Текст книги "Корпорация «ussr». Часть третья: «революция» (СИ)"

Автор книги: Зеленин Сергей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Мало кто помнит, что в России не было всеобщей воинской повинности и, некоторые сословия и несколько десятков национальностей, по закону не подлежали призыву.

В расчёт не берётся, что из-за своей огромной территории и слабой развитости железнодорожной сети на ней, русская армия вынуждена была держать громадные гужевые обозы из миллионов лошадей и приблизительно такого же количества солдат-возниц.

Редко упоминают про одну «особенность» русской армии – о её «распухших» в военное время интендантских тылах, штабах и прочего – доходящих до половины общей численности всей армии. Конечно, были предложения их несколько «подчистить» – но, во избежание «волнений» не решились...

Так что, уже в конце пятнадцатого года, на повестке дня стоял призыв на войну малолеток, «ратников» самого последнего разряда, да «инородцев» – ранее не подлежащих призыву по закону... И, то – всё это, могло дать всего лишь где-то полтора миллиона голов «пушечного мяса», которого – при таких «темпах», хватит не более чем на год...

Добровольцев тоже – уже днём с огнём не сыщешь. Британская армия до самого шестнадцатого года формировалась исключительно из добровольцев – это была ИХ(!!!) война. А, в России, к тому времени, энтузиазм, как говорится – иссяк! А, нам требовались именно добровольцы...

Но, всё же – на святое дело, добровольцы нашлись!

В стремлении реабилитироваться, Младший явил на свет невероятную для его возраста активность. Он, со своей новой «пассией» – из «Школы Публичных Лекторов» Женьки Мозгаклюя, объездил-перерыл всю Россию – сам выступал и, перед гимназистами и перед моряками-матросами и перед... Да, перед кем он только не выступал – я за ним, даже специальный транспортный самолёт закрепил со всеми удобствами!

И, нашлись «кадры»!

Естественно, первым делом это были наши «отморозки», до этого момента участвовавшие в мировой бойне довольно-таки эпизодически. Например, регулярные «командировки» на фронт снайперских команд и разведывательно-диверсионных групп – для выполнения отдельных заданий. Да! Довольно много «славных» дел было свершено-переделано... Но, это чисто для «поддержки формы» – в начале войны мы всерьёз не воевали.

Однако, этого было крайне мало! Это был лишь «костяк» – а, он сам по себе воевать не может... С требуемым эффектом.

Требовалось обрасти «мясом» и, желательно, накопить хотя бы малюсенький слой «жирка»!

Вот именно для этого, нам потребовалась «крыша» – в виде Великого Князя, на должности начальника «отдела кадров» всей российской армии...

Сначала, тщательно отобрали среди изъявившим желание (после умело проведённой агитации – разъяснения смысла создания нового рода войск), уже повоевавших офицеров и унтеров... Большей частью, это были выздоравливающие из госпиталей. Георгиевские кавалеры, навсегда «отравленные» войной!

Предпочтение отдавалось молодым – не старше сорока лет, холостым или бездетным, в хорошей физической форме...

После трёхмесячных курсов подготовки инструкторами из наших «отморозков», где-то половина «добровольцев» этой категории – по тем или иным причинам, отсеялось...

В принципе, это ожидалось!

«Отсеявшихся», но всё же желающих воевать в ударно-штурмовых бригадах, оставляли в «кадровом резерве». Типа, потренируются, подтянутся – присоединятся...

Кадровый «голод» был зело велик!

Остальных, выпускали «инструкторами» в войска – Младшему не удалось полностью «подмять» под себя эту идею и, в каждой стрелковой дивизии, пока «кустарно» – каждый на свой лад, мутили свои «ударные» батальоны.

«Вершков» то они, по-любасу нахватались!

Ударные батальоны, это конечно – хорошо... Но, они имеют один существенный недостаток – отсутствие тяжёлого вооружения. А, с приданными средствами, иногда бывает трудно или вообще – невозможно, наладить взаимодействие на поле боя.

Мы же перешли сразу к ударно-штурмовым бригадам, беря за образец советские ШИСБ – Штурмовые Инженерно-Сапёрные Бригады, времён Великой Отечественной Войны, творчески переосмыслив этот опыт сообразно условиям...

Ударно-штурмовая бригада по геншиному проекту, состояла из штабной роты, трёх батальонов, собственной школой усовершенствования командного состава, частей усиления и, обладала довольно сильной собственной артиллерией – включая, даже шестидюймовые мортиры или миномёты и парочку сорока двух– линейных пушек для контрбатарейной борьбы.

Конечно, по части технического – в том числе и артиллерийского вооружения не всё удалось выполнить, как хотелось. Из-за недостаточной мощности в начале войны Нижегородского Артиллерийского Завода «Корпорации USSR», не все штурмовые батальоны ударно-штурмовых бригад, к примеру, удалось вооружить нашими 87– миллиметровыми орудиями поддержки «Нона» и миномётами «Василёк».

Ну, ничего – выход нашли!

Где-то половину батальонной артиллерии, первоначально составили – по примеру немецких штурмовых групп, слегка переделанные русские трёхдюймовые «противоштурмовые» пушки Путиловского завода[3].

Вообще, состав и структура этих частей, их вооружение постоянно менялось и, поэтому я подробности пропущу...

...После образования кадрового «костяка» из опытных офицеров и унтеров, в специальных учебных лагерях стали тренироваться так же – тщательно отобранные добровольцы из числа рядовых, но уже повоевавших солдат.

Затем, стали принимать добровольцев из числа молодёжи до двадцати пяти лет – ещё не нюхавших пороха. Также – после очень тщательной, долгой проверки и «испытательного» срока прозванного «адской неделей» – когда, салаг-кандидатов гоняли просто безбожно.

Но, большинство этих «салаг» было из Нижегородской Губернии из школ «ДОСАФ», или просто – из моих, корпоративных школ и, они выдерживали все проверки!

Тренировки проводились пять дней в неделю, в любую погоду, с самого раннего утра до позднего вечера, с тремя двухчасовыми перерывами для приёма пищи и отдыха.

Обучение будущих бойцов-штурмовиков, делилось на теоретический и практический курсы. На теоретическом курсе изучались способы боевых действий: как в обороне – так и в наступлении, исходя из новейшего боевого опыта.

В обороне упор делался на создании отдельных, редкостоящих меж собой «опорных пунктов», связанных перекрёстным – фланговым для противника огнём, в наступлении – на тактику «просачивания» небольших мобильных подразделений... И, то и другое должно было быть неожиданным для противника: оборона в неожиданном месте, наступление – там, где неприятель его не ждёт.

Каждый боец, не говоря уже про унтера или офицера, должен был в совершенстве владеть любым своим или трофейным оружием – индивидуальным или коллективным своего подразделения, хорошо знать основы медицины переднего края, связи, взаимодействия подразделений и родов войск...

В подкорку вбивались навыки владения любым штатным или импровизированным холодным оружием, приёмы рукопашного боя – особенно, в тесноте окопов или помещений.

Каждый офицер или старший унтер-офицер ударно-штурмовой бригады, должен был уметь корректировать огонь артиллерии и детализировать свою карту по результатам аэрофотосъёмки – предполагалось тесное взаимодействие ударно-штурмовых подразделений с полевыми авиадивизиями и авиабригадами.

Для практического обучения бойцов-штурмовиков, заранее построили несколько специальных учебно-тренировочных городков – имитировавших различные рельефы местности и всевозможные боевые ситуации на них, спланированные по последнему фронтовому фортификационному опыту.

В таких «городках», курсантов натаскивали ведению ближнего боя в окопах и блиндажах, практическому метанию отечественных и вражеских гранат, преодолению всевозможных препятствий и проволочных заграждений с помощью штатных и подручных технических средств, участию в комбинированных маневрах с применением артиллерии и огнемётов...

Четверть занятий проводилась ночью.

При прохождении «практического курса», внедрялась жесточайшая дисциплина на всех уровнях, закаливались методом труднейших тренировок дух и тело, на уровне подсознания вбивалась уверенность и непоколебимая настойчивость, прививались навыки ведения современного боя.

После индивидуального обучения, происходило групповое обучение бойцов, затем – всего подразделения.

Сама учебная ситуация на полигонах максимально приближалась к боевой – применялся огонь и дым, имитировался свист пуль и грохот взрывов, внезапно появляющиеся цели в натуральную величину и, прочее...

При обучении очень широко использовались боевые боеприпасы, взрывчатка, даже – отравляющие газы, что довольно часто приводило к несчастным случаям.

В таких условиях, многократные упражнения по штурму траншей доводили каждое движение бойцов-штурмовиков до автоматизма!

При боевой подготовке подразделения отрабатывались следующие задачи: взятие и «экстренный» допрос пленного, разведка огневых точек противника боем, атака вражеских траншей, «зачистка» узлов сопротивления, захват глубокоэшелонированных позиций противника, отбитие контратак врага... Штурмовые роты и батальоны, многократно обкатывали всё это на учебных линиях обороны, полностью имитировавшие реальные цели.

Очень большое внимание уделялось психологической и идеологической подготовке, для ведения которой, в подразделениях ударно-штурмовых бригадах – на соответствующих должностях имелись специалисты из «ведомства» Мозгаклюя.

Даже, по уставу нового рода войск, сама служба в ударно-штурмовых подразделениях была объявлена высшим отличием для гражданина России!

Всеми силами, в ударно-штурмовые подразделения вбивался «корпоративный» дух: здесь не было обращений как в «старой» русской армии – никаких «ваших благородий», «их сиятельств» и, прочей средневековой тряхомундии – только «бойцы» и «командиры»... После обряда «посвящения» в «штурмовики», офицеры и солдаты обращались друг к другу с приставкой «товарищ» – «товарищ боец», «товарищ командир».

До «обряда» – с приставкой «господин».

Среди других частей русской армии, ударно-штурмовые бригады ставились особняком: они освобождались от постоянного пребывания в окопах, их несравнимо лучше вооружали, одевали в особую форму – «от меня», со своими знаками отличия и различия, кормили по усиленной норме... В «состоянии покоя» штурмовые части должны были находиться в ближайшем тылу, выделяя специальные команды для изучения переднего края, террора противника действиями снайперов и диверсантов.

В обязанности каждого бойца или командира, этих элитных подразделений вменялась постоянная учёба! Как боевая, так и общеобразовательная. Нелюбопытный к новшествам, нестарательный в учёбе боец или командир, немедленно отчислялся...

Любой тактический как успех (так же – как и, неудача), как свой – так и, других подразделений на фронте, немедленно фиксировался, анализировался и, его итоги, сообщались для ознакомления остальным штурмовым частям.

Учились не только сами – по уставу, должна быть налажена помощь инструкторами в обучении ближайшей российской воинской части...

При создании, обучении и боевом функционировании ударно-штурмовых бригад – как и, впрочем, всех остальных военных и военизированных структур, к которым «Корпорация USSR» приложила свою «руку» – мне и, нашему «военному сектору», наконец-то удалось осуществить то, о чём Геншей давно мечталось! Инженеры, аналитики, учёные и прочие специалисты из «ДОСАФа», получили доступ буквально ко всему – начиная от солдатского сортира, кончая оперативными картами и, к их мнению и выводам, стали прислушиваться.

Опять же – по уставу и, изданному по всей Действующей армии, приказу Верховного Главнокомандующего – самого царя, то бишь, командир ударно-штурмовой бригады обладал очень большой самостоятельностью. Приданный для произведения прорыва обычному стрелковому корпусу или армии, например, он сам мог выбирать место, условия и время прорыва. Мог требовать от командования частей и соединений – к которым был придан, любую посильную для них поддержку и оно обязано было её предоставить. Сам мог прекратить атаку – если посчитал, что она не имеет перспектив и может привести к большим потерям.

И, кто был командиром Первой Ударно-Штурмовой Бригады, как вы думаете?

Правильно – Яков Александрович Слащёв!

Молодцы, хорошо историю знаете... Года три или четыре наш «военный сектор» его обхаживал – Спец и Генша, ещё задолго до войны со Слащёвым лично познакомились. Спец, тот вообще – подружился с Яковом Александровичем, когда тот ещё в Павловском военном училище учился и просто околдовал того своими рассказами об участии в Англо-Бурской Войне. А, Генша – «подкатил» к будущему командующему Красной Гвардией, когда тот учился в Николаевской Академии...

Да, да!

На данный момент, когда мой племянник Данила принял от меня бразды правления «Корпорацией USSR», Яков Александрович Слащёв был назначен Командующим Красной Гвардией Вооружённых Сил РСФСР!

Вот такие делишки, детишки...

[1] «На пути к победе мы сделали новый большой шаг вперед. Обладающий стальной волей Великий князь был отстранен. Царь встал во главе войск...» Людендорф Э. «Мои воспоминания о войне 1914 – 1918 гг.»

.

[2] В 1916 году генеральный квартирмейстер германских вооруженных сил генерал Эрих фон Людендорф нанес короткий, но важный визит на западный фронт. Там он получил возможность увидеть в действии штурмовую часть "Pop". Генерал был так восхищен увиденным, что несколько месяцев спустя (в начале 1917 г.) издал приказ о создании новых соединений этого типа и о введении используемой ими тактики в программу подготовки остальных формирований немецкой армии. Это решение вскоре дало ожидаемые результаты. В сентябре 1917 г. штурмовые дивизии при поддержке ураганного огня артиллерии разбили русских под Ригой. В октябре итальянцы по тем же причинам понесли поражение под Капоретто, а в ноябре немцы заставили англичан отступить в районе Камбре. Серия побед вызвала головокружение от успехов и, как следствие, – роковые ошибки в организации. В течение 1917-1918 гг. наиболее опытные офицеры, унтер-офицеры и солдаты были переведены из своих частей в штурмовые дивизии, в которых в конце концов оказалась четверть личного состава немецкой армии на Западном фронте. Людендорф был первым командующим войсками в XX веке, который заплатил высокую цену за неправильное применение в боях подразделений спецназначения. Загипнотизированный их успехами в относительно небольших операциях, он сконцентрировал в штурмовых дивизиях лучших солдат из других формирований. Тем самым он лишил армию ее ядра, и когда штурмовые соединения были разбиты на английских рубежах обороны, уже не удалось избежать поражения остальной части сухопутных немецких сил.

[3] В 1916 году на вооружении немецких штурмовых батальонов начали поступать 76,2 мм пехотные орудия Infanteriegeschütz L / 16.5, созданные концерном Круппа на базе русских трофейных трехдюймовых противоштурмовых пушек, захваченных в значительном количестве в начале войны в русских крепостях Восточной Польши, сданных их комендантами. Сами эти пушки представляли собой упрощенный вариант русского трехдюймового горного орудия образца 1909 года системы "Данглиз-Шнейдера". В ходе модернизации на них был установлен прицел, откалиброванный до 1800 м, и новые колеса диаметром 1,1 м. Пушка стреляла снарядами немецкого производства массой 5,9 кг. К 1917 году на Западном фронте действовало 50 батарей пехотных пушек (в батарее от 4 до 6 орудий). В каждом штурмовом батальоне была одна такая батарея. Пушки имели большой успех – теперь не было нужды запрашивать артиллерийской поддержки у дивизионной артиллерии в случае выявления одиночных целей. Повысилась оперативность при поражении таких целей, что избавляло пехоту от ненужных потерь в случае неожиданного столкновения с пулеметами противника. Со временем пехотная пушка начала выступать и в качестве противотанкового орудия.

Глава 9. Прорывы и «нарывы»…

«Лучше атаковать и застать врасплох:

атакуя, внушаешь страх...

Наступление! Ярость! Ужас!!!»

А. В. Суворов

...Я уже рассказывал – в высшем руководстве Русской Императорской Армии царил откровенный БАРДАК!!!

Ну, тогда немного сэкономлю вам время...

Поэтому то, в шестнадцатом году – в год знаменитого Брусиловского прорыва, не все ожидания сбылись. Первым «обломом» и крупным разочарованием, была операция на озере Нарочь в марте шестнадцатого года: союзники – начав бои под Верденом, требовали чтоб русские отвлекли от него как можно больше немецких резервов.

Тогда ещё полковник, Слащёв, выехав на передовую и, ознакомившись с условиями проведения наступления, наотрез участвовать в нём отказался.

– В такой грязи и на такой местности наступать нельзя!– сказал он тогда,– если вы, конечно, не хотите угробить свою собственную армию.

Его поддержали командиры трёх авиабригад, чьи «Алёши» не могли взлетать с раскисших аэродромов и воевать с ограниченным снабжением – из-за таких же дорог.

Естественно, под давление англо-французов, Верховный Главнокомандующий, он же – царь-батюшка, отменить наступление не мог. Командующие Северного и Западного фронтов, тоже не возражали и, начатое практически без подготовки, без поддержки артиллерии и авиации, без подкреплений и снабжения по непроходимой грязи весенних фронтовых дорог, наступление захлебнулось в русской крови[1]!

Вот, именно для таких то случаев, наш «военный сектор» – предвидя подобные «щекотливые» ситуации и, требовал от меня самую «непротекающую крышу»! Ибо, на Слащёва и на его Первую Ударно-Штурмовую Бригаду, пытались переложить ответственность за провал всей операции и даже, обвинить в измене и предательстве...

Однако, Младший отбился! Навряд ли, кто-нибудь другой смог бы это.

Лето шестнадцатого года произвело двойственное впечатление...

Во-первых: нашему «военному сектору», даже имея такую «протекцию», не удалось собрать «три столба под одну крышу» – объединить под одним оперативном подчинением ударно-штурмовую и бронекавалерийскую бригады, с уже созданной авиаполевой дивизией, или с тремя – с прошлого года действующими, авиабригадами.

Боевые железнодорожные бригады, тоже – вели по сути, свою-собственную самостоятельную войну.

Даже, на Юго-Западном Фронте наши «корпоративные» силы были разобщены: Первая Авиаполевая Дивизия была в составе Восьмой Армии генерала Каледина – атакующей в направлении Луцка, затем – в направлении недоброй памяти Ковеля, а Первая Бронекавалерийская Бригада в составе Третьего кавалерийского корпуса, находилась значительно южнее – почти у самой румынской границы. В составе Девятой Армии, атакующей в направлении на Черновцы.

Между ними же, действовали оба «особых» корейских горно-стрелковых батальона...

На эти военные образования, «верхи» ещё не обратили особого внимания, а боевые железнодорожные и авиа– бригады – уже успели прославиться! Да и, на Ударно-Штурмовую Бригаду, оплошавшим в течении всей войны руководством, возлагались особые надежды – как на волшебную палочку, что ли...

Во-вторых: главный удар летом шестнадцатого года, планировался вовсе не на Юго-Западном Фронте – где и произошёл Знаменитый Брусиловский прорыв, а на стыке Северного и Северо-Западного Фронтов, в направлении Вильно... Так требовали союзники, для которых было очень важно – чтоб, Россия наступала не против примерно равной ей по силе Австро-Венгрии – а, против Германии, которая была явно русским не по зубам. Там – севернее Полесья и сосредотачивались главные силы, самые лучшие войска, большая часть тяжёлой русской артиллерии, большая часть боеприпасов и всего прочего...

Вот туда и, направили Первую Ударно-Штурмовую Бригаду, три из четырёх боевых железнодорожных бригад, все три имеющиеся на тот момент авиабригады и Первую Эскадру тяжёлых воздушных кораблей.

А, на Юго-Западном Фронте предполагалась вспомогательная – «отвлекающая» операция и, подготовка к ней Верховным Главнокомандованием, была более похожей на имитацию.

Через московский железнодорожный узел, на Юго-Западный Фронт сплошным потоком шли пустые эшелоны, что по мнению штабных стратегов из Ставки должно было создать у супостатов уверенность об нанесении главного удара именно там.

При том-то уровне немецкого шпионажа в России? Сомневаюсь, что эти меры вызвали нечто большее, чем лёгкое сотрясение воздуха – от смеха, в неприятельских штабах...

Тем не менее, даже при таких условиях – с такими незначительными силами (в конце мая – несколько раньше срока, по требованиям союзников), Брусилов ударил в нескольких местах одновременно и фронт австрийцев был прорван...

Об этом всяк знает, да?

В «реале», Брусиловский Прорыв застопорился, уперевшись в речку Стоход с топкими берегами, где позже – когда «вспомогательное» направление решили сделать главным, в июле месяце поляжет костьми вся Императорская Гвардия – надежда и опора монархии...

ПОСЛЕДНЯЯ(!!!) надежда и опора!

Левый, западный берег этой – в принципе небольшой речки, высок и обладает естественными укрытиями для обороняющихся. Правый же – восточный берег, наоборот – низкий и заболоченный, на котором наступающему не укрыться, ни окопаться... Ни подтащить орудия для артиллерийской поддержки[2].

Где бы нам с вами поискать «германских шпионов», ухайдаковших – ни за что, ни про что, военную элиту России...

Может, в царской Ставке?! Не в Швейцарии же, придумали такой эффективный ход для свержения самодержавия!

Первой Авиаполевой Дивизией, с момента её формирования командовал мой племянник – полковник Стерлихов Данила Германович.

Эта дивизия, в самый пиковый момент прорыва на Луцк, кроме всего прочего, делала по сути, работу кавалерии: то, есть – своими авианалётами препятствовала отводу австрийских тяжёлых вооружений и, изрядно в этом преуспела. А, лёгкая стрелковая бригада – высаженная посадочным способом, захватила переправы через реку Стоход и удерживала их до подхода главных сил...

К счастью, зенитный дивизион этой дивизии – на мехтяге и Первая Барановическая Боевая Железнодорожная Бригада, подоспела на помощь десанту раньше, чем переброшенные с Западного Фронта первые немецкие части для спасения союзников-австрийцев.

Кстати, в планы первого этапа операции эта «самодеятельность» никак не входила и, Даниле пришлось, даже – пойти на фальсификацию приказа самого Брусилова!

К счастью, в России победителей не судят! Тем только и, держимся...

После образования трёх хорошо укреплённых плацдармов на западном берегу этой реки, фронт в этом месте замер в неподвижности на длительное время: наступать дальше на Ковель у Брусилова тупо не хватало резервов.

Так что, в «новой» реальности, Гвардию угробят в том же июле – но, уже при штурме самого Ковеля. Времени для превращения его в мощный укрепрайон, российская Ставка немцам предоставит достаточно!

Первая Бронекавалерийская Бригада в составе Третьего кавалерийского корпуса Девятой Армии, шороху конечно навела под Черновцами! Но, это было вспомогательное направление на второстепенном фронте – наносящего «вспомогательный» удар...

Опять же – для развития успеха, хронически не хватало резервов.

Ну и, возможно – инициативности и широты мышления русских генералов!

Корейские горно-стрелковые «особые» батальоны заняли горные перевалы в Карпатах, которые в «реале» – до самого конца русского наступления, удерживались австрийцами...

А, толку то? «Продолжения» не последовало – конницу в тыл противника через захваченные перевалы, запустить не удосужилось. Из-за недостатка сил и средств, кавалерийские корпуса у Брусилова выполняли роль «завесы» на второстепенных участках – с которых сняли пехоту для штурма на направлениях прорыва.

По крайней мере, мне так объясняли наши военные...

А, что же у нас творилось на направлении главного удара? Там где были сосредоточены лучшие войска России, большая часть её тяжёлой артиллерии? Я, уже не говорю про всевозможные «ништяки» от нас – попаданцев?!

А, на направлении главного удара – на Северном и Западном фронтах, по ходу, требовалась «большая чистка» в духе «аля-тридцать седьмой год» – с показательным расстрелом, тысяч эдак четырёх «гениальных» стратегов...

А, может и, всего двумя можно было б, обойтись!

Командующие этими фронтами – генералы Куропаткин (тот самый!) и Эверт, с самого начала принялись саботировать решение Ставки об весенне-летнем наступлении их фронтов.

Почему?

Лично моё мнение, что не их вина – а беда, что система кадрового отбора Империи была такова, что выдвигала на такие высокие должности людей – не имеющих к ним, абсолютно никаких способностей!

По Куропаткину сужу – ибо, знал его достаточно хорошо лично: хороший человек то, в принципе! После Революции – при Советской Власти, преподавал в сельской школе грамоту деревенским ребятишкам... Возможно – это и, есть его стезя!

Итак, по требованию французского главнокомандующего, наш Верховный Главнокомандующий по прозвищу Ники взял под козырёк и, поручил своему начальнику штаба генералу Алексееву разработать план летней наступательной операции...

По первоначальной задумке Ставки, главный удар должен будет нанесён двумя фронтами – Северным и Западным, по сходящимся направлением, с «прицелом» на оставленный в прошлом году под пятой у оккупанта, очень важный узел коммуникаций – город Вильна.

Именно здесь, были к лету шестнадцатого года, нагромождены все основные силы и средства – как, выжатые из напрягавшей последние силы Российской Империи – так и, всеми правдами и неправдами полученные от союзников...

По плану генерала Алексеева, главный удар на Вильну двумя фронтами должен был произведён одновременно с вспомогательным ударом Юго-Западного Фронта – чтоб, запутать, сковать противника, не дать ему перебрасывать резервы...

По требованию союзников, Брусилов ударил на неделю раньше – выручая Италию, попавшую под кровавый замес австриякам, а Эверт с Куропаткиным...

Ещё на стадии планирования, эти два генерала выступали против ведения каких-либо наступательных операций, сомневаясь в их успехе. В любой другой армии обитаемой части этой Галактики, их бы враз отстранили от занимаемой должности – если б, конечно не отдали под суд – со всеми последующими... Примеров и, в мировой истории до хренища – не только в нашей, при товарище Сталине!

В любой армии, приказ начальника – закон для подчинённого! А, свои сомнения и предположения потом озвучишь в послевоенных мемуарах... Типа: «... я хотел так, вот так и этак, а этот усатый ...идор, всё испортил – приказав сделал наоборот! Отчего, я с доверенными мне войсками огрёб от полчищ большевиков и монголов, там-то и там-то – от этого и, ещё от того... В результате война проиграна – русские танки в центре Европы а, меня чуть не повесили в Нюрнберге – спасибо американцам потребовался мой «бесценный» боевой опыт войны с коммунистами». Ну и, всё такое прочее...

А, во время войны приказы надо выполнять!

Точно, беспрекословно и в срок.

После, практически базарной «торговли» между начальником Штаба Верховного Главнокомандующего и двумя командующими фронтами, срок начала главного удара был несколько раз перенесён, затем – после демонстративно проваленной якобы «разведки боем», перенесено было само место главного удара!

С Вильны на Барановичи...

Конечно, город Барановичи, тоже – являлся очень важным железнодорожным узлом, да и находился он сравнительно неподалёку от Ковеля – главной цели наступления Брусилова. Вполне было возможно – при успехе, объединение двух «прорывов» с «выталкиванием» противника из Восточной Польши.

В принципе, конечно, нет особо большой разницы, где наступать: на Восточном Фронте у немцев было минимум резервов и вполне реально, что после решительного прорыва в любом месте и ввода в прорыв подвижных частей – кавалерийских корпусов, вся система обороны немцев рухнет. Нет, конечно – на Берлин и, тогда идти было бы рановато, но отбить большую часть территории – потерянную год назад, вполне было бы реально.

Но, не в последний же момент, надо переносить направление главного удара! Когда, всё для него готово – когда войска готовы к нему и, ждут только сигнала...

Силы, сосредоточенные на направлении главного удара, были просто неимоверные!

Под началом генерала Эверта находилось четыре «обычных» армии и одна «Особая» – «Гвардейский Отряд» генерала Безобразова, состоящий из двух пехотных гвардейских корпусов и одного гвардейского кавалерийского, под командованием настоящего хана – Хана Нахичеванского[3]! Кстати, тоже – бездарь, ещё тот! Даром, что хан... Но, человек хороший!

Единственный из русских генералов, который – в Феврале следующего года, возражал против насильственного отречения Императора...

Мы с ним хорошо и плодотворно сотрудничали всю Продолженную Войну. Сейчас Хан Гуссейн Нахичеванский, объединив российский Азербайджан с персидским в одно государство, является его бессменным лидером с двадцатого года.

Общей численность войска Западного Фронта насчитывала восемьсот тысяч штыков и сабель – в два раза больше, чем у немцев. А, добавь сюда ещё войска Северного фронта!

Ещё, вот... Не в разгар же успешного прорыва на Юго-Восточном Фронте, переносить сроки и место главного удара – когда для его успешного развития, важна каждая немецкая дивизия – удержанная на Западном и Северном фронтах, хотя бы в результате неудачи собственного наступления!

Тем более, что при перенесении места наступления с Вильны на Барановичи, из скоординированного удара по немцам исключается Северный фронт...

К сожалению, в этом случае «хвост стал вертеть-крутить собакой» – начальник Штаба Верховного Главнокомандующего пошёл на поводу у одного из своих командующих фронтами, а сам Верховный – царь, от решения об его укороте и замене на более адекватного, уклонился – заняв выжидательную позицию.

Типа, с любопытством стороннего наблюдателя, ждал кто кого приболтает...

Подготовка Брусиловым Юго-Западного Фронта к нанесению отвлекающего удара по австрийцам – по заведомо более слабого духом противнику, заняла полтора месяца...

Сколько времени, должна была занять подготовка более сложного «мероприятия», такого как перенос места главного удара, самым сильным из фронтов? По «чисто» немцам – превосходящих нас технически и организационно и, по крайней мере – не уступающих духом? Чисто по-дилетантски думаю, что не менее двух месяцев...

Я, один так думаю – что проще, дешевле и, быстрее можно было бы заменить командующего фронтом?!

Например, на генерала Каледина – героя Брусиловского Прорыва!

Однако, у «тех» русских, была какая-то своя логика...

В военном деле, я действительно – дилетант-дилетантом, ибо на переброску войск с виленского направления на барановическое и подготовку решительного прорыва немецкой обороны, Ставка Верховного Главнокомандования отвела ДВЕ НЕДЕЛИ!!!