Текст книги "Не грусти, Калифорния! (СИ)"

Автор книги: Юрий Тепляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Ну, что тут? – спросил Айвен у Сэтору, когда подошел к вагенбургу.

– У второй засады все прошло примерно так же, как и у нас, если ты об этом. Бери Дэвида и еще четверых человек, да пройдите по следам нашей группы нападающих. Где-то остались их лошади. Постарайся почувствовать их, там много должно быть…

– Из второй группы индейцев с другой стороны трое смогли уйти. Так что лошадей там не будет! – дал еще пояснения Сэтору.

– Что еще? Все люди целы, одну лошадь в лагере ранили, волов сейчас смотрят. Пробуйте найти, ведь до темноты осталось чуть менее часа, – добавил он в конце.

Айвен, Джеро, Дэвид, Дуглас и Майкл, Алоис, – быстро вывели шесть оседланных лошадей и отправились в том направлении, откуда пришли индейцы.

Проехали мимо четырнадцати трупов из первой группы нападающих, и дальше вверх по склону, мимо еще двух. Недалеко от последнего семнадцатого индейца, поднялись на плоскогорье с чередой невысоких холмов, покрытых травой. Где-то в этом направлении Айвен чувствовал большую группу животных, а индейцев – не более десятка.

Указав рукой всем остановиться, Айвен медленно проехал вперед и остановился. Постарался отключиться от окружающего и стал «сканировать» пространство. После того, как он впервые сказал про «сканирование» отцу Уильяму, слово это прижилось и было принято окружающими. Секунд десять ему понадобилось, после чего обернулся к остальной группе и махнул призывно рукой.

Пошли трусцой в новом направлении. Когда поднялись на следующий небольшой холм, сразу заметили вдалеке группу лошадей и нескольких индейцев, гонящих их перед собой. На расстоянии около тысячи ярдов.

– Давай сделаем рывок, потом стрельнем! – к Айвену вплотную подъехал Джеро, и не ожидая ответа послал свою лошадь в галоп.

Остальным не оставалось ничего другого. Скакали в высоком темпе около минуты, дав лошадям только направление и стараясь не мешать им выбирать дорогу среди камней, выступающих из травы. Ведь на такой поверхности стоит лошади оступиться, и можно сломать себе шею. Вытянулись в линию, в соответствии с возможностями лошадей и седоков. Первым шел Дэвид на своей серой кобыле Ханне, за ним Джеро на дежурном гнедом жеребце, третьим – Айвен на своей Хильде. Остальные мужи постарше немного отстали.

– Стой! – выкрикнул японец, и всадники замедлились, но не резко, дав лошадям немного успокоиться, потому что стрелять будут с седла. Когда лошади успокоились и перестали переступать ногами, подняли карабины. Индейцы так были заняты табуном, что не заметили погоню. А может, не показывали, что заметили. Это позволило легче целиться в голые спины удаляющихся индейцев, мерно покачивающихся вверх-вниз в такт скачки.

Сейчас Айвен пожалел, что в горячке не подумал взять свою длинную «Кентукки». Для короткоствольных карабинов Холла расстояние слишком велико.

Втроем дали нестройную череду выстрелов. Упал один индеец, причем после выстрела юноши, и одна лошадь, но впереди, в удаляющемся табуне. Дуглас, Майкл и Алоис только что подъехали и собирались также сделать по выстрелу.

– Нет! Расстояние слишком велико. Догнать можно, но делать это неправильно, в нашем положении… Возвращаемся, джентльмены! – японец только покачал головой, глядя, как уходящая группа еще немного ускорилась.

Вместе подъехали к упавшему воину, чтобы рассмотреть. Он лежал на спине, повернув голову к ним. Голый по пояс, но в штанах и высоких мягких кожаных сапогах. В налобной повязке три орлиных пера. Весь в боевой раскраске черных и серых цветов, только кисти рук остались чистыми. Томагавк из правой руки не выпустил. Видно было его рану от пули на левом плече, из которой продолжала вытекать кровь.

Как только подъехали почти вплотную, он сделал попытку резко встать сделать замах, чтобы кинуть томагавк правой рукой. Но движение не получилось – не хватило сил. Шесть всадников ему и не дали такой возможности, вогнав в него сразу четыре пули.

Забрать оружие спустился Майкл. Посмотрев еще раз на удаляющийся табун, друзья медленно, шагом, отправились назад.

В лагере царила деловая суета. Люди были возбуждены и полны впечатлений от самого боя и окружающей картины на местах схваток. Группе женщин и детей во главе с Уильямом так и не удалось поучаствовать в нем. Но кто-то из них смог отличиться, ведь было же два выстрела из вагенбурга.

Отвязанный пес скакал вокруг Айвена, пытаясь лизнуть его в нос, так что пришлось отбиваться. Когда с этим не получилось, Лис стал носиться вокруг юноши кругами в высоком темпе.

– Август, как быстро мы можем собраться? – поинтересовался Сэтору у главы каравана, который суетился внутри цепи фургонов.

– Сэтору-сан! Полчаса, и мы сможем двигаться, волов уже осмотрели. Одну лошадь мы потеряли. Так сказала Марта, осмотрев ее. Лошадь пока не трогаем, дети уйдут, тогда успокоим…

– Что еще? Останемся без ужина, сэр, с которым не успели. И замечу еще, что совсем немного осталось до полной темноты…

– Что тут придумать, – буркнул проводник, давайте ночевать здесь. Нам легче и быстрее убрать трупы подальше, чем искать новое место в темноте, сэр…

– Да! Не получится, я уже это понял… Тогда давайте господа, берите готовых лошадей, седлайте еще, и оттаскивайте трупы. Просто из зоны видимости оттащите, большего в темноте не сможете. Будем спать под песни койотов!

– С раненой кобылой что будем делать, сэр? Она в лагере, идти не сможет…

– Если лежит спокойно, лучше оставить на месте до утра, пока мы не пойдем дальше. Если нет, то я к ней приду, как только станет темно…

«Все равно заснем не скоро», – подумал Айвен, осматривая на лагерь. Еще недавно лагерь казался пустым, а сейчас все пришло в движение. В одной части оружейник Генрих со всеми юношами каравана на расстеленном полотне чистили использованные револьверы и карабины всей группы, рассматривали и паковали трофеи. Женщины готовили еду и осматривали фургоны, так как были попадания пуль в борта. Действительно, одна лошадь из трофеев была ранена. Пуля вошла в круп, в заднюю часть корпуса и осталась там. Около нее сидела доктор Марта и что-то объясняла Дарине, младшей дочке Морриган.

Группа уборки закончила с павшими в бою индейцами уже в полной темноте, оттаскивая их веревкой с помощью лошадей как можно дальше вниз по реке. В конце делали это в темноте – вручную, используя след на земле.

Джеро отправил три дозорные группы по два человека и сейчас сидел у костров вместе с напарником и старшими мужчинами каравана. Спокойно вели неторопливый разговор, вспоминали детали боя.

Айвен отступил обратно во тьму, взял подстилку и решил лечь у своего второго фургона с наружной стороны вагенбурга. Прислушался к окружающему лагерь пространству, не нашел ничего, что могло тревожить, и переключился на лагерь.

В стороне были слышны звуки посуды, возня, писк и борьба подрастающих пятерых щенков, и разговоры около костров. Особенно выделялись голоса детей. Кошку и черного котенка семьи Мюллер не было слышно вовсе.

– Вы видели, как я стрелял? – громко вещал Имхер, копия своего ирландского отца, крепкого, как дуб. Парень действительно стал первым в стрельбе.

– Тебе хорошо, а нам не дали! – недовольно протянула Грета Вольф. Несмотря на двенадцать лет, девочка – лидер по своей натуре, и ее слушались даже дети постарше.

Действительно, Сэтору перед нападением установил запрет для женщин и старших детей на стрельбу от фургонов. Во-первых – чтобы не вызвать ответный огонь нападающих по стрелкам, во-вторых – чтобы не подстрелили в горячке боя своих мужчин в засадах впереди. Им было разрешено вести огонь только в одном случае – по индейцам перед ними, которые бы прорвались непосредственно к фургонам.

– Слушайте! – тихо говорила семнадцатилетняя Мари Штерн, младшая сестра Барбары. – Этот Айвен – молодой еще, а больше всех индейцев застрелил!

– Как он стреляет? Как бог! – восхищенно произнесла десятилетняя Катарина Циммерманн. – А как он тогда, еще в поселке двух бандитов убил? Один двух и голыми руками, а у самого – ни царапинки…

– А ты видела, что ли?

На этом месте юноша решил потрогать свои уши – не горят ли они? То был его первый бой лицом к лицу с врагом, и он не нашел в нем ничего особенного. А сколько всего трупов врагов на его счету с начала путешествия – он и считать перестал.

Опять замер, слушая. Кто-то подбирается к нему между фургонов. Позже понял, кто это, так как стал чувствовать этого человека, когда он рядом.

– Привет, дорогой! – Это Ханна, всегда невозмутимая и спокойная, приблизилась и села рядом. Наклонилась и чмокнула его в щеку в темноте.

– Как ты? – спросил в ответ юноша, и провел рукой по спине девушки, чувствуя, как спина сначала напряглась, потом расслабилась.

– Все хорошо, если ты имеешь в виду маму. Давай погуляем? Завтра вечером.

– С удовольствием, если ничего не помешает.

«Как она сказала…» – отметил в их беседе мелкую деталь. Ту, как обратилась к нему Ханна в начале разговора. Не – «мой дорогой», – ведь все женщины собственницы, а просто – «дорогой».

Еще немного посидели, в уединении и темноте ночи. Он рассказал ей о подробностях боя, в котором участвовал сам, а она – о действиях защитников лагеря. Сидели рядом, пока их громко не позвали на ужин.

* * *

После Бэр Ривер дорога опять потянулась по высокогорью среди холмов. Ровная, почти как стрела. И взгляду не за что зацепиться. Караван монотонно шел три дня, когда слабозаметная тропа начала изгибаться среди вертикальных скал, подходивших к ней с одной, потом, с другой стороны. Группы деревьев встречались только в ложбинах между холмами. Постоянно встречались обнажения породы из слоев известняка, выступающие на склонах. Слева внизу протекал ручей, но спуститься к нему можно было не везде, да и то с трудом. Так что к воде подойти животным получалось не везде. Только на третий день этой дороги проводник нашел стоянку, где можно было прямо в ручье напоить животных.

Следующий день также не был богат событиями. Айвен бодро шагал рядом с вторым фургоном после дежурства в дозоре. Постоянными были только солнце, висевшее в синем небе над головой, жара, духота при слабом ветре, облака вдали у холмов, и горы почти на линии горизонта.

До обеда головной дозор вместе с двумя старшими юношами, все верхом, смогли подстрелить молодую самку вилорога, и слив с нее кровь, передали на разделку Тому, слуге торговца. Молодой негр, как оказалось, очень умело и быстро мог разделать тушу. Он устанавливал доску позади фургона, и на ходу работал, сбрасывая негодные остатки на тропу позади. Их тут же инспектировал Лис, отбирая себе куски по вкусу. Пару раз вместо него наведалась Шерри. Пес то пропадал в стороне, то появлялся вновь и бежал рядом с теми, кто шел пешком.

– Подойди к нам, юноша! – попросил его отец Уильям, когда рядом не оказалось никого. Отец Уильям сидел рядом с Салливаном на передней скамье, передал тому вожжи, явно желая поговорить без лишних ушей. А от Салливана у него не было тайн. После остановки на обед все объелись свежим мясом и попрятались в фургонах, так что рядом с передними фургонами никого не было.

– Помоги в нашем споре юноша. – Такое короткое вступление сделал его преподобие.

Юноша не стал отвечать, только своим видом дал знать, что он весь во внимании. Пока непонятно, о чем будет разговор.

– Как у тебя получается попадать точно в цель, ведь ты даже не пользуешься прицелом?

– Как вам объяснить, ваше преподобие…, начал юноша.

– Начни как получится, сын мой…

– Начну с того, что на нашем оружии пока нет хороших прицельных приспособлений. Те, что имеются на наших карабинах, что являются укороченными пехотными винтовками Холла, это начальный уровень…

– Хм…, продолжай, сын мой, – задумчиво сказал отец Уильям. Салливан правил волами и лишь внимательно слушал.

– Так вот. Каждое оружие индивидуально. Мое умение попадать в цель нарабатывается только после некоторого времени работы с этим оружием. Мышечной памятью – так скажу. Но с учетом разброса пуль…

– Но «мышечная память», как ты выразился, может быть только результатом работы мозга…

– Конечно, отец Уильям. У меня всегда это происходит после некоторого времени работы с оружием. Как вы учили – количество неожиданно переходит в качество… Как бы – раз, и дальше я уже могу стрелять из любого положения. Голова мгновенно учитывает поправки на движение и на ветер. Даже на наиболее возможное движение цели в этот момент. Последнее – самое сложное, и стало хорошо получаться два года назад, когда мне исполнилось шестнадцать.

– Давай подведем черту. Физически ты обычный человек, не пришелец из других миров. Тело у тебя такое же, как и у всех. Сердце также одно. Я много об этом думал с Салливаном, и мы сейчас пришли к мнению, что причина кроется в твоем мозге…

Подумав немного над формулировками, отец Уильям продолжил:

– Твой мозг способен очень быстро обрабатывать огромное количество информации и давать команды телу. Причем поражает скорость…

– Дошло до того, падре, что на коротком расстоянии я могу вогнать пулю в выбранный глаз, в любую часть тела, держа оружие в любом положении перед собой. Обычные положения имею в виду, без всяких там выкрутасов… А еще хочу вам сказать, падре, что и двигаюсь я тоже как бы по команде от мозга, ничего не обдумывая, потому что просчитываю вероятные движения противника мгновенно.

– Мы это смогли видеть, сын мой. На ваших тренировках. Впечатление, что ты можешь мгновенно заранее уходить с направления удара, когда тренируешься с Джеро…

– Оставим мнения о происках Дьявола в стороне, сын мой. Мы не на публике. Остается только уповать на способности мозга человека, которые изведаны ровно настолько, насколько велика наша Земля в сравнении с окружающей вселенной…

– Откроюсь тебе самую малость, сын мой…, – продолжил отец Уильям. – У меня в Новом Свете две основные задачи. Первая из них – познакомится с тобой, второй раз повторю это. Про вторую я тебе расскажу позже. Она касается проблем христианского мира в Калифорнии. Не только для католиков, хотя я прибыл из Ватикана, как ты уже знаешь. Правительство Мексики объявило о том, что имущество католических миссий переходит к государству. Но об этом поговорим позже. Не будем ставить фургоны впереди волов, сын мой, сначала надо добраться до Калифорнии…

Отец Уильям немного помолчал, собираясь с мыслями, потом продолжил говорить немного о другом. Салливан правил фургоном, только слушал и кивал в поощрение сказанного Уильямом.

– В библиотеке Ватикана собрано много знаний об окружающем мире, проливающих свет на различные тайны вселенной. Бог дает душу физическому телу, которое обязано всю жизнь развиваться. Бывает, что и наоборот, душа не развивается, а деградирует, не возвышается, а опускается все ниже, в ад, но я не об этом сейчас… Вероятно, в силу божественного провидения ты носитель более совершенного разума в физическом теле обычного человека!

– Прибавлю, – счел необходимым вставить Салливан, – что и тело этого юноши достигло совершенства!

– А почему ты видишь так, как не могут другие, а также слышишь, и чувствуешь, поговорим позже…, – падре начал смотреть назад и замолк.

– Опять все упирается в его удивительный мозг…, – поддакнул Салливан и также замолк.

Их преподобия решили закончить разговор, когда увидели, что целая группа молодого поколения колонистов, которым надоело трястись в фургонах, вышла на прогулку. А идти пешком наиболее комфортно наравне с первыми фургонами.

* * *

– Айвен! – Слабый солнечный свет стал проникать внутрь, когда в фургон засунул голову Джеро, приподняв тент сбоку.

– А? Все тихо и спокойно на много миль… – Парень после дежурства с полуночи и до четырех утра, лег поспать.

В горах ночью стало холодно. Рядом спит Дарина, как обычно под боком. Морриган с Норой с рассветом уже встали. Если на равнине ночью только прикрывались немного легкой накидкой, то теперь девчонка натянула шерстяное одеяло до самого кончика носа. И подстилки из овечьей шерсти теперь никто из переселенцев не забывает забрать в фургон после вечерних посиделок.

– Соизволите побриться, мистер, а то исколете барышень своей щетиной. Я вот уже…, – Джеро продолжал приставать. – И ты про охоту забыл, друг мой…

Повернул шею и показал бритую щеку:

– Я на скамейке все для тебя оставил. И вода пока теплая…

Что делать? Сон все равно пропал… И не вернешь. Провел ладонью по шершавой и колючей щеке, по подбородку и понял, что наставник прав. Пришлось аккуратно вылезти из фургона и так же аккуратно спускаться на траву, чтобы не трясти его. Одной рукой отталкивая радостную морду пса.

А трава влажная от росы. Утренний воздух прохладен и свеж. Солнце окрасило края холмов на востоке, и женщины уже занимаются завтраком. Им надо много сделать, пока караван стоит на месте. Выспаться можно по пути. Караван продолжает идти так, чтобы до обеда пройти большую часть ежедневного маршрута.

Юноша оглянулся – Джеро не видно, а на низкой деревянной скамейке лежат и ждут бритвенные принадлежности, мыло и вода в котелке. Вода пока теплая, значит надо начинать. Джеро сам умеет брить мастерски и научил этому парня, когда пришла пора.

Но брился парень только сам.

«Я не трус, но становится не по себе, когда чужая рука водит по лицу и горлу острой бритвой» – так пояснил Айвен наставнику свое желание бриться самому.

«Верю! Это здоровый инстинкт, друг мой. У меня он даже сильнее. Слишком много перерезанных глоток видел, причем в собственном исполнении».

Так отозвался младший наставник, которого отличала необычная чистоплотность. Впрочем, как и старшего японца.

Когда с бритьем было закончено, Айвен быстро сложил принадлежности в деревянную коробочку японца, сполоснул пару раз котелок из штатной бочки на боку фургона и заглянул внутрь, чтобы забрать свое охотничье оружие. Японец в то же мгновение появился со своей охотничьей винтовкой в руках. Одновременно с ним из-под фургона вышел Лис, отряхнулся и завертел хвостом в две стороны, умоляя взять и его. Псу сегодня решили не отказывать.

Справа по дну впадины протекал маленький ручей, а слева – склоны череды холмов с прогалинами горной породы, с пятнами травы в складках и редкими низкорослыми деревьями и кустами.

Решили подняться за вершины холмов и там поискать, стрельбой не пугать остальных, кто не встал. Когда поднялись на первый холм, увидели все плоскогорье, от края и до края. И впереди, на западе, высокие горы в голубой дымке.

Юноша не спешил и шел медленно, мягко ступая, а Джеро постоянно двигался в стороны, делая петли как охотничья собака. Лис держался около хозяина, как приказано. Вскоре раздался выстрел, и Джеро поднял вверх винтовку в одной руке. Дает знак, что он кого-то подстрелил. Напарник удалился на двести ярдов, и как оказалось, сумел подстрелить молодую антилопу, выскочившую рядом из кустарника в седловине между холмами. Летом они разбиваются на небольшие группы – один самец и несколько самок.

Вдвоем они положили еще теплую тушу на выбранный крупный камень, обработанный ветром и водой, достали охотничьи ножи, сняли шкуру и быстро порубили тушу на куски. Так в шкуре и понесли мясо в лагерь. Утром караван выйдет как можно раньше, а присоленное мясо не пропадет до обеда. В последнюю неделю жара сменилась прохладной погодой с частыми и короткими дождями при ветре с севера, и нужно было использовать каждый час хорошей погоды, чтобы идти по тропе вперед.

* * *

Закат сменялся рассветом, за прошедшим днем наступал новый. Медленно, со скоростью пешехода караван из четырнадцати фургонов продвигался под жгучими лучами солнца днем, когда миражи на фоне далеких гор видны в дрожащем раскаленном воздухе. На голых участках почвы и известняка поднималась пыль от фургонов, так что начали выстраивать две колонны из фургонов, где это было возможно.

Через день долина ручья, вдоль которого двигался караван из фургонов, стала сужаться, и справа довольно близко от слегка заметной тропы, по верху холмов потянулись обрывистые выступы горных пород с хорошо выделенными горизонтальными слоями. Дозоры усилили бдительность, проводник постоянно находился в седле впереди каравана вместе с ирландцем Дугласом Маккинли, и постоянно сверялся со своей картой.

– Впереди каньон, джентльмены! – громко объявил Дэвид, обернувшись. – Он более глубокий и узкий. Дальше так и пойдем петлять по этой узкой долине ручья между гор до самой долины Солт-Лейк. Как доберемся до озера, хорошо бы дать пару дней отдыха в подходящем месте….

– Было бы здорово! – кто выкрикнул, не было понятно.

– Конечно! Потому что дальше нас ждет пустыня…

Но это будет потом, господа! – Дэвид решил немного пояснить и успокоить. – Сегодня и завтра нас ждут трудные подъемы и опасные спуски, требующие нашего участия и помощи каждому фургону по очереди, джентльмены.

Так и случилось. Движение по этим каньонам в течение еще трех дней превратилось в тяжелую работу для всех участников, включая женщин и всех детей. На некоторых участках накренившимся повозкам помогали шестами, удерживая их от опрокидывания. Намного легче оказалось преодолевать подъемы и спуски благодаря тому, так как каждый фургон по-прежнему тащили четыре вола, хотя обычно для такого груза хватало и два. Помогать шестами нужно было только при опасных кренах фургонов.

Разговоры в пути сами собой затихли, так как никто не стремился их поддерживать. Только после того, как вечером фургоны замыкали в цепь, люди быстрее устраивались поближе к костру не просто так, а для того чтобы погреться. А потом на сытый желудок и от усталости сон приходил к путешественникам почти мгновенно.

Айвен лежал в фургоне и смотрел на своих названных сестер, которые спали, упершись лбами друг в дружку. «Наверно им снятся хорошие сны! – так подумал, глядя, как они улыбаются во сне. А завтра люди проснутся, и пойдем вперед вместе день, неделю, месяц, пока не придем в далекую солнечную Калифорнию.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ