Текст книги "Великие загадки истории"

Автор книги: Юрий Пернатьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Но уже тогда выявились ранее не бросавшиеся в глаза черты характера Александра – болезненное самолюбие, недоверчивость, подозрительность. Лицейский товарищ Пушкина и близкий ко двору барон М. Корф вспоминал, что Александр, подобно бабке своей Екатерине II, «в высшей степени умел покорять себе умы и проникать в души других, утаивая собственные ощущения и помыслы».

Но вот известная французская писательница мадам де Сталь, на которую Александр произвел большое впечатление при встрече с ним в 1814 г. в Париже, отзывалась о нем как о «человеке замечательного ума и сведений». Александр говорил с ней о вреде деспотизма, об искреннем желании освободить крепостных крестьян в России. В том же году во время визита в Англию он наговорил немало любезностей вигам – представителям либеральной парламентской партии, уверяя в намерении создать оппозицию в России, ибо она «правильнее помогает отнестись к делу».

О других же качествах Александра знали только близкие ему люди. Они отмечали, что помимо неискренности и «двусмысленности характера» императору свойственны упрямство, подозрительность, недоверчивость и желание искать популярности всегда и везде. С годами он стал умело пользоваться человеческими слабостями, играть в «откровенность», стремясь управлять людьми, подчинять их своей воле. Он любил приближать к себе лиц. неприязненно относившихся друг к другу, и хорошо пользовался их взаимными интригами и антипатиями, а однажды прямо заявил управляющему канцелярией Министерства полиции де Санглену: «Интриганы так же нужны в общем государственном деле, как и люди честные, иногда даже более».

Кроме того, у современников сложилось представление о крайней ветрености и непостоянстве Александра. Для придворных не были тайной его сложные семейные отношения, полные взаимной подозрительности и притворства. Все прекрасно знали о продолжительной связи Александра с А. Нарышкиной, которая в 1808 г. родила ему дочь Софью (смерть Софьи Нарышкиной в 1824 г. Александр переживал как самую большую личную трагедию). Он особенно любил «общество эффектных женщин», выказывая им «рыцарское почтение, исполненное изящества и милости», как выражались его современницы. По свидетельству графини Эдлинг, «отношение к женщинам у Александра не изменялось с летами, и его благочестие отнюдь не препятствовало веселому времяпрепровождению».

Полицейские донесения австрийскому канцлеру Меттерниху во время Венского конгресса 1815 г., куда съехались монархи – победители Наполеона вершить судьбы Европы, пестрят сообщениями о «пикантных забавах» русского царя. Здесь следует уточнить, что так называемая любовь Александра вполне подчинялась дипломатической интриге. В салонах велась закулисная дипломатическая игра, тон в которой задавали Александр, сам Меттерних и французский министр иностранных дел Талейран.

Но интересно и другое: после войны с Наполеоном заметно усилилось увлечение царя мистицизмом. До этого, как свидетельствовала Александра Федоровна (жена Николая I), он в вопросах религии был весьма «фриволен и легкомыслен». В 1814 г. Александр I встретился в Париже с «европейской пифией» – баронессой В. Ю. Крюденер и вел с ней долгие беседы о религии. Беседы продолжились и в России.

Император покровительствует духовным собраниям фанатичной Е. Ф. Татариновой, обращается к разного рода «пророкам» и «пророчицам». Приближает к себе музыканта Никитушку Федорова, слывшего «юродивым» и «пророком», производит его в чиновники. Впоследствии он близко сошелся с известным своим изуверством архимандритом Фотием, близким другом Аракчеева. Писатель А. Шишков составляет для царя выписки из библейских текстов.

В 1814 г., по возвращении из Парижа, Александр берет под свое покровительство Российское Библейское общество, вступив в число его членов и пожертвовав ему значительные денежные суммы. К 1824 г. в него вошел цвет тогдашнего аристократического общества. Деятельность Библейского общества была связана с Министерством духовных дел и народного просвещения, во главе которого находился князь Голицын.

Прочность собственного положения не избавила Александра от серьезной заботы относительно преемника на престоле. Дочери Елизавета и Мария умерли в младенчестве, а состояние здоровья жены царя больше не давало надежды на пополнение семейства. Хотя в коронационном манифесте от 15 сентября 1801 г. и не был назван наследник, согласно «Общему акту о престолонаследии» и «Учреждению об императорской фамилии» Павла I от 5 апреля 1797 г., законным преемником Александра считался следующий по старшинству брат Константин, получивший еще в 1799 г. от отца титул цесаревича. Однако и Константин находился «в тех же самых семейных обстоятельствах», что и Александр, т. е. был бездетным, а со своей женой фактически разошелся в 1801 г. Рождение в 1818 г. у другого брата царя, Николая Павловича, сына Александра (будущего Александра II) определило выбор. Летом 1819 г. Александр I предупредил Николая и его жену, что они «призываются в будущем к императорскому сану».

20 марта 1820 г. был издан манифест «О расторжении брака великого князя цесаревича Константина Павловича с великою княгинею Анною Федоровною и о дополнительном постановлении об императорской фамилии». Манифест давал разрешение Константину на развод с женой, а в дополнительном постановлении указывалось, что член царской семьи при вступлении в брак «...с лицом не из владетельного дома не может сообщить ему прав, принадлежащих членам императорской фамилии, и рождаемые от такого союза дети не имеют права на наследование престола».

Хотя манифест формально и не лишал Константина прав на российский престол, но ставил в такие условия, которые вынуждали его отречься от этих прав. 2 февраля Александр дал письменное «согласие» на отречение Константина, а 16 августа 1823 г. последовал манифест, в котором Александр передал права на престол Николаю.

При прочности своего положения Александр никогда не забывал событий марта 1801 г. – не столько из-за угрызений совести, сколько из-за опасности повторить судьбу отца. Отсюда система надзора и сыска, особенно укрепившаяся в последние годы царствования. Сам он охотно слушал доносы и даже поощрял их, требуя от своих сотрудников постоянной слежки друг за другом.

В то же время приближенные отмечали, что в последние годы Александр все чаще становился мрачным, предпочитая уединенный образ жизни. Причины этого разные – он не мог не знать о растущем недовольстве в народе и общественных кругах, был убежден в существовании тайных обществ и готовящемся против него заговоре, подозревал в этом многих влиятельные лиц из военной среды. В 1826 г. при разборе его бумаг была обнаружена записка, датируемая 1824 г., в которой говорилось о росте «пагубного духа вольномыслия» в войсках, о существовании «по разным местам тайных обществ или клубов», с которыми якобы были связаны влиятельные лица.

В середине июля 1825 г. Александр получил достоверные сведения о том, что против него зреет заговор в войсках, расквартированных на юге России. Унтер-офицер южных военных поселений И. Шервуд случайно узнал о тайном обществе и немедленно донес об этом царю. Однако только одного сведения о существовании заговора, без знания конкретных его участников, было недостаточно, чтобы начать расследование. По личному указанию Александра I был разработан план выявления членов и руководителей тайной организации.

Все эти тревожные события заставили царя отменить намеченный на осень 1825 г. смотр войск в Белой Церкви. Впоследствии из показаний декабристов, членов Южного общества, стало известно, что они замышляли использовать именно этот смотр для своего выступления.

Незадолго до своей загадочной смерти Александр побывал в Саровской пустыни у преподобного Серафима. Русский духовный писатель Е. Поселянин (Погожев) записал рассказ, переданный ему интересовавшимся жизнью подвижников благочестия С Гедеоновым. «В 1825 г., или в один из ближайших к этой эпохе годов, старец Серафим точно ожидал какого-то гостя, прибрал свою келью, собственноручно подмел ее веником. Действительно, под вечер в Саровскую пустынь прискакал на тройке военный и прошел в келью отца Серафима. Кто был этот военный, никому не было известно, так как никаких предварительных предупреждений о приезде незнакомца сделано не было.

Между тем великий старец поспешил навстречу гостю на крыльцо, поклонился ему в ноги и приветствовал его словами: «Здравствуй, Великий государь!» Затем, взяв приезжего за руку, отец Серафим повел его в свою келью, где заперся с ним. Они пробыли там вдвоем в уединенной беседе часа два-три. Когда они вместе вышли из кельи и посетитель отошел уже от крыльца, старец сказал ему вослед: «Сделай же, Государь, так, как я тебе говорил...»

Во время этой встречи преподобный Серафим предрек императору следующее: «Будет некогда Царь, который меня прославит, после чего будет великая смута на Руси, много крови потечет за то, что восстанут против этого Царя и Самодержавия, но Бог Царя возвеличит».

1 сентября 1825 г. Александр выехал на юг, намереваясь посетить там военные поселения, Крым и Кавказ (поездка предпринималась под предлогом оздоровления императрицы). Как оказалось, свою столицу он покидал уже навсегда. Ночная тишина и мрак царили над городом, когда он выехал один, без всякой свиты, из Каменноостровского дворца.

«В 4 часа с четвертью по полуночи коляска остановилась у монастырских ворот Александро-Невской лавры. Здесь Государя ожидали митрополит Серафим, архимандриты в полном облачении и братия. Александр Павлович в фуражке, шинели и сюртуке, без шпаги поспешно вышел из коляски, приложился к святому кресту, был окроплен святой водою, принял благословение от митрополита и, приказав затворить за собою ворота, направился в соборную церковь. Хор пел тропарь: «Спаси, Господи, люди Твоя».

В соборе Государь остановился перед ракою святого Александра Невского. Начался молебен, во время которого император плакал. Когда наступило время чтения Евангелия, Государь, приблизившись к митрополиту, сказал: «Положите мне Евангелие на голову» – и с этими словами опустился на колени. По окончании молебна, положив три поклона пред мощами Благоверного князя, приложившись к его образу, он поклонился всем, бывшим за молебном. Из собора Государь зашел ненадолго к митрополиту, посетил келью схимника Алексия, принял от него благословление и вышел, чтобы продолжать свое путешествие. Садясь в коляску, он поднял к небу глаза, полные слез, и, обратясь еще раз к митрополиту и братии, сказал: «Помолитесь обо мне и о жене моей». До самых ворот он ехал с открытою головою, часто оборачивался, кланялся и крестился, смотря на собор».

Если можно объяснить предчувствием горячую молитву императора перед отъездом, если тем же объясняется его трогательное расставание с Петербургом, то таинственная ночная панихида, ночное молебствие в Александро-Невской лавре, произнесенные государем слова: «Настоящее мое путешествие не похоже на прежние» – наводят на мысль, что он замыслил что-то важное, что должно было сохраняться в строжайшей тайне. Любопытно и следующее обстоятельство: с какой целью царь взял с собой при отъезде в Таганрог церемониал погребения императрицы Екатерины II?

Происходило, говорят, и чудотворное явление. Незадолго до смерти императора жители Таганрога наблюдали небесное знамение, о котором в книге Великого князя Николая Михайловича записано: «...В одну ночь, в октябре, многие жители Таганрога видели над дворцом две звезды следующим порядком: сначала они были одна от другой на дальнем расстоянии, потом соединились и опять до трех раз расходились, после чего из одной звезды сделался голубь, сел на вторую звезду, но через короткое время упал и его не стало видно. Затем и вторая звезда постепенно исчезла...»

Кроме того, в Петербурге с 1 сентября по 1 ноября была видна комета, лучи которой простирались вверх на большое пространство к западу. О комете государь спросил кучера своего Илью: «Видел ли ты комету?» – «Видел, государь», – отвечал тот. – «Знаешь, что она предвещает?» – «Бедствие и горесть». Потом, помолчав, Александр заключил: «Так Богу угодно».

По официальной версии Александр продолжил путь один. Но в это даже сегодня трудно поверить, а тогда тем более: пусть не весь двор, но кто-то должен же был сопровождать столь важную особу! По записям, сделанным со слов кучера, доставившего императора в Таганрог, вместе с ним привезли тяжело больного монаха, которого тайно поселили вместе с государем в небольшом домике. В этом маленьком одноэтажном домике, обставленном лишь самым необходимым, не было никакой прислуги, если не считать старого сторожа Федора, присматривавшего за садом.

Готовясь к приезду жены, Александр сам расчищал садовые дорожки, сам передвигал мебель в доме, устанавливал лампы, вбивал гвозди, развешивал картины. По свидетельству немногочисленной челяди, делал он это с большим удовольствием. После приезда больной жены ухаживал за ней без посторонней помощи. Трудно представить себе образ жизни более замкнутый и более нетрадиционный для императора, который наконец-то в какой-то мере осуществил свою мечту – покинул двор и жил, как простой смертный. По свидетельству очевидцев, он и императрица были счастливы и нежно заботились друг о друге. И все же дом, в который не допускались посторонние, хранил какую-то тайну.

В середине октября Александр вместе с Елизаветой Алексеевной побывал в Азове и устье Дона, а 20 октября отправился в Крым, где намеревался посетить Симферополь, Алупку, Ливадию, Ялту, Балаклаву, Севастополь, Бахчисарай, Евпаторию. 27 октября на пути из Балаклавы в Георгиевский монастырь царь сильно простудился, поскольку ехал верхом в одном мундире, а ветер был сырым и пронизывающим. 5 ноября он возвратился в Таганрог уже тяжелобольным, о чем написал своей матери в Петербург. Лейб-медики констатировали лихорадку.

После причащения Александру стало лучше, но затем здоровье резко ухудшилось, и 19 ноября 1825 г. Александр I скончался. О той роковой ночи свидетельств осталось немного, за исключением странного рассказа сторожа Федора, присматривавшего за императорским садом. Случилось это около полуночи, когда Федор возвращался домой от родственников. Чем ближе подходил он к саду, тем сильнее разыгрывалась непогода, ветер буквально валил с ног. И вдруг все стихло. Изумленный внезапностью перемены погоды, сторож огляделся. Весь сад осветился невероятным «диявольским» светом. Подняв голову к небу, Федор увидел огромный голубоватый шар, по его словам, «вылепленный как бы из огня, и от него сделалось в саду светло как днем...»

Шар опускался все ниже и ниже, прямо в сад. У самой земли из него выдвинулись три тонкие блестящие ноги. И в тот же миг дверь веранды распахнулась, показались одетый как для прогулки Александр и Елизавета... Казалось, их не удивило «чудо». Император повернулся к жене и, коснувшись губами ее лба, резко отвернулся и зашагал к шару. Императрица стояла одна, закрыв лицо руками...

Старик видел, как Александр, подойдя к огромному шару, был неведомой силой приподнят над землей и слился с сияющей громадой. И в этот момент Федор потерял сознание и дальше ничего уже не помнил...

В истории царствования и биографии императора Александра I осталось достаточно непроясненных моментов и спорных свидетельств. Так, до сих пор не установлено до конца, чем был вызван в 1821 г. его отказ от открытого судебного преследования тайного общества декабристов «Союз благоденствия», выявленного по доносам. Может быть, тем, что Александр, прекрасно знавший о заговоре, даже во многом разделявший взгляды декабристов, никогда не решился бы расправиться с кем-либо из них? Вполне вероятно, ведь среди заговорщиков было много его друзей.

Странным выглядело и решение не обнародовать такой важный документ, как манифест 1823 г. о передаче престола Николаю минуя Константина. Биографами так и не объяснены причины

«душевной депрессии» Александра в последние годы его царствования. Недостаточно изучена сущность «правительственного либерализма» в начале царствования Александра I, характер его социальной политики. В литературе весьма разноречивы оценки его позиции в «польском», «финляндском» и «греческом» вопросах.

Но самая главная тайна связана с «преображением» самого императора, который якобы не умер, а по каким-то неведомым причинам захотел остаться в миру совсем в другим обличье, полностью удалившись от суетной жизни, вероятно, так его тяготившей.

Федор Кузьмич

Неожиданная смерть Александра I, ранее почти никогда не болевшего, отличавшегося отменным здоровьем, еще не старого (ему не было и 48 лет), породила множество слухов и легенд. Фантастические рассказы о таганрогских событиях появились в начале 1826 г. и в зарубежных газетах. В дальнейшем среди многочисленных слухов наиболее широкое распространение получила легенда о таинственном старце Федоре Кузьмиче, под именем которого якобы долгие годы скрывался император Александр I. Объясняется это, видимо, тем, что в прежние времена тела почивших правителей всегда выставлялись для прощания с народом в открытом гробу. По какой-то причине тело покойного императора Александра I народу показано не было. Впрочем, все эти слухи и толки через год-другой поутихли и понемногу стали забываться.

Но вот осенью 1836 г. в Кленовской волости Красноуфимского уезда был задержан проезжавший на лошади с телегой неизвестный человек. На допросе он рассказал, что своего рода и происхождения не помнит, а по имени Федор Кузьмич. Как не помнящего  родства бродягу, суд приговорил его к ссылке в Сибирь на поселение. 12 октября Федор Кузьмич был наказан двадцатью ударами плетьми и на следующий день отправлен по этапу. 7 декабря он прибыл в Тюмень, откуда направлен на поселение в Томскую губернию, где в безвестности проживал до 1849 г., пока не поселился около села Краснореченского.

С этого времени Федор Кузьмич и попадает в центр внимания окрестных селений: народная молва почему-то посчитала его то ли сосланным, то ли добровольно оставившим свой пост митрополитом. Федор Кузьмич был видным фигурой и ростом – плечистый, с широкой грудью, серые глаза на чистом белом лице с кругловатым подбородком. Странно, однако, было то, что Федор Кузьмич на исповедь не приходил и причастия не принимал, чем вызывал подозрение в сектантстве.

Тем не менее влияние старца возрастало, поскольку, переходя из деревни в деревню, Федор Кузьмич производил впечатление хорошо образованного и даже вполне интеллигентного человека. Он оказывал помощь больным, учил грамоте крестьянских детей. Со взрослыми Федор Кузьмич беседовал на религиозные темы, рассказывал о событиях из русской истории, особенно о военных походах и сражениях. В рассказах об Отечественной войне 1812 г. старец незаметно для себя самого вдавался иногда в такие подробности, что вызывал всеобщее недоумение.

Федор Кузьмич вел обширную переписку с разными людьми через странников-богомольцев и постоянно получал известия, хотя тщательно скрывал от постороннего глаза чернила и бумагу. Приводилось немало рассказов о благодеяниях и услугах старца, оказанных сибирякам. Порой монаха посещали и весьма высокопоставленные сановники, с которыми он всем на удивление нередко говорил по-французски. Кроме того, очевидцы подчеркивали знание Федором Кузьмичом высшего петербургского света и закулисной придворной жизни.

Существует несколько рассказов, утверждающих, что старец Федор Кузьмич и Александр одно и то же лицо. Все они сводятся к тому, что кто-либо из людей, служивших в свое время в Петербурге, увидев Федора Кузьмича, спрашивал: «Кто это?», а затем с криком: «Это царь наш батюшка Александр Павлович!» – бросался к старцу. Тот же просил их молчать либо все отрицал.

За время пребывания в Сибири Федор Кузьмич ни разу не открыл тайны своего происхождения. Есть, правда, рассказ некоего купца Хромова, у которого старец доживал последние годы. Будто бы купец накануне смерти Федора Кузьмича прямо спросил у него: «Молва носится, что ты, дедушка, не кто иной, как Александр Благословенный, правда ли это?» И старец ответил: «Чудны дела твои, Господи, нет тайны, которая бы не открылась». Также известно, что после смерти старца Хромов, разбирая его вещи, якобы обнаружил свидетельство о бракосочетании Александра Павловича и Елизаветы Алексеевны. Почерковедческий анализ подтвердил вероятность идентичности записок Федора Кузьмича и Александра.

С учетом этих данных, включая многочисленные предания о старце, можно сделать предварительное заключение: прямая осанка, манера держаться и говорить, доскональное знание военной жизни, образованность, осведомленность в государственных делах и прочие приметы позволяют говорить о старце как о человеке, имевшем когда-то отношение к светской жизни и государевому двору.

Любопытна в связи с этим почти криминальная история с подменой тела фельдъегеря Маскова, поразительно похожего на Александра и погибшего на глазах императора незадолго до его смерти. В 1902 г. энтузиастам удалось найти потомка Маскова Аполлона Курбатова, профессора химий. Он поведал, что в их семье сохранилось предание, будто бы Масков похоронен в соборе Петропавловской крепости вместо императора. А в конце XIX в. в Сингапуре появилась личность, называвшая себя сыном императора Александра I, прижитого им в Сибири. О дальнейшей судьбе самозванца сведений не сохранилось, но известно, что «повсюду его принимали как высокую особу».

Если все это так, то достойно лишь восхищения, что удалился Александр не в какой-нибудь благостный и спокойный уголок Европы, «чтобы безмятежно наслаждаться добром, утвержденным в Отечестве», как мечтал он в юности, а в далекую, холодную, неприютную Сибирь, чтобы долгим тяжелым подвигом добровольного отшельничества искупить свой вольные и невольные прегрешения. Не случайно же он сказал после вторжения в Россию армии Наполеона: «Я отращу себе бороду и лучше соглашусь питаться хлебом в недрах Сибири, нежели подпишу стыд моего Отечества и добрых моих подданных».

Дополнение к гипотезам о возможности появления старца Федора Кузьмича изложил в статье «Одна из последних легенд», помещенной в саратовской газете «Волга» от 25 июля 1907 г., некий анонимный автор, подписавшийся инициалами Д. Д. «Из всего этого, – пишет хронист, – я вынес глубокое убеждение, что без признания легенды невозможно нарисовать себе духовный образ покойного Императора Александра Павловича. Именно ею объясняется и исчерпывается та двойственность личности, которая признана многими историками и которая бросалась в глаза всем современникам. Она толковалась вкривь и вкось всеми, кого поражала эта невообразимая смесь скрытности и искренности, величия и унижения, гордости и скромности, шума и тишины, вспышек характера и уступчивости, царственного величия и сознания ничтожности...»

Существует и версия, основанная на дневниковой записи Александра: «Моя биография может уложиться в три ночи, которые я не забуду никогда...»

Первая из них, как установлено историками, – убийство отца, невольной причиной и соучастником которого стал он сам.

Вторая ночь, повлиявшая на судьбу Александра, относится к первой интимной после бракосочетания. «Боже! Как она прекрасна! – записывает Александр через два дня после свадьбы. – Я никогда не смогу забыть этой ночи, в которую не сумел, не смог прикоснуться к ее белоснежному атласному телу, слишком прекрасному, чтобы возбуждать тот огонь, что рождали во мне русские женщины одним своим видом».

А вот в последней ночи, как полагают исследователи, кроется главная тайна смерти императора. В его дневнике запись о ней – последняя. И, судя по всему, Александр заранее знал обо всем еще до происшедших затем событий. Как иначе можно оценивать ситуацию, сложившуюся к сентябрю 1825 г., когда император втайне от окружения подготовил все документы, необходимые для отречения от престола? Конверт с необходимыми бумагами был вручен московскому архиепископу Филарету лично государем со словами: «Хранить до моего личного востребования. В случае моего исчезновения вскрыть...»

Когда было объявлено о смерти императора, государыня засвидетельствовала этот факт. Тело, положенное в гроб, было моментально закрыто крышкой, которую потом ни разу не вскрывали. Никаких следов больного монаха, прибывшего в Таганрог вместе с Александром, в доме венценосных супругов не обнаружили. Во всяком случае, садовник Федор, исповедовавшись перед смертью (он умер спустя пять лет после «ухода» Александра) и рассказав известную лишь ему тайну этого «ухода», так и остался в полной уверенности, что российский император Александр I за свои славные и святые дела был взят на небо живым...

Версия эта может показаться неправдоподобной, но ведь и без нее многие русские люди были убеждены, что император не умер, а отправился бродить по стране, называя себя старцем Федором Кузьмичом. Его якобы встречали в Сибири, на Урале, на Волге. Одного «Александра» даже в кандалах доставили в Петербург.

И что удивительно, не казнили, не заключили в крепость, а тихо и незаметно вывезли, снабдив, между прочим, крупной суммой денег и зимней одеждой.

Впервые о том, что царь Александр I и осевший в Сибири вблизи Томска старец Федор Кузьмич, возможно, одно и то же лицо, рассказал в работе «Посмертные записки старца Федора Кузьмича» Лев Толстой. Но в ней не приводится документальных данных, подтверждающих этот факт. Поэтому историки долгое время расценивали этот сюжет как художественный вымысел великого писателя. Однако в конце 1890-х гг. историк из Томска Виктор Федоров установил, что Лев Толстой в молодости посетил старца Федора Кузьмича и провел с ним без свидетелей целый день. Через несколько лет Толстой напишет удивительную повесть с интереснейшим сюжетом – «Отец Сергий»... А в конце жизни попытается повторить подвиг старца, ограничив себя во всем, а затем и вовсе уйдя из дому...

Историк Шильдер; знаток эпохи царствования Александра I, утверждал, что Федор Кузьмич ростом, сложением и наружностью был так схож с императором, что сосланные в Сибирь, видевшие царя раньше, просто диву давались. Старец, выдававший себя за непомнящего родства бродягу, знал иностранные языки. В его келье висел портрет Александра, к тому же старец имел привычку прикладывать к груди левую руку. Известно, что мир тесен – в сибирской глубинке оказался казак по фамилии Березин, когда-то служивший при дворе. Он прямо заявил, что прижимать к груди левую руку мог только царь-батюшка.

Судя по документам, цесаревич, будущий царь Николай ІІ, в 1891 г. посетил места, где жил старец в последние годы. Но едва став императором, он приказал уничтожить образцы почерка своего двоюродного прадеда. И все же Федоров нашел в архивах фотокопии документов, подписанных Александром I. Сотрудники научно-исследовательской лаборатории судебных экспертиз в Москве и японские специалисты в Токио после экспертизы пришли к убеждению, что почерк старца и императора принадлежит одному и тому же лицу.

«47 лет Александр провел в роскоши, соблазнах и грехах», – писал Лев Толстой. Из них 24 года, с 1801-го – на троне. Стал царем после убийства заговорщиками его отца Павла I и всю жизнь казнил себя за то, что дал на это согласие. В то же время это был, пожалуй, самый либеральный царь. Он возвратил из ссылки А. Радищева. Более того, он поручил ему разработать указ о раскрепощении крестьян. Запрещал ставить себе памятники, несмотря на свою огромную популярность, после победы над Наполеоном. При нем был отменен политический сыск, внедрены многие прогрессивные реформы. Императора постоянно мучили угрызения совести за участие, пусть и невольное, в убийстве отца, за гибель сотен людей на войнах, которые он вел. Душевные муки привели к мысли об искуплении грехов.

В последние годы своего правления он часто говорил и писал о том, что устал, что хотел бы отречься от престола и жить иначе. «Солдат 25 лет отслужил – и свободен, – часто говорил он. – Я тоже свой срок уже отслужил, пора и на покой». Императорские обязанности его тяготили, праздная жизнь угнетала, да и супружеская не приносила радости...

Были у императора и официальные двойники – упомянутый выше фельдъегерь Масков и унтер Струменский, любивший играть роль венценосной особы и разжалованный за это в солдаты. Смерть этих людей по странному стечению обстоятельств почти совпала с датой смерти самого царя. Масков внезапно и удивительнейшим образом разбился о мостовую 3 ноября 1825 г., а Струменского 11 ноября прогнали сквозь строй в Таганроге по указанию Аракчеева, якобы за побег. Между прочим, Лев Толстой полагал, что в гроб вместо царя положили именно Струменского.

И все же стоит подчеркнуть, что все версии о «перевоплощении» Александра I в старца основаны исключительно на слухах, зафиксированных мемуаристами. При этом игнорируются или без всякого основания ставятся под сомнение такие документальные материалы, как подробнейшие бюллетени о ходе болезни Александра I, акты вскрытия его тела, официальные донесения из Таганрога находившихся при умирающем императоре лиц, генералов царской свиты Волконского и Дибича. Наконец, имеются письма императрицы Елизаветы Алексеевны, находившейся при муже до самой его кончины, а также письма придворных дам – княгини 3. Волконской и камер-фрейлины Е. Валуевой. Значительная часть этих материалов опубликована в свое время историками Н. Шильдером и великим князем Николаем Михайловичем Романовым. Но с годами легенда не только не умерла, но и приобрела присущие всякому мифу дополнительные очертания и окуталась мистическим флером....

В полном соответствии с волей покойного старца Федора Кузьмича похоронили в мужском монастыре. Позже, в 1904 г., на его могиле на частные пожертвования был воздвигнут каменный памятник-часовня. В советское время часовня была снесена, а могила оказалась заброшенной. Только летом 1995 г. семинаристами Томской духовной семинарии была проведена эксгумация могилы святого. Но тайна его так и осталась нераскрытой...