Текст книги "Не грусти, Калифорния! (СИ)"

Автор книги: Юрий Тепляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Джентльмены! – прервал его Сэтору. – Давайте про индейцев вечером, а сейчас я просил Дэвида сделать это вступление только для того, чтобы мы начали готовиться. И начнем делать это сегодня. Прошу вас дальше со всей серьезностью послушать Джеро…

– Да-да, начнем прямо сейчас, как только тронемся. Готовьте свои карабины, леди и джентльмены! Будем вспоминать стрельбу по мишеням, по сторонам каравана, но теперь на ходу. Именно по мишеням, индеек здесь на пути не будет. Как пообедаем и тронемся, все должны находиться в фургонах, включая детей. Готовьте свое оружие…

– Йо-хо-хо! Йоо-хо! – закричали от восторга сначала мальчишки ирландцы.

– Ай-ди! Ай-ду! Ай-да-а-а-а-а! – за ними следом парни из Германии коротко пролаяли.

– Да, молодые люди, вы тоже стреляете, вам повезло! Все сегодня стреляют только из карабинов. Потом добавим и револьверы, но только для взрослых…

– Тихо! Слушайте внимательно и запоминайте. Один раз ставлю задачу, потом мы с Айвеном уйдем вперед. И через некоторое время, когда караван тронется в путь, по обеим сторонам тропы будут появляться мишени из кусков бумаги…

– Причем, разного размера! – сразу пояснил Айвен.

– Да! Именно разного. Все находятся в фургонах, никто не бегает. Тенты по бокам фургона немного подняты. Но совсем немного, вон, как на первых трех, сделали для вас образец. Стреляют все мужчины и женщины. Также взрослые юноши и девушки, перечислю их: Имхер, Ирвин, Адольф, Генрих, Гордон, и Нора.

– А мы? Только Нору сказал! – сразу закричали сестры Барбара и Мари Штерн. Шестнадцатилетняя Ханна промолчала.

– Остальные в помощниках, с вашего позволения. Вам лучше оказывать помощь стреляющему, это тоже важно. – Сказал вежливо, но немного пояснил:

– Нору назвал только потому, что она хорошо обучена.

И действительно, старшая названная сестра Айвена к началу похода стреляла из карабина не сильно хуже четырнадцатилетнего Имхера, который был лучший среди юношей.

– Слушайте меня дальше! – громко попросил Джеро разволновавшуюся молодежь. – Повторю! Мы с Айвеном уйдем далеко вперед и будем расставлять куски бумаги среди травы, причем они будут разного размера. Вы будете следить по сторонам и после обнаружения цели стрелять.

– Но не просто так стрелять, кто и когда захочет, – тут японец поднял указательный палец…, – а только вместе по команде старшего в фургоне. Как вы поделите стороны – поровну в каждом фургоне., или договоритесь между фургонами, что один стреляет на правую сторону, другой на левую – это пусть будет ваша инициатива. А уважаемые Сэтору и Дэвид будут идти недалеко сзади и собирать мишени. Стрелять только по сторонам, как учили секторы стрельбы из фургона. Ни в коем случае не вперед или назад!

– Эй! Мистер…, – к группе подошел торговец Рольф Арсвельд своей размашистой и виляющей походкой. Он до сих пор забывал, как звать младшего японца, или не считал нужным запоминать. – Я бы не хотел…

– Хорошо! Объяснять не нужно, мистер, – сразу перебил его Джеро. И так ясно всем, что скажет. – В вашем фургоне стреляет Том, а вы ему подаете…

И действительно, торговец отлынивал от занятий еще в поселке, посылая вместо себя молодого негра, и здесь часто пропадал, когда мужчинам нужно было сделать какую-либо работу сообща.

– Если нет вопросов, то очень прошу собираться. – Японец сделал паузу и не дождавшись вопросов, быстро убежал в третий фургон, где были его вещи.

Пока караван собирался в путь, перешел мелкую балку с ручьем и начал движение на запад, Джеро с Айвеном ушли далеко вперед и пропали из вида. Лошадей не взяли, чтобы было плохо видно, где они ставят мишени.

Так они и двигались впереди каравана, пока не кончился запас мишеней. Примерно через четверть часа друзья услышали позади первые выстрелы…

– Что скажешь? – Спросил Дэвид у старшего японца, когда они наконец собрали все мишени и встретились на тропе. Около получаса велась стрельба, а потом еще столько же они собирали мишени, идя вслед за караваном.

– Сегодня я доволен, – отозвался японец. Самое главное – я слышал их дружную стрельбу! И они действительно стреляли по команде старшего, что радует. Приятно слуху… Еще больше радует, что в некоторых фургонах договорились, как им предлагали сделать. В четвертом и пятом фургонах одной стороной командовал Генрих, а второй – Питер. И так же сообща действовали ирландцы в одиннадцатом и двенадцатом. А еще по команде ирландцев стреляли Корнелиус и Грэг из десятого, и Том – слуга торговца, из последнего.

– Еще пару раз так учимся, потом добавим револьверы, и ждем твоих индейцев, – позволил себе в конце немного вольности Сэтору.

– Лучше не надо, мать их…, – коротко ответил проводник, также позволив себе отклонения.

– А куда мы денемся? – задумчиво произнес Сэтору. – Ты же сам говорил, что многие посчитают нас легкой добычей и не устоят…

Потом предложил:

– Мишени давай смотреть вечером, когда соберемся все вместе. Надо похвалить людей. Ты же знаешь не хуже нас, что семь раз похвалить и один раз поругать – такое соотношение нужно. И расскажи нам побольше про индейцев, но вечером. Людям будет интересно.

– Давай лучше в воскресенье про индейцев, Сэтору-сан. Как раз дойдем до холмов.

* * *

Остро пахнет потом животных, потому что лагерь сегодня разбит в низине среди холмов, где едва заметно течет ручей с чистой водой. Еще и с прохладной – чувствуется близость гор. Коней, которые сегодня были в дозоре, расседлали, спутали им ноги и отпустили пастись, как обычно. Потому что ночью все равно они бесполезны. А волы давно пощипывают травку у русла ручья, выбирая нежнее. Пока по маршруту корма хватает всем.

Все давно съели свою порцию каши с копченым мясом. Женщины решили начать расходовать запасы копченостей, поняв, что мясом общество обеспечено. Живот у Айвена перестал подавать признаки голода, и сейчас он с вожделением вдыхал ароматы хорошего чая, который только что заварили в котелках. Айвен сидел на своей шерстяной подстилке в окружении Норы и Дарины, а верный Лис прислонился сзади, грея бок о спину юноши. Очень довольный, что его не прогнали. По вечерам стало еще прохладнее, как это и должно быть в предгорьях внутри большого континента.

До ужина путники с радостью суетились вокруг двух костров и весело переговаривались, потому что однообразное движение второй месяц утомляло, немного надоедало, хотя все постепенно втянулись в ритм дороги. Не хватало общения, домашней постели, не хватало основной работы, у каждого своей, по ней тоже соскучились.

Когда начали разливать чай по кружкам, дети взяли сухари и побежали в свой отдельный кружок около второго костра, а взрослые начали рассаживаться у первого. Но не близко, так как одежда сразу получит запах от костров.

Начались вечерние посиделки.

– Джеро-сан! Ты обещал нам, слугам христианской церкви, рассказать о вашей религии на островах. Хотя кое-что и нам смертным известно, но очень интересно услышать от тебя…

Отец Уильям не забыл обещанное японцем, и сейчас напомнил. Глядя на падре, его походную одежду, Айвен отметил, что никогда не замечал, чтобы несло немытым телом от его самого падре или гарью костров от его одежды. В этом отношении оба священника были очень требовательны к себе и старались показывать пример для окружающих. По поводу одежды Айвен должен был благодарить Морриган, которая вместе с дочками успевала ухаживать за ним, за наставниками и святыми отцами.

Взрослые у первого костра сразу притихли и стал устраиваться на земле, кто еще стоял. Как оказалось, левее на одной с ним подстилке пристроилась Ханна, а сразу за ней Барбара. Девицы действовали без всякого стеснения, под неодобрительными взглядами матерей – Эммы Штерн и Клары Мюллер. Делали это не для конкретной цели, и просто из духа соперничества. Барбара не могла скрыть от проницательных взглядов матерей свое явное недовольство от того, что Айвен уделял внимание Ханне, а не ей. Восемнадцатилетней мисс гормоны явно били в голову так, что девица теряла здравый рассудок и контроль над собой.

Ханна вела себя спокойно и уверенно, будто не сомневалась в своем превосходстве. Юноша это было в новинку, и интересно было наблюдать со стороны за неприкрытым соперничеством двух женщин за мужчину.

Все потихоньку переговаривались, ожидая начало беседы. Только две взрослые женщины были хмуры – мать Барбары, и мать Ханны. В их зажиточных семьях из земель Германии к браку дочерей относились серьезно. И поведению детей тем более. И сейчас обе смотрели на своих дочерей долгим, укоризненным взглядом, который не обещал потом ничего хорошего…

– Не вижу препятствий, чтобы рассказать немного о нашей древней религии, – начал негромко Джеро, чтобы все притихли, потом продолжил громче:

– Любая религия – это как огонь, выжигающий грех из души человека. «Синто» – так называется наша религия. Надо сказать, что синтоизм как религия сформировалась сама, без китайского влияния. Перечислю вам основные постулаты.

«Жизнь присутствует везде…»

«Все обладает духом – человек, насекомое, вода, камень». То есть у любого материального предмета в мире есть душа, или «ками», как мы называем. Особенно выделю отношение к камню. Мы с Сэтору верим, что после смерти наши души заключатся в камень, который будет оберегать род….

«Единение с природой – высшая ценность…»

«Нет деления на плохое и хорошее. Две противоположные силы – Инь и Янь, существуют рядом и являются основой мироздания…»

– Это деление есть и в западной философии, друг мой, – заметил отец Салливан. – И только в борьбе этих сил есть развитие.

– Но у вас процветает культура индивидуализма, ваше преподобие, – тут же возразил японец. – «Каждый за себя – один Бог за всех!» У японцев смысл жизни – быть полезным другим. «Икигаи» – то, что заставляет нас просыпаться каждое утро с радостью…

– Я был в Японии, – добавил отец Уильям так, чтобы общее направление беседы не перебить. – И могу подтвердить, что это совсем другая цивилизация. Другая философия, другая поэзия – все другое…

– А мне очень нравятся стихи, которые слышу от Джеро, – заявила Морриган. Расскажи…

– Могу, но вам это не понравится. Основные формы поэзии у нас, это «хойку» – трехстишие, и «танка» – пятистишие. Вот вам пример танка, возникшего у меня в голове совсем недавно:

 
– С волнением подругу ожидаю,
Как в ночь мне одному войти,
И пусть роса покрыла,
Босые ноги,
Душа трепещет…
 

На некоторое мгновение все замолчали. Айвен краем глаза посмотрел на Морриган. Взгляд, которым она наградила автора стихов, истолковать было не сложно.

– А можешь показать пример трехстишия, прямо сейчас? – тут же попросил наставника Дэвид.

– Трехстишие – это будет «хойку». Пожалуйста! – Джеро тут же, без всякой подготовки, выдал ему «хойку». Он просто по второму разу использовал только что придуманное «танка»:

 
– С волнением подругу ожидаю,
Как в ночь мне одному войти,
Душа трепещет…
 

Первой после недолгого молчания отозвалась о стихах Амалия Циммерманн. Поделилась впечатлением с присутствующими. – Плохо понимаю этот стиль изложения… – Женщина мощной стати, величественная, по-германски правильная и целеустремленная, она совершенно не воспринимала эту восточную культуру.

– Оставим эту поэзию японцам, моя дорогая, пойдем лучше в наш фургон, надо хорошо выспаться. – Йохан Циммерманн перед тем как сказать это, печально поднял глаза к небу. Какая прямолинейная у него жена! Человек добрый, он обожал свою супругу и старался не перечить ей без важной причины.

– Да, дорогой, конечно… – Амалия неожиданно улыбнулась. Видно, чужая поэзия все же немного задела струны ее суровой тевтонской души.

Воздух диких земель с первых дней похода действовал на людей так, что после девяти часов всех взрослых и младшую детвору с появлением темноты тянуло ко сну. Только старшее поколение молодежи могло задержаться у костра, и то ненадолго. Через час только дежурные в дозоре ночью следили за лагерем и за животными. Причем, не ходили или стояли истуканами на виду, а сидели в секретах.

Глава 8
Занятия в пути

«По мере продвижения к Скалистым горам травяной покров становится не столь пышным. Великие равнины постепенно переходят в низкотравные, с небольшим количеством осадков. Для них характерна почва, которая имеет бурый или красноватый оттенок.

До прихода в регион белых переселенцев на Великих равнинах обитали огромные стада бизонов и антилоп-вилорогов. До XVII века Великие равнины оставались малонаселёнными, но затем на них начали проникать испанские колонисты из Мексики познакомившие местное население с лошадьми и домашними коровами.

Позже миллионы европейцев пересекли Атлантику, чтобы жить в новой стране. Вместе с прибывшими ранее жителями они продолжали продвигаться на запад континента. Как первопроходцы, по мере продвижения к Тихому океану, они основывали фермы, города и колледжи. Большинство из этих новых колледжей были бедные, но туда мог поступить почти любой, кто имел к этому интерес и время».

Из истории США.

Время летело незаметно, дорога пролегала среди нескончаемых холмов. Пятна зеленой растительности постепенно начали сменяться обнаженными островками бурой почвы. Сегодня, 22 мая, низкие перистые облака медленно плыли на запад, обгоняя караван. Справа, на севере, от группы облаков к земле тянулись полосы дождя, но в остальной части небо было ясно. В этой местности небо и облака как будто стали ближе к поверхности земли.

– Джентльмены! Прошу пеших идти у первого фургона и не отставать! – крикнул проводник с лошади после того, как солнце поднялось выше дальних холмов. Дело в том, что местность немного изменилась. Стала не такая ровная, как стол, насколько хватало глаз. И с переднего фургона несколько раз заметили убегающих в стороны индеек.

– Можете стрелять из фургонов по птице! – крикнул назад Сэтору.

– Только про секторы обстрела помните, не расстраивайте меня! – подхватил Джеро.

Айвен с проводником сидел на скамье второго фургона, который сейчас шел первым номером, а оба пастора и несколько мужчин и женщин шли пешком по бокам от него. Все как один в светлых штанах, чтобы не было жарко. Услышав это команду, парень передал вожжи проводнику, слез и поймал пса, потом посадил его в фургон, от греха подальше. И строго указал ему голосом сидеть. Пес совершенно не возражал, и с удовольствием улегся на дно фургона сразу за скамьей.

– …Язык сасквеханноков я понимаю и немного говорю, – продолжил прерванный рассказ Дэвид, – он похож на язык ирокезских племен, который тоже знаю. Ирокезы, а еще арапахо, шошоны, пауни, сиу и команчи – особенно кровожадны.

– Индейцы, как я читал, люди благородные, и когда нас увидят, ничего плохого не сделают. А еще я знаю, что они большие охотники до спиртного, «огненной воды». Пока все не выпьют – не успокоятся…

Это сказал мистер Рольф, который услышал команды, прибежал в голову колонны и шел рядом с Дэвидом и Айвеном тоже. Торговец не любил стрельбу и предпочел уйти в начало каравана. По его суждениям о индейцах юноша понял, что скорее всего торговец начитался романов сэра Фенимора Купера, которые появились совсем недавно.

– Вы верите в благородных дикарей? – воскликнул Дэвид. – Тут индейцы даже друг друга не щадят. А по отношению к белым они ведут себя как хищники, которые отведали человечьего мяса. И будут нападать всегда. Когда они сильнее, разумеется…

– Вы витаете в облаках, сын мой, – как можно мягче произнес отец Уильям, шагая рядом с Салливаном. – Церкви известно, как индейцы жестоко расправляются с людьми, и не дай вам Господь попасть к ним в плен. Снятие скальпа с живого, поджаривание заживо под танцы вокруг, каннибализм… Сохранилось много записанных историй о пытках…

– Да-да, – с готовностью подтвердил Джеро. – Если попадетесь им, вам могут отрезать гениталии, губы до самого подбородка, вырвать ногти, потом разрезать грудную клетку и достать сердце…

– Когда разберутся, то ничего мне не сделают! – выкрикнул торговец и увеличил шаг, чтобы оторваться от компании чуть вперед.

– Послушайте танка, которая появилась в моей голове в эту минуту, – предложил Джеро, и собравшись с мыслями, начал:

 
– Стреляли в дикарей, умирали те в муках,
Как в дверь, закрытую войти?
Но сжалились люди – пустили несчастных,
Вошли дикари к людям,
Убили всех!
 

– Иносказание твое великолепно, хотя и непривычно европейскому слуху, сын мой, – первым отозвался пастор Салливан. – Я вам вот что расскажу:

– Как только началась торговля мехами, индейцы стали получать за них ружья, ножи и топоры. Потом они поняли, что с помощью нового для них оружия можно лучше воевать, и стали нападать на соседние племена. Потому что их занятием всегда были охота, собирательство и война. Добыть или отобрать…

– У них нет духа созидания, как у белой и желтой рас, друг мой… Кроме того они начали убивать всех белых охотников за бобрами, – подключился к разговору отец Уильям. – Именно для защиты трапперов и переселенцев стали строить форты. После того, как бобров осталось мало на севере, трапперы стали осваивать Скалистые годы. Именно этот путь к Южному перевалу, по которому мы сейчас идем, ведет к новым местам охоты. Вот так, постепенно, индейские племена стали вытеснять из северо-восточной части Северной Америки…

– Примерно в эти края, – вставил проводник.

– Да. Так что у индейцев сейчас идет своя борьба – всех против всех. Более сильное племя нападает и выгоняет слабое с насиженного места. Или всех убивает – индейцы друг друга тоже не щадят.

– Именно поэтому на Орегонской тропе сейчас нет больших племен, которые способны нападать на большие караваны, – опять добавил Дэвид.

– Но на наш могут, прошу это учесть! – тут же вставил Сэтору. – Поэтому надо отнестись к защите с большой серьезностью. Впереди горы, где нужно двигаться только с конными дозорами впереди и сзади. Главное, чтобы нас не смогли застать врасплох, а дальше мы справимся.

– И надо беречь животных… Без них нам смерть, – вставил Джеро. – Тогда придется тоже идти к ним и всех убивать, чтобы добыть новых.

– Я постараюсь договориться с теми, кого я знаю, – добавил проводник, – но большой надежды на это нет. Слишком мал наш караван. Просто лакомый кусок, так и говорит – «съешь меня»!

– Бах! Бах! – спутники в разговорах не заметили, как с задних фургонов прозвучали выстрелы из карабинов.

– Мои мальчишки стреляют. Картечью! – заметил подошедший вперед, к их компании Майкл Брэди из одиннадцатого фургона. И слова его звучали гордо.

Так шли, разговаривая, слушая звуки выстрелов из фургонов. Дэвид с Айвеном сели на лошадей и ушли к заднему дозору. А потом, ко времени остановки на обед приехали со связкой тушек индеек у каждого.

Через два дня поверхность земли на пути каравана опять стала белой от известняка, а справа стали приближаться три горы, зеленые снизу, а на вершинах – с выходами белых скальных пород. Деревья на открытых пространствах пропали, и проводник планировал путь так, чтобы делать остановки у редких оврагов с ручьями.

Айвен правил вторым фургоном в компании с Ханной Мюллер. Ханна постепенно и незаметно обошла свою основную соперницу – более яркую и фигуристую девятнадцатилетнюю блондинку Барбару Штерн. Хотя та продолжала борьбу за внимание юноши.

Парень был рад такому повороту, потому как Барбара вела себя как похотливая кошка, что его сильно пугало. А Ханна была серьезна, не стреляла глазками и не пыталась прилипнуть ненароком к юноше. И с ней было интересно говорить.

Святые отцы как всегда решили размяться в это время и шли вместе с Сэтору и Джеро недалеко впереди, чтобы дышать чистым воздухом, без пыли. Почва местами стала коричневая, и за караваном над тропой тянулись клубы темной пыли. От этой напасти спасал только боковой ветер.

Пока караван шел по общеизвестным тропам переселенцев в Орегон.

– Смотри туда! – указал юноша в сторону далеких зеленых холмов справа от тропы. Там вдалеке паслось большое стадо бизонов, которое юноша сначала принял за отдельные низкорослые деревья.

– На эти далекие темные точки? Это деревья? – Ханна даже встала со скамьи, пытаясь разглядеть получше эти многочисленные темные точки на северо-западе.

Увидев их жесты, ближе к фургону переместились шестеро всадников во главе с проводником. Кроме Дэвида в седлах сидели Алоис Вольф, фермер, оружейник Генрих, Бруно Нойманн, фермер, и Дуглас Маккинли с сыном Имхером. Имхер в свои четырнадцать лет быстро проявил себя как самый меткий стрелок из молодежи.

Всем надоела индейка, и сегодня Дэвид объявил – начинаем охотиться на антилоп вилорогов, так как высокотравные прерии закончились.

«Раньше добыть их в степи, ровной как стол, не было шансов, – так он сказал накануне вечером. – У них отличное зрение и слух, а по бегу они вторые после леопарда, как говорят… Только теперь, когда дорога пойдет среди холмов, а потом и гор, у нас есть шанс подобраться к группе животных незаметно и сделать хороший выстрел. Именно один, второй вряд ли получится. Осенью и зимой они собираются в огромные стада, а сейчас будут попадаться группы из нескольких самок и самцов. Причем ведет группу самка…»

– Сколько их там? – спросил Алоис, вглядываясь вдаль, и сам же ответил: – пару сотен точно есть!

– Это сколько мяса! – к левой стороне фургона приблизился торговец Рольф. Он редко шел пешком, предпочитая ехать в фургоне. Сейчас, видно, надоело, и он оставил править фургоном своего помощника, молодого негра Тома.

– Белые не едят мясо бизона, мистер. Только индейцы…

– Мы убиваем их из-за шкур, сэр! – торжественно заявил торговец Дэвиду, подняв указательный палец вверх.

– Согласен. Но, пока животных много. Очень много. И их хватало всем – и индейцам, и белым. Сейчас их убивают около двухсот тысяч в год. И все ради шкур. На восточное побережье прибывает много повозок, набитых шкурами бизонов. Даже не могу сказать, насколько их хватит…

– Только на нашу с вами жизнь, сын мой, и это очень печально… – В разговор вмешался отец Уильям, который вместе пастором Салливаном замедлил шаг, чтобы оказаться рядом с фургоном слева, по другую сторону от всадников.

– В Европе сейчас не лучшие времена, – продолжил он, – и спрос на бобровые меха уменьшился. Зато увеличился спрос на крепкие шкуры. Они нужны всем, а военным особенно. Не только мы, белые, но и индейцы стали убивать бизонов намного больше, чем им нужно для себя…

– И не просто убивать, а еще отстреливают самок в возрасте от двух до пяти лет, ваше преподобие, – вмешался проводник, – из-за более мягких шкур!

– Вот именно. До появления в Новом Свете испанцев индейцы жили в основном оседло, и бизон был для них редкой и не основной добычей. Все стало по-другому, когда у индейцев появились лошади и огнестрельное оружие, друг мой.

– Теперь они стали добывать за день десяток и более животных, отче. Столько, сколько смогут ошкурить за день. И мясо стали брать – только лучшие куски…

– За соленый язык бизона дают доллар, а за шкуру три с половиной доллара…, – опять вставил свое слово торговец.

– А тонну мяса бросают на месте, – уточнил проводник.

– А плотнику, например, нужно работать целый день, чтобы получить два доллара, – добавил ирландец Дуглас Маккинли с лошади.

– Может поедем, посмотрим? – прервал эту беседу четырнадцатилетний Имхер. Парень обожал стрелять, и сейчас только это было на уме.

– Скакать туда будешь полдня, и потом столько же возвращаться, – немного преувеличил проводник. – Мясо бизона нам не интересно. Оно очень жесткое и невкусное. Разве что, убьем молодого теленка…

– Давайте…, тут же подхватил Имхер.

– Давайте не будем, лучше подождем другую дичь. Еще есть время до вечерней стоянки. Теперь надо искать вилорогов. Готовьте свое длинноствольное охотничье оружие и пули. Стрельба по вилорогам возможна только на дальних дистанциях. – Последние слова Дэвида были заглушены радостным криком Имхера.

– В крайнем случае всегда добудем индейку, – добавил проводник без всякого энтузиазма. Мясо этой птицы успело хорошо надоесть всем, хотя добыча индейки сыграла большую роль в экономии продуктов, полностью обеспечивая путников мясом в пути. «Будешь баловаться – получишь одно мясо индейки на ужин» – так мамы стали пугать своих детей в фургонах.

После полудня двигались еще три часа, когда увидели в низине ручей с чистой водой. Прямо поперек тропы в низине протекал небольшой ручей. Он прослеживался с севера на юг. По обе стороны вдоль ручья не было ни одного дерева, только низкая трава, сочная и зеленая, росла по его берегам. И вода прозрачная, первый раз за время пути наблюдали такое. Желание волов уйти с тропы к воде было настолько сильным, что решили не отказывать животным, и мужчины начали расставлять фургоны на стоянку.

Дозорным охотиться не разрешалось, а стрелки с фургонов не могли добыть ничего, кроме индеек. В пути время от времени кто-то из верховых подъезжал к одному из фургонов и протягивал убитую птицу.

Ощипывать, чтобы женщинам было не скучно. А ощипывать не обработанную кипятком птицу – занятие не из легких. Еще в час дня с фургонов закричали, что хватит.

Айвен с Джеро вернулись с объезда вокруг лагеря, где они нашли два места для караулов. До ужина еще два часа, которые заранее было решено отдать занятиям начальной школы. Стараясь не шуметь, друзья осторожно оставили лошадей на Патрика и приблизились к ученикам сзади, чтобы послушать.

Сегодня занятия проводил преподобный отец Уильям. Перед ним в первых рядах сидели все дети, включая самых старших девиц и юношей. Но и это не все. Позади детей на скамеечках сидели несколько женщин и мужчин, желающих повысить свои знания. Причем, разного цвета кожи. Заниматься захотели обе семьи ирландцев: Майкл и Сарра Брэди, Дуглас и Анна Маккинли. Еще из взрослых сидели: мулатка Мэри и молодой негр Том, слуга торговца.

«Во время путешествия у нас будет работать начальная школа», – такое объявление сделал пастор перед отправлением каравана. – «Скажу основное. Школа будет совместной для мальчиков и девочек. У нас не будет расовых и возрастных ограничений», – пастор сказал это, чтобы сразу определить отклик семей, участвующих в походе. Никаких возражений не последовало.

«Обучение будет включать живое общение. Можно задавать вопросы по ходу урока, но подняв руку». – Так пастор определил стиль обучения.

«Основные предметы будут – чтение, письмо и арифметика. Интересно будет всем, а кто окажется подготовлен лучше, будет получать другие задания. Всем, кто пожелает, мы с Уильямом дополнительно будем давать начальные знания по истории, географии, статистике, опытной физике, прикладной математике. Но после занятий по основным предметам».

«И философии», – дополнение сделал отец Уильям.

«А музыку, танцы, рисование?» – тут же последовал вопрос от шестнадцатилетней Мари Штерн.

«Из того, что ты перечислила, только рисование возможно организовать, но при условии, что будет чем рисовать, и на чем…»

«А закон Божий – только по воскресеньям, во время проповеди. Принимаем во внимание реальные условия…»

Так что с предметами священники определились до выхода.

Увидев издалека, что идут занятия, друзья тихо присели сзади и сбоку, и стали слушать. Шустрый Лис, который только что был вместе с юношей, бесцеремонно пробрался вперед и улегся между преподавателем и учениками, на всеобщем обозрении.

– …закончим урок рассказом одной истории, – с вдохновением вещал отец Уильям, стоя. Как понял юноша, сейчас они занимались прикладными науками.

– В 1811 году французский химик-технолог и фармацевт Бернар Куртуа открыл йод. Все знают, что такое йод?

– Да! – за всех ответила Айне, самая умная и способная девочка, причем из ирландской семьи. – Он есть в морской воде, раствор йодина есть у доктора Крюгера…

– Все верно. Йод или йодин, как его называют в Европе. Продолжим:

– У Куртуа был любимый кот, который во время обеда любил сидеть на плече хозяина. Ученый часто обедал в лаборатории. И вот в один из дней, во время обеда, кот прыгнул на пол, но попал на бутылки, стоявшие около лабораторного стола. В одной бутылке Куртуа приготовил для опыта взвесь из золы водорослей в этаноле…

Тут священник увидел в глазах детей немой вопрос, и решил пояснить:

– В этаноле или зерновом спирте. Так понятно? Хорошо… В другой бутыли находилась концентрированная серная кислота. Что же произошло дальше? – спросил отец Уильям и сам ответил, как актер, жестикулируя руками и выдавая кружева голосом:

– Бутылки разбились и жидкости смешались! С пола стали подниматься клубы сине-фиолетового пара! Они оседали на окружающих предметах в виде мельчайших черно-фиолетовых кристалликов с металлическим блеском и едким запахом. Это и был новый химический элемент – йод. С 1820 года его используют в виде настойки для лечения ран…

На этой высокой ноте Уильям решил закончить урок, почувствовав раздражающие запахи, переносимые по воздуху.

– На этом закончим занятия! – предложил он слушателям, скосив глаза на два костра, где готовили кашу с солониной и стояли на огне четыре чайника. Опытный священник прекрасно видел, что теряет внимание учеников из-за запахов, идущих от костров. Вон, рыжий пес Айвена давно поднялся. Сел и тянул носом запахи, нетерпеливо дергая хвостом.

После ужина у людей всегда появлялось свободное время до сна. Святые отцы видели, что люди нуждаются в общении. Общались, когда шли рядом с фургонами. Но основные разговоры проходили вечером, когда в беседах могли участвовать все.

– Где ваш боевой пост по тревоге? – после окончания ужина раздался голос Сэтору. В ночном воздухе звуки хорошо были слышны на всем освещенном пространстве. Обратился сразу ко всем путешественникам, собравшихся у двух костров. Не было только караульных.

– Н-н-на борту фургона! – первым отозвался шустрый ирландец Имхер.

– Верно. Винтовки, револьверы, холодное оружие, всегда должны находиться в полной готовности. Буду проверять это. Мы не ждем от вас обостренного слуха и зрения, особого чутья, позволяющего предугадать действия противника – этому нужно долго учиться. Но вы должны тренировать свою наблюдательность. Специально выделяю это качество, хотя вы все способны видеть благодаря глазам…

– Выходит так, что мало просто видеть? – специально задал вопрос Айвен, хотя ему был известен ответ.

– Именно так. Наблюдательность – это не только способность видеть предметы вокруг, но и способность быстро думать, а точнее – обрабатывать информацию о том, что ты видишь. И быстро принимать решения. И самое главное – наблюдательность можно тренировать.

– И как ее тренировать, милую? – спросил торговец Рольф, и хитро сощурился.

– Я расскажу, если мне будет позволено, – вклинился в беседу Джеро. – Первый способ предназначен для младших, и он хорош в форме игры. Очень простой. Кладете несколько предметов, даете посмотреть на них молодому бойцу, затем закрываете их, и просите перечислить, что он видел.