра, а японцы так себя и не обнаружили. И за какие-нибудь три часа десантники из первых штурмовых эшелонов преодолели расстояние, какое они рассчитывали  пройти не раньше чем дня за три. Под вечер, к концу дня «Д», на Окинаве по-прежнему было все тихо – в том смысле, что американцы так и не встретили ни одного японского солдата. Таким образом, потери экспедиционного корпуса были сведены к минимуму: один пехотинец получил травму, а другой заболел.

И все же в тот день японцы дали-таки о себе знать – но не на земле, а в воздухе: в небе над Окинавой внезапно появились их самолеты. Они атаковали американскую эскадру с нескольких заходов, но без особых успехов: корабли стояли не скученно, а рассредоточившись вдоль всего юго-западного побережья острова. И на один корабль приходилось не больше дюжины атакующих, при том что камикадзе среди них не было. Словом, они не нанесли эскадре почти никакого ущерба. К большинству кораблей неприятельские самолеты даже не смогли приблизиться. Иначе говоря, японцы и тут дали маху – и худшие опасения американцев не оправдались: ведь они приготовились отражать воздушные атаки противника, что называется, во всеоружии.

В день «Д+1» на северном участке оперативной зоны высадился 3-й корпус морской пехоты, а на южном – 24-й армейский корпус. Перегруппировавшись в боевые порядки, морские пехотинцы двинулись на север, а общевойсковые подразделения – на юг. Но и они не встретили на своем пути ни одного японца. Однако нервы у американских солдат были напряжены: неожиданная тишина и поразительное спокойствие действовали на людей куда более угнетающе, чем грохот пальбы, к которому они уже давно привыкли. И не удивительно, что в день «Д+2», то есть 3 апреля, когда к востоку от аэродрома в Йонта-не пехотинцы наткнулись на несколько оборонительных позиций японцев, они даже вздохнули с облегчением. Обнаруженные укрепсоору-жения ничем не отличались от точно так же на Ио – те же бетонные бункеры и пещеры, оборудованные под огневые точки. Тактика японцев не поддавалась никакому объяснению: они совершенно беспрепятственно впустили американцев на остров – и ради чего? Ради того, чтобы оборонять какой-то там аэродром, который им уже никогда не придется использовать по назначению? В самом деле, американцы захватили его в считанные часы, расчистили от обломков, разровняли, переоборудовали – словом, к вечеру следующего дня он был готов к обслуживанию самолетов, только не японских, а американских... А к вечеру 4 апреля обстановка ничуть не изменилась: ни морские пехотинцы, ни солдаты из общевойсковых подразделений не встретили со стороны противника ни малейшего сопротивления, если не считать короткой стычки на подступах к аэродрому. Редкие воздушные атаки японцев были столь же неэффективны, как и в первый день. И наступление продвигалось все дальше, по мере доставки на остров новых средств огневой поддержки – танков и артиллерии. Таким образом  десантная операция опережала намеченные сроки на несколько дней. И только 5 апреля армейские части, наступавшие на юге, наконец наткнулись на передовой рубеж обороны противника.

* * *

По приказу своего командования японцы оставили северную часть Окинавы в тот день, когда американцы приступили к предварительной зачистке острова с моря и воздуха и когда стало ясно, что за этим непременно последует штурм. Так что девяносто семь процентов личного состава местного гарнизона, вместе с артиллерией, переместились на юг. Хуже того: военные угнали с собой и вооружили всех мужчин от шестнадцати до шестидесяти лет из числа гражданского населения. План японского главного командования заключался в следующем: разбить на юге Окинавы надежно укрепленный лагерь и хотя бы на несколько недель сдержать наступление американцев, а тем временем уничтожить их корабли, лишив наземные войска всякой поддержки с моря и воздуха. Как же японские главнокомандующие намеревались уничтожить американскую эскадру? Очень просто: массированным ударом, который должны были нанести эскадрильи летчиков-смертников.

* * *

Камикадзе не заставили себя долго ждать: они появились уже 6 апреля. Небо в то утро было сплошь затянуто тучами. С севера дул свежий ветер: скорость его составляла порядка 8–10 метров в секунду. По морю с северо-запада шла крупная зыбь. Первые «призраки» высветились на экранах РЛС в 13 часов с минутами. Полетные палубы авианосцев вмиг опустели. В воздух сначала поднялись истребители.

Японские самолеты, числом от четырехсот до пятисот, взлетели с аэродромов, расположенных в северной части архипелага Рюкю и на острове Кюсю. И большинство из них – не все – действительно принадлежали к Специальному корпусу камикадзе. Среди самолетов, ведомых смертниками, было несколько скоростных двухмоторных бомбардировщиков и совсем новеньких «зеро» – их пилотировали куда более опытные летчики, которые были обязаны выжить во что бы то ни стало... На вооружении корпуса камикадзе состояли старенькие «зеро», пикирующие бомбардировщики 1937 года постройки, ветхие торпедоносцы да гидросамолеты. Для большинства пилотов этих допотопных «этажерок» полет к Окинаве должен был стать первым и последним в их жизни. «Избранников смерти», как еще называли камикадзе, натаскивали две-три недели, облачали в ритуальную униформу со специальной почетной эмблемой – и гнали на бойню, точно стадо баранов под присмотром матерых псов... А бойня тогда и впрямь была ужасная. Хотя для многих американских летчиков тот день – 6 апреля – стал знаменательным: они по праву заслужили высокое звание асов. В американских военных отчетах число потерь,  понесенных японцами в воздушных боях 6 апреля, варьируется от 307 до 506 самолетов. И даже если объективности ради мы с вами выведем из приведенных цифр некую среднюю величину или же возьмем наименьшую, она все равно не идет ни в какое сравнение с теми потерями, которые понесли американцы: два самолета, ни больше не меньше. Из тех же американских официальных документов явствует, что четыре истребителя «Йорктауна», атаковавшие одним звеном, сбили с полсотни камикадзе, а сами не получили ни единой царапины. И удивляться тут особенно нечему: ведь летчики-смертники не видели перед собой ничего, кроме цели, которую должны были поразить любой ценой. Они не могли, да и не умели ни маневрировать, ни отстреливаться. Больше того: у них и в мыслях-то не было уклоняться от ударов или вести ответный огонь. Так что до захода на цель камикадзе оставалось уповать только на «зеро», которые старались прикрывать их по мере сил и возможностей, но что толку: истребителей, сопровождавших «летающие гробы» камикадзе, было слишком мало. А тут еще мощный противовоздушный заслон, который выставили американские корабли. Но, несмотря ни на что, некоторым камикадзе удалось выполнить свою задачу, хотя и не главную, потому как их удар пришелся в основном на эсминцы. И вот почему. Американцы, памятуя о том, что их непременно будут атаковать камикадзе, решили предупредить налет заблаговременно С этой целью на подступах к северо-западному побережью Окинавы они выставили широким полукругом заслон из кораблей радиолокационного дозора. Это были эсминцы, оснащенные приборами дальнего воздушного наблюдения и опознавания. Обнаружив цели, они тотчас же оповестили штаб ВВС эскадры – и в воздух немедленно взмыли истребители. Таким образом 6 апреля благодаря четко отлаженной системе обнаружения и оповещения, американцы уничтожили больше половины летчиков-смертников еще на подлете к Окинаве. Те же камикадзе, которым удалось прорваться сквозь истребительный заслон, кидались, точно разъяренные ястребы, на первые попавшиеся корабли, то есть эсминцы. Несколько камикадзе сумели пробиться еще дальше – и от них пострадали уже куда более крупные корабли.

* * *

Мощная американская эскадра, рассредоточенная на огромном участке океана, была готова отразить любой удар – с любого направления. Вечером 6 апреля командир американской подводной лодки радиолокационного дозора, патрулировавшей в водах пролива Бунгол – между островами Кюсю и Сикоку, при входе во Внутреннее Японское море, – увидел на экране РЛС характерные цели: это были корабли противника. Через минуту в штабе эскадры получили следующее радиодонесение: «Видим неприятельский линкор и корабли сопровождения. Курс – 180». Иначе говоря, цели смешались к югу, а  это, в свою очередь, означало, что японцы бросили в бой последние остатки своих ВМС... По окончании войны на допросах японские адмиралы единодушно признались, что после битвы при Лейте у них уже не было ни малейших сомнений в превосходстве американцев на море. «Защищая наши территории, мы уповали только на солдат и летчиков, особенно камикадзе», – заявил Озава. А Йонаи, министр морского флота в правительстве Койсо, был более категоричен и краток в суждениях: «Я знал, конец близок»... Но, невзирая ни на что, японские корабли, жалкие остатки некогда могущественного императорского флота, все же вышли в море. «Мы либо погибнем, все до единого, либо спасем родину!» – таков был девиз японских моряков, избравших достойную смерть в последнем бою. Не исключено, что японское командование решило предпринять отчаянную попытку расчленить американскую эскадру и уничтожить ее корабли по отдельности, бросив в атаку камикадзе.

Но американцы даже не дрогнули. Ответные действия последовали незамедлительно. Получив донесение от дозорной подлодки, контрадмирал Митчер тут же приказал трем ударным авианосным группам 58-го оперативного соединения выдвинуться навстречу кораблям противника и сосредоточиться на северо-восточных подступах к Окинаве. 7 апреля, на рассвете, в разведывательный полет отправились сорок патрульных истребителей. В 8 часов 22 минуты неприятельские корабли обнаружило авиазвено с «Эссекса». Летчики доложили командованию: «Прямо по курсу – линкор класса «Ямато», крейсер и восемь эсминцев». С авианосцев тотчас взлетели ударные эскадрильи: 132 истребителя, 50 пикирующих бомбардировщиков и 98 торпедоносцев. Погода в тот день стояла пасмурная – неблагоприятная: высота облачного слоя – около тысячи метров; видимость – 5–8 миль; шквальный ветер. Через каких-нибудь полчаса самолеты были над целью. Линкором класса «Ямато» оказался сам «Ямато» – 63-тысячетонный корабль, вооруженный девятью 450-миллиметровыми орудиями. Похожий на громадную плавучую крепость, линкор шел своим курсом, обрамленный ореолом разноцветных огненных вспышек, изрыгавшихся из жерл его зенитных пушек. Между тем над ним не было ни одного самолета прикрытия. И что могли сделать его орудия против целого роя бомбардировщиков, которые с пронзительным воем устремились на него со всех сторон. И вот уже на палубу «Ямато» градом посыпались крупнокалиберные бомбы. Истребители, проносясь над линкором с шальной скоростью, расстреливали корабельные зенитные батареи из пулеметов. А по морю, рассекая волны, на него мчались десятки торпед. Тем временем в двухстах метрах от «Ямато» затонули два эсминца, а потерявший ход крейсер был окутан клубами дыма. Такое вот зрелище застали летчики второго атакующего эшелона, состоявшего из 88 истребителей, 75 пикирующих бомбардировщиков и 33 торпедоносцев.