Текст книги "Редкий дар (ЛП)"
Автор книги: Жаклин Кэри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
Толпа разбрелась по залу, и я увидела Гиацинта и его друзей. Тсыган, улыбаясь, сгребал свой выигрыш в кучку.
– Федра! – воскликнул он, заметив меня. Затолкав монеты в кошель, Гиацинт спрыгнул со стула и помчался ко мне. Я была так рада встрече, что кинулась ему на шею.
– Где тебя носило? – рассмеялся он, обняв меня в ответ, а потом отстранил, придержав за плечи, чтобы получше рассмотреть. – Я соскучился! Неужели Ги так сильно разозлился в последний раз, когда мы от него убегали, что нажаловался Делоне, и тот запретил тебе меня навещать?
– Ги… – В горле защипало – на секунду я и забыла о своей беде. Покачала головой: – Нет, не угадал. У меня уйма новостей.
– Что ж, проходи, садись. Я мигом отгоню этих бездельников от стола. – Гиацинт улыбнулся своей белозубой улыбкой, ослепительной на смуглом лице. Его одежда выглядела подороже прежней, но отличалась пестротой: синий дублет, расшитый спереди золотой нитью и украшенный шафрановыми манжетами и алые штаны – однако мне друг показался безупречно красивым. – Куплю-ка я нам кувшин вина. Титьки Наамах, а куплю-ка я всем по кувшинчику вина! Ставлю всем! – крикнул он кабатчику.
Раздались добродушные возгласы, и Гиацинт рассмеялся, шутливо отвесив поклон. Неудивительно, что в Сенях Ночи его любили – было за что. Если Принц Странников и выигрывал в кости больше любого честного человека, он щедро прогуливал с проигравшими большую часть добычи, оставляя себе лишь десятину. Потому-то неудачники зла на него не держали. Я не знала точно, жульничал он или нет – говорят, тсыганам попросту везет в игре. А еще говорят, что они самые ловкие шулеры, лгуны и воры. Но я никогда не уличала Гиацинта в большем преступлении, чем кража пирожных у рыночных торговцев.
Его друзья освободили для нас столик. Наша беседа тонула в общем галдеже. Я рассказала другу обо всем, что произошло за время нашей разлуки. Гиацинт слушал, не перебивая, а когда я замолчала, покачал головой.
– Делоне по уши замешан в делишках Дома Курселей, это точно, – нахмурился он. – Хотел бы я разузнать для тебя, с какого боку. Я, кстати, нашел одного поэта, у друга которого была книжка со стихами Делоне.
– Правда? – вытаращилась я. – Ты мог бы…
– Пытался, – страдальчески скривился Гиацинт и отхлебнул вина. – Но всего несколько недель назад он продал ее какому-то каэрдианскому архивариусу. Я бы купил для тебя хотя бы тексты, Федра, но друг моего друга поклялся, что не переписал для себя стихи перед тем, как продать книгу. Побоялся хранить запрещенные сочинения.
Я фыркнула:
– Ничего не понимаю. Почему Дом Курселей одной рукой помогает Делоне, а другой затыкает ему рот?
– Ты прекрасно знаешь, почему ему затыкают рот. – Гиацинт откинулся на спинку стула и забросил ноги в сапогах на стол. – Он запятнал их репутацию, написав ту песню про Изабель л’Анвер. Говорят, Львица Аззали назвала невестку короля убийцей, стоя перед Верховным Судом.
– Было дело. – Я вспомнила, как Исандра де ла Курсель оглашала двоюродной бабке смертный приговор. – Тогда зачем они ему помогают? – Слишком много нитей переплелось в этой истории. – Тьфу! Надоело забивать себе голову загадками – все последнее время ничем не занималась, только думала об этих тайнах. Настоящий друг пригласил бы меня потанцевать, – поддразнила я Гиацинта.
– Кое-кто приревнует, если я приглашу тебя потанцевать, – усмехнулся Гиацинт. И с блеском в глазах кивнул на женщину на другом конце зала, блондинку в платье льдисто-голубого цвета. Хотя она и выглядела холодной, я-то видела, что незнакомка дымится от злобы, следя за нами.
– А тебе не все равно? – спросила я Гиацинта.
Друг рассмеялся и покачал головой, встряхнув черными кудрями.
– Она с титулом, замужем за каким-то баронетом, – ухмыльнулся он, – но если я пару раз с нею поплясал, это же не значит, что обязан приглашать ее на каждый танец. – Он снял ноги со стола, встал и с поклоном протянул мне руку: – Окажешь мне честь?
Скрипач заиграл с удвоенным пылом, когда мы вышли на площадку для танцев, и подмигнул Гиацинту. Мы пустились в пляс, и нашему примеру последовали многие, а оставшиеся сидеть, за исключением баронетши и парочки ее спутников, смеялись и хлопали в такт. Я дважды станцевала с Гиацинтом, потом по разу с несколькими его друзьями, а дальше скрипач завел рил, и танцоры принялись быстро менять партнеров, перебегая от одного к другому. Не рискнувшие присоединиться к буйному танцу спешно отодвигали свои стулья с дороги. Когда музыка стихла, мы все раскраснелись и тяжело дышали. Скрипач опустил свой инструмент, поклонился и сошел с подмостков, чтобы утереть пот со лба и перевести дух за кружкой эля.
На улице послышался какой-то шум, и любопытные потянулись наружу. Стройный кудрявый юноша подбежал к нам и схватил Гиацинта за рукав со смешливым возгласом:
– Гиац, пошли, на это стоит взглянуть! Круче, чем собачьи бои!
Гиацинт вопросительно посмотрел на меня.
– Почему нет? – согласилась я, разгоряченная и готовая к приключениям.
Вдоль улицы уже толпились кучки зевак, глазеющих на разворачивающееся на мостовой зрелище, но Гиацинт протолкался к горе пустых винных бочек и перевернул одну. Мы забрались на нее и получили отличный обзор.
Увидев, что там творилось, я обеспокоенно застонала.
Посреди улицы собралась компания подвыпивших молодых лордов – примерно дюжина юношей и девушек, возвращавшихся на Моннуи с четырьмя посвященными Дома Шиповника, которых я узнала по зелено-золотым цветам одежды. Блокируя проезд, поперек улицы стоял открытый экипаж, а чуть поодаль юные лорды выстроились полукругом, с радостными лицами обнажив мечи.
В центре образовавшегося пространства стоял недовольный молодой кассилианец, над которым безжалостно насмехались озорные посвященные.
– Жослен, – вздохнула я.
Флейтист взгромоздился на заднее сидение экипажа и наигрывал веселую мелодию, а еще одна посвященная распевала похабную песенку таким милым и хорошо поставленным голоском, что слушатели не сразу понимали всю непристойность куплетов. Двое других Шиповников, юноша и девушка, были акробатами – они-то и доставляли Жослену больше всего страданий. Я увидела, как юноша-акробат встал на колени, а девушка оттолкнулась от земли и выполнила безупречное сальто, приземлившись на плечи партнера. Тот поднялся, а она, обвив ногами его шею, выгнулась так, что ее вздымающаяся грудь оказалась прямо под носом у Жослена.
В явном замешательстве он отступил на шаг, но лорды тут же подтолкнули его вперед остриями своих мечей. Акробатка подтянулась на плечи напарника, он ладонями подтолкнул ее пятки, и она перекувыркнулась над головой Жослена. Акробат тут же встал на руки, обхватил щиколотками шею кассилианца и повис на нем, с улыбкой просунув голову между его ногами. С отвращением на лице Жослен отцепил ноги со своей шеи; акробат ловко перешагнул руками и изящно перекувыркнулся на ступни. Жослен шагнул было в сторону экипажа, но акробатка бросилась ему наперерез, напрыгнула, обвила стройными ногами талию и, взяв лицо кассилианца в ладони, крепко чмокнула в губы. С трудом высвободившись, он развернулся к лордам, прищурился на их хохочущие лица и сверкающую сталь мечей. Акробат подскочил к Жослену сзади и выдернул заколку из аккуратного пучка на затылке. Пряди светлых волос заструились по спине воина.
– Во имя Элуа, – пробормотала я, – если не в праве достать меч, обнажи хотя бы кинжалы, идиот!
– Кинжалы тоже нельзя, – ухмыльнулся Гиацинт, наслаждаясь зрелищем. – Они просто веселятся, а кассилианцы дают обет обнажать оружие лишь при угрозе жизни.
Я снова вздохнула.
– Что ж, тогда мне придется ему помочь.
Прежде чем Гиацинт успел запротестовать, я спрыгнула с бочки, пробралась сквозь толпу и наконец вынырнула на открытое пространство перед потрясающими мечами лордами. Жослен удивленно глянул на меня, а флейтист сбился с ритма.
– Эй, отойди-ка, – схватил меня за руку один из вооруженных шутников и попытался оттащить в сторону. – Не мешай веселиться!
Я подняла руку, за которую цеплялся гуляка.
– Жослен? Ты готов служить и защищать?
В воздухе мелькнули наручи, когда кассилианец поклонился и выдернул кинжалы из ножен. Не успел он сделать и двух шагов, а лордик уже отпустил меня. Благородные весельчаки попятились, быстро пряча мечи в ножны. Флейтист продолжил играть задорную мелодию, певица взяла в руки тамбурин, а акробаты принялись выделывать на пару разные трюки.
– Хватит, хватит! – крикнула одна все еще смеющаяся леди и присела в реверансе, адресуя его Жослену. – Служитель Кассиэля и так достаточно нас позабавил для одного вечера.
Взгляд Жослена мог бы рассечь камень, но взрывы смеха еще долго звучали тут и там, пока толпа расходилась. Кассилианец обратил суровый взор на меня.
– Тебя послал Делоне? – неохотно спросила я.
– Ты должна вернуться со мной. – Он стиснул зубы и кивнул в сторону экипажа, стоящего чуть поодаль. Кучер выглядел удрученным. – Немедленно.
Гиацинт спрыгнул с бочки и подбежал, чтобы поцеловать меня на прощание.
– Приходи еще, когда сможешь, – попросил он, пытаясь не смотреть искрящимися от смеха глазами на Жослена, по лицу которого было ясно, что если бы решение принимал он, я бы никогда больше не попала в Сени Ночи. Я мысленно взмолилась, чтобы его мнение не принималось в расчет. – Я всегда по тебе скучаю.
– Я тоже. – Лишь на секунду я задержалась, чтобы поцеловать друга в ответ и растрепать черные кудри. – Береги себя, Принц Странников.
По дороге домой мы молчали, хотя Жослен излучал жаркую ярость, словно натопленная печь. Его пепельно-серое рубище помялось, а прядь волос упала на лицо. Уверена, он не думал не гадал, что кассилианца могут так унизить, и, очевидно, винил во всем меня. Что заставляло еще больше опасаться приближающейся встречи с Делоне. Ничего хорошего для себя я не предвидела.
Я ожидала от наставника ледяного неумолимого гнева, но ошиблась, хотя моей заслуги в том не было. Жослен довел меня до библиотеки, подталкивая в спину – к тому времени я достаточно осознала свою вину, чтобы не возражать. Но когда мы вошли внутрь, Делоне лишь на секунду поднял на меня глаза и взмахнул письмом, которое держал.
– Пришло, – коротко бросил он. – Баркель л’Анвер предлагает встретиться через два дня.
– Милорд, – я отчаянно пыталась сохранить хорошую мину при плохой игре, – замечательная новость.
– Да. – Он уткнулся в письмо, словно отпуская нас, но потом снова поднял глаза, и на этот раз в его взгляде я увидела бесстрастную решимость, которой так боялась. – Федра, один раз я тебя уже предупреждал. Больше не стану. Если ты снова покинешь этот дом без моего разрешения, я продам твой туар. Это все.
– Да, милорд.
Колени тряслись, и мне пришлось собрать все силы, чтобы, не дрогнув, развернуться и выйти из библиотеки, не подарив Жослену Веррею удовольствие упиться моим страхом. Прежде чем закрыть за собой дверь, я слегка приободрилась, услышав, как Делоне совершенно иным тоном спросил кассилианца:
– Где это тебя так ощипали, парень?
Жаль, что я не посмела задержаться, чтобы услышать ответ.
Глава 30
Судя по всему, л’Анвер согласился принять Делоне только на своих условиях. Местом встречи назначили маленькую усадьбу, где бывший посол жил, когда требовалось его присутствие во Дворце, в часе езды от Города – хорошо хоть не в герцогстве, которое располагалось на севере Намарры. Вдобавок Делоне навязали эскорт из двадцати вооруженных людей л’Анвера. Герцог не желал рисковать.
Поскольку все детали были оговорены заранее, мы не удивились, когда прибыл отряд сопровождения, и капитан гвардии л’Анвера постучал в дверь. Лошадь Делоне уже стояла под седлом, готовая пуститься в путь. Жослен порывался увязаться за господином, но тот сказал, что не видит смысла брать его с собой. Мол, при хорошем раскладе помощь Жослена не понадобится, а при плохом в одиночку кассилианец не сумеет обеспечить защиту от такого множества противников. Шестеро, возможно, и смогли бы, или даже четверо, но никак не один-единственный.
Однако Делоне просчитался: Баркель л’Анвер решил все по-своему. Капитан гвардии смерил Делоне вызывающим взглядом и скрестил руки на груди. Воин носил легкую кольчугу под темно-фиолетовой туникой с вышитым золотым гербом Анверов: мост над бурной рекой.
– Мне приказано привезти и остальных.
– Каких еще остальных?
– Девчонку д’Эссо и того парня, который будто бы узнал кое-что интересное. – Капитан выглядел донельзя самодовольным: Баркель л’Анвер крепко за нас взялся.
Делоне помедлил и покачал головой.
– Я ручаюсь за их слова. Мои ученики останутся здесь.
– Значит, и останетесь и вы. – Капитан развернулся кругом и махнул своим людям, которые тут же поворотили коней.
– Подождите! – Алкуин рванулся мимо Делоне. – Я поеду. – Он повернулся к наставнику, прежде чем тот успел заговорить, и холодно добавил: – Нужно до конца разобраться с этим долгом. Вы же не отрицаете моего права присутствовать при вашей беседе, милорд?
Было ясно, что Делоне хотел бы удержать Алкуина дома, но не мог лишить его последней капли гордости.
– Ладно, – коротко кивнул наставник и перевел взгляд на меня. – Нет. Не смей и заикаться.
– Милорд! – Я вздернула подбородок, решившись сыграть по-крупному. – Я рисковала не меньше каждого из вас двоих, чтобы эта встреча состоялась. Если вы сейчас отправитесь навстречу опасности без меня, не рассчитывайте, что по возвращении найдете меня здесь.
Делоне шагнул ко мне и тихо произнес:
– А ты не рассчитывай, что я не исполню свое предупреждение.
Посмотреть ему в глаза было трудно, но я это сделала.
– Правда, милорд? – я сглотнула, но продолжила: – И кому же вы продадите мой туар? Может, Мелисанде Шахризай? Уж она-то наверняка подыщет мне применение, ведь я поднаторела в интригах, которые даже вам не раскусить.
– Ладно! – Делоне неохотно поднял руки вверх. За его спиной виднелось ошеломленное лицо герцогского капитана. – Надо было вполовину урезать твои уроки, – проворчал наставник, – и дважды подумать, покупать ли туар дерзкой девчонки, обожающей смертельный риск! – Он повернулся к маячившему в дверях Жослену. – Раз так, ты тоже поедешь с нами, кассилианец, и не пощадишь живота своего ради моих воспитанников. Клянусь кинжалом Кассиэля, ты будешь казнен, если не сумеешь сохранить им жизни!
Жослен невозмутимо поклонился, но я заметила, как в его голубых глазах промелькнул страх. Да, спутником он был впечатляющим – капитан испуганно отступил, когда кассилианец вышел на свет.
В экипаж запрягли лошадей, коня Алкуина спешно оседлали для Жослена, и мы отправились в путь, выпуская изо ртов клубы пара в морозный утренний воздух. Развевающийся над нами фиолетово-золотой флаг Анверов и сверкающая броня солдат придавали нашей маленькой процессии по-военному парадный вид – в то время я была еще достаточно наивной, чтобы приходить в восторг от подобной чепухи. Кстати, четверо или пятеро из явившихся за нами мужчин, по всей видимости, не были ангелийцами. Они ехали с настороженным видом, а темные тюрбаны на головах прикрывали и лица. Калиф Хеббель-им-Аккада даровал л’Анверу земельные наделы, скакунов и людей – я сразу догадалась, что закутанные всадники были аккадианцами.
Загородная резиденция герцога показалась мне на удивление прелестной. Я прежде никогда не бывала в сельской усадьбе, если не считать поездку в Перринвольд, но его правильнее считать фермой, а не поместьем. Мы пересекли небольшую реку – зубчатый мост повторял изображение на гербе Анверов – и проехали по ухоженным садам, где садовники укрывали от холода разнообразные деревья из дальних земель.
Наверняка за нами наблюдали из башенок небольшого замка. Знаменосец припустил вперед и три раза приподнял стяг, со стены ответили тем же сигналом, и ворота открыли, впуская нас во двор. Слуги нас встретили вежливо, но вооруженный эскорт так и сопроводил нас в приемную герцога.
Комната была обставлена необычной мебелью – низкой и с подушками – и украшена аккадианскими гобеленами. Один из коренастых стульев с такой искусной резьбой, что сошел бы за трон, явно предназначался герцогу, но пока что пустовал. Один из угаданных мною аккадианцев вышел, а остальные наши сопровождающие во главе с капитаном выстроились вдоль стен. Я наблюдала за Делоне, подражая его действиям. Он был спокоен и внимателен, и ничто в его облике не выдавало волнения. Последив за ним, я воодушевилась. Через несколько секунд послышался топот сапог по коридору, и в приемную вошел герцог л’Анвер.
Я никогда его не видела прежде, но ни на миг не усомнилась, что это он и есть. Солдаты дружно поклонились новоприбывшему, и наша четверка последовала их примеру.
Выпрямившись после глубокого реверанса, я подивилась, что герцог одет на аккадианский манер. Тюрбан аметистового оттенка окутывал голову, а вместо дублета Баркель л’Анвер носил поверх штанов длинный свободный халат. Видны были только глаза, но, едва глянув в закрытое тюрбаном лицо, я сразу узнала отличительный фиолетовый цвет Анверов, такой же, как у Исандры де ла Курсель, приходившейся герцогу племянницей.
– Анафиэль Делоне, – протянул он, усаживаясь на резной стул, и смотал с головы длинное полотно. И снова я вспомнила Исандру, увидев его светлые волосы и бледную кожу, сильно загоревшую возле глаз. Герцог был пострижен короче, чем любой знакомый мне вельможа. – Так-так. Значит, явился извиниться за прегрешения против моего Дома?
Делоне шагнул вперед и снова поклонился.
– Ваша светлость, – обратился он к заклятому другу, – я явился предложить вам оставить нашу ссору в прошлом, где ей самое место.
Баркель л’Анвер расслабленно откинулся на спинку стула, скрестив ноги перед собой, но я ни секунды не сомневалась, что он опасен в любой позиции.
– После того как ты во всеуслышание обвинил мою сестру в убийстве? – спокойно спросил герцог. – Думаешь, я так просто оставлю это в прошлом и прощу тебя?
– Да, – кивнул Делоне, не теряя хладнокровия.
Некоторые солдаты возроптали. Герцог вскинул руку, даже не глядя, кто там возмущается.
– Почему? – с любопытством спросил он. – Я согласился встретиться с тобой и не прочь тебя выслушать, но никакие слова не помогут нам помириться. С чего бы мне тебя прощать?
Делоне глубоко вдохнул, и в его голосе затеплились новые интонации.
– Поклянетесь ли вы именем Элуа и вашим родом, ваша светлость, что моя песня оболгала вашу сестру?
Вопрос повис в воздухе. Баркель л’Анвер подумал и слегка шевельнул головой: не утвердительно, но и не отрицательно.
– Нет, клясться я не стану. Моя сестра была весьма честолюбивой и крайне ревнивой. Но если она и имела отношение к тому, что Эдми де Рокай упала с лошади, уверен, Изабель не собиралась ее убивать.
– Намерение несущественно, значение имеет только деяние.
– Может, так, – Баркель л’Анвер по-прежнему не сводил с Делоне глаз. – А может, и нет. Вторя твоей, будто бы оставшейся в прошлом, песне, предательница совсем недавно назвала мою сестру хладнокровной убийцей в присутствии короля и вельмож, и никто не стал это оспаривать. Пока что ты не дал мне весомой причины, чтобы простить тебя. Что еще у тебя за пазухой?
– Я дал клятву, – тихо сказал Делоне, – выгоду от которого получите и вы.
– Ах да, твоя клятва! – протянул л’Анвер и усмехнулся. – И ты намерен сдержать его даже после того, как старый Ганелон с тобою обошелся?
– Я клялся не Ганелону де ла Курселю.
Мне отчаянно хотелось, чтобы кто-нибудь из них добавил хоть пару слов, но ни Делоне, ни герцог не стали продолжать эту тему. Делоне выпрямился как струна, а л’Анвер задумчиво обвел взглядом нас троих, дольше всех задержавшись на Жослене.
– Что ж, похоже, Ганелон воспринимает тебя достаточно серьезно, – вынес он непонятный мне вердикт. – Хотя я никогда не видел такой странной свиты. Две шлюхи и кассилианец. Только ты способен собрать такую команду, Анафиэль. Ты всегда слыл непредсказуемым оригиналом, но это уже выглядит откровенным чудачеством. И который из них знает имя убийцы моей сестры?
Алкуин шагнул вперед и с достоинством поклонился.
– Я, милорд, – спокойно произнес он.
В тот момент я как никогда гордилась моим товарищем – даже больше, чем в день его дебюта. Клянусь, он держался собраннее, чем сам Делоне, и не дрогнул под пристальным лиловым взглядом герцога.
– Ты? – хмыкнул л’Анвер. – Ну, и кто же из Стрегацца, по-твоему, это сделал? – Он заметил промелькнувшее в глазах Алкуина замешательство и усмехнулся: – У меня есть свои уши в Городе, парень. Если Изабель и вправду убили, то, очевидно, ядом, а ни один истинный ангелиец не прибегнет к отравлению. Слышал, на тебя недавно напали и закололи твоего спутника, и куда-то запропал Виталь Бувар, который якшается со Стрегацца… а еще я слышал от д’Эссо, что в свое время этот самый Бувар заплатил за твою девственность неслыханную сумму. Так кого же из Стрегацца ты назовешь?
С губ Алкуина сорвался невольный смешок, и он с бесстрастным лицом повернулся к Делоне.
– Милорд?
– Скажи ему, – кивнул тот.
– Доминик и Тереза, – послушно произнес Алкуин.
Прежде мне не доводилось видеть лицо человека, решившегося на убийство. Тогда это случилось в первый раз. Баркель л’Анвер внезапно застыл с голодным и напряженным взглядом. Затем вздохнул, и наваждение исчезло.
– Привел ли Бувар какие-нибудь доказательства?
– Нет, милорд, – покачал головой Алкуин, – не привел. Но он рассказал мне, что привез подарок от Стрегацца для Изабель де ла Курсель: засахаренные фиги. Которые получил от Доминика из рук в руки. А из Стрегацца только Тереза знала, как сильно принцесса любит эти сладости. Бувар лично доставил ей лакомство.
– В ее покоях был найден пустой поднос, – припомнил л’Анвер. – Я принял его во внимание, как и многие другие. Но никто не доискался, ни что на подносе было, ни откуда он взялся.
– Поначалу Бувар пытался обвинить Лионетту де Тревальон, – продолжил Алкуин, – но я тогда рассмеялся и отмел его слова: слишком просто все валить на мертвую Львицу, не способную опровергнуть подлые враки. Не думаю, что Бувар солгал и во второй раз, – иначе зачем он покушался на мою жизнь и даже сбежал из страны.
– Знаешь, один из моих кузенов имеет немалое влияние в Серениссиме, – обратился л’Анвер к Делоне. – Мои руки длиннее твоих и гораздо сильнее, верно? Почему же ты взялся выяснять, кто убил Изабель? Напрашивается предположение, что ты надеялся найти себе союзников среди ее убийц.
– Не оскорбляй меня! – гневно оборвал герцога Делоне. – Пусть мы с Изабель порой и схватывались, но тебе-то известно, что единственным моим оружием против нее были слова.
– Прекрасно сказано. Так почему тебя волнует, кто ее убил?
– А учитываешь ли ты, что у Доминика и Терезы Стрегацца четверо детей? Четверо урожденных принцев крови, которых взращивают в одном из Великих домов Земли Ангелов.
– Да, и учитываю, что принц Бенедикт еще полон сил, тогда как король с каждым днем слабеет. Потомки Бенедикта обладают большой властью в Серениссиме, и все чаще раздается шепот, что Бодуэн де Тревальон казнен безвинно, а имя дофины навсегда запятнано позорным злодеянием ее матери. – Баркель л’Анвер подпер кулаком подбородок. – Хочешь учить меня игре престолов? Охолонись, Делоне.
– Нет, ваша светлость, я не гожусь вам в учителя. Но хочу поздравить вас с бракосочетанием вашей дочери, – с поклоном добавил Делоне.
– Благодарю, – слегка улыбнулся л’Анвер. – Что ж, не исключено, что ты прав. Похоже, в этом деле наши интересы и впрямь сходятся. Ты ведь понимаешь, что шаги, которые я, скорее всего, предприму против Стрегацца, могут оказаться не совсем… благородными?
Делоне обвел взглядом строй вооруженных гвардейцев, задерживаясь на прикрытых тюрбанами лицах аккадианцев.
– У вас достаточно влияния, чтобы настоять на аресте и допросе Виталя Бувара, где бы он ни прятался. В обмен на свою жизнь мерзавец наверняка во всем признается. А Бенедикт проследит, чтобы справедливость восторжествовала.
– Думаешь? Ах да, вы же старые товарищи, еще с Битвы Трех Принцев. Что ж, возможно, он так и поступит. Бенедикт всегда слыл оплотом справедливости. Не стоило ему жениться и входить в это каэрдианское змеиное гнездо. Обещаю, если получится разобраться законными методами, я так и сделаю. – Баркель л’Анвер лениво побарабанил пальцами по резным подлокотникам кресла и переключился на меня. – Значит, ты и есть
ангуиссетта
Хильдерика, гм? Шпионишь за ним по указке Делоне, которому служишь?
Я присела в реверансе.
– Ваша светлость, я служительница Наамах. Милорд Делоне просто прибег к моей помощи, когда искал возможность привлечь ваше внимание. Он опечален отдалением между вами.
– Хм, не сомневаюсь. – Уголки губ л’Анвера дернулись в легкой усмешке. – Наверное, столь же опечален, как и отдалением от Бувара. Что ж, я хотел увидеть ловкачей, обведших вокруг пальца одного из лучших моих советников и самого пронырливого торговца в Земле Ангелов, а также проверить, достаточно ли отчаян Делоне, чтобы рискнуть вами обоими. Похоже, он действительно в безвыходном положении. – Задумчивый взгляд фиолетовых глаз вновь упал на Делоне. – Значит, все дело в том давнем обещании, Анафиэль?
– Если желаете обсудить эту тему, ваша светлость, – тихо произнес Делоне, – прошу вас о беседе с глазу на глаз.
– Так твои выкормыши ничего не знают? – Баркель л’Анвер приподнял брови и расхохотался. – Наловчился же ты привязывать к себе людей! О, я даже завидую, Анафиэль. Сколько припоминаю, те, кто впустил тебя в свое сердце, навсегда оставались тебе верны. Хотя бы отчасти. А ты? – с любопытством обратился герцог к Жослену. – Ты-то служишь ему не из-за любви, кассилианец. Что тебя держит?
Сверкнула сталь, когда Жослен отвесил свой обычный поклон.
– Я дал обет служить, как служил Кассиэль, ваша светлость, – спокойно ответил он. – И моя клятва тоже нерушима.
Герцог озадаченно покачал головой.
– Говорят, в провинциях старая кровь чище. Ты ведь из Сьоваля, парень? Твой Дом ведет начало от Шемхазая?
Жослен секунду поколебался и ответил:
– Да, Меньший Дом. Я средний сын и принес присягу Кассиэлю.
– Вижу, вижу, – сухо кивнул л’Анвер и вернулся к Делоне. – Что ж, тебе, наверное, приятно иметь в доме земляка, Анафиэль.
– Ваша светлость, – приподнял брови Делоне.
– Хорошо, будь по-твоему. – Баркель л’Анвер махнул рукой. – Все свободны. Бофор, отведи ребят на кухню и проследи, чтобы их досыта накормили. Нельзя небрежничать, принимая гостей. И передай там, что лорд Делоне и его спутники, конечно же, наши гости, – оскалился он. – Уверен, услышав это, дворня наконец успокоится. Итак, Анафиэль, поговорим?
После напряженного дня и опасной аудиенции мне казалось, что кусок в горло не полезет, но я ошибалась. Нас усадили за стол и подали теплый хрустящий хлеб, острый сыр и вкусное тушеное с овощами мясо – источник сил для людей герцога, хотя, понятно, что самому л’Анверу готовили другие блюда, – и я принялась уплетать угощение с не меньшим аппетитом, чем Алкуин и Жослен.
Какое-то время мы насыщались молча, сознавая присутствие в кухне хлопочущих слуг л’Анвера. Мы с Алкуином так и не рискнули бы заговорить, но сыграла свою роль наивность Жослена. Получив добавку мяса, он не выдержал и со стуком уронил ложку на стол.
– Кто он? – потребовал ответа кассилианец. – В Сьовале нет Дома Делоне! Кто он такой и почему префект моего ордена приказал мне ему служить?
Мы с Алкуином переглянулись и согласно покачали головами.
– Делоне скрывает от нас сведения, которые могут стоить нам жизни, – уклончиво ответила я и лукаво добавила: – Правда кое-что нам все же удалось выведать, но сущие крохи. Если ты рассчитываешь, что он доверится земляку, попробуй, спроси его.
– Может, и спрошу, – упрямо набычился Жослен, сверкнув голубыми глазами.
– Удачи, кассилианец, – усмехнулся Алкуин.
Глава 31
Не знаю, что там произошло между Делоне и Баркелем л’Анвером после того, как нас выставили на кухню, но, похоже, они достигли какого-то согласия, пусть и с натяжкой.
Осенние дни становились короче и не приносили никаких новостей за исключением слухов о том, что на горных тропах Камаэльского хребта вновь видели скальдов. Делоне пребывал в ожидании, а я снова прохлаждалась без дела, и мой сундук оставался пустым, а туар не рос. Неудивительно, что я разозлилась, когда Алкуин в последний раз сходил к мастеру Тильхарду и закончил свой туар, получив больше свободы, чем я когда-либо в жизни имела.
Но злоба была несвойственна моей природе – только не отношению к Алкуину. Я сопровождала его к туарье и, как положено, разразилась восторгами, когда замысел художника обрел полное воплощение. Да, туар получился воистину великолепным. Плавные линии рисунка на светлой коже подчеркивали гладкость и стройность порозовевшей спины – жаровни в мастерской топили щедро. Изящные березовые листья, венчающие туар, заканчивались у самого затылка, где пробивались первые светлые волоски. Мастер Тильхард выглядел искренне довольным, пристально изучая плод своей работы, а его ученик, присоединившись к созерцанию, так залюбовался, что забыл покраснеть. Зато маячивший чуть поодаль Жослен смущенно зарумянился, едва переступив порог.
Оглядываясь назад на пройденный путь, легко определить поворотные моменты. Но когда они происходят, не всегда получается их распознать, хотя одно такое событие я сразу записала в знаковые. Я много дней предчувствовала его, смирялась с ним, рисовала в воображении, но, конечно, воображать и переживать наяву – совсем разные вещи.
Тем вечером мне не сиделось на месте, и я рано ушла к себе, но сон бежал от меня. Поэтому я и отправилась вниз в библиотеку, намереваясь подыскать что-то усыпительное из поэзии или книгу с захватывающим сюжетом. Увидев, как Алкуин проскользнул в библиотеку прежде меня, я едва не отправилась восвояси, поскольку не хотела лишний раз напоминать себе об изменении в его положении. Сама не знаю, почему я тогда не ушла: возможно, потому, что Алкуин двигался со странной решимостью, а я была приучена любопытствовать по поводу любой странности.
Он меня не заметил, и я тихонько остановилась рядом с дверным проемом, куда не доходил свет лампы, и стала наблюдать за происходящим в комнате. Делоне уже сидел там и читал; заложив пальцем страницу, он поднял глаза на вошедшего.
– Да? – Вопрос прозвучал приязненно, но в нем таилась некая напряженность. Конечно же, Делоне не забыл, что я сказала ему на террасе.
– Милорд, – нежно произнес Алкуин, – вы так и не соизволили взглянуть на мой законченный туар.
Даже на расстоянии я разглядела, как Делоне моргнул.
– Робер Тильхард превосходный туарье, – состорожничал он. – Не сомневаюсь, что он мастерски завершил работу.
