Текст книги "Парадоксы военной истории"

Автор книги: Юрий Коршунов

Соавторы: Николай Волковский,Юрий Каторин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 36 страниц)

Из приведенного материала видно, что события развивались практически по такому же сценарию, как и в случае с «Сиднеем». Однако на этот раз сенсация не состоялась, тяжелый крейсер, даже застигнутый врасплох, оказался явно не по зубам для торгового теплохода, пусть даже и переоборудованного в рейдер. Хотя англичане снова проявили халатность и «подставились», рассчитанный на то, чтобы вести серьезный артиллерийский бой, британский корабль без особых повреждений выдержал десяток снарядов из 150-мм пушек, зато первые же попадания его почти 100-килограммовых «чемоданов» буквально разнесли немецкое судно на мелкие куски.

Битва «Императоров»

Война России против Франции 1806—1807 годов характеризовалась тем, что крупных морских сражений и даже более или менее существенных боев в ней практически не было. Однако на первый взгляд незначительная стычка русского брига «Александр» с отрядом французских судов, которая произошла 17 декабря 1806 года у острова Браццо, вошла в военно-морскую историю как один из выдающихся примеров полной победы над врагом, имеющим подавляющий численный перевес.

Находившийся с 10 декабря в дозоре у порта Сполатро 16-пушечный бриг «Александр» под командованием лейтенанта Ивана Семеновича Скаловского в ночное время подвергся нападению трех канонерских лодок, тартаны и требаки.

Канонерские лодки того времени представляли собой малые беспалубные 12—14-весельные суда длиной 15—16 м, шириной 3—3,5 м, вооруженные двумя-тремя крупнокалиберными орудиями; мачт они обычно не имели, но иногда ставилась одна съемная. Тартаны и требаки использовались как транспортные, посыльные или патрульные суда и вооружались несколькими мелкими пушками. Корабли этого типа несли одну-две мачты с косыми парусами, но кроме парусов имели весла На судах противника было 26 пушек в основном 12– и 18-фунтового калибра На русском корабле все пушки были 4-фунтового калибра. Команда «Александра» насчитывала всего 75 человек (из них 3 офицера), а противник только солдат абордажных команд имел более 500. Возглавляла французский отряд канонерская лодка под громким названием «Наполеон».

Воспользовавшись почти полным безветрием и лунной ночью, французы вознамерились взять русский бриг на абордаж. Однако внезапного нападения не получилось: местные жители поддерживали русских моряков и условились, что сразу зажгут на берегу столько костров, сколько неприятельских судов выйдут в море. Вскоре стоявший на вахте гардемарин доложил командиру – на берегу горят пять костров. Приняв сигнал с берега, «Александр» сразу снялся с якоря. Слабый ветерок вначале позволял хоть немного маневрировать, но вскоре стих и он. Это, конечно, давало огромное преимущество противнику, ведь все его суда были гребными или парусно-гребными. Используя такое превосходство, французы решили зайти бригу в корму, где не было пушек, дать продольный залп по палубе картечью, а затем, «очистив» артиллерийским огнем палубу, идти на абордаж. Но Скаловский нашел выход из этого, казалось совершенно безнадежного, положения: с помощью спущенного на воду баркаса он смог разворачивать корабль. Несмотря на град пуль и картечи, мичман Лука Андреевич Мельников четко управлял гребцами и все время подставлял бриг лагом к противнику. Французам за весь бой ни разу не удалось зайти с носа или кормы.

Грамотно поступил и сам командир. Вначале он подпустил противника на ружейный выстрел, а затем всем бортом открыл беглый огонь по самой крупной канонерке и вскоре потопил ее.

Средиземноморская тартана

Дважды французы бросались на абордаж и оба раза были отбиты интенсивным огнем артиллерии. Команда брига сражалась отчаянно. Даже судовой лекарь И. Гонителев и двенадцатилетний юнга взяли в руки ружья. Раненые комендоры Ивлей Афанасьев и Устин Федотов после перевязки снова пошли к пушкам. Бой продолжался 3 ч. Русские стреляли по корпусам кораблей противника, а французы, стремясь взять трофей более или менее целым, вели огонь в основном по мачтам. Паруса и такелаж брига были сбиты до основания. Однако потери личного состава были незначительными: 5 человек убито и 7 ранено. Французы потеряли 217 человек, а все их легкие суда были серьезно повреждены. В конце концов, они были вынуждены отступить.

Этому бою и русские и французы придавали особое, символическое значение. Маршал Мармон, посылая свои корабли для захвата русского брига, во время ночного бала (французы даже на войне немного ловеласы) заявил итальянским дамам, чтобы они не пугались выстрелов – это их «Наполеон» будет брать русского «Александра». Каково же было его разочарование, когда на рассвете совершенно разбитый «Наполеон» с тремя сильно поврежденными судами своего отряда еле дополз до гавани и на глазах у многочисленной публики затонул при входе в Сполатро. Мармона так взбесила эта неудача, что командира флотилии и всех офицеров он вначале посадил в крепость, а затем отдал под трибунал. Со своей стороны, в ходе боя и Скаловский говорил команде: «В числе лодок есть одна под названием «Наполеон». Ребята, помните, что вы имеете честь защищать имя Александра!»

За этот бой все офицеры и команда «Александра» были награждены. Командир получил орден Святого Георгия, мичман Мельников – орден Святого Владимира с бантом, а третий офицер, мичман Ратченко, – орден Святой Анны. Командующий российской Средиземноморской эскадрой вице-адмирал Д. Н. Сенявин для чествования героев устроил военный праздник, по окончании которого все офицеры и матросы брига были приглашены на обед к флагману. Для офицеров накрыли столы в доме, а для матросов – на площади. Пили за здоровье сначала адмирала, как виновника всех успехов, потом отличившихся офицеров и нижних чинов. При каждой здравице адмирал лично подходил поздравлять храброго офицера или простого воина – случай по тем временам совершенно уникальный и полностью несовместимый с традициями крепостнической субординации. Недаром Сенявин до конца жизни был любим и горячо почитаем простыми матросами.

Почему же стал возможен в этом неравном бою такой грандиозный успех? Главной причиной, безусловно, является то, что в сражении встретились «профессионалы и любители». Командир «Александра», лейтенант Скаловский, был опытным и храбрым моряком с 15-летним стажем. В 1791 году он пришел на Черноморский флот гардемарином, через 2 года стал мичманом. Воевал под командованием адмирала Ушакова, участвовал в осаде и взятии крепости Корфу, а бригом командовал уже почти 5 лет. Русская команда была отлично подготовлена и сплочена многими месяцами плаваний и часами учений. Французский отряд был набран «с бору по сосенке» накануне боя и посажен на трофейные итальянские суда. Если кого и следовало бы отдать под суд, так это самого маршала Мармона за посылку в бой совершенно не готовых к этому людей. Впрочем, учитывая погодные условия и огромный численный перевес, успех французов был очень даже вероятен, но как говорится в старой русской присказке: «Не на того напали».

Портрет лейтенанта Скаловского (правда, уже в адмиральских чинах) можно видеть в зале No 1 Центрального военно-морского музея Санкт-Петербурга, там же представлен и рисунок, живописующий фрагмент боя брига «Александр» с 5 французскими кораблями.

Вместе с тем, история российского флота знает и другие похожие подвиги, но все-таки героизм дубель-шлюпки № 2 выделяется даже в этом блистательном ряду. Договоримся сразу, что слово «шлюпка» никого не должно вводить в заблуждение – такое странное название в XVIII веке присвоили увеличенным канонерским лодкам. Дубель-шлюпка N^o 2 представляла собой массивное, довольно неуклюжее, палубное парусно-гребное судно, длиной 21 м, о 42 веслах, вооруженное 15 пушками и фальконетами.

Шел второй год Русско-турецкой войны 1787—1797 годов. По просьбе А. В. Суворова, взаимодействовавшего с русской гребной флотилией, в середине мая 1788 года морское командование выслало в Кинбург отряд кораблей, состоящий из двух шебек и ду бель-шлюпки, с задачей – оказать поддержку крепости и вовремя предупредить командующего флотилией о появлении турецких сил. Отрядом командовал старый моряк капитан второго ранга Христофор Иванович Остен-Сакен – знающий и опытный офицер, который «тянул» уже вторую войну. 20 мая на горизонте забелели многочисленные паруса, и скоро стало очевидно, что подошел турецкий флот. Суворов немедленно вызвал к себе Сакена и приказал во избежание напрасных жертв срочно уходить в лиман. Однако командир отряда попросил разрешение задержаться, чтобы более детально определить состав неприятельского флота, а сейчас отослать только шебеки. Суворов согласился.

Подсчет сил турецкого флота оказался делом далеко не простым. Близко к берегу неприятель не подходил, а различить количество его судов в полутьме и тумане было сложно.

Носовая часть дубель-шлюпки

 Несколько задержавшись с отходом, дубель-шлюпка вместо безопасного ночного перехода вышла из Кинбурга в полдень 21 мая. Выгребая изо всех сил, русский корабль устремился к Днепровскому лиману, опытный кавторанг старался -идти ближе к берегу, чтобы быть менее заметным со стороны моря. Скрытно проскочить, к сожалению, не удалось. Турецкий флот, стоявший спокойно в течение двух дней, пришел в движение. От скопища неприятельских гребных судов сразу отделились 13 галер и бросились на перехват русского корабля. Наши матросы гребли отчаянно, до кровавых мозолей на руках, но куда неуклюжей и тихоходной дубель-шлюпке тягаться с легкими и маневренными галерами. Дистанция между судном Сакена и преследователями быстро сокращалась. «Урус, сдавайся, будешь рахат-лукум кушать, иначе секир башка будешь!» – кричали с галер.

Турки предчувствовали легкую добычу, но их расчеты не оправдались. Русские моряки, хладнокровно подпустив неприятеля на близкую дистанцию, открыли прицельный артиллерийский огонь. Первые же ядра, выпущенные практически в упор, разнесли в щепки борт ближайшего турецкого корабля. Завалившись на бок, галера тотчас отвернула к берегу. Затем Сакен внезапно развернул свое судно носом к неприятелю. Этот смелый маневр обреченной, как думали турки, жертвы буквально ошеломил их. Вместе с тем, этот поворот был единственно верным решением в сложившейся ситуации. Дело в том, что дубель-шлюпки предназначались д ля ведения боя в строю фронта, а потому вся их основная артиллерия располагалась в носовой части. У Сакена там были установлены две 32-фунтовые и одна 12-фунтовая пушки, вдоль бортов же находились только мелкие орудия и фальконеты. Воспользовавшись замешательством в стане врага, русские артиллеристы вывели из строя еще 2 галеры. Отвернув в сторону, они густо пачкали небо дымом разгорающихся пожаров. Однако растерянность турок продолжалась недолго: подбадриваемые своим подавляющим перевесом в силах, они с гиканьем ринулись вперед.

Уверенно маневрируя, Сакен трижды уходил от таранных ударов, но, промахиваясь, турки снова и снова заходили в атаку. В конце концов неизбежное случилось – галера врага на полном ходу врезалась в борт. От сильного удара рухнула мачта, полетел в воду носовой шпирон. Новый удар – это с другого борта сцепилась с дубель-шлюпкой вторая галера, затем подошли еще две. Начался ожесточенный абордажный бой. Орудуя штыками и прикладами, банниками и интрепелями, русские моряки отбросили первых нападавших, но на их место, оглушительно крича и размахивая ятаганами, уже набегали новые. Экипажи галер, в отличие от линейных кораблей, комплектовались не флегматичными и нерадивыми турками-анатолийцами, а, настоящими головорезами – алжирскими мореходами-пиратами, впитавшими все премудрости этого «ремесла» еще с молоком матери.

Вскоре рукопашный бой уже кипел по всему судну. Наши бились отчаянно, пощады не просили, но силы были явно не равны. Вот уже большая часть палубы захвачена врагом, вот уже под радостные вопли на обломке мачты поднят турецкий флаг. Поняв, что судно обречено, Сакен схватил кем-то брошенный у пушки тлеющий фитиль и устремился к люку крюйт-камеры. Одолев в два приема крутой трап, командир, не теряя времени, подбежал к ближайшему пороховому бочонку... Огненный столб взрыва буквально разнес на куски дубель-шлюпку и сцепившиеся вместе с ней 4 крупные турецкие галеры. Остальные в страхе бежали восвояси.

Когда о гибели судна и его отважного командира доложили командующему русской лиманной флотилией принцу Нассау-Зигену, это известие произвело на тертого международного авантюриста сильнейшее впечатление. «Так погибают настоящие герои! – сказал потрясенный случившимся французский принц. – Я знал многих храбрецов на всех флотах европейских, но такого видеть не приходилось!»

Императрица Екатерина II, узнав о подвиге командира дубель-шлюпки, велела установить всем родственникам Сакена большую пожизненную пенсию. «Что же я еще могу сделать для него!» – грустно сказала обычно не склонная к сентиментальности государыня канцлеру Безбородко, словно извиняясь за свое бессилие. Посмертно награды в царской России не присваивались.

О том, как отреагировали на бесстрашный поступок русского моряка турки, поведал историк российского флота Ф. Ф. Веселаго: «Сакен был несчастной, но славной и не бесполезной жертвой, принесенной для чести и пользы нашего флага. Самоотвержение, им оказанное, изумило неприятелей, и после этого события они не имели духу схватиться с нашими судами на абордаж... Данный Сакеном урок всегда удерживал их в почтительном расстоянии».

Прочитав это небольшое повествование, читатель вправе высказать недовольство, что автор все свое внимание обратил только на великие державы, и будет прав: почти все когда-либо воевавшие флоты имеют в своем активе блестящие примеры выдающейся воинской доблести. Но, пожалуй, один из наиболее необычных боев выпал на долю корабля страны, которую многие считают абсолютно сухопутной, – Индии.

По примеру немцев, использовать вспомогательные крейсера для нарушения неприятельской торговли решило и японское военно-морское командование. В мае 1942 года в южную часть Индийского океана были посланы два рейдера «Хококу» и «Айкоку», во взаимодействии с подводными лодками. Успехи этих крупных кораблей (водоизмещение – 10 438 т, скорость – 20 узлов, вооружение – по восемь 140-мм орудий и четыре торпедных аппарата) были довольно скромными, зато подводные лодки произвели настоящее опустошение среди не обеспеченных эскортом торговых судов. В июле японцы возвратились в Пенанг и до осени в море не выходили. Но и вторая попытка использования надводных рейдеров успеха не имела.

11 ноября 1942 года по слепящей глади удивительно спокойного в этот час Индийского океана медленно двигались два корабля – большой и маленький. Большим был голландский танкер «Ондина» (7200 т), который должен был доставить 6000 т топлива из австралийского порта Фримантл на острова Диего-Гарсия, а маленьким – его эскорт, тральщик «Бенгал», шедший под индийским флагом и укомплектованный смешанным англо-индийским экипажем. Это был совсем новый (1942) стандартный тральщик типа «Батерст», имеющий следующие характеристики: водоизмещение – 733 т, мощность паровых машин – 2400л. с., скорость хода– 16,5 узла, длина—54,8 м, вооружение—76-мм орудие и 40-мм автомат. Танкер, в свою очередь, тоже имел на вооружении 102-мм пушку. Видимость была прекрасной, и когда незадолго до полудня впереди по курсу были замечены два больших парохода, окрашенные в серый цвет, командир тральщика капитан-лейтенант Вилсон быстро опознал в них японские рейдеры. Приказав танкеру действовать самостоятельно, Вилсон направил свой маленький кораблик на сближение с противником. Одновременно он послал сообщение по инстанциям о появлении рейдеров, причем сделано это было быстро и точно.

Вскоре после полудня оба японских корабля открыли огонь, на что тральщик ответил из своей 76-мм пушки с дистанции примерно 17 кабельтовых. Шансов у «Бенгала», учитывая огромное огневое превосходство противника, практически не было. Единственным его реальным преимуществом

Индийский тральщик «Бенгал»

 было то, что промахнуться по 150-метровому японскому вспомогательному крейсеру было трудно. Снаряд за снарядом рвались в огромном корпусе головного рейдера, в результате чего на нем произошел взрыв и возник сильный пожар, но и сам тральщик тоже получил несколько попаданий. К этому времени танкер отошел на расстояние около 7 миль, и Вилсон решил под прикрытием дымовой завесы выйти из неравного боя, тем более, что на корабле почти кончились боеприпасы. Однако второй рейдер, не получивший никаких повреждений, стал преследовать тральщик, ведя беглый огонь всем бортом из четырех 140-мм орудий. На этом фоне в 13 ч 12 мин произошел второй более мощный взрыв на первом продолжавшем гореть рейдере («Хококу»), и он быстро затонул.

Тем временем «Айкоку», не прекращая стрельбы по «Бенгалу», открыл огонь и по «Ондине», который ответил из своей 102-мм пушки. Однако Вилсон продолжал защищать танкер даже после того, как его корабль получил значительные повреждения. Сделав примерно 20 выстрелов, тральщик поставил дымовую завесу, и огонь по танкеру прекратился. Но как только противники оказались на видимости, огонь вновь возобновился, притом все внимание было перенесено на «Ондину».

Японцы имели превосходство в скорости примерно на 5 узлов, поэтому дистанция между рейдером и танкером быстро сокращалась, что приводило к росту эффективности огня. Очередной снаряд разрушил мостик «Ондины» и убил его капитана. К этому моменту танкер израсходовал весь боезапас, и потому команде было приказано покинуть судно. Рейдер, выпустив по танкеру 2 торпеды и несколько снарядов, но не успокоившись на этом, стал в упор расстреливать из пулеметов шлюпки. В результате были убиты несколько человек, в том числе старший механик. Посчитав противника уничтоженным, «Айкоку» повернул спасать экипаж незадачливого «Хококу».

Оставшиеся в живых моряки с «Ондины» думали, что «Бенгал» погиб; в свою очередь, на тральщике считали, что танкер сумел под прикрытием дымовой завесы уйти от противника, а на японском вспомогательном крейсере, очевидно, решили, что танкер обречен, так как последний был основательно продырявлен снарядами и торпедами, горел и имел сильный крен. Но, как потом выяснилось, все три предположения оказались неверными. К 16 ч 30 мин рейдер скрылся за горизонтом, и оставшийся в живых личный состав танкера под руководством старшего помощника вернулся на борт судна. Как это ни покажется удивительным, но им удалось потушить пожар (и это на судне, груженном топливом!), выровнять крен и поднять пары. К 21 ч 00 мин следующего дня танкер дал ход и взял курс обратно на Фримантл, куда он прибыл 18 ноября. Тем временем «Бенгал», кое-как подлатавшись, направился в Коломбо, куда и пришел благополучно, пересекши весь Индийский океан.

Так завершился один из самых удивительных морских боев Второй мировой войны – бой, за который «Бенгал» получил ласковое прозвище «маленький бенгальский тигр» и в котором он в очередной раз подтвердил многократно показанную в этой войне просто фантастическую живучесть стандартных английских тральщиков типа «Батерст», некоторые из них не тонули даже при попадании торпеды. Не слишком щедрый на похвалы историк С. Роскилл дал высокую оценку этому событию: ««Бенгал» участвовал в неравном бою и до конца выполнил свой долг. Молодой индийский флот мог по праву гордиться своим «маленьким бенгальским тигром»».

Госпожа Удача

Читатель вправе обвинить авторов в чрезмерном прагматизме: мол, везде ищете материальную причину, а неужели не бывает просто удачи? Конечно, бывает, и о некоторых таких случаях поведает этот рассказ. Из предыдущего материала видно, сколько усилий надо потратить на то, чтобы уничтожить броненосный корабль, но иногда для этого оказывалось достаточным попадание только одного снаряда.

Первый такой случай произошел во время Гражданской войны в США. Помимо сухопутного фронта ожесточенные бои развернулись и на новом, «речном фронте», а именно на реках Миссисипи и ее притоке Раонок. Эта водная транспортная артерия, пересекающая почти всю Америку, имела (да и имеет теперь) огромное значение для юга США. Поэтому южане приняли все меры к ее защите, а северяне с самого начала войны стали предпринимать попытки использовать реку для проникновения в глубокий тыл противника. Однако все их попытки разбивались о целый каскад мощных береговых (точнее островных) фортов, которые ускоренными темпами соорудили на реке конфедераты.

Используя более развитую промышленность, северяне решили прорваться на «речном фронте» с помощью броненосцев. Есть устоявшееся мнение, что «Меримак» – первый броненосный корабль Нового Света, но это мнение ошибочно. Почти на год раньше на берегах Миссисипи были сооружены совершенно удивительные боевые корабли. Американский конструктор Идс построил целую серию речных броненосцев типа «Барон де Кальб». Это были суда водоизмещением около 600 т, покрытые 60-мм броней из кованых плит, и вооруженные восьмью 229-мм или 203-мм орудиями, установленными в каземате. В движение со скоростью около 8 узлов броненосцы приводились с помощью гребного колеса, смонтированного в задней части судна (как на классическом американском пароходе XIX века). Колесо тоже прикрывалось огромным броневым кожухом. Кроме судов специальной постройки Идс забронировал и два более

Американский речной броненосец «Эксет»

крупных (1000 т) парохода – «Эксет» и «Атланта». Замечательной особенностью этих не имеющих аналогов кораблей была исключительно маленькая осадка – всего 0,8 метра.

Первая атака этой флотилии была проведена на форт южан «Генри» в мае 1866 года. Первоначально в бой были введены более легкие серийные суда, которые с близкой дистанции стали обстреливать укрепления южан. Бомбы конфедератов отскакивали или раскалывались, не причиняя им никакого вреда. Затем подтянулись и более тяжелые «Эксет» и «Атланта». Почти сразу бомба, выпущенная из 203-мм бомбического орудия форта, проломила правый борт «Эксета» и угодила прямо в его котел. Произошел ужасный взрыв, и весь каземат броненосца мгновенно заполнился раскаленным паром. Экипаж в 65 человек сварился заживо, а те несколько матросов, которые все-таки сумели выскочить наружу, получили тяжелейшие ожоги. Броненосец потерял ход и начал медленно дрейфовать вниз по течению.

Расследование показало, что при строительстве корабля не было установлено несколько дорогостоящих броневых плит, а «халтуру» скрыли имитацией из дерева. Учитывая, что размеры кованой плиты ненамного превышали диаметр пушечного ядра, попадание в незащищенный пятачок иначе как примером небывалого везения не назовешь.

Еще более удачный выстрел имел место во время очередной Русско-турецкой войны 1876—1877 годов. Мы уже познакомили читателей с соотношением сил на море и описали, как опозорился один из османских броненосцев береговой обороны в бою с русским вооруженным пароходом, но еще больше досталось другому «турку». Этот корабль, названный «Люфти-Джалиль», был тоже построен в Англии, имел примерно те же тактико-технические характеристики, что и «Фет-хи-Буленд», но принадлежал не к казематным, а к более совершенным башенным броненосцам. Его четыре 229-мм орудия размещались в двух массивных, приземистых башнях. Практически не имея соперников на море, турецкие корабли в основном занимались артиллерийской поддержкой действий своих войск на берегу. Русская полевая артиллерия была бессильна против английской брони, поэтому наши войска иногда попадали в очень тяжелое положение. Например, в августе 1877 года русский отряд полковника Б. М. Шелковникова бьш зажат превосходящими силами противника в узком проходе в районе Гагр. Отступить можно было только по извилистой горной дороге, вырубленной в отвесных береговых скалах, но путь контролировался большим турецким броненосцем. На выручку попавшей в беду пехоте был послан пароход «Великий князь Константин» (2500 т, 12,7 узла, одна 150-мм мортира, четыре 107-мм пушки и четыре минных катера) под командованием лейтенанта С. О. Макарова. В задачу «Константина» входила исключительно рискованная операция: отвлечь броненосец от берега, чтобы дать возможность русскому отряду ускользнуть из смертельной ловушки.

Позже Макаров вспоминал с улыбкой: «Пароходишко картонный с начинкой из мин... Два-три удачных выстрела – капут... По счастью, шквал налетел с дождем и ветром, с туманом, со всякой нечистью. Зги не видно! – Увернулись!» Однако такая рискованная тактика не могла войти в систему, а турецкий флот считал себя полным хозяином Черного моря, и его корабли, ежедневно появляясь в виду русских портов, грозили нашему побережью, обстреливали войска и военные объекты.

Именно этим делом и занимался «Люфти-Джалиль», когда бомба, выпущенная с берега полевой мортирой, проломила его небронированную палубу и взорвалась прямо в крюйт-камере. Корабль взлетел на воздух вместе со всем экипажем. Попасть из мортиры с дальней дистанции по движущейся цели—деяние сродни цирковому трюку, а уж попасть

Турецкий броненосец «Люфти-Джалиль»

точно в пороховой погреб – тут без госпожи удачи не обойтись. Помимо отменной ловкости русских артиллеристов причиной этого казуса, безусловно, стала конструкция турецкого броненосца, на котором полностью отсутствовала палубная броня. Есть свидетельства, что за этот боевой успех Александр II назначил своим указом удачливым комендорам именную царскую пенсию.

И все-таки, пожалуй, наибольший резонанс на флотах мира получила трагедия, случившаяся с английским линейным крейсером «Худ», когда всего в течение нескольких секунд погибло более 1200 человек.

После того как немецкие тяжелые корабли появились на английских коммуникациях, Адмиралтейство стало включать в состав эскорта крупных конвоев линкоры. В ответ германское командование решило использовать против таких конвоев свой новейший суперлинкор «Бисмарк» в паре с тяжелым крейсером «Принц Ойген» (14 000 т, восемь 203мм орудий, 33 узла). При этом считалось, что «Бисмарк» скует английские линкоры, выполняющие функцию кораблей охранения, а крейсер получит свободу действия против транспортов. Утром 18 мая адмирал В. Лютьенс с этими двумя кораблями покинул Гдыню и направился в Атлантику.

Немецкий линейный корабль «Бисмарк»

Немецкое командование приняло все меры к тому, чтобы сохранить в тайне выход своих сил, но английская разведка на этот раз действовала эффективно. Донесение о том, что германская эскадра покинула базу, в Лондоне получили рано утром 21 мая, и сразу начали ее усиленный поиск. Когда воздушная разведка точно установила присутствие кораблей противника в Бергене, командующий флотом метрополии немедленно приказал вывести в море из Скапа-Флоу группу перехвата – линейный крейсер «Худ», линкор «Принс оф Уэльс» и 6 эсминцев. Теперь оставалось только ждать донесений о дальнейшем маршруте противника.

Однако 23 мая погода резко ухудшилась и патрулирование авиацией стало практически невозможным. В связи с этим двум крейсерам приказали обследовать возможный путь прорыва немцев в Атлантику. В 19 ч 22 мин «Саф-фолк» засек «Бисмарка», в кильватер которому следовал «Принц Ойген». Не желая быть обнаруженным таким могучим противником, крейсер скрылся в полосе тумана, продолжая следить за немецкими кораблями с помощью радиолокатора, а английская эскадра под командованием вице-адмирала Д. Холланда пошла на перехват. Прежде всего адмирал попытался оценить силы сторон. Он знал, что главную опасность для его кораблей представляет новейший немецкий линкор «Бисмарк».

В июне 1936 года на верфи Гамбурга был заложен крупнейший боевой корабль, когда-либо строившийся в Германии, водоизмещением в 50 300 т. Конструктивно «Бисмарк» во многом повторял своего вышеописанного предшественника – «Шарнгорста», но принципиально отличался артиллерией главного калибра. Его восемь 380-мм пушек с длиной ствола в 52 калибра стреляли 800-килограммовыми снарядами. Бронирование отличалось увеличением высоты главного пояса толщиной в 320 мм и утолщением верхнего пояса до 145 мм. Палубная броня осталась прежней – 130 мм, башни покрыли 360-мм плитами. Примерно то же можно сказать и об энергетической установке (12 котлов и 3 турбозубчатых агрегата), которая позволяла этому гиганту перемещаться со скоростью до 30 узлов.

«Бисмарк» на ходу

Англичане имели два «капитальных корабля», один из которых был спроектирован еще четверть века назад и всерьез никогда не модернизировался. Однако именно этот линейный крейсер, притом совершенно заслуженно, был флагманом. Еще в 1916 году Адмиралтейство предложило разработать проект скоростного линкора огромного по тем временам водоизмещения (45 200 т), после Ютландского боя (май 1916 года) чертежи существенно переработали в плане усиления бронирования. В результате «Худ», введенный в строй уже после окончания Первой мировой войны, стал не просто крупнейшим военным кораблем мира, но и принципиально новым типом боевого корабля. Его 305мм главный пояс и 3 броневые палубы (суммарная толщина 127 мм) обеспечивали отличную по тем временам защиту от снарядов. Приличное бронирование сочеталось с очень высокой скоростью хода – свыше 30 узлов (на испытаниях – 32), и мощным вооружением (восемь 381-мм орудий). Любопытно, что стоимость «Худа» составила колоссальную по тем временам сумму – около 6 млн фунтов стерлингов, т. е. 145 фунтов за тонну. Стоимость предыдущих линкоров не превышала 90 фунтов за тонну. Как видите, ветеран практически ни в чем не уступал новейшему «Бисмарку».

«Принс оф Уэльс», напротив, был только что закончен постройкой, но его вооружение еще не прошло полной проверки, а личный состав не получил достаточной боевой подготовки. Вместе с тем, это был мощный, прекрасно бронированный боевой корабль (пояс – 356—381 мм, палуба – 127—152 мм), водоизмещением 40 000 т, вооруженный десятью 356-мм орудиями, и легко развивающий скорость свыше 28 узлов. Таким образом, англичане имели существенное преимущество в орудиях главного калибра, которые, собственно говоря, и решали судьбу боя броненосцев.

Вице-адмиралу Холланду прежде всего предстояло решить вопрос: на какой дистанции целесообразно вести бой – на ближней или на дальней? Как пишет С. Роскилл, «...ему не было известно, на какой дистанции огонь его кораблей по «Бисмарку» окажется наиболее эффективным, но зато он

Английский линейный крейсер «Худ»

хорошо знал, что на дистанции 12 000 м 380-мм снаряды не причинят «Принс оф Уэльс» серьезных повреждений и что при дальности стрельбы, близкой к 11 000 м, «Худ» наименее уязвим. В случае боя на дальней дистанции «Худ», имевший относительно слабую палубную броню, мог серьезно пострадать от навесного огня артиллерии главного калибра. В марте 1939 года совет Адмиралтейства принял решение усилить палубную броню «Худа». Однако вспыхнула война, и намеченное переоборудование корабля так и не удалось осуществить. Могучий линкор, своего рода лицо английского флота, был необходим в строю. Таким образом, имелись веские доводы в пользу боя на сравнительно малых дистанциях».