Текст книги "Братья и сестры в Реестре (СИ)"

Автор книги: Юрий Скрипченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Впрочем, сказать, что Первая леди просто сидела, было бы неточным. Она совмещала служебное с полезным – сгибала и разгибала ногами перекладину с грузом на специальном тренажёрном кресле.

Именно поэтому Романова была сейчас в спортивном облегающем костюме на мембранах – чтобы пот впитывался, не давая запаха. Серые гексагоны, да чёрные изгибы – на смуглом худощаво-атлетическом теле эластичный костюм смотрелся, надо сказать, великолепно.

Раздался скрип резины, и Тина обернулась. За стеклом двигалась вверх жёлтая строительная люлька с рабочим, который протирал панорамные окна небоскрёба специальной шваброй.

Стёкла были непрозрачные снаружи, поэтому монтажник не мог видеть высокопоставленную чиновницу, а вот она его как раз отлично разглядела – вихрастый рыжий парень с симпатичным добродушным лицом. И фигура даже в просторном комбинезоне выглядела многообещающе.

Заныло внизу живота – у гиперактивной первой леди уже неделю не было мужчины.

Помотав головой, Романова вернулась к работе. И уже почти сосредоточилась, когда голостол показал входящий вызов.

Вестибюль магистрата.

Что там случилось?

Тина нажала «ответить», и на столешнице развернулся видеоэкран. Он отделился от белой поверхности и принял перпендикулярное положение. Изображение мгновенно налилось объёмом.

Затем экран разделился пополам.

Одна камера демонстрировала пост охраны и упитанное лицо человека в форме. Вторая – вид на входную дверь.

– Госпожа Романова, извините за беспокойство, но, мне кажется, вы должны это видеть.

В кадр второй камеры вошли четверо крепких мужчин в чёрном боевом облачении – то ли спецназ, то ли десантура. Что называется – оба варианта хуже. Главарь, крепко сбитый высокий мужчина с лицом интеллигента, да ещё и в очках, осмотрелся и двинулся к посту охраны:

– Здравствуйте, коллега. Не подскажете, где кабинет магистра Романовой? – профессорским голосом поинтересовался он.

– Что им надо? – спросила Тина.

– Что вам надо? – повторил охранник севшим голосом.

– А, госпожа Романова собственной персоной. У нас дело, требующее конфиденциального разговора. Где вас можно найти?

– Что вам надо? – повторила она.

– Вам лучше уйти, – проблеял охранник, – Я вызову подкрепление.

– Значит, по хорошему не хотите…

Очкарик сунул руку в перчатке в карман разгрузки и вытащил огромную взъерошенную крысу. Та извивалась, пытаясь укусить мучителя и истерически пищала.

Очкарик лучезарно улыбнулся и швырнул грызуна в окошечко поста охраны.

Разинув рот, Тина видела на экране, как животное приземлилось на грудь пухлого охранника и, вереща на ультразвуке, вцепилось ему в нос. Сотрудник завизжал и попытался оторвать зверюгу от лица.

Очкарик схватил его за ворот и притянул к окошку. Второй рукой он зашарил у орущего толстяка в районе пояса. Наконец, хмыкнул и вытащил из кармана карту доступа, после чего укушенного не без удовольствия оттолкнул. Тот рухнул навзничь вместе с креслом.

Потом очкарик вышел из кадра, чтобы через пару секунд появиться в помещении охраны, где толстяк на полу продолжал сражение с обезумевшей крысой.

– Рад вас видеть, госпожа магистр, – во все тридцать два улыбнулся очкарик в камеру и подмигнул.

В кадре теперь был виден его бок, но судя по щелканью клавиш, мужчина возился с компьютером.

– Ага. Двадцать пятый этаж. Помещение 7Б. Отлично. Ждите. Мы скоро, – сказал незваный гость и выключил камеру.

По виску Романовой стекла капля пота. Вот и всё. Неужели ты думала, что рано или поздно за тобой не придут? Но кто это? Призраки из «вагнеровского» прошлого? Или дело связано с нынешней политикой?

На всякий случай Романова запустила специальную команду и согласилась на форматирование голостола – всё равно резервные копии каждые три минуты улетают на правительственный сервер.

Тина вскочила со стула-тренажёра – подтянутая, спортивная и смертельно испуганная.

Посмотрела на входную дверь. Тактическую группу эта пластиковая ерунда не удержит.

Что же делать?

Бежать в коридор и пытаться покинуть здание? Но куда? На крышу? Она бы заблокировала этот путь в первую очередь.

Аварийный выход? Та же история.

Попытаться выскользнуть через подвал и подземные коммуникации? Сомнительно, что и этот вариант нападающие упустили.

Решено – выйду через парадный вход, подумала Тина и рассмеялась глупой шутке. Размышления не отняли у неё и секунды. Всё это время она осматривалась по сторонам, выискивая пути отхода.

В этот момент жёлтая люлька с улыбчивым монтажником снова проплыла за стеклом – на сей раз вниз.

Вот оно.

Рванулась к панорамному окну и открыла вентиляционную створку. Вихрастый рабочий увидел Тину, но не удивился, а помахал рукой. Фасадный подъёмник был уже на этаж ниже окна и продолжал опускаться, беззаботно жужжа.

Поэтому раздумывать женщина не стала, а нырнула в проём так, чтобы, сгруппировавшись, мягко приземлиться в люльку. Платформа подпрыгнула на тросах так сильно, что монтажник потерял равновесие и плюхнулся на задницу. Хорошую такую, крепкую мужскую задницу.

Жаль обстоятельства не позволяют познакомится с ним поближе, подумала Тина.

Рыжий открыл было рот, но она подскочила к нему и прошипела:

– Не разевай пасть, кишки простудишь.

И рыжий открытый рот закрыл.

– Эта хреновина может спускаться быстрее?

Вихрастый помахал головой. Обаятельной улыбки как ни бывало.

Тина посмотрела вниз – на сплошную стеклянную стену небоскрёба. Тремя этажами ниже была открыта еще одна створка.

– Значит так. Залезешь в это окно, и чтобы духу твоего здесь не было. Понял?

Вихрастый с сомнением посмотрел сначала на утлую люльку, потом на окошко размерами метр на метр. Проблема заключалась в том, что платформа к фасаду не примыкала. Между конструкцией и стеклянной стеной был зазор сантиметров тридцать. А до земли, если что, лететь почти сто метров.

– Либо полезешь внутрь, либо полетишь вниз. Повторять не буду, – процедила Романова.

Люлька поравнялась с открытым окном, и вихрастый, зажмурившись, сиганул с перекладины внутрь помещения. Приземлился на корточки, за несколько секунд отдышался, а потом с ненавистью посмотрел на беглую Первую леди.

И не просто посмотрел, а достал рацию и прокричал в неё:

– Первосука в люльке, Уровень семнадцатого этажа – прямо под её кабинетом.

Ах ты ж подлый говнюк!

Платформа неторопливо спускалась. До открытого окна, в котором скрылся рыжий, уже надо было прыгать.

Сильно сверху раздался недобрый смех. Тина вскинула голову. Из оконного проёма на этаже эдак тридцатом торчал качок в чёрном.

– Лови! – гаркнул он и метнул вниз, в люльку, что-то похожее на сейф.

Тина подпрыгнула. Повисла на руках, стремительно подтянулась и влетела в проём. Увесистая железяка разминулась с ней в считанных сантиметрах. Сейф с грохотом ухнул на платформу.

Конечно, тросам такая ударная нагрузка была нипочём. Вот только конструкция оказалась неустойчивой – платформа заплясала, тросы перехлестнулись друг за друга, и люлька перевернулась, отправляя вниз нехитрый скарб мойщика окон.

Рыжий не успел даже пошевелиться, а вот Романова за эти доли секунды сделала многое – сшибла мерзавца с ног, выхватила у него из руки рацию, и ещё до того, как парень шлёпнулся на спину, забила прибор ему в рот, сокрушив, надо думать, немало зубов.

– Видишь, как здорово, – сказала она, унимая дыхание, – И переговариваться можно, и руки свободные. А чтобы не было соблазнов…

Наклонилась к испуганному верзиле и двумя скупыми движениями, отнюдь не кинематографическими, вывихнула ему из плечевых суставов обе руки. Метнулась к двери, обернувшись напоследок:

– Ябедничать нехорошо.

Тихонько приотворила дверь и выглянула в коридор.

Никого. Но очень уж эти ребята быстрые. И тактически подкованные. Вон – вывели её прямимок в ловушку. У Тины есть считанные секунды до того, как её схватят.

И что тогда сделают? Убьют на месте или куда-нибудь увезут? Перед глазами встали картинки из прошлого: комнаты допросов, залитые хирургически резким светом, неторопливые пытки и добрые лица людей, которым от неё что-то надо.

Тина сглотнула и ещё раз осмотрела коридор.

Если побежать направо, то после двух поворотов будет Q-образная лестница. Слева через пару сотен метров ждёт большой парадный лифт.

Оба варианта – как явка с повинной. Гостям даже ничего делать не придётся – стой себе, жди да насвистывай.

Где же охрана? Эти молодчики заявились в магистрат среди бела дня и хозяйничают как дома.

И где чиновники, клерки и прочая человеческая начинка любого правительственного здания?

Сегодня что – праздник или выходной? Совсем забегалась и потеряла счёт времени.

Послышались пока что далёкие голоса:

– Где первосука?

– Почему замолчал Рыжий?

– Вот и пойди проверь.

– Вечно он сделает полдела и расслабится.

– Не бубни. Если недоволен, доложишь бригадиру. А пока – выполнять!

– Что я – стукач? Ладно – посмотрю.

Тина решилась. Небоскрёб магистрата был непрост. Она скользнула по коридору направо, но до лестницы не добежала.

Открыла магнитной карточкой неприметную дверь, осмотрелась и нырнула в коридор, не забыв закрыть её за собой.

Коридор кончился ещё одной дверью. Это была служебная перемычка между двумя крыльями здания – рабочим и рекреационным, то есть жилым.

Женщина открыла дверь, выглянула и осмотрелась.

Миновала просторное помещение с несколькими дверями, одна из которых вела в холл, к лифту, а остальные – в резиденции и на террасу.

К лифту женщина, естественно, не направилась.

Вышла на террасу. Вдоль хромированных перил выстроился ряд пальм в кадках. Женщина в серо-чёрном облегающем костюме снова осмотрелась, примечая каждую деталь. Вот внешняя наклонная стена небоскрёба – бесконечный прозрачный композит на алюминиевом каркасе – внушает уважение и чуточку восхищения перед инженерным гением, который построил это здание-матрёшку.

Внешняя панель бросает причудливые тени на рекреационный дворик, из которого вырастают два серых разноэтажных здания.

Пространство первых ярусов между несущими колоннами занимают две круглые платформы – фудкорт магистрата. Под плитой нулевого этажа (внутри небоскрёба он, конечно же, не нулевой, а скорее одиннадцатый-двенадцатый) – паркинг для электрических мобилей.

Внутри мощного периметра наклонной внешней стены и напротив двух жилых зданий, метрах в двадцати, – округлая рекреационная зона – с креслами и пальмами.

Короче, прямо картина Эшера⁶⁷. Если судить по сложности сопряжения разных уровней, поверхностей, лестниц, пандусов и переходов в одно пространство.

Сплошной минимализм, камень, стекло и металл, но сотрудникам среднего звена тут нравится. Ведь это комплекс, в котором они живут.

На зависть многим – буквально в двух шагах и одном коридоре от работы.

И вот Тина стоит на террасе пятого этажа этого кондоминиума, а внизу, у единственного эскалатора, ведущего к её наблюдательному посту – двое бойцов захвата.

Романова, пригнувшись, незаметно переместилась к углу террасы – так, чтобы оказаться почти над засадой.

Металлическая кадка с пальмой оказалась настолько тяжёлой, что когда Тина её подняла, аж ноги задрожали. Но голос остался звонким, властным и издевательским:

– Эй, пехота. Воздух-земля.

И швырнула несчастное дерево в бойцов.

Увернуться они не успели. Одного покалечила кадка, второго приложило шершавым стволом пальмы. Слева хрип, справа – вопль.

3D-кегельбан удался на славу.

«Так, сейчас спускаюсь, ухожу на минус первый уровень. Какой-нибудь незакрытый мобиль точно отыщется. Сюда посторонним входа нет, поэтому сотрудники на диво беспечны. Беру мобиль и спиральным спуском ухожу за пределы здания. Только б эти гады не соорудили на выезде баррикаду».

Подумано – сделано.

Только вот по лестнице, как все нормальные люди, она спускаться не решилась.

Тина повисла на перилах снаружи террасы, а потом разжала руки.

Через полсекунды ухватилась за поручень этажом ниже. Руки чуть не вывернуло из суставов, и перволеди зашипела от боли.

Надо было повторить болезненную операцию ещё трижды, что Романова и сделала, оказавшись в итоге на площадке у эскалатора. Там, где отдыхали противники, сражённые летающей флорой.

Женщина помассировала плечи, заодно озираясь вокруг – чтобы оценить обстановку, а потом пулей рванулась по намеченному маршруту.

Вот и нужная лестница вниз.

Под кроссовками мелькают ступени.

Минус первый этаж (в координатной сетке небоскреба – одиннадцатый).

Редкие мобили, припаркованные не сказать чтобы в строгом соответствии с разметкой.

И – ещё пара противников.

Топают навстречу – лыбятся.

Но Тина не была бы бывшей диверсанткой, если бы поступила в соответствии с чужими ожиданиями.

Она не стала убегать, наоборот – кинулась прямо на преследователей.

Те на долю секунды замешкались в удивлении, но было сразу заметно, что выучка у ребят достойная, поэтому шага они не сбавили и даже не переглянулись между собой.

На ходу достали тазеры.

«Значит пришли брать живьём. Ещё неизвестно, что хуже» – подумала Тина.

Два синхронных выстрела. Дротики-электроды на нитях непременно вонзились бы в Тину, и доставили пару весёлых минут, но она уже набрала достаточную скорость, чтобы уйти в скольжение на пятой точке, вытянув ноги вперёд. Так что электроды впустую клацнули о мрамор пола. Грациозным движением, практически не потеряв при этом скорости, Тина сгруппировались и извернулась так, что теперь скользила по наливному полу спиной назад.

Скользя между ног правого противника, она с превеликим удовольствием сорвала у него с пояса пистолет, а второй рукой врезала по яйцам, отчего мужик согнулся на бегу, потерял равновесие и кувырком покатился вперёд.

Продолжая скольжение, женщина сняла оружие с предохранителя и несколько раз выстрелила в спину второго преследователя, который ещё не успел победить инерцию и остановиться, чтобы развернуться к ней лицом.

Глушитель мгновенно перегрелся, отчего четвёртый выстрел громыхнул уже по-взрослому, оживив гулким эхом обширное пространство паркинга.

Сверху, из жилой зоны послышались крики.

Мужик принял в спину три пули и рухнул, пропахав носом несколько метров пола. Остановился. Замер.

Отбегался, короче.

Один раз промазала. Плохо. Теряю квалификацию.

Пояса, за который можно было бы засунуть пистолет в облегающем фитнес-костюме Тины не было. Запихивать ствол, ледяной с одной стороны и обжигающий – с другой, за вырез комбинезона, она тоже не захотела. Поэтому просто отбросила оружие в сторону – после того, как вскочила на ноги – и пушка недовольно клацнула об пол.

Пора сматываться. Слишком уж я тут нашумела.

Первый мобиль – серебристый обмылок – оказался заперт.

Второй, красный, припаркованный совершенно безобразно – по диагонали, оказался открыт, но ID-ключа в салоне не обнаружилось.

Третий снова закрыт.

Четвёртый – тоже.

Зато пятый – форменная развалюха болотного цвета (интересно, кому она принадлежит, уборщику?) оказался и открытым, и с ключом на контактной площадке. И то правда – кому эта самоходная рухлядь нужна?

Тина, тяжело дыша от адреналина, приземлилась на водительское сиденье.

Захлопнула дверцу.

Положила руки на руль.

Дала себе полминуты на то, чтобы отдышаться, и принялась отсчитывать секунды.

Дыхание успокаивалось, пульс тоже.

На двадцать седьмой секунде с заднего сиденья послышалось:

– Надо контролировать заднюю полусферу, госпожа магистр. Там всегда самое интересное.

Тина мгновенно узнала этот тихий вежливый голос. Очкарик!

И в шею ей вонзились электроды шокера.

Романову изогнуло дугой, и она провалилась во тьму.

***

– Ну что, госпожа Первая леди, вам удалось убежать от себя? – раздался хрипловатый грудной голос.

Тина открыла глаза. Она была потная как мышь. Грудь резало. Женщина лежала на МФЭДе (многофункциональной электронной дорожке) с обручем-эмулятором на лбу. Напротив в фитнес-облачении стояла фигуристая рыжая женщина с рябой щекой – госпожа полномочный представитель будущего. Елена Гутенберг.

За её плечом тревожно мигала сфера-тренер, которая на подвижных сочленениях крепилась к ролику-движителю и могла ездить по потолочному рельсу.

– Какого чёрта! Что это была за симуляция? Я такую не заказывала.

– Вы же бывший военный, госпожа Романова. И я подумала, что вам не стоит терять оперативные навыки. Особенно в свете грядущих событий.

Самое странное заключалось в том, что момента погружения в спорт-симуляцию Романова совершенно не помнила, так что побег от преследователей её мозг воспринял как реальность.

Её потряхивало от пережитого напряжения.

– Пойдёмте в душевую. Вам надо помыться, а нам – поговорить, – сказала Гутенберг, протягивая Тине руку, – Тренер, ваши услуги больше не нужны. И кстати, госпожа магистр. Это не просто симуляция. Это один из самых вероятных вариантов вашего будущего. Вот как раз его я очень хочу предотвратить.

***

У Елены Гутенберг были сильные, но очень тактичные руки. Женщины стояли под горячей водяной взвесью, пар поднимался от кафеля, а Елена Гутенберг намыливала первую леди Воронежполиса, особенно акцентируя внимание на местах пикантных. Рыжая стояла за спиной, прижимаясь к собеседнице.

Тина чувствовала себя как на массаже под ураганным огнём противника – нервы обнажены, тело отзывчиво.

– Я очень не люблю, когда меня используют втёмную.

– Поймите, Тина. Моя единственная цель состоит в том, чтобы завтра было по крайней мере не хуже, чем сегодня.

– Куда уж хуже? Магистры шепчутся, что я сдала полис оккупантам из будущего.

Елена, стоявшая сзади, сосредоточилась на правой груди Тины. Сосок окаменел.

– И с каких пор вас тревожат сплетни за спиной?

Голос Первой леди сделался хриплым:

– С тех пор, как у меня за спиной стоите вы. На магистров плевать. Народное одобрение, а значит, и власть – за мной. Но я вам не верю. Я не знаю, чего вы хотите на самом деле.

Рука Елены меж тем проникла у Тины между ног, и та закатила глаза. А Гутенберг теперь уже не говорила – она шептала госпоже магистру в ухо:

– А чего хотите вы? Скажите. Может, наши желания похожи?

– У меня есть всё, о чём только может мечтать сильная женщина. Я… я знаю точно, чего не хочу. Не хочу, чтобы люди становились беспомощными. Пассивными. Доверчивыми. А они становятся. Не хочу играть в коллегиальную власть. А приходится. Не хочу слушать советчиков из будущего, потому что всегда жила своим умом. Но вот стою и… ааах… слушаю.

– Так возьмите ситуацию в свои руки, – прошептала Гутенберг и настолько взяла ситуацию в свои, что Тина чуть не кончила.

– Как мне... лучше поступить. К каким последствиям приведут мои поступки? Расскажите.

– Не могу. Меня мгновенно снимут с должности. Не уверена, что мой преемник вам понравится. Суд истории – очень специфический… орден.

– Но хоть… что делать, чтобы всё обернулось к лучшему? Я гордая, но умный совет переживу.

– Поступайте, как считаете нужным. Вашу свободу воли никто ограничивать не станет. По крайней мере я. Прошу об одном. Не позвольте Порфирию или Кондратию захватить власть. Вот это будет настоящая катастрофа. А они очень стараются.

– Что?

– Вы не знали, что они готовят ваше свержение? Тина, вы слишком сосредоточились на работе. Мой вам совет – почаще оглядывайтесь по сторонам. Если не остановите Порфирия, он вас убьёт.

От особенно проникновенного прикосновения Тину пронзила такая дрожь, что задеревенели ноги и она бы непременно упала, не будь заключена в надёжные объятия.

– Почему вы не хотите это предотвратить? С гарантиями? Вдруг я ошибусь? Уммм...

– У нас своё время, у вас – своё. Зачем нужны вы, если действовать будем мы?

И глубоко проникла в Тину пальцами.

Тина рывком развернулась, крепко обняла Елену Гутенберг и впилась ей в губы.

Та на секунду отстранилась. Меж ними сеялись капли и пар щекотал разгорячённые тела.

– Чего ты хочешь? – грудным голосом спросила Елена, – Отвечай!

– Я… хочу… мести.

– Как ты отомстишь?

– Я подниму революцию! Я вырву власть у магистров.

Больше Елена не отстранялась.

Тину переполняла жизнь. Переполняла так, что можно взорваться. Плевать кто – мужчина, женщина, конь или человекообразный робот, но Тине просто необходимо было сейчас, чтобы кто-нибудь сжал её до хруста, обездвижил, навалился, смял и проделал в ней брешь. Выпустил пар. Избавил от этого почти непереносимого ощущения полноты жизни.

«Это просто выгоревший адреналин!»

Ей нужно было, чтобы кто-нибудь стравил из неё это избыточное давление.

Спас от секс-кессонной⁶⁸ болезни.

Вернул на землю.

Елена Гутенберг сгодится. Ооо, как она сгодится!

Госпожа полномочный представитель будущего улыбалась, пока Тина как вампир кусала её за шею в ответ на нестерпимую ласку. Тем временем Елена всё глубже проникала настырными грубыми руками туда, куда приличные дамы не лезут. Она улыбалась даже несмотря на то, что из располосованной Тиной спины струилась кровь, смешиваясь с потоками воды.

Должность

Воронежполис-2047, 2 июля

Госпожа полномочный представитель будущего. Ох, и непроста ты, сука. После того, как всё кончилось, Гутенберг снова перешла на вы, и последнюю реплику – осторожную, но почему-то зловещую – Тина запомнила накрепко:

– Сейчас я кое-что скажу. Это не совет. Не давление. Считайте, что просто где-то подслушали – случайно. Но если решитесь и выберете радикальный вариант, лучше бы вам успеть до выборов.

Одеваясь уже после ухода Елены, Тина вспомнила рядовое пленарное заседание. Почти ровно два года назад.

Зевающий магистрат обсуждал тогда очередное никому не интересное решение. Кажется, про премию для отличившихся полисчан – натуральными продуктами питания. Ну, то есть совсем натуральными. Не субстратом, которым питались рядовые граждане.

В этот прекрасный момент прямо в конференц-зале – без всяких спецэффектов, буднично и поэтому вдвойне жутко – появились трое. Два высоких мужчины в балахонах с колпаками и простоволосая рыжая женщина с рябой щекой. Впрочем, оспины изъязвили лица всей троицы.

Дроны охраны тут же сделали стойку на самозванцев. Но один из них поднял руку с каким-то пискнувшим устройством, и машины равнодушно покинули законодательный балкон.

Магистры вжали головы в плечи – наверное, подумали, что их пришли свергать, брать в заложники или ещё что-нибудь в этом духе. А вот Тина Романова расправила плечи и принялась с интересом изучать гостей.

Не струхнули, что интересно, и Порфирий с Кондратием, и микромагистр обороны Евгений Победоносцев.

Вот так и проверяются люди во власти.

Гости представились. Оказалось, они – представители Суда истории. И явились не только для того, чтобы засвидетельствовать почтение, но и предложить уважаемому магистрату учредить должность полномочного представителя будущего. Эдакого советника по делам ещё не свершившимся.

Потому что, поднял палец балахон с кустистыми чёрными бровями, приближается точка бифуркации. Очень важно преодолеть её с минимальными потерями. Именно для этого и нужен полномочный представитель. По сути лоцман – который знает, куда идти муниципальному кораблю, чтобы не сесть на мель и не столкнуться с рифом.

На новую должность Суд истории рекомендует вот этого прекрасного специалиста – Елену Гутенберг.

Та скромно поклонилась, одетая не в балахон – как компаньоны, а в сине-золотистую тунику и белые брюки. На шее висел круглый медальон, разделённый на четыре сектора, который символизировал смену времён года.

Как миссионеры перед индейцами вырядились, честное слово, подумала Тина и улыбнулась половиной рта.

Ехидный Порфирий тут же закивал головой, мол, да-да-да, очень впечатляющий фокус с внезапным появлением. Мы оценили, верно, коллеги?

Коллеги натужно заулыбались, не зная, как себя вести.

Вот только про будущее – это вы зря. Ломает весь сценический эффект, продолжил Порфирий. Я вот, например, одиннадцатая аватара Вишну, но я же не хвастаюсь.

Начитанная Тина ухмыльнулась – она прекрасно помнила, что у многорукого, согласно Ведам, всего десять земных воплощений.

Кустистый в балахоне поднял сухую длинную руку.

Он согласился, да, поверить в их слова сложно. Отдаёт сеансом чёрной магии с последующим разоблачением. Давайте так. Я запишу на листочке, что произойдёт – он посмотрел на часы – скажем, через четыре минуты, чтобы не тратить ваше время, уважаемые магистры. Опишу какое-нибудь событие, которое никак не объяснишь совпадением. А потом сверим, совпадёт ли предсказание с реальностью.

Чуть не уснувшие на бесполезном заседании-говорильне магистры подняли одобрительный гул – дескать, показывайте ваше шоу.

Гость с кустистыми бровями задрал голову в капюшоне, задумавшись, что-то начертал пером на старомодной бумаге и под снисходительный кивок Тины положил листок на трибуну. Отошёл, показал пустые ладони. Умница распорядитель протокола метнулся к трибуне, продемонстрировал залу листок с письменами и затем вернул его обратно.

Ретировался на свой откидной стульчик. Замер, готовый стенографировать.

Прошло три минуты, когда Тина нетерпеливо посмотрела на часы. В этот момент старенький микромагистр Ипполит Пескунов, архивариус полиса, сидевший на самой галёрке прямо под витражом, где неведомая птица терзала грызуна, схватился за поясницу:

– Ох, почки!

Потом – за правое подреберье:

– Нет, только не печень!

И, наконец, старик прижал костлявую руку уже к груди:

– Сердце!

Захрипел, посинел и свалился со стула.

Запричитал сиреной медицинский дрон – подлетел и вколол старику что-то термоядерное. Но всем было ясно – это всего лишь полумера. Поэтому через три минуты дверь в конференц-балкон открылась, и в помещение вбежали двое докторов с каталкой. Архивариуса распластали и покатили к выходу. Потом случилось нечто странное – видимо, заклинило переднее колесо, и каталка начала заваливаться набок – отчего бесчувственный Пескунов тряпичной куклой шмякнулся на пол. Пришлось грузить тело, чьи конечности так и норовили разметаться во все стороны, вторично.

После отбытия медиков в зале застыла гробовая тишина, и лишь спустя несколько секунд начало раздаваться клацанье закрывающихся челюстей.

– Давайте посмотрим, что у нас там, – подорвался к трибуне ехидный Порфирий. Магистр подхватил листок, извлёк очки из внутреннего кармана бессменного полосатого пиджака, нахлобучил на нос и принялся читать. Лицо у него при этом сделалось донельзя удивлённое:

«Он сыпал песок на талмуды давно

Теперь на галёрке и смотрит в окно.

Но печень и почки, и сердце болят

Он дважды упал и отправился в ад».

– Насчёт ада – это для рифмы, не более, – нарушила молчание Гутенберг. – Пушкиных среди нас, увы, нет.

– Вы его, часом, не отравили? – поинтересовалась холодная Тина.

– Распорядитесь, чтобы медики взяли все необходимые анализы, – пожал плечами балахон с кустистыми бровями, – Тогда и узнаете. Ну что – будем загадывать на завтра?

Заинтересованная публика, которой старого архивариуса было ничуть не жаль, одобрительно загудела.

– Вот здесь – гость показал всем присутствующим старомодный конверт, запечатанный алым сургучом, – Наш темпопрогноз на самое яркое событие, которое произойдёт до завтра.

Он безошибочно нашёл глазами главного на собрании и протянул конверт Тине.

– Попробуйте открыть.

Романова взяла конверт. Нет, он не был скользким и не пытался выпасть из руки. Но предмет словно позволял себя удерживать, снисходил до неё. А вот воздействовать на себя – не позволял.

По спине пробежали мурашки, а на правую бровь скользнула капелька пота.

Англичане в восемнадцатом веке придумали для этого ощущения отличную пословицу – «словно гусь прошёл по моей могиле».

– А теперь попробуйте вскрыть конверт.

Тина попробовала. Пальцы скользили по сургучной печати и не могли зацепиться за неё. Спасовал и ноготь, которым она попыталась поддеть печать. При этом письмо в руке ощущалось как вполне материальный предмет.

– И ни у кого не получится. Это письмо не открыть, уж поверьте. Даже я не смогу. Ровно до завтрашнего дня, до одиннадцати ноль-ноль.

– Как вы это делаете? – спросила Тина.

Второй гость подал предупреждающий знак первому, но тот всё-таки ответил:

– Эта вещь одномоментно находится и в нашем времени, и в вашем. Гарантия того, что мы не подтасуем предсказание.

Тина снова безуспешно попыталась сковырнуть печать. А потом показала письмо всем коллегам – как фокусник, который демонстрирует реквизит – и спрятала в клатч.

Ранним утром новостные агентства фонтанировали молниями-медиаграммами⁶⁹:

«Накануне в 17:49 кутила-галерист Крутиков с Верхнего города, катаясь на своём новеньком каретомобиле, пробил заграждение моста Юности и уже в полёте врезался в таксижабль мецената Базальтского. Тот следовал на вечерний благотворительный концерт с намерением пожертвовать крупную сумму в фонд «Дикой застенной природы». В результате Базальтский погиб на месте. То есть прямо в воздухе. Мало того, таксижабль с его телом рухнул на мостовую ОктоМосковского проспекта с высоты сто двадцать метров. Тело пришлось опознавать по фрагментам. Виновник аварии отделался тремя переломами, двумя вывихами и десятком выбитых зубов, потому что вместе с каретомобилем рухнул на надувную крышу картодрома «Жвала». Ведётся расследование обстоятельств трагедии».

Без пяти одиннадцать весь магистерский состав (включая микриков⁷⁰) был на месте —не опоздал никто. Всех распирало предвкушение чуда.

Прихромал даже спешно выдернутый с того света старичок-архивариус Пескунов – зелёный после пережитого, но с глазами злыми и любопытными.

А вот гости задержались на семь минут сорок пять секунд, так что правительство уже начало роптать об обмане или каком-то дурацком розыгрыше.

Вчерашний гость в балахоне и с кустистыми бровями подошёл к президиуму и протянул Тине руку. Она извлекла письмо из сумочки и отдала.

Кустистый без всяких проблем взломал печать, извлёк желтоватый листок с каллиграфическими строчками.

– Вы прочтёте? – спросил он у Тины.

Романова взяла листок и пробежала по строчкам. А потом кашлянула и зачитала:

« Крутящий момент повстречает базальт.

Базальт раскрошится, втыкаясь в асфальт.

Крутящего мягкость перины спасёт.

Зубами расплатится, но не умрёт”.

Должность «полномочного представителя будущего» была законодательно проведена и утверждена на высшем голосовании в течение недели – несмотря на протесты Порфирия, который подозревал аферу и Кондратия, который подозревал ересь.

Вакансию, в точности с рекомендациями Суда времени, заместила двадцатисемилетняя Елена Гутенберг.

Рыба

Воронежполис-2049, 16 сентября

Это произошло через неделю после того бесконечно насыщенного дня, когда «Квартет Ё» триумфально выступил – причём дважды, Мурьета заявился с «бабским рейдом», а магистров созвали на «Прямое включение» – из самой, заметим, ОктоМосквы!

Заречный вошёл в кабинет-сейф Знаменцева без стука. Он знал дневной код – который открывал дверь в рабочее время, если хозяин присутствовал в кабинете.