Текст книги "50 оттенков ксерокса (СИ)"
Автор книги: Жанна Лебедева
Соавторы: Елена Кармальская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Кармальская Елена и Лебедева Жанна
50 оттенков ксерокса
Э.Л.Джеймс – с благодарностью.
– Где ты была?
Я подпрыгиваю от неожиданности.
Джек стоит за моей спиной, скрестив на груди руки.
– В копировальной, ксерила, – лгу я.
Э.Л.Джеймс «На 50 оттенков темнее»
Эдик
Я с отвращением смотрю на свое отражение в зеркале.
Ну почему у меня такие волосы – они торчат во все стороны!
И почему Кэтрин Кавана угораздило заболеть, а я мучайся!..
Э.Л. Джеймс «50 оттенков серого»
Кейт, как всегда, выглядит потрясающе. А я…
Вообще-то я предпочитаю кеды и футболки,
но сегодня на мне мои самые лучшие джинсы.
Э.Л. Джеймс «50 оттенков серого»
Я с отвращением и ужасом смотрел на отражение в зеркале, ибо существо, глядевшее из него на меня, видом своим напоминало человека весьма смутно. Растрёпанные, перепачканные волосы клочьями торчали во всех направлениях, цвет лица, или, правильнее сказать, жуткой рожи, колебался между зеленым и синим, а глаза... Глаз вообще практически не было видно. В тот момент они скорее напоминали две узкие оплывшие щёлочки. Ещё раз осмотрев отражение, я отрицательно помотал головой и вынес свой вердикт:
– Нет, Пашка, с такой рожей тебя примут за алкаша и не пустят даже на порог офисного центра. Я уж молчу про бумаги, которые тебе нужно передать директрисе фирмы. Увидав такого посланца, она наверняка настучит декану, так что лучше не рисковать...
– Ты как всегда прав, Эд, – отмахнулся от меня сосед по общаге и подтянул семейники с розовыми плэйбоевскими зайцами, которые он надевал только когда ему плохо: после расставания с очередной подружкой, или когда он вот так "болел" после гулянки, – мне совершенно неохота тащиться куда-то с бодуна, так что возлагаю это дело на твои надёжные плечи...
Ну, что же, позвольте представиться – меня зовут Эдик Калов. Да уж, мне не повезло не только с именем, но и с фамилией. Так что к дурацким шуткам в свой адрес я давно привык. В то светлое утро рядом со мной перед зеркалом стоял обладатель жуткой рожи – мой лучший друг, а по совместительству и сосед по общаге – Пашка Гавана.
Гавана не фамилия – прозвище, которое Пашка получил за пристрастие ко всему кубинскому, а конкретно, к рому и сигарам. На самом деле, в нашем родном Трехреченске сложно отыскать что-то действительно кубинское, но, поскольку Пашкино светлое будущее без Кубы было немыслимо, он с упорством Ильфо-Петровской людоедки Эллочки выдавал желаемое за действительное и раз за разом заливал бормотуху, купленную у бабульки, живущей по соседству в частном секторе, в сохранившуюся ещё с советских времен сувенирную бутылку, привезённую из Гаваны его дядей. Надо сказать, что этот самый пашкин дядя ещё сыграет свою роль в нашей истории, но об этом позже...
Итак, мы с Пашкой стояли перед большим зеркалом, вмонтированным в дверцу платяного шкафа, находившегося в небольшом коридоре нашего блока. Пашке, как представителю профкома, предстояла нелегкая задача: отнести бумаги по практике младшекурсников известной в нашем городе предпринимательнице Анастасии Чугун. К бумагам прилагалось приглашение на вручение дипломов. Так как Чугун была выпускницей с нашей специальности, завкаф Валерий Валерьевич, которого все студенты обычно называли Валерон, решил поручить ей честь пожать руки и лично вручить дипломы лучшим выпускникам курса.
Подобные дипломатические миссии были для моего соседа не впервой. И всё бы ничего, если бы за день до этого Пашка бы не так сильно обрадовался неожиданной четвёрке, полученной за экзамен на халяву. В итоге его радость на утро обернулась немалым алкогольным отравлением и совершеннейшей некондицией моего соседа. Впрочем, Пашка способен уболтать кого угодно.
В итоге, я быстренько согласился выступить в роли спасителя всего мероприятия, а по совместительству и в роли клона-близнеца. Меня вообще легко уговорить помочь, особенно друзьям, поэтому моя мать всегда говорит, что я бесхребетный и обязательно свяжусь с какой-нибудь стервой, которая верёвки из меня вить будет.
– Ладно. Я съезжу. Минералки по дороге захватить? – я посмотрел на соседа с сочувствием.
– Лучше пивка! И не забудь папку с документами. Топай уже, а то опоздаешь. Ехать-то далеко.
– Ладно, до вечера, – махнул я рукой на прощание, – там в холодильнике суп, поза-позавчерашний. Можешь дожрать.
– Эд, ты издеваешься? – Гавана окинул меня свирепым взглядом. – Иди уже. Жду с пивом.
Сунув подмышку пашкины бумаги по практике и одевшись поприличнее (обычно я хожу в джинсах, но на этот раз на мне были мои самые чистые носки) я отправился на встречу с судьбой, даже не подозревая, что, а вернее кого, я найду за глянцевой дверью генерального директора фирмы "50 оттенков".
Честно говоря, денёк обещал быть на редкость паршивым. Перед входом в офисный центр меня облил грязью пронесшийся мимо джип какого-то местного автори... депутата, и моя, то есть пашкина белая рубашка была окрашена в пятьдесят оттенков серого, а вернее грязно-серого.
Слава богу, на случай непогоды я захватил с собой куртку. Пришлось надеть её и мучиться от жары. На этом неудачи не окончились: в зеркальном лифте какой-то возвращающийся с обеда менеджер облил меня горячим кофе из пластикового стаканчика.
Короче, к моему приходу градус оптимизма в крови колебался возле отметки "ноль". Мой визит превратился в кошмар, и я мысленно проклинал Гавану за испорченный день. Если честно, в кабинете директора с золочёной табличкой "А.Х. Чугун" на двери, я не ожидал увидеть кого-то приятного. Нет, ну скажите, кто любит начальство? Опыт общения с собственным университетским руководством подсказывал, что подобную фамилию и должность может иметь либо опьянённая властью старая грымза, либо коварная офисная стерва, однако всё оказалось ещё хуже.
Вежливо постучав и услышав разрешение войти, я толкнул дверь и замер от неожиданности. Я подумал, что ошибся дверью, ну или та, кого я увидел, зашла туда случайно... Если бы я знал, что она такая... красивая, я бы ни за какие коврижки не согласился на эту миссию. Милое и нежное, немного усталое лицо, потрясающая фигура в простом офисном платье, волосы цвета меди. В кабинете витал тёплый запах ванили, делая обстановку совсем домашней...
Спохватившись, что неприлично застыл на пороге памятником самому себе, я решительно сделал шаг вперёд и упал перед ней на колени.
Настя
Когда я смотрю вдаль, на панораму Сиэтла,
в душу закрадывается знакомая тоска.
Настроение мое такое же мрачное и серое, как и погода.
Дни сливаются в одну сплошную массу, и надо как-то отвлечься.
Э.Л. Джеймс «50 оттенков свободы»
Нервный и застенчивый книжный червь, а?
Так она и выглядит: ужасно одетая,
прячущая свою изящную фигурку под бесформенным
свитером и прямой коричневой юбкой.
Э.Л. Джеймс «50 оттенков свободы»
– У нас есть отличные программы
стажировки для выпускников.
– Проклятье. Вот дернул же черт меня за язык.
Я нарушаю золотое правило –
никогда не спать с сотрудниками.
Но, Грей, ты же не спишь с этой девушкой.
Э.Л. Джеймс «50 оттенков свободы»
– Завтра, – киваю я, прощаясь с Дашкой, которая уже стоит в дверях.
– До встречи, Чугунок, – улыбается она, предвкушая завтрашний день. – И книжку почитай обязательно!
Я слегка хмурюсь, когда она разворачивается и уходит. Дашка – фитнес-тренер, и она все-таки уговорила меня придти к ней на занятие. Я, конечно, понимаю, что поддерживать фигуру в тонусе – это здорово и полезно, что женщина должна быть стройной, но особой любви к спортзалу не питаю. Я вроде бы и без того много двигаюсь. Моя внутренняя хрюшка вообще против. Однако попробовать месяцок позаниматься под руководством умелого тренера – не самая плохая идея, уговариваю я себя. Хотя, честно признаться, не так уж мне мешают мои лишние килограммы.
Ещё Дашка всегда в курсах современных литературных новинок. Вот и сейчас она принесла мне какой-то пафосный раскрученный любовный садо-мазо-порнороман. Если честно, читать мне его неохота, но зная, что при первом удобном случае Дашка стребует с меня устный отчет о полученных впечатлениях, мысленно обещаю себе прочитать пару десятков страниц вечерком.
Я смотрю в окно своего кабинета на открывающуюся мне панораму Трёхреченска. Настроение такое же серое, как и этот город, которому явно не хватает хорошего ландшафтного дизайнера. Мрачноватые пятиэтажки всех оттенков серого, облепленные кондиционерами, чахлые деревца, машины, несущиеся по разбитому асфальту. Дороги у нас в городе явно не московские. Обычно я люблю этот город и таким, он давно стал мне родным. Просто я устала, даже на выходных пришлось как следует поработать. Дни сливаются в сплошную серую массу, хочется как-то отвлечься. Моя внутренняя хрюшка просит ванильного кекса, но я мужественно игнорирую муки голода. Здоровый образ жизни, пусть терпит.
Ладно, что меня заботит сейчас более всего – это борьба с администрацией, которая никак не дает мне нужного разрешения. Придется использовать старые связи. Интересно, Никита ещё там, в верхах? Вот бы кто мне помог с бюрократическими проволочками...
Тянусь к ежедневнику в поисках номера телефона и замираю. Ах да, должен же придти какой-то студентик из моего универа, принести какие-то бумажки о студенческой практике. Подумать только, ко мне, Насте Чугун, припрутся юные наивные студиозусы, в надежде на халявную "пятёрку", при этом не имеющие никакого понятия о работе управленца. Согласилась я только из ностальгии – сама ведь закончила эту специальность.
– Можно? – неуверенный голос доносится из щёлки приоткрытой двери после робкого стука.
– Входите, – отзываюсь я, и через секунду у меня на пороге стоит на четвереньках какой-то голубоглазый балбес с растрепанными волосами. Он умудрился запнуться о ковер и хорошо, что не ударился башкой об угол стола. Я подавляю смешок и помогаю ему подняться.
Он выглядит таким юным и хрупким со своими каштановыми прядками и дымчато-голубыми глазами. Наверное, если надеть на него очки, из него бы получился типичный застенчивый ботаник. Интересно, как такому доверили руководить практикантами?
Как там его? "Павел Рустамов" – подглядываю я в ежедневник.
– Павел, вы не ушиблись? Присаживайтесь, – я киваю ему на стул и начинаю скатывать коврик в рулончик.
Он, пылая румянцем, бросается мне на помощь.
– И-извините...
– Ничего страшного, этот ковёр давно пора выбросить. Об него постоянно кто-то запинается. – Я ставлю рулон в угол и сажусь к столу. – Итак, Павел, вы принесли документы по практике...
– Да... – он достаёт из папки несколько бумаг. – Только я не Павел, я Эдуард. Паша... э-э... Заболел.
Я усмехаюсь. Заболел, как же. Летом. Скорее всего, перебрал вчера, всё-таки четверг – это уже почти пятница.
– Ну что ж, Эдик...
Его лицо чуть-чуть дёргается, словно от стыда. Держу пари, его до сих пор дразнят неприличным словом в рифму с именем.
Я быстро просматриваю бумаги, несколько раз ставлю свою подпись и шлёпаю печатью в нужном месте. Два стажёра. Ну что ж, это моя фирма как-нибудь выдержит.
– И вот ещё... Меня попросил передать Валерий Валерьевич...
Валерий Валерьевич. Валерон, наш заведующий кафедрой ГМУ. Ох уж эти названия учебных специальностей. Держу пари, на свете не так много людей, кто знает, как это расшифровать и чему там учат. А те, кто знает, явно по этой самой специальности и обучались. Остальные обычно путают нас с ГМО, теми самыми, наличия которых боятся покупатели супермаркетов.
Эдик, пардон, Эдуард, протягивает мне конверт, из которого я вынимаю приглашение... О, вот это я попала! Мне предстоит вручать дипломы выпускникам специальности ГМУ. Мне! Я на минутку представляю себя, произносящую торжественную речь о важности и значимости их диплома, о том, как он обеспечит им высокооплачиваемую работу в госаппарате... и мне становится смешно.
Я после своего выпускного ни дня не поработала по специальности. Выпуск – человек 25, можно подумать, в администрациях действительно нуждаются в таком количестве молодых специалистов! Ах да, расшифровываемся мы как "Государственное и муниципальное управление", по сути – менеджер в органах власти. Поэтому на это направление всегда огромный конкурс. Родители грезят, что после окончания их чадо сразу станет как минимум помощником президента, забывая о том, что у помощников президента свои дети есть. Поэтому 3/4 студентов учебных групп составляют выходцы с кавказских республик и дети работников районных администраций, ну и в оставшуюся четверть иногда пропихиваются всякие непонятные личности вроде меня.
– Э-э... Больше некому? – интересуюсь я, вкладывая приглашение обратно в конверт.
Эдик снова заливается румянцем. Да, пожалуй, ему нелегко среди самоуверенных, громких, темпераментных сокурсников, если, конечно, он учится на ГМУ.
– А вы тоже учитесь на государственно-муниципального управленца, Эдуард? – спрашиваю из чистого любопытства. Собственно, вопрос с вручением дипломов я буду решать с завкафедрой. Позвоню ему и скажу, что он офиг... э-э, что не являюсь подходящей кандидатурой для этого мероприятия. Скорее всего, им отказал какой-нибудь зам мэра или другая шишка из администрации, а завкаф вспомнил, что была у них такая выпускница...
– Да. Пятый курс, – и снова этот румянец. Он чувствует себя неловко, и я понимаю, почему. Я ведь ему буду вручать диплом и пожимать руку. А на вид я выгляжу не сильно старше него, особенно если убрать с лица признаки интеллекта. Нет, не собираюсь я вручать никакие дипломы и нести какую-то пафосную ерунду про их будущее трудоустройство. Хватит и того, что я возьму стажёрами парочку лоботрясов.
Стажёров из родного универа я беру уже не первый раз. Обычно всё проходит по такому сценарию: несчастные студенты или студенточки стонут, что их нагружают непосильной работой и, кошмар-то какой, заставляют думать, самостоятельно принимать решения и отвечать за их последствия. Практика коротка, и к концу её стажёры либо в ужасе сбегают, не скрывая обиды, что им почему-то не написан отзыв "на пятёрочку", либо только-только входят во вкус настоящей работы и в универ возвращаются как в тюрьму после короткой воли.
Оторвав меня от воспоминаний, в дверь заглядывает секретарша Лиля, докладывает шёпотом:
– Там к вам Бандюга!
– Попроси подождать, я с человеком закончу. Минут десять, – тыкаю пальцем в висящие на стене часы.
Мой гость непонимающе смотрит на дверь, и я тут же поясняю, что Бандюга – фамилия моей бухгалтерши. Она, конечно, профи, но дотошна и подозрительна до жути. Ей все время кажется, что из-за невероятной расточительности сотрудников, наша фирма терпит убытки. Дабы подтвердить свои догадки, она постоянно пытается склонить меня на очередную внеплановую инвентаризацию.
– ... вот такие дела – дал бог человеку фамилию, да ещё и с такой профессией!
Я смеюсь, Эдик тоже облегчённо улыбается. Кажется, его скованность понемногу исчезает. Мне интересно вытягивать из него слова. Это словно игра в шпионов, где одному игроку надо "разговорить" второго:
– Вот у вас, Эдуард, наверное, красивая фамилия? – спрашиваю с непринуждённым видом, решив направить беседу в новое русло.
Ох, кажется, я лажанулась – мой гость снова краснеет и смущается.
– Чкалов... – говорит он нехотя.
Я удивляюсь:
– А что такого? Героическая фамилия, как у легендарного советского лётчика.
– Да... – он мнётся и вдруг выпаливает, словно с вызовом. – Только я теперь из Чкалова стал Каловым...
Как я ни стараюсь, не могу сдержать внезапный истерический смешок. Понимая, что такая реакция в раз разрушит всю хрупкую доверительность, с таким трудом возникшую в нашем разговоре, делаю вид, что поперхнулась и старательно изображаю кашель. Для пущей достоверности встаю из-за стола и направляюсь к окну, где за цветочными горшками прячется электрочайник. У меня, конечно, есть моя Лиля, но я не загружаю её такими пустяками. Кофе она подаёт только когда мне надо произвести впечатление на каких-нибудь пафосных клиентов, для которых статус важнее всего...
– Э-э... с моей стороны не будет нескромным поинтересоваться – как? – интересуюсь, – И надеюсь, вы не против кофе?
– Да... То есть нет... То есть... – он снова опускает ресницы. – То есть, я имел в виду, большое спасибо!
Чайник закипает быстро, я наливаю кофе и на свой страх и риск добавляю по ложечке коньяка. Пускай парниша раскрепостится немного, а то признаваться человеку, который может вручать тебе диплом, в том, что твоя фамилия – Калов... Ну, надо же, так не свезло!
– Итак... – подбадриваю я. – Когда же вы стали Каловым?
История, которую он мне рассказывает, из категории "в жизни такое бывает, но кому расскажи – не поверят". По нелепой ошибке паспортиста мальчик стал из Чкалова Каловым, и ведь как-то выживал с этой "чудесной" фамилией аж целых пять курсов.
– Но ведь это уже закончилось? – говорю я, стараясь его подбодрить. – Вы уже выпускник, поменяете фамилию обратно, и дело с концом...
– Да, но ведь ещё вручение дипломов...
Я смотрю на него непонимающе.
– Мать... – неохотно говорит он. – Моя мама очень гордится этой фамилией. Она за отца-то, можно сказать, вышла из-за героической фамилии. Валерия Чкалова – прямо как в учебнике. В дипломе-то я Каловым буду. Если она узнает, она меня на части порвёт, – его глаза смотрят на меня сконфуженно и испуганно, а не сболтнул ли он лишнего, ведь не подобает настоящему мужчине трепетать перед мамой.
Я понимающе вздыхаю. На таких мам, активно воспитывающих своих отпрысков до седых волос этих несчастных детей, я, слава Богу, насмотрелась.
– А она, естественно, приедет на торжественную церемонию? – спрашиваю, заранее зная ответ.
Он уныло кивает.
– Эдик, – говорю я, и тут же поправляюсь, – Эдуард, а вы обходной лист уже сдали?
– Нет ещё. Завтра собираюсь...
Ну, разумеется, как и положено отличнику – всё вовремя.
– Не делайте этого, – я доверительно наклоняюсь к нему, кладу руку на плечо, но тут же отдёргиваю, наблюдая, как начинают пламенеть его уши.
– Почему? – недоумённо спрашивает он, воззрившись на меня с какой-то робкой надеждой.
– Когда я закончила, – сообщаю я заговорщицким тоном. – Моя староста группы не сдала вовремя обходной лист. Так вот. Ей этот диплом только подержать дали и сфотографироваться, и сразу назад забрали – пока все печати не проставит на листе, как полагается.
Его лицо светлеет, но тут же снова на лбу прорезается тяжёлая морщинка:
– Так фамилию всё равно объявят...
– Да с этим можно что-то придумать. Можно сказать, что оговорились, мало ли что! Главное, не увидят печатным текстом!
– Вообще-то да... Спасибо! – у Эдика такой вид, как будто гора с плеч свалилась. Но я не могу не поинтересоваться:
– Эдуард, вам что, приходилось и студенческий, и зачётку скрывать все пять лет?
Он кивает, и я проникаюсь к нему огромным уважением. Скрывать такое от дотошной матери, которая наверняка в каждую сессию придирчиво листает зачётку, все ли пятёрочки у ненаглядного сыночка, да не опозорил ли он героическую фамилию...
– Эдуард, а вы работать ко мне не хотите? По-моему, у вас большой потенциал.
Его щёки заливаются краской, и он мотает головой.
– Почему? – признаюсь, я несколько обескуражена. Этот милый мальчик-отличник с огромной жизненной стойкостью мне очень нравится. Он всего полчаса как зашёл в мой кабинет, а мы уже болтаем почти как старые друзья. Я бы не отказалась видеться с ним чаще.
Он молчит, явно не зная, что ответить.
– У вас уже есть хорошее место? – ох, как же я сразу не додумалась. Наверняка он уже где-то работает. – Там хорошо платят? Там вам нравится работать?
– Н-нет... – выдавливает из себя он. – Анастасия... э-э... Я могу идти?
– Да, конечно, – в моем голосе скользит разочарование. – Вот ваши бумаги.
– Д-до свиданья! – он спешно натягивает куртку и почти бегом выходит из кабинета. Я откидываюсь в кресле, смотрю на его чашку, и мои мысли в смятении.
Эдик
Я пулей вылетаю из широких стеклянных
дверей и окунаюсь в бодрящий сырой воздух Сиэтла.
Подняв лицо, ловлю холодные капли освежающего
дождя и стараюсь дышать глубоко, чтобы
вернуть утраченное душевное равновесие.
Ни один мужчина не производил на меня такого впечатления,
как Кристиан Грей. Что в нем особенного?
Внешность? Обаяние? Богатство?
Власть? Всё равно непонятно, что на меня нашло.
Э.Л. Джеймс «50 оттенков серого»
Кейт сидит в гостиной, обложенная книгами.
Она явно готовилась к экзаменам, хотя на ней
по-прежнему розовая фланелевая пижама
с симпатичными маленькими кроликами.
Кейт надевает её, только когда ей плохо:
после расставания с очередным бойфрендом,
во время болезни или в периоды дурного настроения.
Она вскакивает мне навстречу и крепко обнимает.
Э.Л. Джеймс «50 оттенков серого»
Сердце колотилось, как будто я пробежал пару километров. Лифт приехал на первый этаж, и я выскочил из него сразу же, как только раскрылись двери. Споткнулся, но на ногах, к счастью, удержался. Не хватало ещё растянуться прямо здесь, на сером от пыли полу. Хоть и офисный центр, а зарплаты уборщиц везде одинаковы.
Миновав холл, я пулей вылетел из вращающихся стеклянных дверей и окунулся в бодрящий сырой воздух Трёхреченска. Подняв лицо, почувствовал на коже холодные капли задолбавшего дождя (весна уже кончается, блин, а погода у нас как в Питере!) и постарался дышать глубоко, чтобы вернуть утраченное душевное равновесие.
И чего я так разволновался? Не спорю, дипломатия – это не моё, но всё же! Хоть я и обучался на одном из самых богатых на женский пол факультетов (после нашего, пожалуй, только пед– и филфак), ни одна девушка не производила на меня такого впечатления, как эта самая Анастасия Чугун. Что нашлось в ней особенного? Внешность? Обаяние? Голос? Неожиданная простота? Нелепая фамилия, вроде моей? Всё равно непонятно, что на меня нашло, и стоя на остановке, я мыслями постоянно возвращался к её симпатичному лицу, обрамлённому волосами цвета меди, к аромату ванили, витающему в кабинете, к календарику с пухлыми щенками на стене и даже блестящему громоздкому ксероксу...
"Забудь её, Эд!" – одёрнул я себя. Интересное вышло приключение, но оно уже закончилось. Скоро нам с Пашкой вручат дипломы, очаровательная Анастасия Чугун пожмёт мне руку, и я никогда её больше не увижу. Ну, разве что в газетах... или по телику в новостях.... Вряд ли уж совсем никогда. Город у нас не самый большой.
Подумать только, я бы мог пойти к ней работать. К ней! И что бы я делал? Краснел и мямлил, как полный придурок? А смысл? Она вряд ли это оценит. А вот то, что я даже не поблагодарил её за кофе, оценит точно и явно не в мою пользу. Чёрт, как же глупо я, наверное, выглядел. Глупо и жалко. И ещё про фамилию эту разнесчастную ляпнул, как последний нытик! Спрашивается, зачем?
Маршрутка, резво подпрыгивая на колдобинах и ухабах, привезла меня к студенческому городку. Хотя, слово "городок" звучит в данном случае слишком многообещающе. Мы с Пашкой жили в общаге на окраине Трёхреченска. Там когда-то был живописный пустырь, но потом на нём выросли три общежитских корпуса, дополнившие здания факультетов – спортфак, пед-, юр-, и недавно переброшенные в эту задницу мира географы. Мне повезло: я со второго курса заселился в общагу и платил за неё совершенно смешные деньги. Мой жилой блок был мне домом последние четыре года.
Итак, несмотря на сомнения, домой я вернулся в приподнятом настроении, почти совсем забыв о неудачах, преследовавших меня с утра. Подходя к дверям, я сообразил, что Гавана от меня не отстанет, пока не получит свое пиво, и забежал по пути в местный ларёк. Откупившись пивом, я надеялся, что сосед не станет расспрашивать меня о подробностях встречи с руководителем "50 оттенков".
– Калыч! Ты вернулся! – радостно заорал заметно посвежевший Гавана. Он вылез из кровати и сидел за компом, обложенный пакетиками из-под сухариков и чипсов. Рядом валялась пара сплющенных жестяных банок. Он явно кого-то напряг сгонять за пивом, не дождавшись меня. – Я чуть не помер без пива! Где тебя носило?
– В очереди стоял, – попытался отговориться я, вытаскивая из-под куртки бутылку и подавая ему.
– Эд, спасибо, братюнь! – поблагодарил меня Гавана и тут же поинтересовался, делая глоток. – Я у тебя в долгу по гроб жизни! Расскажи, как всё прошло...
Всё-таки спросил. Я вздохнул, но тут же решил сделать вид, что всё прошло на уровне и в детали не вдаваться.
– Нормально, – отмахнулся и тут же, пресекая возможные вопросы, спросил сам. – Почему ты мне не сказал, что она такая... молодая? – я чуть было не сказал "красивая", но вовремя спохватился. – Сколько ей лет на самом деле?
– 27 вроде... А что? Накосячил чего-нибудь? Не узнал её сразу, с уборщицей перепутал?
– Нет. Всё нормально было. Просто я её себе немного по-другому представлял. Не думал, что она такая...
– Какая? – тут же насторожился Гавана.
– Да не важно. Ты суп весь сожрал?– спросил я, чтобы сменить тему, и почувствовав, как неприятно засвербило в животе.
– Ага, – с чувством выполненного долга заявил Гавана. – Чипсов хочешь?
– Спасибо, обойдусь, на работе перекушу, – отказался я и взглянул на часы. – Мне бежать пора!
– В "Домострой"? – понимающе усмехнулся Пашка. – Ну, беги, стахановец! Удачно поработать...
Я устроился работать в супермаркет товаров для дома и дачи "Домострой" в конце пятого курса. Сами понимаете, преддипломная практика, никаких занятий в универе, – хорошая возможность устроиться кем-то получше, чем бродячим продавцом какой-нибудь никому не нужной ерунды или человеком-курицей, раздающим флаеры местного аналога "Макдональдса".
Честно сказать, я всегда был далек от занятий садоводством, строительством и ремонтом, но за время работы в "Домосторое" стал неплохо разбираться в том, что мы здесь продаем. Правда, желания применить эти знания на деле у меня пока так и не возникло. Вот поваляться с на диване с книжкой, особенно с каким-нибудь интересным и запутанным детективом, – это по моей части.
Работа продавца – не предел мечтаний, конечно, но всё же зарплата неплохая, да и премии бывают. Деньги нужны всегда, а сейчас особенно. В конце августа нам с Пашкой предстояло выселение из благословенного общежития. К тому же я прекрасно понимал, что мать перестанет присылать мне деньги, когда узнает, что я не хочу возвращаться в родной Нижний Заднеозёрск и работать там в местной администрации вшивым секретарём, потому что мамина подруга обещала это устроить. Такая перспектива привлекала меня мало, и поэтому я решил, что лучше уж такой "Домострой", чем тот, который устроит мне мать, если я рискну вернуться на свою историческую родину.
Настя
Из зеркала на меня смотрит бледная девушка
с темно-русыми волосами и голубыми глазами,
которые слишком велики для её лица.
Э.Л. Джеймс «50 оттенков серого»
Я привыкла, что я слишком бледная, неухоженная,
худая, неуклюжая – список моих
недостатков можно продолжать бесконечно.
Поэтому я всегда отшивала возможных поклонников.
Э.Л. Джеймс «50 оттенков серого»
Меня зовут Настя Чугун. Анастасия Христофоровна. Папаша, наградивший меня такой чудной фамилией и дурацким непроизносимым отчеством, давно развёлся с матерью и слинял в туман, участвуя в воспитании тем, что изредка присылал открытки и баловал копеечными алиментами. Поэтому в жизни мне пришлось всего добиваться самой.
Я самая обычная девушка 27 лет. Нет, в самом деле. Знаете, сейчас в любовных романах принято писать так: "Она была самой обычной, заурядной девушкой, не отличавшейся красотой. Просто хрупкая миниатюрная брюнетка с пронзительно-синими глазами и жемчужными зубками. Платье на ней тщательно скрывало все недостатки фигуры, выгодно подчеркивая тонкую талию и хорошо развитую, упругую девичью грудь...". Если раньше главных героинь просто делали как на подбор красавицами, то сейчас им даже выдумывают какой-нибудь нелепый недостаток. Например, грудь слишком большая. Или глаза слишком выразительные. Или талия слишком тонкая. Вот ужас-то. И живут же с этим как-то мужественные бедняжки. Идут на своих слишком длинных и до безобразного стройных ногах наперекор злой судьбе. Продираются, бедные, через лес ухажеров, вручную разгребают штабеля поклонников. И вот, спустя страницы невзгод и перипетий, на такую "несчастную дурнушку" находится симпатичный принц, готовый любить её по три раза в день и ещё по четыре раза за ночь...
У меня действительно заурядная внешность. Обычные серые глаза, никаких "невероятно длинных ресниц". Свои средне-русые волосы я регулярно закрашиваю в оттенок тёмной меди. Я перепробовала много красок – была и брюнеткой, и блондинкой, и когда-то даже ходила с тёмно-синим панковским "ирокезом", но последние года три я остаюсь верна медной масти.
Мой размер одежды – сорок шестой. А куртка даже 48-го размера, под такую, если надо, свободно помещается толстый зимний свитер. А если я честно сообщу, сколько вешу, авторы любовных романов вместе со своими стройными как лани героинями и мускулистыми героями дружно повалятся в обмороки. 70 кило. Я даже не пытаюсь заставить себя сесть на диету, потому что не могу отказаться от любимых ванильных кексиков к чаю. В конце концов, отметки в 45 кг, о которой сейчас мечтают многие девушки, я достигну, только если меня посадить в концлагерь. За последнее время я даже немного поправилась, сказываются мои вечные перекусы и неистребимая любовь к выпечке.
Ещё более невероятно звучит то, что мужчин у меня хватает. Конечно, в школьные годы, когда я была закомплексованной девочкой, к тому же хорошисткой, поклонников у меня не было вовсе. Сказывались и комплексы, заботливо привитые мне моей матерью из самых лучших побуждений. Но уже ко второму курсу университета все изменилось, и с тех пор от отсутствия мужского внимания я не страдаю. Нет, я не женщина-вамп, на которую мужики сворачивают шеи. Просто я постоянно общаюсь с людьми, часто куда-то выбираюсь. В таком ритме жизни невозможно быть одинокой. Хотя, честно говоря, постоянного бойфренда у меня нет уже чуть больше года. Ни с кем не встречаюсь, и пока как-то не тянет. Со своим последним мы разошлись не слишком хорошо, и где-то в душе у меня до сих пор остался неприятный осадок, нашёптывающий из глубин сознания, что искать новую пассию пока не время.
Последнее время я с головой ушла в любимую работу. Доходы мои выросли, свободного времени стало совсем мало. Когда кто-нибудь начинает активно сожалеть, что я не замужем и даже не в отношениях, я гордо отвечаю, что у меня есть Он! Сотрудники в шутку зовут его моим "любимым мужчиной", а я ласково называю его "мой 50 оттенков"!
Кто знает, кем бы я была сейчас, если б не он? Мой боевой товарищ, молчаливый, надёжный и преданный. Я с переполняющей душу нежностью поглаживаю его, рисуя пальцами сложные узоры. Он такой теплый и приятный на ощупь. Мой самый любимый "50 оттенков". Это в честь него я назвала так своё рекламное агентство.
