Текст книги "Империя 2 (СИ)"

Автор книги: Жан Аксенов

Соавторы: Андрей Розальев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9
Наши не придут

Двигатель кашлял. Не ровно работал, а именно кашлял – хрипло, с перебоями, будто старик с больными лёгкими. Я прислушивался к каждому звуку, анализировал каждый стук, каждое изменение тона. Пока держится. Но надолго ли?

Дорога тянулась серой лентой сквозь дымную мглу. Пустая. Даже птиц не было слышно. Я машинально сканировал обочины, горизонт, зеркала заднего вида. Привычка. Или паранойя. Сейчас уже было без разницы.

Впереди показался медленно ползущий бензовоз. Он занимал почти всю полосу, и обогнать его на узкой дороге было проблематично. Я пристроился за ним, не решаясь идти на обгон на машине с непонятно как работающим движком. Мы тащились за ним с минуту, и это начало действовать на нервы.

– Почему ты не обгоняешь? – не выдержала Катя.

– Так сплошная же, – машинально ответил я.

Она посмотрела на меня как на идиота.

– И что? Машин же нет!

Я на секунду завис, а потом до меня дошло. Дорога во встречном направлении ведь совершенно пустая! Там дальше блокпосты! Выругавшись про себя, я выжал газ, и пикап, взревев, пошел на обгон.

Катя меж тем в который раз попыталась дозвониться хоть до кого-нибудь, но всё без толку.

– Связи вообще нет, – покачала она головой.

Я кивнул, не отрывая взгляда от дороги. Где-то там, за этой серой пеленой, была усадьба. Мама, Лера, деревня. Пятьсот человек.

Не думать об этом. Сейчас не время.

Дальше мы ехали в почти полной тишине, нарушаемой лишь надсадным хрипом умирающего двигателя. Я вёл машину, Катя сидела рядом, Артём – сзади. Каждый из нас по очереди пытался поймать сеть, но экраны телефонов упрямо показывали одно и то же: «Нет сигнала». Эта тишина давила, заставляя снова и снова прокручивать в голове ад, из которого мы только что выбрались.

– Блин, я думал, что сварюсь заживо… – голос Артёма с заднего сиденья прозвучал неожиданно громко, будто он говорил сам с собой. – Я же увлажнял тент изнутри, и этот пар… он шёл не только наружу. Внутри вообще была сауна. Думал, задохнусь там!

Я молча слушал, не поворачивая головы, отмечая знакомые ориентиры на дороге. До поворота на наши земли ещё километров двадцать. А потом…

Не думать.

– А воды-то у меня было всего две канистры, – продолжал Артём, его голос становился всё более воодушевленным, словно он заново переживал этот момент пусть и ужаса, но и своего триумфа. – И она закончилась очень быстро! Пришлось, как ты говорил, творить её магией. Прямо из воздуха! Я даже не думал, что смогу так! Прямо как настоящий маг воды!

Он замолчал на секунду, и даже без взгляда в зеркало я почувствовал, как изменился его тон.

– Правда, силы тоже быстро кончились, – признался он уже тише. – Даже не помню, как мы доехали. Очнулся уже, когда вы мне эту ослиную мочу в рот влили.

Я хмыкнул. Хорошо, что может шутить. Значит, в порядке.

– Я тоже думала, что всё, – так же тихо, словно подхватывая его исповедь, подала голос Катя. – Этот огонь… он был повсюду, – её голос слегка дрогнул. – В какой-то момент у меня почти закончились силы, и я подумала: «Вот так вот и умру. Наверное медаль дадут, посмертно… отцу пришлют».

Она замолчала. Я чувствовал её взгляд, но продолжал смотреть вперёд. На горизонте что-то темнело. Может, деревья. А может, дым.

– А потом, – Катя говорила задумчиво, осторожно, – ты положил мне руку на плечо, и стало… легче. Спокойнее как-то.

Ага, на плечо. Не на плечо, а на шею, контакт кожа-к-коже. Чёрт. Поняла, значит.

– Просто воодушевилась, наверное, – пожал я плечами, не поворачиваясь.

– Ага, – в её голосе прозвучала лёгкая улыбка. – Наверное.

Точно поняла. Но не давит, не выпытывает. Хорошая девочка.

Двигатель снова кашлянул, и я невольно сжал руль. Руки дрожали. Усталость. Или нервы. И рулевое… Неважно.

– Связь где-нибудь да появится, – пробормотал я, больше для себя.

– Конечно, появится, – поддержала Катя. – Да и эвакуацию наверняка уже ведут.

– Да, конечно…

Не думать. Ехать. Проверять обстановку. Действовать по ситуации.

Дорога сделала плавный поворот, и я машинально сбросил скорость. В горле стоял ком, во рту – привкус дыма и гари. Хотелось пить. И спать. Как же хотелось просто лечь и заснуть. Проснуться, и чтобы всё это оказалось кошмаром.

Но вместо этого я вёл по пустой дороге покорёженную машину, везя измотанных людей навстречу неизвестности.

– Скоро ЛЭП, – зачем-то сказал я вслух. – Майор говорил, там должны быть пожарные.

– Ага, – кивнула Катя.

Артём что-то пробормотал в ответ, но я уже не слушал. Впереди, сквозь дымную мглу, проступали очертания той самой ЛЭП.

ㅤ

У обочины и правда, как и обещал майор, стояла легковая машина, окрашенная в характерную для пожарных раскраску – красная с белыми полосами. А рядом с ней – двое мужчин в спецовке. Один курил, прислонившись к капоту, второй как раз достал с пояса рацию, чтобы с кем-то связаться.

Раз у просеки есть пожарные, значит, есть и шанс. Если где-то и можно остановить огонь, то только здесь.

Я заглушил двигатель и вышел из пикапа. Мужчины даже не обернулись.

– Первый, я третий, – голос у того, что с рацией, был зло-усталый. – На лэпке – гиблое дело. Просека засрана порубочным хворостом под завязку, плотняком. Для отжига непригодна, это верная могила. Если чиркнем – сами тут и ляжем.

Рация зашипела, затрещала.

– Понял тебя, – донёсся искажённый помехами голос. – Что ж теперь… Вспышку просрали, верховой в сторону города х*ярит. Потерянных подтверждают. Все силы на трассу. Подтягивайся. Как понял?

Я замер. Получается, и ЛЭП не поможет? Страх, который всё это время был лишь фоновым шумом, на мгновение накатил с огромной силой, а затем так же резко отступил.

– Понял, выдвигаемся.

Пожарный убрал рацию, сплюнул в сторону и только тогда обратил внимание на меня.

– Я граф Каменский! – подскочил я к нему. – У меня там семья, деревня! Пятьсот человек! Я не могу дозвониться, предупредить!

Мужик посмотрел на меня, как на умалишённого.

– Где деревня-то? В этом лесу? – он махнул рукой на север. – Там же заповедник демонов!

– Деревня Радость! – воскликнул я. – Там пятьсот человек! Я приказал готовиться к эвакуации, когда уезжал, но своего транспорта почти нет!

Пожарный выглядел шокированно. Он снова схватился за рацию.

– Первый, тут такое дело, – проговорил он в эфир. – Деревню Радость забыли, как раз между лэпкой и городом. Рядом граф Каменский стоит, говорит, там люди… Пятьсот человек!

Рация зашипела. Потом из неё раздался тот жёсткий голос:

– Граф?.. Значит так, граф! Настоящим официально уведомляю вас о необходимости проведения эвакуации на ваших землях! Ответственность за жителей несёте лично!

У меня на секунду пропал дар речи. Мы значит там… а здесь какой-то хер с горы… и даже делать ничего не надо, можно всё на меня свалить? Но… да я бы и так, но у меня там…

Мысли вереницей промчались в голове.

– Выделите хоть транспорт! – зло крикнул я, выхватывая у пожарного рацию.

– Транспорт выделить не могу, все силы на город! – голос из динамика был безжалостным. – Держитесь, граф. И удачи. Я проверю, был ли отправлен к вам кто-нибудь для объявления эвакуации… Если нет, то отправим, конечно, но вообще это ваша обязанность!

Связь прервалась.

– Да ну не может этого быть, – пробормотал я, глядя на замолчавшую рацию. – Бред какой-то…

Я исподлобья посмотрел на пожарного.

– Кто? – тихо спросил я, делая шаг вперёд и чувствуя, как на кончиках пальцев начинают плясать голубоватые искры. – Кто этот первый?

Пожарный заметил молнии и осторожно отступил на пару шагов, выставив руку вперёд.

– Граф, приказы не мы отдаём, – примирительно произнёс он. – Операцией имперское начальство руководит, из Питера прилетели. Наших местных всех раком поставили, аж три губернии. И так хрень собачья творится, а в такой позе, знаете ли, и вовсе работать не слишком сподручно.

Я сжал кулаки, заставляя искры погаснуть. Глубокий вдох. Ещё один.

– Может, они уже сообщили об эвакуации? – зацепился я за последнюю соломинку. – И она уже идёт? Связь не ловит, я даже позвонить не могу.

Пожарный покачал головой.

– Дай спутник, – требовательно протянул он руку ко второму пожарному.

Тот пожал плечами и вытащил из машины коробчатый спутниковый телефон.

– Позвони своим, – предложил мне старший пожарный. – Ближе к городу связь должна быть.

Я взял телефон и набрал по памяти номер матери.

Гудки тянулись целую вечность.

– Графиня Каменская, – наконец послышался её голос.

– Мама! – я сглотнул ком в горле. – Это я, Илья! К вам приезжали, объявили об эвакуации?

– Илья! Это Илья звонит! – сказала она мимо трубки кому-то. – Нет, никто не приезжал. Но мы уже всё подготовили!

Я закрыл глаза. Чёрт.

– Мам, уезжайте! Прямо сейчас. Транспорта не будет, и никто за вами не приедет. Тихон пусть вывозит как может, на чём есть. Кого сможет, того пускай и вывозит. Нас не ждите! Я… я попробую дать вам больше времени.

– Хорошо, сын, – тихо ответила мама. – Сделаем.

Я отключился и вернул телефон.

– Наши не придут, – как будто извиняясь, покачал головой пожарный.

И тут до меня дошло. По-настоящему дошло.

В деревне всего несколько машин. Старый трактор, грузовичок да пара легковушек. В усадьбе – только внедорожник Петра Александровича. На всём этом можно вывезти зараз человек пятьдесят, от силы. Сколько надо ходок сделать?

Пешком до трассы километров десять. Не так уж и далеко, можно было бы и пешком. Но пока они соберутся, пока сообразят, что делать! Пока уговорят самых упёртых – как показала практика, это не так просто! И ведь Тихон людей не оставит, а значит, вся деревня будет стоять и ждать отстающих. А время…

Я посмотрел на горизонт, где дым, кажется, становился всё гуще.

Времени не было вообще.

Всё. Земли сгорят. Усадьба сгорит. Деревня сгорит. И люди…

Начни мы эвакуацию сразу, у людей ещё был бы шанс. А сейчас…

– Может всё-таки просека? – предпринял я последнюю попытку.

Седой пожарный покачал головой и махнул рукой в сторону ЛЭП.

– Эта просека для верхового – как плевок перешагнуть! – объяснил он терпеливо. – И видишь, она вся хворостом завалена. Вот если бы этот хворост сдвинуть от лэпки к лесу, пролить бензинчиком и поджечь… Тогда бы полоса отжига получилась как по учебнику. Но туда в эти завалы не сунешься, сгоришь заживо, а просто хворост поджигать – только твой лес раньше времени запалим.

И в этот момент я услышал гул двигателя. Обернулся. По дороге ехал тот самый бензовоз, который мы обогнали.

– Сдвинуть… и пролить бензином? – мой разум зацепился за главное.

За шанс. За единственный шанс спасения. Всё сложилось в голове мгновенно. Два плюс два.

И я шагнул с обочины на дорогу.

– Илья, что ты задумал? – услышал я за спиной встревоженный голос Кати и хлопок дверью.

Но я уже шёл навстречу бензовозу, подняв руку.

ㅤ

Водитель, видимо, решил, что я просто голосую, и не сбавлял скорости. Только погудел предупреждающе. Понял он свою ошибку слишком поздно.

Я встал прямо посреди дороги и не двигался с места.

Визг тормозов. Тяжёлая автоцистерна пошла по асфальту юзом, но физика – упрямая штука. Не успевала.

Вытянув одну руку вперёд, я потянулся к приближающейся машине телекинезом и надавил всей своей силой. Бензовоз остановился как вкопанный в метре от меня, качнувшись на рессорах.

Из кабины выскочил водитель с монтировкой в руке.

– Ты что, ошалел⁈ – заорал он. – Совсем крыша поехала⁈

– Бензин в бочке есть? – спросил я, добавив магии в голос.

Водила осёкся на полуслове, взглянул на пожарную машину, на пожарных, которые наблюдали за происходящим с открытыми ртами – у второго так даже сигарета выпала. Понял, что перед ним не просто хулиган, который на дорогу выскочил. Да и телекинез говорил сам за себя.

– Полная, – растерянно ответил он.

– Я реквизирую машину, – спокойно заявил я.

– Но это незаконно… – начал было водитель.

– Да ладно? – взорвался я. – А мне вот только что сообщили, что эвакуация деревни на мне, и что я здесь представляю закон. Всё верно?

Я повернулся к старшему пожарному. Тот неуверенно кивнул:

– Ну как бы… да…

– Да-да! – подтвердила подбежавшая Катя. – Граф здесь официально уполномоченный!

– А мне-то что делать? – жалобно спросил водитель.

– У тебя телефон с камерой есть? – поинтересовался я.

– Есть…

– Доставай. Включай съёмку. Бегом!

Мужчина судорожно полез в карман, достал телефон и направил его на меня дрожащими руками.

– Я, граф Каменский, – чётко проговорил я в камеру, – реквизирую бензовоз для проведения спасательной операции в деревне Радость, где находится пятьсот жителей.

Катя неожиданно встала рядом со мной.

– Я, княжна Екатерина Владимировна Демидова, подтверждаю законность действий. Граф Каменский действует по поручению пожарного штаба.

Титулы. В этом мире они работают безотказно. Никто из простых людей не смог бы нормально отказать графу. А уж если граф ещё и даёт железную гарантию, что тебя не уволят с работы…

– Всё, заканчивай, – махнул я рукой водителю.

Тот выключил запись и растерянно посмотрел на меня. Бензовоз был мой.

ㅤ

– Граф, ты что удумал⁈ – негромко спросил пожарный, подойдя ко мне вплотную.

– То, что ты сказал, – я кивнул в сторону просеки. – Сдвинуть хворост, пролить бензином и поджечь!

– Не успеешь! – он схватился за голову. – И главное – там дальше мост того гляди развалится. Ногами-то идти страшно, а бензовоз точно не пройдёт!

– Я маг земли, – вмешалась Катя. – Если мост не совсем в труху – укреплю. Проедем.

Пожарный внимательно, будто впервые видя, посмотрел на пикап, на наши обожжённые лица

– Вы выглядите так, словно побывали в аду, – помолчав, заметил он. – Так хотите туда вернуться?

– Да я кепку там забыл, – хмыкнул я.

Крякнув, пожарный схватился за рацию:

– Первый, сколько огню до лэпки?

– Полчаса, максимум час! – ответил голос из динамика спустя пару секунд. – Михалыч, ёп твою мать, ты где там застрял⁈

– Да у меня тут пожарники-малолетки объявились, – тот уже принял решение. – Присмотрю за ними малость. Если получится, отжиг забацаем. Что делать-то, деревню спасать надо!

– Михалыч, не смей! Приказ!..

– Первый, первый, тут со связью что-то, – спокойно произнёс Михалыч и, выключив рацию, посмотрел на меня. – Так, граф… всё хорошо, но что со струёй делать? Бензин себе же под колёса лить будем, первая искра – и нам всем крышка.

– Я могу! – выскочил из машины Артём. – Чтобы лилось куда надо!

– Спички детям не игрушка! – отрезал пожарный.

– Я инициированный маг воды! – выпрямился брат. – И у меня там мама и сестра!

Михалыч внимательно посмотрел на него.

– Перед огнём все равны, Ваше Сиятельство, – серьёзно кивнул он. – Ладно. Я за руль бензовоза. Мелкий со мной, видимо. А вы двое, значит, впереди, дорогу расчищать. Правильно я тебя, граф, понял?

Я вздохнул. За руль бензовоза я планировал сесть сам. Но с таким распределением ролей шансов на успех становилось куда больше. И даже если что-то пойдёт не так с бензовозом – у нас всё ещё будет пикап.

– Даже лучше, чем я сам это себе представлял, – признал я.

Пока водитель объяснял Михалычу, как управлять бензонасосом, я осматривал цистерну. Сливное отверстие слева. Рукав метров пять длиной, может, шесть.

– Шланг короткий, – заметил Артём.

– Сам ты шланг, – буркнул Михалыч. – А это – рукав! И да, коротковат. Да и не будешь же ты его в руках держать… Надо придумать что-то.

– У меня есть идея, я сделаю, – пообещал я.

И, прихватив меч, побежал рубить хворост. Выбрав несколько длинных и ровных жердей, я по-быстрому обтесал их и подтащил к бензовозу. Помощник Михалыча принёс из багажника пожарной машины пару мотков толстой верёвки.

– Спасовка, – пояснил он. – Тридцать метров.

Две минуты работы. Я держал на весу элементы конструкции, пожарный связывал, Михалыч подсказывал. Получилось что-то вроде горизонтальной поливочной мачты, жёстко закреплённой на корпусе бензовоза слева. Пришлось даже водительскую дверь открыть, и к ней дополнительно примотать. Рукав шёл от насоса к кабине, где его мог контролировать Артём, а потом вдоль мачты в сторону от машины. Сам Артём объяснил, что бензин хоть и жидкость, но не вода, да и он не архимаг, и чтобы управлять потоком, ему надо его чувствовать. Хотя бы через рукав.

– Это сработает? – неуверенно спросила Катя.

– Теоретически, – пожал я плечами.

Если не сработает, придётся разворачиваться. Пятнадцать минут подготовки псу под хвост. Но попробовать мы обязаны. Лучше сделать и облажаться, чем не сделать, и потом всю жизнь корить себя, что не попробовал.

– Брата привяжи, на подножке же поедет, – скомандовал мне Михалыч и обратился к Артёму. – Если что, я спасовку перережу. Скажу прыгать – прыгаешь сразу. Всё понял?

– Понял! – кивнул тот серьёзно.

– Как три раза просигналю – так пали! – наказал Михалыч своему помощнику, забрал у него рацию и отдал её мне. – Держи, нам она нужнее будет.

ㅤ

Михалыч с рёвом развернул бензовоз, выруливая под лэпку. Артём, бледный, но сжавший челюсти, стоял на подножке, готовясь контролировать струю бензина. Мы с Катей запрыгнули в пикап и рванули вперёд бензовоза. Как и прошлый раз, не сговариваясь, за руль села Катя.

И опять телекинез… Хворост полетел влево, к кромке леса, как трава из-под взбесившейся газонокосилки. Глянув назад, я увидел, что Михалыч включил бензонасос и желтоватая струя бензина выстрелила из рукава. Вот она дёрнулась туда-сюда, изогнулась петлёй в воздухе и, наконец, стабилизировалась, широким плоским веером ложась на сухой хворост.

Молодец, Артём! Смог!

Мы проехали метров двести, оторвавшись от бензовоза метров на пятьдесят.

– Граф, готов? – прохрипела рация голосом Михалыча. – Пути назад не будет!

– Наши не придут, говоришь? – спросил я.

– Чего? – не понял тот.

– Все наши – это мы! – крикнул я в рацию. – Давай, Михалыч, зажигай!

Сзади раздались три длинных гудка.

А ещё через полминуты далеко позади, у начала просеки, взметнулся вверх огненный вихрь.

Гонка со смертью началась.

Глава 10
Огненный щит

Позади, в каких-то двухстах метрах, ревел наш рукотворный пожар. Даже сквозь треск веток сгребаемого мной хвороста до нас доносился его голодный рёв, будто голодный зверь пожирал лес, набирая силу с каждой секундой.

Я сидел в пассажирском кресле, расфокусировав взгляд и следя одновременно за всей шириной просеки. Широкое поле телекинеза работало как отвал снегоуборочной машины, только невидимый. Весь хворост с просеки – ветки, сучья, обломки стволов и даже осыпавшаяся хвоя – сгребался в единый вал слева по ходу движения.

Уже через сотню метров я задумался, не переоценил ли я свои силы. Хватит ли мне и энергии, и просто даже выдержки преодолеть эти километры? Потому что каждая секунда этой непрерывной работы казалась пыткой, отзываясь раскалёнными гвоздями, вбиваемыми в виски. Голова пылала от напряжения, но я не прекращал подметать просеку магией.

Катя за рулём держала заданный Михалычем рваный темп на ухабистой грунтовке. То тридцать километров в час, то сорок, то снова сбрасывала до двадцати пяти на особенно разбитых участках. Её руки крепко сжимали руль, так что даже костяшки пальцев побелели. На лбу выступили капельки пота – не от жары, а от концентрации.

– Как там сзади? – спросил я, не отрывая взгляда от просеки впереди.

Катя быстро глянула в зеркало заднего вида.

– Опережаем бензовоз метров на пятьдесят, – ответила она. – У них там вроде всё под контролем.

– Артём молодец, – пробормотал я.

Улучив несколько секунд, когда Катя притормозила, объезжая яму, я всё же решил сам глянуть назад. Зрелище завораживало. Из торчащего в сторону рукава лилась струя бензина – но не разлеталась брызгами, а висела в воздухе плотной, ровной лентой, словно текла по невидимой трубе. Она сверкала на солнце, будто выточенная из янтаря, и точно ложилась на собранный мной в отвал хворост.

Самого Артёма почти не было видно – только голова торчала над открытой нараспашку водительской дверью.

Рация зашипела у меня в руке:

– Граф, слышишь меня? – голос Михалыча звучал спокойно и деловито, в нём слышалась та особая нотка, которая бывает у людей, привыкших работать в экстремальных условиях.

– Слышу отлично, – ответил я, не прерывая работу телекинезом.

– Я тут с начальством связался. Они теперь в курсе нашего заезда. Паматькались, конечно. но к сведению приняли. И свежие данные сообщили. Ширина фронта – двенадцать километров, ветер стабильный, юго-юго-западный. Авиация наготове, движки греют, но поднимут их, только когда мы закончим. Так что работаем.

Двенадцать километров. Чёрт. Это означало, что пожар разбушевался не на шутку, и мы были единственной надеждой на его остановку. По крайней мере, до того, как он спалит всё, что у меня есть.

– Понял, – ответил я, отшвыривая телекинезом здоровенное бревно. В глазах потемнело на секунду. – Как там мелкий?

– Брат твой молодец! Не каждый в унитаз так струёй попасть могёт. Снайпер! – в голосе Михалыча прозвучало неподдельное уважение. – Слушай, граф, впереди мост, километра через три. Вам бы лучше заранее до него добраться.

– Принял, отрываемся, – я отпустил кнопку передач. – Катя, прибавь газу.

Пикап рванул вперёд. Спидометр показал сорок, потом пятьдесят. Меня вдавило в кресло головной болью. Ощущение было, будто череп попал в медвежий капкан, ещё чуть-чуть, и он просто лопнет, как переспелый арбуз.

– Как ты? – спросила Катя, заметив, видимо, моё состояние. – Может, притормозить?

– Нормально. Работаю, – процедил я сквозь зубы. – До моста недалеко, продержусь.

Но было ненормально. Казалось, этот сраный хворост тычет своими долбанными ветками прямо в мозг.Естественно, говорить об этом Кате сейчас я не собирался. Но она и сама, конечно, видела. Поле телекинеза дрожало, становилось неустойчивым. Что хуже всего – резерв в таком режиме расходовался вдвое быстрее и не успевал восстанавливаться. Так меня точно на всю полосу не хватит!

ㅤ

Как бы то ни было, но мы оторвались от бензовоза почти на километр. Я сам не заметил, как это случилось, поглощённый непередаваемыми ощущениями. Просто раз – и хворост закончился, а впереди показался мост. Если это вообще можно было назвать мостом.

– Вот дерьмо, – выругался я, разглядывая конструкцию.

Старые железобетонные плиты, покрытые трещинами, местами дырявые, поверх которых были небрежно набросаны доски. Кое-где бетона вовсе не было, торчала ржавая арматура. Под мостом, пересекая просеку под прямым углом, журчал ручей, метра три в ширину и по колено глубиной, над которым смыкались кроны деревьев, создавая зелёный туннель. На обоих берегах ручья, сбоку от моста, громоздились две внушительные кучи хвороста – видимо, оставленные здесь во время расчистки просеки.

И вроде ручей-то тьфу, можно было бы и вброд форсировать. Да только берега крутые и глинистые. Спуститься ещё можно. А вот подняться точно не получится.

Катя остановилась перед мостом.

– Давай я выйду, а ты поведёшь, – предложила она. – Мне надо мост почувствовать.

Я кивнул, и княжна выскочила из машины и первой перешла мост пешком, ощупывая плиты ногами.

– Готова? – крикнул я, пересаживаясь за руль.

Сзади уже слышалось рычание бензовоза и рёв рукотворного огненного змея.

Катя кивнула, присела на корточки у дальнего края моста и упёрлась ладонями в бетон.

– Поехали, – выдохнула она.

Я медленно подъехал к мосту. Передние колёса въехали на первую плиту – и она треснула, просела. Но не рассыпалась, лишь завибрировала. Я почувствовал, как под колёсами что-то изменилось. Вибрация, которая была секунду назад, внезапно исчезла. Плиты словно срослись, превратились в единый монолит. Катя держала.

Я проехал мост на первой передаче, осторожно, внимательно прислушиваясь к каждому звуку. Железобетонные плиты трещали и крошились, но не расходились. Добравшись до противоположного берега, я остановился метрах в пятнадцати от моста и вышел из машины.

Быстро сгрёб хворост и здесь, формируя отвал, чтобы потом быстро двигаться дальше. Вернулся к Кате.

Тут как раз подъехал бензовоз, который тоже здорово оторвался от фронта огня. Михалыч остановился у первой кучи и тщательно пролил хворост. Затем выключил подачу горючего.

Я видел, как он что-то сказал Артёму, и тот, выскользнув из страховочной петли, перебежал мост к нам.

Выглядел он не очень. Лицо бледное, глаза мутные.

– Как дела, боец? – спросил я, протягивая ему флягу с настойкой.

Артём жадно глотнул, поморщился, но цвет лица стал лучше.

– Нормально, – выдохнул он. – Просто… не ожидал, что это будет так тяжело.

Я забрал флягу – она ещё мне самому, чувствовалось, пригодится. Если Артём промахнётся мимо хвороста – бензин всё равно загорится. А вот если промахнусь я – загоримся мы.

Михалыч медленно, аккуратно повёл бензовоз по мосту. Многотонная махина заставила конструкцию застонать. Я слышал сдавленное дыхание Кати, видел, как дрожат её плечи, чувствовал вибрацию земли под ногами.

– Держись, – я наклонился к ней и положил руки на плечи, чтобы если что, подлить толику энергии – Ещё чуть-чуть.

– Держусь, – просипела она, не открывая глаз. – Он как будто мне по пальцам едет…

Наконец задние колёса съехали с моста.

– Всё, отпускай! – крикнул я Кате.

Она резко убрала руки от земли и откинулась назад, тяжело дыша.

И в ту же секунду мост начал разваливаться.

Железобетонные плиты, сдерживаемые магией, с грохотом обрушились в ручей. Пять секунд – и от моста остались только опоры, искорёженный арматурный каркас да груда обломков в русле ручья.

Артём залез обратно в кабину, подлез в верёвочную петлю. Михалыч включил подачу бензина, и они принялись проливать вторую кучу хвороста.

В это время я, поддерживая Катю, помог ей подняться, дал выпить из фляжки. Она осторожно отпила глоток.

– Огонь догоняет! Быстрее! – закричал Михалыч, видя приближающееся пламя.

Я быстро потянулся телекинезом к обеим кучам хвороста и сбросил их в русло ручья. Пропитанный бензином сушняк свалился в воду, соединяя вал в одну непрерывную линию.

– Бежим! – крикнул я Кате, которая ещё не пришла в себя, ошеломлённая проездом двадцатитонной махины.

Подхватив её под руку и за талию, я чуть не на себе потащил её к пикапу.

– Вести сможешь? – спросил я.

Как будто у нас есть выбор.

– Смогу… наверное, – выдохнула она.

Я оглянулся назад, привлечённый яркой вспышкой. Внезапный порыв ветра подхватил пламя всего в каких-то паре сотен метрах от нас, закрутил его в спираль. Огненный смерч понёсся по просеке.

В этот момент я с кристальной ясностью понял, что расстояние до нас он может промчаться за несколько секунд, мы даже пикнуть не успеем.

– Огненный торнадо! – Катя в ужасе прижалась ко мне.

– Ничего страшного, – соврал я. – Поехали. Михалыч знает, что делает.

Я подсадил вымотанную девушку, едва не силой запихнув на водительское сиденье. Захлопнул за ней дверь. И толчком перекинул себя через машину.

Катя рванула с места, выбрасывая мелкие камни из-под колёс, едва я оказался в машине. Она выглядела в дугу пьяной, голова моталась из стороны в сторону, но в изгиб грунтовки вписалась почти чётко. Сзади что есть дури газанул Михалыч, разгоняя тяжёлую машину.

Через пару секунд сзади долбануло взрывом – смерч добрался до русла ручья. К счастью, этот же взрыв его и развеял.

– Это было… близко! – прокомментировал по рации Михалыч. – Теперь давайте спокойно, без подвигов, просто едем, просто поливаем. Больше никаких отрывов. Нам ещё семь километров пилить.

– Понял, принял, – отозвался я и откинулся в кресле.

Бешено колотилось сердце, но адреналин хотя бы прочистил немного мозги. Я отхлебнул из фляжки и, поболтав, отдал её Кате. Настойки оставалось уже совсем чуть.

ㅤ

Ещё семь километров. Семь бесконечных километров монотонной, изматывающей работы.

Я продолжал расчищать просеку полем телекинеза, но то, что десять минут назад давалось легко, теперь требовало огромных усилий. Голова раскалывалась, словно её сжимали тисками.

– Держишься? – спросила Катя, заметив, как я сжимаю кулаки.

О, сегодня у нас это самый популярный вопрос.

Сама она начала постепенно приходить в себя. Щёки понемногу розовели, дыхание выравнивалось. Её часть работы была позади, теперь вся нагрузка легла на нас с Артёмом.

– Держусь, – процедил я сквозь зубы, продолжая сгребать хворост в отвал.

Катя молча положила свою руку на мою, лежавшую у меня на колене, и несильно пожала. Перевернув руку ладонью вверх, я сплёл свои пальцы с её. Так мы и ехали какое-то время, до следующей ямы, где она снова взялась за руль обеими руками.

А я сжал зубы.

Надо продержаться совсем чуть-чуть. Минуту. Всего минуту. Потом ещё одну.

И ещё минуту.

Во рту пересохло, язык прилип к нёбу.

Ещё километр.

В глазах стоял песок, сила тяжести, по ощущениям, увеличилась вдвое.

Ещё минутка…

Пот градом стекал у меня по лицу, щипал глаза. Ещё глоток из фляжки… Уже не помогает. Такое ощущение, что я надсадился, выжигая энергоканалы и сам источник. Я уже не понимал, на чём я держусь. На упрямстве? На силе воли?

Я впал в какое-то подобие транса. Всё, что я видел – это хворост и кромка леса.

А просека тянулась и тянулась, словно не имея конца. Хворост стал реже – видимо, заканчивались участки, где велась активная вырубка. Но то, что оставалось, приходилось сгребать в отвал особенно тщательно. Пропущенный участок мог оставить брешь в огненной линии.

За спиной, в паре сотен метров, полыхал наш отжиг, постоянно напоминая о себе рёвом пламени. Иногда порывы ветра доносили запах горелого дерева, копоть, едкую гарь.

Ещё сто метров. Ещё вод до того пенька…

Я работал на автопилоте. Глаза видели просеку, мозг посылал команду, телекинез срабатывал. Но сознание словно отключилось, ушло куда-то внутрь. Осталось только: сгреби, сгреби, сгреби.

Катя молчала, как будто чувствуя моё состояние. Хорошая девочка. Понимает, когда надо просто помолчать и не мешать.

– Всё, – прохрипел из рации усталый голос Михалыча.

Я встряхнул головой, выходя из транса:

– Что всё?

– Мы свою работу сделали. Двенадцать километров отожгли, фронт перекрыли. Да и бензин закончился.

Двенадцать километров. Только теперь до меня дошёл масштаб того, что мы проделали. Двенадцать километров огненной полосы. Против природной стихии.

– Хворост больше можно не сгребать? – спросил я, с трудом шевеля языком.

– Раздвинь только чуток, чтобы проехать. И давайте где-нибудь остановимся отдохнуть, желательно повыше. Хочу посмотреть, что из нашей затеи выйдет. Да и не каждый день такое увидишь!

Внезапная, оглушающая тишина. Я перестал напрягать телекинез, и сразу почувствовал, как меня накрыла волна усталости. Руки отяжелели, веки слипались. В висках больше не пульсировала боль – там была просто пустота.

– Мы сделали это, – потрясённо прошептала Катя.

– И не говори, самому не верится, – в тон ей выдохнул я.

Впереди просека начинала подниматься по склону горы.

– Давай остановимся на самом высоком месте, – показал я вперёд.