Текст книги "Редкий дар (ЛП)"
Автор книги: Жаклин Кэри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
– Ха, да я ж ее знаю, видите ее глаза?! Это
ангуиссетта
Делоне, та самая, которой по вкусу боль. – Вытащив меч, предназначенный для защиты принца, он поддел кончиком подол моего платья и начал задирать. – А вот сейчас посмотрим! – захихикал он. Бодуэн заинтересовался: оттолкнул Сурию и подался в нашу сторону.
Я даже не уловила, как Делоне тронулся с места, настолько быстро он двигался. Сталь зазвенела о каменный пол, а стражник прижал к себе вывернутую руку, лишенную оружия. Меч лежал на полу, придавленный сапогом Делоне, а тот жестко вперился в глаза Бодуэна.
– Милорд, позвольте вам напомнить, что мои подопечные – ваши гости, они явились сюда по приглашению вашей дамы.
– Федра? – прошептала Сурия, обойдя стол и взяв мое лицо в ладони. – Это и правда ты. Благословенная Наамах, да ты преуспела в жизни, дитя!
Не вставая с места, Бодуэн пренебрежительно отмахнулся.
– Ладно, Делоне, я вас услышал, отдайте Мартину его меч. Парни, в вашем распоряжении весь Дом Кактуса, так что нечего посягать на выводок милорда Делоне.
При всей небрежности тона это был недвусмысленный приказ – принца крови и военачальника. Делоне поднял меч и с коротким кивком вернул его владельцу, который убрал оружие в ножны, тоже поклонился и сел. Никто не произнес ни слова, пока Бодуэн запивал вином инцидент. Со стуком поставив бокал на стол, он задумчиво оглядел меня, задержавшись на алой крапинке в глазу, его взгляд ощутимо обласкал мое тело поверх платья из сангрового бархата, словно призывавшего насладиться обтянутыми прелестями.
На этот раз покраснела уже я.
– Настоящая
ангуиссетта
, гм? – протянул он. Мелисанда Шахризай наклонилась и что-то зашептала ему на ухо. Слушая, принц приподнял брови, улыбнулся, а потом взял руку Мелисанды и страстно поцеловал, с нескрываемым обожанием заглянув в сапфировые глаза возлюбленной. – Ты несравненна, – пробормотал он и махнул рукой куда-то в нашу сторону. – Если желаете мне угодить, ступайте и веселитесь. Это приказ.
– Да, милорд, – сухо ответил Делоне, знаком указывая нам идти впереди. Его недавний пыл, обращенный на Бодуэна, был растрачен; отступая, я заметила довольное лицо Мелисанды, провожавшей нас взглядом.
Расстроенная глупой стычкой, я затерялась в толпе и взяла бокал наливки у симпатичной воспитанницы. Залпом выпила и поставила обратно на поднос. Я ничего не ела, и наливка сладко обожгла горло. Девочка послушно ждала, совсем как когда-то я. Ей было около тринадцати – скоро настанет время давать обеты. Светлые волосы и хрупкое телосложение делали ее типичным цветком, распускающимся в ночи. Я коснулась гладкой щеки, и малышка вздрогнула. Вот оно как, быть гостьей, обладать властью над стремящимися угодить служителями. Я смутилась и отошла, чувствуя спиной недоумевающий взгляд.
Делоне велел смотреть и слушать, но я была чересчур взвинчена, чтобы сосредоточиться. Я перемещалась в толпе, останавливаясь перекинуться словом то тут, то там в попытке распознать основную канву разговора, но в жилах огнем бурлила выпитая наливка, а от музыки, свечей и аромата цветов кружилась голова. В зале правили бал друзья и сторонники принца Бодуэна, беспечно громко заявляя, что необходимо созвать народных представителей со всей страны, что король должен объявить племянника своим преемником, что парламенту пора вмешаться. Заезженные темы казались не более насущными и серьезными, чем год назад.
Устав ходить кругами и стремясь избежать заигрываний одного назойливого шевалье, пытавшегося уговорить меня на танец, я выскользнула из Большого Зала и пошла к редко используемому уголку для удовольствий на первом этаже, который в детстве иногда служил мне укрытием.
У входа в комнату меня остановил свет лампы и мужская мольба. Я отступила в тень.
– Я посылал за тобой целых пять раз! Почему ты настолько жесток, что постоянно отказываешь?!
В голосе слышалось отчаяние, и я узнала его обладателя. Виталь Бувар.
Следом раздался холодный и отстраненный ответ Алкуина:
– Милорд, не ожидал, что встречу вас здесь. Вы не слывете другом принца Бодуэна.
– Как не слыву и его врагом! – После раздраженного вскрика собеседники ненадолго замолчали. – Леди Шахризай платит за новости о Стрегацца, а Стрегацца платят за новости от Тревальонов. Что в этом предосудительного? Я торговец, милый мальчик, – умиротворяюще добавил Бувар. – Почему ты не сжалишься надо мной и не назовешь свою цену?
Я услышала шорох и шарканье: наверно, Алкуин стряхнул руку Бувара.
– Я Служитель Наамах, а не галерный раб, милорд. Я семь раз соглашался на договор с вами, а вы семь раз урезали плату!
Вновь последовала пауза.
– Я сделаю тебе подарок, – дрожащим голосом предложил Бувар. – Любую сумму, какую назовешь! Только скажи, сколько тебе нужно.
Алкуин глубоко вдохнул и выпалил:
– Столько, чтобы хватило на завершение туара. Плюс ответ на вопрос Делоне. Такова моя цена, милорд.
При этом заявлении дыхание перехватило даже у меня. Молчание затянулось. Потом Бувар снова заговорил.
– Ты слишком многого просишь, – глухо произнес он.
– Такова моя цена, – твердо повторил Алкуин. Меня поразила глубина его чувств. С самого начала было ясно, что наше ремесло ему не по душе, но до сих пор я и не подозревала, что Алкуин его чуть ли не презирает. А если ему удалось скрыть свое отвращение от меня, то, может, и Делоне в неведении? Наставник несомненно не позволил бы Алкуину и дальше служить Наамах, если бы знал о настрое подопечного. Принуждение не только против природы Делоне, но и против законов Элуа.
– А если я заплачу, – продолжил дрожащим голосом Бувар, – то больше тебя не увижу.
– Если вы заплатите, – тихо ответил Алкуин, – вы увидите меня еще один раз, милорд. А если нет – то вообще никогда.
Еще одна долгая пауза, и голос Бувара.
– Очень дорого, – протянул он. – Я подумаю.
Алкуин не ответил. Я услышала близкий шелест ткани и отступила еще дальше в темноту, желая остаться незамеченной. Лишняя предосторожность, так как промчавшийся мимо Бувар казался целиком погруженным в свои мысли. Когда Алкуин не вышел, я подкралась и заглянула в комнату.
Там стояла небольшая статуя Наамах, перед которой Алкуин преклонил колени. Мерцание лампы озаряло его призрачно-белые волосы. Он неотрывно смотрел на богиню снизу вверх.
– Прости меня, Благословенная, – донеслось до меня тихое бормотание. – Если я и нарушаю твои правила, то только ради того, чтобы вернее следовать заповедям божественного Элуа. Ты же знаешь, я делаю все, что делаю, только ради любви.
Я решила, что с меня достаточно: не хватало, чтобы Алкуин узнал о моем соглядатайстве. И посвященные Дома Кактуса, и ученики Анафиэля Делоне в случае необходимости умеют двигаться абсолютно бесшумно – именно так я оттуда и ускользнула.
Любовники сплетались в объятиях в коридорах и будуарах, гуляки плясали и пили в Большом Зале, музыканты играли, ученики прислуживали, а посвященные предлагали наслаждение. Во всем этом веселье, казалось, только я чувствовала себя отринутой и одинокой. В самых смелых детских мечтах я не могла и вообразить столь высокое положение, какого теперь достигла. Не могла вообразить, что стану настолько известной куртизанкой, что буду приглашена на такой великолепный праздник – еще не окончив туар! – приглашена в качестве гостьи и не кем-нибудь, а лично любовницей принца… Нет, о таком я даже не мечтала. Но удовольствие от достигнутых высот омрачал избыток знаний, преподанных Делоне, и открывшееся презрение Алкуина к заветному миру, столь близко мне знакомому.
Миру, в котором мне не было места ни как гостье, ни как служительнице.
Я вспомнила Гиацинта и захотела, чтобы он оказался здесь.
И старая дуэйна тоже.
Движимая унынием, я отправилась искать утешение в одном из маленьких садиков, надеясь, что в уединении успокою свои расстроенные чувства, глядя на игру струй фонтана в лунном свете. Но осуществить намерение не удалось, потому что среди насаждений зазывно горели факелы и под полог ночи устремилась не я одна. В темном уголке, хихикая и постанывая, извивался целый клубок людей. Я попыталась сосчитать совокупляющихся по мелькающим рукам и ногам, но не вышло – их было по меньшей мере трое, а возможно, и четверо. Под декоративной яблоней страстно сплеталась традиционная пара. Но больше пойти мне было некуда, и я села у фонтана, опустила пальцы в бурлящую воду и задумалась, жив ли еще старый золотой карп дуэйны.
Внезапно кто-то прикоснулся к моему затылку.
– Федра.
Я узнала нежный голос, и по спине ледяным огнем поползли мурашки. Я подняла глаза и увидела, что мне улыбается Мелисанда Шахризай.
– Почему ты здесь одна? – спросила она. – Ты же не брезгуешь моим гостеприимством?
Я быстро встала и оправила юбки.
– Нет, миледи.
– Хорошо. – Она стояла так близко, что я чувствовала тепло, исходящее от ее тела. Было слишком темно, чтобы разглядеть синеву глаз, но я видела блеск под томным изгибом ресниц. – Знаешь, что в Кушете рассказывают о грешниках, попавших под власть Кушиэля? – спросила она, проводя кончиком пальца по моей нижней губе. Я покачала головой, одурманенная близостью Мелисанды. – Рассказывают, что когда им было предложено покаяться и обрести полное прощение, они отказались из любви к своему повелителю.
Той же рукой она распустила мою прическу, каскадом обрушив пряди на мои плечи.
– Пожалуй, сегодня я нашла прекрасный подарок для принца Бодуэна, – словно между делом промурлыкала она, запуская пальцы мне в волосы. – Тебя! – Сжав кулак, Мелисанда грубо притянула меня к себе и поцеловала.
Внезапно отпущенная, я ахнула и с размаху села на твердый цоколь фонтана, не в силах удержаться на ногах: все тело размягчилось и подрагивало от внезапного соприкосновения с Мелисандой. Целуя, она укусила меня за губу, и я коснулась ранки языком, пробуя, идет ли кровь. Мелисанда текуче рассмеялась, омываемая лунным светом.
– К несчастью, – беспечно сказала она, – сегодня мой дружок очень занят и я обещала составить ему компанию. Но уже завтра я переговорю с Делоне насчет твоего свидания с принцем. В конце концов, я должна ему подарок на прощание. – Развернувшись, она поманила кого-то из темноты. Светловолосый молодой человек, красивый по канону Дома Кактуса, послушно шагнул вперед. – Жан-Луи, – приказала Мелисанда, положив руку ему на грудь, – Федра моя гостья. Постарайся доставить ей удовольствие.
Он грациозно поклонился.
– Да, миледи.
Мелисанда похлопала его по руке и пошла к выходу из садика.
– Будь с ней нежен, – напоследок бросила она через плечо.
К моему огромному разочарованию, Жан-Луи подчинился.
Глава 21
Не знаю, воспользовались ли Алкуин и Делоне гостеприимством Мелисанды в той же мере, что и я; сильно в этом сомневаюсь. По пути домой в экипаже Делоне искоса оценил мой растрепанный вид, но ничего не сказал.
Верная слову, на следующий день Мелисанда Шахризай прислала слугу, который передал Делоне просьбу нанести ей визит тем же вечером. Весь день я изнывала, стараясь чем-то себя занять, а в сумерках даже взялась за запущенную учебу: засела за перевод тоненького сборника скальдийских военных гимнов, составленный много путешествовавшим в юности младшим сыном тиберийского вельможи. Один из друзей Делоне – каэрдианский композитор – утверждал, что любую культуру можно познать, изучая песни.
Поэтому я еще не спала, когда Делоне вернулся. Он нашел меня уютно устроившейся в библиотеке, прилежно погруженной в учебу и испачканной чернилами. Наставник бросил на меня взгляд, в котором читалось понимание моей хитрости, и вздохнул, усаживаясь в любимое кресло.
– Значит, ты снискала внимание Бодуэна, гм? Мелисанда настроена купить для него ночь с тобой.
Я пожала плечами, заткнула чернильницу пробкой и вытерла перо о тряпичную промокашку.
– Милорд, разве это не принесет вам пользу? Вы же знаете, я руководствуюсь исключительно расчетом, постоянно имея в виду ваши интересы.
– Значит, ты согласна. – Делоне протянул руку к наброскам моего перевода. – Дай-ка взглянуть, что ты успела сделать.
Я передала ему пергамент и смотрела, как он читает.
– А разве можно не согласиться? Он же принц крови. И, милорд, Каспар Тревальон до сих пор с вами не разговаривает, а Солен Бельфур рассорилась с принцессой Лионеттой, так что у нас нет ни одного сведущего осведомителя о делах в Аззали.
Делоне проницательно прищурился на меня.
– Бодуэн де Тревальон – отпрыск истинной львицы и очень опасен, Федра, а стоящая в его тени Мелисанда Шахризай делает его опасным втройне. Если ты все же не откажешься от своей затеи, прошу тебя при любом раскладе держать язык за зубами. Одно слово Мелисанды, и, не сомневайся, Бодуэн снимет тебе голову с плеч. – Наставник вернул мне перевод. – Отличная работа. Перепиши начисто, когда закончишь, и я отправлю сборник маэстро. Его это наверняка заинтересует.
От похвалы я просияла, но все равно не свернула с важной для меня темы.
– Милорд, Мелисанда Шахризай – ваш друг. Неужели вы так мало ей доверяете, что полагаете, будто она способна меня предать?
Подумать только, какой мудреный вопрос я решилась задать!
Делоне наклонился вперед, уперся локтем в колено и положил подбородок на ладонь. Свет лампы выхватывал серебристые волоски в его рыжевато-каштановой шевелюре.
– Мелисанда ведет искусную игру, и я не уверен, какие цели она преследует. Если вдруг обнаружится, что наши с ней устремления различны, я не рискну искать защиты в нашей дружбе. Мелисанда слишком хорошо знает, насколько далеко я готов зайти и сколь многим пожертвовать, чтобы… – Он спохватился и замолчал, мотнув головой. – Неважно. Послушай меня и будь осторожной, Федра.
– Вы с ней были любовниками? – Зачастую человек твердо запираясь в чем-то одном, готов уступить в другом. Делоне научил меня этой хитрости, и вот я испробовала науку на нем самом.
– Когда-то, давным-давно, – улыбнулся он. Значит, это неважно, раз так легко сознался. – Во многом наши подходы сходны, но только не в постели – точнее, там наше сходство только во вред. Когда ни один из любовников не склонен к самоотречению и даже к уступкам, в глазах Наамах это не наслаждение. – Делоне пожал плечами и встал. – Но по моему мнению, ни Мелисанде, ни мне не о чем сожалеть, – добавил он. – Хорошо, если ты соглашаешься удовлетворить принца по доброй воле, то я составлю договор.
– Да, я согласна, милорд.
Признаюсь, предвкушение свидания приводило меня в возбуждение. Встреча должна была состояться через несколько недель, и время тянулось еле-еле. Я как могла занимала себя делами, трудясь над чистовиком сборника переведенных скальдийских гимнов для Гонзаго д’Эскобара. Показала эти боевые кричалки Алкуину, но тот не проявил к ним интереса, за что его, конечно, трудно было винить.
От Виталя Бувара вестей не поступало, и я не призналась Алкуину, что подслушала их торг на балу. От Делоне я тоже утаила сей примечательный эпизод, но отправившись в святилище Наамах с мадам Лаво-Перрин, затронула эту тему, поскольку она постоянно занимала мои мысли и я знала, что Сесиль меня поймет. Она ведь тоже из Двора Ночи.
– Ты правильно поступила, что не стала вмешиваться, – сказала Сесиль. – Алкуин дал обет служения, и все, что касается этого служения, только между ним и Наамах. Если он искренен, она простит. Наамах умеет сострадать.
– Алкуин всегда честен и искренен, – подтвердила я, твердо веря, что так оно и есть.
– Что ж, тогда все будет хорошо. – Сесиль нежно улыбнулась, и на душе у меня стало спокойно. Из всех, кого я знала, Сесиль была самой доброй и самой мудрой. Так я считала тогда, того же мнения придерживаюсь и сейчас.
* * * * *
Хотя казалось, что день моего свидания с принцем никогда не настанет, он наконец пришел, для начала ознаменовавшись прибытием платья из золотой парчи, доставленного посыльным Мелисанды. К тому времени мой гардероб стал весьма изысканным, поскольку Делоне не скупился на одежду, но настолько великолепного наряда у меня отродясь не водилось. К платью прилагался чепец из золотистой сетки, украшенной мелким жемчугом. Я долго наряжалась, восхищаясь своим отражением в зеркале. Алкуин присел на краешек кровати, серьезно наблюдая за моими сборами.
– Будь осторожна, Федра, – ласково предупредил он.
– Я всегда осторожна, – ответила я, глядя в глаза его зеркальному отражению.
Он слегка улыбнулся.
– Ты не берегла себя с лордом д’Эссо, и не станешь беречься с Мелисандой. Ты готова раствориться в ней, я видел. И видел, что она это видела.
Я заправила выбившийся локон под сетку.
– Сегодня я предназначена принцу Бодуэну, о чем тебе прекрасно известно.
Алкуин покачал головой.
– Она тоже с ним будет, не сомневайся. Говорят, удовольствие принца гораздо острее, когда она присутствует в спальне. Мелисанда Шахризай – побудительная сила для его желаний.
При мысли таком раскладе сердце забилось быстрее, но я постаралась это скрыть.
– Я буду осторожна, – пообещала я.
А потом прибыла коляска, и мы больше не касались этой темы. Алкуин проводил меня вниз, где я предстала перед Делоне.
– Очень мило, – пробормотал он, закутывая мои плечи в сангровую накидку и застегивая фибулу. – Девушка из дома Делоне и принц крови. Кто бы мог подумать? – Несмотря на улыбку, в его голосе слышалась какая-то непонятная мне загадочная интонация. – Я буду тобой гордиться. – Делоне поцеловал меня в лоб. – Удачи.
Осененная благословением, я сошла к экипажу Мелисанды. Ги тенью следовал за мной.
Среди недвижимости, которой владела Мелисанда Шахризай, конечно же, имелся особняк в Городе. Я предполагала, что он недалеко от Дворца, но Мелисанда обитала в тихом квартале почти на окраине в богатом красивом доме, обсаженном деревьями. Позже я узнала, что во дворце у нее есть свои покои, а сюда она приезжала, когда хотела развлечься без посторонних глаз; и сама по себе, и с принцем Бодуэном.
По пути я терялась в догадках, какого приема ожидать, но когда слуги провели нас с Ги в дом, Мелисанда встретила меня как гостью.
– Федра, – сказала она, приветственно меня целуя. – Рада, что ты согласилась. Ты ведь уже знакома с милордом принцем Бодуэном де Тревальоном?
Я глянула мимо нее, увидела принца и присела в реверансе.
– Мне оказана большая честь, мой принц.
Он шагнул вперед и, взяв меня за руки, помог подняться. Я сразу вспомнила, как он сгреб меня в объятия на Средизимнем маскараде.
– Это для меня большая честь получить такой изумительный подарок, – любезно ответил он и улыбнулся Мелисанде. – Избранницу, которой коснулся Спутник Элуа.
Мелисанда вернула Бодуэну улыбку и легонько положила руку мне на плечо. Зажатая между ними, я задрожала.
– Идем, – позвала Мелисанда. – Поиграешь для нас, пока мы ужинаем. Хорошо?
Я заставила себя собраться и кивнуть.
– С удовольствием, миледи.
Хозяйка повернулась к лакею.
– Позаботься о слуге милорда Делоне, проследи, чтобы его достойно устроили. А мы пойдем к столу.
Хотя меня, конечно, учили играть на музыкальных инструментах, мне уже давно не приходилось музицировать для услады чьего-то слуха. Зайдя в трапезную и увидев бархатный пуфик и цитру, я сразу поняла, чего от меня ждут. Села, взяла цитру и довольно долго тихо перебирала знакомые мелодии, пока пара ужинала. Странно, сначала меня встречают как гостью, а потом подчеркнуто игнорируют. Слуги в черно-золотых ливреях дома Шахризаев двигались быстро и бесшумно, сноровисто меняя аппетитные блюда. Мелисанда и Бодуэн насыщались, негромко подшучивая друг над другом, болтая, как обыкновенные влюбленные, о разных мелочах. Я играла, чувствуя себя откровенно не в своей тарелке.
Когда трапеза закончилась и посуду убрали, Мелисанда велела наполнить вином третий бокал и отпустила слуг.
– Федра, иди-ка сюда, – позвала она, ставя бокал у локтя Бодуэна. – Выпей с нами.
Я отложила цитру и послушно подошла к принцу. Попробовала вино – очень хорошее, легкое и пряное, с богатым послевкусием черной смородины.
– Значит, цветочек, тебя воспитали в Доме Кактуса, – задумчиво произнес Бодуэн, и в его серых глазах зажегся огонек. Уверенные руки обхватили мою талию, и он без усилия усадил меня к себе на колени, так ловко, что я даже не пролила вино. Да, принц был закаленным воином, сильным и жестким, как сталь. – Ну, будешь корчиться от неудобства, как посвященные твоего Дома при таком неуважительном обращении?
– Нет, мой принц. – Теперь его руки давяще легли мне на бедра. Под слоями золотой парчи моей юбки и бархатных бриджей Бодуэна я чувствовала ягодицами, как восстает его фаллос. Дыхание перехватило.
– Федра —
ангуиссетта
, мой принц. – На другом конце стола лицо Мелисанды мерцало в свете свечей, бледное, прекрасное и бессердечное. – Если она и будет корчиться, то никак не от неудобства.
– Сложно представить. – Он провел рукой вверх, накрыл мою грудь ладонью и сжал. – Но ты права, – обратился Бодуэн к Мелисанде, ущипнув мой напрягшийся сосок. Я ахнула от вспышки боли и подалась к нему. – И ты нарядила свой подарок по-королевски. – Он поднял руку к моим волосам, зарылся пальцами под золотистую сетку и сильно оттянул мою голову назад. Припал губами к открывшемуся напряженному горлу. – Взять ее на десерт? – спросил принц, хохотнув.
Мелисанда пожала плечами, отпила вина и продолжила наблюдать, холодная и очаровательная.
– Впереди вся ночь, мой принц, и это не десерт, а только первое блюдо. Попробуй ее для начала на столе, если желаешь.
– Так я и сделаю, – улыбнулся он. – Потому что хочу для начала убедиться, что она не притворяется.
С этими словами он встал, толкнув меня животом на стол, и задрал мои юбки. Одной рукой придавив мой затылок, Бодуэн удерживал меня на месте, пока расшнуровывал гульфик. Прижатая щекой к белой скатерти, все, что я видела, – свой опрокинутый бокал и бледно-красное винное пятно, растекающееся по ткани, пока принц углублялся в меня.
Бодуэн де Тревальон был отнюдь не юнцом и не первый год практиковался с Мелисандой Шахризай. Если я и надеялась, что он быстро изольется и закончит унижать меня, пренебрегая моим искусством, то надеялась напрасно. Я закрыла глаза и лишь поскуливала при каждом долгом размеренном толчке.
– И снова твоя правда, миледи, – донесся до меня его голос, в котором звучали нотки веселого удивления. – Она жарче топки Камаэля и мокрее слез Эйшет.
Заскрипел стул, я услышала, как Мелисанда встала, а по шороху юбок поняла, что она подошла и пристроилась за спиной Бодуэна. Я слышала, как она водила руками по груди дублета принца, слышала ее шепот.
– Жестче, жестче, любовь моя, – чуть слышно подбадривала она. – Я хочу посмотреть, как ты доведешь ее до конца.
Из-под моих закрытых век заструились слезы, когда принц рассмеялся и подчинился, толкая меня к грани сильными рывками.
– М-м-м, – одобрительно промурлыкала Мелисанда. – Любовь моя, какой же ты молодец. – Она коснулась моей щеки, слегка царапнув кожу ногтями, и холодно скомандовала: – Сейчас, Федра.
Я беспрекословно повиновалась, перестав сдерживаться, вскрикнула и задрожала от сотрясшего меня взрыва. Бодуэн снова рассмеялся и врезался в меня еще раз и еще, щедро изливая семя.
– Ах, – выдохнул он, отделяясь от меня. – Неплохо бы обзавестись такой игрушкой насовсем, миледи. Как думаешь, удастся купить такую же на рынке?
Освобожденная от его веса, я медленно встала, повернулась и посмотрела в довольные глаза Мелисанды.
– Такую как Федра не найдешь на рынке, мой принц, нигде не найдешь, – заверила она. – А ее служение принадлежит только Наамах и Анафиэлю Делоне. Но идем же, ты испробовал лишь каплю того, что может предложить посвященная, отмеченная Стрелой Кушиэля. У нас впереди вся ночь, чтобы вкусить ее дар сполна. Ты как, дорогая, не желаешь произнести свой
сигнал
? – лукаво обратилась она ко мне.
– Миледи знает, что у меня нет такого желания, – тихо произнесла я. Мне было наплевать, насколько искусен Бодуэн де Тревальон в жестоких любовных утехах, насколько готов меня изувечить, – принц никогда не услышит от меня
сигнала
. Как и Мелисанда Шахризай, пока тоже служит его удовольствию. Пока она чего-то выжидает, я все стерплю. Такую вот клятву я дала самой себе.
– Что ж, отлично, – усмехнулась Мелисанда, устремилась к дальним дверям и распахнула их. – Давайте поиграем.
Рядом со столовой располагалась комната для удовольствий. За дверью я увидела пылающий в камине огонь, ложе с подушками, ряд висящих плеток и деревянное колесо с кандалами, точно такое же, как в Доме Валерианы. Бодуэн посмотрел на Мелисанду и улыбнулся.
Я мысленно произнесла имя Гиацинта и прикусила язык.
Возможно, правда, что не существует душ, свободных от темного огня Кушиэля, но тогда правда и то, что внутри большинства людей этот огонь лишь еле-еле тлеет. Бодуэн де Тревальон не способен был воспылать им, если Мелисанда Шахризай не раздувала искру. Я больше боялась леди, а не принца. Но не возразила, когда меня завели в комнату для удовольствий и аккуратно раздели. Прохладными руками Мелисанда подтолкнула меня к колесу и заковала запястья и лодыжки. Бодуэн изучил арсенал пыточных средств, остановился на кожаной шлепалке и сунул палец в щель посредине.
– Как этим правильно пользоваться? – спросил он Мелисанду, вскинув брови. – Испустить скальдийский боевой клич и накинуться на нее? – Принц двумя руками поднял шлепалку, словно боевой топор. – Вальдемар Благословенный! – выкрикнул он и расхохотался.
Вися на колесе, я дернулась от удивления. Мелисанда с терпеливой снисходительностью посмотрела на Бодуэна.
– Нет никаких правил, мой принц. Ты волен делать все, что пожелаешь и как пожелаешь. – Убедившись, что я прочно закреплена, она крутанула колесо.
Сработанное на совесть, оно поворачивалось легко и беззвучно. Пол, стены, потолок, Мелисанда и Бодуэн поплыли перед глазами. Я и не догадывалась, насколько сбивает с толку, когда кровь то приливает к голове, то отливает от черепа. Колесо сделало еще оборот и остановилось, и я увидела, что Мелисанда выбирает себе бич.
– Вот так, любовь моя, – обратилась она к Бодуэну. Мелисанда резко дернула запястьем и тут же исчезла в залившей мои глаза красной пелене, когда снабженный грузилом кончик кнута заклеймил меня, заставив мир завертеться.
В голове пронесся звук, будто бы исторгнутый арфовой струной, и в багровой дымке показался расплывчатый лик Кушиэля, суровый и бронзовый. Потом он исчез, оставив лишь смутное пятно. Кровь от головы опять отлила. Мелисанда повесила бич на место и кивнула Бодуэну.
– Как пожелаешь, – тихо подбодрила она.
Принц шагнул ко мне и познакомил меня со шлепалкой – ровный всплеск боли там, куда приходился удар, и тонкий резкий штрих от прорези в середине, будто бы рассекавший кожу. Колесо поворачивалось, и я не знала ни где верх или низ, ни куда придется следующий удар, но упоительная красная пелена не возвращалась. Когда принц наконец намахался и устал, он повернулся к Мелисанде и благоговейно увлек ее на подушки. Я осталась висеть на колесе почти вверх ногами. Прежде чем от прилива крови к голове сознание покинуло меня, я пронаблюдала, как Бодуэн расстегивает платье Мелисанды и медленно его снимает, покрывая обнажаемую кожу поцелуями и опускаясь перед возлюбленной на колени. Мелисанда заметила мой взгляд и заговорщицки улыбнулась, а больше я ничего увидеть не успела.
Не знаю, долго ли я там провисела и кто меня снял; утром я проснулась в чужой постели, и, когда встала, слуги обращались со мной как с гостьей.
Отдохнувшая и разнеженная Мелисанда вошла в трапезную, когда я завтракала.
– Коляска готова, а человек Делоне уже ждет тебя. – Она положила звякнувший мешочек на стол возле моей руки. – Платье, конечно, пусть останется у тебя в знак моей благодарности, а этот дар прими во славу Наамах. – Взгляд синих довольных глаз остановился на мне. – Ты и впрямь прощальный подарок, достойный принца, Федра.
– Благодарю, миледи, – машинально ответила я, забирая мешочек. Пальцы шевелились с трудом. Кошель был тяжелым, разбухшим от монет. Я вопросительно посмотрела на Мелисанду. – Достойный подарок на прощание, миледи? Кто прощается?
Красиво изогнутые брови чуть приподнялись, и Мелисанда склонила голову.
– О да, ученица Делоне. – Она рассмеялась текучим смехом. – Я отвечу, если ты в свою очередь расскажешь, что тебе известно о Вальдемаре Благословенном.
Я промолчала. Мелисанда снова усмехнулась, наклонилась и тронула губами мою щеку.
– Что ж, передай мое почтение милорду Делоне, – сказала она, выпрямляясь, и нежно погладила меня по голове. – Мы с тобой еще встретимся, моя
ангуиссетта
. И, возможно, в следующий раз между нами не будет никакого принца.
И после этих слов она ушла.
Глава 22
Можете не сомневаться, я в точности пересказала Делоне все, что услышала в доме Мелисанды. Не в моих правилах было расписывать ему подробности творящегося на свиданиях; к тому времени я уже усвоила, что о некоторых обстоятельствах лучше умалчивать. Отметины, которые наставник видел на мне, говорили сами за себя. О том же, что не оставляло следов, я предпочитала не распространяться, но неукоснительно доводила до его сведения любые известия или неосторожно оброненные слова, которые могли представлять для него интерес.
Вот и на этот раз я не промахнулась. Делоне нахмурился и принялся вышагивать по комнате, обдумывая мой рассказ.
– Так Бодуэн действительно думал, что это всего лишь скальдийский боевой клич? – спросил он. Я кивнула. – И ничем не выдал, что «Вальдемар Благословенный» может означать для него нечто большее?
– Нет, – уверенно покачала я головой. – Он говорил в шутку без всякой задней мысли. Зато для Мелисанды это имя не пустой звук.
– И он будто бы не знал, что ты была… как там она сказала? Подарком на прощание?
Я снова покачала головой.
– Нет, милорд. В его поведении я не заметила ни малейшего намека, что они прощаются, а сама Мелисанда сказала эти слова, когда мы с ней остались наедине. – Я посмотрела на Делоне и вспомнила, как он привел Мелисанду взглянуть на меня, когда его
ангуиссетта
еще была тщательно оберегаемым секретом. – Любому художнику нужны понимающие ценители, милорд, и она выбрала на эту роль вас. Что бы ни готовилось, Мелисанда хотела дать вам знать, что за этим стоит она.
Делоне задумчиво посмотрел на меня.
– Возможно, ты права, – кивнул он. – Но вопрос все еще в силе: что же такое готовится?
Не прошло и недели, как мы узнали ответ.
Новости нам принес Каспар де Тревальон. Вельможа был настолько потрясен, что даже забыл о ссоре с Делоне.
Топот множества копыт разнесся по мощеному двору, выдавая срочность визита. Я наблюдала графа де Фурсэ с первых моих дней в доме Делоне и ни разу не слышала, чтобы Каспар повысил голос, даже во время споров. Но в тот день его крик эхом отразился от стен особняка.
