Текст книги "Империя 2 (СИ)"

Автор книги: Жан Аксенов

Соавторы: Андрей Розальев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Князь смотрел то на меня, то на Катю. Я же уставился в такие сверкающие, такие прекрасные в гневе глаза Кати.

– Без Екатерины я бы не прорвался, – признал я. – Она вела машину через огненный шторм, когда от жара плавился металл. Она стабилизировала горящий асфальт прямо под колёсами. Она удержала своей магией старый мост под весом почти полного бензовоза.

– Серьёзно? – у князя вытянулось лицо.

Катя же, исполнив нечто вроде реверанса, что, наверное, по её задумке означало «да, я такая, вот, знакомься», отошла к камину и отвернулась.

Тишина, повисшая после этого в гостиной, оказалась просто оглушающей. Нарушали её только треск дров в камине да шелест пошедшего на убыль ливня за окном.

Мы так стояли с минуту, и князь всё это время просто смотрел на свою дочь.

Его лицо успело поменяться несколько раз. От гневного до шокированного. В конце, казалось, он что-то для себя решил и вновь нацепил ледяную маску. После чего подошёл к Кате и, достав что-то из внутреннего кармана пиджака, протянул ей.

– Вот… ты… дома забыла, – выдавил он из себя.

Этим чем-то оказался паспорт. Хм… если князь в таком гневе ехал забирать дочь, а меня, видимо, закатывать в асфальт – то зачем он её паспорт из дома взял? Это ведь тот, второй, на имя Батуриной. Настоящий-то у Кати с собой был, я видел.

Хм… интересно, а если спросить – князь сможет ответить на этот вопрос? Хотя бы самому себе?

Катя же и вовсе ему ничего не ответила, а просто молча забрала паспорт с такой же ледяной маской. Точно родственники. В такой момент даже выражения лиц одинаковое. Вот даже если бы не знал, что она его дочь, то тут догадаться было совершенно несложно.

– Господа, оставьте нас, – не оборачиваясь, бросил Демидов.

Пожав плечами, я молча развернулся и вместе с Петром Александровичем вышел через прихожую на улицу.

ㅤ

Мы вышли на улицу и встали под навесом крыльца, спасаясь от дождя.

Несколько минут мы молча стояли – говорить не хотелось. Я смотрел на потоки воды, стекающие с крыши, Пётр замер в профессиональной, выжидательной позе. Из дома доносились приглушённые, неразборчивые голоса.

Ещё через несколько минут князь Демидов спокойно вышел из дома. Лицо его было спокойнее, но усталое.

– Граф, – обратился он ко мне, останавливаясь у ступеней, – моя дочь остаётся под вашей ответственностью. Я хочу понимать ваши намерения в её отношении.

– Князь, если появится что-то, что потребует обсуждения, будьте уверены, я заявлю о намерениях, – абсолютно спокойным голосом ответил я.

Он направился к машине. Пётр Александрович вдруг подался вперёд:

– Ваше Сиятельство, а мне что прикажете делать?

– У тебя тут ещё дела не закончены, – не оборачиваясь, бросил князь, уже садясь в машину.

Он уехал, огни фар растворились в стене дождя.

– Ваше Сиятельство, с вашего позволения, я пойду к себе в комнату, – подал голос Пётр Александрович. – Надо… отдохнуть.

– Иди, конечно, – кивнул я, не глядя на него. – День был длинный.

Он ушёл, и я остался один.

Несколько минут я просто стоял, глядя на дождь и глубоко дыша прохладным, влажным воздухом. Остывал.

Только после этого достал рацию. Нажал на вызов.

– Тихон, как обстановка? – коротко спросил я.

– Всё спокойно, Ваше Сиятельство, – отозвался он. – Никто не вызывал. Тварей пока не видать.

– Принял. Держитесь на связи.

Затем достал телефон и набрал номер матери.

– Мам? Как вы там? – спокойно спросил я.

– Все в полном порядке, Илья! – радостным голосом отозвалась она. – Мы сейчас у Громова, с нашими людьми тоже всё хорошо. Они все разместились, обошлось даже без конфликтов. Ты там сам как?

– Я… да отлично, на самом деле. Дождь вон пошёл, значит, вероятность возобновления пожара резко снижается. Мы сегодня останемся в усадьбе.

– Хорошо, но будь осторожнее, ладно?

– Не переживай, – улыбнулся я. – Я буду самой осторожностью.

Положив трубку, я ещё какое-то время смотрел на дождь. Дождь – это хорошо. Окончательно прибьёт пожар. Но он же и смоет дым. А дым, похоже, единственное, что до сих пор удерживало тварей в лесу. Значит, завтра-послезавтра могут полезть. Надо отдохнуть, пока есть возможность.

Я вернулся в дом. В гостиной было тепло и тихо после ухода гостей. Горел камин. Пахло вином и деревом.

Кати не было видно, но кухни доносились звяканье посуды и какая-то возня.

И затем – приглушённое, но отчётливое:

– Да чтоб тебя, железяка проклятая!

Несмотря на смертельную усталость, я улыбнулся. Вино на столе, чудесная компания имеется – что ещё надо?

Глава 13
Дуэль

Обнажённая Катя лежала предо мной, и я с большим удовольствием ласкал её грудь. Девушка прерывисто дышала, а на её приоткрытых губах играла томная улыбка.

– Ваше Сиятельство… – вымолвила она почему-то голосом Шурки…

– Чего?

Я встряхнул головой и проснулся.

И первое, что я увидел, открыв глаза, был затылок. Катин, судя по цвету волос.

Девушка спала в моих объятиях. Ну как спала…

Одной рукой я сжимал через футболку её грудь, а второй придерживал её за голое бедро, прижимая к себе. Сама же Катя весьма недвусмысленно двигала задом, в то время как её прерывистое дыхание усукабляло картину.

Не, нормально утро начинается! Вообще ни разу не с кофе, блин! Похоже, неплохо мы так вчера посидели… ой как неплохо!

И всё же Катя именно что спала. Сладкий же ей сон снился! И что вот мне с ней делать? Всё мужское во мне требовало продолжить, но обрадуется ли девушка такой инициативе с моей стороны, когда проснётся? Так, надо аккуратно вытащить…

– Ваше Сиятельство…

… из-под неё руку…

– Да ёп твою!

Голос внезапно появившейся в поле зрения Шурки подействовал, как щелчок по яйцам, когда меняешь лампочку. Я дёрнулся, резко садясь, и постанывавшая мгновение назад княжна кубарем полетела на пол.

– … я пикап перегнала… – машинально закончила возмутительница спокойствия.

Взгляд Шурки остановился где-то ниже моего пояса. Ну, я хотя бы в штанах. Но всё равно пришлось прикрыться пледом, чтобы не смущать девушку.

Стоп, откуда здесь плед?

Только теперь я понял, что проснулся на диване в гостиной. На столике остались недопитое вино и недоеденные бутерброды.

А между столиком и диваном на полу, в шоке от резкого пробуждения, сидела Катя, одетая в футболку и легкомысленные белые трусики. Её домашние брюки валялись рядом.

Шурка же стояла с абсолютно потерянным видом, явно не понимая, как ей реагировать. Она молча уставилась на нас, переводя взгляд с меня на Катю, с Кати на бокалы с вином, и обратно на меня. Несколько секунд она тупила, а потом пришла к каким-то очень «очевидным» для неё выводам и помрачнела.

– Доброе утро! – ещё пытаясь прийти в себя, ворчливо поздоровалась Катя.

Однако в этой ситуации даже её аристократической выдержки не хватило. Она посмотрела на Шурку, на меня, опустила взгляд на свои голые коленки…

И тут до неё резко дошло, она покраснела и подскочила с места.

– Илья, отвернись немедленно! – потребовала она срывающимся голосом.

Хохотнув, я подчинился требованию.

– Ты что, специально приехала, чтобы сказать про пикап? – уже взяв себя в руки, спросил я у Шурки.

– Да… нет, Петру Александровичу нужно работать дальше, и мы с ним ещё вчера договорились встретиться, – смущенным и даже немного злым голосом ответила та.

– Понятно… – вздохнул я.

Эх, вот не могла же она сегодня поспать подольше…

– Я, пожалуй, пойду что-нибудь поесть соображу, – буркнула сзади Катя, которая, видимо, успела одеться.

– А я, пожалуй, в душ, – решил я.

Хрен с ним, с кофе. Сперва остыть надо.

Поднимаясь по лестнице, я обернулся к камину. Шурка так и осталась стоять, где стояла, задумчиво глядя мне вслед. Заметив мой взгляд, она порывисто отвернулась и села в кресло.

ㅤ

К задаче «остыть» я подошёл буквально, выкрутив кран похолоднее. Несколько минут мне удавалось ни о чём не думать, лишь наслаждаться обжигающим потоком ледяной воды. Самое то, чтобы прочистить мозги.

Однако вскоре я замёрз, сделал потеплее, и мысли снова вернулись к утренней, а скорее даже ночной, ситуации.

Вопрос был простым. Было ли у нас что-то с Катей? Если нет, то, как говорится, на нет и суда нет, а вот если было… то тут уже всё сложнее.

Нет, она мне, безусловно, нравится. Красивая, боевая, умеет держать себя в руках. Но вот проблема – если между нами что-то происходило, то что это значит для неё? Для её репутации? Да и для моей тоже, если уж на то пошло. Аристократ не может позволить себе легкомысленные интрижки с гостьей под своей крышей. Особенно если эта гостья – княжна, отцу которой он только накануне пообещал заявить о намерениях, если что.

И вот как сейчас – это уже если что или ещё нет?

А ещё она фактически моя подчинённая, а служебные романы – это моветон.

Ну и конечно, нельзя забывать про её отца. Сложно не заметить, что князь мне благоволит. В конце концов, он доверил мне свою дочь! И не оправдать это доверие было бы… бесчестно. Безотносительно сказанных вчера слов.

Память на мой вопрос о том, что происходило ночью, отвечать категорически отказывалась. Так, обрывки: вино, усталость, Катины глаза в свете камина. А дальше – хоть убей, не помню!

Что ж так всё сложно-то в этом аристократическом мире?

Так или иначе, а торчать в душе весь день я не мог. Дел ещё вагон. Да и надо разобраться, было или не было! Может, Катя что-то вспомнит?

Переодевшись, я спустился на первый этаж. В гостиной никого не оказалось, зато из столовой доносился легко узнаваемый аромат яичницы.

ㅤ

Столовая встретила меня напряжённым молчанием. Катя сидела с правой стороны стола, с такой прямой спиной, будто палку проглотила. Она методично и сосредоточенно поедала яичницу, тщательнейшим образом прожёвывая каждый кусочек. Она так точно следовала этикету, словно не в домашней обстановке завтракала, а не приёме у Императора.

Пётр Александрович расположился напротив неё и ел с видом человека, получающего максимальное удовольствие от жизни. Он не жевал яичницу – он её смаковал, наслаждаясь каждым кусочком. Если вчера, после встречи с князем, он выглядел побитым псом, то сейчас он просто лучился блаженством.

– Доброе утро, – поздоровался я, усаживаясь за стол. – И приятного аппетита.

– Ваше сиятельство, – кивнул Пётр Александрович, едва заметно ухмыляясь.

Дерьмо.

Всем своим поведением он прямо-таки демонстрировал: «Да, я всё знаю!»

Похоже, Катя это тоже отлично понимала. Она лишь слегка подняла глаза от тарелки, буркнула что-то нечленораздельное и снова уткнулась в еду.

Я попробовал яичницу. Катя явно старалась, но нехватка опыта давала о себе знать. Пересол, да ещё и подгорела местами. Но с другой стороны – не каждый день тебе завтрак аж целая княжна готовит. Так что я последовал примеру Петра Александровича и принялся жевать, старательно изображая, как мне вкусно.

Появление Шурки с кофе лишь усугубило ситуацию. Она двигалась с подносом осторожно, стараясь не расплескать, и в то же время я видел, как она краем глаза косится на Катю. А та даже не подняла взгляд, когда перед ней поставили кружку.

– Благодарю, – холодно произнесла княжна, не отрываясь от созерцания своей тарелки.

Шурка застыла рядом со столом, явно не зная, уходить ей или оставаться.

– А ты что не ешь? – спросил я её.

– Благодарю, Ваше Сиятельство, – она грохнула рядом со мной кружку с кофе. – На сегодня уже… сыта. Дома позавтракала!

Пётр Александрович откинулся в кресле, посмотрел на Катю, на меня, на Шурку.

– А что это вы все такие… нервные с утра? – с самым невинным видом поинтересовался он. – Плохо спали?

Я едва не поперхнулся кофе. Шурка вздрогнула, чуть не уронив поднос. Катя же замерла с вилкой на полпути ко рту, и я увидел, как её щёки медленно заливает краска.

– Что вы имеете в виду? – осторожно спросил я.

– Так ведь вы вчера настоящий подвиг совершили. Все только об этом и говорят. Вон по телевизору показывают, в сети шумят. Я также хочу вам, молодые люди, выразить своё восхищение. Остановить стихию… это уровень архимага. Не удивительно, что вы уснули, не доев ужин… – он всё же не выдержал покерфэйса и едва заметно ухмыльнулся. – Будить не стал, пледом укрыл.

– Я вообще не помню, как уснула… – пробурчала Катя.

Фуф, не было ничего! Кхм… а вот радоваться или грустить, это мы поймем потом.

– Так вот откуда плед! – с облегчением сказал я вслух.

Катя же, закусив губу, задумчиво смотрела на меня. Похоже, её терзали схожие мысли, и она тоже не вполне понимала, как реагировать. Зато Шурка даже и не думала скрывать своей радости – поняв, что между мной и Катей ничего не было, сразу повеселела, заулыбалась. В ее взгляде даже промелькнуло что-то вроде торжества, но она быстро спрятала глаза за кружкой с кофе.

– Ну что, тогда может за работу? – по-быстрому доев яичницу, поднялся я.

От солености во рту пересохло, и кофе пришёлся как нельзя кстати – горячий, крепкий, без изысков, зато бодрящий.

– Пора бы уже, – согласился со мной Пётр Александрович. – Не возражаете, если я займу гостиную? Аппаратуры довольно много…

ㅤ

Разумеется, заставлять Петра Александровича перетаскивать все наши покупки из флигеля в гостиную, тем более руками, мы не стали. Открыли заднюю дверь и устроили цепочку, где я брал коробки телекинезом и подавал их девушкам через весь двор, прямо в руки, те относили их в гостиную, а там уже Пётр Александрович их сортировал в соответствии с ему одному понятными принципами. За каких-то четверть часа мы заставили гостиную так, будто это был склад IT-компании!

Коробки громоздились везде – сзади дивана, на журнальном столике, даже на подоконниках. Плоские упаковки с мониторами прислонились к стенам, лёгкие но объёмные коробки с пока пустыми шкафчиками выстроились в ряд у камина, а мелкие коробочки с датчиками и проводами заняли все свободные поверхности. Пётр Александрович методично вскрывал упаковки, раскладывая содержимое по какой-то своей системе.

– Впечатляет, – признал я, оглядывая это технологическое нашествие. – Похоже на командный пункт какой-нибудь спецоперации.

– Так оно и есть, – кивнул Пётр Александрович, извлекая из пенопластовой упаковки компактную купольную камеру. – Мы готовимся к осаде.

Шурка подскочила к нему, заинтригованная.

– Это для видеонаблюдения, да? – спросила она, осторожно беря камеру в руки.

– Это наш основной глаз, – начал объяснять Пётр, разворачивая устройство. – Широкий угол, ночное видение, интеллектуальное слежение. Ставим её так, чтобы охватить и входную дверь, и подходы к дому со стороны леса. А вот это… – он достал небольшой плоский датчик, – … пассивный инфракрасный. Реагирует на тепло и движение.

– А если зверь пробежит? – поинтересовалась Шурка. – Лиса или ёжик?

– Умный вопрос! – одобрительно хмыкнул Пётр. – Настроим чувствительность и зону обнаружения. Мелкую живность отсеем программно. Главное – чтобы человека или что покрупнее лисы, не пропустил.

ㅤ

Катя тем временем устроилась в углу дивана, поджав под себя ноги, и открыла ноутбук. Нежно-сиреневое худи на несколько размеров больше делало её удивительно домашней, выбивая из более привычных образов боевого мага, чопорной аристократки или деловой леди.

Она включила негромкую инструментальную музыку и погрузилась в размышления. Но уже через минуту подняла на меня задумчивый взгляд.

– Знаешь, – обратилась она ко мне. – Мне тут пришла в голову парадоксальная мысль. Что мы предлагаем на самом деле? Возможность потренироваться, быть готовым к встрече с демонической угрозой? Да, это на поверхности. Но… на чём бы объяснить?

– На пальцах, – хмыкнул я.

– Ну вот смотри, – Катя тоже улыбнулась. – Например, одноразовые подгузники. Их покупают, чтобы попка у малыша была сухой? Да, именно это написано на упаковке. Но выгода для покупателя совсем в другом! Покупают их, чтобы облегчить уход за малышом!

– Да-да, продают не дрели, а отверстия в стене, – понимающе кивнул я.

– Именно! – обрадовалась Катя. – Так вот, мы продаём не охоту, а… что? В чём боль клиента? Что он получит в результате?

– Понты, – дошло до меня. – Он получит возможность понтануться перед друзьями!

– Эксклюзивный социальный капитал, – усмехнулась княжна. – И тут у нас возникает проблема. У нас нет прямых конкурентов…

– Это же хорошо, нет? – удивился я.

– Не совсем, – покачала головой Катя. – Отсутствие конкуренции – маркер отсутствия спроса. Потенциальные клиенты не ищут, где бы поохотиться на демонов! Но это не значит, что конкурентов нет вовсе. Просто мы будем конкурировать с другими… понтами. Предметами роскоши, автомобилями, яхтами. И, заметь, они не связаны с риском для жизни!

– Если мы гарантируем полную безопасность, это обесценит всю идею, – возразил я.

– Тоже верно, – согласилась Катя. – Риск должен присутствовать. Но разумный и управляемый с нашей стороны. Нам репутационные потери не нужны. И нужно страхование ответственности…

Она уткнулась в ноутбук, бормоча про себя что-то про измеримость и достижимость, как будто и забыв про моё присутствие.

ㅤ

Я сходил в кабинет за бумагой и планшетом с зажимом. Пора заняться биофабрикой всерьёз.

Главное – вспомнить. В прошлой жизни я строил такую фабрику, и мне всё было интересно. Но я не был учёным или агротехником, который там работал и знал все детали.

Итак, самый первый этап – получить почвенный раствор. По идее – всё просто. Селим земляных червей в ящик с землёй, кормим, землю периодически проливаем водой.

Я нарисовал в изометрической проекции большой прямоугольный ящик. На фабрике использовали большие ящики, два метра длиной и метр в ширину. Дно – перфорированное, это я хорошо запомнил. Как раз, чтобы вода при проливке стекала.

Изобразил схематично перфорацию, отметил волнистой линией уровень грунта – примерно две трети объёма.

Под ящиком подрисовал поддон для сбора жидкости.

Так, а как проливать?

Я уставился на свой рисунок, хмурясь. Проблема была очевидной, но от этого не менее раздражающей. Если просто лить воду сверху из шланга, она промоет себе пару каналов и уйдёт вниз, минуя основную часть грунта. Эффективность будет очень низкой.

Как заставить воду пройти через весь объём равномерно?

– Ой, а что это вы рисуете, Ваше Сиятельство? – внезапно раздался голос Шурки у меня над ухом. – Похоже на ящик для рассады.

– Скорее для компоста, – хмыкнул я. – В нём будут жить земляные черви. И мне надо пролить его водой, чтобы получить…

Шурка заинтересованно присела на подлокотник моего кресла, склонившись над рисунком.

– Жидкий компост? – боковым зрением я увидел, как загорелись её глаза. – Ух ты! Чтобы из лейки огород поливать? Здорово!

– Можно и огород из лейки, – улыбнулся я. – Но есть проблема. Чтобы его получить, нужно пролить через всю эту землю очень большой объём воды. Равномерно. А если лить из шланга, вода просто себе дорогу промоет и всё.

Она на секунду задумалась, изучая мой рисунок.

– А если его сверху чем-нибудь накрыть? – предложила она. – Плотной тканью, например! И уже на неё лить воду. Ткань промокнет вся, равномерно, и будет отдавать воду в землю медленно-медленно, по всей площади!

Она так увлеклась, водя пальцем по бумаге, что и не заметила, как прижалась к моему плечу грудью.

– Кхм… Это хорошая идея, – признал я. – Но грунт всё равно рыхлый, вода будет собираться в лужи. И найдёт где промыть протоки. Перемешивать и трамбовать нельзя, сразу говорю.

– А если… – Шурка склонила голову набок, размышляя, – … воду не лить, а разбрызгивать? Мелкими-мелкими капельками, как туман!

– Насверлить отверстий в трубе?

– Зачем? Можно использовать стандартные форсунки, как на опрыскивателе для внесения удобрений! Вот здесь и здесь… – она забрала у меня карандаш и дорисовала трубу и парочку форсунок. – Они правда забиваются быстро… но ведь здесь будет чистая вода? Её можно через фильтр прогнать!

Я замер, уставившись на рисунок. Геотекстиль поверх почвогрунта для равномерного распределения влаги. Система форсунок для мелкодисперсного орошения. Фильтры для чистой воды… И проливать не торопясь, чтобы вода успевала распределиться.

Медленно повернувшись к Шурке, я обнаружил её лицо неожиданно близко, в каких-то сантиметрах. Так близко, что выбившаяся из её причёски прядь волос коснулась моей щеки. Она тоже чуть повернула голову, и наши взгляды встретились. Девушка порывисто вздохнула, её глаза расширились, но она не отстранилась.

– Ты гений! – сообщил я ей серьёзно. – Это же до смешного просто! И всё на деталях, которые можно просто купить в магазине!

Только теперь она немного отодвинулась, провела рукой по волосам, заправляя прядь за ухо, и смущённо улыбнулась.

– Рада помочь, Ваше Сиятельство! – она спрыгнула с подлокотника. – Обращайтесь!

И, неожиданно подмигнув мне, направилась обратно к Петру Александровичу, который как раз разбирал очередную коробку с какими-то деталями.

Я машинально коснулся щеки, в том месте, где пару секунд назад её касались Шуркины волосы. Вот ведь зараза! Похоже, решила отыграться за утренний конфуз.

Тут я поймал на себе ещё один взгляд. Катя сидела, задумчиво глядя на меня поверх экрана ноутбука, и покусывала губу.

Поняв, что я смотрю на неё, княжна уткнулась в свой ноутбук, и я решил последовать её примеру, склонившись над рисунком с уже совсем другим настроением.

Одна проблема решена.

Осталось всего-то штук десять…

ㅤ

Периодически я поглядывал на телевизор, висевший на стене. Включил его без звука, переключил на новостной канал. Внизу бежали титры. Мелькнуло что-то про «героические усилия пожарных магов» и «локализацию стихийного бедствия в Челябинской губернии». Кадры показывали ещё дымящиеся, но уже не горящие леса. А вот и наш заезд на бензовозе! Да уж… с высоты, на масштабе – малюсенький бензовоз против десятикилометрового фронта приближающегося огненного шторма – это выглядело особенно эпично. Странно было видеть это со стороны, как что-то отстранённое, новостное. Пётр Александрович прав – шуму мы наделали.

С другой стороны – это всё опять же реклама. Бесплатная причём! Лишь бы только пожар снова не разгорелся, чтобы было, что рекламировать. Впрочем, прошедший ночью ливень и присутствие пожарных внушали оптимизм.

Мой взгляд сам собой скользнул к Шурке. Она сидела на корточках рядом с Петром Александровичем, держа в руках кабель, и внимательно слушала его объяснения про подключение к источнику питания. Когда она поймала мой взгляд, то слегка опустила глаза и чуть порозовела, но уже без тени той мрачности, что была утром. Интересно, поняла ли она, что её реакция была так очевидна?

А эта её неожиданная близость? Или всё произошло случайно, как и было задумано?

Потом взгляд переметнулся на Катю. Она сидела, подперев щеку рукой и касаясь кончиком пальца виска. Уставившись в экран ноутбука, она изредка, как будто машинально, щелкала тачпадом.

В этом огромном худи, с ногами, поджатыми под себя, княжна выглядела удивительно… мило. И только легкий намёк на румянец на щеках, блуждающая по лицу улыбка и чуть затуманенный взгляд, когда она отрывалась от экрана и смотрела даже не на меня, а просто прямо перед собой, напоминали о нашем с ней моменте близости.

Но работа постепенно брала верх.

ㅤ

Я взглянул на часы. Время незаметно подбиралось к обеду. Рабочее утро, несмотря на бурное начало, задалось. Остатки смущения растворились в деловой атмосфере.

Живот предательски заурчал, напоминая, что от пересолёной яичницы в нём остались лишь воспоминания.

– Мне кажется, пора сделать перерыв на обед, – я встал и с удовольствием потянулся, чувствуя, как затекли плечи от сидения с блокнотом.

Шурка, которая как раз захлопнула крышку очередного шкафчика управления, вздрогнула и обернулась. На её лице мелькнуло что-то между смущением и решимостью.

– Да… да! – ответила она. – Никто не против, если готовкой займусь я?

– Против? Да мы только за! – мы с Петром Александровичем переглянулись.

Катя закрыла ноутбук и тоже поднялась.

– Нужна помощь? – спросила она.

– Нет-нет, Екатерина Владимировна, справлюсь! – отозвалась Шурка елейным голосом. – Сидите, отдыхайте. Скоро всё будет!

Катя остановилась, слегка приподняв бровь. Пётр тихонько фыркнул.

Мы почти сразу же всем составом переместились в столовую. Из кухни сначала донеслось лёгкое шипение – словно что-то медленно нагревалось на сковороде. Потом звуки стали активнее, добавилось потрескивание, сопровождаемое бодрым стуком ножа о разделочную доску. Шурка явно знала своё дело.

Воздух в столовой наполнился божественным ароматом. Сначала – чуть дымный, солоноватый запах поджаривающегося сала. Потом к нему присоединился глубокий, манящий дух жареной на вытопленном жире картошки.

– Ох, и пахнет же… – не удержался Пётр Александрович, поводя носом. – Прямо как в детстве у бабушки.

– Да уж, – согласился я.

Я держался минут двадцать, но любопытство всё же взяло верх.

Поднявшись, я направился к кухне и заглянул в дверной проём. Шурка стояла спиной ко входу, сосредоточенно помешивая картошку в большой чугунной сковороде. Рядом на одной тарелке горкой лежали шкварки, а на другой – зажаренный до карамельного цвета лук. Судя по аппетитной золотистой корочке, картошка была уже почти готова. Как раз в этот момент Шурка высыпала в сковороду содержимое обеих тарелок.

Я не стал мешать – девушка так увлеклась процессом, что хотелось просто любоваться. Не став её смущать, я тихонько вернулся в столовую.

Мои мысли о биофабрике и демонических угрозах испарились без следа, вытесненные навязчивой мыслью о том, что скоро я буду это есть. Живот урчал уже не намёком, а требовательно.

Катя сидела за столом на краешке стула, с прямой спиной, внешне спокойная, но я заметил, как её пальцы слегка барабанили по столешнице. Она тоже поглядывала в сторону кухни, и выражение её лица было… задумчивым. Никакой неприязни, скорее интерес, смешанный с лёгким удивлением. Она, похоже, не ожидала от помешанной на технике подруги такой сноровки в кулинарии.

Прошло ещё пара минут – долгих минут пытки ароматом, за которые Шурка успела принести с кухни тарелки, приборы и подставку под горячее. Наконец, она появилась в дверях, держа в руках большую, дымящуюся сковороду. Лицо её было раскрасневшимся от плиты, но сияло от гордости и лёгкого смущения.

– Готово! – объявила она, ставя сковороду на подставку посередине стола. – Картошечка с лучком и ошурками. Прошу любить и жаловать!

Ах да, ошурки! В прошлой жизни я родился и вырос в Подмосковье. И впервые это слово услышал уже в этой жизни, от Марфы, в детстве. Как-то даже и забылось, а поди ж ты, вот вспомнилось.

Аромат ударил в нос волной тепла и домашнего уюта.

Я не стал церемониться, первым наложил себе щедрую порцию. Пётр Александрович последовал моему примеру. Катя взяла тарелку чуть медленнее, внимательно разглядывая содержимое.

Картошка оказалась просто изумительной. Румяная и хрустящая снаружи, мягкая внутри, она обжигала язык – но её солоноватый вкус, в сочетании со сладким лучком и хрустящими, тающими во рту ошурками, сводил с ума. Я часто задышал через рот, пытаясь не обжечься.

– Саша… – я прожевал, закрыв на секунду глаза от блаженства. – Это… это нечто. Сто лет такого не ел! Честно! Пальчики оближешь!

– Да ладно вам, Ваше Сиятельство… – пробормотала она, смущённо опустив глаза. – Простая деревенская еда…

Но по её довольному лицу было видно, что похвала моя попала точно в цель.

Катя подула и осторожно попробовала. Её лицо оставалось непроницаемым, пока она медленно пережёвывала.

– Действительно очень вкусно, – сказала она ровным, спокойным голосом.

– Спасибо, Катя, – Шурка кивнула, и я заметил, как её плечи облегчённо расслабились.

А вот у Кати глазки… слегка прищурились. Взгляд стал острым, оценивающим, задумчивым. Она неторопливо ела свою порцию, но в её позе, в том, как она держала вилку, появилась какая-то собранность. Что-то задумала. Определённо что-то задумала.

Пётр Александрович, доедая свою порцию с явным удовольствием, переводил взгляд с Кати на Шурку и обратно, и в уголках его глаз затаилась ехидная искорка. Он всё видел и, судя по всему, предвкушал продолжение.

– Ну что, – сказал я, отодвигая пустую тарелку с чувством глубокого удовлетворения, – теперь я точно готов к подвигам. Или хотя бы к проверке того, что там творится за пределами усадьбы. Тихон обещал доложить обстановку. После такого обеда – самое время.

ㅤ

Честно говоря, больше всего хотелось просто развалиться в кресле и почитать новости, а то и завалиться в кровать и вздремнуть часок. Но долг есть долг. А ещё меня настораживал контраст между тревожными новостями по телевизору и умиротворяющая тишина за окном. Слишком тихо после вчерашней огненной бури.

– Съезжу проведаю Тихона, свяжусь с Михалычем, – объявил я. – Надо понять, что творится вокруг.

Прихватив меч, я вышел на крыльцо и остановился. После прошедшего ночью дождя земля под жарким солнцем вовсю парила. В доме это не особо ощущалось, спасибо толстым стенам, а на улице было жарко и душно, как в тропических джунглях.

Я достал сперва «деревенскую» рацию.

– Тихон, прием. Это Илья. Как вы там? – спросил я.

Голос в динамике ответил почти мгновенно, громкий и бодрый:

– Ваше сиятельство! Всё спокойно. Ни дыма, ни тревожных звоночков. Мы тут по деревенским нуждам разрываемся. Заявок от пожарных – ноль. Тишина, как в гробу, простите за выражение.

Ничего, простим, – усмехнулся я про себя, но тревога не ушла. Тишина после такой катастрофы… неестественна.

– Демонов не видно? – спросил я вслух.

– Ни-ни, ваше сиятельство. Ни шороха. Как сквозь землю провалились. Или как сквозь портал… – добавил Тихон многозначительно.

– Именно. Ладно, держи ухо востро. Я проедусь, осмотрюсь, попозже подъеду, обсудим кое-что.

Следующий вызов – Михалычу. Его голос был привычно хрипловатым и спокойным, как утес.

– Семён Михалыч, как у вас обстановка? У нас тут подозрительно тихо, не знаю что и думать.

– И у нас тихо, – подтвердил он. – Ни одного демона никто не видел. Ни на земле, ни в небе. Как вымели. Грех жаловаться, конечно, пусть бы и вымерли. Но ты, граф, правильно сказал – подозрительно это. Очень. Как перед бурей.

– Может, они просто достаточно умные, чтобы не мешать пожарным защищать их лес от огня? – предположил я.

– Ха, может они ещё и тушить помогут? – хохотнул Михалыч. – В общем, я на связи, чуть что – вызову.

– А я пока объеду лес, посмотрю что к чему, – пообещал я.

– Принял. Конец связи.

Для начала я решил поехать в ту сторону, где еще вчера был пожар – благо миниатюрная «Ласточка» позволяла протиснуться между деревьями и кустарниками прямо через лес. Территорию объезжал не спеша, методично. Дорога, то появляясь, то исчезая, петляла между деревьями, поднимаясь на холмы, спускаясь в распадки и пересекая вброд мелкие ручьи. И – тишина. Только мёртвые… а нет, не было там. Ни мёртвых, ни живых – демонов. Вообще никаких следов демонической активности. Ни свежих, ни старых. Как будто их дождём смыло. Это не просто подозрительно – это тревожно. Демоны так не поступают. Они цепляются, жрут, размножаются в хаосе. Полное затишье – предвестник чего-то большого и страшного.