Текст книги "Белый рыцарь"
Автор книги: Жаклин Рединг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
Грейс поднялась на ноги и бросилась туда, где в траве какой-то человек, скрючившись, держал свою босую ступню, проткнутую шипастой головкой довольно большого и выглядевшего очень колючим чертополоха. Грейс действовала быстро. Она прикрыла подолом своей шерстяной юбки руку, чтобы не пораниться о колючки, и осторожно взяла им головку растения, высвобождая её из ноги пострадавшего. Мужчина снова взвыл, а затем быстро замолчал. Грейс отошла и отцепила чертополох от юбки, а затем раздавила его острые шипы подошвой своего ботинка, прежде чем повернуться и посмотреть, не нуждается ли мужчина в ещё какой-то помощи.
– С вами всё хорошо? Эти колючки могут быть очень остры, и я…
Грейс потеряла дар речи, очутившись лицом к лицу с последним человеком, которого могла бы ожидать здесь встретить.
Кристиан.
Здесь, в Шотландии.
На нём не было ни ботинок, ни чулок.
И он делал нечто очень странное.
Он улыбался.
Грейс поймала себя на мысли, что, возможно, он ударился головой при падении на землю, и чуть было не произнесла это вслух.
Но до того как она успела что-то сказать, он уже двинулся в её сторону. Грейс замерла, совершенно не зная, как себя вести.
Глава 26
– Здравствуй, Грейс.
Кристиан приближался к ней, двигаясь медленно, словно опасаясь, что она может убежать – нелепая мысль, конечно же. Куда ей, в самом деле, бежать? Грейс просто смотрела на него, какой-то частью разума гадая, действительно ли это он стоит рядом с ней на открытом всем ветрам утёсе, или же это Дейдре что-то подмешала ей утром в чай.
Но, разумеется, перед нею был Кристиан. Она всегда знала, что настанет день, и они встретятся вновь. Чего она не ожидала, так это того, что один его вид по-прежнему будет зачаровывать её. Заходящее солнце сияло в его волосах, вспыхивая благородным оттенком каштанового. Он шёл к ней без сюртука, на ходу развязывая шейный платок, просторные рукава рубашки трепетали на ветру. Он, не отрываясь, смотрел на неё, и в тот миг, когда сердце Грейс предательски забилось быстрее, она поняла, что месяцы разлуки не ослабили её чувств. Коли уж на то пошло, жизнь без него только усилила её тягу к этому мужчине.
Боже милостивый, как бы ни хотелось отрицать это, но она всё ещё любит его.
Но даже если Грейс признавала в душе эту истину, всё равно она не могла позволить ему узнать о своих чувствах. Опасность слишком велика, воспоминания о его обидных словах мучительно болезненны даже теперь. Она никогда не признавалась себе, какую пустоту чувствовала все те недели без него, как ей не хватало его прикосновений, взгляда, звука его голоса. Сколько ещё раз ей придётся вытерпеть его холодное равнодушие, чтобы опять можно было спокойно смотреть на него?
Усилием воли Грейс сосредоточилась на том, чту вынудило её покинуть Лондон, заглушив свой первый порыв подойти к Кристиану. Вместо этого она ждала, когда он сам приблизится к ней. Она подняла на него глаза – и дыхание перехватило в груди. Он снова улыбался ей, чёрт его возьми. Грейс опустила взгляд на пальцы его босых ног в траве. Всё, что угодно, лишь бы не смотреть в эти серебристо-голубые глаза и не утонуть в них.
– Вы не обуты, – это было очевидно, да, но, по крайней мере, Кристиан перестанет так пристально смотреть на неё.
– Да, сапоги остались там, где я застрял ногой. Пришлось снять, чтобы подойти к тебе совсем тихо. – В голосе слышалась улыбка. – Очевидно, я так внимательно тебя разглядывал, что не обратил внимания, куда иду – или, лучше сказать, куда ступаю.
Грейс мельком взглянула на него – большая ошибка, ибо Кристиан всё ещё пожирал её глазами, и в них было столько тепла, что она едва ли теперь ощущала прохладу залива. Грейс коротко вздохнула и устремила взгляд на рябь на воде вдали, скрестив руки на груди. О Господи…
– Дейдре рассказывает, что в этих краях живёт легенда о датчанах, пришедших завоёвывать Шотландию сотни лет назад. Тогда случилось почти то же самое: враги явились ночью и, чтобы подойти неслышно, разулись. Но попав босыми ногами в чертополох, так завопили, что перебудили шотландцев, и те бросились в бой. С тех пор считается, что чертополох спас Шотландию, потому что, как говорят, именно этот колючий цветок помешал датчанам захватить страну. Дейдре утверждает, что это историческое событие повлияло на столь уважительное отношение шотландцев к чертополоху.
Грейс и сама не понимала, зачем поведала Кристиану это старое предание, но на ум не приходило ничего, что она могла бы сейчас сказать или сделать, чтобы избежать разговора о том, почему она уехала из Лондона.
К несчастью, Кристиана не так-то просто было сбить с толку.
– Я скучал по тебе, Грейс.
Его голос ласкал, как первое весеннее солнце после холодной зимы. Грейс воззвала к выдержке, тающей с каждой минутой.
– Полагаю, я должна была сообщить, куда направляюсь.
– Это ничего.
Неужели это и правда Кристиан? Её муж, надменный маркиз Найтон? Грейс не была готова к проявлению понимания с его стороны. Сколько раз за последние месяцы она мысленно рисовала себе эту сцену, зная, что ей предстоит объясняться с Кристианом. Но она всегда думала, что это случится в далёком будущем, и Кристиан будет хмур и зол, станет ругать её за то, что она оставила его. Такого понимания Грейс совсем не ожидала. По правде говоря, она не представляла, как себя теперь вести.
– Да, ну что ж, уже поздно, – произнесла она, не придумав ничего лучше, что можно было бы ещё сказать. – Наверное, мне пора возвращаться.
Она повернулась и направилась к замку, но, к несчастью, для этого ей надо было обойти Кристиана. Она взмолилась, чтобы он позволил ей уйти, дал время собраться с мыслями.
Грейс уже почти удалось пройти мимо мужа, когда он внезапно взял её за руку, мягко останавливая. От этого прикосновения сердце подскочило у неё в груди. Она закрыла глаза, заставляя себя не глядеть на него.
– Грейс, поверь, если бы я мог, я бы взял назад слова, что сказал тебе той ночью.
Проклятые слёзы даже теперь подступали к глазам. Она сморгнула их.
– Я просила вас быть честным, Кристиан, и вы были честны.
– Тебе не кажется, что нам надо хотя бы обсудить это?
Грейс глубоко втянула в себя воздух и медленно выдохнула, хорошо понимая, что он прав.
– Да, Кристиан, нам надо поговорить. Нам необходимо многое обсудить, но не здесь. Не сейчас. Мне нужно время. Я не ожидала увидеть вас. Мне нужно подумать о том, как ваше появление отразится на моей жизни здесь.
Она посмотрела на него: Кристиан вглядывался в неё пристально. Молча. С беспокойством.
– Грейс, ты…? – он запнулся. – Грейс, у тебя кто-то есть?
Она заметила, что в его взгляде что-то изменилось – неужели это страх, что она встретила другого? Надежда, что нет? Если б только Кристиан знал, насколько нелепо такое предположение. Сама мысль о том, что чувства, которые она испытывала к мужу, вдруг могут быть отданы другому человеку, казалась абсурдной. Грейс покачала головой:
– Нет, Кристиан, у меня никого нет.
Никого, кроме тебя.
Но эту мысль она оставила при себе и, повернувшись, пошла в замок.
В Скайнигэле Грейс ждал ещё один сюрприз: она узнала, что Роберт и Катриона, герцог и герцогиня Девонбрук, с маленьким сыном Джеймсом прибыли вместе с Кристианом. Сперва ей показалось странным, что они проделали столь далёкий путь, но потом Катриона объяснила, что их собственное шотландское поместье – Россмори – находится на побережье к югу от Скайнигэла, в дне пути от него, на полуострове Нойдарт. С их-то помощью Кристиан и добрался до Скайнигэла.
Теперь все пятеро расположились в небольшой передней, располагавшейся перед главным залом, которую Грейс приспособила под рабочий кабинет. Пока гости ждали возвращения хозяйки с берега, Дейдре заварила чай, и теперь Грейс разливала его по фаянсовым чашкам, ничуть не похожим на изящный фарфор, к которому, без сомнения, привыкла чета Девонбрук.
– Прошу извинить за чай, – произнесла Грейс. – Это местный сорт, с листьями черники. Мне он нравится, но некоторым может показаться чересчур терпким.
– С черникой? – Катриона взялась за чашку. – Мы частенько пьём черничный чай в Россмори, правда, дорогой?
Она обратила взгляд на своего мужа, стоящего подле Кристиана, – тот кивнул. Грейс отметила, что Кристиан больше не улыбается так, как тогда, на берегу. Его глаза снова омрачило так хорошо знакомое ей хмурое выражение, но прежде, чем Грейс успела задуматься над тем, что же его огорчило, Катриона снова заговорила:
– Как-нибудь при случае я должна вам показать, как добавляю в чай немного клевера. – Она наклонилась чуть ближе и прошептала: – Признаться, такой чай я люблю больше китайского.
Грейс улыбнулась в ответ. Она ожидала, что столь светская дама, как герцогиня, с презрением отнесётся к простоте, привычной для Скайнигэла, и ей было приятно узнать, что она заблуждалась в своём суждении.
– Мы уже отужинали, – сказала она, – но если вы проголодались, я могу попросить Дейдре или Флору посмотреть, не осталось ли на кухне рагу…
В этот самый момент дверь отворилась и вошёл Аластер. Он не постучал – на чём настояла Грейс, считая, что в том нет необходимости, ведь в деле управления поместьем они были компаньонами, а не хозяйкой и подчинённым. Аластер замер, увидев в комнате посторонних:
– Ох, миледи, я не знал, что у вас посетители.
Он поклонился и шагнул назад, собираясь выйти, но Грейс махнула ему рукой, приглашая в комнату:
– Всё хорошо, Аластер. Пожалуйста, входите и познакомьтесь с нашими гостями.
Аластер стоял, одетый и выглядевший, как обычно – узкие штаны из шотландки, такие же жилет и сюртук, очки сдвинуты на кончик мясистого носа, как всегда, когда он проверял цифры в гроссбухах – и, как и ожидала Грейс, слушал, вытаращив от изумления глаза:
– Аластер, позвольте представить вам герцога и герцогиню Девонбрук…
Как она и ожидала, Аластер вытаращил от изумления глаза и отвесил несколько почтительных поклонов.
– … а это лорд Найтон, – прибавила Грейс, – мой муж.
Аластер быстро посмотрел на неё, прежде чем поклониться и Кристиану.
– Для меня честь наконец-то познакомиться с вами, милорд. Большая честь. – Затем он обратился к Роберту и Катрионе. – И с вами также, ваши светлости.
– Это мистер Аластер Огилви. Он управляющий в Скайнигэле, и притом отменный. Не знаю, что бы я все последние месяцы без него делала.
Лицо Аластера по цвету сравнялось с его костюмом, когда он довольно заулыбался в ответ на комплимент Грейс.
– Благодарю, миледи. Уверяю вас, мне это было в радость.
Когда с представлениями было покончено, в комнате повисло неловкое молчание, никто не знал, что сказать. Грейс попыталась положить конец затянувшейся паузе:
– Вы зачем-то хотели меня видеть, Аластер?
– Что? О, да, верно, миледи. Макфи и Макги только что вернулись из Аллапула. У меня тут список того, что им удалось купить и продать.
Он протянул ей лист бумаги, и Грейс, кивая, пробежала его глазами.
– Похоже, им удалось сторговаться по честным ценам.
– Да. – Аластер помолчал немного и тихо добавил: – Миледи, боюсь, у меня есть и плохие новости.
Серьёзное выражение его лица подсказало Грейс, что случилось что-то очень нехорошее.
– В чём дело?
– До того, как Макфи и Макги уехали, люди болтали, что «Надежда» затонула, прежде чем добралась до Новой Шотландии. Считается, что все пассажиры погибли.
Грейс оцепенела. Она положила список на стол и отвернулась к окошку, выходящему во внутренний двор. Глядя на играющих там ребятишек, она вспоминала улыбчивое личико, неизменный большой пальчик во рту, счастливые голубые глазёнки, сияющие из-под копны белокурых кудряшек.
Томас Макаллум сочетал в себе всё простодушие и живость трёхлетнего проказника. Он приехал в Скайнигэл дождливым вечером вместе со своими ма и па и другими родичами и сразу же стал всеобщим любимцем. Приходя в кабинет поработать над счетами поместья, Грейс частенько заставала его сидящим под столом в ожидании момента, когда можно будет высунуть голову и радостно прокричать: «Бууу!», – после чего малыш обнимал её крепко-крепко. Она была «леди Глейс», а он – «лыцалем Томасом», ее «заситником» от всего «плохого и стласного», как те сказочные рыцари, о которых она читала ему перед сном.
Когда его родители, наконец, нашли места на корабле, отплывающем в Новую Шотландию, Томас не хотел уезжать. Грейс никогда не забыть, как он цеплялся за её юбки и плакал, повторяя, что хочет остаться с ней. Но она убедила его, что каждый рыцарь однажды должен отправиться в крестовый поход и защитить других людей от всего плохого и страшного.
Он так и стоял у неё перед глазами: на палубе баркаса, машущий ей на прощание, пока корабль шёл заливом Скайнигэл – в Аллапул и новую жизнь… она всё ещё слышала его последние сказанные ей слова…
– Я люблю тебя, леди Глейс, и когда велнусь из клестового похода, то зенюсь на тебе.
Когда через несколько минут она отвернулась от окна, то едва могла различить Аластера сквозь застилавшие глаза слёзы.
– Ведь это на «Надежде» уплыли Томас и его семья?
Аластер кивнул, но она знала ответ ещё до того, как задала вопрос. И всё же спросила, отчаянно желая ошибиться.
Грейс поняла, что все взгляды в комнате устремлены на неё, и подавила слёзы. Она посмотрела на сидящих перед ней Кристиана, Роберта и Катриону и стоящего за ними Аластера. Внезапно ей захотелось, ей просто необходимо было остаться одной.
– Аластер, могу я попросить вас проводить герцога и герцогиню в комнаты через зал от моих? Дейдре и Флора, должно быть, уже всё там подготовили, да гости наши, конечно же, устали с дороги. И попросите, пожалуйста, Дейдре позаботиться об ужине для гостей. Держу пари, юному Джеймсу придётся по вкусу её песочное печенье.
Аластер кивнул, дождался, пока Роберт с Катрионой пожелают спокойной ночи Грейс и Кристиану, и повёл их из кабинета. Когда они ушли, Грейс повернулась к мужу.
– Кристиан, я…
– Он вроде способный малый, – заметил Кристиан, имея в виду Аластера.
Грейс кивнула:
– Он оказался полезнее, чем я могла вообразить. И он замечательный друг.
Кристиан странно на неё посмотрел, словно не понял, чту она имеет в виду.
– И долго он служил здесь управляющим?
– Задолго до моего приезда. Он родился и вырос на землях Скайнигэла.
– Это хорошо, – кивнул Кристиан. – Он, должно быть, и дальше будет отлично здесь справляться после твоего возвращения в Лондон.
Грейс уставилась на него, не в силах произнести ни слова, будто Кристиан только что заявил, что небо зелёное, а луна сделана из сливового пудинга. Возвращение в Лондон. Он всерьёз думал, что она бросит Скайнигэл. Разумеется, она ожидала от мужа чего-то подобного, но всё же не так скоро по прибытии. Как будто у него на глазах были шоры, и он совсем не замечал, что происходит вокруг, что читается в лицах арендаторов, которые видели, как он с Грейс возвращался с берега.
И тут гнев, которому Грейс никогда не поддавалась, вспыхнул в ней с внезапной силой:
– Да как вы смеете? Неужели ваша заносчивость не знает границ? Как вы смеете являться сюда и ждать, что я откажусь от всего и вернусь в Лондон, брошу этих людей ради жизни, которую добровольно оставила в прошлом? С чего? Просто потому, что вы этого от меня ждёте? Я не вернусь в Лондон, Кристиан. Я нужна здесь.
Кристиан ошеломлённо смотрел на неё, в то время как Грейс пыталась успокоиться. Теперь она понимала, что ошибалась, подумав, будто он изменился за время её отсутствия, ибо хотя он, возможно, сожалел о том, что сказал ей той ночью, но по-прежнему всерьёз не считался с её чувствами. В противном случае он бы понял, как ужасны те слова, которые он только что произнёс.
– Грейс, всё, что ты сделала здесь, достойно похвалы, но я маркиз, и на мне лежит ответственность, требующая моего присутствия в Лондоне. Я даже не должен был уезжать оттуда, но…
– Тогда зачем вы здесь?
Он уставился на неё:
– Прошу прощения?
– Зачем вы здесь, Кристиан? Зачем вы проделали путь в Шотландию, если ваше присутствие так необходимо в Лондоне?
– Это же очевидно, Грейс. Ты моя жена.
Она не смогла скрыть насмешку в голосе:
– Жена, которую вы не хотели.
Кристиан долго смотрел на неё.
– Я не могу изменить всего, что было той ночью.
– Разве это неправда? Уж не хотите ли вы сказать, что всерьёз хотели жениться на мне?
– Грейс, не делай этого.
Но она не собиралась оставлять всё как есть. Не теперь. Не теперь, когда он угрожал разрушить всё, о чём она привыкла заботиться в последние несколько месяцев.
– Разве я внезапно стала тебе дороже из-за того, что исчезла из твоей жизни, Кристиан? Или просто мой уход слишком сильно тебя задел? Ты можешь честно сказать, что любишь меня, Кристиан?
Загнанный в угол, Кристиан молчал. Они долго и пристально смотрели друг на друга.
– Я так не думала, – посмотрев на него тягостным взглядом, прошептала Грейс и внезапно пожалела, что не уехала далеко-далеко. Всё внутри неё сжалось в узел, горло перехватило. На этот вопрос не хотелось знать ответа – опять.
Грейс повернулась и хотела уйти. У двери её остановил голос Кристиана.
– Проклятье, Грейс! Я представления не имею, известно ли мне вообще, что значит любить кого-то и смогу ли я это испытать. Ты для меня почти чужая. Мне нужно провести с тобой больше времени, узнать о тебе больше. Ты кое-чего не знаешь обо мне. Возможно, когда ты поймёшь, каков я на самом деле, твои чувства ко мне изменятся. Наверняка я знаю лишь одно: я приехал сюда, потому что понял, как несправедливо обошелся с тобой в Лондоне. Я бы приехал раньше, если б мне было известно, где ты.
Грейс молча повернулась к нему.
Голос Кристиана смягчился:
– Грейс, я не знаю, что уготовила нам судьба. Этого никто не знает.
Она закрыла глаза, обхватив себя руками. Ей так отчаянно хотелось верить ему, верить, что, быть может, однажды он полюбит её так же, как она любит его. Но может ли она поступить так, как он хочет? Вернуться в Лондон, рискуя потерять всё, что ей удалось сделать за несколько месяцев здесь, в Скайнигэле? Для Грейс любовь означала поддержку желаний и мечты своего возлюбленного, и всё же Кристиан не пробыл в Скайнигэле и часа и уже просит её все бросить. Он хотел, чтобы она оставила людей, которые здесь полностью от неё зависят, ради сомнительного совместного будущего с ним там, где она уж точно меньше всего желала находиться.
Что, если вернувшись в Англию, он снова отгородится от неё, как прежде? И как быть с ребёнком? Если она сейчас скажет Кристиану, что носит его дитя, ей не придётся узнать, изменились ли его чувства к ней на самом деле, или он так поступает из-за ответственности за ребёнка.
Слишком велик риск всю оставшуюся жизнь прожить в неуверенности.
– Мне жаль, Кристиан, но я не могу уехать из Скайнигэла. Здесь я начала что-то, что не могу бросить. И не брошу.
– Грейс, судя по положению дел и по тому, что говорит твой управляющий, ты едва здесь справляешься. Взгляни на себя. Ты маркиза из одной из богатейших семей в Англии, а одеваешься в шерсть, как твои арендаторы. Пьёшь чай из фаянсовых чашек.
– Разве он вкуснее, если его пить из фарфора, милорд? Почему вас задевает, что мне милее простая жизнь здесь, нежели фальшь «глянцевого» света в Лондоне? Здесь настоящая жизнь, а не блестящий и благородный маскарад. Может, здешним людям не пристали заграничные шелка, но и ваша надменность тоже. Глядя на себя в зеркало, Кристиан, я вижу человека, а не обладательницу статуса по праву рождения. Да, нам не хватает средств. Кормить несколько десятков людей разом накладно, но всё это лишь до тех пор, пока я не получу деньги, которые запросила у господина Дженнера со счёта, открытого на Скайнигэл. Я уже трижды писала ему и надеюсь со дня на день получить ответ. Я…
Внезапно Грейс догадалась, как именно Кристиан выяснил, где она находится. У неё вырвался тяжёлый протяжный вздох.
– Дженнер. Это он сказал вам, куда я направилась.
– Не вини его, Грейс. Ему нужна была моя подпись, чтобы снять со счёта запрошенные тобой суммы. Он знал, что тебе нужны деньги. Выбора у него не было.
– Да, но это же мой трастовый счёт.
– Поскольку я твой муж, управление средствами с этого счёта попадает в моё ведение. Согласно условиям я могу использовать деньги только во благо поместья, но в моей власти запретить изъятие денег, если я не согласен с целью расходов.
От испуга по телу Грейс прокатилась дрожь. Возможно, потому, что он сказал «во благо», ведь эти слова в Высокогорье значили куда больше, чем где бы то ни было. И внезапно она почувствовала, будто бы всё, над чем она трудилась последние месяцы, грозит принять совершенно иной поворот.
– Вы хотите сказать, что не дадите мне эти деньги?
– Этого я не говорил, Грейс. Я только что приехал. Я осмотрю поместье, дабы из первых рук узнать, что ты надеешься здесь устроить. Я задержусь на несколько дней, чтобы оценить обстановку. И только тогда приму решение.
