Текст книги "Осторожно - пума!"

Автор книги: Юрий Пармузин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

фов, это вызвало скептическую улыбку Раменского и пря-

мые насмешки Мальцева.

– Молодежь-то на горный свал кинулась. Глухарь шур-

фовать вздумали. Видать, денег невпроворот – девать некуда.

Но у нас были, как я считал, веские основания для раз-

ведки наклонной поверхности. В русле Хомолхо, в ее пойме

и в низких террасах левого борта, напрочь перемытых преж-

де, было богатое золото. Так почему же ледник выпахал и отло-

жил свои морены только на правом склоне долины Хомолхо и

пощадил от разрушения левый борт? – задавал я себе воп-

рос. Стало быть, террасы должны сохраниться и на правом

склоне. Но самые тщательные наблюдения и снятые профи-

ли не обнаруживали и намека на перегибы пологого склона.

Может быть террасы погребены? Если же сохранились тер-

расы, значит, должно быть там и золото, погребенное не толь-

ко под «речником», то есть под речными аллювиальными

отложениями, но и под покрывшим «речник» «горным сва-

лом» —нужно только пройти его шурфами, чтобы убедиться

в этом. Если же дойдем до «речника», то золото будет такое

же, как было взято из террас левого борта. В доказатель-

ство такого соображения я указывал на знаки золота в шли-

хах из подошвы правобережного полого склона хомолхин-

ской долины. Если же террас нет, то все равно нужно убе-

диться в этом. Наши доводы взяли верх. На этой широкой

террасе мы наметили несколько линий шурфов, и бригады

рабочих били их всю зиму 1940/41 года.

Ниже устья Семкачи долина Хомолхо сужалась, а в

шлихах речных отложений не содержала даже знаков золота.

132

Следующий день после сбора всех отрядов на семика-

чинском зимовье решили сделать банным. Рано утром ра-

бочие начали заготавливать дрова, воду и топить баню. Один

из них с двумя лошадьми был послан на прииск Кропоткин-

ский за продуктами и письмами. Посылая его, я сетовал на

долгое отсутствие известий из Москвы, гадал, кто родился —

сын или дочь? Опасался за здоровье жены. Алеша Соловьев

превращал мое нытье в шутку, а у Киры испортилось настро-

ение, и она решила до бани уйти из лагеря и сделать про-

филь долины Хомолхо невдалеке от нашей поляны.

Чтобы не терять времени, Володя Лиманчиков, взяв ста-

рательский лоток и мою двустволку с патронташем, отпра-

вился на соседний ключ, вблизи места намеченного Кирой

профиля, промывать шлихи. Он собрался быстро и ушел

раньше Киры. Она что-то долго и, как показалось, бесцель-

но копалась в своей палатке. Это раздражало, и я доволь-

но резко поторопил Киру, сказав, чтобы вернулась в лагерь

не позже двух часов дня. Она ушла сердитая, хотя ничего

мне не сказала. Я остался в лагере и занялся составлением

месячного отчета, табеля и ведомостей на зарплату.

К двенадцати часам возвратился Лиманчиков со шли-

хами и подстреленными рябчиком и белкой. Принимая от него

ружье и патронташ, я заметил, что не хватало трех патро-

нов, заряженных дробью.

– А где третий патрон?

– Да в рябчика промазал,– равнодушно ответил Во-

лодя.

– Киру Федоровну не видел? Где она теперь?

– Нет. А разве она должна на том ключе быть?..

Два часа. Мы уже все помылись в бане, а Киры нет.

– Вот копуша, всегда запаздывает!

Действительно Кирина тщательность в съемке и описа-

ниях не давали ей приходить вовремя, и все к этому привык-

ли.

Часам к пяти на ночевку к зимовью подошла группа

якутов.

Они убирали сено на полянах в долине Хомолхо ниже

по течению. Нет, они никого не видели, кроме своих. Выст-

релы они слышали: одни – два, другие – три.

Около шести часов я с Женей (второй коллектор из Бо-

дайбо) отправился в район маршрута Киры, но, не обнару-

жив следов, мы вернулись. Кроме того, никак не верилось,

что человек может пропасть, отойдя от лагеря не далее двух

километров. Возвращаясь в густые сумерки, мы были твер-

133

до уверены, что Кира уже в лагере. У меня сжалось сердце,

когда увидел плотно закрытую ее палатку и ответ, что она не

возвращалась. Тревога охватила всех. Посреди поляны раз-

ложили огромный костер. Его отблески ложились на сосед-

ние сопки. Время от времени кричали, стреляли в воздух.

Никакого ответа. У костра, балагуря, топтался Колобаев.

Видимо для нашего успокоения, он рассказывал всякие та-

ежные приключения и недоразумения.

Когда на востоке засерела новая заря, мы, растерянные

и подавленные, прилегли отдохнуть. Часов в семь утра я

пошел на зимовье мобилизовать на поиски якутов, но ока-

залось, что они уже разошлись раньше, чем обычно, по

своим полянам именно в том направлении, куда ушла Кира.

Зато в зимовье неожиданно оказался Бутаков. Он возвра-

тился также со стороны Кириного маршрута.

– Когда пришел?

– Около часа ночи.

– Видел костер? Слышал как кричали?

– Слепой увидит. А рев километра за два слышно было.

– Почему не подошел?

– Устал очень – ведь поди шесть десятков километ-

ров за день отмахал.

– За что арестовывали?

– Да не арестовывали, а свидетелем на суд вызывали.

Послав коллектора за разведочной группой Раменского,

которая работала в противоположной стороне километров

за восемнадцать, все оставшиеся отправились по маршруту

Киры.

Маршрут невелик. От полянки километра полтора он

шел по хорошо утоптанному, сухому зимнику. На дороге

не видно никаких следов, тем более от Кириных ичигов с

мягкой подошвой. За первым ручьем, который опробовал

Лиманчиков, Кира должна была повернуть перпендику-

лярно к дороге и, пользуясь анероидом, сделать профиль

долины.

По ее маршруту не было скал, если не считать неболь-

ших выступов террасовых цоколей. Даже в случае падения

с них вряд ли ушибешься. Высота здесь не более двух мет-

ров, а под ними толстая подушка мягкого мха. Таких высту-

пов в суженной части долины было немного, и мы все ос-

мотрели с особой тщательностью. Ни следов ноги, ни сле-

дов геологического молотка на скалах не было. Совершенно

очевидно– Кира не подходила ни к одному такому обнаже-

нию. Образцы коренных пород в нашем деле брать обяза-

134

тельно с каждого обнажения, тем более в долине – ведь

именно в скальных породах следует искать коренные место-

рождения золота.

– Что-нибудь одно из трех: либо Кирилл (так мы ее

часто называли за мужественность характера) не видела этих

выходов, либо оставила на обратный путь, чтобы не тащить

камни в гору, либо она здесь не проходила вовсе.

– Если не здесь – значит, шла по берегу Хомолхо.

Подошли к берегу. Низкая узенькая пойма во многих

местах еще больше понижалась и выходила в русло реки

мелкогалечными и песчаными косами. Начиная от наших

палаток и далеко вниз по течению за границу района, оп-

ределенного нам для съемки, ни на одной косе не было ни-

каких следов.

– Ну на песке-то следы должны были остаться,– ска-

зал Алексей.

Действительно наши ноги оставляли заметные отпечат-

ки не только на песке, но и на мелкой гальке.

На всем участке наших исследований Хомолхо можно

было перейти почти везде не замочив колени, тем более осенью

когда уровень речек в этих местах сильно понижается. Тече-

ние не очень сильное, сбить даже ребенка не сможет. Дно толь-

ко кое-где имеет камни, а большей частью устлано галькой

и песком. Ширина русла небольшая. Ни утонуть, ни раз-

биться здесь невозможно.

– Говорят, что даже в тазу некоторые тонуть ухитря-

лись, а тут-то до метра местами будет.

– Хорошо. Предположим, оступилась или упала вот

с этого полутораметрового обрывчика, ударилась головой

о дно, потеряла сознание. Где тело? Ведь не может же те-

чение его унести. На любом перекате застряло бы.

– Да здесь перекат на перекате и везде по щиколотку.

Мы бросили в реку сосновый сук длиной около метра.

Он медленно проплыл по плесу и застрял на первом же пе-

рекате. Высвободили его, проследили дальнейшее движение.

Результат один и тот же.

– Если сучок застревает, так уж человеческое тело и

вовсе не пронесет.

– Нет, река здесь безопасна. Ни унести, ни скрыть

человека она не в состоянии – везде дно видно.

Тщательно обследовав реку, мы повернули на склон до-

лины. Идя в гору, обсуждали все возможные варианты опас-

ностей.

– Заблудилась?

135

– Исключено. Во-первых, Кира не младенец и не но-

вичок – ориентируется в тайге прекрасно. И компас, и

карта с нею.

– На что здесь карта? День ясный, отовсюду на два-три

километра поляну видно – только на сопку подняться, а

она дальше полутора километров и уходить-то не должна.

– Медведь?

– Ну какой это шалый медведь ближе трех километров

летом к зимовью подойдет? А человека-то тоже далеко чует.

– Да и лето теплое, урожайное – все медведи сытые.

– Ну а вдруг нечаянно встретился и напугал?

Но и медвежьих следов ни сегодня, ни впоследствии мы

не встретили.

По склону долины дошли до гольца. Здесь, в верховье

Хомолхо, гольцы поднимаются невысоко над рекой. С него

как на ладони видна вся поляна и каждая палатка.

– Смотри-ка! Вроде Кирина палатка открыта.

– Нет, показалось.

Мы с надеждой всматривались в каждый предмет на по-

ляне, в прибрежные кусты, в зимовье. А вдруг вот сейчас

откуда-нибудь покажется Кира. Но ни движения, ни дыма

костра... Поляна около лагеря замерла. Вот видно, как от-

крылась дверь зимовья и оттуда, судя по фигуре, вышел зи-

мовщик. Мы изо-всей силы крикнули: «Эго-гоо!» Зимовщик

остановился и, приложив руку к глазам, посмотрел в нашу

сторону.

– Ты смотри, услышал. А ведь тут не менее двух кило-

метров.

– Черт с ним, с пиратом. Вот Кира услышала бы!

Тайга и гольцы, речка и поляна молчали.

Где-то у гольца Высочайшего, в самом истоке Хомолхо,

солнце коснулось горизонта, уходя с Патомского нагорья

на покой. Нужно было возвращаться в лагерь. Усталые, го-

лодные и совершенно подавленные неудачей поисков, молча

брели мы к лагерю. Выйдя на поляну, ускорили шаги. У

всех теплилась какая-то надежда. А вдруг вот подходим к

палаткам, а оттуда Кирилл? Нет, не было...

Сенокосчики, их было семь человек, без всякого энту-

зиазма встретили настоятельное предложение с утра

идти на поиски Орловой.

Идя впереди с одним из них, я расспрашивал его, где

он был и где работали другие в тот день. По-русски якут

говорил плохо, и с трудом можно было понять, что он ого-

раживал стог сена на соседней поляне. Поляна находилась

136

как раз на границе нашего участка поисков и съемки, в

двух километрах от лагеря. Косарь видел, что часов в две-

надцать в кустах недалеко от поляны прошел человек в чер-

ном. Был это мужчина или женщина, он не различил.

Правильно, именно там должны были пройти и Ли-

манчиков, и Кира. Только Володя уже возвратился к две-

надцати часам. Впрочем, не имевший часов якут мог оши-

биться на час-другой.

Минут через пятнадцать в том же направлении прошел

другой человек в черном. Вскоре раздались выстрелы один

за другим – почти дуплетом.

Подождав отставшего Лиманчикова, спрашиваю его:

– Когда стрелял?

– Как пришел к ключу, еще шлих не начал мыть, ряб-

чика убил. Потом приблизительно через час. Промазал. А уж

когда домой шел, по дороге белку убил.

– А дуплетом стрелял?

– Нет.

Закрадывалось подозрение: кто лжет – якут или Ли-

манчиков? Ослышаться и принять один выстрел за два при-

рожденный охотник вряд ли мог. Стрелять дуплетом по

рябчику или белке Лиманчикову совсем не к чему. Он доста-

точно хладнокровен и опытен, чтобы впопыхах дергать за

оба курка. Значит, якут нарочно путает?

Подошли другие якуты.

– Кто позавчера слышал выстрелы?

– Мы,– сказал один, по фамилии, насколько помню, Се-

менов.

Я впервые обратил на него внимание. Он не был похож

на якута. Нос горбинкой, как у эвенков. Лицо менее ши-

рокое, чем у якутов. При обычных черных и прямых, как

у всех якутов, волосах глаза оказались светло-голубыми.

По-русски говорит вполне прилично, хотя и с акцентом.

За плечами у него была берданка.

– Мы втроем шли часа в четыре,– продолжал он.—

Километрах в двух отсюда услышали два выстрела один за

другим.

– А ты долго здесь работал? – спросил я первого якута.

– Часов до пяти.

– Перед уходом на зимовье слышал выстрелы?

– Нет.

Как свидетельствовал Колобаев, косари в тот день брали

с собой только одну двустволку, а еще две и берданка оста-

вались в зимовье.

137

– Кто же, кроме вас и нас, ходил здесь?

– Никого не видели.

– Так кто же стрелял дуплетом и кто стрелял в четыре

часа?

Ответа на эти вопросы не было. Возникло подозрение:

не косари ли убили Киру. Путаница фактов и времени

невольно заставляли настороженно присматриваться к яку-

там.

Разделились на три группы: одна еще раз обследовала

поляну и реку, другая – левый склон, а я с голубогла-

зым якутом отправился на склон, противоположный

обследованному вчера. Он густо зарос березняком и осин-

ником после старой гари. Мы молча шли зигзагами по

склону, тщательно высматривая следы. Достигли залесен-

ной вершины. Дальше Кире идти не было никакого смысла.

На вершине выступали гранитные развалы с кварцевой

жилой. Если Кира была здесь, то она обязана отбить не-

сколько образцов на контакте жилы и вмещающей породы.

Самый тщательный осмотр показал, что к этим камням

никогда не прикасался геологический молоток. Ни следов

зверя, ни человека мы не обнаружили.

Сделав большой круг, уже под вечер мы стали спускать-

ся в долину Семикачи невдалеке от ее устья. Семенов отстал

и шел сзади меня в нескольких десятках метров. Вдруг прон-

зительный женский визг боли и отчаяния прорезал замерз-

шую тайгу и заставил меня судорожно сбросить кара-

бин с плеча. Сразу представилось, что Киру пытают, других

женщин тут не было. Визг доносился от устьевой части

Семикачи. Подождав Семенова, я спросил:

– Слышал?

– Слышал.

– Где кричали?

– Там,– показал он в противоположную сторону до-

лины – вверх по течению.

Стало совершенно ясно, что Семенов путает намеренно,

будучи замешанным в пропаже Киры. У меня сжались все

мышцы, готовые к схватке с бандитом. Не знаю, что именно,

но что-то меня удержало от мгновенно принятого решения

пустить пулю в голову Семенова.

– Хорошо. Иди вперед. Внимательно ищи следы. Если

там кричали, то должен быть след от низовья реки.

Потихоньку, незаметно для него я послал патрон в пат-

ронник карабина и поставил затвор на боевой взвод.

Я шел сзади с карабином на руке, внимательно следя за

138

каждым движением якута и в то же время, как и он,

смотря на признаки следов. Если бы он сделал хоть малей-

шее движение, напоминающее намерение снять берданку

с плеча, я выстрелил бы ему в голову. Уверенный, что он

виновник пропажи Киры, этот выстрел я расценивал как

необходимый для самозащиты.

До самого русла Семикачи и на другом склоне ее долины

никаких следов мы не обнаружили. Правда, я следил боль-

ше за Семеновым, чем за следами. Я-то знал, что тут следов

не может быть и никто не кричал в верхней части семикачин-

ской долины.

Пошли вдоль русла к устью на свою поляну. Когда среди

деревьев показались просветы у входа на поляну, с нее

вдруг опять повторился тот же визг, на той же ужасающе

тоскливой ноте. Но тут мы оба увидели источник его. Виз-

жал жеребенок, укушенный взрослой лошадью, с которой он

рискнул познакомиться поближе. Со Светлого на зимнее

пастбище сюда ежегодно пригоняют молодняк. Небольшой

табунок подошел сюда к полудню во время нашего отсут-

ствия. Визг жеребенка точь-в-точь напоминал женский. Все мое

тело вдруг обмякло, как будто кто-то повернул рубильник,

выключив непосильное напряжение. Открыв затвор, я вы-

тащил патрон из патронника. Страшная усталость почти

валила с ног – видимо, даже только решение убить чело-

века принимать нелегко.

А все же, почему Семенов указал на противоположную

сторону от источника звука? Может быть, в силу непости-

жимых акустических свойств семикачинской поляны? Не-

большая разница в высоте или условий экранизации звука

деревьями могла исказить впечатление от его направления.

И не потому ли якут, работавший на соседней поляне, при-

нял один выстрел и его эхо за дуплетный или почти дуплетный

выстрел? Да, но разницу в оценке времени выстрела в четыре

часа разными людьми все же не объяснишь акустикой...

На поиски Киры были сняты все рабочие моего отряда,

работники других отрядов нашей экспедиции, многие

жители Светлого, Хомолхо, якутского колхоза. Над

всем бассейном Семикачи и Хомолхо несколько дней подряд

кружил самолет. В течение двух недель мы ходили цепью

в пяти – десяти метрах один от другого и внимательно

всматривались. Все долины, склоны и гольцы в радиусе де-

сяти – двенадцати километров от семикачинской поляны

обошла наша цепь. Ни один куст, кочка, стог сена не оста-

лись вне тщательного осмотра. Все напрасно.

139

В «Очерках по истории Ленских золотых приисков»

написано: «Ее искали очень долго и не могли найти. Нашли

лишь места, где она отбивала от скал образцы пород». Это

ошибка – ни одного места с потревоженными геологичес-

ким молотком скалами в полосе Кириного маршрута ни мы,

ни прибывшие с некоторым запозданием следователи не об-

наружили.

Следователь, врач и начальник районного отдела уго-

ловного розыска допросили всех присутствующих в районе

семикачинского зимовья и всех рабочих нашего отряда. Мне

стало страшно. Ведь не только несколько рабочих, но два

бригадира в составе нашего разведочного отряда скрыва-

лись от закона. Только тогда вдруг я понял, что стал даже,

может быть, укрывателем беспаспортных, беглых и вообще

невесть каких граждан. Наверное, уже за это меня можно

было привлечь к законной ответственности. Но именно их

руками я делал важное для Родины дело. Как-то не было

серьезного страха за собственные незаконные действия. Мо-

жет быть, еще и потому, что мысли о трагедии Киры затме-

вали все остальное.

На мое искреннее опасение за судьбу разведки золота и

моего разведочного отряда начальник угрозыска кон-

фиденциально сказал:

– Вы что же, думаете, что мы не знаем, кто и как у вас

работает? Все они у нас на учете. Дорога здесь только одна —

через порт Бодайбо, и, кого не нужно, мы просто не выпу-

стим отсюда. Арестовывать и рассылать по местам прежних

отсидок нам не выгодно – это же прекрасная рабочая сила!

Вы ведь, кажется, не жалуетесь на их леность или неопыт-

ность? И ведут они себя разумно, не буйствуют.

Да, мы с Раменским не жаловались. Действительно, бук-

вально все наши рабочие работали не покладая рук, с вы-

думкой, инициативой. Их захватила внушенная нами пер-

спектива найти в заброшенной долине промышленную рос-

сыпь. Задачей всей нашей экспедиции было не только найти

россыпи, но и возродить добычу золота в Дальней Тайге.

Поэтому в случае обнаружения мы должны были разведать,

подсчитать запасы и сдать золотоносную россыпь в эксплу-

атацию. После приемки разведанных площадей наши ра-

бочие имели право перейти на самостоятельное старание

на любом шурфе и на любом горизонте погребенных террас.

– А то, что они преступили закон,– продолжал мили-

ционер,– мы решили не замечать до тех пор, пока они рабо-

тают и ведут себя правильно. Вы что же думаете: они в ла-

140

герях больше пользы принесут и скорее перевоспитаются,

чем здесь? Тайга воспитатель идеальный, в ней свои законы:

ни грабить, ни убивать нельзя. Попробуй ограбь – самих

кокнут. Вот вам и воспитание, и уважение к чужой собст-

венности. Кроме того, интерес есть – золото моют, стране

польза, и немалая. И им занятие, и государству валюта, и

трудовой навык у них, да и время для решения, как жить

дальше, есть. Только присматривайтесь к Матвею Ивано-

вичу – он сам воспитатель сильный, а воспитание-то у него

не то. Впрочем, это дело не мое...

Следователь в первую очередь заподозрил в убийстве

Киры Лиманчикова и Бутакова.

– Я же не мог утиной дробью убить человека! Да и

зачем?

Действительно, зачем молодому парню, комсоргу Бодай-

бинского техникума убивать свою учительницу?

– Но третий патрон!..

– Ты мог выстрелить в упор, например в затылок или

лицо, а тело зарыть в мох. Можешь показать, где стрелял?

И Лиманчиков вел нас всех по своему маршруту, пока-

зывал подбитые дробью листья и ветки ольхи, впившиеся

в стволы лиственниц дробинки. Два места он нашел и по-

казал, а третьего найти не мог.

После неудачных поисков следов Киры Лиманчикова и

Бутакова арестовали. Бутакова освободили довольно быст-

ро. Большое число свидетелей на прииске Светлом и расчет

времени доказывали, что без машин, которых тут не было,

человеку невозможно преодолеть за полдня шестьдесят

километров даже на лошади по таежной тропе.

За недостатком улик после месячного следствия освобо-

дили и Лиманчикова. У всех наших рабочих имелось алиби:

все они выполнили дневную норму проходки шурфов ми-

нимум в восемнадцати километрах от Семикачи, и к тому

же никто не знал ни времени, ни места маршрута. Ведь он

был случаен, не планировался заранее, о нем не знал даже

рабочий, уехавший на Кропоткинский.

Следователь не очень тщательно допрашивал косарей

и Колобаева. Он говорил:

– Никогда якутские колхозники не станут нападать ни

на кого из русских. К тому же всех мы их знаем с лучшей

стороны. А Колобаев, по данным зимовщика, целый день

был в зимовье.

То же утверждал и Колобаев: зимовщик с поляны не

уходил.

141

Следствие решили прекратить. Однако родственники

Киры в Москве не удовлетворились таким оборотом дела и

обратились в Прокуратуру СССР с просьбой тщательного

расследования и наказания виновных. Москва потребовала

найти во что бы то ни стало! Дело передали другому сле-

дователю.

Уже зимой, в конце января опять были арестованы Ли-

манчиков, Бутаков и на этот раз семикачинский зимовщик

и все косари. Это сделали, по-видимому, для оправдания

бодайбинских следственных органов перед Прокуратурой

СССР, так как все следы давно скрыл снег и ничего нового

нельзя было выяснить. Когда следователь тоже убедился

в этом и освободил всех взятых под стражу, он решил об-

винение предъявить мне.

– Зачем отпускал по одному в тайгу?

– Орлова была начальником подотряда и принимала

решение сама. Кроме того, даже официально разрешается

удаляться от лагеря на два километра, тем более в таком

месте, где имеются дороги и население, да еще при такой

идеальной слышимости, как на семикачинской поляне.

– Вы отпустили ее одну для того, чтобы убить. Какая

причина была у вас для убийства?

Такое обвинение следователя заставило меня онеметь

сначала от удивления, а потом от возмущения. У меня к тому

времени не возникало даже мысли, что кто-нибудь может

заподозрить во мне убийцу. И кого – своего помощника

и друга!

Официальный допрос длился целый день. По «железной

логике» следователя выходило так, что косари и недоброже-

латели не могли, а товарищ по учебе и работе мог убить

своего помощника. В ходе перекрестного допроса выясни-

лось, что второй ствол огнестрельного оружия, которым

располагал отряд, в тот день увез рабочий, посланный за

продуктами. Топоры были в распоряжении топящих баню.

Стало быть, материальных средств убийства я не имел. Это

меня больше всего умилило в доводах следователя. Потом

оказалось, что в разное время, но в течение всего дня меня ви-

дели разные лица в собственной палатке – с поляны я не

отлучался.

В конце концов прокурор города Бодайбо постановил

дело прекратить. Я же провел много бессонных ночей в ло-

гических поисках виновного.

Приходила мысль о самоубийстве Киры. Вдруг она на-

меренно ушла на север – в пустынную часть Патомского

142

нагорья? Там есть и скалы, и глубокие реки, и медведи.

А может быть, замучила себя голодом? Но логика событий

противоречила этой мысли. Кира слишком любила жизнь,

была оптимистом, бойцом и борцом за достижение поставлен-

ной цели. Она с нетерпением ждала результатов наших

прогнозов, а пока ничего определенного еще не было извест-

но не только о запасах, но и содержании золота в террасе.

Я проклинал себя за невыдержанность, выразившуюся

в строгом обращении и, по-видимому, чуть-чуть вызыва-

ющем тоне перед отходом ее в маршрут. Но не могло же быть

это причиной самоубийства – обычные отношения между

начальником и подчиненным? Иногда приходилось обра-

щаться значительно более сурово и с Колобаевым, и с бри-

гадирами.

Если бы это было самоубийство, то не думаю, чтобы ком-

сомолка, глубоко преданная своей специальности, влюблен-

ная в Хомолхо, вложившая немалый труд в исследование

ее бассейна, могла унести с собой рабочий дневник и карту,

которые также не были найдены.

143

Верховье долины р. Хомолхо (схема)

Но если это все же самоубийство, что нужно было де-

лать начальнику, чтобы предотвратить его? Вот этого не

говорится даже в современных инструкциях по технике бе-

зопасности.

К двадцатому июня тысяча девятьсот сорок первого

года закончилась промывка породы, выбранная за всю зиму

из всех разведочных шурфов. Результат превзошел все наши

даже смелые ожидания. Оказалось, что под «горным свалом»

погребена не одна терраса правого борта долины Хомолхо.

На плотике трех нижних террас, скрытых под мощной тол-

щей щебенки и суглинка, сползших со склона долины и

скрывших речные отложения, оказались вполне перспек-

тивные россыпные залежи. Они не были беднее некогда вы-

работанных россыпей левого борта, принесших известность

золотой Лене. В память Киры, душевного, честного человека

и начинающего исследователя, мы предложили назвать

разведанную нами террасу именем Орловой, и это быстро

привилось и в обиходе, и в официальной номенклатуре.

Только на сданное золото из наших разведочных шурфов

была окуплена стоимость всей Жуинской экспедиции почти

на два года работы с полным штатом поисково-съемочных

и разведочных рабочих и инженерно-технических работни-

ков. Сдача нашего золота в приисковое управление совпала

со вторым днем Великой Отечественной войны. Впрочем, о

войне мы узнали лишь первого июля – радиосвязи у нас не

было. Определив запасы столь необходимого, особенно в

то время, металла, мы сдали разведанную площадь в экс-

плуатацию. На некоторых шурфах осталась добывать золото

часть наших рабочих. Некоторые из рабочих, так же как и я,

ушли на фронт, а несколько человек с Сашкой-Тайгой и

Матвеем Ивановичем продолжали поиски в других районах

Патомского нагорья.

Еще и сейчас терраса Орловой продолжает давать золото.

Там работает мощная драга. Еще и сейчас свежа в памяти

трагедия Киры у всех оставшихся в живых участников Жу-

инской экспедиции. Тяжелый урок дал нам право строго

требовать, чтобы никогда исследователь не отходил один

в тайге, пустынях, горах, тундре от лагеря дальше, чем на

видимую и голосовую связь.

В ночном Якутске

Багаж у меня небольшой. В одной руке маленький чемо-

данчик наподобие тех, в которых футболисты носят бутсы,

а в другой жестяной тубус с картами. Карты природных

ресурсов, недавно разработанные на географическом факуль-

тете Московского университета, вез я для демонстрации

руководителям совнархоза Якутской автономной республики

в надежде заключить с ними хозяйственный договор. В се-

редине пятидесятых годов ученые были заняты усиленными

поисками мест приложения достижений своей отрасли знаний

в практических делах. Дело в том, что производственники

того времени оценивали академических и университетских

представителей естественных наук как силу второстепенную

и не спешили финансировать научные разработки и реко-

мендации. Но ученые твердо знали, что практика без науки

не сможет рационально развиваться. Поэтому они все на-

стойчивее стучались в двери практических организаций.

Мне выпала доля постучаться в якутскую дверь.

Якутск только что стал столицей алмазного края и уни-

верситетским городом. Именно в этот год среди одноэтажного

Деревянного Якутска на Октябрьской улице появились не-

давно разработанные совместно с мерзлотоведами первые

145

свайные кирпичные трехэтажные дома с тройными рамами

и индивидуальной канализацией – филиал Академии наук

и два экспериментальных – для преподавателей универси-

тета. Самую же эту улицу еще не переименовали в проспект

Ленина, как она называется сейчас.

До торжеств трехсотдвадцатипятилетнего юбилея вхож-

дения Якутии в состав России Якутск еще не располагал

большими ассигнованиями на строительство и благоуст-

ройство, которые сейчас позволили ему приукраситься не-

узнаваемо: асфальтировать улицы, построить современного

типа аэропорт, застроить трехэтажными каменными домами

не только проспект Ленина, но и многие другие улицы. Поэто-

му, если не считать дощатых тротуаров, в то время столица

автономной республики не имела мощеных улиц. Вечномер-

злые грунты, оттаивая под сплошными фундаментами, вспу-

чивались, и стены домов накренялись, нарушая горизонталь-

ность полов и строгую прямолинейность улиц. Только баш-

ня от древнего города, построенного землепроходцами

более трехсот лет назад, стояла не накреняясь, потому что

не имела фундамента.

Сейчас турбовинтовые лайнеры доносят нас от Москвы

до Якутска за семь-восемь часов с одной остановкой, тогда

же винтовые самолеты между Москвой и Якутском летали

с восемью остановками и каждый радиационный туман оста-

навливал их не только на ночь, но и на сутки.

Мне повезло. Не прошло и двух суток, как ИЛ-14, под-

нявшись с Быковского аэродрома столицы, подрулил к не-

большому деревянному строению якутского аэропорта. Из-

вестно, что в любой из наших столиц номер в гостинице

получить трудно. Поэтому я и не пытался искать гостини-

цу, которая, как выяснилось позже, была единственной и

не слишком вместительной. В моей записной книжке имел-

ся адрес Кирилла Космачева, который после окончания аспи-

рантуры в Московском университете решил приложить свои

научные силы на окраинах нашей Родины и обосновался в

Якутске на улице Аммосова. О своем появлении я Кириллу

не сообщил, а он, естественно, даже не мог представить, что

мало знакомый ему человек, занимавшийся до сих пор Даль-

ним Востоком, вдруг окажется в Якутске да еще в зимнее

время.

Степенно сойдя с борта самолета, я как-то не обратил

внимания на поспешность всех остальных пассажиров.

Через так называемый зал ожидания аэропорта, отталкивая

друг друга чемоданами, как будто за ними по пятам шел вал

146

цунами, бежали пассажиры. Они задыхались под тяжестью

ноши, совершенно не обращали внимания на чины, на пол

и возраст, глаза их были устремлены только в одну то-

чку, вперед – на дверь зала ожидания. Все стремились как

можно скорее выскочить на припортовую площадь. Я веж-

ливо уступал путь всем и через несколько мгновений остался

один посреди зала.

Выигравшие бег пассажиры моментально переполнили

те полтора такси, которые скучали в ожидании самолета.

Остальные ринулись к автобусу типа «голубая антилопа» и

взяли его приступом задолго до того, как я подошел к нему.

Площадь мгновенно опустела. На автобусной остановке кро-

ме меня остались две пожилые женщины. Висеть же на

подножке было невозможно, так как мороз в сорок восемь

градусов сковывал неподвижный воздух.

Чтобы скрасить разочарование женщин, я начал раз-