Текст книги "Белый рыцарь"

Автор книги: Жаклин Рединг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 20

Аластер больше не расспрашивал Грейс о Кристиане. Если он и посчитал странным, что леди проехала через всю страну одна, в сопровождении только горничной, он ничего не сказал, как не дал и никакого намёка, что заподозрил, будто с этим браком что-то не так. Какими бы ни были его мысли, Аластер держал их при себе, а сам принялся рассказывать, как он стал дворецким в Скайнигэле пятнадцать лет назад. Бульшую часть своих детских лет он провёл на ферме, в доме мелкого арендатора, а затем последовали годы учёбы в Эдинбурге. Грейс вежливо слушала, в то же время изо всех сил стараясь не дать глазам слипнуться.

– И по возвращении в Высокогорье я…

– Прошу прощения, Аластер, – наконец прервала его Грейс. – Я бы с удовольствием послушала обо всём, что вы рассказываете про поместье и вашу жизнь здесь, но боюсь, наша поездка утомила меня сильнее, чем я думала. Я едва могу держать глаза открытыми. Если вас не очень затруднит, не могли бы мы заняться всем этим утром?

– О! Значит, вы не будете ужинать? У Дейдре на кухне варится ароматное рагу. А уж лучше её овсяных лепёшек во всем Уэстер-Россе не сыскать. Она добавляет в них капельку мёда, что, право, совсем неплохо. Вы наверняка проголодались с дальней дороги.

Грейс вежливо улыбнулась.

– Звучит восхитительно. – Она повернулась к Дейдре: – Но боюсь, я слишком устала, даже чтобы поесть. Если можно побеспокоить вас ради овсяной лепёшки и чашки чая и попросить показать дорогу к ближайшей кровати, я была бы безмерно благодарна.

– Кровати! – Аластер принялся заламывать руки. – О, миледи, стыдно признаться, но я не приготовил постели, ввиду того, что не знал, что вы…

– В хозяйской спальне всё готово: постель заправлена свежим бельём, а для горничной имеется выдвижная кровать, – сказала Дейдре. – Остальные могут устроиться на ночлег здесь, внизу, на складных кроватях за кухней. Я подумала, что леди Грейс приедет не одна, поэтому приготовила и там несколько постелей.

Аластер посмотрел на Дейдре, определённо удивившись, когда услышал, что та закончила все приготовления к приезду Грейс сама, не привлекая его.

– Но, Дейдре, почему ты не…

Дейдре покачала головой.

– Если бы я проболталась тебе об их приезде, ты б не дал мне ни минуточки покоя за весь день. Всё, что надо было сделать, сделано. Теперь отведи-ка леди Грейс и покажи хозяйские покои, а я принесу ей чайку и лепёшку.

Аластер долгую минуту таращился на Дейдре, прежде чем вспомнил об обязанности по отношению к хозяйке. Он взял со стола один из подсвечников, жестом приглашая следовать за ним.

– Конечно же, миледи. Я покажу вам верхний этаж. Прошу вас, не соблаговолите ли вы последовать за мной.

Грейс подняла руку, увидев, что Лиза поднялась, чтобы пойти за ней:

– Лиза, пожалуйста, не беспокойся обо мне. Оставайся со всеми, поужинай, а когда закончишь, поднимайся наверх. Я вполне могу справиться сама сегодня вечером.

– Но миледи, у вас с полудня и крошки во рту не было.

Грейс покачала головой.

– Подозреваю, что волнение на море, разыгравшееся незадолго до нашей высадки на берег, стало причиной моего небольшого желудочного недомогания. Или я просто слишком устала для того, чтобы у меня пробудился аппетит. Право же, чая и пирога будет достаточно.

Лиза пожала плечами, и Грейс устало ей улыбнулась, прежде чем проследовать за Аластером через весь огромный зал к виднеющемуся в дальней стене проходу, который при утомлённости Грейс представлялся ей скорее зевающим ртом, чем дверным проёмом. Старый дворецкий вёл её по полутёмному коридору, в котором, вдали от огня камина, ощущалась некоторая промозглость. Свет свечи отбрасывал причудливые тени на стены, а шаги по голому каменному полу отдавались эхом. В конце коридора Аластер открыл маленькую арочную дверь и ступил на очень узкую винтовую лестницу, ведущую к верхним этажам башни.

Пока они подымались наверх, Аластер непринужденно болтал.

– Я уверен, когда вы приехали, то заметили, что за минувшие годы замок немного обветшал. Мы делали всё возможное, чтобы сохранить его, и смогли сберечь бульшую часть обстановки, если требовалось, перемещая её для сохранности в другие комнаты. У меня есть полная опись в документах по поместью…

Грейс кивнула, зевая.

– …но, разумеется, мы можем всем этим заняться утром.

Он открыл дверь наверху лестницы и шагнул в широкий коридор, вдоль стен которого протянулись запертые двери, схожие по внешнему виду с теми, что внизу. Слегка выцветшие пятна на голых стенах и на полу говорили о том, что здесь когда-то висели гобелены и лежали ковры. Аластер подошёл к первой по коридору двери, поднял на ней засов и распахнул.

Огонь уже полыхал в каменном очаге, наполняя комнату уютным теплом, которое окутало их в тот же момент, как они вошли. Здесь в высоких подсвечниках, расставленных по комнате, горело несколько свечей, освещая дубовую кровать под пологом, вышитом шерстяными нитями. [39]39
  «crewel-work» – вышивка выпуклых узоров «по индийскому образцу» цветными шерстяными нитями по холсту или полотну, на белом или бежевом фоне. В конце XVII – начале XVIII века использовалась в занавесях и драпировках.


[Закрыть]У дальней стены, по самой её середине, стояла кровать с уже откинутыми на ней покрывалами. Небольшая выдвижная кровать для прислуги была расположена в изножье хозяйской, как и сказала Дейдре.

Грейс медленно прошлась по комнате и остановилась у небольшого окна, выглядывающего на озеро. Рядышком с окном, в углу, был приготовлен тазик и кувшин с чистой водой. Она бросила на стул плащ, налила немного воды в тазик, и, пригоршней зачерпнув её, освежила усталое лицо. Вода обожгла кожу ледяным холодом, но нисколечко не взбодрила Грейс, которая чувствовала такую усталость, что могла только удивляться, как выдержала на ногах столь долго. Она промокнула лицо сухим полотенцем, пригладила рукой волосы, и повернулась к Аластеру.

– Прекрасная комната, – сказала она, подходя к огню. Камин был нелепо велик, высотой почти вровень с её ростом, и это ещё если не принимать в расчёт резное украшение над камином – настоящая разверстая пасть в стене. Чёрные пятна от огня, горевшего ещё столетия назад, разукрасили грубую каменную поверхность.

– Не могу поставить себе в заслугу, миледи, что эта комната и огонь в камине – результат моей расторопности. Как вам известно, это всё Дейдре. Хоть убейте, но я и представить не могу, почему она не предупредила меня о вашем приезде.

– Скорее всего, не хотела вас беспокоить.

Аластер пожал плечами:

– Полагаю, вы правы. Возможно, вы не заметили ещё, но временами у меня появляется склонность к чувствительности.

Грейс только улыбнулась.

– Могу я ещё что-нибудь сделать для вас, миледи? Может быть, принести наверх дорожные сундуки, которые вам понадобятся сегодня?

– Есть ещё багаж, но вы можете попросить мистера Макфи и мистера Макги позаботиться о нём после ужина. Всё, чего мне хотелось бы, это чай прямо сейчас, и если вы не возражаете, я бы с удовольствием забралась сейчас в постель, пока Дейдре не принесёт чай.

– Конечно-конечно.

Но Аластер не двинулся с места, пока не понял, что Грейс имела в виду, что ей необходимо раздеться, и тогда вытаращил глаза:

– О! Конечно, миледи. Прошу прощения. Вы же желаете отдохнуть. Я ухожу. Пойду посмотрю, что задержало Дейдре с чаем. – Он поклонился. Дважды. – Приятного вам вечера, миледи. – И попятился из комнаты.

Когда он ушёл, Грейс прижала руку к пояснице, где начала пульсировать возникшая несколько часов назад боль. Это был долгий и изнурительный день. Они поднялись с рассветом, чтобы преодолеть последнюю часть пути к побережью Скайнигэла до наступления сумерек. И вот теперь, когда она наконец здесь, в доме детства её бабушки, она чувствовала себя такой уставшей, что едва могла осознать значительность происшедшего.

Грейс наклонила голову к плечу и повела ею назад от одного плеча к другому, чтобы ослабить напряжение мышц шеи. Она кинула взгляд на кровать, которая выглядела такой тёплой и манящей, села на стул, сняла полусапожки, чулки и пошевелила пальцами на ногах, потом встала и потянулась себе за спину, пытаясь расстегнуть крючки на платье и при этом сожалея, что не носит что-нибудь, что можно было бы снять, не прикладывая таких усилий. Какое-то время она трудилась над застёжками, но без особого успеха, и уже была готова сдаться и лечь в том, в чём была, когда позади раздался мягкий голос, а её руки отвели и опустили по бокам:

– Позвольте мне, миледи.

Дейдре начала расстёгивать платье Грейс, чтобы та могла легко из него высвободиться. Оставшись в сорочке, Грейс вытащила шпильки из причёски и, встряхнув волосами, позволила тем свободно рассыпаться по плечам и спине. Она повернулась к Дейдре и увидела в глазах женщины только благожелательность, отчего сразу же почувствовала себя легко.

– Спасибо, Дейдре.

– Чего уж, я только поставлю чаёк тут на столе, чтобы вы могли подкрепиться, перед тем как отправитесь баиньки.

Грейс улыбнулась, кивнув. Это напомнило ей, как ещё маленькой девочкой, она, бывало, выпивала чашку молока перед сном, а бабушка читала ей восхитительную, захватывающую сказку. Она вспомнила, как засыпала под ласковый, баюкающий бабушкин голос, как всегда уютно и покойно ощущала себя в своей кроватке, зарывшись в мягкие подушки и погружаясь в сон. Казалось, всё это было целую вечность назад: и детство, и чувство защищённости.

Грейс нагнулась, чтобы поднять с пола своё платье. Когда она снова подняла взгляд, то увидела рядом с собой Дейдре со сложенной белой одеждой в руках.

– Я подумала, что вам может понадобиться одёжка на эту ночь, поэтому взяла это из старого сундука на чердаке замка и постирала для вас нынче утром. Это принадлежало вашей бабушке до того, как она уехала отсюда, чтобы выйти замуж за вашего дедушку.

Грейс взяла ночную рубашку, держа её так, словно та была шита золотыми нитями. Любая мысль о страхе или одиночестве, должно быть, исчезнет, когда мягкий лён скользнёт, окутывая тело. Простое движение – и она оказалась завёрнута с ног до головы, и тут же ощутила присущий бабушке запах, запах, который теперь она узнавала, как прикосновение вереска Выскогорья. Если закрыть глаза, то можно представить, будто Нонни укрывает её в своих надёжных объятиях.

– О, Дейдре, спасибо вам, – прошептала Грейс, наблюдая, как та наливает для неё чай. Было в этой маленькой женщине что-то такое, что каким-то образом напоминало Грейс Нонни. Она не могла точно понять, что именно это было, особенно принимая во внимание, как две женщины разнились и возрастом, и своим внешним обликом, но всё же присутствовала в них некая схожесть, которая давала Грейс ощущение того же покоя, что и в детстве.

Грейс скользнула под одеяло, укрывшись до талии. Она взяла чашку, предлагаемую Дейдре, и сделала глоток. То был непривычный напиток – травяной, цветочный, сразу успокаивающий.

– Чай так приятно пахнет. Из чего он?

– То ж валериана и чуток sobrach и brog na cubhaig.

Грейс непонимающе уставилась на неё.

– Примула и первоцвет, – повторила Дейдре гэльские названия по-английски, передавая Грейс маленькое оловянное блюдце с круглым сухим печеньицем на нём. – Он-то обеспечит вам спокойный сон, миледи.

– Я помню, что бабушка любила иногда перед сном выпить немного вина из первоцвета.

Дейдре кивнула, и Грейс, откусив от печенья, начала лениво его пережёвывать. Оно было вкусным, не сдобным, в самый раз для уставшего от путешествия, расстроенного желудка. Она откусила ещё раз и затем отставила тарелку, чтобы допить чай.

Дейдре, прежде чем направиться к выходу из комнаты, пошевелила уголья в огне и потушила все свечи, оставив только одну на столике рядом с кроватью.

– Доброй ночи, миледи. Если вам что-то понадобится, просто позовите меня.

– Спасибо, Дейдре. – Грейс отставила чайную чашку в сторону и откинулась на мягкие, словно гагачий пух, подушки, тронутые приятным травяным ароматом. Она смежила веки, потому что усталость наконец взяла своё, не позволяя ей долее держать глаза открытыми.

– Дейдре?

– Да, миледи?

– Спасибо за то, что встретили нас с таким радушием и сделали наш приезд таким приятным. Я знаю, что надо бы…

Грейс заснула, не успев закончить фразу, окончательно уступив изнеможению.

Дейдре улыбнулась и задула свечу у кровати, подоткнула одеяла и тихо вышла из комнаты.

Глава 21

Первое утро Грейс в Скайнигэле выдалось хмурым, с проливным дождём и порывистым ветром, с громом, который своим грохотом сотрясал то немногое, что осталось от стёкол во множестве окон, заставляя всех обитателей замка укрываться за его толстыми стенами, поближе к огню камина. Грейс отложила намеченный ею объезд окрестных земель, да и Макфи с Макги остались пережидать непогоду до тех пор, пока не смогут отправиться на поиски дополнительной провизии и прочих припасов, которые им потребуются в ближайшее время.

Дождь, однако, позволил им заняться одним делом – подсчитать точное количество дыр в крыше главной башни. Их оказалось семнадцать.

Сидя в главном зале, закутавшись в тёплую толстую шерстяную шаль, Грейс размышляла над огромным списком, за составлением которого она со своими помощниками провела последние часы – ремонтные работы, в которых нуждается дом, и материалы, которые необходимо доставить из Аллапула, ближайшего города, в одном дне пути отсюда по морю. Всякий раз, открывая дверь в очередную давным-давно заброшенную комнату, они обнаруживали новое дополнение к списку работ – изгнать из каминов поселившихся там мышей, заделать веками неиспользующиеся бойницы. Становилось ясно, что работы здесь непочатый край, но, подумала Грейс упрямо, нет ничего невозможного. Она сосредоточилась на первой записи в перечне, прочной крыше, и обратилась к Аластеру, который стоял у очага и снова ставил чайник на огонь:

– Я тут подумала… нет ли в округе местных умельцев – каменщиков и плотников – которых мы могли бы нанять, чтобы начать ремонт в замке, вместо того, чтобы посылать за рабочими в Эдинбург? Это решение представляется более благоразумным не только с экономической точки зрения, в этом случае мы к тому же сможем приступить к работам немедленно. Если дождь не прекратится, к тому времени, как они приедут, мы будем жить под водой, учитывая, как протекает крыша.

– О да, миледи, поблизости – всего полдня пути отсюда – найдутся мастера. Благодаря «улучшениям», имеющим место на севере и востоке, доброй части горцев пришлось переехать из центральной части страны к берегу, для них наступили тяжелые времена.

Грейс озадаченно на него посмотрела:

– Но почему улучшения поместий заставляют арендаторов покидать насиженные места?

– Улучшения в этой части Шотландии, миледи, необязательно означают что-то хорошее. Здесь это слово стало обозначать вытеснение многих арендаторов Высокогорья из их домов. Им не продлевают аренду, и тогда они вынуждены забирать всё, что могут с собой унести, и уходить, оставляя свои засеянные поля, свои дома, все средства к существованию. Многие из таких изгоев, у кого получается, покидают Высокогорье и уезжают в Новую Шотландию [40]40
  Новая Шотландия – провинция на востоке Канады.


[Закрыть]и Америку.

– Но если аренду арендаторам не продлевают, то что же происходит с их бывшими земельными владениями?

– Их отдают овцам.

Грейс устремила на шотландца недоверчивый взгляд:

– Людей выгоняют из домов, чтобы расчистить место для овец?

– Aye. Многие землевладельцы получат больше выгоды при таком использовании своих угодий.

Грейс была потрясена. Она помнила чувство общности, которое всегда преобладало в Ледисторпе.

– Но неужели землевладельцы не чувствуют никакой привязанности, никакой ответственности за жизни их людей?

Аластер скорбно покачал головой.

– Многие шотландские лэрды были отправлены в ссылку после неудавшегося якобитского восстания [41]41
  Якобиты – приверженцы изгнанного в 1688 «Славной революцией» английского короля Якова II и его потомков, сторонники восстановления на английском престоле дома Стюартов.


[Закрыть], а их люди остались здесь в зависимости от пришлых, которые вступили во владение их землями. Новые арендодатели – значительная часть которых, прошу прощения, миледи, англичане – рассматривают своих арендаторов скорее как неудобство, чем что-либо ещё.

Грейс поднялась, прошлась по комнате и остановилась у камина. Она смотрела на языки пламени, лижущие торф, а внутри её снедало беспокойство. В молчаливой задумчивости она опустилась на колени, чтобы налить себе ещё чашку чая, и отхлебнула успокаивающий напиток. Грейс думала о людях, изгнанных из своих домов, вынужденных оставить всё, что они знали и любили. Её глубоко задела жестокая несправедливость и аккордом чувств отозвалось невыразимое горе. То, что она ощутила, было сродни тому чувству горькой потери, которое её охватило, когда её заставили покинуть Ледисторп ради лондонского дома дяди, а затем снова, когда она вышла замуж за Кристиана и переехала в Найтон-хаус. Единственная разница состояла в том, что её не оставили без средств к существованию. У неё была крыша над головой и еда на столе. А эти несчастные остались, в сущности, безо всего.

Грейс снова повернулась к Аластеру:

– Мне бы хотелось, чтобы вы передали всем по соседству, кто заинтересован в работе по восстановлению замка, приглашение приехать в Скайнигэл. Нужны плотники, каменщики, штукатуры, столяры, все. Всех, кто не умеет, научим.

Аластер вытаращил глаза (впрочем, как это часто бывало):

– Миледи, но их придёт очень много!

– И мы найдём работу для всех. Здесь много дел, не только крышу залатать. Моя бабушка хотела, чтобы я восстановила Скайнигэл, вернув ему былое величие. Однако мне понадобится ваша помощь при расчёте достойной оплаты за работу. Когда мы подготовим предварительный список, я напишу мистеру Дженнеру в Лондон с указанием направить необходимые средства.

На какое-то время Аластер замер с застывшим выражением лица. Он уставился на Грейс, просто остолбенев. Но вот наконец его лицо дрогнуло в улыбке, и он прикрыл глаза.

– Аластер, вам нехорошо?

Шотландец покачал головой, а улыбка на его лице расползалась всё шире. Грейс заметила слёзы, блеснувшие в его глазах.

– О, миледи, прошлой ночью я не мог уснуть из страха, что ваш внезапный интерес к Скайнигэлу был вызван теми же причинами, о которых я тут говорил. Скайнигел расположился на плодородных землях, среди дубрав и сосновых лесов, горных долин, обильно покрытых зеленью. Это поместье не принесёт большого дохода от сдачи в аренду, но могло бы и принести, если его превратить в овечьи пастбища. Управляющие соседних поместий уже обращались с предложениями о покупке части здешних земель, чтобы увеличить свои собственные владения как раз для этой цели. Но ввиду того, что поместье управлялось по доверенности, мы не могли даже рассматривать их предложения, по крайней мере, до тех пор, пока оно не перейдёт к новому владельцу. И теперь это случилось, и я благодарю Бога, миледи, что Скайнигел достался вам.

Чем долее Грейс находилась в Скайнигэле, тем всё более ясно начинала осознавать своё предназначение – быть нужной здесь.

– Моя благодарность вам, Аластер, за добрые слова. Но боюсь, я не настолько, насколько необходимо, сведуща в управлении поместьем. Мне во многом придётся положиться на вас и ваши советы. Единственное, в чём я уверена, так это что я не потерплю того, что по вашим рассказам произошло с арендаторами прочих поместий. Моя бабушка всегда говорила, что жизненной силой любого большого поместья являются его люди. Я клянусь, что никогда корысти ради не позволю себе перешагнуть через моральные принципы.

Грейс поставила чашку и прошла к окну. Снаружи, во дворе, монотонными струями всё ещё лил дождь.

– Когда погода прояснится, я хотела бы обойти поместье и нанести визит арендаторам Скайнигэла. Так как вы знакомы с людьми, я попросила бы вас сопровождать меня. Догадываюсь, что из-за моего приезда их одолевают примерно те же мысли, что беспокоили и вас и не давали уснуть всю ночь. Люди боятся, что я собираюсь их выгнать. И не станут мне доверять. Я хочу успокоить их, что пока я здесь хозяйка, ничего подобного в Скайнигэле не произойдёт.

Аластер кивнул, а Грейс завершила свою речь:

– А теперь, если вы будете так любезны послать объявить о том, что здесь требуются рабочие руки, сама я воспользуюсь сегодняшней недружелюбной погодой и ознакомлюсь с замком изнутри.

– Разумеется, миледи. Я буду счастлив провести вас по нему и показать…

Грейс подняла руку:

– Я искренне ценю вашу любезность, Аластер, но всё же предпочитаю открывать для себя замок в одиночестве. Скайнигэл был наследием моей семьи в течение многих поколений, и всё же мне никогда не рассказывали о нём. Он был домом для людей, которых я никогда не знала, местом действия событий, о которых мне никто не поведал. Я хотела бы потратить немного времени, чтобы познакомиться со своей историей с глазу на глаз.

Аластер склонил голову, выказывая полнейшее понимание.

– Однако, – добавила Грейс с улыбкой, – если я не вернусь к ночи, вы можете отправиться на мои поиски.

Грейс отложила в сторону последнюю стопку книг, найденных ею в деревянном резном сундуке, одном из нескольких, обнаруженных в комнатах и кладовках замка. Большинство из них содержали документы по поместью, небольшие памятные реликвии давно ушедших дней и даже старую одежду, давно забытую и истлевшую от сырости.

Грейс прислонилась спиной к сундуку и закрыла глаза, потирая напряжённые мышцы шеи. Она отложила несколько книг, чтобы заняться ими позже: руководства по управлению поместьем и выращиванию урожая, которые могут оказаться полезными в ближайшие месяцы. Похоже, она провела в этой комнате несколько часов, юбки, собравшиеся складками вокруг неё, запачкались в пыли, оседавшей здесь в течение сотни, а то и больше, лет. Маленькие часики свисали с ленты, повязанной вокруг шеи Грейс, и она подняла их, снова изучая, как делала уже много раз в течение нынешнего дня.

Она нашла их сегодня вскоре после того, как начала своё исследование замка. У них была лишь часовая стрелка, и время они показывали совсем не точно, их маленький циферблат переходил с солнца на луну и с луны на солнце несколько раз в течение прошедших часов. Но для Грейс это не имело значения. Она носила эти часики из-за сентиментальной гравировки. Скромные, овальной формы, и обрамлённые тусклым серебром, с начертанными словами на гаэльском:

«Is e seo m' uair-sa». Дейдре перевела их для Грейс: «Это моё время».

У Грейс не было никакой возможности узнать, какой смысл заложен в этих словах и почему первый владелец часов сделал эту надпись. Да это и не имело значения, потому что слова эти для неё не стали бы важнее, даже если бы она сама их написала.

Это моё время.

Грейс поняла, что впервые в жизни у неё появилась цель, она почувствовала себя нужной, почувствовала, что само её существование имело причину иную, чем просто быть для всех неудобством. Её родители, несмотря на то, что были добры и искренне привязаны к ней, рассматривали Грейс скорее как помеху своим планам, составленным после свадьбы, планам, в которых не предусматривалось вмешательство третьего. Нонни заботилась о ней, вырастила её в любви, защищая от невзгод, да, но ведь у неё не было другого выбора. Это стало обязанностью Нонни, потому что её дети оставили их собственного нежеланного ребёнка.

Внезапный переезд в дом дяди Тедрика, холостяка, привыкшего приходить и уходить, когда ему заблагорассудится, заставлял Грейс чувствовать себя костью, застрявшей у него в горле. А потом был Кристиан, который более чем ясно дал понять, что дед-герцог принудил его жениться на ней.

Всю жизнь Грейс будто ждала чего-то, что-то искала, чувствуя, что может лишь наблюдать за жизнью, сама же находясь с краю, в то время как весь мир проносится мимо неё. Но теперь пришло её время, время перестать быть неудобством, перестать позволять другим терпеть себя. Теперь пришло её время искать свою собственную жизненную тропинку.

Грейс снова посмотрела на часики, затем сомкнула вокруг них пальцы и направилась к двери.

Да, это было её время.