Текст книги "Гибель парома «Эстония». Трагедия балтийского «Титаника»"
Автор книги: Ютта Рабе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Водолазы в своем тяжелом снаряжении были спущены за борт почти одновременно с роботом и под неусыпным наблюдением кораблей береговой охраны. Мы надеялись, что они не заметят, что мы приступили к решающему этапу нашей экспедиции. Конечно, существовала опасность, что отрезанные нами куски металла будут конфискованы ими.
Томми перед погружением подмигнул мне: «Мы попробуем предотвратить это».
Будем надеяться.
А Андреас между тем уже направлял робот к правому борту «Эстонии». Ему тоже сразу бросились в глаза поперечные следы на корпусе, и он догадался проследить эти следы вплоть до грунта. Имелись ли здесь отметки, позволяющие говорить о том, что здесь произошло? Он провел робот по грунту примерно еще на 10 метров вплотную к корпусу парома. Его робот был оборудован гораздо лучшей системой освещения, чем американский, и поэтому мы могли отчетливо и ясно различать даже цвета. И вдруг мы увидели нечто необычное. Именно в тот момент, когда робот скользил над ровной поверхностью грунта, на экране монитора появился холмик высотой 50–60 сантиметров. Андреас направил робот на его вершину. Песок, который до этого лежал равномерным слоем на стенке борта, вдруг провалился в какое-то скрытое под ним отверстие. Казалось, что кто-то пытался что-то засыпать в этом месте песком. Нам понадобилась помощь водолаза, который расширил бы это отверстие и частично очистил его от песка. К сожалению, в это время Томми и Губерт были заняты обрезкой металла. Поскольку у нас не было радиосвязи с водолазами, мы не смогли сообщить им, что один из них нам крайне необходим для работы с обнаруженным отверстием. Мы не могли рассчитывать и на помощь двух других водолазов, которые в тот момент были заняты поисками гидролокационного аппарата. Мы тщательно засняли это место на корпусе. Ничего большего мы сделать не сумели.
Томми и Губерт вернулись на борт в наилучшем настроении. Они сумели отрезать два куска металла из передней переборки правого борта, и именно вдоль отверстия, на котором по его внешнему виду были отчетливо видны следы взрыва. Я рассчитывала передать эти куски металла специалистам в Берлин, чтобы эксперты-металловеды могли окончательно установить, имел ли место взрыв.
Таким образом, наша экспедиция оказалась успешной. Перед возвращением домой мы собрались на корме нашего судна. Капитан нашел подходящие слова, а позже на воду был спущен венок, изготовленный рулевым Гансом и снабженный грузилом. Мы смотрели ему вслед, наблюдая за тем, как он медленно погружается вглубь.
АРЕСТЫ И ДРУГИЕ ПРИМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ДЕЛА «ЭСТОНИИ»
В течение двух последующих дней настроение у всех находящихся на борту нашего судна было отличное. Напряжение, владевшее нами, спало. Все радовались скорому возвращению домой. А я в особенности, поскольку у моего сына в Берлине начался новый учебный год, но мне не довелось присутствовать дома в его первый учебный день после каникул. Такого со мной в последние восемь лет еще не случалось. Грегг также не смог встретить вместе со своей супругой в Санта-Фе сорок четвертый год их супружества, чего с ним также раньше не случалось за все предшествующие сорок три года.
Пробоина в корпусе «Эстонии»
Присыпанное песком отверстие в корпусе «Эстонии»
Было ясно, что не позже чем в день нашего возвращения в Куксхафен на нас обрушится вся международная пресса. Поэтому мы решили сойти с судна в Киле, при прохождении шлюза.
И лишь водолазы собирались следовать на борту One Eagle вплоть до Куксхафена, поскольку там были припаркованы их автомобили. Однако, когда мы уже приближались ко входу в шлюз, мы увидели большое скопление людей на берегу. Журналисты тоже оказались не дураками! Наше прощание с Фолькером и командой судна проходило под щелканье затворов фотоаппаратов. Пресс-конференцию мы назначили на ближайший вечер в одном из отелей Гамбурга, поскольку в противном случае нам не удалось бы отделаться от репортеров. Грегг мог оставаться с нами только до субботы, поскольку у него уже были куплены билеты в США. Кроме того, он во время экспедиции повредил себе ногу и поэтому торопился показаться на родине своему врачу.
Через посредническое бюро моей кинофирмы мы оповестили о своем прибытии родственников жертв катастрофы и предложили встретиться с кем-то из них еще до пресс-конференции, чтобы о наиболее важных моментах проведенной нами акции прежде всего проинформировать их. Встреча была назначена на пятницу 1 сентября 2000 года в 16.00. И уже в 17.00 мы были готовы к встрече с международной прессой.
Как и было договорено, мы сообщили представителям родственников погибших Ларсу Иоханссону и Бер-тилу Каламниусу об обнаруженных на грунте телах погибших. Мужчины были готовы ко всему, но только не к этому. Шведское правительство выступило с заявлением о том, что вне корпуса «Эстонии» на грунте вокруг нее нет ни одного тела погибших, и родственники постепенно успокоились, удовлетворившись официальной информацией. Было видно, что оба находятся в состоянии шока. Все остальное на фоне этого шокирующего факта для них померкло.
Сразу же после встречи с нами эти люди беседовали со множеством репортеров из ежедневных газет и телевизионных программ как из Скандинавии, так и из Германии, не скрывая своего крайнего возмущения манипуляциями шведского правительства. В последующие дни информация о валяющихся на дне моря телах погибших стала важнейшим результатом нашей экспедиции, вызвавшим ажиотажный интерес средств массовой информации. В шведской прессе муссировались всякого рода домыслы о том, производили ли мы съемки этих тел или нет. Мы были вынуждены доказывать с помощью наших видеозаписей, что мы не лжем. Просто какой-то театр абсурда! Ведь мы действительно засняли некоторые тела в процессе поисков потерянного гидролокационного аппарата. Причем скорее по большей части неумышленно. Однако мы не хотели, чтобы эти кадры увидели дети. По этой причине мы отказали шведским телевизионным компаниям в передаче этих материалов по их каналам. Однако наш адвокат рекомендовал нам поступить иначе. И именно по той причине, что мы уже перед началом нашей экспедиции взяли на себя обязательство предоставить отснятые нами материалы в их распоряжение; юридически мы не имели права отказывать им. Мы пытались тянуть как можно дольше. Из-за этого мы навлекли на себя раздражение и недовольство ТУ-4 в Швеции, поскольку сотрудники этого канала заверяли нас, что они не собираются демонстрировать эти материалы, а лишь хотят сами ознакомиться с ними. Однако мы не испытывали доверия к этим журналистам. Слишком велико было искушение передать сенсационные материалы в эфир. Однако, поскольку в Швеции не переставали клеймить нас как лжецов, мы решили показать наши видеозаписи нескольким выбранным нами самими журналистам. Кроме того, мы просили многих членов нашей экспедиции дать нам твердое обещание хранить молчание об увиденном ими. Таким способом нам удалось избежать обвинений во лжи.
Мы уже думали, что весь этот ажиотаж закончился и мы наконец можем перейти к деловой дискуссии о нашей экспедиции и ее результатах, как вдруг нам как снег на голову обрушилось сообщение о том, что главный прокурор Швеции Ронни Якобсен выдал ордер на арест меня и Грегга Бемиса. Этим преследовались сразу две цели: во-первых, нас хотели запугать, а во-вторых, хотели воспрепятствовать нашему появлению в Швеции и других Скандинавских странах.
После того как мы узнали, что выдан ордер на наш арест, я была твердо убеждена, что нас известят об этом официальным образом. Я полагала, что в демократических странах является нормой, чтобы человек в таких случаях получал от прокуратуры соответствующее уведомление, в котором излагаются мотивы решения. Я напрасно прождала три недели, но никакого уведомления так и не получила. В конце концов я сама направила письмо Ронни Якобсену с заявлением протеста на действия прокуратуры.
Довольно быстро пришел ответ. Прокурор сообщил мне, что он охотно аннулирует ордер на арест в случае, если я в качестве ответного хода соглашусь на проведение допроса в прокуратуре.
Я тут же сообщила о моем согласии на допрос, ведь мне нечего скрывать. Однако я одновременно просила их понять, что ни в коем случае не собираюсь для этого ехать в Швецию. Я в свою очередь выражала готовность к допросу в любое время, но только на территории Берлина. В конце концов, место проведения допроса не изменило бы ровным счетом ничего в моих показаниях.
И еще не успела прокуратура ответить на мое послание, как один коллега, журналист из Швеции, сообщил мне, что шведское объединение журналистов и издателей выступило за отмену упомянутого ордера прокуратуры, как препятствовавшего исполнению мною моей журналистской деятельности. Шведские журналисты рассматривали действия прокуратуры как попрание свободы прессы, поскольку во время водолазной экспедиции моя роль сводилась к роли журналиста-расследователя.
Меня потрясла эта заслуживающая внимания акция в мою поддержку, и именно с той стороны, с которой я никак ее не ожидала.
Факс шведской генеральной прокуратуры с подтверждением приказа о задержании Ютты Рабе
Реакция соответствовала моим ожиданиям: ни одна шведская газета не напечатала этого заявления, а прокуратура до сих пор так и не аннулировала своего ордера. В результате я пока что на длительную перспективу лишена возможности посещать Швецию. Прямо скажем, очень утонченный метод держать меня подальше от этой страны, в которой я, конечно, с удовольствием продолжила бы свои расследования.
Весной 2001 года я обратилась к уполномоченному ОБСЕ по вопросам свободы прессы Фреймуту Дуву, который обещал оказать мне поддержку и поставить мое дело на обсуждение в Европейском совете. Грегг Бемис со своей стороны также соответствующим образом отреагировал на ордер. Он подал жалобу в финский морской суд и в международный морской суд в Гамбурге. Он также собирается начать процесс против шведского правительства, который должен юридически подтвердить, что шведы с их законом о запрете на погружение водолазов нарушили международное морское право.
МЕТАЛЛОГРАФИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ, ОШЕЛОМИТЕЛЬНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ
«Металл не забывает». Эти слова прочно засели в моей голове с весны 1999 года. Они принадлежат Мартину Фольку. И то, что он разумеет под этим, казалось мне вначале очень простым: чтобы выяснить, имелись ли на корпусе «Эстонии» повреждения, вызванные воздействием взрыва, следует провести металлографическое исследование металла в соответствующих подвергшихся воздействию взрыва местах корпуса. Естественно было бы, как это рекомендовал мне Фольк, попросить шведские или финские власти дать нам несколько образцов фрагментов корпуса «Эстонии» для проведения на них соответствующих лабораторных исследований, чтобы подтвердить факт имевшего место взрыва.
При этом речь могла идти о частях носового затвора и частях, которые близко прилегали к запорному устройству правого борта. Фрагменты металла были срезаны по поручению комиссии JAIC и должны были еще храниться.
Шведский адвокат Хенниг Витте обращался с такой просьбой к упомянутой комиссии. Естественно, мы так ничего и не получили, а когда впоследствии еще раз обратились с просьбой позволить нам отрезать образцы от хранящегося на Ханге визира, отказа не последовало. Визир был просто переправлен в Швецию. Для меня это было лишним доказательством того, что комиссия знала, что на борту «Эстонии» действительно имел место взрыв. Иначе почему нам так упорно отказывали в возможности произвести анализ проб металла?
Ну вот, теперь у нас были собственные образцы металла. Мартин Фольк пошел вместе со мной к своему бывшему коллеге, вместе с которым он в свое время проводил исследования в области кристаллической структуры металлов.
При взрывном воздействии изменяется кристаллическая структура стали. Взрыв разрушает отдельные зерна углерода, и они рассыпаются подобно крошкам хлеба. Это объясняется кратковременностью взрывного воздействия, с которым не может сравниться никакое механическое воздействие. Даже воздействие на металл автомобиля, который на скорости 400 километров час врезается в бетонную стену, не обнаруживает следов, хотя бы отдаленно напоминающих действие взрыва на структуру металла. И хотя при таком ударе кристаллическая структура металла как-то и деформируется, однако его отдельные кристаллические элементы остаются неизменными.
Конечно, это слишком упрощенное описание изменений в кристаллической структуре металла, существуют еще и другие критерии, которые позволяют судить о воздействии взрыва на металл. Так, после взрыва резко повышается твердость металла, а на краях его разрыва возникают так называемые полосы сдвига и дополнительно в металле появляются «близнецовые парочки», которые также причисляются к структурным изменениям металла.
Поскольку Мартин Фольк до этого не верил в успех нашей водолазной акции, его коллеги не были готовы к такому дерзкому прорыву с нашей стороны. И вот Мартин Фольк передал руководителю лаборатории по испытанию материалов в Бранденбурге профессору Циглеру и доктору Нега один из переданных ему образцов металла, сопровождая просьбой провести исследование возможных воздействий, которым мог быть подвержен этот образец. Другими словами, ученые должны были установить, как и каким образом могло произойти механическое воздействие на фрагмент и насколько сильным оно могло быть.
Последовали две недели молчания.
Наконец я позвонила в лабораторию и попросила сообщить хотя бы предварительный результат исследования, который почему-то не хотят мне сообщать.
Профессор Циглер был крайне сдержан.
По этой причине мы договорились о сроке, когда я и мои коллеги из журнала Spiegel вместе с оператором должны были прибыть на личную встречу. Была названа дата: 19 сентября.
Я несколько раз звонила Греггу, потому что все это выглядело не слишком обнадеживающе.
Однако между нами царило полное согласие. Каким бы ни оказался результат, мы все равно его опубликуем. Если не будет выявлено никаких указаний на взрыв, мы спокойно воспримем это как должное и прекратим дальнейшие расследования. Значит, на «Эстонии» не было взрыва, и на этом наша миссия завершилась бы.
Мое сердце бешено колотилось, когда мы 19 сентября встретились с учеными.
Образцы металла с корпуса «Эстонии»
Результат исследования был однозначен. Образец был перепроверен несколько раз, поскольку вначале подумали, что полученные результаты ошибочны. Наконец, профессор Циглер сообщил нам, что, к сожалению, они не могут подтвердить какое-либо механическое воздействие на исследованный ими образец, зато тем более отчетливо на нем заметно воздействие взрыва.
Поскольку я до этого не упоминала о возможности взрыва, ученые подумали, что мы искали следы каких-то механических воздействий, а потому и перепроверяли наш образец несколько раз, чтобы убедиться в своем «случайном» выводе. И вот теперь истина была перед нами: действительно, имел место взрыв!
А между тем я нашла еще один институт, который имел опыт работы с металлами, подвергшимися воздействию взрыва. Это был институт материаловедения и испытаний материалов в городе Клаусталь-Целлерфельде, в котором работал специалист по этим вопросам доктор Нойберт.
Я передала ему второй образец металла, но при этом потребовала, чтобы он ни в коем случае не повреждал его, поскольку я пообещала Греггу, что он сможет забрать его или хотя бы часть его с собой в Штаты, чтобы над ним поработали и тамошние специалисты по металлографии.
Но, несмотря на тщательные исследования, доктор Нойберт не смог обнаружить ничего заслуживающего внимания, пока и поскольку этот образец оставался в нетронутом виде. Ему было необходимо разрезать его, поскольку только в разрезанном состоянии могли обнаружиться явления, которые мы ищем, сказал он.
Я объяснила доктору Нойберту, что дала обещание Греггу передать ему впоследствии образец в неповрежденном виде, после чего он согласился провести еще одно исследование на образце, который подвергся исследованию учеными из Бранденбурга. Он исследовал этот образец иными методами, чем те, которые использовали в Бранденбурге, но пришел к аналогичному заключению: образец подвергся воздействию взрыва. Другие образцы металла были переданы в Федеральную палату испытаний материалов (ВАМ), а также американский институт, который нашел Грегг.
Aufteilung dec Proben
Протокол анализа материала, проведенного лабораторией по испытанию материалов в Бранденбурге
Очень скоро, после того как были получены результаты, выяснилось, что ВАМ не имеет никакого опыта в этой области материаловедения. Мне пришлось самой снабдить их соответствующей литературой, которой располагал исключительно научно-исследовательский институт шведского министерства обороны, поскольку именно там, начиная с 70-х годов, проводились исследования изменений кристаллической структуры металлов при взрывных воздействиях. Однако ни у меня, ни у Грегга не было никакой уверенности в получении от ВАМ каких-либо полезных для нас результатов.
В. ноябре Грегг получил результаты исследований, поведенных South West Research Institut в Сан-Антонио. Американские ученые, так же как и ученые двух немецких институтов, пришли к заключению, что изученные ими образцы подверглись воздействию взрыва.
В конце января экспертиза, проведенная ВАМ, не подтвердила наличие факта взрыва. Суть тезиса сводилась к тому, что так называемые кристаллографические «близнецы», наличие которых в общем случае является основой доказательства воздействия взрыва, в данном конкретном случае находятся непосредственно под поверхностным слоем металла. По мнению ВАМ, эти образования вполне могли возникнуть из-за зачистки поверхности стали корпуса перед ее покраской приблизительно двадцать лет тому назад с помощью дробоструйной технологии зачистки (с использованием стальной дроби).
Однако, согласно данным судостроительной верфи Мейера, сталь обшивки «Эстонии» такой обработке не подвергалась, а лишь пескоструилась. Об этом верфь Мейера сообщила ВАМ даже в письменной форме. Однако ученые центра просто проигнорировали важную информацию, аргументируя тем, что в период строительства «Эстонии» процесс зачистки стальных поверхностей с помощью дробоструйной технологии находил в судостроении широкое применение. И лаже то обстоятельство, что ни верфь Мейера, ни фирма-поставщик листовой стали в то время вообще не имели установок для дробоструйной зачистки, не убедило специалистов ВАМ.
Но даже и в том случае, если бы двадцать лет тому назад для зачистки поверхности корпуса «Эстонии» использовалась дробоструй пая технология, это, в сущности, не привело бы к противоречию с заключением других научно-исследовательских организаций, которые также изучили переданные нами в их распоряжение образцы металла. Но среди образцов, попавших в ВАМ, не было ни одного, который прошел бы экспертизу в других институтах, а между тем в исследованных там образцах также были обнаружены «близнецы», но не непосредственно под поверхностью металла, а даже в его глубине.
Следует также подчеркнуть, что использованная ВАМ формулировка: «В обоих исследованных образцах не было обнаружено признаков воздействия взрыва на материал» некорректна, поскольку в своем резюме ученые должны были бы упомянуть о том, что они не нашли таких признаков только на предоставленных им образцах. Из чего они должны были бы сделать вывод о том, что они не могут с полной уверенностью утверждать, что не могло иметь место воздействие взрыва, поскольку им не были предоставлены отдельные части испытуемых образцов, то есть что многие другие образцы ими не были исследованы.
«ЭСТОНИЯ», водолазная экспедиция в апреле 2000 года
Передняя часть правого борта в носовой части
Фотореконструкция картины разрушений в районе носовой переборки правого борта «Эстонии»
Кристаллическая структура исследованных проб: наличие «близнецов» указывает на взрывной характер воздействия
Весной 2001 года свои услуги по исследованию образцов предложил английский специалист по металловедению и взрывотехнике доктор Майкл Эдвардс из военной академии в Крэнфильде. Перед этим он ознакомился с заключениями по всем предыдущим исследованиям образцов. И его резюме, которое он передал мне в июне 2001 года, показало, что в заключении ВАМ оказалось еще больше слабых сторон, чем это удалось обнаружить мне.
Ниже я привожу выдержку из интервью, которое он дал:
Ютта Рабе. Я хотела бы перейти к результатам исследования, проведенного ВАМ. В нем сказано, что никакого взрыва не было, поскольку «близнецы» обнаружены только под наружной поверхностью образцов. Что вы можете сказать по этому поводу?
Д-р Майкл Эдвардс. Я не думаю, что это действительно отражает истинное положение вещей. Ведь отсутствие «близнецов» еще не означает, что не было взрыва. В моей практике бывали случаи, когда я производил взрывы вблизи металлических плат, получив даже отверстия в них с рваными краями, но там не возникало никаких «близнецов». А происходило так потому, что давление, то есть ударное давление, просто не было достаточно большим. В моих опытах оно было частично погашено с помощью песка, но могут быть и другие материалы, так что в случае отсутствия «близнецов» еще нельзя говорить: нет «близнецов» – нет взрыва. Доминирующим признаком в этом особом случае являются рваные края отверстия и де-факто расположение, вернее, точное расположение немногих обнаруживаемых при этом «близнецов».
Таким образом, возможны взрывы, в результате которых не возникает никаких «близнецов» вообще или они возникают в очень небольшом количестве. Военные эксперты имеют гораздо больший опыт в расследовании таких случаев, а доктор Эдвардс постоянно решает такие вопросы, поскольку, являясь военным экспертом, провел большое число расследований, связанных со взрывами бомб террористами.
А пока суть да дело, я успела подать в федеральную прокуратуру в Карлсруэ заявление о факте массового убийства, которое поддержали две немецкие семьи. Однако прокуратура перенаправила это заявление в гамбургскую прокуратуру, поскольку только там имеются специалисты по морскому праву.
Вопрос, будут ли еще проводиться расследования по делу «Эстонии», остается открытым, поскольку не ясно, сумеет ли прокуратура Германии с ее твердым желанием продолжить расследование, пробить решение этого вопроса в Швеции. Хочется надеяться, что немецкие инициаторы продолжения расследования проявят должную настойчивость.
Собственно говоря, уже даже проект по исследованию образцов металла, который поддерживает подозрения в отношении взрывного воздействия, должен бы быть достаточным основанием для начала такого расследования. К этому, собственно говоря, и призывает Швецию и Финляндию резолюция SOLAS № А.849 (20) и ее комментарий А.884 (21), поскольку там сказано:
«Возобновление расследования:
…в случае появления новых доказательств, указывающих на обстоятельства морской катастрофы, которые могут существенно изменить представления о ее причинах, государства должны заново перепроверить результаты своих прежних расследований».
