Текст книги "Полное собрание сочинений в трех томах. Том 1"

Автор книги: Жан-Батист Мольер

Эраст, Гро-Рене, Маринета.

Маринета.

 
От госпожи моей спешу вам передать:
Сегодня вечером в саду вас будет ждать.
 

Эраст.

 
Ты смотришь мне в глаза, лукавое созданье?
Скажи ей: не приду сегодня на свиданье,
И пусть не трудится записки мне писать.
Я буду, не прочтя, вот так их все бросать.
 

(Разрывает письмо и уходит.)

Маринета.

 
Скажи мне, что его за муха укусила?
 

Гро-Рене.

 
Ты говоришь со мной, отродье крокодила,
Чье сердце низкое и лживое, как сон,
Коварней, чем сатрап иль дикий листригон? [28]28
  …коварней, чем сатрап иль дикий листригон? – Сатрап – наместник шаха в древнеперсидском царстве; листригоны – упоминаемое в «Одиссее» Гомера (песнь X) племя великанов-людоедов. В контексте речи слуги Гро-Рене эти ученые слова носят пародийный характер.


[Закрыть]
Ступай, ступай к своей любезнейшей хозяйке,
Что мы не дураки – скажи ей без утайки,
Что хитрости ее совсем не удались,
И в преисподнюю с ней вместе провались!
 

(Уходит.)

Маринета.

 
Да наяву ли ты, бедняжка Маринета?
Каким же демоном их гордость так задета?
Всем нашим милостям – и вдруг прием такой!
Вот удивятся-то все этому в людской!
 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Аскань, Фрозина.

Фрозина.

 
Аскань! Болтливою меня не назовут.
 

Аскань.

 
Но безопасно ли беседовать нам тут?
Что, если кто-нибудь нас невзначай встревожит
Или из-за угла подслушает, быть может?
 

Фрозина.

 
Здесь безопаснее, чем дома, верьте мне,
И можем говорить спокойно мы вполне:
Мы видим все вокруг, нас некому подслушать.
 

Аскань.

 
О, как мне тяжело молчание нарушить!
 

Фрозина.

 
Однако ваш секрет серьезен должен быть.
 

Аскань.

 
Да, если даже вам боюсь его открыть.
И если б было мне возможно промедленье,
Его не знали б вы.
 

Фрозина.

 
Но это оскорбленье!
Вы затрудняетесь открыть секрет свой мне,
Чью дружбу верную вы знаете вполне!
Мы вместе выросли, и не храню ли свято
Все тайны, что о вас узнала я когда-то?
 

Аскань.

 
Да-да, известна вам вся истина о том,
Зачем был скрыт мой пол и скрыт мой отчий дом;
Вы знаете, что к ним была взята я с детства
Затем, чтоб сохранить у них в руках наследство;
Что смерть в младенчестве их сына унесла
И за наследника я выдана была.
Да, все известно вам, вот это и причина,
Что легче будет мне открыться вам, Фрозина.
Но ранее, чем я к рассказу приступлю,
Мои сомнения вас разрешить молю.
Ужели это все Альберу неизвестно?
Ужели сыном он меня считает честно?
 

Фрозина.

 
По правде, и меня смущало уж не раз
То обстоятельство, что занимает вас.
Затеи этой всей не знаю я начала,
Не более меня и мать моя узнала.
Вот все, что знаю я: когда их умер сын
(Он был надеждой их, и был у них один;
Богатый дядюшка ребенку до рожденья
В духовной завещал огромные владенья),
Отец в отъезде был; тогда решила мать
Кончины мальчика ему не открывать:
Он был бы вне себя вдвойне, лишась наследства,
Которое дало б ему такие средства.
Чтоб скрыть всю истину (и вот ее вина!),
Ребенка подменить придумала она.
Обман устроила она довольно тоно:
Как будто ваша мать – кормилица ребенка,
А та из выгоды взялась беде помочь
И выдать за него свою родную дочь.
Так взяли вас от нас, где вы со мною жили;
Альберу ничего о том не сообщили.
Хранила свой секрет двенадцать лет жена;
Скоропостижно вдруг скончалася она,
И смерть не принесла загадки разрешенья.
Но с вашей матерью он не прервал сношенья,
И тайно деньгами он помогает ей,
Что подозрительно мне кажется, ей-ей.
С другой же стороны, Альбер женить вас хочет
И о невесте вам усиленно хлопочет.
Быть может, знает он не все, а только часть…
Но к отступлениям пора смирить мне страсть,
Так долго говорим, а все не ближе к цели.
Вернемся же к тому, что вы открыть хотели.
 

Аскань.

 
Так знайте ж: у любви, Фрозина, зоркий взгляд —
Не обмануть ее, надев чужой наряд,
И под мужским плащом любви коварной стрелы
До сердца девушки проникнули несмелой.
Фрозина, я люблю!
 

Фрозина.

 
Вы любите?
 

Аскань.

 
Люблю.
Постойте, я еще вас больше удивлю.
Приберегите же, прошу вас, изумленье,
Пока вам не скажу, о ком души томленье.
 

Фрозина.

 
Но кто же?..
 

Аскань.

 
Он – Валер.
 

Фрозина.

 
Вы любите его?
Вы правы. Полюбить наследника, кого
Лишает ваш обман огромного именья!
Когда бы навести его на подозренья,
Все состояние вернулось бы к нему.
Да, тут действительно дивиться есть чему.
 

Аскань.

 
Я кое-что еще должна открыть вам.
 

Фрозина.

 
Что же?
 

Аскань.

 
Что я его жена.
 

Фрозина.

 
Жена! Великий боже!
Как? Вы его жена?
 

Аскань.

 
Да, я его жена.
 

Фрозина.

 
Да тут сойдешь с ума!
 

Аскань.

 
Еще сказать должна…
 

Фрозина.

 
Еще?
 

Аскань.

 
Он этого до сей поры не знает
И о моей судьбе и не подозревает.
 

Фрозина.

 
Добейте! Вы меня поставили в тупик.
Смешались мысли все, и отнялся язык.
Но как же разгадать подобную загадку?
 

Аскань.

 
Коль вы хотите знать, скажу вам по порядку.
Когда к моей сестре Валер попался в сеть,
Я стала на него с участием смотреть,
Валер казался мне вполне любви достойным.
За ним следила я с смущеньем беспокойным,
Люсиль в холодности я стала обвинять,
Ей качества его старалась объяснять.
И что же! Поддалась влеченью незаметно,
Которое в сестре старалась вызвать тщетно.
Он обращался к ней – внимала я ему,
И каждый вздох его шел к сердцу моему.
Отвергнутые там, слова его печали
Как победители, мне в душу проникали,
И сердце слабое, Фрозина, захватил
Предназначавшийся не мне сердечный пыл.
Удар был отражен, а мне вся боль досталась,
И я за долг чужой с избытком рассчиталась.
И вот решила я, наперекор судьбе,
Скрыв правду от него, взять счастие себе.
С ним ночью встретилась под именем Люсили;
Ему уста мои любовь мою открыли.
Тут все мне помогло: наряд мой, мрак ночной.
Он до конца не знал, что говорит со мной.
Под складками моей обманчивой одежды
Я возбудила в нем счастливые надежды;
Сказала, что к нему пылаю я давно,
Но что отцом моим другое решено,
Что потому при всех нам надо притворяться
И ночи лишь одной спокойно доверяться;
Что днем не должен он искать со мною встреч
Из опасения секрета не сберечь;
Что буду я при всех такою, как бывало,
Чтобы моей любви ничто не выдавало —
Ни жест, ни вздох, ни взгляд, ни слово, ни намек;
Что будет от меня, как прежде, он далек…
Ну, словом, долго я рассказывать не стану,
Как прибегала я не раз еще к обману
И как я, наконец, последствий не боясь,
Своим супружеством с ним закрепила связь.
 

Фрозина.

 
Талантов этаких не знала я за вами!
Ах вы притворщица с холодными глазами!
Но поспешили вы, пожалуй, тут слегка:
Хоть удавалось вам как будто все пока,
Но ведь рассчитывать на тайну безрассудно,
И долго все скрывать, пожалуй, будет трудно.
 

Аскань.

 
Чем удержать любви стремительный полет?
Она одним горит, она одним живет.
О, лишь бы цели ей достигнуть было можно,
А остальное все так кажется ничтожно!
Но все ж решила я открыться вам, мой друг;
Мне нужен ваш совет… Ах, вот и мой супруг!
 

Те же и Валер.

Валер.

 
Простите, может быть, явился я не в пору?
Когда я вашему мешаю разговору,
Я удалюсь.
 

Аскань.

 
О нет! К чему от вас скрывать?
Вы дали тему нам и вправе нас прервать.
 

Валер.

 
Я?
 

Аскань.

 
Да.
 

Валер.

 
Но как?
 

Аскань.

 
Я здесь Фрозине объяснился,
Что, будь я женщиной, Валером бы пленился,
А если бы ему взаимно был я мил,
То счастье бы ему с восторгом подарил.
 

Валер.

 
Увы! От этих слов мне проку очень мало,
Когда подобное нам «если» помешало.
Но что, когда бы вас я на слове поймал
И лестный отзыв ваш проверить пожелал?
 

Аскань.

 
Так что ж! Поверьте мне: будь вашим я предметом,
Взаимность вы нашли б наверно в сердце этом.
 

Валер.

 
Так если б вы могли моей любви помочь
Своим вмешательством, вы были бы не прочь?
 

Аскань.

 
Нет, обмануло б вас такое ожиданье.
 

Валер.

 
Как? После ваших слов – подобное признанье?
 

Аскань.

 
Как? Вы хотели бы просить меня? О чем?
Была б я девушкой, влюбленной в вас притом,
Я обещала б вам оказывать услуги,
Чтобы добились вы любви иной подруги?
Нет! Слишком эта роль была бы тяжела.
 

Валер.

 
Но вы не женщина.
 

Аскань.

 
Вся речь моя была
От сердца женского; так к ней и относитесь,
Как к речи женщины.
 

Валер.

 
Так, значит, согласитесь,
Что, если небеса нам чуда не пошлют,
Не должен ни на что рассчитывать я тут.
Раз вы не женщина – прости вся ваша нежность,
И встретить я у вас могу одну небрежность.
 

Аскань.

 
Но я в делах любви ужасно щекотлив:
Легко меня смутить, безделкой оскорбив,
Когда пылаю я. Скажу вам откровенно:
Я лишь тогда готов служить вам неизменно,
Когда вы сможете поклясться в свой черед,
Что и у вас в душе любовь ко мне живет,
Что дружбу пылкую мою делить вы рады
И, будь я женщиной, не будь меж нас преграды,
Ко мне пылали б вы сердечных чувств огнем.
 

Валер.

 
Подобной ревности я не встречал ни в ком,
Но, как бы ни было, мне это чувство лестно,
И вам охотно дам такую клятву.
 

Аскань.

 
Честно?
 

Валер.

 
Вполне.
 

Аскань.

 
О, если так, я клятву вам даю,
Что ваши выгоды с своими я солью!
 

Валер.

 
Я вскоре тайну вам одну открыть посмею,
И дружбой мне помочь вы сможете своею.
 

Аскань.

 
И я один секрет доверю тоже вам
И дружбу выказать мне вашу повод дам.
 

Валер.

 
Каким же образом? Как я успею в этом?
 

Аскань.

 
Вздыхаю тайно я, а над моим предметом
Вы можете один иметь такую власть,
Чтоб увенчать мою мучительную страсть.
 

Валер.

 
Откройтесь мне, Аскань. Когда мое участье
Способно вам помочь, своим считайте счастье.
 

Аскань.

 
Сказали больше вы, чем думали.
 

Валер.

 
О нет!
Но назовите же скорее свой предмет.
 

Аскань.

 
Нет, время не пришло. Но будьте лишь готовы
Узнать, что то лицо вам очень близко.
 

Валер.

 
Что вы!
О, как бы я был рад! Ужель моя сестра?..
 

Аскань.

 
Ни слова!
 

Валер.

 
Почему?
 

Аскань.

 
Так. Не пришла пора.
Узнавши ваш секрет, я свой открыть посмею.
 

Валер.

 
Но позволения еще я не имею.
 

Аскань.

 
Добейтесь же его и возвращайтесь с ним;
Кто будет друг верней – тогда мы и сравним.
 

Валер.

 
Пусть так, я очень рад.
 

Аскань.

 
Я буду клятве верен.
 

Валер уходит.

Фрозина.

 
Он дружбу братскую найти у вас намерен.
 

Аскань, Фрозина, Люсиль, Маринета.

Люсиль (Маринете).

 
Так, решено! Пойми: одна возможна месть —
Хоть чем-нибудь его в отчаянье привесть.
О, сердцу моему так сладко будет мщенье!
 

(Асканю.)

 
Мой брат! Вам предстоит увидеть превращенье.
Не буду больше я с Валером так горда,
Ему отдать любовь решаюсь навсегда.
 

Аскань.

 
Что слышу! Вы шутить хотите, вероятно?
Мне переменчивость такая непонятна.
 

Люсиль.

 
Но непонятнее ответ ваш для меня:
Не вы ль достоинства Валера оценя,
Из-за него меня бранили так? Не вы ли
Меня в жестокости и гордости винили?
И что ж: решила я исполнить ваш совет —
И порицание встречаю вдруг в ответ!
 

Аскань.

 
Я позабыл о нем, судьбою вашей занят.
Я знаю, что Валер вам отвечать не станет,
Другая страсть теперь душе его закон.
А вдруг на ваш призыв не отзовется он?
 

Люсиль.

 
Ах, самолюбие мое вас беспокоит?
Поверьте, за него тревожиться не стоит:
Он от меня не скрыл своей любви огня.
Скажите же ему всю правду от меня,
А не хотите вы – сама сказать сумею,
Что нежностью меня растрогал он своею…
Что это значит, брат? Чем вы так смущены?
 

Аскань.

 
Увы, сестра моя! От сердца глубины
Я умоляю вас: одумайтесь, сдержитесь
И от намерений подобных откажитесь.
Сестра! Валер любим несчастною одной, —
Она мне дорога не менее родной.
Внемлите же мольбам и заклинаньям брата,
Подумайте: она ни в чем не виновата.
Она открылась мне, и власть любви такой
Должна торжествовать над гордостью людской.
Да, вы бы сжалились, наверно, над бедняжкой,
Поняв, какой удар готовите ей тяжкий.
Страдая вместе с ней, скажу вам наперед:
Сестра моя! Она, наверное, умрет,
Невозвратимую потерю обнаружа.
Эраст достоин вас, для вас нет лучше мужа;
Взаимная любовь…
 

Люсиль.

 
Я, брат, не знаю той,
О ком печетесь вы с такою добротой…
Но прекратим наш спор. Довольно, ради бога!
Я в одиночестве хочу побыть немного.
 

Аскань.

 
Жестокая сестра! Вы губите меня,
Свое ужасное намеренье храня.
 

Аскань и Фрозина уходят.

Люсиль, Маринета.

Маринета.

 
Какое быстрое, сударыня, решенье!
 

Люсиль.

 
Любовь оскорблена – ей нужно утешенье.
Что близко под рукой, берет она, спеша,
Чтоб местью поскорей насытилась душа.
Изменник! Наглое такое оскорбленье!
 

Маринета.

 
Я не могу прийти в себя от изумленья,
Кругом да около напрасно я брожу.
Что приключилось тут – ума не приложу.
Едва ли можно быть – скажу я вам по чести —
Восторженней, чем он, от вашей доброй вести:
Он так возликовал от вашего письма,
Звал божеством меня, был прямо без ума.
Однако же, когда явилась я вторично,
Я встречена была ну прямо неприлично.
Все изменилось так, что просто чудеса!
Но что произошло за эти полчаса?
 

Люсиль.

 
Что б ни произошло, мне это безразлично,
И ненависть моя отныне безгранична.
Как! Этой низости причину ищешь ты
Не в глубине его душевной черноты?
Письмо мое, винюсь, есть слабости излишек.
Но где же повод в нем для неприличных вспышек?
 

Маринета.

 
Вы правы. Сознаюсь: он виноват кругом
И мы нигде черней измены не найдем.
Вперед наука нам. Развешиваем уши,
Когда бездельники смущают наши души,
Клянутся нам в любви, страдают без конца,
И эти россказни смягчают нам сердца.
Мы поддаемся им затем, что слишком слабы.
Мы глупы, а они… Чума их всех взяла бы!
 

Люсиль.

 
О, пусть он надо мной смеется – ничего!
Недолго ведь его продлится торжество.
Я покажу ему, как в сердце благородном
Легко сменить любовь презрением холодным.
 

Маринета.

 
Да хорошо еще, что мы не в их руках;
Что было б иначе – подумать просто страх!
Нет, что ни говори, недаром в вечер темный,
Как расшалимся мы, я оставалась скромной.
Другой бы, может быть, и натянули нос:
«Брак, мол, прикроет грех». Но я nescio vos. [29]29
  Здесь в смысле – знать вас не хочу (латин.).


[Закрыть]
 

Люсиль.

 
Послушай: неужель твой ум совсем не чуток,
Что этакий момент ты выбрала для шуток?
Я в сердце самое поражена навек,
И если б захотел тот низкий человек…
Но нет, я и на то рассчитывать не смею,
Что как-нибудь отмстить удастся мне злодею
(Уж слишком был небес несправедлив удар,
Чтоб ждать от них себе могла я мести в дар).
Когда б он захотел по воле провиденья
Мне жизнью заплатить за эти заблужденья, —
В слезах у ног моих проступок свой кляня, —
Не вздумай за него упрашивать меня.
Напротив, я хочу, чтоб ты без сожаленья
Напоминала мне всю дерзость оскорбленья;
И если б в слабости сердечной я могла
Забыть, как честь моя унижена была, —
Пусть преданность твоя суровей вдвое будет
И справедливый гнев опять во мне разбудит.
 

Маринета.

 
О нет, не бойтесь вы, чтобы мой гнев утих:
Оскорблена и я не меньше вас самих,
И лучше в девушках всю жизнь свою останусь,
Но с толстяком своим коварным я расстанусь.
 

Те же и Альбер.

Альбер.

 
Люсиль! Нельзя ль ко мне учителя позвать?
Хочу наедине я с ним потолковать.
Быть может, он мое рассеет беспокойство
И брата вашего мне объяснит расстройство.
 

Люсиль и Маринета уходят.

 
В какие пропасти мучений и забот
Дурной поступок нас безжалостно влечет!
Корыстолюбия презренного избыток
Уж сколько моему доставил сердцу пыток!
Наследство столько уж мне принесло вреда,
Что лучше бы о нем не знать мне никогда.
То мне представится, что стал обман известным,
Что в нищете семья, я заклеймен «бесчестным»;
То я за жизнь его пугаюсь и дрожу,
О мальчике чужом совсем с ума схожу;
Уеду ль по делам, боюсь по возвращенье
О бедствии таком услышать сообщенье:
«Как! Вы не знаете? У вашего сынка
Горячка, сломана нога или рука».
О чем ни думаю, а в мыслях неотвязных
Сто разных горестей и бед разнообразных.
А!
 

Альбер, Метафраст.

Метафраст.

 
Mandatum tuum curo diligenter. [30]30
  Спешу исполнить твое приказанье (латин.).


[Закрыть]
 

Альбер.

 
Учитель! Я хотел…
 

Метафраст.

 
Учитель – magister, [31]31
  Учитель (латин.)…magister, в три раза больший. – В прижизненных изданиях Мольера слово magister (учитель) писалось через дефис (magis-ter) и так же произносилось Метафрастом. Пародируя схоластическую форму доказательств, Мольер разлагает слово на magis (больше) и ter (в три раза).


[Закрыть]
В три раза больший.
 

Альбер.

 
А! Не знал, скажу по чести.
Но это все равно. Учитель! Надо вместе…
 

Метафраст.

 
Прошу вас продолжать.
 

Альбер.

 
Я рад бы продолжать,
Но красноречие вас попрошу сдержать.
Итак, учитель, я – уж в третий раз, заметьте —
Хочу просить у вас: на мой вопрос ответьте.
Мой сын – вы знаете, мне очень дорог он…
 

Метафраст.

 
«Filio non potest…» [32]32
  Сыну нельзя предпочесть… (никого, кроме другого сына) ( латин.).


[Закрыть]
 

Альбер.

 
Э, бросьте ваш жаргон!
Чтоб с вами по душам потолковать о сыне,
Совсем не надобно нам прибегать к латыни.
Я верю на слово – готов поклясться в том! —
И в ваши знания и в докторский диплом.
Но чтобы выяснить его тоски причину,
Вы вашу не должны выкладывать доктрину
И поучать меня и слов пускать картечь,
Как будто с кафедры вы говорите речь.
Покойный мой отец (он был высоких правил)
Лишь Часослов меня весь выучить заставил;
Полвека я его читаю день за днем
И все же ничего не понимаю в нем.
Так от науки вы на время оторвитесь
И речью как-нибудь ко мне приноровитесь.
 

Метафраст.

 
Так.
 

Альбер.

 
Сыну моему внушает ужас брак.
Напрасно я его пытаю так и сяк —
Холодность вижу в нем одну и нежеланье.
 

Метафраст.

 
Не Марка ль Туллия сказалось здесь влиянье? [33]33
  Не Марка ль Туллия сказалось здесь влиянье? – Знаменитый писатель Марк Туллий Цицерон (106—43 гг. до н. э.) в письме к Аттику рассказывает о брате Квинте, постоянно ссорившемся со своей женой Помпонией, сестрой Аттика.


[Закрыть]
Подобных склонностей его держался брат:
Еще Athanoton, как греки говорят…
 

Альбер.

 
Оставьте греков вы, славян всех и албанцев
И всяческих тому подобных иностранцев,
Ученый мой магистр! Они тут ни при чем,
У нас нет с ними дел, он с ними не знаком.
 

Метафраст.

 
Отлично. Что ж ваш сын?
 

Альбер.

 
Меня берет сомненье:
А вдруг он тайное скрывает увлеченье?
Он грустен, молчалив. Уж тут не жди добра.
Как по хозяйству лес я обходил вчера,
Я подглядел его в непроходимой чаще,
Уединения он стал искать все чаще.
 

Метафраст.

 
«В уединении скрывался он лесном».
Такое место мы secessusназовем.
Вергилий так сказал: Est in secessu locus… [34]34
  Есть уединенное место… (латин.)(Вергилий, Энеида, кн. 1, стих 159).


[Закрыть]
 

Альбер.

 
Вергилий вам сказал? Однако вот так фокус:
Откуда он узнал? Ведь в той лесной глуши
Мы были – я да сын, и больше ни души.
 

Метафраст.

 
Прошу прощения: назвал я имя это
Не как свидетеля – как славного поэта.
 

Альбер.

 
А я вам говорю: мне вовсе дела нет,
Что скажет вам любой свидетель иль поэт.
Я подтверждаю сам свои предположенья.
 

Метафраст.

 
Однако выбирать должны мы выраженья
У лучших авторов. Tu vivendo bono, [35]35
  В жизни подражай добрым ( латин.).


[Закрыть]—
Нас учат, – scribendo sequare peritos. [36]36
  В писаниях подражай искусным ( латин.).


[Закрыть]
 

Альбер.

 
Черт или человек! Меня ты слушать будешь?
 

Метафраст.

 
Квинтилиан [37]37
  Квинтилиан– римский ритор I в. н. э., автор книги «Наставления в ораторском искусстве».


[Закрыть]сказал…
 

Альбер.

 
Терпенье с ним забудешь!
Болтун!
 

Метафраст.

 
Его слова сейчас вам приведу
И, верно, к ним у вас сочувствие найду.
 

Альбер.

 
О, черт тебя возьми! Ужель тебе все мало?
Вот искушение меня вдруг обуяло:
Вкатить бы парочку хороших оплеух!
 

Метафраст.

 
Что вас так гневает? Зачем бранитесь вслух?
Чего хотите вы?
 

Альбер.

 
В двадцатый раз: нельзя ли,
Чтоб вы дослушали меня и не прервали?
 

Метафраст.

 
Ах, только и всего? К чему же столько слов?
Молчу.
 

Альбер.

 
Давно бы так!
 

Метафраст.

 
Я слушать вас готов.
 

Альбер.

 
Итак…
 

Метафраст.

 
Пускай сойду на ранней смерти ложе,
Когда хоть слово я скажу.
 

Альбер.

 
Помилуй боже!
 

Метафраст.

 
Мне не поставите болтливости в вину.
 

Альбер.

 
Аминь!
 

Метафраст.

 
Начните же рассказ ваш.
 

Альбер.

 
Я начну.
 

Метафраст.

 
Не бойтесь, чтоб я вас прервал неделикатно.
 

Альбер.

 
Я верю.
 

Метафраст.

 
Слушать вас мне будет лишь приятно.
 

Альбер.

 
Прекрасно.
 

Метафраст.

 
Обещал я замолчать совсем…
 

Альбер.

 
Довольно же!
 

Метафраст.

 
…и я отныне буду нем.
 

Альбер.

 
Чудесно.
 

Метафраст.

 
Ну, смелей! Но говорите кратко.
В моем внимании не будет недостатка,
Я не раскрою рта.
 

Альбер (в сторону).

 
Предатель и злодей!
 

Метафраст.

 
Но говорите же, кончайте поскорей!
Я долго слушал вас, и слушал бескорыстно,
Пора начать и мне.
 

Альбер.

 
Так слушай, ненавистный!..
 

Метафраст.

 
Как? Слушать все еще? Сбегу со всех я ног,
Коль мы не превратим беседу в диалог.
 

Альбер.

 
Мое терпение…
 

Метафраст.

 
Все говорит! Per Iovem! [38]38
  Клянусь Юпитером! ( латин.).


[Закрыть]
 

Альбер.

 
Я не сказал…
 

Метафраст.

 
Ужель ничем не остановим
Потока быстрого стремительных речей?
Я просто изумлен! Он льется как ручей!
 

Альбер.

 
Я наконец взбешусь!
 

Метафраст.

 
О пытка без названья!
Открыть мне дайте рот хотя б из состраданья!
Молчащего глупца смешают наконец
С безмолвным мудрецом.
 

Альбер.

 
Ты замолчишь, мудрец!
 

(Уходит, но скоро возвращается.)

Метафраст.

 
Здесь мысль разумную припомнить не пора ли?
Мысль эта: «Говори, чтобы тебя познали».
Да, если у меня речь будет отнята,
То превратиться я скорей готов в скота
И уподобиться безмолвному творенью…
Ну вот, опять на всю неделю я с мигренью!
О, сколь несносны мне такие болтуны!
Но если замолчать ученые должны
И не внимает мир их речи вдохновенной,
Пускай изменится порядок во вселенной:
Пусть курица начнет лисицу загрызать,
Пусть смет старику младенец приказать,
Пускай охотятся ягнята за волками,
Законом правит шут, а женщины – полками,
Преступник над судьей пусть совершает суд,
А школьники пускай учителя секут,
Здоровому больной лекарство предлагает,
Пугливый заяц же…
 

Альбер, вернувшись, звонит над ухом, Метафраста в колокольчик и этим обращает его в бегство.

 
Спасите! Убивают!
 

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Маскариль один.

Маскариль.

 
Да, правду говорят, что бог владеет смелым,
Так справишься подчас и с самым трудным делом!
Об осторожности обещанной забыв,
Я с посторонними уж слишком стал болтлив,
Но средство я нашел поправить это дело:
Скорей хозяину все рассказал я смело.
Отчасти ветреный меня смущает сын,
Но, черт меня возьми, другой-то господин —
Того ведь и гляди, он наш обман откроет
И нам еще скандал неслыханный устроит!
Да-да, потороплюсь исправить промах свой,
Быть может, стариков мы склоним к мировой.
Теперь от нашего, чтоб кончить эти смуты,
Иду к Альберу я, не медля ни минуты.
 

(Стучит в дверь к Альберу.)

Маскариль, Альбер.

Альбер.

 
Кто там?
 

Маскариль.

 
Свои.
 

Альбер.

 
А, ты! Ну? По каким делам?
Ну?
 

Маскариль.

 
Сударь! «Добрый день» пришел сказать я вам.
 

Альбер.

 
Так из-за этого трудился ты? Напрасно.
Спасибо! Добрый день! (Уходит.)
 

Маскариль.

 
Гм! Коротко и ясно.
Вот необщительность! (Стучит.)
 

Альбер (появляется).

 
Как! Это ты опять?
 

Маскариль.

 
Вы не дослушали.
 

Альбер.

 
Ты «добрый день» сказать
Хотел?
 

Маскариль.

 
Да, сударь, да…
 

Альбер.

 
Какие ж разговоры?
Ну, добрый день, и все!
 

Хочет уйти. Маскариль удерживает его.

Маскариль.

 
Я к вам от Полидора.
 

Альбер.

 
Другое дело. Так. Он мне прислал поклон?
 

Маскариль.

 
Да, сударь.
 

Альбер.

 
Истинно, весьма любезен он.
Скажи, что всяких благ ему желаю тоже. (Уходит.)
 

Маскариль.

 
Он церемоний враг, на то весьма похоже.
 

(Стучит.)

 
Еще не кончил я: хотел бы пару слов
Он вам сказать.
 

Альбер (появляется).

 
Вот как? Я слушать их готов.
 

Хочет уйти. Маскариль удерживает его.

Маскариль.

 
Дозвольте ж мне его докончить порученье:
Он должен важное вам сделать сообщенье;
Решил у вас отнять он несколько минут,
И, сударь, вслед за мной сейчас он будет тут.
 

Альбер.

 
В чем дело? Для бесед не вижу я предлога.
 

Маскариль.

 
Принявши, вы его обяжете премного:
Он обстоятельство узнал сейчас одно,
Равно обоих вас касается оно.
Вот с чем я приходил. (Уходит.)