Текст книги "Антитеррор 2020"

Автор книги: Юрий Бурносов

Соавторы: Кирилл Бенедиктов,Леонид Каганов,Михаил Кликин,Антон Первушин,Сергей Чекмаев,Мила Коротич,Елена Долгова,Наталья Егорова,Максим Черепанов,Сергей Байтеряков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

ПРЕСТУПЛЕНИЕ: ЭПИЗОД ТРЕТИЙ

В детективных романах имя преступника обычно скрывается до последних страниц – в этом суть и смысл жанра. В криминальных историях иначе, там главное – не тайна личности преступника, а особый антураж расследования. Будем считать, что я рассказываю криминальную историю. Поэтому сообщаю здесь и сразу: Тимофей Хлестаков был «кротом».

Вообще же внедрение агента противника – редкость в истории антитеррористических подразделений. Объяснение простое. Подобные подразделения создаются для оперативного реагирования, серьезным планированием занимаются службы безопасности, к ним сходятся все нити, а потому если и внедряться, то именно туда. И еще один немаловажный фактор – террористы не обладают достаточными ресурсами для поддержки «крота», максимум, на что они способны, – это завербовать второстепенного сотрудника, причем никогда нет гарантии, что завербованный не поведет двойную игру, скармливая откровенную дезу. Терроризм бросает открытый вызов всему обществу, сверху донизу, и мало кто из силовиков решится сотрудничать с теми, кто не признает никаких законов.

Я до самого последнего момента не мог поверить, что Хлестаков – «крот». Хотя смутные подозрения появились рано.

Место погибшего Деда во главе «фантастов» занял полковник Песков – довольно заурядный офицер, интересовавшийся в основном юбками и привилегиями. Он с радостью свалил на меня большую часть работы по непосредственному руководству «Антитеррором», требуя лишь выжимки и итоги. Мне пришлось впрягаться в новые обязанности прямо на ходу, но зато Хлестаков был у меня как на ладони.

Сначала новый член команды казался адекватным парнем, даже приятным. Он ничем не походил на своего однофамильца из гоголевской пьесы. Я думаю, если бы в Управлении решили вдруг поставить «Ревизора», Тимофей стал бы последним, кому предложили роль Хлестакова. Ширококостный до массивности, рыжий, с круглыми, чуть навыкате, глазами. Какой из него ревизор? В лучшем случае – слуга Осип…

Еще у Тимофея было хобби. Очень удобно иметь в сослуживцах человека с хобби: не нужно мучительно размышлять, что подарить ему на день рождения или под Новый год, он предсказуем в своих желаниях и всегда будет благодарен за оказанное внимание. Тимофей собирал военные миниатюры и делал из них диорамы различных исторических сражений. Поскольку этим увлекаются многие и есть даже специализированные магазины, то всегда можно было порадовать нашего эксперта по биотехнологиям набором солдатиков.

Еще Тимофей сочинял стихи. Это были плохие стихи, но он все равно потчевал нас своим творчеством. «Фантасты» терпели, а кое-кто публично выражал восхищение, но, разумеется, в памяти ничего не оставалось.

Только одна строчка засела почему-то: «Роса на губах и слезы любви. И знание лучшего мира в крови…» Строчка до сих пор вертится у меня в памяти, словно заезженная пластинка. Что в ней такого?.. Не знаю… Осколки чужих чувств, связанных банальной рифмой?.. Я ведь не знаю даже, любил ли Хлестаков кого-нибудь по-настоящему. Он ни разу не предъявил фотографию любимого человека, ни разу не выставил ее на рабочем столе…

Быть может, бесконечное воспроизведение вырванного из контекста двустишия связано не с Тимофеем, а с моими сомнениями по поводу принятого решения. Совесть – хитрая тварь и умеет к человеку по-разному подбираться. Но однажды Хлестаков задал мне вопрос, который не способен задать кто-либо, познавший любовь… Он спросил: «Ты не можешь забыть их?» Значит ли это, что эксперт по биотехнологиям лишь мимикрировал, воспроизводя чувства, которых не понимал? Создавал диораму, не видя, что за любым игрушечным солдатиком стоит чья-то канувшая в Лету жизнь?.. Думаю, что так. Надеюсь, что так. Но легче не становится…

А еще Хлестаков выбрал странный лозунг. Для тех, кто не в курсе, поясняю, что между членами отряда «Антитеррор» заведена традиция вешать плакат с лозунгом над служебным столом. К примеру, у меня висела картинка, которую я отыскал в Сети: на ней изображен боец САС, целящийся из снайперской винтовки в невидимого противника; подпись гласит: «Терроризм – это болезнь. Встречайте доктора!» По-моему, тут все ясно. А вот Тимофей водрузил нечто многозначительное, отягощенное подтекстами, а именно – черный квадрат из картона, на котором белым шрифтом была процитирована старая песня «ДДТ»: «Я террорист, я Иван Помидоров. Хватит трепаться, наш козырь – террор!» Выбор своеобразный, но и ему никто не придал значения.

Чем занимался Тимофей в нашей группе? Тем же, чем и остальные: изучал статистику, читал научную литературу, следил за веяниями, сочинял отчеты, рисовал бесконечные графики и диаграммы. Я не вникал в тонкости его специальности, мне хватало других проблем, однако заметил, что в своих рекомендациях Хлестаков придерживается определенной и очень строгой линии. Это тоже не было чем-то особенным – идеологически подкованных в отряде хватало: взять хоть нашу оружейницу Милу – суровую валькирию с ярко выраженными феминистическими убеждениями. Однако идеологизированный взгляд мог помешать делу, и я решил провести профилактический разговор.

Я не стал вызывать Тимофея к себе, хотя имел на это право как старший по званию. Сам пришел в кабинет, который он делил с Игорем, нашим главным спецом по энергетике и экологической безопасности. Поинтересовался ходом работы и последними новостями из «GenSims», поведал свежий анекдот о синтетиках, который Хлестакову был наверняка известен, а потом спросил между делом: а что Тимофей самолично думает и может сказать по поводу перспектив борьбы с «Биоджихадом» – не для отчета, а по-дружески для меня? Люди с убеждениями обожают публично излагать свои взгляды. Не заставил себя упрашивать и Тимофей.

Если отбросить кровавую практику «Биоджихада», говорил Хлестаков, то отчасти его руководители правы: «GenSims» действительно запустила новую эволюцию. Конечно же, опасность синтеморфов на данном этапе сильно преувеличена. Они ведь не роботы, способные выдержать град пуль и снарядов, бытовые виды синтеморфов чувствительны к отравляющим веществам и электромагнитному импульсу. Но кто даст гарантию, что какая-нибудь американская биотехнологическая компания типа «BioArts International», которая изображает из себя цивилов, штампующих «банши» для любителей пандорианских извращений, не занимается в настоящий момент созданием боевого синтеморфа, который станет неуязвимым солдатом будущего? Бесконтрольное распространение синтеморфов необходимо остановить, другой вопрос – как это сделать без разрушения основ современной цивилизации? Ведь цивилизация зиждется на конкуренции между государствами и корпорациями, в том числе в военной сфере. А значит, кто-то всегда будет действовать на упреждение, конструируя новые поколения синтеморфов. А значит, в «Биоджихад» будут и впредь вливаться те, кого пугает будущее под властью развитых синтетиков.

– Какие конкретные шаги ты предлагаешь? – спросил я.

– Такой опыт уже был в истории, – сразу отведал Хлестаков. – Человечество сумело ограничить распространение атомного оружия…

Игорь, сидевший в своем углу и прислушивавшийся к диалогу, аж крякнул.

– Ну да, конечно, – иронически сказал он. – Го-то клуб ядерных держав с каждым годом растет…

Тимофей вскинулся, заговорил с горячностью фанатика:

– Мы в самом начале пути! Бесконтрольное распространение синтеморфов можно остановить. Принять резолюцию ООН. Передать все права реагирования рынка биотехнологий надежной компании. Обязать государства под угрозой применения военной силы заморозить национальные проекты развития синтетических форм жизни.

– Радикально, – оценил Игорь. – И какой же компании ты предлагаешь передать исключительнее права на биотехнологии?

– Разумеется, «GenSims»! – брякнул Хлестаков.

Эксперт по энергетике фыркнул. А я вздохнул с облегчением, решив, что этот ответ все объясняет. Хорошо их муштруют в Канаде – отскакивает, как от зубов, и даже смахивает на убеждения.

– Послушай, Тимофей, – сказал я, – ты, конечно, вправе продвигать такую точку зрения, но не забывай, что мы прежде всего копы, мы находимся вне политики и идеологий. А то, к чему ты призываешь, называется лоббированием финансовых интересов. Да и выглядит непатриотично, согласись, отстаивать интересы каких-то канадцев. Поэтому хочу дать тебе дружеский совет: не думай о том, как улучшить мир, а просто выполняй свою работу. Поможешь уничтожить «Биоджихад», и мир, гарантирую, станет лучше.

Тимофей насупился, замкнулся, но меня не удивила его реакция. Я полагал, что преподал урок Хлестакову: он поразмыслит и когда-нибудь признает мою правоту.

Гордыня многих губит – сгубила и меня.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ: ЭПИЗОД ЧЕТВЕРТЫЙ

Химерическая война тем временем разгоралась.

«GenSims» осчастливила мир синтеморфами поколения гамма – теперь не было нужды хирургически интегрировать управляющий компьютер в мозг искусственного существа: его нейронная сеть программировалась напрямую. Стоили поумневшие синтетики астрономически дорого, но индустрия уже была налажена, и рынок принял их с энтузиазмом.

Одной из заявленных целей выпуска третьего поколения было преднамеренное усложнение процедуры перезаписи управляющих программ – в рекламных проспектах «GenSims» утверждалось, что террористы никогда не смогут овладеть соответствующим оборудованием. В ответ «Биоджихад» устроил крупный теракт в Токио – в знаменитом торговом центре «Daiba Little Hong Kong». Туда завезли свежую партию синтеморфов-садовников вида «тоторо» поколения гамма; потом неизвестный злоумышленник сумел активировать все старт-камеры, и за одну ночь армия неуклюжих пушистых монстриков превратила комплекс зданий в дымящиеся руины. К счастью, обошлось без жертв, но суммарный ущерб скакнул за сотню миллиардов долларов. Корпорацию «GenSims» завалили судебными исками, а японское правительство ввело временный закон, запрещающий использование синтетиков на территории островов. Больше того, напуганные японцы начали сдавать синтетических любимцев в приемники и даже убивать их. Прецедент вызвал цепную реакцию во всем мире, и тут бы, наверное, «GenSims» каюк, но быстро выяснилось, что партия бешеных «тоторо» пришла на склад слева, то есть невинный садовник, питающийся опавшими листьями, слизняками и гусеницами, был превращен в боевого синтеморфа еще на Стадии роста.

Этот теракт дал спецслужбам массу нитей для расследования. Клубок распутали за месяц и наконец-то к вящей радости прогрессивной общественности обнаружили в Гонконге подпольные лаборатории по переработке серийных синтетиков в боевых. Там же повязали легендарных террористов – Ханса Бурдаха и Абу Зу-н-Нуна, которых Интерпол немедленно объявил руководителями «Биоджихада».

Казалось, все закончено. Массовые акции с жертвами сошли на нет. Можно было пожинать лавры, но именно тогда я начал подозревать Хлестакова по-настоящему.

Что послужило толчком? Хорошо помню. После того как Тимофей с Милой смотались в Гонконг на стажировку, я накрыл поляну в память о Деде и в честь того, что виновники его смерти найдены. Как обычно, во время возлияний у всех развязались языки, а поскольку чужих там не было, то и беседы пошли откровенные. Мы с Тимофеем заговорили о природе амока.

Амок – известное психическое заболевание, выраженное в слепом желании убивать. Охваченных амоком нельзя отнести к террористам, у них нет цели внести сумятицу в общество, вызвать страх, однако традиционно ими занимается полицейский спецназ. А кто еще остановит безумца с окровавленными руками?

В том памятном разговоре я первым употребил это слово. Сказал, что боевые синтетики напоминают мне амок.

Хлестаков возразил:

– Амок присущ только людям. Потому что только люди боятся будущего.

– Где связь? Многие боятся будущего.

– Многие боятся, но для немногих страх перед будущим становится невыносим до помрачения рассудка.

– А ты не путаешь амок с самоубийцами?

– Все зависит от психологического склада. Кого-то страх перед будущим толкает к самоубийству, кого-то – к убийству.

– Ты хочешь сказать, что все террористы охвачены амоком? Тот же «Биоджихад» боролся с будущим…

– Не совсем так. Тут можно говорить об амоке более высокого порядка – о вечном амоке.

– Не понимаю тебя.

– Природная эволюция основана на естественном отборе. Но человек навсегда остановил естественный отбор внутри своего вида. Эволюция, конечно, продолжается – как искусственная. При этом эволюционирует не вид, но связи внутри вида. Вечный амок – это тяга к разрушению связей или социопатия, доведенная до крайности. Действие рождает противодействие, вечный амок проявляется там, где рождается будущее. Амок может охватить самого обычного, заурядного человека. Вечный амок покоряет группы, общества, страны.

– Что ж, – сказал я, – коли так, мы выбрали правильную работу.

Хлестаков посмотрел на меня с острым любопытством:

– Ты был хорошим кибернетиком. Ты не можешь забыть их?

Он проговорился. Выдал и свою тайну, и свое равнодушие к тем, кого должен защищать.

Я действительно был лучшим в выпуске ФТК Политеха 2004 года, но моя научная карьера прервалась в тот день, когда в небе над Тулой взорвался «Ту-134» с террористкой-смертницей на борту. Этим рейсом, номер 1303 Москва – Волгоград, летели на отдых к родственникам моя жена Ольга и семилетний сын Артемка. После опознания и похорон я заявился на Литейный, 4 и потребовал, чтобы меня приняли в отряд по борьбе с терроризмом. Фээсбэшники отмахнулись от сумрачного чудака, но потом, узнав, чем я занимаюсь, направили к Деду, который собирал команду «Антитеррор».

Тимофей мог все это выведать, но лишь приложив определенные усилия. Получалось, он «копал» под меня, а возможно, не только под меня. А зачем ему «копать», если он не «крот»?..

После вечеринки я занялся отчетами Хлестакова всерьез, по-взрослому. Разобраться в многоэтажном нагромождении специальной терминологии оказалось непросто, пришлось подключить сторонних ученых, но в итоге сложилась неприглядная картина: штатный эксперт по биотехнологиям целый год потчевал нас псевдонаучными сведениями – то ли почерпнутыми из фантастических романов, то ли высосанными из пальца. С тем же успехом он мог выдавать нам чистые листы.

Впору было садиться писать донос в Службу внутренней безопасности, но меня останавливало одно – я никак не мог понять, зачем это нужно. И если Хлестаков – агент «Биоджихада», то какой смысл в его «подрывной» деятельности? Санкт-Петербург – место спокойное, сонное, синтеморфов здесь днем с огнем…

Чтобы ответить на последний вопрос, мне нужно было всего лишь приглядеться к городским новостям за последние три дня. Но я этого не сделал. А потом началась бойня.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ: ЭПИЗОД ПЯТЫЙ

Теперь уже и не выяснишь, кому персонально в городской администрации пришла идея воспользоваться услугами «GenSims» для очистки Финского залива. Но в необходимости срочной очистки никто к двадцатому году не сомневался.

Армагеддон локального масштаба подкрался незаметно. То, о чем кричали «зеленые» и что воспринималось властями как «панические бредни», вдруг стало реальностью. Аэрационные станции захлебывались, не справляясь с растущим потоком бытовых и химических отходов. Недостроенная дамба мешала нормальной циркуляции. «Маркизова лужа», оправдывая народное название, зацвела и запахла. Купания в заливе запретили еще десять лет назад, но в двадцатом заходить в воду стало по-настоящему опасно. Рыба дохла. Курортные зоны погибали одна за другой. Когда в летний день ветер дул с «моря», петербуржцы задыхались в ядовитых парах. В городе резко возросла смертность. На туризме можно было поставить жирный крест.

Справиться с экологической катастрофой традиционными способами уже не получалось, и тогда администрация обратилась в региональное представительство «GenSims». Канадская корпорация придумала развернуть в акватории Финского залива очистительную экосферу поколения гамма, включающую целый набор синтетиков: микроорганизмы, грибы, водоросли, рачки и даже развитые синтеморфы вида «ермунганд» – причудливых морских змеев, сконструированных для поиска и переработки донного мусора. Понятно, что выговорить, а тем более запомнить имечко змея из древнескандинавской мифологии нашему человеку трудновато, посему этих синтеморфов прозвали «невскими крокодилами», или попросту «генами», – получилось забавное созвучие: «Гена-гены». Только вот в самих «генах» не было ничего забавного.

За создание и поддержание искусственной экосферы менеджеры «GenSims» запросили сумасшедшие деньги – десять миллиардов долларов. Город потянуть такую сумму не мог, поэтому для спасения региона была разработана Федеральная целевая программа, реализацию которой взял под личный контроль губернатор. Взять-то он взял, однако финансовыми вопросами занимался вице-губернатор Костин, который, как оказалось, был нечист на руку. На горизонте вдруг нарисовался конкурент «GenSims» – некая «заслуживающая доверия» китайская компания, предложившая аналогичную экосферу за пять миллиардов долларов. Выгоды сделки были налицо, однако чтобы продавить ее, Костин решился на подделку экспертных заключений – вероятно, с самого начала был в курсе, что подсовывает городу опасный товар. На что рассчитывал? Вряд ли на русское «авось». Скорее всего, Костин надеялся, что успеет смыться, если что-то пойдет не так. Не успел.

Проверкой чистоты крупных сделок в области биотехнологий должен был заниматься Тимофей Хлестаков. Именно он обладал достаточной квалификацией, чтобы обратить внимание на смену генерального подрядчика, на сомнительность сделки, затребовать документацию по ней, провести повторную выборочную экспертизу. Он мог даже не делать всего этого, а лишь прийти к полковнику Пескову и сообщить, что сухогруз «Русич», на котором в Петербург идет большая партия синтеморфов третьего поколения, загружался в Гонконге, где, как мы знаем, на днях были ликвидированы подпольные лаборатории «Биоджихада». Песков – совсем не дурак и сумел бы увязать одно и второе. Но Хлестаков поступил иначе. Я нашел потом его отчет по экосфере «Чистый залив» – та же многословная белиберда, что и в других подготовленных им документах.

Четырнадцатого сентября «Русич» пришвартовался у Василеостровского грузового терминала. А дальше история токийского торгового центра повторилась: старт-камеры распахнулись, и в прогретую воду Гавани нырнули двадцать тысяч боевых «ген». Будучи земноводными, эти твари захватили не только акваторию, но и Васильевский остров. Только в отличие от японских «тоторо» они не разрушали инфраструктуру, а сразу нападали на людей.

Началась паника. Жители побежали с острова, на мостах встали пробки, мобильная связь легла от обилия звонков, за ней легла Сеть. Те, кто не успел сбежать, взбирались на крыши, баррикадировали люки и тщетно взывали о помощи – эвакуировать их можно было только с помощью вертолетов, но всю авиацию бросили на локализацию расползающихся синтеморфов.

Надо отдать должное службам спасения, городской обороне и полиции – хотя никаких специальных учений на такой случай не проводилось, организовались они быстро: блокировали Васильевский остров, включая ветку метрополитена; по руслам Большой и Малой Невы оперативно натянули сетку, не дав синтеморфам проникнуть к сердцу города. Однако уже к вечеру список жертв и пропавших без вести превысил тысячу человек.

Ночью в Петербурге царило форменное безумие, потом в город начали подтягиваться военные, а с зарей на Васильевский высадились первые истребительные десанты. На ликвидацию последствий биоатаки бросили всех офицеров Управления, включая отряд «фантастов». Только Хлестаков остался в стороне – его как специалиста по синтеморфам сразу забрал штаб. Нам выдали костюмы химической защиты, «АКМы», ножи, электронные планшетки с оперативными картами – и даже без инструктажа отправили через Тучков мост на набережную Макарова.

Я не стану смаковать ужасы Василеостровской бойни – не умею и не хочу. Скажу только, что было очень страшно и очень мерзко. Такие вещи хочется поскорее забыть, но, к сожалению, они не забываются до конца жизни, преследуют в ночных кошмарах, напоминают годовщинами…

В бойне мы потеряли энергетика Игоря, а оружейница Мила получила тяжелое ранение брюшной полости. Общие потери населения составили шесть тысяч сто двадцать семь человек. Говорить о материальном ущербе в данном случае неуместно.

Все эти жизни отняли не боевые синтеморфы, а человек, которого мы считали своим товарищем, стихи которого мы слушали и которому дарили исторических солдатиков на день рождения, – Тимофей Хлестаков.