Текст книги "Точка падения"

Автор книги: Юрий Бурносов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Юрий Бурнусов
Точка падения

На миру по смерть велел Бог отбывать каждому свой оброк – любовью и добрыми делами.

Лев Толстой. Два старика

В этой стране никто ни в чем не виноват.

Бен Элтон. Попкорн

Глава первая
Черный сталкер

Мы сидели у Аспирина и пили. Без повода – по поводу только на похоронах пьют, остальное все выдумки. Начали вчера с вполне приличных жидкостей типа двенадцатилетнего шотландского виски и аутентичного мескаля с червяком-утопленником, а заканчивали – или продолжали? – банальнейшим спиртом, который стоял у Аспирина под кроватью в трехлитровой банке. Спирт почему-то пах черной смородиной, и я поначалу опасался, что это техническая гадость, от которой можно ослепнуть. Но нет, после трех по сто мы не ослепли, а потом Аспирин сообщил, что с водой ему «плохо заходит», и научил меня делать «чпоки».

Я съел червяка, вытряхнув его из мескальной бутылки, и принялся обучаться полезному.

«Чпок», чтоб вы знали, представляет собой уже упомянутый выше спирт, смешанный в стакане с уже упомянутым пивом в пропорции один к одному. Вроде бы ничего сложного, обычный ерш, но фишка в том, что это еще не все. Налив в спирт пиво (а не наоборот!), стакан нужно прикрыть ладошкой, быстро перевернуть и хлопнуть о коленку, после чего вернуть в начальное положение и незамедлительно выпить вспенившееся чудо. Входило это куда легче спирта с водой, но и вставляло совершенно не по-молодежному.

После того как очередной стакан в момент хлопка разорвался у Аспирина в руке, он решил, что надо притормозить. Я не спорил. Аспирин, залив порезанную ладонь коллоидной пленкой из пульверизатора, полез в радио слушать футбольные новости – он был дикий фанат и даже в повседневной практике иногда выражался фразами типа: «Ага, Семецкому опять красную карточку показали». Именно тут в дверь и постучали.

– Ты кого-нибудь ждешь, чува-ак? – спросил несколько протрезвевший Аспирин.

– Никого. К тому же это твоя хата. Может, ты кого-нибудь ждешь?

Аспирин подумал, в дверь снова постучали.

– Ни хрена, – не слишком уверенно сказал Аспирин. – Никого я не это… не жду…

– Тогда посмотри, кто там пришел, – предложил я.

Аспирин встал, покачался и достал из кухонного шкафчика здоровенный «глок».

– Давай я пристрелю его прям через дверь, чува-ак, а потом и посмотрим, кто там приходил, – предложил он и уже собрался исполнить свою идею, как я услышал снаружи громкое дробное икание. Так виртуозно умел икать лишь один человек – старший прапорщик Петлюра из военных сталкеров.

– Стоп! – заорал я. – Не стреляй!

Аспирин пожал плечами, бросил пистолет на койку и вернулся к своим новостям футбольных полей, а я открыл дверь.

Это действительно был Петлюра – он, видать, устал ждать, прислонился и буквально упал внутрь. Я предусмотрительно отодвинулся в сторону, и старший прапорщик обрушился на половичок. Он был пьян, как павиан, но достаточно резво встал на четвереньки и пополз в правильном направлении – к столу.

Я закрыл дверь и некоторое время наблюдал за эволюциями прапорщика, который пытался сесть на табурет, но не попадал задницей. На самом деле звали его не Петлюра, а как-то еще, но кличка привязалась еще до моего тут появления, и я даже не интересовался, откуда она взялась. Петлюра был дядька в годах, предувольнительного возраста, и трудился у военных сталкеров каптерщиком. Полезен он был многим – покупал кое-что, притащенное из Зоны, продавал кое-что, украденное с армейских складов, а главное – знал разнообразные новости из комендатуры. А раз пришел сюда незваным гостем, да еще в таком состоянии, – уж точно что-то разнюхал. Дай бог, чтобы хорошее.

Прапорщик тем временем утвердился на табуретке и потянулся к пиву. Последнее действовало на Петлюру оздоровительным образом; вот и теперь, выглотав полбутылки, он вздохнул и довольно внятно произнес:

– А я тебя, Упырь, ищу-ищу… А тебя-то нету.

– Вот же он, – заметил Аспирин и даже показал пальцем.

– А я тебя в «Штях» искал… – продолжал прапорщик, – а тебя-то в «Штях» и нету. Рыжий этот, морда, говорит, был позавчера, да ушел… Хорошо, Зюзя там сидел, он и говорит: «А иди ты, дядя Петлюра, к этому… к Анальгину…». Я и пошел…

Аспирин обиженно отобрал у прапорщика пиво, о котором тот, впрочем, сразу же и забыл.

– Чего искал-то? – спросил я.

– А искал вот чего. Тут приехал один мужичок. Пузатый такой, в костюме… ученый, сразу видать… В комендатуре зарегистрировался, все как положено: я у мужиков спросил, так у него бумаги подписаны… у-у, кем подписаны бумаги-то!

Петлюра сделал значительное выражение лица и показал пальцем вверх.

– Да их тут полно шастает, чува-ак, – сказал Аспирин. – Ученым больше, ученым меньше…

– Цього добра я много бачив. Ось кабы ты мени показав сало, ковбасу чи вареники со сметаною… – на неуклюжей мове процитировал я старый фильм.

– Полно шастает, – согласился прапорщик. – Но этот, сука, кого искал, ты думаешь?! А-а, черная морда!!! Вот то-то! Хемуля он искал, вот кого!

– Нашел? – поинтересовался я.

– Нашел. Да только Хемуль его… того… послал. Иди, говорит, мужик…

И Петлюра с чувством поведал, куда конкретно Хемуль послал приезжего пузатого ученого. Выходило так, что ученый вернется из путешествия крайне не скоро, причем за время отсутствия как минимум сменит сексуальную ориентацию и приобретет хорошие связи в среде проктологов, а уж что случится с его близкими и дальними родственниками, и подумать было страшно. Хемуль знает пожить и умеет сказать, что уж тут.

– Значит, мужик или дурак, или провокатор, – заключил я. – Раз Хемуль его послал… И к кому мужик пошел?

– Да никуда он не пошел! Сидит в гостинице… И что бы вы, ребятки, без меня делали!

Сказав это, прапорщик потянулся к банке, прикинув, что там вряд ли налита вода. Аспирин предвидел покушение и быстро банку отодвинул, а я поднялся и навис над Петлюрой.

– Ты, дядя Петлюра, на что намекаешь?! Ты что, на меня его навел?!

– Ну, не навел… Не навел. Но именно что намекнул! Тебе что, работа не нужна, Упырь? И этому… Панадолу… Сидите же без копья, спирт вон жрете…

Петлюра был прав: где-то наверху в очередной раз решили покрутить гайки, кого-то из начальства посадили за злоупотребления, все это спедалировало вниз по инстанциям, и в результате те, кто остался, плюс вновь назначенные устроили сущий террор. Там, где раньше ходили, едва ли не насвистывая, усиленные патрули положили за последнюю неделю человек пять. Менее известные тропки кое-как функционировали, но военные взяли за моду обстреливать «по принципу случайности» Периметр из систем залпового огня. Просто так – вдруг там кто-то куда-то полз. Мутантов не жалко, сталкеров – тоже, а военные экспедиции ходят по условленным маршрутам, туда для профилактики не пальнут… В результате почти вся братва сидела по домам и по кабакам, распотрошив заначки, но беда была в том, что и торговлишка заглохла. Великая Депрессия, короче говоря. Была вроде такая в Америке. Или это у нас, а в Америке – Перестройка Гласности? Один черт, главное, что хреново.

– А почему Хемуль в таком случае отказался?

– Бог его знает, Хемуля-то. Он в последнее время дерганый.

И тут не соврал старший прапорщик – Хемулю уж больно много приключений выпало в последнее время, неудивительно, что устал человек. Да и баба у него.

– А если этот мужик – провокатор? – спросил Аспирин, пытаясь пальцами достать из консервной банки кильку в томате. Банка ускользнула и покатилась на ребре по столу, разбрызгивая красный соус и рыбьи трупики.

– Да какой он провокатор. Провокаторов я не видал, что ли… – буркнул Петлюра. – Обыкновенный приезжий, чего-то ему понадобилось, аж пар из одного места, а тут такая невезуха. Короче, Упырь, ты вот что: поболтай с ним завтра в «Штях», что ли, а там хочешь – гони, хочешь – работай. Мне что главное, мне главное – процент.

– Мог бы не говорить… Знаю, что не просто так приполз.

– Бизнес. Мне на пенсию скоро.

– Как ты только дожил такой до пенсии, чува-ак… – ехидно сказал Аспирин и высморкался, испачкав нос томатным соусом. Потом он вытер пальцы о старый плакат футбольного клуба с непонятным и труднопроизносимым названием «ЦСКА» и печально вздохнул.

Прапорщик замечание Аспирина проигнорировал и встал, держась на удивление трезво. Видать, пиво его чуток взбодрило. Ничего, на улице снова накроет.

– Ладно, дядя Петлюра, – сказал я миролюбиво. – Поболтаю с твоим ученым, но если что – имей в виду, парни будут знать, что это ты меня спалил.

– Не маленький, – солидно ответил Петлюра и довольно сложным, но верным курсом заковылял к двери. Там он остановился и добавил: – Пока, Пирамидон! А ты в два, Упырь. Ага?

– Ага, – кивнул я.

Излишне говорить, что назавтра в два я сидел в самом темном уголке «Штей» и в силу некоторых особенностей организма был там совсем незаметен. Снаружи шел дождь, на столе стояла мясная острая жратва, в стакане – сто пятьдесят перцовой, в голове – пустота, изредка нарушаемая тупым постукиванием и побрякиванием где-то в самой ее глубине. Вот ведь, и не пил вчера больше… Хорошо, идти в Зону не надо – с похмелья туда волочься самое поганое дело, хотя некоторые ходят и даже возвращаются.

Народ где-то шастал, несмотря на непогоду: в баре собрались человек восемь сталкеров из числа мелюзги, парочка приезжих журналистов, которым ближе к вечеру кто-нибудь из прибывших стариканов непременно начистит рыльца, да дремал над миской с уже растаявшим в кашу холодцом мертвецки пьяный Руль. Руль пил пятый, нет, шестой день: потерял в Зоне приятеля Дулю, попал Дуля под очередную ковровую бомбардировку, а Руль спасся. А может, Руль Дулю сам зачем-то прикончил. Его дело. Никто Руля не успокаивал, никто ему не мешал – пьет себе человек и пусть пьет. К тому же если другим наливает за упокой. Такие вещи у нас приветствовались. И в любом случае оба идиоты, раз полезли под РСЗО. Сейчас сидели бы вдвоем, квасили бы за милую душу.

Я посмотрел на часы: два тринадцать. Тут входная дверь как раз отворилась, и в зал вошел пузатенький дядя в цивильном: дорогой коричневый плащ, в руке мокрая шляпа, кожаные туфли запачканы каким-то дерьмом; видать, кто-то из братвы на входе проблевался, а пузанчик не заметил и влез… А что ж, тут не Москва и не Киев, господин хороший.

Пузан тем временем благоразумно обошел по дуге восставшего из холодца Руля, с сомнением посмотрев на журналюг, миновал и их, а вот одного из мелюзги подергал за рукав. Мелюзга снизошел. Пузан чего-то спросил, мелюзга покачал головой. Пузан мягко настаивал. Мелюзга пожал плечами и показал на меня. Вот тварь, подумал я, его, кажется, Семафором звать… потом надо будет провести беседу и объяснить, что если кого-то кто-то ищет, то вот так пальцем тыкать – не дело. Он-то не знает: мало ли, кто и зачем меня ищет…

Пузанчик подошел и сел напротив, не спросив разрешения. С такими замашками он у нас долго целым не проходит. Бармен Рыжий понимающе посмотрел на меня из-за своей стойки, вопросительно поднял брови – мол, выставить дядю? Я легонько качнул головой. Выпереть всегда успеется, если надо, я и сам разомнусь.

– Здравствуйте, – сказал пузанчик дружелюбно.

От него пахло мокрой шерстью и сладковатым одеколоном. Я внимательно смотрел на гостя, постукивая вилкой о край тарелки. Он слегка смутился и пробормотал:

– Простите… э-э… ведь это вы Упырь?

– Допустим, – сказал я, потому что на самом деле был Упырем.

– Значит, мне правильно указали… – обрадовался пузанчик. – Я – Алексей Иванович Петраков-Доброголовин, доктор наук, профессор.

– Доктор каких именно наук? – лениво уточнил я, посыпая мясо молотым черным перцем.

– Биологических.

– И зачем вам понадобился Упырь, то есть я?

– Видите ли, у меня есть определенный… как бы получше выразиться… заказ. И мне порекомендовали вас как человека, который этот заказ может выполнить.

Здесь он оглушительно чихнул, и я поманил Рыжего, сделав незамысловатый знак. Тот принес еще сто пятьдесят перцовки.

– Выпейте, доктор биологических наук, – велел я. – Для профилактики простудных заболеваний. И я с вами, чтобы опохмелиться. Голова, знаете, болит.

Профессор чокнулся с моим стаканом, послушно выпил, крякнул и по-простецки занюхал сырой шляпой. За последнее действие я его немного зауважал.

– Видите ли, вначале мне порекомендовали обратиться не к вам, а к человеку, которого зовут Хемуль, – начал пузанчик, шевеля руками. – Я здесь не сам по себе, я представляю довольно серьезных людей, которые, к сожалению, не могут по ряду причин действовать через официальные структуры… Меня снабдили информацией, я приехал и сразу же нашел этого Хемуля.

– И как вам Хемуль?

– Весьма приятный молодой человек, – сказал профессор, отчего-то покраснев. Видимо, от перцовки. Вспомнив о ней, я пригубил из своего стакана, весь не осилил – не шло. Бр-р… Не сблевать бы, уроню же достоинство.

– Однако вы пришли ко мне, ибо Хемуль вас послал по матушке. Так? – спросил я, подавив рвотные позывы.

– В общем, так, – грустно согласился профессор. Вот от чего он покраснел, бедолага: вспомнил Хемулевы устные упражнения.

– Тогда быстренько рассказывайте, что вам нужно, а потом я вас тоже скорее всего пошлю, – честно сказал я. – Не так затейливо, но далеко.

– Мне нужно, господин… э-э… Упырь… Мне нужно двух бюреров.

Я удивился. Бить бюрера – заказ не слишком обычный, но и не сказать чтоб экстраординарный. Водили, били. Понятно, что Великая Депрессия и Перестройка Гласности, но…

– А что так экстренно? Подождите с месяц, тут все уладится, приедете спокойненько и постреляете своих бюреров.

– Что вы! Что вы! – всполошился Петраков-Доброголовин. – Вы меня не так поняли! Зачем же стрелять? Мне нужны живые бюреры, числом два. Мужского и женского, простите, пола.

Вот тут я действительно охренел и даже заржал. На меня стали оглядываться представители мелюзги, и даже Руль, снова опочивший в холодце, заинтересованно зашевелился. Профессор внимательно на меня смотрел и все более тревожился. Я отсмеялся, махом хлопнул оставшуюся перцовку, которая пошла как по маслу, и принялся жевать мясо. Профессор стучал короткими пальчиками по столу, но молчал. Наконец не выдержал:

– А что я сказал смешного, прошу прошения?

– Бюреров вам… А Стронглав вам, часом, не нужен?

– Кто такой господин Стронглав? – не понял Петраков-Доброголовин.

– У Хемуля надо было спросить, он с ним близко знаком… Практически приятели. Весьма приятный кровосос, если вкратце. – Я покачал головой. – Вы что, профессор, охренели? Не знаете, что мутанты вне Зоны не живут? И на кой тогда тащить сюда четыре пуда тухлятины?! К тому же я с трудом представляю, как можно изловить живых бюреров да еще волочь в клетке бог весть откуда, учитывая их возможности.

– То же самое сказал мне и господин Хемуль, только оперируя… э-э… иными терминами, – покивал профессор.

Я нахмурился – вид у пузана был довольный, явно в рукаве припрятан некий козырь. Петраков-Доброголовин продолжал:

– Однако, во-первых, бюрера из Зоны никто не выносил, а сами они – в отличие от многих других мутантов – оттуда не лезли. Насколько всем известно, бюреры представляют собой наиболее… мнэ-э… цивилизованную часть населения Зоны. Поэтому есть мнение, что они хотят своего рода независимости и самостоятельности, а вовсе не войны.

– Положим, с этим можно поспорить, – заметил я. Слыхали такие рассуждения, да. С контролёром можно подружиться, зомби можно приручить, с бюрерами легко помириться… Обычно те, кто так рассуждал, долго не жил. Исключение – Болотный Доктор, да только он и сам-то не пойми кто такой. Скорее не наш, чем наш.

– Допустим, – согласился тем временем Петраков-Доброголовин. – Но что касается первого утверждения, то у меня есть даже научные обоснования, произведенные… не важно, кем произведенные. Но и в случае, если попытка закончится неудачей, вы все равно получите свои деньги. То есть если бюреры скончаются не по вашей вине.

– А как быть с телекинезом?

– Этот вопрос мы тоже решили. Существует прибор, подавляющий данную способность бюреров. Не до конца, но значительно. Он создан на базе… э-э… одного из так называемых артефактов, не важно, какого именно. Но прибор работает.

– Его проверяли на бюрерах?

– Разумеется, – расплылся в улыбке профессор.

– Не важно, кто именно?

Он расплылся еще шире.

Я крепко задумался. Прибор… Получив такую вещь в руки, грех ее не украсть. А профессора, скажем, прикончить – если он тоже собирается в Зону, что вряд ли, а если не собирается – прикончить прямо здесь. Не он первый, не он последний, к тому же – чужак. Люди гибнут, а ему, видите ли, цацки нужны для очередного открытия. Которое притом не всегда можно запатентовать, тем более на Нобелевку замахнуться – не каждый артефакт разрешен к выносу из зоны, не говоря уже о конкретном данном случае с бюрерами. С другой стороны, за живых бюреров реально отгрести хорошие деньги, а прибор еще поди пристрой куда-нибудь – карликов все же не каждый день из Зоны таскают. Начнут таскать – быстро переполнят рынок, не тушенку же из них делать…

Я поймал себя на мысли, что уже внутренне рассуждаю над предложением, хотя изначально планировал от него отказаться. А что делать? Сидеть вот так и ждать у моря погоды? Однако Хемуль-то не согласился… В чем подвох?

– А почему Хемуль в итоге не взялся, несмотря на ваш волшебный прибор?

– Он на отдыхе. Сказал, что деньги его в данный момент не интересуют.

– А сколько вы ему предложили? Точнее, сколько это все стоит? – спросил я мрачно.

Профессор огляделся по сторонам (надо же, опомнился наконец!), вынул блокнотик со спиралькой, дорогущую авторучку и быстро написал на листочке цифру. Показал мне.

– Смеетесь?! – криво улыбнулся я, хотя сумма была приличная. Да что там, сумма была неприличная даже по нынешним временам.

Профессор пожал плечами и дописал «x1,5». Увеличил, стало быть, в полтора раза.

– На всех? – уточнил я.

– А сколько… Сколько вас будет? – тихонько осведомился Петраков-Доброголовин. Глазки его горели – понял, видать, скотина, что Упырь клюнул.

– Четверо минимум. Два носильщика, два охранника. В идеале – еще пара отмычек.

– Кого? – не понял профессор. Я объяснил. Профессор про себя ужаснулся, но ничего больше не сказал. Заказчики, видимо, заблаговременно объяснили, что тут у нас не парк культуры и отдыха и не детская игровая площадка.

– Хорошо, увеличу вдвое, – вздохнув, сказал Петраков-Доброголовин.

– Вы идете с нами?

– А это необходимо?! – вытаращил он глаза.

– Вы умеете обращаться с прибором и знаете о бюрерах нечто, чего не знаю я. Конечно, вы можете провести инструктаж, но не факт, что в нужный момент я нажму ту самую кнопку или вставлю батарейки плюсом-минусом куда нужно.

– Там нет батареек, – вяло пробормотал профессор.

– …Значит, не идете. И слава богу, – сказал я. – Энд последний вопрос: что делать с регулярным усиленным патрулированием, артобстрелами и ковровыми бомбометаниями?

– У меня будет график, – подавленным тоном сказал Петраков-Доброголовин. – Там указаны все паузы и точки поражения. График подлинный, не сомневайтесь.

– Вот это в самом деле хорошо, – сказал я с дружеской улыбкой. – Принесите мне его как можно раньше – я должен продумать маршрут.

А еще – продать сведения хорошим людям, которые меня за них отблагодарят. Видать, у пузатого в самом деле отличные связи наверху, раз он добыл такие сведения.

– Разумеется, – кивнул профессор. – Значит, я так понимаю, что вы согласились?

Я кивнул:

– Завтра в это же время здесь же с графиком. Идет?

– Да-да…

Я видел, что профессор мнется и желает спросить что-то еще.

– Если остались вопросы, я жду, – сказал я.

– Простите… Так вы и есть тот Рсамый Черный Сталкер, о котором так много говорят?

Я вздохнул, неопределенно махнул рукой и пошел к стойке просить у Рыжего хорошую дозу перцовки. Не напиться сегодня явно не получилось…

Глава вторая
Заговор обреченных

Из личного дела № 3598-66СС OAK, Особый архив комендатуры

«Пупырев Константин Михайлович («Упырь»). 36 лет, рост 186, вес 83, телосложение нормальное, глаза карие, нос прямой, с горбинкой, губы пухлые, мясистые, подбородок квадратный. Особые приметы: афроамериканец. (Вы совсем одичали тут! Афроамериканец – это в Америке, а значит, пишите просто – «негр»! — Прим. инсп. ГШ миротворческих сил ).

Отец – Принс Сувенир М'Бами Малави, в настоящее время проживает на родине, род занятий неизвестен. Мать – Ирина Сергеевна Пупырева, в настоящее время проживает в г. Сумы, инженер-экономист строительной организации.

Образование: Харьковский университет, факультет кинематографии (не кончил). Во время учебы неоднократно привлекался к административной ответственности за незаконные торговые операции с так называемыми артефактами. Подозревался в убийстве в Харькове гражданина Республики Азербайджан Мамедова Д.М. (превышение необходимых пределов самообороны), однако на три года исчез из поля зрения правоохранительных органов МВД Украины. В дальнейшем обвинение снято заочно за недостаточностью улик. (Разобраться, при возможности – возобновить! – Прим. инсп. ГШ миротворческих сил ).

В зоне ведения комендатуры с 20… года. Двенадцать административных задержаний, три административных штрафа. Т.н. свободный сталкер, действующие кланы официально не поддерживает. Местные контакты (наиб. близк. и пост.): торговцы (клички по базе OAK) – Сидорович, Бубна, сталкеры (клички по базе OAK) – Хемуль, Патогеныч, Аспирин, Даун, Пауль, Гусь, Муха, Котейка, Повар, Гапон, Соболь, Теща, Джим, Змеевик, Матюха.

Примечания (по данным источника «Плюх»): аномальное отсутствие реакции на «ржавые волосы» и «жгучий пух». Аномальная способность обнаруживать гравиконцентраты типа ГК-0754 (т.н. «жадинка») на значительном расстоянии. (Уточнить возможность использования в качестве военного сталкера. – Прим. инсп. ГШ миротворческих сил )».

Конечно же, этой бумаги я раньше не видел, хотя и представлял, что в комендатуре обо мне всё знают. Листок ксерокопии лежал передо мной на столе, а профессор наслаждался произведенным эффектом.

– А зачем вы это вообще принесли? – спросил я, потому что и в самом деле не понимал, зачем он мне это принес. – Я не просил.

– Было в общем пакете документов, – сказал Петраков-Доброголовин. – Прицепилось, скажем так.

Сегодня чокнутый профессор выглядел куда увереннее, чем в прошлый раз. Заказчики его, что ли, напрягали, вот он и обрадовался несказанно, раз дело выгорело. Хотя я бы не спешил так утверждать. Не нравилась мне вся эта история, и Аспирину не нравилась, а Аспирину я доверял. Не всегда – всегда тут никому доверять нельзя, – но часто. Чаще, чем кому-то. Даже ветеранам типа Хемуля доверять не стоит… да если честно, им как раз нужно меньше доверять, чем другим: у них совершенно иная мораль, которую со стороны не разобрать. Может, потому и живы до сих пор, пока другие моралисты или косточками в Зоне гниют, или совсем… не к ночи будет сказано…

Я еще раз пробежал текст глазами, потом скомкал его и медленно сжег в пепельнице. Аспирин и Пауль смотрели на меня понимающе; я оценил то, что в листок они заглянуть не пытались. А вот график обстрелов и патрулей сразу же схватили и принялись совсем по-детски вырывать друг у друга их рук.

– Ну, чё ты, чува-ак! – пыхтел Аспирин, хищно шевеля усами. – Я тока гляну и отдам!

– Юра, нельзя так! Не мороси! – увещевал Пауль, возвышаясь над столом. Добрейшей души человек, он обладал огромным ростом и ужасающим телосложением – не толстый, нет, а попросту здоровенный. Человек-гора. Его и Аспирина я решил включить в команду сразу: Аспирин был мой постоянный напарник, а Пауль стоил двоих как грузопереносчик, да и Зону знал вполне на уровне. Главное – не давать ему много бухать. Иначе кранты.

Профессор посмотрел на них с сомнением.

– А кто остальные двое… то есть четверо? И эти… фомки?

– Вы забыли посчитать меня, – поправил я. – А отмычек – отмычки, не фомки! – брать не будем. Меньше народу – больше кислороду, как в школе говорили… Так что нам нужен всего-то один чел. Ну или два. Для гарантии успеха.

Я повернулся к напарникам.

– Так, мужики. Потом будете бумагу драть, прикинем лучше, кого берем с собой.

– Аут, аут… Из толковых предлагаю Соболя, – сказал Аспирин, возвращая график.

– А Даун чем занят?

– Ты что, не в курсах?! Даун на сафари сгинул, – со скорбным видом поведал Пауль.

– На каком еще сафари?!

– Я думал, ты знаешь, чува-ак… – развел руками Аспирин. – Слышал, в Пакистане год тому примерно выбух был?

– Какой выбух? Вы мне голову морочите, что ли?

– Он же газет не читает, – пояснил Аспирину Пауль (я и в самом деле не читал всю эту гадость, секрета не делая) и продолжил, обращаясь уже ко мне: – Короче, в Пакистане чего-то взорвалось лет пять тому. То ли атомную бомбу они там делали, чурбаны, то ли еще чего-то клепали, но какие-то проводки соединили неправильно – они ж там дикие все, – и так шарахнуло, что приличной части Пакистана теперь нету. А через несколько месяцев пошел слух, что там своя маленькая Зона образовалась в пустыне. То есть мутанты появились, артефакты какие-то, непонятно, короче, ни хрена. Вроде не как у нас. Народец туда потихоньку стал нос совать, несмотря на сильную радиацию… Кто-то пропал, кто-то вылез обратно, интересные штуки рассказывали, но поди пойми, чего они сбрехали, а что – правда… Фишка в том, что место в любом случае примечательное. Вот Даун и рванул туда типа на сафари – подстрелить кого, найти чего…

– И не вернулся?

– Не-а. Сгинул. Хотя ты его знаешь – вот вернемся, а он бухой в «Штях» веселится…

– Дай-то бог, с Дауном я выпить никогда не отказывался. Сафари, блин… Ишь… Ладно, тогда кто вместо Дауна? А тогда Соболь, стало быть… Хорошо, ищем Соболя. А еще двое?

– Да с этими проще. Только свистни – сами прибегут. Без работы народ, режутся со скуки. Вчера у речки Бошу красную карточку показали, двенадцать ножевых. Жесть, чува-ак, – поведал Аспирин.

Профессор слушал с вытаращенными глазами, дикие местные нравы его, видать, напрягали.

– Боша завалить не вопрос, – сказал Пауль. – Боша и я бы завалил.

– Ты не констатируй, – попросил я. – Завалил бы он… Ты дело советуй. Вот Змей. Змея, может, взять?

Аспирин со вкусом почесал усы.

– Можно и взять, – согласился он. – Совершенно не вижу, почему нам не взять Змея.

– А Гапона?

Гапон был очень толковый сталкер, кстати, бывший мент-гаишник.

– И Гапона можно. Он, правда, ребро сломал.

– Это еще где?! – удивился я.

– Да не в Зоне, то-то и фигня. На охоту пошел с мужиками, в обычный лес, и в колодец упал. Колодец там брошенный был.

– В Зоне ему мало охоты?! – еще более удивился я.

– Какая там охота, чува-ак: грязное все, активное… – пробурчал Аспирин.

– Соболя я вчера видел, – неожиданно сказал Пауль. – Ружье он покупал.

Новость удивительной не была. Ружей у Соболя имелось немерено: почему-то к такому типу оружия, а именно охотничьему, он был особенно неравнодушен. Он и за Периметр таскал с собой, помимо (а зачастую и вместо) обычного автомата, какую-нибудь «видал, какая вертикалка?!» или «а вот из этого слона завалить можно!». Слона, допустим, в Зоне не найти, а вот псевдогиганта он при мне однажды завалил. С первого выстрела. Потому я относился к его коллекции весьма серьезно, пусть даже остальные считали, что стрелять нужно чем больше и быстрее, тем лучше.

– Вот. Стало быть, Соболь. Кто второй?

Коллеги замолчали, Чокнутый профессор перебирал короткими волосатенькими пальчиками.

– Так, – сказал я. – Заминка. Нужен мозговой штурм.

Не успел я оглянуться в сторону стойки, как Рыжий приволок выпить и закушать. Закушать сегодня была селедка с лучком, картошкой и подливкой (горчица плюс соевый соус), а выпить – что-то белое. Перцовка, видать, кончилась, иначе как бы Рыжий не принес мне за столик перцовки? Непременно принес бы.

Поступление приняли с радостью. Макая селедочный хвост в подливку, Аспирин тут же пораскинул мозгами и предложил:

– А вот же про Змея мы говорили, чува-ак.

– А где Змей?

– В Ростове. Но можно позвонить.

– Что же… как же?! – напугался профессор. – У нас сроки… график вот…

– Отбой со Змеем, – развел я руками. – Черт, последнего найти сложнее всего. Может, Бармаглота?

– Бармаглота… – скривился Пауль. – Уверен?

Я не был уверен в Бармаглоте, и парни это знали. Для отмычки Бармаглот был слишком хорош, а для серьезного сталкера – странен. Отпустил раненую псевдоплоть. Чуть не завалил туриста, который хотел шпокнуть свежего зомби. А уж слепых собак так вообще любил, ну, не любил, но неравнодушен к ним был как минимум… Но это же и польза, разве нет? Собаки к Бармаглоту тоже относились уважительно, они же в башку смотрят, видят, что про них думают. А у нас как? У нас увидел собаку – стреляй, не думай. И собака к тебе так же.

– Я «за», – сказал вдруг Аспирин. – Бармаглот толковый чувак.

– Ну и порешим же на том, – сказал я, разливая белое. Профессор хотел было добавить нечто высокое, но смутился и просто выпил. Закашлялся, покраснел, болезный. Заел лучком.

– Я забыл добавить, – сказал он наконец, прокашлявшись и прожевав.

– Что еще? – спросил я, ожидая недоброго.

– Я тут подумал… Я все же пойду с вами, – торжественно и в то же время виновато заявил Петраков-Доброголовин.

Что говорить, в Зону народ ходил по сотне различных причин. Хорошо, не по сотне – по дюжине.

Ходили по делу – таких больше всего, вопрос только в том, у кого какое дело. Один-два контейнера «соплей» наберет или мешок того же «пуха», другой – попрется едва ли не к энергоблокам за невесть чем. В основном же что собирали, что попадется, потому что любая фигня – хабар, а хабар денег стоит.

Ходили по работе. Это, само собой, военные сталкеры, которых, между нами, тоже никто не неволил. Стало быть, у людей была нужная жилка, да и много кого я знал из толковых парней, кто к военным перешел. Главная их беда – на технику слишком рассчитывали. А техника в Зоне это вовсе не то, что твой собственный нюх. Ты ведь как: ползешь через подлесок, а сам нюхом… да что там, яйцами, жопой чувствуешь – нельзя вот сюда ползти. Вон туда, между чахлыми березками, – можно, хотя вроде бы по правилам неписаным нельзя между такими близкими деревьями… А вот сюда – нельзя, пусть даже там травка зеленая, прогалинка и даже птичка какая-то сидит, клюет чего-то… Про птичку соврал, конечно, какие в Зоне птички, окромя ворон.

А один раз видел, как человек в «карусель» поперся. В последний момент свернул – и проскочил. То ли обманка была, а не настоящая «карусель» – есть и такие, только кто ж их проверяет на работоспособность, – то ли везение какое сработало. Потому что нюхом чуял. Яйцами. И жопой.

Ходили в Зону с группами. Группа – понятие весьма растяжимое, есть туристы, которым хочется страшненькое посмотреть, впечатлиться, обгадить кальсоны, а потом дома показывать всем дешевенький артефакт и рассказывать, как в жутких условиях он его добывал. Фотографий наделать: «Я и мертвая псевдоплоть». Есть люди, что идут за серьезными конкретными вещами, они много платят, но много и хотят. Могут сами сталкеров завалить, чтобы потом не рассчитываться. И сами потом выходят обратно, без проводника и отмычек, были такие прецеденты. Есть и те, кто вообще невесть что хочет в Зоне найти. Разное рассказывают, но не стоит сейчас об этом. Вон Хемуля спросите, если встретите. Он скорее всего в дыню впаяет, но может и рассказать.