Текст книги "Полное собрание сочинений в трех томах. Том 1"

Автор книги: Жан-Батист Мольер

Альбер один.

Альбер.

 
О небо! Трепещу я,
Всю неминуемость ужасной бури чуя.
Какие же у нас иначе с ним дела?
Конечно, вот оно! Судьба меня нашла.
Сыскался, верно, уж какой-нибудь предатель —
И опозорен я навеки, мой создатель!
Открылся мой обман. Нет, правды скрыть нельзя!
Полна случайностей опасной лжи стезя.
О, я бы не терпел такой ужасной казни,
Когда б послушался внушения боязни,
Советовавшей мне скорей мой долг вернуть
И с чистой совестью вступить на правый путь!
Все мирно бы пошло, душа б спокойней стала,
И я избегнул бы позорного скандала.
Но поздно, поздно уж! И я покрыт стыдом.
Богатство, хитростью вошедшее в мой дом,
Покинувши его, возьмет с собою вместе
Остаток моего имущества и чести.
 

Альбер, Полидор.

Полидор (не видя Альбера).

 
Что тут поделаешь? Обвенчаны тайком!
Ах, если б это все окончилось добром!
Не знаю, что нас ждет. Я не без основанья
Страшусь богатого отца негодованья.
 

(Замечает Альбера.)

 
Но вот он здесь – один.
 

Альбер.

 
О боже! Полидор!
 

Полидор.

 
Боюсь заговорить.
 

Альбер.

 
Боюсь поднять я взор.
 

Полидор.

 
Как приступить?
 

Альбер.

 
С чего начать мне объясненья?
 

Полидор.

 
Он сильно возбужден.
 

Альбер.

 
В его чертах волненье.
 

Полидор (Альберу).

 
Вы, верно, знаете, как мне ни тяжело,
Что, сударь, к вам меня сегодня привело.
 

Альбер.

 
Увы!
 

Полидор.

 
Сразила вас такая весть, бесспорно.
Я сам не верил ей, скажу вам непритворно.
 

Альбер.

 
Придется мне краснеть от горя и стыда.
 

Полидор.

 
Переносить обман нам тяжело всегда,
И я оправдывать не стану преступленье.
 

Альбер.

 
Господь и грешнику дарует искупленье.
 

Полидор.

 
Конечно, это я хотел сказать сперва.
 

Альбер.

 
Мы христиане ведь.
 

Полидор.

 
Прекрасные слова!
 

Альбер.

 
Простите, Полидор, коль вы великодушны.
 

Полидор.

 
Веленьям доброты вы будете ль послушны?
 

Альбер.

 
Прошу я милости, колени преклоня.
 

Полидор.

 
Подобные мольбы пристойней для меня.
 

Альбер.

 
Вы к сединам моим имейте сожаленье.
 

Полидор.

 
Простите вы меня за это оскорбленье.
 

Альбер.

 
Я в сердце поражен подобной добротой.
 

Полидор.

 
С таким смирением отнесся бы святой.
 

Альбер.

 
Простите же меня!
 

Полидор.

 
У вас молю прощенья.
 

Альбер.

 
Не в силах выразить я своего смущенья.
 

Полидор.

 
И сам отчаянья не в силах я сдержать.
 

Альбер.

 
Одна моя мечта – огласки избежать.
 

Полидор.

 
Увы! Могу ли я и сам желать иного?
 

Альбер.

 
Спасите честь мою.
 

Полидор.

 
Даю вам в этом слово.
 

Альбер.

 
А денежный вопрос решайте вы одни.
 

Полидор.

 
Ну нет! Позвольте мне остаться здесь в тени.
Во всем заранее я соглашаюсь с вами,
Доволен я уж тем, что вы довольны сами.
 

Альбер.

 
Вот божий человек! Вот ангел доброты!
 

Полидор.

 
Вы сами так добры!
 

Альбер.

 
От сердца полноты
Хотел бы вам всех благ возможных пожелать я!
 

Полидор.

 
Спаси и вас господь!
 

Альбер.

 
Обнимемся как братья.
 

Полидор.

 
От всей моей души! Я бесконечно рад,
Что все так хорошо пошло у нас на лад.
 

Альбер.

 
Да, слава господу!
 

Полидор.

 
Скрывать от вас не буду,
Что, это все узнав, подумал: «Быть тут худу».
У вас ведь связей тьма, богатая казна,
И вашей дочери единственной вина…
 

Альбер.

 
При чем тут дочь моя? Здесь речь не о Люсили!
 

Полидор.

 
Да-да, любезный друг, вы правильно спросили:
Она здесь ни при чем, и больше во сто крат,
Конечно, мой сынок-повеса виноват.
Готов признать, что он один всему виною,
Не ваша дочь с ее высокой чистотою.
Да, был бы от нее подобный шаг далек,
Когда бы он во грех дочь вашу не вовлек:
Он дерзко соблазнил невинное созданье
И все отцовские расстроил ожиданья.
Но дело сделано, и, вняв мольбам моим,
Свое прощение вы даровали им.
Так сожаления бесцельные оставим
И пышным торжеством их тайный брак исправим!
 

Альбер (в сторону).

 
Мой бог! Что слышу я! Иль я попал впросак?
Ведь это из огня да в полымя, никак!
Не должен отвечать ни под каким я видом,
Не то еще себя я с головою выдам.
 

Полидор.

 
О чем задумались, скажите?
 

Альбер.

 
Ни о чем.
На время, я прошу, беседу мы прервем;
Мне вдруг занемоглось. Покамест до свиданья.
 

(Уходит.)

Полидор один.

Полидор.

 
Да, я готов понять души его страданья,
Читаю ясно в ней и вижу все насквозь:
Негодованье в нем еще не улеглось;
Хотя он очень добр, но тяжела обида,
И трудно упустить ему ее из вида.
Он от меня ушел, чтоб скрыть свою печаль.
Пусть успокоится, – его мне, право, жаль,
Но время лучший врач для бедствий и несчастий…
А! Вот мой сумасброд, источник всех напастей.
 

Полидор, Валер.

Полидор.

 
Ну что ж, красавчик мой? Доколе ваша прыть
Отцу безвременно могилу будет рыть?
Что день, то новости и свежие проказы;
Я только слушаю занятные рассказы.
 

Валер.

 
Что я преступного такого совершил
И чем отцовский гнев, скажите, заслужил?
 

Полидор.

 
Конечно, я тиран, я изверг не на шутку:
Такого обвинять примерного малютку!
Куда, помилуйте! В святые он готов:
С утра до вечера в руках молитвослов!
А если рассказать, что милый наш отшельник
Ночь обращает в день, – откажешься, бездельник?
Сказать, что для тебя не значит ни черта
Отец, семья, родня, – ты скажешь: «клевета»?
А если рассказать о том, что стало явно,
Как в тайный брак вступил любимчик мой недавно,
Последствий не боясь? Да это был другой,
И неповинен в том мой мальчик дорогой!
Он даже не слыхал об этом приключенье.
О, небо мне тебя послало на мученье!
Ужели никогда не станешь ты умней
И мне терпеть глупца вплоть до последних дней?
 

(Уходит.)

Валер (один).

 
Откуда он узнал? Вот что меня тревожит.
Конечно, Маскариль, иначе быть не может.
Он не сознается. Постой же, притворюсь,
Сдержу свой правый гнев и истины добьюсь!
 

Валер, Маскариль.

Валер.

 
Послушай, Маскариль: отцу уж все известно.
 

Маскариль.

 
Вот как?
 

Валер.

 
Он знает все.
 

Маскариль.

 
Откуда, интересно?
 

Валер.

 
Не знаю, от кого узнать он это мог.
Одно тебе скажу: он вовсе не был строг.
Я вспомнить не могу об этом хладнокровно.
Он понял и простил отечески, любовно,
Ни слова резкого он мне не произнес.
Я счастлив, Маскариль. Теперь один вопрос:
Кто, кто был так умен, так ловко и умело
Сумел его смягчить и объяснить все дело?
Кого благодарить должна душа моя?
 

Маскариль.

 
А если бы я вам сказал, что это я,
Я б удовольствие доставил вам большое?
 

Валер.

 
Э, полно, шутишь ты! Оставь меня в покое
 

Маскариль.

 
Все это от меня узнал мой господин,
И вашей радости виновник я один.
 

Валер.

 
Меня дурачишь ты, с тобой я время трачу.
 

Маскариль.

 
Пусть черт меня возьмет, коли я вас дурачу!
 

Валер (обнажая шпагу).

 
Пусть он меня возьмет, коли тебе сполна
Не будет поделом награда воздана!
 

Маскариль.

 
Ах, сударь, что это? Я не люблю сюрпризов.
 

Валер.

 
Ага, презренный плут, откликнулся на вызов!
Ты не сознался бы иначе мне, злодей!
Так вот как в верности ты клялся мне своей?
Изменник! Твой донос, да, твой язык проклятый
Разгневал батюшку. Не постою за платой.
Ты погубил меня. Настал твой час: молись!
Сейчас умрешь.
 

Маскариль.

 
Зачем за шпагу вы взялись?
Не подготовлена моя душа к кончине.
По уважительной, поверьте мне, причине
Открыл я ваш секрет; теперь успех вас ждет.
То государственный лишь был переворот.
Дождитесь же конца – увидите тогда вы,
Как в ярости своей вы были бы не правы.
Чего вы сердитесь? Одно ведь важно тут
(И к этому мои старания ведут),
Чтоб признан был ваш брак и кончилась вся мука.
 

Валер.

 
А если ты мне лжешь? Где у тебя порука?
 

Маскариль.

 
Так вы меня убить успеете всегда.
Ей-богу, обождать большого нет вреда.
А вдруг бог вступится, и ваш слуга дождется,
Что вам еще его благодарить придется?
 

Валер.

 
Посмотрим. Но Люсиль…
 

Маскариль.

 
Тсс!.. Вот ее отец.
 

Те же и Альбер.

Альбер (про себя).

 
Не знаю, как тут быть, что думать, наконец.
Я страхом был введен невольно в заблужденье,
Но странным кажется его мне поведенье.
Люсиль клянется мне, что все – чистейший вздор,
А что не лжет она, мне ясно с этих пор. (Валеру.)
А, сударь, это вам обязаны мы сказкой,
Честь дочери моей позорящей оглаской?
 

Маскариль.

 
Извольте, сударь, тон немного ниже взять;
Не слишком гневайтесь, ведь это же ваш зять.
 

Альбер.

 
Как – зять, негодный плут? Смотря на эту мину,
Легко поверить мне, что ты пустил машину
И первый изобрел все это плутовство.
 

Маскариль.

 
Да что вас сердит так – вот не пойму чего!
 

Альбер.

 
Как! Дочь мою чернить, позорить все семейство, —
По-твоему, пустяк подобное злодейство?
 

Маскариль.

 
Покорным вам во всем найдете вы его.
 

Альбер.

 
Хочу я правду знать и больше ничего.
Когда бы он питал любовь к моей Люсили,
Когда б намеренья его достойны были,
Тогда б он честно мог идти прямым путем,
Удостовериться в согласии моем
И низким вымыслом и клеветою лживой
Не оскорблять ее невинности стыдливой.
 

Маскариль.

 
Так, значит, ваша дочь Валеру не жена?
 

Альбер.

 
Нет, и не будет ввек его женой она.
 

Маскариль.

 
А если этот брак окажется свершенным,
Вы пожелаете признать его законным?
 

Альбер.

 
А если этот брак плод выдумки твоей,
Желаешь битым быть, чтоб не собрать костей?
 

Валер.

 
Но в правде слов его я вас уверить смею.
 

Альбер.

 
Я вижу, господин вполне под стать лакею,
И оба заодно отменные лгуны!
 

Маскариль.

 
По чести говорю, вы верить нам должны.
 

Валер.

 
К чему б стараться нам вас уверять в обмане?
 

Альбер (в сторону).

 
Не спелись лучше бы на ярмарке цыгане.
 

Маскариль.

 
Не будем спорить мы, кто прав и чья вина;
Спросите-ка Люсиль, что скажет вам она.
 

Альбер.

 
А если вас она изобличит в обмане?
 

Маскариль.

 
Не будет этого, ручаюсь вам заране.
Не откажите лишь в прощении своем —
И можете меня изжарить вы живьем,
Коль не признается она в своем ответе
И в страстной их любви и в данном ей обете.
 

Альбер.

 
Я должен все узнать.
 

(Идет и стучит в дверь своего дома.)

Маскариль (Валеру).

 
Ну, он у нас в руках!
 

Альбер.

 
Люсиль! На пару слов.
 

Валер (Маскарилю).

 
Боюсь.
 

Маскариль.

 
Оставьте страх.
 

Те же и Люсиль.

Маскариль (Альберу).

 
Позвольте мне сказать, прошу вас. (К Люсиль.)
Будьте рады,
Сударыня: любовь разрушила преграды.
Ваш батюшка, узнав про ваш сердечный пыл,
В безмерной доброте простить ваш брак решил.
Теперь вы можете без всякого стесненья
Своим признанием разрушить все сомненья.
 

Люсиль.

 
О чем он говорит, нахальный этот плут?
 

Маскариль.

 
Однако славные мне титулы дают!
 

Люсиль (Валеру).

 
Скажите, сударь, мне: чьей мысли интересной
Мы этой сказкою обязаны прелестной?
 

Валер.

 
Простите, ангел мой, но выдал нас лакей;
Известным стал наш брак не по вине моей.
 

Люсиль.

 
Наш брак?
 

Валер.

 
Открыто все, и вот моей богине
К притворству прибегать не надобно отныне.
 

Люсиль.

 
Как? Я в вас влюблена? Вы тайный мой супруг?
 

Валер.

 
Создаст мне тысячу завистников вокруг
Известие, что я навеки с вами связан,
Что вашей доброте я счастием обязан.
Я знаю, что ваш гнев бесспорно справедлив;
Глубокой тайною союз наш окружив,
Вы приказали мне не открывать секрета,
И я, скрывая страсть, не нарушал запрета,
Но…
 

Маскариль.

 
Да, я выболтал, не велика беда!
 

Люсиль.

 
Какая клевета! Иль нет у вас стыда?
В моем присутствии вы на своем стоите
И этой хитростью добыть меня хотите?
Так вот же он каков, влюбленный! Не сумел
Он ранить сердце мне, так не жалеет стрел,
Чтоб ранить честь мою! А мой отец в испуге
Уже готов меня отдать ему в супруги!
Так нет же, пусть за вас вступается весь свет,
Вся склонность чувств моих, отец, судьба – нет-нет!
Не отступила бы я в гневе пред борьбою
С своею склонностью, с отцом, с самой судьбою!
Скорее смерть, чем мне отдать себя во власть
Тому, кто хитростью хотел меня украсть.
Ступайте! Помните: когда б не стыд девичий,
Который требует не преступать приличий,
О, я сумела б вас достойно проучить!
 

Валер (Маскарилю).

 
Нет, гнева этого ничем мне не смягчить.
 

Маскариль.

 
Я с ней поговорю. Сударыня, простите,
К чему вам прибегать к ненужной лжи защите?
Какая ваша цель? Все это словно бред:
Вы поступаете своей любви во вред.
Ну будь ваш батюшка тиран неумолимый…
Но нет, готов простить он дочери любимой.
Он сам мне обещал – вот вам моя рука, —
Что он признанье вам простит наверняка.
Я понимаю все, поверьте! Очевидно,
Вам без стеснения в любви открыться стыдно,
Но – пусть из-за любви грех на душе лежит —
Венцом и свадьбою ведь всякий грех прикрыт.
Да и какой тут грех, что вы так полюбили?
Подумаешь, что вы кого-нибудь убили!
Плоть наша немощна, известно всем давно.
Притом же девушка не камень, не бревно,
Не вы ведь первая, не вам быть и последней.
 

Люсиль.

 
Ужель не преградят поток нахальных бредней?
Вы слушаете их, молчание храня,
И не вступаетесь, отец мой, за меня?
 

Альбер.

 
Но что же мне сказать? Такое приключенье…
Я просто вне себя.
 

Маскариль.

 
Скажу вам в заключенье,
Что вам давно пора признаться бы во всем.
 

Люсиль.

 
В чем, в чем признаться мне?
 

Маскариль.

 
Сударыня, как – в чем?
Признайтесь только в том, что было между вами.
Подумать – страх какой!
 

Люсиль.

 
Что ж было между нами,
Скажи, чудовище?
 

Маскариль.

 
Ну, думается мне,
Вам лучше знать про то, уж тут я в стороне.
Но если вы ту ночь забыли, – вероятно,
Не слишком уж была она для вас приятна.
 

Люсиль.

 
Так что ж я слушаю бесстыжего слугу?
Довольно, батюшка! Я больше не могу.
 

(Дает Маскарилю пощечину и уходит.)

Валер, Маскариль, Альбер.

Маскариль.

 
Ого! Мне, кажется, пощечина влетела?
 

Альбер.

 
Наглец! Ты получил пощечину за дело.
 

Маскариль.

 
А тем не менее сам черт меня возьми,
Когда я здесь солгал пред добрыми людьми!
 

Альбер.

 
А тем не менее пусть мне отрежут уши,
Коль я не прекращу бесстыдной этой чуши!
 

Маскариль.

 
Хотите, я двоих свидетелей найду?
 

Альбер.

 
Двух конюхов тебя избить я приведу.
 

Маскариль.

 
Их показания вполне ваш взгляд изменят.
 

Альбер.

 
Мой недостаток сил их кулаки заменят.
 

Маскариль.

 
Поверьте, что Люсиль лишь смущена была.
 

Альбер.

 
Поверь, что я легко найду причину зла.
 

Маскариль.

 
Знаком ли вам Ормен, нотариус известный?
 

Альбер.

 
Знаком тебе, скажи, Гремпан, палач наш местный?
 

Маскариль.

 
Еще портной Симон – он, верно, вам знаком?
 

Альбер.

 
И виселичный столб на рынке городском?
 

Маскариль.

 
Они вам подтвердят, что брак вполне законный.
 

Альбер.

 
Они закончат путь, тобою здесь пройденный.
 

Маскариль.

 
Свидетелями их просили быть они.
 

Альбер.

 
На виселице ты окончишь свои дни.
 

Маскариль.

 
Я видел это все и очень был утешен.
 

Альбер.

 
А я увижу сам, как будешь ты повешен.
 

Маскариль.

 
Примета: черный шарф надет был на нее.
 

Альбер.

 
Примета: на лицо взгляну лишь я твое.
 

Маскариль.

 
Упрямый вы старик!
 

Альбер.

 
Ты выродок природы!
Благодари судьбу, что мне мешают годы
За дерзости тебя своей рукою вздуть,
Но ты получишь все сполна, спокоен будь!
 

(Уходит.)

Валер, Маскариль.

Валер.

 
Так как же, где успех, обещанный тобою?
 

Маскариль.

 
Я понимаю вас. Что ж, я гоним судьбою.
Со всех сторон беда: тут виселица ждет,
Там палки для меня. Покончу с жизнью счет.
Довольно мне терпеть мучения и горе —
Пойду и со скалы скорее брошусь в море.
Но где достаточно высокая скала,
Чтобы она вполне по вкусу мне была?
Прощайте, сударь мой!
 

Валер.

 
Ни с места! Ты мой пленник,
И если умирать, умрешь при мне, изменник!
 

Маскариль.

 
Нет, будет нá людях мне умирать трудней,
И запоздать могу со смертью я своей.
 

Валер.

 
Я покажу тебе, шутить здесь будет кстати ль.
Иди, иди за мной, не рассуждай, предатель!
 

(Уходит.)

Маскариль.

 
Несчастный Маскариль, каких ты нажил бед!
Платясь за грех чужой, себе принес лишь вред.
 

(Уходит вслед за Валером.)

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Аскань, Фрозина.

Фрозина.

 
Все это не к добру.
 

Аскань.

 
Да, милая Фрозина.
Ах, ложь опутала меня, как паутина,
Судьба мне гибелью грозит из-за угла!
Конечно, наши все откроются дела.
Фрозина, добрый друг! Ну как я тайну скрою?
Ведь всем случившимся Валер с моей сестрою
Заинтригованы, добиться захотят,
Что это значит все и кто тут виноват.
Узнавши истину, таить ее не станут…
И знает ли Альбер, иль сам он был обманут,
Но раз откроется вся правда обо мне
И денег по моей лишится он вине,
На что же я ему тогда, судите сами?
Какими на него владею я правами?
Весь интерес его ко мне исчезнет вдруг.
И как бы ни смотрел на это мой супруг,
Захочет ли признать такой союз обманный
Он с бесприданницей, бездомной, безымянной?
 

Фрозина.

 
Вы рассуждаете так ясно и умно,
Но помнить это все вам надо бы давно.
Да чем же были вы ослеплены доселе?
Не надо было быть колдуньей в этом деле,
Чтоб все предугадать, что в будущем вас ждет.
Как заблуждаться вы могли на этот счет?
С тех пор, как знаю все, мне чудится невзгода,
И не предвижу я хорошего исхода.
 

Аскань.

 
Но что же делать мне? Обдумать силы нет.
На место став мое, подайте мне совет.
 

Фрозина.

 
На место ваше став, я жду от вас ответа
И в бедствии моем хорошего совета.
Я – значит, это вы, а вы – вы стали мной,
Так вам теперь решать приходится одной.
Фрозина милая! Как справимся мы с этим?
 

Аскань.

 
Увы, где ждем любви, там мы насмешку встретим!
Смеетесь вы моей отчаянной судьбе.
Я мало в вас нашла участия к себе.
 

Фрозина.

 
Нет, верьте, ваша мне чувствительна забота.
Чем в силах, помогу распутать вам тенета.
Но что же я могу? Куда ни погляди,
Не много вижу я надежды впереди.
 

Аскань.

 
Так остается мне отбросить жизнь, как бремя.
 

Фрозина.

 
Ну уж для этого всегда найдется время.
Смерть – под рукой у нас в любой момент, и к ней
Нам надо прибегать как можно попоздней.
 

Аскань.

 
Нет-нет, Фрозина, нет! Слова здесь бесполезны,
И если вы меня не вырвете из бездны,
То жизни я скажу в отчаянье «прости».
 

Фрозина.

 
Вот что я думаю: мне надо бы пойти…
Но тсс!.. Эраст идет. Нам будет неудобно.
Уйдем и по пути обсудим все подробно.
 

Аскань и Фрозина уходят.

Эраст, Гро-Рене.

Эраст.

 
Неýжели опять с отказом ты пришел?
 

Гро-Рене.

 
Навряд ли хуже мог быть принятым посол.
Едва лишь я спросил, как вы мне приказали,
Что повидать ее минутку вам нельзя ли,
Она ответила, взглянувши с высоты:
«Ступай… Он нужен мне не более, чем ты;
Я знать вас не хочу». И с этой речью строгой,
Мне спину повернув, пошла своей дорогой.
За ней, задравши нос, и Маринета вслед:
«Оставь в покое нас, бубновый ты валет!» [39]39
  «Оставь в покое нас, бубновый ты валет!»– Бубновый валет в языке XVII в. – оскорбительная кличка, означает – мошенник, плут.


[Закрыть]
И вот – моя судьба не радостней, чем ваша,
И не минула нас одна и та же чаша.
 

Эраст.

 
Неблагодарная! Так вот каков прием
Для сердца верного и в бедствии притом!
Да в чем виновен я? Лишь в том, что подозренью
Позволил заползти мне в душу мрачной тенью.
Но боже! Как бы я спокойно видеть мог
Успехов моего соперника залог?
И кто другой бы мог перенести спокойно
Мысль, что обманут он, обманут недостойно?
И я ли, несмотря на тяжесть всех улик,
Не ждал ни клятв, ни слов, а в истину проник?
Когда еще кругом загадка всех смущает,
Уж сердце ей свое доверье возвращает.
Она ж, поспешности подобной не ценя,
Не видит чувств моих, не поняла меня.
Не то чтоб выяснить, помочь хотя бы словом,
Противостать для нас готовящимся ковам —
Покинула меня в отчаянье, во тьме,
Несносно слышать ей о встрече, о письме!
Увы, любовь была светильником без масла,
Когда от малости такой она угасла!
Гнев этот показал неумолимо мне,
Как мало было чувств в сердечной глубине
И как моей душе ценить бы нужно мало
То, чем ее каприз дарил меня, бывало!
Нет! Больше верности не стану я хранить
Для сердца, что любви не в силах оценить.
Раз вижу холодность любви моей навстречу,
Я так же поступлю и так же ей отвечу.
 

Гро-Рене.

 
И я за вами вслед: сердиться – так вдвоем!
Ошибкой юности любовь мы назовем.
Красоткам ветреным давать не надо воли.
Докажем, что свои мы чувства побороли.
Кто издевательство способен перенесть,
Достоин, чтоб его затрагивали честь.
Они б не брали верх, не будь мы простаками.
Да-да, в их гордости мы виноваты сами,
И если я не прав – себя повесить дам!
Они бы вешались на шею сами нам,
Когда б не вздохи все, моленья, клятвы, мины,
Которыми в наш век балуют их мужчины.
 

Эраст.

 
Презренье более всего меня гнетет,
Но пусть она его узнает в свой черед:
Я новым пламенем свою наполню душу.
 

Гро-Рене.

 
Ну нет! Что до меня, теперь я женщин трушу.
Я откажусь от всех, не буду я дурак,
И лучше, если б вы решили точно так.
Позвольте вам сказать: плохая их природа,
Они животные особенного рода,
Как сказано о них; к дурному все склонны,
Для изучения к тому ж весьма трудны.
Животное всегда останется животным,
Хотя бы даже был срок дней его бессчетным;
Вот так и женщина – останется навек
Всего лишь женщиной. Отсюда: некий грек
Сказал, что голова ее – песок сыпучий.
Вот рассуждение, теперь даю вам случай
Обдумать это все; как знаете и вы,
Для тела голова играет роль главы,
А тело без главы, как дикий зверь, опасно;
Когда не все у них налажено согласно
И в ход не пущены ни циркуль, ни компас,
То неприятности случаются подчас
И часть грубейшая стремится к полновластью
Над тонкой, более чувствительною частью:
Кто тянет вверх, кто вниз; тот просит об одном,
А этот о другом, и все идет вверх дном.
Да, женской голове (не правда ль, это ясно?)
Названье флюгера дано ведь не напрасно.
Вот, сударь, почему брат Аристотель сам
Уподобляет их всегда морским волнам.
Отсюда следствие (его вам скажут дети):
«Устойчивей волны нет ничего на свете».
Итак, сравнение (сравнение ж всегда
Поможет доводы понять нам без труда,
И мы, ученые, без всякого сомненья
Готовы тождеству предпочитать сравненья), —
Так вот сравнение, хозяин милый мой:
Вот море бурное, покрыто мрачной тьмой:
Все изменяется, когда гроза бушует,
Вздымаются валы, свирепо ветер дует,
И, как бы рулевой ни направлял штурвал,
Корабль то вверх, то вниз – его швыряет вал,
Вот так и женщина: мятется безрассудно,
Как в бурю нá море ныряющее судно.
Кто может справиться и как – вопрос иной:
Какой-нибудь буран… какой-нибудь волной…
И как-нибудь… глядишь – и вдруг на мель садятся,
И… словом, женщины ни к черту не годятся.
 

Эраст.

 
Ты славно рассудил.
 

Гро-Рене.

 
Не очень плохо, да…
Но, сударь, вижу я, они идут сюда.
Держитесь крепче вы.
 

Эраст.

 
Не бойся.
 

Гро-Рене.

 
Только взглянет —
Боюсь, что этот взгляд вам снова цепь затянет.