Текст книги "Братья и сестры в Реестре (СИ)"

Автор книги: Юрий Скрипченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

– Странно, что вы не в курсе такой популярной технологии. Уж не из луддитов ли вы? Это которые за жизнь на лоне природы вдали от высоких технологий?

Олег буркнул что-то невнятное.

– Поразительно! Впервые на Муне темпоратор-луддит.

– Так что это за штука такая – телофон?⁶

Тридварац рассказал. Через пять минут Олег почесал макушку:

– Полезная приблуда. Хм. Я, честно говоря, думал, что высокоразвитая цивилизация примется переделывать человеческое тело, а не расширять его коммуникации. Ну там – механические конечности, синтетическое сердце. Лёгкие, способные дышать в воде. Ну и всё такое прочее.

– А зачем лезть в тело? Большинству людей хватает и базового, гм, набора. Даже с избытком. Здоровье мы научились поддерживать. Старение притормозили. Вот мне, например, дашь семьдесят пять лет?

– Нет.

– То-то и оно. А годам к ста жизнь так надоедает, что люди сами приходят на утилизацию.

– Угу, – пробормотал Олег. Он продолжал мерить шагами обширное помещение. – А скажите, министр, есть ли у вас… у нас какая-нибудь библиотека или архив. Хочу поднять историю вопроса.

– Отчего же. Конечно, есть, – министр выпорхнул из-за кафедры и привычно взял Олега под локоток. – На Земле. Тем более, вы пока не вписали свое имя в историю свободной Муны. Там и впишем.

– На земле? А поближе библиотек нет? На луне, например?

– Так тут совсем рядом.

– Рядом, говорите?

Совсем уже ничего не понимая, Каспер машинально повторил ленинский жест: вложил большие пальцы подмышки, а остальными забарабанил по груди, укрытой кирасой.

Видимо, это запустило некий процесс, предусмотренный заковыристой операционной системой доспехов, потому что сбоку кирасы немедленно открылся лючок. Оттуда выехал крохотный контейнер. Каспер невольно скосил глаза и обнаружил в лотке необычный круглый тюбик с красным крестом. С явным раздражением он задвинул контейнер обратно.

В этот момент прозвучал ломающийся басок. Это говорил позабытый чернявый шкет, привязанный к стулу:

– Уц обосрался.

Заявление подтверждалось непропорционально большой кучей дерьма.

Министр резво подскочил к ребёнку и оформил увесистый подзатыльник. Словно сочтя, что этого мало, министр макнул мальца носом прямо в кучу и пнул так, что ребенок пропахал лицом сантиметров сорок белого пола.

Незаслуженно обиженный малец взвыл.

Отвесив еще подзатыльник под веское: «До экзамена со старшими говорить нельзя», министр велел:

– Пошёл в детсарню!⁷

Потом открыл дверь и вышел на платформу перед двумя планетами, поманив за собой Олега.

Повторилась пантомима с поисками выступающих элементов рельефа и зубовный гул. Но теперь уже применительно к большому геоиду. Как и раньше распахнулась неразличимая до этого дверь, и к проёму выросла лестница.

Они проследовали в библиотеку.

5.

Следующие часы выдались весьма насыщенными.

Сначала Олег в книжище «История Муны» размером с автомобильный капот начеркал ручкой министра что-то вроде «Темпоратор девятьсот тридцать восьмой Олег Каспер седьмого числа восьмого месяца две тысячи девяносто пятого года навеки вписал свое имя в историю свободной Муны».

Сославшись на традиции, министр упросил приписать ещё одну фразу, которая Олегу совсем не понравилась: «Сим подтверждаю, что готов принять и с честью носить имя Цезарьгор-938 – всю жизнь вплоть до самой смерти».

Я теперь какой-то чёртов изотоп, долго ворчал про себя Олег.

Что странно – буквы он выводил своим корявым почерком, а в талмуд заносились каллиграфически чёткие и красивые строки.

Министр объяснил, что книги тут хоть и бумажные, но непростые. После давнего инцидента, когда в результате некоего катаклизма (Олег не стал вникать) все цифровые носители в мире обнулились, люди перестали им безоговорочно доверять. Эта ручка передает данные в местный интернет, а планшетка копирует данные вот в такие бумажные книги.

Потом Олегу устроили экскурсию по местным достопримечательностям. Ему показалось, что среди встреченных по пути людей мелькнули Жасмин с Софией – серьёзные и при строгом дресс-коде. Потом Олега с церемониями и почестями покормили. Встречу с народом квазиправителю тоже организовали, приведя в помещение, похожее на телестудию – такое же цветастое и бестолковое. Там он часа два общался с голограммами, причем они постоянно сменяли друг друга. Вроде как действо транслировалось на публику. По формату оно напоминало рэп-баттл: собеседники кроют друг друга последними словами («принижают») и явно прутся от этого. Справедливости ради, противники оказались такими матёрыми словоблудами, что Олег слился уже к концу первого часа и вытерпел второй уже на остатках морально-волевых.

Словом, он просто захлебнулся впечатлениями, и, вернувшись в библиотеку, стал листать случайные книги – уже не вчитываясь и толком не понимая написанного. В кучу смешались какие-то прогрессирующие эпидемии, инкапсуляция людей в городах под куполом, терраформирование луны через «всеобщий Реестр» – тут Олег вообще ничего не понял – и исход первых поселенцев на луну-Муну…

Понятной для него оказалась, пожалуй, только экономическая справка – чем Муна полезна Земле. Гелий-3! Две сотых грамма дают энергии столько, сколько содержится в барреле нефти. Этого вещества в лунной коре – пятнадцать миллионов тонн! Такого запаса хватит на пятьдесят тысячелетий!

6.

Вдруг внизу, за пределами библиотеки, что-то бумкнуло, жахнуло, прострекотало, потом зазвенело и посыпалось. В приоткрытую дверь затянуло немного дыма.

Освещение сделалось тревожно багровым. Олег поднял голову: лазурные небеса сменились пульсирующими красными. Сигнал тревоги что ли?

Запахло гарью.

В библиотеку влетел Тридварац с двумя футуристическими ружбайками наперевес и в компании пары испуганных… гвардейцев что ли?

Боевой министр преобразился. Хищной радостью горели глаза его. Лицо разрезала торжествующая улыбка. Брюхо втянулось, и сам коротышка Тридварац как будто вырос. На поясе вместо колотушки и пенсне теперь брякали матовые рельефные шары, в которых Олег заподозрил гранаты.

– Началось, Темпоратор! За тобой идут! Быстро-то как, даже дня не правил.

– Кто идёт?

– Свергатели, конечно.

По спине Олега пробежал холодок.

Передав ему одну из винтовок, Тридварац указал пальцем на каждого бойца, а потом – на диспозицию, которую нужно занять. Гвардейцы ломанулись к двери, чтобы влипнуть в стену по сторонам от проёма. Винтовки они прижали к груди, как часовые.

– Эти еще ничего. Не совсем дубовые, – процедил министр, устремляясь за ними.

Олег на ходу повернулся к министру:

– Не думал, что вы будете меня защищать.

– Защищать? Это дело десятое. Все равно кокнут. Движенье – всё. Я ж из боевых голубых. Элитные войска. Самые звери. Любой юнец был готов задницу порвать, чтобы встать в наши ряды. И вот теперь я министр! Сижу на заднице, интригую, жирею. К чёрту! Только свергатели и спасают. Это отдушина. Хо-хо, как я люблю эти минуты!

Они оба уже подбежали к двери. Площадка перед геоидом была пуста. Снизу, из пропасти, вынырнул дрон, похожий на стрекозу. Разведка противника? Его глаза и уши?

Тридварац ткнул пальцем в кожух ружбайки. Выдвинулась штука, похожая на катапульту.

Ружбайка метнула в дрон какой-то хитрый шарик, который влепился в летучую машинку, свистнул, стрекотнул, и она камнем ухнула вниз.

Два бойца перекатились к ближайшему укрытию – каменной клумбе с раскидистыми деревцами – метрах в десяти от входа в луну, прямо перед мостиком.

Тридварац занял укрытие перед ограждением. Олег тоже. Выглянули. Никого. Министр удовлетворенно хмыкнул про то, что гражданские, дескать, закапсулировались, и это хорошо. В этот момент у парапета этажом ниже мелькнула смутная фигура. Министр дёрнул один из шаров с пояса, внезапно приложил к татуировке на макушке, отчего шаг моргнул бордовым и зловеще пискнул, и ловко метнул снаряд на галерею, где мелькнула тень. Шар скользнул по параболе и приземлился на пол. Раздался душераздирающий визг. По этажу со шкворчанием пронеслась волна очень неприятного на вид зелёного огня. Нечеловеческий крик оборвался. Запахло какой-то ядрёной химией и жжёными тряпками.

Министр махнул рукой, призывая следовать за собой. Припустил рысью через мостик. Гуськом пятерка преодолела переправу.

Кабина лифта оказалось на их этаже. Тридварац нажал кнопку, дверь открылась. Толстяк активировал другой снаряд, осторожно положил на пол, нажал кнопку этажа, что располагался под тем, где прокатился зелёный огонь. Лифт с подарком рванулся вниз. Министр зажал уши, открыл рот и зажмурился. Все рефлекторно повторили за ним.

Даже сквозь два перекрытия прозвенело и вспыхнуло так ярко, что Олег повалился навзничь от непереносимого звукосветового удара. С полминуты он моргал глазами, пытаясь изгнать слепоту и хлопал ртом, чтобы избавиться от непереносимого свиста в ушах.

Тридварац кому-то позвонил, коснувшись татуировки с изображением трубки, совсем рядом с ухом. Ему, видимо, доложили оперативную обстановку.

– Так, в здание вошли семеро. Троих положили охранные системы. Одного – не в меру смелый гвардеец, в спину. Как минимум, двоих уконтрапупил я, – в мареве еще не восстановившегося олегова зрения перечислял Тридварац. – То есть либо нападение отбито, либо еще один засранец где-то скрывается.

Что-то свистнуло. Инверсионный след прочертил пространство, и непонятная штука влепилась в нагрудник одного из бойцов. Олег увидел, как сантиметровая клякса на броне вдруг раздвинулась, отрастила суставчатые лапки, выпростала бур и ввинтилась в доспехи со стоматологическим звуком. Парень побелел и попытался оторвать гадость от себя. Перчатки скользнули по неведомой штуковине не в силах её зацепить, и она, играючи просверлила броню и вошла в тело с чавканьем и хрустом. Парень заорал на ультразвуке.

Задергался. Белки глаз сделались красными, изо рта хлынула кровь. Омерзительный хруст раздался из недр его тела. Через несколько секунд боец выписал немыслимую конвульсию, явно порвал несколько связок уже мёртвого тела, и застыл.

Запаниковал второй гвардеец. Он бросил оружие и, завывая, унесся прочь.

Тридварац мастерски взял шею Олега в захват, пристроившись за спиной, и начал пятиться к лестничному пролету сзади. Прикрылся телом Темпоратора, гад. Шипел в ухо: «Не дёргайся!»

Захват был, между прочим, железный, так что Олег не рыпался, а просто пятился.

О стену рядом с головой Олега звякнула, уходя в рикошет пуля – на сей раз, кажется, обычная. Щеку ожгло, но вроде ничего фатального – по касательной.

– Да что за фигня тут творится! Это что за творения больного гения?– фальцетом завопил Олег, имея в виду явно неконвенциональное оружие, которое использовали против них.

Допятились до лестницы. Министр убрал захват, но тут же ухватил Олега за руку. Компаньоны ссыпались по лестнице. Позади остался один пролёт, второй, третий. На очередной площадке толстяк резко остановился – так что Олег чуть не прилетел лицом в стену. Министр огляделся (стена как стена) и принялся шарить по шершавой, словно из пластика, матово-серой поверхности и снова нажал что-то невидимое. Часть стены утопило вглубь, и она сдвинулась в сторону, открыв темный проём. Министр нырнул вглубь, и Олег не заставил себя упрашивать – метнулся следом. Дверь закрылась. Мрак тут же развеяло лёгкое красное освещение. Они оказались в какой-то подсобке – с переплетением труб, деловитым гудением шкафов, морганием разноцветных лампочек, и змеением скрученных связками кабелей.

– Почему стреляли ЭТИМ? Обычное оружие твою броню не пробьёт, – буркнул министр и принялся возиться со своей ружбайкой, которую сейчас, когда Олег её разглядел, меньше всего хотелось назвать ружьем. Скорее она походила на оружие инопланетного хищника из полузабытого фильма – те же символы в самых неожиданных местах, те же грани, засечки, орнаменты и изгибы. Только вместо одного дула многочисленные соты стволов.

Бурча что-то про хитрого засранца, который ссыт принять честный бой, Тридварац нажал на какой-то символ.

Слева на цевье открылся лючок, за которым блеснула линза. Из лучей, которые она проецировала, прямо в воздухе соткались две серебристые фигурки, в которых Олег узнал себя с министром. Силуэты плавно уменьшились, как будто камера отъехала. Вокруг начерталась трёхмерная проекция стен, препятствий и перекрытий. Где-то вдалеке, на предпоследнем этаже двигалась серебристая фигурка – от препятствия к препятствию. Враг.

– Диспозиция понятна, – решил министр. – Хватит отсиживаться. Командую встречный бой.

Выскочили из подсобки. Олег поудобнее перехватил винтовку – такую же, как у министра. Крадучись по лестнице, они поднялись на предпоследний этаж. Министр выглянул за угол, удовлетворённо кивнул, открыл ближайшую дверь и нырнул в неё. На видеостене шли чрезвычайно широкоугольные «300 спартанцев». Олег себя упрашивать не заставил. Повторил маневр. Внутри обнаружилась анфилада комнат с явно офисным – столы, стулья, техника – содержимым. Под столами прятались люди. Министр, глядя на них, приложил палец к губам. Дескать, ни звука. Люди закивали.

Со знающим видом толстяк скользнул к вентиляционной решетке в стене размером почти метр на метр, снял ее и ввинтился в отверстие. Олег последовал за ним.

Запрыгивая ну уступы все новых ответвлений, компаньоны поднимались все выше по вентиляции, пока министр не хмыкнул удовлетворенно и не ввинтился в горизонтальный тоннель. Внутри толстяк стремительно рванул по-пластунски, так что Олег, наблюдая колышущийся зад в шароварах, еле за ним поспевал.

Остановились, когда тоннель привёл их в тесное помещение: снизу вентиляционная решётка, сверху неторопливо вращается двухметровая крыльчатка. Министр аккуратно сдвинул решётку в сторону. Оба вгляделись в пространство внизу.

Свергатель двигался осторожным шагом, зыркая по сторонам. Остановился под люком.

Министр напрягся и шепнул:

– Падай на него сверху.

Олег даже не успел отреагировать: враг будто шестым чувством обладал. Он резко сорвался с места и в несколько прыжков оказался за ближайшим укрытием – колонной, торчавшей метрах в пятнадцати. Странный архитектурный элемент ничего не поддерживал.

– Ну и ладно! – хмыкнул министр. Он нажал на очередной значок, и диск с дулами-сотами на его оружии сдвинулся, открывая значительно бóльшую дырку.

Тридварац выключил голограмму и нырнул вниз. Зацепился за край одной рукой, на весу направил пушку и щелкнул спусковым крючком.

В колонну, за которой засел последний Свергатель со страшной силой ляпнулась темная клякса, и сооружение с грохотом рухнуло на врага.

Но подлец оказался ловким как заяц и в последнюю долю секунды стреканул в сторону.

– Давай за мной! – рявкнул Тридварац и разжал руку.

Несмотря на то, что до пола было метров пятнадцать, приземлился он мягко, как-то затормозив падение у самой поверхности.

Олег вспомнил про парящие в воздухе доспехи и нырнул следом, даже не пытаясь выполнить приземление через рол⁸.

Тридварац приставными прыжками ушёл с линии обстрела, поймал в прицел Свергателя, который тоже пришёл в движение, и странная пушка министра выплюнула клубок нитей.

Враг только и успел, что уронить под ноги чёрный шар, пульсирующий красным огоньком, но Олег уже понял, что последствия могут быть абсолютно непредсказуемыми и вполне летальными.

В следующую секунду произошло множество событий.

Граната недобро зыркнула красным огоньком на Олега и по широкой дуге, будто пытаясь обойти с тыла, мячиком запрыгала к нему. Парень успел дёрнуть стволом и без всяких настроек (он их и не знал) выстрелил в гранату, а потом сразу же откатился за ближайшую преграду. Как ни странно попал. Шар, почти успевший допрыгать до него, взорвался.

Лицо ожгло горячим ветром.

Тем временем клубок нитей попал в Свергателя, распустился и резко обвил все тело – так что тот мешком свалился навзничь, звонко стукнувшись затылком о пол.

Олег выглянул из укрытия. Над поверженным врагом, закинув пушку на плечо, стоял пузатый министр. Выглядел он внушительно – даже несмотря на свой гномий рост. Враг грязно ругался и недовольно ёрзал по полу, как гусеница, но занятие это было, прямо скажем, бесполезное.

– Хорошая попытка, Свергатель. Одна проблема – она неудачная.

Олег подошёл:

– И что теперь?

– Прикончи.

– Что?

– Добей.

– Я ж не садист какой – связанного человека!

– Я этого точно делать не буду, это ваши разногласия. А вот развязать могу, – любезно ответил министр и его палец завис над очередным символом на винтовке. – Чтобы вы в честной схватке выяснили, кто настоящий Темпоратор... А кто – мёртвая подделка.

Олег присел рядом с беспомощным врагом. Тот напрягся, покраснел и вдруг смачно харкнул Олегу в лицо. Парень, естественно, озверел и сунул кулаком прямо в морду пленного.

В этот момент министр всё-таки нажал свою пакостную кнопку. Сеть моментом втянулась в министерскую пушку.

Свергатель легко вскочил на ноги через проходящий мостик⁹ и с рыком кинулся на Олега. Противники сцепились, начали колотить друг друга по бокам. Олег саданул лбом в уже разбитый нос врага. Тот устоял и в следующий миг умудрился пнуть Олега коленом по яйцам, отчего тот немедленно сложился пополам.

Стремительный Свергатель схватил с пола свою винтовку и нажал на спуск. Пуля вонзилась Олегу в левую руку, тут же выпустила лапки, и бур вгрызся в плоть.

Такой острой, обжигающей, режущей и невыносимой боли Олег в жизни еще не испытывал – он хрипло заорал, корчась на коленях.

– Последний раз помогаю, – буркнул министр. Он выпустил из винтовочного нутра, полного сюрпризов, полуметровый штык и с оттяжкой отрубил Олегу руку.

У Каспера глаза вылезли на лоб, но здравая сторона рассудка поняла, что немедленно он не умрёт. Министр кинул ему винтовку, которую Олег умудрился поймать уцелевшей рукой.

Рывок вперед, и серебристо сияющий штык, взятый как копье, словно в масло вошел во врага. Кончик лезвия выглянул из спины Свергателя.

Враг разинул рот, но заорать не смог, только с шумом выдохнул воздух. Взгляд его затуманился, и Свергатель под собственным весом ещё глубже насадился на винтовочный штык. Секунду мёртвое тело стояло, истекая кровью. А потом поверженный враг завалился набок и застыл – вместе с винтовкой, торчавшей из груди.

Тяжело дыша, Олег изо всех сил зажал ладонью культю, пытаясь остановить хлещущую кровь. В голове шумело, в глазах плыло.

– Поздравляю, Темпоратор, ты заслужил право пожить еще недельку, – усмехнулся министр, вытаскивая штык из поверженного тела и вытирая его об одежду мёртвого Свергателя.

Сзади раздались аплодисменты. На парящих конструкциях чем-то похожих на детские лошадки-качалки, только не детские и не качалки, восседали четверо незнакомцев.

Вперед выдвинулся белобрысый верзила с конским лицом, облачённый в масляно блестящий бордовый доспех и легкомысленный жёлтый плащ. В руках у него появились два ствола, больше похожие на раздутые пистолеты. Тоже с десятком дул.

– Я так не думаю, мисударье бывший, – на последнем слове он сделал ударение, – Темпоратор. Но за отличное шоу спасибо. Мы, – он сделал круговой жест рукой, – оценили. Правда, друзья?

Те одобрительно заржали.

– Но любые шоу заканчиваются занавесом.

«Друзья» восприняли фразу как сигнал, и весь их арсенал разразился залпом в бывшего Темпоратора. Олега не просто изрешетило. Его практически разорвало на куски. Министр кинул совершенно невозмутимый взгляд на то, что миг назад было Олегом, и повернулся к левитирующим убийцам.

Внимательно посмотрел на белобрысого верзилу. Тот выдержал взгляд. Почти.

Трое Свергателей удовлетворенно откинулись на спинки сидений.

А вот белобрысый поступил абсолютно непредсказуемо для своих компаньонов. Чётко и методично, как робот, он вогнал по пуле во лбы троицы. Оседая, они свалились с транспортных средств и улетели в бездну шахты. Огромные каменные ладони за спиной белобрысого, над которыми вращались планеты, казалось, едва сдержались от бурных и продолжительных аплодисментов.

Во время этой сцены никто не заметил, что тело Олега Каспера замерцало, сделалось серебристым и прозрачным, а потом как бы отмоталось назад на ускоренной перемотке: повторило наоборот все движения своего короткого боя со Свергателем, а потом втянулось в вентиляционный люк.

На месте его гибели теперь ничего не было.

– Инемуц я! – горделиво заявил верзила.

Тридварац склонился в лёгком поклоне и с почтением обратился к новому победителю:

– Приветствую девятьсот тридцать девятого Темпоратора Муны. Я ваш министр спорта, культуры и обороны. Тридварац.

Министру вдруг стало нехорошо: закружилась голова, в глазах поплыло, в голове зашумело, а ноги сделались ватными.

– Девятьсот тридцать восьмого Темпоратора Муны? – неуверенно пробормотал он.

Ему вдруг стало очень странно – как будто рябь пошла по волнам памяти.

Что он делал последние часы? Вроде кого-то сопровождал? Но кого? И почему Муна целые сутки была без Темпоратора? Так не бывает. Эти самоуверенные дураки лезут сюда непрерывно. Одного сковырнут, второй заявится.

Нет, это все чепуха, возраст, наверное. Или, может, что-то не то съел. Министр унял горько-кислую отрыжку.

Тридварац помотал головой, прогоняя наваждение, и широко улыбнулся победителю.

– Темпоратор, пойдемте я покажу ваши новые владения.

И взял приплясывающего от нетерпения новичка под локоток. Из множества дверей выходили, осторожно озираясь, гражданские. Если бы они взяли на себя труд прислушаться, то разобрали бы радостные реляции верзилы о том, что уж теперь-то он разберётся со всем этим бардаком и будет править до седин: мудро, справедливо и во славу прекрасной Муны, да продлятся её приливы и отливы вечно.

Впрочем, проводив новичка в Тронный зал с наставлениями перекусить, отдохнуть и определиться с желаниями на вечер, Тридварац заглянул в планету-библиотеку. На всякий случай.

Записей за авторством девятьсот тридцать восьмого Темпоратора с позабытым странным именем в книге «История Муны» не обнаружилось.

А значит, всё хорошо.

Просто мимолётное помутнение.

***

Глава 1. Колыбель для кошки

Рябая девочка

Воронеж-2025 , 19 мая

Олег Каспер проснулся поперёк кровати на всклокоченной мокрой простыне. Открыл глаза. Под потолком висела такая уродливая и такая знакомая люстра. Конечно же, он дома! Парень вскочил на ноги и сделал несколько упражнений, больше теша молодое здоровое тело, чем в физкультурных целях.

После осознаний он всегда просыпался бодрым, счастливым и полным сил, чем бы ночное приключение ни окончилось. Пусть даже и весьма неприятной смертью – как сейчас.

Впрочем, секунд через десять он словно медленно погрузился в омут, когда яркие краски и светлые эмоции тускнеют, уступая место состоянию, которое он называл «выкл».

Как и каждое утро весь последний год.

После того кошмара, который он пережил двадцать девятого августа две тысячи двадцать четвёртого года. И теперь переживает постоянно, раз за разом. Каждый день.

Как в густом горьком киселе.

Привет, жестокий мир.

Отвратительно ныла, временами постреливая болью, «отрубленная» рука и все те места, которые ему повредили перед смертью в осознании. Такого с ним раньше никогда не случалось – что произошло во сне, остаётся во сне. Никаких последствий!

Почему же на этот раз иначе?

Он придирчиво изучил конечность – видимых повреждений нет. Что и требовалось доказать.

Обдумать эту странность Олег не успел, потому что взглянул на телефон, лежавший рядом, и понял, что опаздывает на работу.

И это тоже была странность – даже будильник на телефоне Олег ставил больше по привычке. Он мог проснуться в любое нужное время самостоятельно.

Сновидения-то его – управляемые.

И ещё он всегда помнил в деталях все события своих осознаний.

Они буквально спасли его жизнь, появившись как раз в тот момент, когда на этом свете его буквально ничего не держало. Стали той дверцей из его несуществования, куда можно сбежать.

В реальности – робот, который просто выполняет базовую программу выживания в современном мире. И во снах – герой, что может попасть в любую интересную ситуацию и поступить не так, как большинство людей в реальности – то есть поджать хвост и уползти в безопасную норку, а… как хочет или как считает правильным. Без оглядки на ожидания общества. Без колебаний.

Вот такую свободу дали ему осознанные сновидения.

Олег подошел к календарю на стене и переставил число на сегодняшнее – 19 мая 2025 года. Это стало ежедневным ритуалом, ведь календарь подарила сестра, и Олега каждое утро как магнитом тянуло к нему. Календарь был необычный: из палисандра, круглый, с окошками в три кольца. Стилизован под штурвал. Актуальное окошко было больше остальных, с латунной рамкой. Остальные затенены тёмными стёклышками. Самое большое, внешнее кольцо перечисляло годы, среднее – числа, а внутреннее, самое маленькое, месяцы. Календарь был разграфлён с 1998 по 2090 год. Похоже на годы чьей-то жизни, право слово…

Ссутулившись, Олег проследовал в туалет, сделал свои дела и переместился в ванную. Из зеркала на него посмотрел мужчина двадцати семи лет, с волевым лицом и светло-русыми волосами. Чёлка почти доставала до бровей, левая из которых была вздёрнута и перечёркнута шрамом – результат давнего неудачного приземления. Узкие выразительные глаза, волевые губы, ямка на подбородке, самые обычные уши, почти скрытые густой шевелюрой, – Олег Каспер-Наговицын собственной персоной. Откуда только взялась зияющая оспина на правой щеке? Ещё вчера её не было…

Из-за того, что Олег пренебрегал важным правилом осознанных сновидений, и не спал перед погружением обычным сном два-три часа (для восстановления сил), последние полгода организм работал фактически на износ. Олег похудел, обзавёлся кругами под глазами, а руки порой начинали предательски подрагивать. Куда делся поджарый жизнерадостный паркурщик? А вот туда – куда однажды смыло его яркую и счастливую жизнь.

Вернувшись из ванной, он проследовал на кухню, где торопливо сделал бутерброд с маслом и тунцом. Потом навёл растворимый кофе, чтобы тут же всё это употребить.

Быстро оделся, цапнул с тумбочки телефон и уже обуваясь, встретился взглядом с портретом молодой женщины, висящим на стене. Она не была красива в традиционном смысле, потому что сложно быть эталоном женственности, будучи почти точной копией того мужчины, которого Олег каждый день видел в зеркало. Худощавая и подтянутая, она стояла, одетая в чёрную водолазку, под огромным резным пальмовым листом и обнимала себя за плечи. Её спокойный и смелый взгляд был устремлён куда-то вдаль. Явно не на фотографа, а как будто в какую-то бездну.

Олег сглотнул предательский комок, надел щит-маску¹⁰, с лёгкой тоской вспомнил о своем красавце-велосипеде, который томился в ремонте, и вышел из квартиры.

Во дворе чирикал, шелестел и струился задорным ветерком май – тот единственный месяц, когда природа приходит в равновесие и наслаждается балансом между безнадёгой зимы и эйфорией лета. Разве что сентябрь ещё такой. Равновесный.

Сияло солнце.

Двор был окружён оштукатуренными хрущёвками и старыми четырехэтажками из красного кирпича. К одной присоседилась избушка родом будто бы из маленького купеческого городка – с четырехскатной крышей и наличниками на окнах. Рядом с крыльцом курил полноватый полицейский. Естественно, щит-маску он не снял – на улице это строго запрещено. Курил, вставив сигарету в специальный разъём. От полицейского виска струился табачный выхлоп. Выглядело это немного инфернально. Слуга закона помахал Олегу, одноклассник всё-таки.

Взгляд мужчины упал на цветастую детскую площадку в центре двора. По случаю раннего времени она пустовала. Хотя нет. На красной горке, бликовавшей металлическим языком-желобом, сидела девочка лет пяти-шести. Лицо её было неуловимо античным. Ветерок трепал огненно-рыжие кудри. Девочка вцепилась в поручни до побелевших костяшек. Словно хотела скатиться, но смертельно этого боялась.

Она посмотрела на Олега длинным взглядом, словно из другого измерения. Или иного времени?

Щека её была рябой.

Олег вздрогнул, отвернулся и быстрым шагом направился к остановке. Деловито шелестела листва. Жужжали проезжающие машины.

– Дядьолег! Дядьолег!

Его догнала невысокая стройная девушка. Явно смешанных кровей, она могла похвастаться почти негритянски пышной гривой, которая жила своей жизнью. Смуглое с почти правильными чертами лицо всегда улыбалось и отличалось быстрой и очень располагающей мимикой.

Это была Янка, девушка из квартиры этажом ниже. Дитя любви русской студентки и темпераментного араба, который учился на смежном факультете, Яна быстро перестала быть дитём кого бы то ни было. Сначала исчез жизнерадостный папка, получивший диплом, а спустя несколько лет умерла от болезни мать. Иных родственников на всем белом свете у девчушки-муваллада¹¹ не было. Яна выросла в детдоме, но впоследствии никогда и ничего о той своей жизни не рассказывала. На совершеннолетие она получила от государства квартиру, которая осталась после старушки-затворницы – тоже одной на всём белом свете.

– Дядьолег! – Янка не отставала. Голос её был глухим из-за щит-маски. – Как вы вообще? А представляете, я вот тут на новые онлайн-курсы записалась. Там такая клёвая тема… – и защебетала, частя, какую-то фигню, в которую Олег даже вслушиваться не стал. Тело снова кольнуло в нескольких местах, а руку резануло так, что Олег на секунду зажмурился, а потом принялся на ходу её массировать.

После того как случился кошмар, Олег надолго заперся дома, где часами сидел, уставившись в одну точку. Днями забывал есть и, конечно, сразу же потерял работу, о чём ему сообщил, срываясь на визг, злой телефон. Тот самый, оставшийся после сестры.

Однажды Янка позвонила в его дверь. Она каким-то сиротским чутьём поняла, что соседу нужна помощь. Девушка была с пиццей подмышкой и тонной новостей, которые просто необходимо обсудить. Затворник совершенно не хотел её видеть, но моральных сил выставить незваную гостью попросту не нашлось. Так и повелась традиция: звонок в дверь, весёлая Янка с общепитом и долгие её беседы с самой собой, пока Олег сидит рядом и отсутствует.

Она раздражала его своим весельем, девичьей глупостью и энергичностью, но постепенно вернула ему… нет, не вкус к жизни, а привычку к ней. Каспер по-прежнему постоянно хотел от Янки избавиться, но почему-то терпел её визиты.

В конце концов идею освоить осознанные сновидения принесла ему на хвосте именно Янка – существо взбалмошное, непостоянное и, конечно же, быстро охладевшее к очередному увлечению.

Они вышли на Плехановскую. Широкая улица, четырёхэтажные сталинские дома, узкие тротуары, чересполосица деревьев, – обычный центр обычного провинциального миллионника.

Янка, вспомнив о чём-то ужжасно важном, остановила повествование на середине фразы, попрощалась и убежала.