Текст книги "Не грусти, Калифорния! (СИ)"

Автор книги: Юрий Тепляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Ушли! – сказал Айвен, – и лошадей увели. Мы не успели, наставник. Одного Джеро сумел догнать и связал. И только.

От Джеро не многие смогли бы убежать. Даром, что японец невысокого роста и с ногами соответствующими. Он всегда догонял, в прыжке бил ногой в спину и валил. Выглядело это очень зрелищно. Но если видел, что не догонит, даже не начинал это делать.

– Парни, забирайте все барахло и идите к лагерю! Скажите Августу, чтобы никого сюда не пускали, а лучше собирались в дорогу, позавтракаем позже, на первой остановке. Мы сейчас немного поговорим и тоже придем. – Сэтору правильно рассудил, что сейчас люди возбуждены, что будет мешать спокойному принятию пищи. А некоторым стрелкам пища вообще может в горло не полезть…

Отвели пленного назад в рощу, подальше от лишних глаз. Похоже, что бандит принял «на грудь» спиртного, потому что начал ругаться, и вообще повел себя как «заяц во хмелю», когда Джеро для начала навел карабин, целясь ниже пояса. Но когда Джеро вытащил нож и начал вертеть его перед лицом, и сделал несколько надрезов, хмель у разбойника сразу прошел, мозги прояснились. Мужик сломался и заговорил.

Задавали вопросы, слушали, снова задавали. Потом Джеро отпустил его душу, вонзив клинок под подбородок, при этом озорно подмигнув Айвену. Неудавшийся бандит сначала заверещал, потом задергался. В конце облегчился, от чего пошел в тихом утреннем воздухе неприятный запашок во все стороны, и друзья отошли подальше.

– Что с трупами будем делать, Сэтору-доно? – спросил он вежливо.

– Давай оставим их здесь, друг. Пусть их растащат хищники, но следы все равно останутся. В этот раз нам будет что рассказать лейтенанту, если встретим его еще раз, и указать место. А то мы вынуждены были промолчать тогда, в прошлый раз. Нехорошо получилось…

Когда отставшие подошли к стоянке, фургоны уже выстроились на дороге, но народ сбился в кучу и оживленно обсуждал происшествие. При виде юноши и его наставников на лицах детей и взрослых появились скупые улыбки.

– Ну что там? – спросил Август немного нервным голосом и с видимым облегчением.

– Они из одной компании, которая перегоняет стадо коров по тропе на той стороне реки в сторону Орегона. Больше ничего не знает – простой пастух. Кто-то нас увидел, и они вдруг решили, что мы неплохая добыча. Решили отделиться от стада ночью и напасть, потом догнать своих. Двое успели уйти и увести их лошадей, третьего мы смогли поймать.

– Обычные ковбои, сэр, думающие задницей, а не головой, – поддержал друга Джеро.

– Что вы сделали с третьим, убили? – строго спросила Марта Крюгер, хороший врач с чистой и доброй душой.

– Конечно, мэм, – ответил ей Сэтору с большим уважением. – Отпускать его было бы крайне неразумно. И потом, он сам выбрал свою судьбу….

«Эти японцы – просто вурдалаки какие-то…» – Слух Айвена уловил слова Ральфа, который стоял рядом с Барбарой, старшей дочерью Штерн. Торговец постоянно находил способ оказаться возле нее, вился как пчела вокруг цветка.

– Поедем вперед, джентльмены. Считайте, что мы легко отделались, спасибо Айвену! – мягко оборвал этот разговор Дэвид. Потом еще добавил:

– Не всегда будет так просто, леди и джентльмены, так что не стоит расслабляться и давать верх чувствам над разумом….

На этом разговор как-то окончательно замолк по причине того, что ни одна из персон в компании не захотела продолжать эту тему. Самим же главным героям этой истории было все равно, главное – ничто от предстоящей еды больше не отвлекало. И кусок в горло отлично лез, когда на новом месте приступили к завтраку. А дети – тех вообще эта тема не занимала вовсе, они собрались в свою группу вместе со щенками и слушали одиннадцатилетнего весьма темпераментного Карла Циммерманна. Тот размахивал руками, выступая с рассказом о том, как он будет стрелять и колоть бандитов в следующий раз.

Глава 7
Вдоль реки Платт

«Степи, покрывающие всю центральную часть Северной Америки, называются прериями. Они составляют восточную часть Великих равнин. Долгое время прерии считались огромными безжизненными территориями, и лишь в девятнадцатом веке американские колонисты обнаружили, что эта земля плодородна, а фауна богата и разнообразна.

Слово «прерия» – французское. Французы называют травянистую растительность холмистых равнин «прериями» от слова «луг для выпаса коровы».

Если в прериях Северной Америки передвигаться с востока на запад, то количество осадков постепенно уменьшается. Ближе к Скалистым горам климат опять становится более влажный, таким образом наиболее засушливая зона находится в центре…»

Из Википедии.

Девятнадцатого мая, на тридцать второй день похода Дэвид свернул с основной наезженной колеи, которая шла вдоль реки Платт, и повел караван южнее по другой, менее заметной тропе, постоянно сверяясь с картой. Наконец впереди между кустов, образующих неровную линию, увидели блеск воды, и скоро волы вывели фургоны к небольшой реке, чему Дэвид очень обрадовался и уверенно повел караван дальше вдоль нее к броду.

Пройдя еще немного, караван вышел на низкий каменистый правый берег мелкой речки. Пошли между ив и кустарника к воде, огибая сухие деревья и ветки, нанесенные водой в период дождей.

Остановились прямо у воды. Она здесь гораздо чище, чем в Платт. Брод через реку не представлял трудностей. По всей поверхности до противоположного берега из воды выглядывали крупные камни, а посередине реки из воды торчал сухим боком застрявший ствол дерева.

Пока караван фургонов застыл неподвижно недалеко от берега, в воду пошли проводник и два всадника передового дозора. Вода в реке была светлее, но не прозрачная, так что они сначала двигались очень осторожно, давая лошадям возможность ступать уверенно между крупных камней, а ближе к другому берегу пошли резвее. Этот берег у воды зарос высокой травой и кустарником, и наезженная тропа в одном месте выходила на короткий чистый участок берега.

– Хэй! – крикнул волам Август, шедший в первом фургоне, и слегка хлестнул их по спинам поводьями. Спускаться и вести волов впереди нужды не было. Таких мелких переправ встречалось на их пути достаточно, и волы по четыре в упряжке передвигались по руслу легко, одновременно стараясь несколько раз ухватить мордой немного воды.

– Хэй! – крикнул на второй повозке отец Салливан, который вместе с отцом Уильямом сидел на передней скамье. Айвен рядом переходил реку на своей серой кобыле Хильде.

Фургоны двигались вперед один за другим на своих огромных колесах легко, все взрослые и дети сидели в них, чтобы не замочить ног. Да и подвернуть ногу среди камней, женщины и дети могут легко. Через десять минут все номера вышли на другой берег и по команде проводника и Августа Брауна рулевые стали выстраивать фургоны на стоянку.

– Святой отец, – обратилась Айне к отцу Уильяму вечером….

– Ты льстишь мне, дитя, – с улыбкой ответил католик. – «Святой отец» – в католической вере это епископ и выше…. Обращайся ко мне проще: отец Уильям, падре, кюре, я ведь католик. А пастор – это священник в протестантской церкви. Хотя без меня можешь говорить обо мне – святой отец, это другое дело…

– Отец Уильям! – поправил обращение Айвен, сидевший рядом. – Расскажите нам о изначальном неравенстве. Вы вчера обещали…

От Салливана он уже знал, что Уильям занимает немаленький пост в Ватикане. Но какой именно, Салливан не сказал. «Большой пост, сын мой, – тебе этого достаточно», – были его слова. После ужина все разбрелись по фургонам, занимаясь каждый своим делом, а дети собрались вокруг первого костра, притащили туда пятерых щенков, и весело шумели.

– Можно, сын мой… И Айне также можно. – Они устроились особняком от остальных, рядом с колесами своего второго фургона, и подальше от детей: Уильям и Салливан, японцы, Морриган, и Айне Маккинли – рыжая и тощая девчонка одиннадцати лет, но умная не по годам. Она впитывала знания словно губка, и с детьми ей, если и было интересно, то в очень малой степени.

– Тогда слушайте, – начал вступлением отец Уильям, – а Салливан меня поправит, если посчитает нужным…

– В прошлый раз мы остановились на том, что люди изначально рождаются с разными способностями к духовному развитию и самосовершенствованию, потом только окружающая среда и воспитание могут повлиять, так?

– Возможно, – осторожно ответил юноша.

– Примем как аксиому, что люди не равны от рождения. Всегда будут рождаться, созидатели и паразиты, герои и трусы, умные и глупые, причём независимо от положения в обществе. – Отец Уильям поднял глаза на окружающих, хотел убедиться, что его понимают.

– Разделение на Варны принято на Востоке, в Индии, но и у других народов присутствует такое, в той или иной степени. «Варна» в переводе с санскрита означает – цвет. В изначальном понимании это – не разделение по уровню материального достатка, а обозначение духовного уровня людей, характеристики людей исходя из уровня их мировоззрения, мировосприятия, понимания своего места в обществе, отношения к семье, Родине. Позже это понятие начали использовать для обозначения материального положения, разделения общества на богатых, среднюю прослойку и бедных. Но это в корне своем неверно. Почему?

– Наверное, можно в течение жизни подняться на ступеньку выше…, – пискнула юная Айне.

– Верно, юная дева, причем как подняться на ступень выше, так и опуститься на ступень ниже, – сделал вставку пастор Салливан. – После открытия пути в Индию испанцами появилось слово «каста». На испанском и португальском оно обозначает – происхождение, порода, сорт. Слово применяется также у католиков в Америке в испанских колониях…

– Давай не будем скатываться на критику христианских вероучений, Салливан… Не будем усложнять, давай сейчас говорить о четырех кастах, так будем их называть.

– Не будем. Давай говори про первую снизу…

– Хорошо. Называю и сразу даю ее краткое наименование. Так у детей не будет каши в голове… – Отец Уильям сделал паузу, повертел головой и убедился, что никто им не мешает, а остальные путешественники и детвора заняты своими делами, и продолжил:

– Итак первая, и самая низшая каста. «Шудры» – на Востоке, или «смерды», «холопы» – в Европе. Это – разнорабочие и слуги. Их главный смысл жизни – выживать и размножаться. Шудра или смерд, предпочитает физическую работу, причем простую. Ему легче махать молотом, чем думать, как отремонтировать сложный предмет. У него нет стремления к образованию, к познанию мира, развитию себя. Он не способен руководить, а предпочитает работать на хозяина. Причем работает только в той мере, чтобы заработка хватало на еду, кров и развлечения…

– Что еще не сказал? – тут он обратился в Салливану.

– Мне нечего добавить. Когда человек начинает стремиться к мастерству и учиться ему, он начинает подниматься из уровня шудры выше…

– …или смерда. Закончим с ними, – продолжил отец Уильям. – Итак, с твоей помощью мы переходим к следующему уровню:

«Вайшья» – или ремесленники и торговцы. У славян их называют – «веси». Вайшья – это уже маленький хозяин. Достигнув высот мастерства в своем деле, он нанимает работников. У него уже наблюдаются организаторские способности. У него есть воля и самоконтроль. У него более высокие требования к еде и жилью… Я понятно говорю? – отец Уильям посмотрел на Айне.

– Хочу добавить, – воспользовался паузой Салливан, – что у него появляется страсть к накопительству, которая бывает иногда довольно сильна. В отличие от смерда, который на это не способен, и пустит на ветер любую сумму, которая попадет ему в руки…

– И личный интерес у вайшья также всегда выше общественного, как и у смерда, друг мой. Отмечу специально этот факт, потому что сейчас мы переходим к следующему уровню…

Тут отец Уильям слегка откинулся назад и замолк, глядя, как Айвен с Морриган начали разливать в кружки чай из чайника, который только что принесли от костра. Получил свою кружку из рук Морриган, попробовал, но посчитал что горячо и пить рано, потому продолжил рассказ:

– Третий уровень – «кшатрии» на востоке, «витязи» у славян, «рыцари» в Европе. Рыцари – с большой буквы, имею в виду, а не просто люди в доспехах. Назовем эту касту – воины. Какая главная особенность этого уровня? – решил спросить рассказчик, чтобы оживить беседу и одновременно попробовать выпить чаю.

– Это человек, который может смотреть в лицо врага, – уверенно ответил Сэтору.

– Верно отмечено, сын мой… У кшатрия хорошо развита сила воли, самоконтроль, способность к мобилизации сил. Из этого всего у него появляются такие качества, как честь, совесть, справедливость, лидерство, благородство. Обман для них – это стратегия и тактика, а не свойство души… Эти люди способны управлять, причем управлять в более широком смысле, чем веси…

– Тут я добавлю, – заметил Салливан, – что в отличие от вайшьи, кшатрии мыслят не категориями своего производства или семьи, а общественными интересами групп людей. Все хорошие правители – кшатрии. Для них высшая цель – в служении…

А отец Уильям продолжил паузу, глядя, как из темноты появилась морда рыжего пса и ткнулась в руку Салливана. Тот автоматически погладил Лиса по голове раза три, потом мягко оттолкнул его голову назад в темноту.

Оглядев остальных участников беседы, отец Уильям продолжил:

– Мы переходим к четвертой, самой высшей касте. Когда кшатрии достигают вершин – в управлении собой главным образом, и начинают задумываться о структуре окружающего мира, они могут перейти в следующую касту. Прошу тебя продолжить, друг мой… – Отец Уильям решил передать слово товарищу, а самому заняться чаепитием.

Дальше продолжил пастор:

– С санскрита «брахман» переводится как – «благоговение, мировая душа». О брахманах мы скажем коротко – это ученые, исследователи, священники. У славян это – «ведун». Они изучают мир и генерируют новые знания. Мораль у брахмана в крови, у него развита внутренняя культура, которую он постоянно совершенствует. Брахман ближе к Создателю, так как он сам отчасти является создателем.

– Что еще не сказал? Брахману не свойственна скука. Он всегда найдёт, чем заняться. Если человек нижних трех каст не может жить без общества, без присутствия других людей, то брахман в этом более свободен.

– С кастами все понятно? – отец Салливан опять посмотрел на Айне, проверяя, действительно ли так.

– Теперь поговорим о переходах. Брахман может выполнять работу шудры, вайшью, кшатрия, однако он будет подходить к ней творчески, изобретая новые методики, техники работы. А может быть наоборот?

– Наверное, нет, – неуверенно заявила Айне.

– Правильно сказала! Ничего не получится, так как чтобы перейти на более высший уровень, человеку нужно затратить много усилий, и часто не в одном поколении…

– Я вам скажу по секрету, – посчитал необходимым прервать его отец Уильям, – что священники знают о таком делении людей. Вот и ответ тебе, сын мой, почему подавляющее большинство людей нуждается в поводыре целиком и полностью! Тогда как кшатрии или воины, ищут в религии лишь укрепления духа, а вайшья – спасения от соблазнов!

– А почему нужны поводыри? Добавлю тоже, – взял слово опять Салливан. – Если прикинуть грубо, то низшая каста или смерды, составляют в обществе подавляющее большинство. Около восьмидесяти – девяноста процентов. Вайшья – процентов двенадцать – пятнадцать. Кшатриев или витязей, четыре – пять процентов, а брахманов – около одного процента…

– Я тоже хочу сказать, если мне будет позволено…, – начал с предисловия Сэтору. – Стоит мне наблюдать за молодым человеком в течение получаса, и я могу примерно сказать, что из него выйдет…

– Не сомневаюсь, уважаемый Сэтору-сан. Вы давно перешли выше уровня кшатрия… – Отец Салливан позволил себе сказать это в полуофициальном тоне.

Но на этом не остановился, а развил дальше тему:

– Тогда что скажете о нашей юной леди?

Так как в их кругу другой юной леди не было, то все посмотрели на Айне. Девчонка замерла и немножко напряглась.

– Она точно выше уровня вайшья – раз. Смотреть в лицо врага тоже может – для это было достаточно увидеть ее на наших учениях воинскому ремеслу. Только у нее, и еще у Ирвина, сына Дугласа Маккинли, я наблюдал полное спокойствие в минуту опасности. А это одно из главных признаков воина. А то, как она впитывает знания – вы и сами видите. Так что, вполне могу утверждать, что перед нами молодой брахман…

При этих словах уши у одиннадцатилетней девчонки стали как спелые вишни. Но смотрела прямо, глаз не опустила.

– Ну вот и славно поговорили, и главное, с пользой для наших молодых людей. Пойдемте спать, весь лагерь уже в фургонах. Мы тут одни здорово задержались. Я вижу, что Джеро-сан второй раз сладко зевает…

– Идите спокойно, ваши преподобия, а нам нужно проверить караулы. Спасибо! Нам так повезло сегодня – прикоснуться к знаниям, накопленным христианской церковью… – Сэтору сказал последние слова с легким поклоном, встал, и принялся осматривать лагерь. В некоторых фургонах тенты светились изнутри от ламп, но большинство уже приступило ко сну.

* * *

Еще двое суток караван медленно и уверенно двигался по слабо заметному следу дороги от повозок в прерии. Справа вдалеке тянулась полоска низких деревьев и кустов вдоль реки, которая давала возможность пополнять запасы воды в бочках. Остановки в полдень проводились без подъезда к реке, прямо у тропы, где находили участки с хорошей травой. Животным наливают по ведру, остальную влагу они добирали со свежей травой.

Слева, насколько хватает глаз, видна практически ровная поверхность прерии с зеленой травой разных тонов. С невысокими пологими холмами, покрытыми пятнами более темной травы и редким кустарником.

– Собачки! – первыми подняли крик Вернер и Вилли Нойманн. Парням шесть и семь лет, и каждый раз они шумно реагируют на зверьков, когда тропа оказывается ближе к очередному холмику в степи. И действительно, многие холмы обжиты луговыми собачками, которые радуют детский глаз и вносят разнообразие в их пытливые умы.

Скоро всех ждет стоянка на обед и полуденный отдых, но дети помладше заранее спустились с фургонов, обязательно под надзором взрослых, сгрудились в кучу, и шагают вместе с Айвеном, Сэтору и Джеро слева от первого фургона. В образовавшейся куче все мальчишки и девочки младшего возраста. Кроме них и девицы постарше: Нора Морриган, Барбара и Мари Штерн, Ханна Мюллер. Все в соломенных шляпах с широкими полями, идут отдельной группой справа от фургона, с другой стороны от мелких детей, и немного отстали, чтобы их не было слышно. У них свои, девичьи разговоры, на совсем другие более взрослые темы. Мулатка Мэри тоже молода, но хоть и не замужем, девичьи разговоры ей уже не интересны. Она больше времени проводит с Морриган или Мартой Крюгер.

– Вон еще, еще, еще! – опять закричали малыши. Лис, который крутился среди них, решил сорваться с места и бежать пугать зверьков, заразившись общим весельем. Сделал большой круг вокруг пустых нор, не останавливаясь, и так же быстро понесся назад.

Этого псу показалось мало, и он сразу пошел на второй круг.

– Мистер Дэвид, вы обещали нам рассказать про зверьков! – попросила Айне. Проводник сидел на скамейке переднего фургона вместе с мистером Августом.

– Луговые собачки – это родственники белок. Вам нравятся белки?

– Да! Да! – подтвердили дети вразнобой.

– Они здесь везде. Живут большими колониями, выкапывая под землей сложные и глубокие норы. Из несколько колоний получается подземный город. А вы знаете, за что их так прозвали?

Поскольку дети не нашли, что ему ответить, Дэвид продолжил:

– Когда они предупреждают друг друга об опасности, то издают лающие звуки. Смотрите! – Как раз в это время зверьки, которые до этого попрятались, но снова вышли, посчитали опасным новое приближение Лиса, и стали издавать лающие звуки. Тот задрав хвост, опять несся к холму, время от времени совершая высокие прыжки.

– А много этих собачек здесь живет, сэр? – спросила одиннадцатилетняя Магда, дочь оружейника. Она шла с группой младших детей.

– Очень много, леди. Думаю, что они самые многочисленные здесь. Их уничтожают вокруг ферм, потому что они вредят посевам. Поэтому самый опасный зверь для них – это человек.

– А здесь? Ведь мы на них не охотимся! – опять выкрикнула Магда.

– Не охотимся потому, что для нас есть более интересная добыча. Но кроме нас тут на них есть много охотников: койоты, хорьки, барсуки, совы, соколы, ястребы. И гремучники тоже…

– Нелегкая у них жизнь, сэр! – сделала выводы Магда.

– В дикой природе жизнь такая у всех, юная леди, – спокойно заметил Август с передней скамьи фургона. Он сдвинул свою широкополую немного влево, чтобы защититься от палящего солнца, которое скоро окажется в зените.

– Давайте вечером поговорим о них еще, – сделал предложение Дэвид детям. Сейчас караван начал приближаться к мелкому оврагу, который пересекал тропу под острым углом. Здесь трава выше ростом, стоят отдельные деревья, которые дают тень, и на дне оврага местами виднеется вода.

Волы как тягловые животные очень выносливы, но медлительны. В каждом фургоне приличный груз, и они его тянут со скоростью пешехода, который никуда не спешит. Хотя запрягают их сейчас по четверо на каждый фургон, погонщика достаточно одного впереди. Волы стадные животные, и они идут спокойно цепочкой за передним фургоном, которым в основном и управляют. Они всегда флегматичные и спокойные, если хорошо накормлены.

– Айвен! Сейчас мы идем осматривать фургоны, а после ужина, возможно, давай устроим тренировку. Хотим поработать с оружием при свете луны, если она будет. – Так Сэтору изложил юноше предложение, или скорее план на этот вечер, и одновременно этим дал понять, чтобы он далеко не отлучался. В походе совместные тренировки японцы не могли устраивать каждый день. Обычно это делали в воскресенье, когда шли только до обеда, а потом было свободное время. Но в послеобеденное время японцы любили поспать. А тренировки устраивали вечером в светлое или в темное время. При свете луны отрабатывали бой с холодным оружием, для чего брали деревянные мечи или ножи. Но индивидуально юноша был обязан находить время для самостоятельной короткой тренировки каждый день до завтрака. В том числе, когда был в дозоре.

Сегодня помогая дежурной по кухне Морриган с дочками устраивать огонь, парень одним глазом смотрел, как японцы шли вдоль фургонов с осмотром, и делали это очень тщательно. Сами являясь мастерами в их производстве, они знали каждую мелочь.

Интересовались каждым колесом…

Трогали и проверяли каждую спицу из дерева, обстукивали молотком каждый металлический обод, осматривали оси и бронзовые втулки…

Просили хозяина достать смазку, которая находилась в ведре позади каждого фургона, по остатку в ведре судили, не пропускает ли тот положенные интервалы…

Поздно вечером, когда заканчивали ужин, вышла луна, которая сегодня хорошо освещала все вокруг стоянки. В походе действовали два дозора, круглые сутки. То же на стоянках. Сейчас они только что сменились и ушли пешком в темноту ночи.

Двух костров оказалось вполне достаточно для небольшого каравана. Их устраивали всегда на небольшом расстоянии, но не рядом. Примерно в двадцати футах друг от друга, чтобы одновременно и не мешать командам готовить, и после ужина собраться двум компаниям и больше. Чтобы можно было разговаривать, не мешая друг другу. Почему так? У каждой группы у костра – свои важные темя для обсуждения. В одной собирались женщины, во второй мужчины. Младшие дети бегали от одной группы к другой, но больше тянулись к матерям, а старшие всегда образовывали свою, третью группу. Самую шумную. Там же гуляли и щенки, отдыхая от тряски в походе.

Когда разговаривали все вместе, сообща, то подстилки устраивали между кострами и располагались на них одной большой компанией.

– Мистер Дэвид! – громко позвала группа младших, незаметно собравшаяся у костра, где сидели мужчины.

– Мистер Дэвид, вы обещали рассказать нам еще… – затянула опять свое Магда, дочь оружейника, и полезла вперед, чтобы сесть ближе к костру, на самый край большой войлочной подстилки.

– Ну так слушайте, молодые люди! – Сорокалетний мужчина не имел своих детей, но с удовольствием занимался с чужими. – Рассаживайтесь у костра, не стойте, это дело суеты не любит:

– Что еще нужно сказать про луговых собачек? Самое интересное – это их норы, которые образуют целые городки под землей. Если в такую нору заползает гремучая змея, то зверьки стараются отгородить этот тоннель от остальных владений. Не используемые собачками норы служат убежищем другим животным. Например, кроличьи совы выводят свое потомство в таких, заброшенных норах. Почему назвали «кроличьи», кто знает?

– Они серые, как кролики! – первым нарушил молчание семилетний Вилли Нойманн.

Дэвид сначала собрался громко посмеяться, но потом видимо до него дошло, что этого делать нельзя. Он сразу убрал улыбку, стал серьезным и продолжил:

– Это небольшие совы с длинными ногами, и по земле они передвигаются прыжками. Потом покажу их, при случае… Эти совы охотятся не только ночью, но и днем…

– Кто их главный враг? – следующий вопрос Дэвида остался без ответа, пришлось его давать самому:

– Это черноногие хорьки, для которых луговые собачки – основная пища. Но хорьков трудно увидеть, они ночные хищники…

– А койоты? – спросили почти одновременно Вернер и Вилли Норманн, самые маленькие дети в группе, и самые подвижные.

– Койоты – их вторые враги. Они питаются не только луговыми собачками, но и другими мелкими грызунами. И еще чем покрупнее: барсуками; птицами; особенно бегающими – индейками. Разной падалью…

– Койоты – это луговые волки, и вы их видели неоднократно, молодые люди. А ночью они воют на луну, и пугают некоторых детей! – Тут он посмотрел на маленькую Катарину Циммерманн. Ей недавно исполнилось десять лет, и она очень пугалась этого воя в ночи. Что делается за полотном соседних фургонов, очень хорошо слышно ночью…

– Внешне койоты похожи на нашего Лиса, только крупнее. Они живут и охотятся стаями. Их отличают ум и хитрость. Живут недолго, около четырех лет, и образуют постоянные пары, между прочим…

– А мы решили никогда не жениться, сэр! – заявили Гордон и Ирвин, малолетние сыновья Майкла и Сары Брэди, иммигрантов из Ирландии.

– Ну и молодцы, что так решили, – ответил им совершенно серьезно Дэвид, не нашел тут других слов. – Будете, как и я, до сорока лет жить одни! Только не передумайте!

– О животных почти все сказали, – сказал проводник, сменив тон на официальный. – Пора расходиться по фургонам! – Дэвид заметил, что взрослые собрались расходиться, значит и детям надо идти тоже.

Напоследок добавил:

– Дальше к перевалу местность будет меняться. Трава станет низкой, и охотиться будем на других животных.

– Хорошо бы сэр, а то эти индейки уже так надоели! – заявила одиннадцатилетняя Магда и другие дети ее дружно поддержали, заговорив все разом.

– Не вам одним…, – закончил беседу Дэвид и начал подниматься с подстилки, с трудом делая это от застоя крови в ногах.

По мере удаления каравана на запад Великая равнина стала изменять свой облик. Айвен все время ощущал еле заметный набор высоты. Справа далеко на севере поднимались невысокие холмы, да и по пути движения все больше стало небольших подъемов и спусков. Ровная как стол равнина с уходящей к горизонту высокой м густой травой стала другой. Мало того, что трава стала низкорослой, но на поверхности появились светлые участки известняка без растительности, а кое-где и выходы скальных пород.

Солнце днем палило и негде от него было спрятаться, кроме как под тентами фургонов, а ночью стало заметно холоднее. Так всегда происходит по мере удаления от океана к центру континента.

График движения стал такой – с раннего утра и до полудня старались пройти как можно больше, потом делали перерыв, чтобы пообедать и дать отдых животным. Во второй половине дня шли меньше и вечерний отдых получался длиннее. Особенно страдали в этом походе «совы». Это те граждане, кто вечером ложился поздно, и позже вставал, соответственно. Им особенно тяжело было вставать с первыми лучами солнца. Даже несмотря на то, что на ходу подремать в фургонах никто не запрещал.

* * *

Пошел второй месяц путешествия, и мужчины грубо подсчитали, основываясь на самодельной карте проводника Дэвида, что в среднем в день получалось пройти двадцать одну милю.

Когда впереди показался очередной овраг, а в нем чистая вода, Дэвид с Августом сразу дали команду на дневную стоянку. Развели костры, и женщины быстро разогрели в трех котлах нечто похожее на соус, с остатками вчерашней индейки. На ночь ее немного присолили, чтобы не испортилась, и рано утром дежурные женщины заранее приготовили обед.

– Кому добавки? – Строгая миссис Браун, как жена лидера каравана, зорко смотрела, все ли ладно за воображаемым столом, а мулатка Мэри щедро наливала кофе в протянутые кружки и посматривала на Дэвида влюбленными глазами. Проводник два дня назад сказал Айвену по большому секрету, что с окончанием похода заберет ее с собой, как приз.

– С вашего позволения, леди и джентльмены, наш проводник делает объявление! Прошу…, – сказал Джеро, с некоторым усилием подставляя Мэри свою кружку, в то время как его взгляд все время соскальзывал ниже, на ее высокую грудь.

– Скоро начнутся индейские территории, или – территории, которые индейцы считают своими! – Сделал вступление Дэвид. Все равно, что в гонг пробил. Народ вокруг сразу замолк и приготовился слушать.

– К чему я сделал это вступление, мои друзья? Напомню, что первый известный и традиционный маршрут, который ведет как в Орегон, так и в Калифорнию, он одинаков до определенной точки на карте. Он длиннее и сложнее, но значительно безопаснее. Выбранный нами путь значительно короче, несколько труднее, и частично идет по ровному каменистому плато. Но на нем до и после перевала нужно опасаться нападений индейцев: осейджей, арапахо, шошонов, шайеннов, команчей, кайовов, апачей, сасквеханноков, могавков, ирокезов. Теперь про всех сказал.

– Что-то много разных племен по пути ты назвал, – с сомнением в голосе высказался Пауль, Крюгер, худой в теле доктор из тринадцатого фургона.

– Именно так здесь стало в последние годы. Охотники за бобрами постепенно выдавили с севера много племен в эти края, и теперь они начали борьбу между собой. Более сильные племена нападают на соседей и выгоняют их с насиженного места. Или просто убивают всех – тут индейцы друг друга не щадят…

– Так какое они имеют право трогать белых, если сами сюда пришли…, – вмешался Дуглас Маккинли, крепкий и жилистый муж из Ирландии.

– Так они не будут разбираться в правах. Это белые будут разбираться, суды устраивать, а у них все просто – увидят слабый караван, и нету каравана. И никто не узнает, как и куда он пропал! – Вставка в исполнении Джеро помогла всем отвлечься от мрачных раздумий.