Текст книги "Антитеррор 2020"

Автор книги: Юрий Бурносов

Соавторы: Кирилл Бенедиктов,Леонид Каганов,Михаил Кликин,Антон Первушин,Сергей Чекмаев,Мила Коротич,Елена Долгова,Наталья Егорова,Максим Черепанов,Сергей Байтеряков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Нельзя это делать, Зайка. И хотеть этого нельзя.

– Почему?

Погодник крепко взял ее за руку и заглянул ей в глаза.

– Знаешь, я тебе открою по секрету одну страшную тайну, которую узнал в своих путешествиях. Только ты никому не скажешь, хорошо? Обещаешь?

– Хорошо.

– Слушай меня. На небесах хранится большая-большая Книга Судеб. И в ней записаны поступки каждого человека – всех живых и всех, кто уже умер. И когда-нибудь в один страшный день небесные молнии сами ударят на землю без всякого обряда и сами сожгут каждого, кто хоть раз в жизни делал обряд.

Глаза Зайки загорелись чистым детским любопытством.

– Правда? – спросила она. – Дедушка Погодник, это правда?

– Правда, – кивнул Погодник.

– А он скоро наступит, этот день?

– Я бы отдал все, чтобы этот день не наступил никогда, – вздохнул Погодник. – Но далеко-далеко в дальних странах остались умные люди, волшебники, как и Энди Патрик, которые очень хотят этого и мечтают придумать такое заклинание для небесных молний.

– Они злые волшебники? – спросила Зайка, думая о чем-то своем.

Погодник покачал головой.

– Они не злые и не добрые, они просто глупые, и жизнь их ничему не научила. Они тоже верят, что хорошая жизнь начнется, если убить всех плохих людей. Но у них пока не получается составить такое заклинание. Но если вдруг получится, то такой день наступит.

Зайка помолчала.

– Я очень хочу, чтобы этот день наступил.

– А я нет, – ответил Погодник.

– Почему?

– Потому что тогда на земле останемся только мы с тобой, и нас съедят волки.

Зайка надолго погрузилась в размышления, а Погодник снова взял лопату, шагнул к яме и принялся копать.

– Дедушка Погодник, – снова раздался детский голосок, – а ты тоже волшебник?

– Немножко, – ответил Погодник.

– А тоже хочешь составить свое заклинание для небесных молний?

Погодник замер.

– Нет, – сказал он, – нет. Я вообще не хочу иметь дела с небесными молниями, я ненавижу их.

Зайка долго сидела тихо, а Погодник копал. Он решил, что она успокоилась, но потом заметил, что Зайка снова тихо плачет. Тогда он сходил к своей котомке за ноутбуком, включил его и показал Зайке, как играть в шарики. На два часа заряда хватило, а Зайка, никогда не видевшая компьютеров, забыла про все на свете.

* * *

Работой старуха осталась довольна – вечером она снова досыта накормила гостей и много хлопотала вокруг них. Правда, спать положила гостей в сарай к козам, запершись в доме изнутри – боялась, что кто-то ночью прокрадется в спальню и подсмотрит ее лицо. Обижаться на такую разумную предосторожность давно было не принято. Зато она принесла в сарай пару старых матрасов и подушек, много теплых одеял и даже постелила свежие простыни.

Погодник заснул сразу – сказалась усталость и бессонные ночи, проведенные в долгом-долгом пути. Но спал по привычке чутко – несколько раз просыпался от шороха, но вспоминал, что он не в лесу, вокруг не дикое зверье и не разбойники, а всего лишь козы храпят и топчутся за загородкой. Проснувшись в очередной раз после полуночи, когда вместе с лунным светом из щелей ползли в сарай ледяные осенние сквозняки, он вдруг понял, что девочки на соседнем матрасе нет. В этом не было ничего удивительного – мало ли, понадобится человеку сходить во двор, или воды попить, или просто посидеть на скамье под яблоней, кутаясь в бабкин плед и глядя на звезды. Но Погодник, почувствовав неладное, откинул одеяло и тихо вышел из сарая.

Во дворе было тихо, в соседних домах не горели свечи, и лишь где-то вдали тоскливо лаяла собака. Погодник обошел темный двор, постоял под яблоней, наполненной тихим звоном комарья, прошел до нужника и обратно по тропе из кирпичной крошки. Девочки нигде не было. Пришла мысль, что Зайка могла отправиться к себе домой – туда, где жила с мамой. Ведь где-то она жила в этом городе, где-то у нее был свой дом, кроватка, комната с любимыми игрушками… Днем она туда идти не захотела – может, испугалась остаться там одной, без мамы. Но проснулась ночью, встала и через весь город… Погодник с сомнением покачал головой, а затем вдруг зашагал к яме, которую рыл вчера весь день, да так и не закончил. Почему-то он уже знал, что там увидит. Еще не дойдя до ямы, он услышал шепот. Много повидал Погодник в жизни, а особенно за последние семь лет, но сейчас ему стало страшно. Луна щедро освещала замерший двор – кирпичную крошку, заросли черной пожухлой крапивы, кучу вырытой глины и темный провал ямы. И из ямы полз шепот – детский шепот, такой старательный, каким дети читают вызубренное стихотворение: строчка за строчкой, не понимая смысла. Только это было не стихотворение. Жутко было слышать детский голосок, повторяющий совсем не детский текст, переведенный кем-то наспех в первые дни магии: « Две доли пластилина, глины или теста, одна доля золы. Перемешав, раскатать в плоский блин и вылепить ровную пятиконечную звезду шириной не менее локтяи толщиной в палец. Наносить надписи буквами латинскими, крупными, заглавными, прорезая массу звезды глубоко до основания. На пяти лучах звезды следует написать имя, фамилию, место рождения, номер паспорта или водительского удостоверения, ИНН. Если паспортные данные неизвестны – оставить лучи пустыми, в центр звезды поставить вылепленную из того же материала фигурку, стараясь придать ей и чертам лица максимальное портретное сходство с человеком. Звезду расположить параллельно небесам и отойти на безопасное расстояние. Энди Патрик».

В яме всхлипнуло и снова послышалось с отчаянием: « Две доли пластилина, глины или теста, одна доля золы. Перемешав, раскатать в плоский блин…»

Погодник поднял с земли лопату, подошел к краю ямы и спрыгнул вниз. Девочка испуганно взвизгнула, а узнав его, отползла подальше и закрыла лицо ладошками. В яме было темнее, но в свете луны на утоптанной глине отчетливо виднелась странная конструкция: небольшой и не очень ровный глиняный блинчик, круглый и плоский. А по его краям – пять вылепленных из глины пальцев, нелепо торчащих в стороны. Маму Зайки обвинили зря – ее дочка не просто понятия не имела, как делается обряд, но даже не представляла, как выглядит звезда. Зато фигурка на блинчике имелась, и не одна: три глиняных человечка были вылеплены с большой старательностью и стояли на глиняной тарелочке в разных позах, как музыканты на сцене. Лицо каждого из глиняных человечков было завязано маленьким куском тряпочки, а в руку была воткнута щепка, на другом конце которой виднелся сплюснутый глиняный шарик. Погодник вдруг понял, что Зайка пыталась изобразить топоры в руках.

Не говоря ни слова, несколькими взмахами лопаты он брезгливо сгреб весь этот ужас и тщательно вкопал, забил сапогами в глинистое дно ямы, накидал сверху еще пару лопат чистой глины и затоптал, чтобы ничего было не видно. Только после этого он перевел взгляд на девочку.

Зайка теперь не закрывала лицо ладошками, не боялась и не плакала, ее лицо без повязки было очень похоже на лицо матери, а в свете луны казалось спокойным и отрешенным.

– Наверно, у меня ничего не получилось, – произнесла она угрюмо.

Погодник кивнул.

– Научи меня, как надо правильно? – тихо попросила Зайка.

– Я тебе рассказывал вчера, что это все – неправильно. Я же объяснил, что небесные молнии когда-нибудь убьют каждого, кто делал обряд.

– Ну и пусть, – серьезно ответила Зайка. – Но чур сначала – тех, кто маму…

Ее глаза блестели в полумраке спокойной недетской решимостью, а личико было перемазано в слезах и золе.

Погодник вздохнул.

– Вылезай, горе мое. Мы сейчас с тобой пойдем мыть руки и чистить одежду.

* * *

Бабка пришла доить коз, гремя эмалированными бидонами.

– Слыхали новость-то? – сообщила она, косолапо протискиваясь в узкую дверь сарая. – Убило ночью Сторожа.

Погодник охнул и сел, откидывая одеяло.

– Сторожа? Старика?! – спросил он. – Того, что ворота города открывал?

– Его, его, – закивала старуха. – Уж кому он мог помешать – ума не приложу. И жил бедно, и работу для города делал полезную, ворота сторожил, разбойников высматривал… А ты ж вчера в город пришел, говорил с ним, наверно?

– Говорил, – кивнул Погодник. – С ним и с помощником его, Дозорным. Парень такой молодой.

Бабка подхватила низенькую деревянную табуретку, стоявшую у стенки сарая, и отправилась к козам за выгородку.

– А скажи, добрый человек, – продолжила бабка странным тоном, – как он говорил с тобой? Не обидел ли чем? Сразу ли в город пустил или не хотел?

Погодник аккуратно свернул постель, сверху положил подушку и закрыл все покрывалом, чтоб не налетело мусора.

– Никак нет, – ответил он отчетливо, – досмотрел мои вещи и пустил в город. А если вы на меня плохое думаете, то я ни лица его не видел, ни имени не знаю, ни зла к нему у меня не было.

Бабка долго не отвечала, и Погодник решил, что она увлеклась дойкой, но старуха все же ответила:

– Бывают люди, что без зла обряд лепят. А что касается имени, так люди рассказывали, будто есть в мире и такая магия, чтобы человека убить можно было и без имени, и без портрета. Надо только в центр звезды взамен фигурки компас положить, номер дома шепотом произнести да заклинание нужное.

– Чушь какая! – фыркнул Погодник. – Нет такой магии, и компас тут вообще ни при чем.

– А тебе откуда знать, добрый человек? – быстро переспросила бабка. – Или ты магию хорошо изучил?

– Кто сплетни про компас рассказывает, тот, значит, и магию изучает, – возразил Погодник. – Вы бы лучше подумали, кто из горожан мог его по имени знать и обиду хранить.

– Кто ж его не знал по имени, Федора-то нашего, бывшего участкового, – откликнулась бабка. – Все его знали, городок маленький. Хороший был, твердый да не злой. Мы с ним еще детишками были, в один класс ходили… – Бабка вдруг осеклась, поняв, что болтает лишнее.

– Мне б умыться, чайку попить да за работу, – произнес Погодник. – Вода еще осталась или пойду принесу из колодца?

– Не торопись с работой, – строго осадила его старуха, – на площадь сейчас всем городом идти надо.

– Зачем? – удивился Погодник.

– Принято так, – объяснила старуха. – Всем народом решать будем, кто виноват и что делать дальше.

Погодник кивнул, перевел взгляд на Зайку и вдруг увидел ее круглые испуганные глаза, затравленно глядящие из-под натянутого на голову одеяла.

* * *

Площадь гудела, а в центре раздавались крики.

– Понять тут надо! Понять! – надрывался чей-то бас. – Имя его знал – значит, из наших, из старых кто-то. А кто зуб на него имел? Тут уж ясно, раз участковым работал до магии, то надо искать из хулиганов бывших, из алкоголиков…

– Ага, найдешь их сейчас, под масками, – гоготнул кто-то.

– А почему сразу из наших? – возражал рассудительный голос. – Может, он не пустил кого в ворота постороннего?

– Ага! – откликнулись сразу несколько голосов. – Ага! Сам не пустил, и лицо свое показал, да? Фамилию назвал постороннему?

– Только не надо забывать, – бубнил кто-то, – что до этого сына Кирпичницы убили, а потом – Мельника.

– А знаю, кто его убил, – вдруг послышался тихий бабий голос, – это старуха Козодойка с Парковой улицы, у ней вчера на участке рукомойник до утра плескался, небось сажу отмывала.

Несколько масок разом обернулись на Погодника, девочку и старуху.

– Лжешь! – крикнула бабка, вскинув сухенький кулачок. – Не было такого!

Погодник поднял руку.

– Это я плескался, – негромко, но убедительно сказал он. – Я проездом через город издалека, остановился у Козодойки, одежду свою стирал.

– А ты кто такой? Что-то голос незнакомый… – спросил кто-то.

– Погодником меня зовут, – ответил Погодник таким тоном, словно это все объясняло.

Толпа действительно потеряла к Погоднику интерес – принялись обсуждать какого-то Мешка, который как раз сегодня ночью, как говорили соседи, дома не ночевал. Мешка на площади не оказалось, и это сочли еще более подозрительным – кто-то уже собирал команду идти обыскивать его дом.

– Проезжий человек, значит, – протянул тихим голосом вдруг толстяк в драном свитере, оказавшийся около Погодника. – А в город тебя пустил, значит, Сторож?

– Да, – сказал Погодник. – И что?

– Да так, ничего, – ответил толстяк себе под нос. – Есть о чем подумать.

– Вот и подумай, – посоветовал Погодник. – Зачем мне, проезжему человеку, делать обряд на Сторожа, который меня в город пустил. Бред ведь!

Толстяк пожал плечами и отвернулся.

– Может, и бред, – процедил он себе под нос, не поворачивая головы, – а может, и не бред. Может, он вещи твои досматривал или про тебя что-то такое прознал, вот ты и решил убрать человека от греха подальше. Всякое бывает…

– Сходи к его помощнику молодому, Дозорному, да спроси, как дело было, он тоже присутствовал, – обиделся Погодник.

– А я говорил с ним, – ответил толстяк, вдруг повернувшись и цепко заглянув Погоднику в глаза. – Дозорный сказал, что ты паспорт свой показал им. Показал ведь?

Погодник смутился:

– Они сами полезли в мои вещи, а мне скрывать нечего. Я и тебе паспорт могу показать.

– Ох ты! – всплеснула руками старуха Козодойка, и Погодник понял, что все это время она следит за беседой и бдительно сверлит обоих глазами.

– Нет уж, спасибо, – усмехнулся толстяк и добавил: – Смотри лучше, добрый человек, как бы всей площади твой паспорт показать не пришлось…

– Там все равно серийный номер вырезан.

– И что с того, что вырезан? – удивился толстяк, прищуриваясь. – И что, магия не работает?

– Этого не знаю, – сухо ответил Погодник, – но люди говорят, что не работает. Что слышал, то и говорю. А я магией не занимался. А ты, выходит, занимался? Сработает, говоришь, магия, без номера паспорта? Пробовал, признаешься?

Тут смутился уже толстяк, а бабка снова сдавленно охнула.

– Наговариваешь, – проворчал толстяк, надувая щеки, – наговариваешь на меня. А ты скажи-ка мне лучше, зачем Дозорного ударил? Что вы там не поделили у ворот?

– Я?! – Погодник отшатнулся. – Это он, что ли, про меня такое сказал? Как это – ударил?

– Уж не знаю как, – усмехнулся Толстяк, – да только вчера, когда говорил с ним, на глазу его синяк красовался.

– А… – протянул Погодник, припоминая, – синяк и я видел.

Толстяк задумчиво почесал свитер на пузе.

– Интересное дело получается, если не врешь, – произнес он. – Есть о чем подумать.

– Подумай, – кивнул Погодник.

– Подумаю, подумаю, – пообещал Толстяк. – Я, знаешь ли, обычно думаю долго, зато потом говорю, как есть.

– А ты кто сам будешь, добрый человек? – спросил Погодник.

– А это тебе, добрый человек, – в тон ему откликнулся Толстяк, – знать и не надо. Ты же проезжий в нашем городе, говоришь? Вот и проезжай себе.

Оба так увлеклись разговором, что не сразу заметили, как обстановка на площади переменилась – несколько молодых парней в темных куртках волокли через площадь какого-то человека, а он орал и отбивался. Парень, что шагал впереди, торжественно и брезгливо держал в вытянутой руке толстую книжку розового цвета, демонстрируя ее всем. Погодник прищурился, но так и не смог разглядеть, что это такое.

– Библия, что ли? – пробормотала Козодойка. – Не разгляжу я чего-то…

– Альбом, альбом! – раздались крики на площади. – Альбом нашли с фотографиями!

Мужика доволокли до столба и сорвали с лица намордник.

– Вырезаны! – кричал мужик, заслоняя рукавом лицо. – Вырезаны все! У меня все лица наших там вырезаны, что ж я порядков не знаю! Только жена-покойница да сослуживцы армейские!

– А сослуживцы не люди, что ли? – резонно возразил кто-то.

– Так, это… – Мужик растерялся. – Они ж неведомо где, может, и в живых давно нет… Что ж я обрядовать на них стану, на сослуживцев бывших, через столько лет-то?

Тем временем принесли цепи и принялись его деловито приковывать к столбу.

– Это наш Колька-Мешок, – спокойно и даже с каким-то злорадством объяснила старуха Погоднику. – Пропойца и вор по мелочи, в город приблудился уже после магии. Небось наобрядовал где-то и бежал от грехов… – Старуха задумалась и цыкнула зубом. – Его у нас много кто не любил, да только повода не было и фамилии его никто не знает.

– Пойдемте отсюда скорей, – вдруг испуганно сказала Зайка, молчавшая все это время.

– И то правда, нечего нам тут делать больше, раз обрядовальщика поймали, – согласилась бабка Козодойка и первой заковыляла прочь.

Погодник оглянулся: Толстяка поблизости уже не было – он давно стоял в центре площади рядом со столбом, а вокруг него толпились парни в темных куртках.

– Фамилию кто знает? – громко и властно выкликал Толстяк. – Фамилию этого человека знает кто?

Площадь гудела.

– Никто не знает? Тогда лицо запоминайте, – закончил толстяк и добавил презрительно: – Художники…

* * *

Яму Погодник закончил к обеду и принялся сколачивать деревянную раму под основание нового нужника. Зайка сидела рядом и молча вязала венок из какой-то сорной травы. Пару раз Погодник пытался завести с ней беседу, но она не отвечала или отвечала рассеянно. Затем пришла бабка Козодойка и позвала к столу. Расщедрившись, Козодойка вместо картофельной похлебки сварила куриный суп. Ели все втроем за одним столом, хотя хозяйке было явно непривычно и неудобно есть с кем-то рядом, просовывая ложку под намордник.

В разгар обеда скрипнула калитка, и в дом постучалась соседка – судя по голосу, женщина не старая, однако мешковатая куртка и обмотанный вокруг попы коричневый платок делали ее похожей на старуху.

– Отмучился Колька-Мешок, – сообщила соседка. – Я прямо уж сидела на площади до последнего, думала, не дождусь, вот только что его и стукнуло…

– Что ж ты сидела-то? – спросила Козодойка.

– Так чтоб у всех на виду быть, чтоб не подумали, будто это я ушла домой и обрядую, – с чувством пояснила соседка.

Козодойка пожала плечами.

– Ему ж для того и лицо открыли, чтоб кто-нибудь пошел и наобрядовал.

– Кто-нибудь, да не я! – строго ответила соседка. – Пусть все видят, что не я. А ты, значит, дочку Савиной к себе взяла? – Соседка цепко посмотрела на Зайку. – Добрая ты, Татьяна, добрая…

Козодойка зыркнула на нее яростно.

– Что ж ты меня, Оксана Петровна, – Козодойка выдержала многозначительную паузу, – по имени-то вслух называешь при чужих людях?

– Ой, – соседка притворно схватилась за сердце. – Прости, пожалуйста, я ж думала, тут все свои у тебя, родственник приехал… – Она кивнула на Погодника.

– Не родственник он мне, – ответила Козодойка. – А просто добрый человек проездом, помог мне на участке по хозяйству. Послезавтра с утра продуктов им дам в дорогу, и дальше поедет. И девочка с ним.

Соседка покивала головой.

– Вон оно что, – произнесла она. – Дело хорошее, доброе, продуктов-то дать. Я вон как на площади сидела с утра, так и не ела ничего. А ты, я смотрю, хорошо живешь, суп вон сварила. Иду мимо калитки, смотрю – чем-то пахнет, не иначе кто куру варит…

Козодойка нехотя поднялась, достала из буфета тарелку и налила соседке половник.

– Угощайся, соседка.

– Вот спасибо, добрая ты…

Соседка придвинула стул к столу, ослабила узелок намордника, подсунула под него левую руку, приподнимая ткань, а правой принялась ловко закидывать в рот ложку за ложкой.

Некоторое время все молчали.

– Вот ведь не было печали, – начала соседка снова, когда тарелка наполовину опустела. – Сколько лет уж, почитай, у нас магии не было… – Она задумалась, теребя брошку на кофте. – Да уж года два, наверно…

– Два года, точно, – подтвердила Козодойка. – Два года в городе тихо было, а тут – на тебе.

– Сын Кирпичницы, – продолжала соседка, – потом Мельник, теперь вот Сторож… Сын Кирпичницы-то хороший был парень, смирный, его все любили. Не пил, не дрался.

– Да уж прямо не дрался! – ворчливо перебила Козодойка. – Только недавно подрался с кем-то за мельницей, может, девку какую не поделили…

– Это кто сказал-то? – заинтересовалась соседка.

– Мельник сказал, царствие ему небесное, он видел из окна. Ну, сын-то Кирпичницы парень рослый, прогнал того. Хороший был парень. А у Кирпичницы один он и был, жаль ее.

– Жаль, – согласилась соседка, – жаль. А тут, вишь ты, Сторожа убило. Значит, опять кто-то обрядует, неймется кому-то. Вон тесто с золой нашли у Савиной…

Погодник вежливо кашлянул и показал глазами на Зайку. Соседка осеклась:

– Я и говорю, дела нехорошие снова в городе, если кто-то снова начал обрядовать, то не остановится. Толстяк-то, конечно, клянется, что выяснит…

– А кто он такой у вас, Толстяк? – спросил Погодник.

Соседка и Козодойка переглянулись.

– Да так, – ответила Козодойка, – уважаемый человек.

– Вроде старосты? – уточнил Погодник.

Козодойка покачала головой.

– Старосты у нас нету – опасно быть старостой. Кто позавидует, кто разозлится, кто просто недоволен жизнью в городе – и наобрядует.

Погодник пожал плечами.

– А если старостой не местного брать, который имени не говорил и лицо вечно закрыто?

Козодойка вздохнула:

– Да кто ж ее знает, эту магию. Было б желание – и прознают, и подсмотрят, и наобрядуют…

Погодник уже поставил каркас нужника и теперь сколачивал его досками, когда пришла Зайка. Глаза у нее были снова заплаканные, намордник весь вымок от слез.

– Ну, ну. – Погодник отложил молоток и присел рядом на корточки. – Мы же договаривались про маму не вспоминать. Хочешь, научу тебя забивать гвозди?

Зайка всхлипнула в голос, потерла глаза кулачками, а затем оглянулась и, убедившись, что никого нет, схватила Погодника за плечи и прошептала ему в ухо:

– Я не хотела убивать Сторожа! Честно-честно!

Погодник сперва не понял, о чем она, но потом до него дошло.

– Ну что ты, это не ты! – уверил он.

– Но я же… вчера ночью… я… – Зайка снова всхлипнула.

Погодник вздохнул:

– И не думай. То, что слепила ты, сработать не могло. Так что ты тут ни при чем.

– Ты меня утешаешь… – всхлипнула Зайка. – Но я-то знаю, что это из-за меня…

– Ну что с тобой делать… – проворчал Погодник, а затем решился: – Хочешь, расскажу тебе, как по-настоящему работает магия?

Зайка кивнула.

– Никому не скажешь?

Зайка убедительно помотала головой.

– Представь, – начал Погодник, усаживаясь перед ней на стопку напиленных дощечек, – что в небесах висят над землей демоны и это они стреляют молниями.

– Демоны? – переспросила Зайка.

– Ну да, демоны. Это очень сильные демоны, их на небе целая тысяча, они висят за облаками неподвижно и смотрят вниз на землю. И они такие сильные, что могут в небе жить не пять лет и не десять, а целых пятьсот лет. Представила?

Зайка кивнула, а затем подняла на него глаза:

– А зачем они это делают, дедушка Погодник? Зачем они стреляют в людей молниями? Они злые на людей за что-то?

– Они не злые, – вздохнул Погодник, – просто безмозглые. У них нет души, они не умеют ни думать, ни чувствовать, ни понимать. Они глупее любой курицы. Они вообще не живые, они железные и круглые. У них нет ни рук, ни ног, и они глухие – не слышат звуков. Но зато у каждого демона есть молния и большой круглый глаз, которым демон днем и ночью смотрит вниз на землю. Эти глаза видят сквозь воздух, сквозь небо и даже сквозь саму землю. Где бы ты ни был – в доме, в реке, в колодце, ты все равно виден демонам.

– И даже в темноте? – спросила Зайка.

– Да, – кивнул Погодник, – даже в темноте. Потому что демоны видят не тот свет, который видим мы. У них другие глаза, и они видят совсем другой свет. В мире много лучей – обычный свет мы видим глазами, другие лучи – невидимые, они поворачивают стрелку компаса, третьи – передают тепло… А есть и такой невидимый свет, который излучает само ядро земли, а все люди светятся в этом свете, потому что в людях много углерода… Ну, золы, проще говоря. А зола в этих лучах светится, и специальный глаз может разглядеть любые контуры. Люди про эти лучи долго не знали, а потом узнали и построили демонов. И выпустили их в небо, чтобы те оттуда следили за каждым человеком и записывали в свои книги судеб, где кто находится и куда движется.

– А демонов выпустил в небо Энди Патрик? – жадно спросила Зайка.

– Нет, – покачал головой Погодник, – не он, другие люди. Этим демонам люди передали все свои списки паспортов с фотографиями, все водительские удостоверения, все налоговые номера, – все, чтобы демоны точно знали, где какой человек находится по имени. Понимаешь? И… как бы тебе объяснить… каждому демону люди дали специальную пушку, стреляющую синей молнией, чтобы самый главный начальник безопасности у людей мог в любой момент… ну, скажем, позвонить демону по специальному секретному телефону со специальным паролем и приказать сжечь какого-то очень плохого человека, убийцу и преступника.

– Главный начальник – это Энди Патрик? – спросила Зайка.

– Нет же, – раздраженно откликнулся Погодник. – Энди Патрик был мелким, молодым и самоуверенным человечком, он просто работал у главного начальника программистом в одном отделе. У главного начальника было много программистов, и каждый что-то делал, чему-то обучал демонов. Просто Энди Патрик тайком от всех сделал модуль распознавания и вставил в обновление прошивки… – Погодник умолк, недоверчиво качая головой. – Нет, так ты не поймешь… Как же тебе объяснить-то? Раньше демоны умели принимать команды только по специальному телефону, и никто посторонний к нему доступа не имел. И Энди Патрик доступа не имел. Зато он придумал тайком обучить демонов принимать команды и надписи прямо с земли – из рук любого человека. Потому что демоны видят все, что происходит на земле, и Энди Патрику осталось только придумать какие-то специальные сигналы для демонов и научить демонов обращать на них свое внимание. Понимаешь? Энди Патрик придумал, что если человек вылепит из золы штуку в форме звезды и нацарапает на ней имена и номера документов, то такая звезда станет сигналом для демонов. Демоны смогут разобрать надпись, найдут того человека по своим книгам, выяснят, где он находится, и уничтожат. А если имена не известны, но в центре звезды стоит кукла, вылепленная из золы, то демоны рассмотрят ее внимательно и попытаются найти похожего человека. И если демоны решат, что нашли его, что этот человек очень похож лицом на свою куклу, то они уничтожат молнией и его. Но Энди Патрик не рассказал никому про демонов. Он сказал, что это магия, и опубликовал обряд. И поэтому никто не знает, как это работает и откуда берутся небесные молнии. А если рассказать, то не поверят, потому что про демонов – сложно и непонятно, а про магию – понятно.

– А ты откуда знаешь про это, дедушка Погодник? – спросила Зайка серьезно.

– Ну, я-то, – кивнул Погодник, – знаю потому, что раньше у меня работа была такая: знать подобные вещи. И еще остались в мире люди, которые знают. Но когда во всем мире начались смерти, разруха и паника, погибли все начальники, остановился транспорт и электростанции, исчезли почти все специалисты и думающие люди, а остались в основном… – Погодник вздохнул. – В общем, знающих людей почти и не осталось, и связь между ними исчезла. Но я знаю тех, которые сидят в далеких землях и до сих пор пытаются подобрать шифр от демонов, чтобы связаться с ними и приказать, чтобы те сначала уничтожили всех людей, кто когда-либо делал обряд, а потом рухнули на землю и разбились. Есть люди, которые прячутся и верят, будто демоны сами упадут на землю через несколько лет. Есть люди, которые пытаются изобрести защиту от глаз демонов, чтобы стать для них невидимыми.

– А ты? – спросила Зайка.

– А я… – Погодник задумался, но все-таки закончил: – Мы с моими друзьями хотим уничтожить всех демонов. Понимаешь? Ведь это демоны убили молнией твою маму.

Зайка задумалась.

– Я хочу помогать тебе убивать демонов! – заявила она решительно.

Погодник улыбнулся:

– Ты еще маленькая и многого не знаешь, поэтому помочь ты мне, увы, ничем не сможешь. Да у нас уже почти все готово.

– Смогу! – произнесла Зайка капризно и схватила его за рукав. – Смогу помочь! Смогу! Смогу! Смогу! Вот увидишь, смогу!

– Хорошо, хорошо, – снова улыбнулся Погодник. – Конечно, сможешь. – Он взял ее за плечики и внимательно заглянул в глаза: – Только запомни самое главное: ты никогда не должна пытаться кого-то убить. Потому что в этот момент ты помогаешь не мне, а демонам.

Зайка кивнула.

– Я больше не буду, – сказала она. – Честно-честно. – Помолчала и добавила совсем тихо, но Погодник все-таки расслышал: – Клянусь мамой.

* * *

В это утро бабка почему-то запаздывала к своим козам с гремучими бидонами, хотя солнце уже встало. И Погодник, перевернувшись на другой бок, решил поспать еще немного. Проснулся он от грохота. Но не успел вскочить, как на него набросились сразу человек шесть, выкручивая руки.

– Попался, гад! – надсаживался знакомый хрипловатый голос, срывая с его лица маску.

– Руки вроде не в золе… – заметил кто-то.

– Вымыл уж небось!

– Что случилось? – возмутился Погодник, тщетно пытаясь вырваться. – Кто вы такие?!

– А то случилось, – злорадно произнес над его головой знакомый хриплый голос, – что ты за эту ночь и Толстяка убил, и бабку Козодойку!

– Я?! – растерялся Погодник, но его тут же резко дернули и поставили на ноги.

В следующую секунду он уже пришел в себя.

– А ну, отставить! – скомандовал Погодник по-военному – тоном, которому трудно не подчиниться.

Это сработало – парни притихли.

– Я скажу вам, кто у вас обрядует, – произнес Погодник и кивнул вправо: – Это вот он, Дозорный. У него глаз подбит, потому что подрался с сыном Кирпичницы за мельницей, а ночью убил его. А потом убил Мельника, потому что тот его мог видеть. А потом его застукал Сторож, и пришлось убить Сторожа. А потом убил Толстяка, потому что тот догадывался, и заодно бабку Козодойку, чтоб на меня все свалить. Это он же вам предложил за мной идти, да? Ему просто мой ноутбук понравился.

– Врет!!! – заорал Дозорный. – Парни, он врет все! Он вообще врет! Он и паспорт с собой поддельный носит!

– Ах, паспорт у меня поддельный? – повернулся к нему Погодник. – И откуда же тебе знать, поддельный у меня паспорт или нет? А я скажу откуда: ты сейчас признался, что обрядовать на меня пытался, да ничего не вышло у тебя. Верно, да?

Дозорный отшатнулся.

– А и то правда, парни, – произнес кто-то рассудительно, – идея-то Дозорного была сюда идти. Да и зачем этому проезжему обрядовать?

Все посмотрели на Дозорного.

– Ребята, да вы что? – заметался он. – Вы что, ребята? Кому вы поверили?

– Снимите с него маску, – властно скомандовал Погодник, – увидите синяк на скуле, который он скрывает.

Настала звенящая пауза, но тут раздался тихий голос.

– Пацаны, смотрите-ка, у бородача пистолет в куртке лежал… Небось и патроны в нем сохранились…

Погодник резко обернулся:

– А что в этом такого? Я путешествую через дикие земли…

– Добрые люди оружие для убийства не носят, – перебил кто-то рассудительно. – Если оружие взял убивать, значит, и обрядовать готов.

– А в город входил, соврал, что оружия нету! – торжествующе закончил Дозорный.