Текст книги "Маски Тутанхамона"

Автор книги: Жеральд Мессадье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Жеральд Мессадье
«Маски Тутанхамона»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СТРАНА, ЦАРЕМ КОТОРОЙ БЫЛ РЕБЕНОК

1
ТАИНСТВЕННЫЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ

Приветствуя восход солнца, белые ибисы, свившие гнезда в смоковнице на берегу Великой Реки, напротив храма великого Амона в Карнаке, как обычно, гортанно кричали и усыпали пометом расчищенную землю под деревом. Тот, что оставался со вчерашнего дня, садовники верховного жреца Хумоса старательно собрали; произведенный священной птицей, земным воплощением бога всех знаний Тота, помет и в самом деле высоко ценился как удобрение.

Птицы взлетели, хлопая могучими крыльями, и приступили к поискам своей обычной пищи: мальков, головастиков, слизняков, волочащих лапки сколопендр и других подобных этим лакомств.

С корабля, причалившего к понтонному мосту перед домом верховного жреца, проворно сошел мужчина. Быстрым шагом он направился по выстланной плитами дороге, ведущей к жилищу августейшего. Прошел через портал крепостной стены, затем пересек розарий и подошел к монументальному крыльцу. Слуга встретил его с нескрываемым удивлением и исчез в глубине дома, но вскоре вернулся. Он проводил посетителя из внутреннего дворика, увитого виноградной лозой и обсаженного кустами жасмина, к личным покоям верховного жреца.

В ванной комнате Хумос предоставил свое холеное тело служителям, совершавшим ритуальные омовения. После того как прислуживающие мальчики-банщики намылили его с головы до пят и ополоснули, цирюльник приступил к процедуре бритья сановника: головы, лица, торса, лобка, подмышечных впадин, рук и ног; даже маленькие волоски на больших ушах были безжалостно принесены в жертву: отсутствие волосяного покрова на теле Первого служителя бога из богов было обязательным условием ритуала очищения.

Писарь, стоявший снаружи, возвестил о прибытии посланника. Хумос вскинул брови. Кто посмел побеспокоить его в столь важный момент? Он повернул голову, и его удивление возросло, когда он узнал посетителя: это был сын Уадха Менеха, Главного распорядителя церемоний.

– Досточтимый верховный жрец, мой отец решил, что мне необходимо поспешить к тебе, дабы сообщить очень важную и прискорбную новость: царь мертв.

Хумос, писец, приведший посланника, два мальчика-банщика, цирюльник и его подручный застыли на месте.

– Когда? – спросил, наконец, Хумос.

– Сегодня утром его нашел слуга, который относил царю первый завтрак. Его лекарь Аа-Седхем, тоже мертвый, лежал подле него. Я немедленно сел на дворцовый корабль, чтобы переплыть Великую Реку и сообщить тебе об этом.

Хумос нахмурил брови: эта двойная смерть означала убийство с помощью яда.

Хуже всего было то, что в этот раз не царица поставила его в известность. Кто же без его одобрения осуществил столь рискованный план? Разумеется, он не скрывал своего недовольства восшествием на престол Сменхкары, но он никогда не одобрял такого жестокого способа устранения царской особы. В этом случае он вдвойне был не согласен: в конце концов, Сменхкара пытался возродить древние обряды.

Смерть молодого царя была тем более досадной, что наступила почти сразу после внезапной смерти предшественника Сменхкары Эхнатона, а затем и его супруги Нефертити, которая намеревалась продолжать дело мужа.

– Подожди меня, я скоро буду готов, – сказал он посланнику. – Накройте легкий завтрак для сына Главного распорядителя церемоний, – приказал он писцу.

Цирюльник торопливо закончил выбривание, и Хумос еще раз встал в облицованную плитами кабину под струю воды, которую раб лил на него сверху; затем вода просачивалась в песок через каменную плиту с отверстиями. Избавившись на этот раз от последних клочьев волос, прилипших к телу, верховный жрец надел сандалии и закрепил набедренную повязку. Затем он вызвал жреца и писца и присоединился к сыну Уадха Менеха, который сидел во внутреннем дворике и доедал последние кусочки медовой хрустящей лепешки.

– Пойдем, – сказал он. – Переплывем через реку вместе.

Часом позже они входили в ворота царского дворца. Безутешный Уадх Менех незамедлительно принял их. Узнав о присутствии в стенах дворца верховного жреца, Первый советник Тхуту поспешил явиться в Зал судебных заседаний, где находился Уадх Менех.

Четверо мужчин обменялись полагающимися в таких случаях уважительными высказываниями, причем те, что прозвучали из уст сына Уадха Менеха, были более продуманными, нежели произнесенные его отцом. Это было естественно: он стремился сделать карьеру при дворе. Главный распорядитель, Советник и верховный жрец обсудили разные моменты этого предвещавшего бурю события. Все были потрясены и охвачены гневом.

– Итак, – произнес Хумос в своей обычной резкой манере, – это – убийство.

Его заявление наполнило Уадха Менеха ужасом. У него открылся рот, отвисла челюсть.

– В этом нет ни малейшего сомнения! – продолжал Хумос властным тоном. – Царь и его лекарь были найдены мертвыми в постели царя, понятно?

Тхуту покачал головой.

– Известно ли, кто мог это организовать? – спросил Хумос, и в его голосе слышались раскаты грома.

Он гневно обвел взглядом своих собеседников, и этим усилил угрозу, которая таилась в его вопросе. Никто не ответил. Было очевидно, что совершивший двойное отравление отныне становился злейшим личным врагом верховного жреца Амона.

Хумос направил взгляд на Первого советника. Тхуту спокойно выдержал его взгляд.

– Даже не представляю, досточтимый верховный жрец. Смерть нашего царя – это трагедия, которая вызовет у всех его подданных печаль и тревогу. Царство в опасности. Необходимо, чтобы царица быстро назначила преемника, который возьмет власть в свои руки. Я созову Царский совет для того, чтобы провести обсуждение этого вопроса с военачальниками.

– А Начальник тайной охраны, у него тоже нет никаких идей относительно того, кто преступник? – спросил Хумос.

Тхуту поднялся с места и направился к двери. Он позвал своего писаря, который ожидал снаружи, и велел ему пойти в дом Маху, Начальника тайной охраны; писец ответил, что тот только что прибыл во дворец и хотел бы видеть Первого советника. Несколькими секундами позже в комнату вошел взволнованный Маху. Он бросил взгляд на собравшихся сановников, и его смятение стало еще более очевидным.

Хумос взял слово.

– Высокочтимый Начальник охраны, все указывает на то, что смерть царя произошла в результате отравления. Есть ли у тебя какие-либо предположения, кто мог совершить столь подлое преступление?

Маху отрицательно покачал головой.

– Возможно ли, что это царица организовала отравление супруга, дабы сделать наследником короны своего любовника?

Предположение было чудовищным, и Уадх Менех даже подскочил от негодования. Ошеломленный вопросом верховного жреца, его сын вытянул шею. Маху вытаращил глаза и даже Тхуту казался захваченным врасплох. Только законченный циник мог подумать, что Меритатон организовала убийство супруга ради возведения на престол писаря Неферхеру – своего Хранителя благовоний и любовника. Неужто царица сошла с ума? Или же она унаследовала ненависть своей матери Нефертити к Сменхкаре?

– Мой разум отказывается воспринять такое предположение, – заявил Маху.

Выражение лица Хумоса стало ироничным, если не снисходительным – он ожидал от Начальника охраны другой реакции, чего-то помимо глубочайшего огорчения.

– Где сейчас царица? – спросил он.

– В Ахетатоне. Я послал ей извещение о смерти супруга, чтобы она прибыла в Фивы как можно скорее и приняла участие в собрании Царского совета.

– Нет, я не верю в то, что царица могла совершить подобное злодеяние, – настаивал Маху. – Я знаю, как сильно она была привязана к царю. В любом случае, речь идет о крупном заговоре.

Взгляды присутствующих были устремлены на него. Все ждали объяснений.

– Этим утром был найден труп Аутиба, Хранителя царского гардероба. Смерть наступила ночью, – сообщил он. – Его убили ударом ножа в живот.

– Что все это означает? – спросил Хумос.

– Я не знаю. Возможно, это он дал яд царю и его лекарю Аа-Седхему, – ответил Маху. – И он за это поплатился – его убрали как ненужного свидетеля.

Все размышляли над этим предположением.

– Аутиб водил знакомство с сомнительными людьми, – добавил Маху.

– Как бы то ни было, я отдам приказ о том, чтобы не объединяли смерть Аа-Седхема и смерть царя, – сказал Тхуту.

Хумос кивнул.

– Где сейчас Ай? – спросил он.

– В Ахмине, – ответил Маху.

– Вы его пригласили на собрание Царского совета?

– Он больше не член Совета, – пояснил Тхуту. – Царский совет теперь неполный: царица, Майя и я.

– А Тутанхатон? – снова спросил Хумос.

– Он здесь, в Фивах, во дворце. Несомненно, ему сообщили о случившемся, как только он прибыл сюда.

– Хорошо, – бросил Хумос и встал. – Я возвращаюсь в Карнак. Вы должны держать меня в курсе всего, что узнаете.

– Мы обязательно так и сделаем, – сказал Тхуту, поднимаясь с места для того, чтобы проводить верховного жреца до двери.

Он заметил, что верховный жрец не повторяет больше своих обвинений в адрес супруги царя, и воздержался от предъявления их в адрес Ая.

На пороге двое мужчин столкнулись с заплаканным принцем Тутанхатоном. Верховный жрец нашел, что у мальчика чрезвычайно задумчивый вид.

– Как такое возможно? – спросил принц тоном, в котором звучали и возмущение, и боль. – Как?.. Кто?..

– Я как раз стараюсь это узнать, – ответил Тхуту, тронутый чувствительностью молодого принца.

Они стояли лицом к лицу достаточно долго, пока верховный жрец в сопровождении свиты выходил из дворца. Наконец Тхуту пригласил в свой кабинет брата умершего монарха.

Сможет ли он объяснить принцу, почему неотвратимо политическое убийство?

Спустя два дня осунувшийся Тхуту в своем кабинете слушал отчет гонца, спешно отправленного в Ахетатон, чтобы сообщить царице Меритатон о смерти ее супруга.

Тхуту не знал, что сказать.

– Как это – исчезла? – спросил он, наконец.

– Досточтимый господин, утром, не найдя маленького принца в его колыбели, кормилица отправилась сообщить об этом царевне. Та его не нашла. Напрасно она искала его по всему дворцу, и усилия Первой придворной, так же как и Хранительницы гардероба и всех слуг, присоединившихся к поискам, были тщетными. Наконец царевна Анкесенпаатон пошла в спальню своей старшей сестры, осмотрела комнату, после чего объявила о том, что сестра исчезла и что все усилия найти ее ни к чему не привели.

– А Хранитель благовоний, Неферхеру?

– Также исчез. Более того, в саду был найден труп, который не удалось опознать. На его голове были следы ударов.

– Но что означает вся эта история? – воскликнул Тхуту, хлопнув себя по ляжке. – Как могла исчезнуть царица, не оставив следов? Да еще и с наследным принцем?

– Ничего не знаю, досточтимый господин.

Тхуту велел своему секретарю пойти за Маху.

– Это еще не все, досточтимый господин, – снова заговорил гонец. – Пока я был там, пришли заплаканные слуги из Северного дворца, чтобы сообщить царице о том, что царевна Макетатон, ее младшая сестра, сосланная в этот дворец, была найдена мертвой в своей постели. Не найдя царицы, они сообщили об этом царевне Анкесенпаатон…

В кабинет Тхуту вошел Маху. Гонцу велели все рассказать заново. Начальник тайной охраны слушал, разинув рот.

– Ситуация становится смертельно опасной! – вскричал он. – Царь мертв, царица исчезла! Царство обезглавлено!

– Следует действовать незамедлительно, пока эти события не получили огласки, – заключил Тхуту. – Ничто из того, что было сказано здесь, не должно выйти за пределы этих стен. В течение трех дней смерть царя следует скрывать. Исчезновение царицы также должно пока оставаться в тайне – на неопределенное время.

Он попросил писаря, чтобы тот незамедлительно передал Хумосу его просьбу оказать ему честь своим визитом в связи с исключительными обстоятельствами.

– Послушай, досточтимый господин, – обратился к нему гонец. – Во время моего пребывания в Ахетатоне я узнал, что господин Ай несколькими часами раньше вернулся в Северный дворец и, обнаружив царевну Макетатон мертвой, направился в царский дворец, чтобы повидать царицу. Ее исчезновение его очень удивило. У него была краткая беседа с царевной Анкесенпаатон…

– Известно, о чем они говорили? – спросил Маху.

– Да, я тихонько расспросил кормилицу. Царевна Анкесенпаатон неуважительно отнеслась к своему деду. Она резко заявила ему, что с некоторого времени его близкие часто умирают, и повернулась к нему спиной, не поклонившись.

Тхуту не сдержал короткого смешка.

– Где сейчас находится Ай?

– Как я слышал, досточтимый господин, он тотчас же отправился обратно в Ахмин, очень разгневанный.

Маху поднялся и объявил, что немедленно отправляется в Ахетатон, чтобы раздобыть больше информации относительно исчезновения царицы и наследного принца, а также Неферхеру.

События приобретали неожиданный поворот.

2
ТО, ЧТО ЗНАЛА ЦАРЕВНА

Легкий бриз наполнял паруса на лодках, плывущих по Великой Реке, тем же дыханием, что и всегда. Тилапиасы, окуни и сомы кишели в мутной воде, пытаясь ухватить неосторожных стрекоз и муравьиных львов, низко кружащихся над водной гладью.

На улицах Фив, как и в Мемфисе, Гелиополисе, Абидосе и других городах, зеленщики превозносили в одних и тех же выражениях достоинства своих огурцов, салата, редиса, лука, дынь и арбузов. Торговцы пористыми сосудами и мелким песком для очистки воды воспевали замечательные свойства своей продукции.

Используя медные кольца в качестве печати и не забывая учитывать стоимость папируса, писцы в своих лавках, как всегда, занимались составлением запросов в налоговое ведомство, писем живущим вдали от детей родителям, коммерческих контрактов и любовных записок девицам или богатым вдовушкам.

Наступил вечер, и в трактирах под звуки цитр, потрескивание жемчужин минот, тамбурины и кемкем танцовщицы, едва достигшие брачного возраста, принялись колыхать своими лишенными волосяного покрова стройными телами, дабы радовать взоры – и не только взоры – посетителей, сидящих на циновках и потягивающих пиво или пальмовое вино.

Но в царстве Двух Земель умы многих были охвачены беспокойством – так цепкая плесень пожирает лес, и остановить уничтожение может только огонь. Встревожились именитые граждане, крупные землевладельцы и торговцы, а номархи хорошо знали, каково влияние этих господ на развитие событий в стране.

И когда новость о смерти царя Сменхкары, которого официально называли Анхкеперура Неферхеперура, разошлась по всей Долине, вдоль берегов Великой Реки до границ со страной Куш, люди были потрясены. И вовсе не потому, что царя особенно любили: он так недолго правил страной – всего лишь семнадцать месяцев, что не было возможности узнать его как правителя. За три последних года уже в третий раз трон пустел из-за совершенного насилия.

Более того, в этот раз ситуация оказалась особенно сложной. После смерти Эхнатона назначенный им при жизни наследник трона – сводный брат Сменхкара, который, впрочем, был регентом царя на протяжении трех лет, – все предусмотрел для того, чтобы взять власть в свои руки.

Вне сомнения, он был устранен от власти вдовствующей Нефертити и совсем недолго носил царскую корону после царицы. Правда, вряд ли она непосредственно управляла страной после смерти своего мужа.

Время правления Нефертити было коротким. Когда она прибыла на церемонию захоронения своего супруга, ее постигла загадочная смерть. Сменхкара вновь получил похищенный трон, и его царствование было узаконено союзом с Меритатон, самой старшей из шести дочерей царской четы Эхнатона и Нефертити. Результатом их союза стало рождение ребенка мужского пола.

Впрочем, в этот раз заранее наследник не был назначен, но был еще один сын этой царской пары, Тутанхатон, сводный брат умершего царя; ему было чуть больше десяти лет. У большей части духовенства он вызывал недоверие, поскольку воспитывался в духе культа Атона. Именитые граждане Фив, Мемфиса и других крупных городов беспокоились, что на трон взойдет новый фанатик Солнечного Диска. Они натерпелись в свое время – когда Сменхкару короновали в Фивах. Стоит ли снова бороться ради того, чтобы отдать с таким трудом отвоеванную власть?

И все же ситуация была тревожной: кто будет управлять страной? Утром, когда было обнаружено безжизненное тело Сменхкары, ощущаемое во дворце Фив смятение быстро распространилось по Долине, а когда стало известно еще об одном убийстве, беспокойство усилилось.

В действительности секреты очень похожи на запахи: они проходят сквозь двери. Разумеется, авторитет Тхуту и Маху в Фивах был достаточно велик для того, чтобы попридержать на несколько дней слухи о смерти Аа-Седхема, случившейся в той же самой постели, где умер и его господин, а также об исчезновении царицы и наследного принца. Правда, последняя новость не была тайной в Ахетатоне: все слуги во дворце знали об исчезновении царицы Меритатон, ее новорожденного и Хранителя благовоний. Они рассказывали об этом любому, кто хотел услышать. Слухи разлетались, словно лесные мыши, бегущие из охваченного огнем дома.

Так, например, первый жрец Пта в Мемфисе, Нефертеп, был проинформирован об этом исчезновении, слухи о котором не должны были выйти за границы страны, и о таинственной смерти царевны Макетатон. Потрясенный, он явился к военачальнику Хоремхебу для того, чтобы расспросить его об этих необычных событиях. Тот опешил. Ему было известно только о смерти царя, а об остальном он слышал впервые. Внезапно он осознал, что трон пуст. Все это подымало вопросы большой важности.

Вместе с Нефертепом Хоремхеб отправился на корабле в Фивы, намереваясь потребовать разъяснений от Первого советника Тхуту. Тот пребывал в замешательстве. Все то, что, как он думал, держалось в тайне, вдруг стало явным. Он оказался в положении супруга, который единственный не знал о том, что рогат.

Справившись с растерянностью, возникшей в первые мгновения, Тхуту решил организовать чрезвычайное совещание с Хумосом и Майей в присутствии принца Тутанхатона, как только Маху вернется из Ахетатона и предоставит достаточно информации для того, чтобы можно было принять решение.

Сидя со сложенными на коленях руками в обвитой зеленью беседке, которая находилась в саду Дворца царевен, Анкесенпаатон рассматривала посетителя, Начальника тайной охраны царства. Он совсем растерялся: последний раз он видел Третью царскую жену, когда она еще была жизнерадостной девочкой, не сознающей своего положения, и так же живо начинала смеяться, как и обливаться слезами. Теперь перед ним сидела царевна, резко повзрослевшая из-за потрясений, выпавших на долю ее семьи.

Какая степенность! Какое высокомерие! Какие горькие складки в уголках рта!

Она бросила взгляд на мальчика, находившегося здесь же, как будто именно он определял необходимость ее присутствия.

– Пасар – мой друг, – заявила она твердо. – Он может и должен присутствовать во время всех бесед.

Маху был удивлен. Он пытался понять, какова природа уз, связывающих этого мальчика с нежным и, несомненно, умным лицом, с царевной. В позе Пасара чувствовалась необычная для выходца из народа уверенность. Затем Начальник тайной охраны вспомнил о молодом писце, который, согласно рескрипту Сменхкары, был допущен в царскую семью. Но каковы были истинные причины этого?

– Он был первым, – продолжила Анкесенпаатон, – кто предупредил меня об опасности, которая угрожала моей семье. Я сожалею, что не придала этому большего значения.

Она говорила тоном, не терпящим возражений. Будучи хорошим сыщиком, Маху осознавал важность этой информации, поэтому согласился с присутствием незнакомца, который бросал на него такие взгляды, будто принадлежал к царской семье.

– Пусть будет так, как ты желаешь, царевна. Что ты знаешь об исчезновении твоей сестры – царицы?

Анкесенпаатон задумалась на мгновение и ответила:

– Кому принесут пользу эти сведения?

– Царству.

– Царству?

Она выговорила это слово с таким презрением, что Начальник охраны замер.

– Царству, именно так, – повторил он.

– А что такое царство?

Тишина. Анкесенпаатон посмотрела на реку.

– Люди жадны до власти, – продолжила она, – и не брезгуют воспользоваться ядом, чтобы устранить тех, кто мешает удовлетворению их амбиций.

– Царевна, царство – это отображение всех страстей человеческих. Это божественная территория на земле.

Какое-то мгновение она размышляла над ответом, после чего заметила:

– Какое значение для меня имеет царство? Мой отец был отравлен. Моя мать была отравлена. Царь отравлен. Моя сестра Макетатон отравлена.

Эти слова, звучащие из уст одиннадцатилетней девочки, слышать было невыносимо. Но Анкесенпаатон уже не была девочкой.

– Вторую царскую жену отравили? – спросил Маху, хотя он был в этом убежден.

– Как только пришли слуги, чтобы объявить мне о ее смерти, я отправилась в Северный дворец. Я нашла на ночном столике открытую шкатулку с лекарствами, которая принадлежала моей матери. Эта шкатулка была одним из тех предметов, которые Меритатон разыскала с помощью прислуги нашей матери. Макетатон ее похитила во время переезда в Фивы.

– Откуда ты знаешь, царевна, что она похитила ее? Не могла ли ее прислать царица Меритатон?

Анкесенпаатон покачала головой.

– Нет. Я знаю, что она ее выкрала. Мы с Пасаром видели ее входящей в спальню Меритатон, а затем она вышла со шкатулкой в руке.

Маху был поражен.

– Из всего этого можно заключить, – продолжила Анкесенпаатон, – что моя сестра приняла те же самые отравленные пилюли, которые были доставлены моей матери. Они обе умерли от одного и того же яда.

Она бросила суровый взгляд на Маху, будто обращалась к вздорному и неразумному мальчишке. Он почувствовал себя неловко. Ему были понятны зловещие намеки Анкесенпаатон, когда она заговорила о царстве; ей казалось, что она окружена отравителями и, к сожалению, он не мог доказать ее неправоту.

На какое-то время Маху задумался. Умозаключения молодой царевны трудно было опровергнуть. Тем не менее он хотел узнать, действительно ли Макетатон приняла пилюли сознательно.

– Почему Вторая царская жена была сослана в Северный дворец, царевна?

На самом деле это оставалось для всех загадкой – Сменхкара никогда не объяснял этого публично.

– Она думала, что Сменхкара отравил мою мать, и между ней и Меритатон вспыхнула из-за этого ссора.

– Откуда ты это знаешь, царевна?

– Потому что я там присутствовала, – дерзко ответила она. – И я доверяю своей сестре Меритатон. Она твердо убеждена, что Сменхкара никоим образом не причастен к смерти моей матери. А мой дед Ай вбил в голову Макетатон, что Сменхкара убил мою мать, чтобы занять трон.

Речи молодой царевны все больше и больше беспокоили Маху, и он стал ерзать в кресле. Тот образ мира, который создала эта очаровательная девочка, был таким же мрачным, каким видел его старый сыщик! Ему пришлось столкнуться и с подлостью, и с гнусными преступлениями, и с корыстными поступками!

Но, несмотря на объяснения царевны, обстоятельства смерти Макетатон для него так и не прояснились.

– Царевна, эти пилюли, – стал пояснять он, – как считалось, обладали снотворным действием. Если эта шкатулка была у нее со времени переезда в Фивы, то она давно должна была умереть. Переезд в Фивы состоялся два года назад. Как могло случиться, что она приняла эти пилюли только четыре дня назад?

Анкесенпаатон повернула к нему свое очаровательное личико.

– Макетатон никогда не испытывала трудностей со сном. Я думаю, что она проглотила эти пилюли в тот вечер, когда была особенно возбуждена.

– Что могло заставить ее так разволноваться?

Анкесенпаатон бросила взгляд на Пасара и ответила тоном, в котором чувствовался вызов.

– Сообщение о смерти Сменхкары.

– Что?! – воскликнул Маху.

– То, что слышал, Начальник охраны.

– Но когда?

– На следующий день после смерти Сменхкары.

– Но это невозможно! Царь умер в Фивах, а чтобы туда добраться, надо день плыть на корабле, и новость о его смерти была разглашена только десять дней спустя. Как могла царевна Макетатон столь быстро узнать о смерти царя?

– Ее об этом известили во время позднего ужина, – спокойно ответила Анкесенпаатон.

– Но тогда эта новость еще хранилась в тайне!

– Ну и что? Эта смерть была предрешена.

В течение нескольких секунд Маху пребывал в оцепенении.

– Но откуда тебе это известно, царевна? – наконец спросил он, когда немного пришел в себя.

– Я допросила слуг, и они рассказали о том, что произошло накануне. Кормилица мне сообщила, что одна рабыня рассказывала шепотом что-то своей госпоже, а моя сестра после этого пришла в сильное возбуждение. Я велела позвать эту рабыню и допросила ее. Она созналась, что гонец должен был известить мою сестру о том, что скоро произойдет ее освобождение, так как царь накануне умер, и новый господин царства, ее дед Ай, сам приедет ее освобождать.

Маху недоверчиво смотрел на царевну, вытянув шею.

– Рабыня так и сказала?

– Именно так.

– Но ее надо арестовать!

– Мы с Пасаром привели ее сюда под надежной охраной. Она теперь пленница в этом дворце.

Маху попытался воссоздать картину событий: смерть Сменхкары ускорил Ай, и это означает, что властелин Ахмина незамедлительно сообщил об этом своей внучке, а затем прибыл в Ахетатон с намерением освободить Вторую царскую жену. С какой целью? Понятно, что не отеческое сострадание стало причиной его поспешного, точно рассчитанного приезда. Слова рабыни так и звучали в голове сыщика: Ай уже видел себя владыкой царства! На что он рассчитывал? Кто должен был стать супругом Макетатон и получить таким образом доступ к трону? Но еще жива Меритатон… Только один вывод представлялся бесспорным: вне всякого сомнения, Ай устроил это отравление с тем, чтобы наконец освободить себе путь к власти…

Тыльной стороной руки он вытер капельки пота, блестевшие над его верхней губой.

– Царевна, где сейчас царица?

– Она уехала.

– Уехала? Куда?

– Мне это не ведомо.

– На чем она уехала?

Маху удивился, заметив, какими взглядами обменялись Анкесенпаатон и Пасар.

– Мне это не ведомо.

Он подозревал, что царевна знает правду, но замалчивает ее.

– Она жива?

– Она уехала с Неферхеру и ребенком.

– Почему она уехала? Она боялась за свою жизнь?

– Она не предупреждала меня о своем отъезде. По-видимому, решение было принято поспешно.

Маху вспомнил о трупе, который был найден в саду.

– Царевна, я беспокоюсь о твоей безопасности. Не лучше ли тебе находиться в Фивах?

– Почему? – Вопрос был задан высокомерным тоном. – Ты думаешь, что в Фивах меня не отравят?

На крышу беседки сел ибис, не обращая внимания на находившихся в ней людей.

Внезапно Маху почувствовал усталость. Он поднялся, простился с царевной и ее загадочным другом и направился к кораблю, ожидавшему его.

«Чем все это закончится?» – спросил он сам себя, глядя на перевозчика, отдающего швартовые, и на журавлей, что летели над мутными водами Великой Реки.