Текст книги "Последний Эйджевуд"

Автор книги: Юрий Смолич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Владимир и Боб следили за ним с ненавистью и в то же время с надеждой. Они даже испытывали какое-то приятное чувство. Всякий раз, когда военный чертыхался, придя к выводу о необходимости использовать двойную дозу, они с облегчением вздыхали, понимая, куда подевался излишек газа.

Наконец директор успокоился, заметив, что двойная доза требовалась для каждой камеры. Значит, это явление не было случайным: вероятно, газ впитывался в стенки камер или уходил сквозь неплотно закрытые фильтры…

Перед последней камерой Владимир и Боб застыли. Здесь также потребовалась двойная доза, – следовательно, Рудольф был внутри. Но как незаметно выпустить его оттуда? Они стали у двери, собираясь после фильтрации воздуха войти в камеры первыми…

Испытания завершились…

С гудением заработали воздухофильтры.

– Камеры чисты! – крикнул директор. – Можно входить.

Но желающих нашлось немного. Владимир и Боб по очереди обходили все камеры и терпеливо осматривали мертвые или искалеченные тела.

Настал черед последней камеры.

Директор открыл дверцу. Владимир и Боб протиснулись вперед…

– Простите, – отстранил их директор.

В тот же миг он выскочил из камеры, крича:

– Сюда, скорее, на помощь!

Владимир и Боб вбежали в камеру.

На полу, рядом с трупом узника, раскинувшись, лежал Рудольф…

– Как же это случилось? – рвал на себе волосы директор. – Я сам закрывал двери… в камерах посторонних не было…

– Вы хоть знаете, кого убили? – угрожающе тряс его кто-то. – Кто это такой?..

Все бросились к камере, чтобы вынести оттуда неизвестную жертву. Владимир и Боб находились впереди. Стоило им коснуться окоченевшего тела, как они поняли, что Рудольф был мертв.

Владимир чувствовал, что больше не выдержит. Столько замученных людей и… смерть Рудольфа! Это было невыносимо.

Под грудь ему что-то подкатило, горло сжалось. Голова кружилась. Он ощущал, что вот-вот начнет хохотать и биться головой о стены.

Но Боб быстро овладел собой. Он так стиснул руку Владимира, что чуть ее не сломал. Это привело Владимира в чувство.

– Сейчас все погибнет! – прохрипел ему на ухо Боб. – Увидят, что Рудольф не один из них, а тогда и нам каюк! Надо спасать добытые газы.

Растолкав всех, он подхватил тело Рудольфа на руки и с криком «Врача! Врача!» бросился к двери. Повернувшись спиной к толпе и делая вид, что дует в лицо отравленного, Боб заслонил собой Владимира, который тем временем извлек из карманов Рудольфа пробирки с газами. Продолжая звать врача, они побежали к выходу. За ними бежали другие, что-то крича и требуя остановить беглецов. Но они уже были на свободе. Разбросав в стороны растерянных часовых, они быстро вскочили в свое авто. Удивленный шофер дал полный ход…

На перекрестке Боб спокойно вышвырнул водителя из машины, а сам пересел на его место…

Товарищи оглянулись назад.

По дороге, догоняя их, неслись несколько автомобилей.

– Скорее бы запутать следы, – простонал Боб, – и в лабораторию – проанализировать газы.

Машина ревела, покрывая на полной скорости версту за верстой. Испуганные пешеходы разбегались врассыпную.

Товарищи направлялись в другой конец города, где располагалась конспиративная лаборатория.

XII
УРОК ПОЛИТГРАМОТЫ

Хотя вчерашнее заседание альтруистического комитета закончилось далеко за полночь, мистер Джойс проснулся очень рано. Уже в одиннадцать часов он должен был явиться на прием к секретарю «неофициального бюро» при Лиге Наций с докладом о вчерашнем заседании Совета профсоюзов.

Собрание комитета «Общества спасения человечества» закончилось, собственно говоря, ничем. Пусть члены комитета и не отличались особым умом, после долгих дебатов и последнему дураку стало ясно, что идея изобрести газ, который действовал бы исключительно на коммунистов, не вредя беспартийным – мысль по меньшей мере странная.

Мистер Джойс был по происхождению пролетарием, обладал практическим умом и с самого начала не верил в эту фантазию, но все же поставил вопрос на обсуждение, прислушавшись к голосам добросердечных патронесс-филантропок. Он даже жалел, что комитет так быстро осознал несбыточность идеи и отверг его план, не дав патронессам, таким образом, возможности проявить свои лучшие человеческие качества – гуманность к врагу.

Мистер Юбераллес, секретарь «неофициального бюро» Лиги Наций, с нетерпением ждал Джойса и, будучи человеком аккуратным и пунктуальным, даже сделал ему выговор за опоздание на двадцать минут.

– Я злейший враг Эсэсерии, – так закончил он этот краткий джентльменский выговор, – но я уважаю эсэсер-ских коммунистов за их американизм, каким бы парадоксальным это ни показалось. Они все – члены «Лиги времени» и живут по НОТу[5]5
  «Лига времени» – возникшее в 1920-х гг. в СССР движение, выступавшее за рациональное использование времени; НОТ – научная организация труда.


[Закрыть]. Опоздание на двадцать минут для них вещь просто немыслимая.

Истратив еще десять минут своего времени на выговор, мистер Юбераллес предложил Джойсу приступить к докладу и, закурив десятидолларовую сигару, приготовился слушать.

Мистер Джойс коротко рассказал о событиях вчерашнего дня, с которыми мистер Юбераллес уже немного ознакомился благодаря отчетам в утренних газетах.

– Вы молодец, Джойс! Даже не ожидал от вас такой прыти. Заставить это быдло голосовать за войну – дело нелегкое!

Джойс несколько обиделся.

– Вы оскорбляете меня, мистер Юбераллес. Вам надо бы знать безжалостную логику войны: побеждает тот, кто энергичнее, не знает жалости и тому же – владеет техникой. Для нас с вами не секрет, что пролетариат сильнее нас. Но у него нет того, что есть у нас, а именно – техники. Если бы Коммунистическая партия Америки не была так глупа и позаботилась захватить технику в свои руки, наше дело было бы проиграно…

Мистер Юбераллес не дал Джойсу договорить, с испуганным жестом оборвал его и боязливо огляделся вокруг:

– Не произносите этого вслух! Нет гарантии, что нас кто-либо не подслушивает.

Джойс скрыл улыбку и про себя решил, что большего дурака он еще не видывал.

Немного успокоившись, Юбераллес начал разговор о делах.

– Вы уладили вопрос с эйджевудскими рабочими? – обратился он к Джойсу.

– О да! На производство газов поставлены вполне надежные и преданные люди. С вашего одобрения в число их мы включили многих потомков русских эмигрантов. В этих мы можем быть уверены – Коминтерн их не привлекает. Вы можете даже гордиться тем, что среди ваших рабочих, занятых производством газов, немало именитых руссских графов, даже князей. Количество обычных рабочих, не княжеского происхождения, сведено к минимуму. За них мы также можем быть спокойны. Их рабочий день уменьшен до шести часов, якобы в связи с тяжестью работы, оклад же увеличен вдвое. Теперь рабочему быдлу ничего добиваться. Их уже можно с полным основанием отнести к привилегированному классу.

– Вы замечательный провокатор, мистер Джойс! – и мистер Юбераллес хлопнул Джойса по колену. – Я уверен, что эти болваны считают вас гениальным защитником интересов рабочих.

– О, вы мне льстите, – скромно ответил Джойс. – Однако должен признаться, что пользуюсь среди них некоторым авторитетом.

Мистер Юбераллес совсем развеселился. Он велел подать вина и перешел на более личные темы.

– Меня удивляет, Джойс, – фамильярно сказал он, – как вы умудряетесь играть на два фронта? Неужели эти идиоты не видят вашего настоящего лица?

Джойс проникся шутливым тоном Юбераллеса.

– События вчерашнего дня вряд ли полностью подтверждают ваше мнение. Вы забываете, что вчера меня хотели убить, – ответил он. – Однако, репутация у меня блестящая. Когда Коминтерн начал болтать о единстве профессионального движения, я первым в Америке стал горячо отстаивать эту идею и нападать на желтых профсоюзников. Это обеспечило мне популярность среди рабочих и авторитет в Компартии. Не стоит и говорить, что после этого было уже очень легко попасть в Совет профсоюзов… Тем не менее, – закончил он, – работать приходится в достаточно тяжелых условиях, и неудивительно, что сейчас не все одинаково мне доверяют.

Мирный разговор Джойса и Юбераллеса был внезапно прерван. Сотрудник секретного отдела принес материалы. Юбераллес и Джойс начали просматривать бумаги. Их внимание привлекло воззвание Тома и тайная инструкция колониальным партийным комитетам за подписью ЦК. Добыть последнюю было весьма нелегко. Служебная записка при документе сообщала, что ради этой бумаги погибли три секретных агента; пришлось также замучить более 40 коммунистов. Разумеется, ни Юбераллес, ни Джойс не придали значения подобной мелочи. На лицо Джойса, правда, набежала тень, но мгновение спустя исчезла. Очевидно, ему стало жаль трех верных долгу секретных агентов.

Секретная инструкция заметно взволновала мистера Юбераллеса. Он запустил руки в свои редкие волосы и нервно забегал по кабинету.

– Это как раз то, чего мы так боялись, – побледнел он. – Они предписывают своим колониальным комитетам развернуть широкую агитацию среди черных, красных, желтых и других, черт бы их побрал, дикарей. Вы представляете себе, какая опасность грозит нам, если эти проклятые дикари восстанут во время войны? Мы погибнем!.. Мы^ – и, оборвав фразу, он побежал к телефону.

– Что вы собираетесь делать? – остановил его Джойс.

– Вы еще спрашиваете? Я звоню в Министерство колониальных дел. Нужно немедленно выпустить циркуляр. Пусть этим цветным собакам предоставят самые существенные льготы. Любая их просьба должна быть удовлетворена. Иначе они восстанут, и мы погибнем.

– Оставьте, – спокойно возразил Джойс. – Это вовсе ни к чему. Все их требования вы все равно не выполните. Они слишком велики. И главное из них – навсегда избавиться от вашего попечительства. Если вы не удовлетворите этого их желания, они все равно восстанут. А я сомневаюсь, что вы на такое согласитесь.

И Джойс довольно-таки саркастически ухмыльнулся.

– Что же мне делать? – глупо спросил Юбераллес, обессиленно упав в кресло и притворившись, что не заметил сарказма собеседника.

– Начните с бокала вина – это вас успокоит, – с менторским видом улыбнулся Джойс. – А во-вторых, попробуйте понять ход мысли Ленина: он хоть и ваш враг, но великий провидец. До сих пор никто еще не сумел предложить лучший анализ нашего общества. Вы согласны с тем, что Ленин был самым сильным и точным из марксистских философов?

– Черт возьми! – вскипел Юбераллес. – Какое мне до этого дело? Не собираетесь ли вы агитировать меня? Предупреждаю, марксиста вы из меня никогда не сделаете.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказал Джойс. – Так вот, в своих философских рассуждениях Ленин привел чрезвычайно меткую аналогию. Цивилизованный мир – это город, дикарские страны – село. Между ними существуют те же взаимотношения, что и между городом и деревней. Русская революция не стоила бы и ломаного гроша, если бы вожди российского пролетариата во главе с Лениным не поняли этого и не повели за собой крестьянство. Без крестьянства им никогда не удалось бы свергнуть капиталистический строй. Крестьянское восстание, по сути своей, вовсе не коммунистическое, но вожди коммунистов использовали его в интересах коммунистической революции. Уничтожив капиталистический строй, они начали строить собственный, привлекая к делу и анархическое, мелкобуржуазное крестьянство, а параллельно его пропагандируя и организуя на новый лад. Думаю, вы ясно видите, что наша Компартия не станет игнорировать опыт русской революции и будет следовать заветам Ленина. Без колоний она не свергнет наш строй. И, стремясь к этому, она прежде всего постарается организовать восстание среди цветных дикарей.

Мистер Юбераллес молча выслушал длинную речь Джойса, однако настроение его от этого не изменилось.

Мистер Юбераллес молча выслушал длинную речь Джойса.

– Я очень благодарен вам за урок политграмоты, – холодно сказал он, – но все же не понимаю, к чему вы клоните. Понятно, вы хотите доказать, что восстание среди проклятых дикарей неизбежно. Это, как выражаются ваши (мистер Юбераллес крайне саркастически подчеркнул слово «ваши») марксисты, ленинисты и другие коммунисты, – закон истории. Но удивляюсь, как вы можете так спокойно говорить об этом? Значит, нам суждено погибнуть?

Вся фигура мистера Юбераллеса выражала в эту минуту довольно комический испуг. Джойс не выдержал и расхохотался ему в лицо. От неожиданности мистер Юбераллес даже не догадался обидеться.

На сей раз пришла очередь Джойса фамильярно похлопать мистера Юбераллеса по колену.

– А газы, мистер Юбераллес! Вы забываете о нашем непобедимом оружии, которому не страшны никакие восстания, хотя бы во всем мире. Пусть в лагере красных будут миллионы, а нас останется кучка, мы все равно одолеем их и заставим работать на нас под угрозой уничтожения. У нас есть газы, которых нет у этих жалких повстанцев. О, будьте уверены, если бы во время русской революции у правительства имелись газы, никаких Эсэсерий сегодня бы не было. Газ – вещь настолько мощная, что в силах изменить ход истории, как бы ни распинались об исторических закономерностях все марксисты, вместе взятые.

– Вы меня успокоили, – оживился мистер Юбераллес. – Я сейчас же прикажу удвоить продукцию ядовитых газов.

– Это излишне, – сказал Джойс. – У Америки вполне достаточное количество газов, чтобы отравить весь мир. К тому же, не забывайте, что производство газов должно оставаться масимально секретным. Население обязано поверить в наши пацифистские намерения. Кстати, когда вы будете организовывать пацифистские выступления, позаботьтесь о как можно более широком участии представителей состоятельных классов. Это убедит население в наших пацифистских стремлениях и лучше скроет наши империалистические мероприятия. Коммерсанты не хотят войны, видя в ней для себя экономический кризис. Рабочие также отшатываются от войны. Нелишне будет их объединить.

Словно подтверждая слова Джойса, с улицы послышался ежеминутно нарастающий шум. Очевидно, там шла какая-то демонстрация. Мистер Юбераллес и Джойс поспешили к окну.

Улица была запружена народом. Из конца в конец ее волновалась толпа. Демонстрация была рабочей. Об этом свидетельствовали сотни красных флагов и пение революционных песен.

Мистер Юбераллес осторожно попятился назад, не желая рисковать своей персоной. Но удивлению его не было предела, когда вслед за революционными песнями раздался громкий, дружный клич:

– Да здравствует война! Рабочие за войну!

– Что это?.. Это они искренне или… шутят? – испуганно прошептал Юбераллес, с недоумением моргая.

Но возгласы звучали все громче, и их подхватывала вся толпа.

– Это настоящие рабочие, или… или наши переодетые агенты? – остолбенел Юбераллес.

Джойс невольно захохотал:

– О, мистер Юбераллес, вы устали от тяжелой работы. Вам нужно отдохнуть. Неужели вы уже не можете отличить своих от врагов? Нет, дорогой мистер Юбераллес, это настоящие рабочие, убежденные революционеры. Возможно, половина из них – члены Компартии. И однако, они действительно кричат «Да здравствует война».

– В таком случае, я в самом деле ничего не понимаю! – признался мистер Юбераллес.

– Мне придется прочитать вам еще одну небольшую лекцию по политграмоте, – улыбнулся Джойс. – Так вот, слушайте: коммунисты уверены, что империалистическая война превратится в классовую, – гражданскую войну, и справедливо убеждены, что из классовой войны победителями выйдут они, а не мы. Поэтому, следуя законам логики, они и приветствуют империалистическую войну, которая должна ускорить революцию. Но не сомневайтесь, они не намерены жертвовать своей шкурой ради вас и погибать от руки своих собратьев, а потому постараются как можно быстрее превратить империалистическую войну в классовую.

Джойс с огромным удовольствием наблюдал, как лицо мистера Юбераллеса все больше бледнело, пока не сравнялось цветом с его манишкой.

Мистер Юбераллес несколько раз глотнул воздух, пытаясь что-то сказать, но от испуга потерял дар речи. Наконец, овладев собой, он смог выдавить несколько слов.

– Тогда… тогда… – прохрипел он, и на ресницах его задрожали слезы, – тогда… зачем же вы… голосовали за войну?.. Тогда… мы должны были бы… быть против войны… а не… воевать…

Джойс собрался было снова засмеяться ему в лицо, но в это время зазвонил телефон. Уши мистера Юбераллеса, в отличие от языка, парализованы не были, и он прекрасно разобрал то, что ему передали по телефону. Трубка выпала у него из рук и он, как подкошенный, рухнул в кресло. Он совершенно онемел и лишь бессмысленно вращал глазами и размахивал руками. Джойс бросился к телефону.

– Среди рабочих Эйджевудского арсенала начался мятеж! – услышал Джойс.

Весть была настолько неожиданной, что шутливое настроение Джойса моментально испарилось, и на некоторое время и он лишился языка. Подавив панику, он бросился к Юбераллесу.

– Возьмите себя в руки! – резко приказал он. – Дело слишком серьезное, некогда валять дурака! Если в Эйджевуде что-то случится, мы погибли. Опомнитесь! – уже зло крикнул он, встряхивая омертвевшего Юбераллеса.

– Что же мне делать? – еле выговорил тот.

– Эх вы, вояка! – не удержался Джойс. – Вам бы соску в рот, а не странами управлять. Вы можете меня выслушать? Эй, вы!

– Говорите, я слушаю…

– Я еду сейчас в Эйджевуд. Возможно, мой авторитет еще спасет дело. Но вы должны дать мне карт-бланш. Понимаете? Я должен получить разрешение поступать, как хочу и как найду нужным для спасения дела. И чтобы ни один песьеголовец из вашей Лиги мне не мешал! Слышите?.. Даже если я взорву весь Эйджевуд или расстреляю всех забастовавших рабочих.

Мистер Юбераллес понемногу приходил в себя и мог уже говорить.

– Но что же вы с ними сделаете, если они восстанут? – жалобно произнес он.

– Расстреляю всех и наберу новых!

– А вдруг новые тоже восстанут?

– Почему?..

– Потому что не захотят войны, несмотря на все ваши надбавки и укороченный рабочий день.

Джойс нервно рассмеялся:

– Тогда я поставлю там коммунистов, которые кричат под вашими окнами «Да здравствует война», и заставлю их изготавливать газы для войны.

– Вы странный, вы страшный человек, Джойс! – с мистическим ужасом посмотрел на него мистер Юбераллес. – Но я все же даю вам карт-бланш.

– Я – пролетарий по происхождению, и натура у меня пролетарская, – отрезал Джойс и так глянул на мистера Юбераллеса, что тот съежился.

Джойс улыбнулся и на прощание бросил почти весело:

– Будьте здоровы, мистер Юбераллес…

XIII
РАЗМЫШЛЕНИЯ ДЖОЙСА И СТРАХ ЮБЕРАЛЛЕСА

Но стоило Джойсу выйти за дверь кабинета мистера Юбераллеса, как веселая улыбка моментально исчезла с его лица. Известие о мятеже в Эйджевуде его чрезвычайно обеспокоило. Если сейчас на газовой фабрике начнется восстание, все планы рухнут. Хотя Джойс и не очень верил в возможность восстания эйджевудских рабочих, ничего невероятного в этом не было. Влияние Компартии росло со дня на день.

Джойс, честно говоря, кое-что скрыл, когда хвастался перед Юбераллесом, что поставил на работу в арсенал русских эмигрантов. Это сделала сама администрация Эйджевуда, хорошо разбиравшаяся в положении вещей и без помощи Джойса.

Эмигранты, конечно, не станут бунтовать. Но в Эйджевуде, пусть и в незначительном количестве, все же имелись и настоящие рабочие. Правда, большинство из них давно разложилось благодаря политическим провокациям желтых профсоюзных деятелей и экономическому влиянию администрации, не скупившейся платить им министерское жалованье. Однако определенный, хотя и небольшой, процент сознательных рабочих в арсенале еще оставался, и не было ничего сверхъестественного в том, что они подняли мятеж и даже сагитировали желтых.

Джойс, занятый этими беспокойными размышлениями, совсем позабыл о Юбераллесе, которого бросил в полубессознательном состоянии после неожиданного известия. Но если бы Джойс так не торопился, он увидел бы, как Юбераллес окончательно обезумел.

Едва только Джойс вышел и Юбераллес, выпив бокал вина, начал успокаиваться, снова настойчиво зазвонил телефон. За последние несколько минут Юбераллес успел привыкнуть к неприятным неожиданностям и был уверен, что ничего хуже мятежа в Эйджевуде случиться не может, а потому вполне спокойно и небрежно снял трубку. Но с первого же слова ему пришлось убедиться, что беда никогда не приходит одна.

Звонили из подземной лаборатории. Еле живой от страха директор лаборатории сообщал об утреннем происшествии во время испытания газов.

– Украли по дозе каждого из газов! Величайшая в мире тайна – формулы газов – станет известна нашим врагам! Все расчеты, все изготовленные газы полетели к черту! СССР, зная формулы, сможет обороняться! – отчаянно кричал он в телефон.

Директор еще минут десять продолжал кричать в трубку, излагая подробности кражи, но Юбераллес давно не слушал. Бледный, выпучив глаза и разинув рот, он смотрел в одну точку и, размахивая руками и словно пытаясь полететь вслед за похитителями, все пытался расстегнуть воротник рубашки, который вдруг стал узким и душил, как петля на виселице.

Придя немного в себя, он поднял на ноги всех подчиненных, разослал гонцов во все концы города, и, насилуя телефон, стал по очереди названивать во все министерства, военные учреждения и органы полиции и контрразведки. Но везде в ответ на его бешеные крики, ругань и мольбы слышались лишь какие-то хрипы и рев, если не мертвая тишина. Очевидно, известие о похищении газов действовало на всех одинаково, парализуя язык, разум и чувства.

Тогда Юбераллес вспомнил о Джойсе и принялся изо всех сил дозваниваться до Эйджевуда.

Именно в это время Джойс прибыл в арсенал.

Весть о событиях в лаборатории поразила его, возможно, не меньше, чем Юбераллеса. Он даже побледнел, зашатался и вынужден был ухватиться за стул, чтобы не упасть.

Но Джойс вскоре овладел собой. Он не потерял сознание. Напротив, все в нем говорило теперь об огромном приливе энергии. Он выпрямился, мышцы его напряглись, глаза засветились дико и решительно.

– Что же вы сделали? Какие приняли меры? – спросил он.

– Я обратился ко всем, но ни от кого ничего не смог добиться – все словно с ума посходили. Однако я поставил на ноги всю полицию, похитителей ищут везде, – бессильно, чуть слышно простонал мистер Юбераллес. – Но я не верю, что из этого что-нибудь выйдет. Похитители, очевидно, позаботились скрыть свои следы. Я уверен, что газы уже проанализированы и формулы переданы по радио в СССР. Боже, Боже! – застонал он. – Все огромное количество газов не стоит и цента! Все пропало! Мы не можем воевать! Даже если бы нам удалось внести в формулы изменения, на производство новых газов понадобилось бы несколько лет. О Боже! Мы пропали!

– Дурак! – с презрением бросил в трубку Джойс.

– Что?!

– Я хотел сказать, что вы очень наивны, – поправился Джойс. – Куда подевался ваш разум? Вы сами говорите, что на производство новых газов уйдет несколько лет. Но не меньше времени понадобится большевикам, чтобы выработать противоядие. А за это время мы успеем их уничтожить. В крайнем случае, успеем передавить цветных дикарей в наших колониях.

Если бы Джойс мог в эту минуту видеть Юбераллеса, он не удержался бы от смеха: такого глупого выражения лица у секретаря «неофициального бюро» никогда не было.

– Неужели?.. – во весь голос заорал Юбераллес, так что из соседних комнат выскочили несколько секретарей и дежурных полицейских. – Господи!.. – хлопнул он себя по лбу. – Как я раньше до этого не додумался? Ясно, что так и есть! – И, хотя мистер Юбераллес никогда не был ревностным католиком, он несколько раз благоговейно перекрестился, воздев глаза и кланяясь в сторону телефонной трубки. – Джойс, вы гений и ангел-хранитель, да благословит вас Бог! Вы – светлый дух! Вы – самый умный человек в Соединенных Штатах! Вы… вы… вы будете президентом! – с пафосом закончил он.

– Спасибо, – саркастически улыбнулся Джойс, – но будем считать наш разговор оконченным. Не забывайте, что я приехал сюда ликвидировать мятеж, а он гораздо страшнее вашей наивной кражи.

– Да, да!.. – заволновался мистер Юбераллес. – Ликвидируйте, ликвидируйте. На вас вся надежда. Я вам верю больше, чем Богу… Даю вам карт-бланш… дважды карт-бланш… черта, беса, дьявола, – все, что хотите, хоть половину земного шара. Вы можете действовать от моего имени и делать все, что хотите…

– Хорошо, – помрачнев, бросил Джойс. – Прощайте!..

Настроение Джойса резко изменилось. Видно было, что известие о похищении газов все же стоило ему большого нервного напряжения… Он пригладил рукой волосы и задумался. В глазах его засветились какие-то тайные искорки, отблески не то страха, не то радости.

– Даа, – пробормотал он. – Легко вы успокаиваетесь, мистер Юбераллес. Тем не менее, когда формулы попадут в СССР, ваши шансы на победу значительно уменьшатся. Найти противоядие и изготовить его или, зная формулу газа, по крайней мере разработать способы защиты, гораздо проще, чем изобрести новую формулу и создать газ… Ничтожество! – произнес он уже по адресу мистера Юбераллеса и твердым шагом вышел из заводской проходной, направляясь на забастовочное собрание рабочих арсенала.