Текст книги "Невменяемый колдун. Дилогия"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 82 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

Глава 16
Расследование и новый обитатель замка

До самой поздней ночи все свободные, да и не только, жители поселка были задействованы в затеянном протектором следствии. В лесу отряды охотников прочесывали местность в поисках стоянок уничтоженной банды. Целая флотилия наспех сооруженных плотов вышла на озеро. Новоиспеченные рыбаки подцепляли со дна утонувших колабов и транспортировали на берег. Дальше уже вторая группа доставляла вонючие цилиндры к северной стене замка, там их заворачивали в специальную ткань и засыпали колотым льдом. Аналогично поступили и с телами остальных разбойников. Трупы колабов протектор решил вскрывать и исследовать чуть позже, когда прибудет вызванная им из Лиода помощь. Несколько человек особо тщательно обыскивали место боя и собирали все осколки и детали оружия, одежды и прочую мелочь.

Раненых хуторян разместили в поселке у родственников с полной уверенностью в их скорейшем выздоровлении. Пришедшему в сознание Гнату даже было обещано в скором времени оказать посильную помощь в строительстве нового дома на Паласиевом лугу.

Леско тоже находился на пути к выздоровлению, хотя и получил очень тяжелые повреждения во время схватки. За ним постоянно присматривала помощница поселкового лекаря, для этого специально вселившаяся в одну из свободных комнат замка.

Освобожденного из плена парнишку взяла под свою опеку тетушка Анна, которая сама хваталась за сердце от переживаний за судьбу чуть не съеденного злостными тварями человека. Паренек только ей и дался в руки, а до того шарахался от всех предложений себя осмотреть, помыться и переодеться. Домоправительница сразу подошла к мальчишке с куском мяса, сунула в грязную ладонь и скомандовала:

– Ешь!

А когда испуганное повизгивание сменилось громким чавканьем, деликатно взяла парнишку за плечо и повела в сторону кухни со словами:

– Вначале мы тебя накормим… Хочешь еще мяса? У меня много, сейчас выберу лучшие кусочки…

– Теперь он под твоей опекой! – крикнул ее вслед Хлеби. – Постараемся вернуть сироте радость жизни и заменить погибшую родню. Так что можешь его откармливать как… Кремона!

Коперрульф после этого одобрительно закивал:

– Вот это правильный подход! Накормить вначале надо. А уж потом предлагать помыться и побриться…

Судя по тому, что за помощью тетушка ни к кому больше не обращалась, парнишка ее слушался и в срочной поправке здоровья не нуждался.

Сам дворецкий выглядел браво, хотя иногда непроизвольно морщился от прикосновений одежды в местах, особо пострадавших от ожогов. Но наложенная целебная мазь с каждым часом прибавляла ему бодрости и самоуверенности.

А вот гибель отважного и преданного Дани огорчила всех очень сильно. Даже Хлеби как-то странно смаргивал, когда тело бесстрашного конюха торжественно вносили во флигель, пристроенный к правому крылу замка и как раз предназначенный для таких церемоний. Попрощаться с Дани пришли фактически все жители поселка. Родственников у погибшего не оказалось, и поэтому похороны состоялись на следующий день, с утра, под патронатом протектора Агвана. На кладбище Хлеби так красиво говорил об усопшем, что плакали все присутствующие. Затем выступил мужчина, временно замещающий старосту, и предложил от имени всех односельчан установить гранитный памятник на могиле доблестного Дани.

После возвращения с кладбища Хлеби уединился в своей лаборатории, а Кремона отправил сражаться с «Истуконом» под наставничеством Коперрульфа. Так что к обеду все были порядком вымотаны и взвинчены некой неопределенностью. Нападение разбойничьей шайки оказалось событием из ряда вон выходящим. Давно уже в провинции Лиод не было подобного криминала. Да и в соседних провинциях – тоже. А уж то, что в банде оказалось три колаба и два Эль-Митолана, взволновало самого короля. И Хлеби имел с ним личную беседу как раз перед обедом через установленную недавно систему связи. Его величество лично в течение часа выспрашивал все подробности боя, невзирая на неимоверные затраты расходуемой для сеанса связи магической энергии. Ведь для поддержки разговора такой длительности было задействовано более пятидесяти Эль-Митоланов, сменяющих друг друга через каждые пять минут и рассредоточенных на всем протяжении от Агвана до столицы. Но с этим король даже не подумал считаться. Слишком подозрительным казалось появление в глухом и почти ничем не примечательном углу королевства Энормия такой опаснейшей банды, да еще состоящей из колдунов и самых опасных врагов всего живого. Ведь то, что колабы поедают – плененных или только что убитых людей, ни для кого не было секретом, хотя и не обсуждалось во всеуслышание. Его величество сообщил, что уже послал министра иностранных дел разбираться с консульством Ледонии. Но вряд ли живущие там три дипломата-колаба прольют свет на появление представителей своей расы в далеком пограничье. Но вот некие политические мотивы явно провокационного характера подозревались небезосновательно. Хотя знали об этих мотивах всего несколько человек в Энормии. Поэтому личная беседа монарха и протектора Агвана проходила без единого свидетеля и не могла быть подслушана никоим образом.

Зато добавила Хлеби новых переживаний и головной боли. К столу хозяин замка явился злой, раздраженный и с явным намерением если не сорвать на ком-то свое плохое настроение, то уж поиздеваться точно. Хотя над кем было издеваться? Господин дворецкий и приведший себя в идеальный порядок ученик стояли у окна и чинно обсуждали недавно закончившуюся тренировку. На вчерашних героях вымещать зло стало как-то стыдно. Да и король напоследок пообещал передать личные награды для отличившихся воинов. Зато устанавливающая на столе приборы домоправительница сразу вызвала кривую улыбку у хозяина замка:

– Тетушка, ты так и норовишь все сделать по-своему?

Та повернулась к племяннику и спросила с неожиданным высокомерием и апломбом:

– Ты чем-то недоволен?

Такая отповедь немного смутила Хлеби, но брови он все-таки нахмурил:

– Я вижу, за нашим столом пополнение?

– Вот именно! И я попрошу вас всех вести себя во время еды с подобающей вежливостью и воспитанностью.

– Не за тех нас принимаешь, тетушка! Ты лучше скажи, зачем приборы ставишь возле себя? Ведь Кремон тебе объяснил: мужчины сидят с другой стороны стола. Пусть парень сразу привыкает к самостоятельности, и не стоит его кормить с ложечки.

– М-да?! – с сарказмом переспросила домоправительница. – Ты ведь пообещал, что мы постараемся стать новой семьей для сироты?

– Конечно…

– И взвалил на меня личную за это ответственность?

– Мгм…

– И не стыдно теперь мне указывать, кого и куда сажать за столом? За которым, кстати, я имею полное право распоряжаться!

– Да ладно… – пошел на попятную хозяин замка и повернулся за поддержкой к остальным мужчинам. – Я думал заступиться за паренька. Ведь все равно пересядет, когда ты его перекармливать начнешь.

– Как ты во всем любишь быть безапелляционным! – всплеснула ладошками старушка. – А это по крайней мере бестактно.

– Странно, чего это ты на меня так нападаешь? Давайте уж лучше обедать начнем…

И Хлеби первым уселся за стол. Уже стоящие возле своих стульев Кремон и Коперрульф последовали его примеру, но старая женщина не сдержалась и воскликнула:

– Это я нападаю?! Хорошо! Поговорим на эту тему чуть позже.

И своей стремительной походкой покинула главный зал. Хлеби, словно оправдываясь, пожал плечами:

– Уже и пошутить нельзя.

Но лишь мужчины приступили к салатам, как домоправительница вернулась, ведя за собой кого-то за руку. А когда приблизилась к столу, любовно усадила на приготовленное возле себя место… девушку! Затем в наступившей мертвой тишине торжественно огласила:

– Прошу любить и жаловать, наш новый член семьи: Мальвика!

Все мужчины забыли о времени, обеде, совести и деликатности и принялись так пристрастно, удивленно и бесцеремонно рассматривать усевшееся за стол создание, словно увидели перед собой таинственного и легендарного сентега.

Как ни казалось странным превращение парнишки в девушку, но бесстрастное зрение подтверждало сей факт. И в первую очередь по явным отличиям на лице. Еще когда пленник был только освобожден и жутко грязен, сразу бросался в глаза сломанный, видимо давно, нос. Да не просто сломанный, а впоследствии и неправильно сросшийся и уродливо искривленный в сторону. Из-за этого, скорей всего, развилось просто неимоверное косоглазие. Хоть в первые минуты из-за толстого слоя грязи на это не обратили особого внимания. Но вот нос был тот самый! Лишь теперь он жутко смотрелся на исцарапанном и покрытом кое-где синяками девичьем личике. Но еще хуже было заглянуть в глаза несчастной. Они до того сильно смотрели и в разные стороны и в никуда одновременно, что невозможно было понять.: на что или на кого они смотрят.

Еще при освобождении пленника мужчины обратили внимание, что у парнишки почти не было волос, лишь несколько непонятных клочьев – то ли так обрезали, то ли выжгли. Но сейчас на девушке был один из роскошных чепчиков тетушки Анны, что сразу подчеркнуло половую принадлежность. А если бы кто-нибудь продолжил сомневаться, то простое и не лишенное некоторого изящества платье окончательно истребило бы последние сомнения. За столом сидела девушка. Хоть и уродливая, чрезмерно худая и сильно избитая, но – девушка. Сходная ростом и комплекцией с домоправительницей, но совершенно юная, лет шестнадцати.

Первым пришел в себя Коперрульф. Он закрыл отвисшую челюсть, облизнул пересохшие губы и заговорил:

– Значит, тебя зовут Мальвика? Очень приятно познакомиться. А меня Ганби.

– И мне приятно, – без всякого стеснения отозвалась девушка, – господин Ганби.

– Ну зачем же так высокопарно? – возразил дворецкий. – Обращайся ко мне как-нибудь проще. Скажем, дядя Ганби.

– Хорошо.

– А меня зови просто Кремон! – с улыбкой представился молодой Эль-Митолан. – У меня уже есть две названые сестры, так что буду рад, если ты согласишься стать третьей.

– Спасибо… Кремон! – Девушка впервые тоже попыталась улыбнуться, но улыбка у нее получилась жалкая и растерянная. – У меня никогда никого не было из родни…

– Ну вот! – Хозяин замка тоже вышел из оцепенения и возмущенно замотал головой. – Как у нас быстро разбирают все родственные степени! Брат, дядя… и тебя? – Он вопросительно взглянул на домоправительницу. Та кокетливо пожала плечиками:

– Конечно, малышка меня называет только тетушкой Анной.

– А что же мне остается?

Он собрался уже загибать пальцы, перечисляя приемлемые варианты, но девушка неожиданно строго спросила:

– А сколько вам лет?

Хлеби на миг запнулся, не решаясь открыть свой истинный возраст, но, когда услышал смешки за столом, признался:

– Шестьдесят два года.

– О-о! – протянула явно не ожидавшая такого Мальвика. – Вы мне годитесь только в дедушки.

– Да? Ладно, тогда так ко мне и обращайся: дедушка Хлеби.

Девушка недоверчиво повернулась к тетушке Анне, как бы спрашивая у нее разрешения на такие вольности, но та лишь рассмеялась:

– Раз хочет быть дедушкой – на здоровье! Так и называй. И не смотри на него так испуганно, он добрый. Правда, ребята?

Из «ребят» первым бодро откликнулся Коперрульф:

– Еще бы!

А вот Кремон немного задержался с ответом, вспомнив тяжкие часы тренировок сегодняшним утром и с внутренним стоном пошевелив ноющими плечами. Но, заметив, что на него все уставились в ожидании подтверждения, выдавил с деланой улыбкой:

– Добрый – слабо сказано. Не без оснований можно добавить слово «самый». А уж как тренирует…

– Значит, тебе нравится мой стиль наставничества? – с явным подтекстом спросил хозяин замка.

– Непременно!

– И методы тренировок?

– Вряд ли во всем мире найдутся лучшие!

– М-да? Приятно слышать…

– Э-э… дедушка Хлеби! – неожиданно обратилась девушка к старшему Эль-Митолану и, когда тот поощрительно ей кивнул, спросила: – А можно и мне вместе с Кремоном тренироваться?

Пока мужчины изумленно переглядывались, тетушка Анна закатила глаза и затараторила:

– Малышка! Да ты что?! Оно тебе надо? Неженское это дело! Да ты на Кремона взгляни: вечно побитый и поцарапанный ходит. А ведь надо учитывать, что он колдун и все его раны заживают чуть ли не за один день. Для нас лучшая участь – ведение хозяйства и умение создать домашний уют…

– Не хочу вести хозяйство! – тихо, но твердо ответила девушка.

– А что же ты хочешь? – спросил Хлеби, еще пристальнее присматриваясь к хрупкой фигурке.

– Хочу защищать справедливость и невинно обиженных. А также уметь защитить себя во всех случаях жизни.

– Хм! Сильно сказано. И хорошо. Но вот по поводу тренировок мы с тобой подумаем чуть позже. По большому счету, я никогда не делал различий между женщинами и мужчинами в подобной ситуации. Но сначала хоть немного поправь свое здоровье и нарасти мышцы, а там уж мы дадим тебе возможность отличиться. Правда, Коперрульф?

– Конечно! Даже худенькая девушка может стать непреодолимой преградой на пути преступника и преподнести хороший урок негодяю. Как правило, от такой физически скромной личности никто и не ожидает сопротивления и потом платит за это большую цену своей кровью. Но господин Хлеби прав и в другом вопросе: доведи вначале свое тело до требуемого уровня. Преодолей начальные этапы самостоятельных тренировок и лишь затем проси наставничества для овладения боевыми искусствами.

В ответ девушка пообещала мрачным голосом:

– Я доведу! И преодолею!

– Странный у нас разговор за столом! – спохватилась тетушка Анна и тут же стала сердиться: – Все уже остыло! Разве так можно? Мы старались, готовили… Или мне лично надо каждого обойти и наложить полную тарелку? Нет?.. Не надо?.. Ну тогда не заставляйте меня нервничать! – И совсем с иными интонациями обратилась к девушке: – А тебе, малышка, что положить? Вот этот заливной язык просто изумительный на вкус. И мягонький…

После такой отповеди все набросились на еду. Причем каждый со своими мыслями.

«Что это со мной? – удивлялся хозяин замка. – Ну ладно вчера, остался без капли магических сил. Да и без физических тоже. Не смог отличить девочку от мальчика. Так и сегодня смотрю на нее и ничего прощупать в сознании не могу. Ни эмоций распознать, ни желаний, ни того, говорит ли она правду… Старею, что ли? Рановато, вроде! Неужели девчонка к „непроницаемым“ принадлежит? Только этого мне не хватало в моем же доме! И опять-таки почему у меня вырвалось это дурацкое пожелание заменить ей семью? Вполне ведь мог отдать в поселок в любой большой и дружный дом. Ей бы там жилось намного лучше, и глупые мысли о тренировках в голову бы не приходили. Теперь попробуй от нее избавиться, а уж тем более выгнать из замка. Вон как тетушка за нее трясется. И оно мне надо было? Вот уж влип, так влип! Будто у меня других забот мало…»

Коперрульфа посетили более грустные раздумья: «Гляди-ка, и эта малявка хочет тренироваться и защищать справедливость! Хотя в нашем полку было таких воительниц несколько десятков. И каких прекрасных воительниц! Но… Лучшей, чем покойная Амира, мне так и не довелось встретить. К тому же лучшей во всем. Кто знает, что бы случилось, если бы она так неожиданно не погибла. Между нами явно что-то назревало в самом прекрасном смысле слова. Эх, Амира, Амира… Почему ты тогда ослушалась и поступила так самонадеянно? Хотела показать мне свою независимость? Свою неустрашимость и невероятную ловкость? И что в итоге? Мне судьбу сломала, и самой не стало в этом мире…»

«Интересно, отчего это мне хочется каждый раз смеяться, когда я гляжу на эту девочку? – спрашивал себя уже в который раз Кремон. – Стыдно будет, если не сдержусь. Неужели ее уродство такое смешное? Она же в этом не виновата. Наоборот, сиротку жалко должно быть, а мне смешно. Может, мне просто радостно на нее смотреть? Так и кажется, что вокруг нее порхает светлое и веселое облачко смеха… Или это я из-за непосильных тренировок огрубел и в толстокожего солдафона превратился? Скорей всего! Да и вчерашнее сражение у меня, кажется, все силы и здравый рассудок забрало. Хотя при чем здесь сражение? Наоборот, смешливость бы отсутствовала, а мне хихикать хочется. Что за веселость несвоевременная? И как эта девушка дальше жить будет? В таком виде и на людях не появишься лишний раз. Вообще-то можно операцию ей сделать! Даже Коперрульфу ногу отремонтировали, а что уж тогда про нос говорить. Если Хлеби захочет, он опять таинственных друзей попросит, и нос ей подправят. Запросто! А вот глазки… Да, с ними проблема! И куда она сейчас смотрит? Вроде кусок моркови на вилку накалывает, а кажется, что меня разглядывает. И так смешно…»

Домоправительница, – зорко и строго следящая за тем, чтобы на вверенном ей фронте не осталось даже частично голодных, испытывала одновременно и жалость, и легкое разочарование, и надежду на будущее.

«Бедная малышка! Какой кошмар ей пришлось перенести. Чуть не съели эти ужасные создания! Но главное, что жива и здорова осталась. Хм! Вот только здоровья-то у нее и не видно. А уж личико у несчастной – врагу бы не пожелала! Одно радует: племянник свое слово держит твердо. Хоть и сам не ожидал, что приютит особу женского пола под своим крылышком, но на попятную не пошел. А со временем, может, и еще кто за этим столом постепенно примелькается. Ведь сколько можно без гостей жить в таком огромном замке? Уж я теперь буду более настойчива в приглашениях. Давно пора себе толковую заместительницу готовить, а это, пожалуй, будет самым лучшим доводом в мою пользу…»

Девушка же изо всех сил старалась удержать в дрожащих пальцах вилку и смотрела почти все время в тарелку. При этом она титаническими усилиями прятала свои мысли и не давала им вырваться наружу в виде торопливых вопросов: «Неужели я действительно буду здесь жить? И есть за этим столом? И ходить в таком платье?! Значит, тетушка Анна не обманывала? Первый человек в моей жизни, кто пообещал что-то сказочное, и оно произошло со мной на самом деле. Неужели хозяин замка, этот моложавый колдун, действительно такого… преклонного возраста? И к нему можно будет обращаться словом „дедушка“? Ведь он не рассердился, когда я так к нему обратилась! Значит, действительно добрый. А этот усатый дяденька вообще среди них самый симпатичный. И совсем не страшный. Хотя вчера он так жутко ругался от боли и имел просто устрашающий вид в обгоревших и почерневших доспехах… Но вот их ученик… Этот Кремон… Неужели он тоже колдун?! Я таких красавцев в своей жизни даже не видела. Сказал, что будет меня названой сестрой считать. Почему, интересно? Тоже добрый? Но ведь он смотрел на меня и еле сдерживался от смеха! Или улыбался? А чего ему улыбаться? Наверняка только и ждет случая, чтобы рассмеяться мне в лицо или сострить по поводу моего многострадального носа. Такие, как он, всегда и все имеют на блюдечке и в готовом виде. А таких сирот, как я, лишь используют для упражнений в остроумии. У-у! Ненавижу! Опять на меня смотрит… Может, ему язык показать?..»

Когда обед закончился и все стали смотреть на еду с полнейшим равнодушием, хозяин замка принялся раздавать задания:

– Тетушка! Сегодня вечером из Лиода прибудет группа специалистов во главе с королевским следователем провинции. Человек пятнадцать, не меньше. Так что бери себе в поселке помощниц, сколько требуется, но обеспечь нам бесперебойную кормежку в течение всей ночи. Мы будем работать в той огромной палатке, что ставят сейчас возле трупов разбойников. Да, и приготовь все гостевые комнаты. Если кто-нибудь захочет отдохнуть, пусть ему сразу выделяют место.

– Как же они так быстро из Лиода до нас доберутся? – удивилась старушка, собирая использованные тарелки. Мальвика тоже вскочила и стала ей помогать.

– Для такого случая по всему пути приготовлены сотни лошадей на подмену. Королевские указы не обсуждаются. Да и трупы колабов уже к завтрашнему вечеру начнут интенсивно разлагаться и для науки потеряют всякую значимость. Так что готовься к неимоверному по нашим меркам количеству постояльцев. А ты, малышка, не спеши. Иди сюда! Как себя чувствуешь?

Девушка оставила тарелки и подошла к старшему Эль-Митолану.

– Хорошо, господин… дедушка Хлеби.

– Прекрасно! Сейчас мы поднимемся наверх, и ты мне подробно расскажешь обо всех своих передвижениях вместе с разбойниками. Каждое слово припомни, каждый запах, каждое их действие. Мне очень важно выяснить, кто они были и почему стремились именно сюда. Понимаешь?

Девчушка лишь часто и с готовностью закивала, показывая тем самым, что постарается вспомнить все. Хоть лицо ее, и без того некрасивое, еще больше исказилось от гримасы страха и отвращения. Но раз надо, значит, надо!

– Кремон! Ты под присмотром господина дворецкого продолжишь тренировки с «Истуконом». До самого ужина. Затем пара часов отдыха – и будешь помогать встречать гостей. Надеюсь, тебе будет интересно присутствовать при вскрытии и лично изучать внутреннее строение колабов?

– Еще бы! – воскликнул парень с восторгом. – Да ради такой возможности я готов хоть неделю сражаться с кем угодно без минуты сна! И любой Эль-Митолан мечтает…

– Мало ли кто и о чем мечтает! – перебил наставник. – Запомните все, никому и никогда не рассказывать о том, что произойдет здесь этой ночью. Понятно? – дождавшись, пока все не кивнули головами, он продолжил: – По некоторым соображениям, лучше не распространяться и по поводу вчерашнего нападения. Отголоски, конечно, замять не удастся: слишком много свидетелей, но что удастся сделать в этом направлении, то и сделаем. Запомните, колабов захоронили в неизвестном месте. С поселковыми активистами я уже поговорил: если кто будет слишком любопытствовать, они будут брать на заметку. К тому же они должны для меня переписать всех поголовно, кто был к моменту нападения в поселке и чем в тот момент занимался. Не верю я, что разбойники напали спонтанно. Да и на Паласиевом лугу они не стали тратить лишней минуты. Значит, кто-то им подал знак! И не иначе как предатель из местных жителей. Ничего, выясним… А посему держите язык за зубами, но уши наготове.

Вдобавок Хлеби многозначительно оттянул нижнее веко указательным пальцем, как бы добавляя: и смотрите в оба! А затем резко встал и направился к лестнице, взмахом руки увлекая девушку за собой:

– Пошли, Мальвика.

Начиная с этой минуты время для Кремона полетело в таком напряженном темпе, что он опомнился лишь на следующий день, когда всем обитателям замка удалось собраться за одним столом на ужин. А через окна главного зала еще виден был караван, змейкой выползающий из Агвана. Кавалькада всадников проезжала как раз возле трактира, в котором молодой Эль-Митолан обедал когда-то после страшной бури.

Никто из представителей Лиода не захотел оставаться на ночь и злоупотреблять гостеприимством хозяина. Может быть, и остались бы: ведь всю ночь и почти весь день все работали не покладая рук и не смыкая глаз. Но королевский следователь, с весьма запоминающимся и боевым именем Гром и с не менее запоминающейся внешностью, лишь зычно скомандовал:

– По коням!

И весь его многочисленный отряд бросился выполнять команду. Пряча на лицах разочарование и желание свалиться спать там, где стоишь. Причем нужно отметить, что помимо следователя в группе из двадцати трех человек находились еще три Эль-Митолана. И самому старшему среди них было чуть ли не восемьдесят лет. А ведь впереди их еще ждало не менее суток длинной дороги! Но роптать никто не думал, сказывались дисциплина и боевая выучка. Пока седлали отдохнувших коней и выводили их из конюшни, старший следователь Лиода стал тепло прощаться с Хлеби, его учеником и отставным капитаном.

– До сих пор не верю, что вам удалось справиться с этими бестиями! Только то, чем был нафарширован их Эль-Митолан, приводит в ужас. Таким древним и опасным оружием они могли вас ликвидировать играючи.

– Пожадничали, видимо, – улыбнулся Хлеби. – Хотели сохранить уникальный артефакт и одолеть нас малой кровью. Если бы не их самонадеянность и мощь Кремона…

– Да, ты, парень, молодец! – Гром поощрительно двинул молодого Эль-Митолана кулачищем в плечо. – Раз уж тебя сам Хлеби хвалит, то далеко пойдешь.

– Если грибами не объемся! – в тон ему подхватил Кремон.

– Не понял. Какие грибы? – заморгал в недоумении следователь.

– А это он в детстве мухоморами питался, – стал пояснять Коперрульф. – Вот с тех пор только их и боится.

– Шутники! – хохотнул Гром. – Кстати, капитан, если надумаешь получить более солидное жалованье, переходи в мою команду.

– А с чего ты взял, что он у меня меньше получает? – хмыкнул Хлеби. – Он ведь в Агване на должности маршала.

– Да-а?

– Плюс надбавки за должности дворецкого, старшего конюшего, начальника дворцовой охраны…

– Понял… и осознал. – Гром тяжело вздохнул и почесал затылок. – А это… Твоему маршалу заместитель не нужен?

– Почему бы и нет. Если колдун молодой, перспективный, да еще и по твоей рекомендации…

– О-о! Да мне самому такие бойцы нужны! Я тебе о себе намекал.

– О себе? – Хлеби разочарованно хмыкнул. – Нет, ты слишком командовать любишь. Какому маршалу такой заместитель нужен? А моему – тем более!

– Ладно. Подождем немного. Может, скоро сам просить будешь.

Гром явно намекал на разговор, который у них состоялся во время обеда. Они находились в кабинете лишь вдвоем, поэтому успели обговорить очень многое. И предстоящее переустройство Агвана в город. И даже, возможно, создание здесь нового приграничного центра новой провинции. А ведь тогда придется набирать и команду быстрого реагирования наподобие той, что возглавлял Гром в Лиоде. Но оба Эль-Митолана прекрасно осознавали, что такие крупные перемены произойдут еще не скоро. Зато могли оперировать своими знаниями во взаимных шутках. Хотя шутить королевский следователь Лиода позволял себе крайне редко. Вот и сейчас, заметив, что все члены отряда уже в седлах, он моментально подобрался, а лицо словно окаменело:

– И вашего Лаена обязательно разыщем. Никуда эта гнида от нашего правосудия не денется. До встречи!..

И вот, провожая отряд взглядом по далекой околице Агвана, хозяин замка недовольно проворчал:

– А ведь стоило сразу обратить внимание на тот небольшой список неблагонадежных жителей, который мне передал староста на последнем нашем совещании. В нем Лаен стоял на первом месте. Допроси я его вовремя – сейчас бы проблем было меньше.

– А может, и больше, – возразил Кремон. – Вспугнули бы банду, они бы и затаились. Или в других местах бед наделали. А так мы их успокоили навечно.

– Так ведь только чудом успокоили! – крякнул Хлеби. – Они ведь могли весь поселок с землей сровнять. Повезло нам невероятно! Ты это понимаешь?

– Ну…

– Вижу, не понимаешь. Ладно, сейчас ужинаем, а потом соберемся у меня в кабинете и я тебе растолкую все до конца. Да и наш маршал тебе кое-что расскажет. И тогда решим окончательно, что в ближайшие дни предстоит делать.

После этих слов мужчины замолчали, а женщинам и так никто слова не давал. Ели в полной тишине, и Кремону было так намного легче прокручивать в памяти картинки последних событий.

То, что он узнал о строении колабов, потрясло даже его воображение. Эти чудовища имели цилиндрические тела до пяти метров в длину и одного метра в диаметре. С каждого торца у них было по одной гибкой конечности с шестью пальцами, которыми колабы могли орудовать не только снаружи своего тела, но и внутри оного. Среди толщи мускулов, сухожилий и переплетенных кожных наростов внутри чудовищ имелось до десятка «карманов» разной величины, в которых хранились самые необходимые вещи – оружие, лекарства или запасы питания. Как ни странно, но и внутри их конечности не могли достать друг друга, как и снаружи. Зрение как таковое у колабов отсутствовало полностью. И пользовались они сонарным устройством, которое действовало с помощью инфразвука. Помимо этого в центре их туловища, во вместительной роговой оболочке, находился главный орган взаимодействия с окружающей средой. И Хлеби пояснил, что орган называется эходал. Эходал плавал в полости, заполненной розовой жидкостью, и напоминал по виду большую кружку с солидно утяжеленной ручкой. Именно тяжелая ручка позволяла эходалу держаться всегда в вертикальном положении. И «смотреть» при этом в нужную сторону. До сих пор никто не мог понять, каким образом орган вращается вокруг своей оси, но что он никогда не кувыркался, было общеизвестно. Ведь именно благодаря неизменному положению эходала колабы могли бешено вращаться в состоянии боевой трансформации и при этом не терять цель из виду, да еще и прекрасно различать другие объекты, не усложняя себе в момент атаки даже дистанционных переговоров.

Помимо этого колабы имели совершеннейший голосовой аппарат и могли разговаривать обычным человеческим голосом. Причем голосовые связки дублировались на каждом торце цилиндра и функционировали синхронно. Хлеби специально уделил много времени для объяснения и конкретного изучения этих органов, отметив, что колабы могут прекрасно дифференцировать звук на разных сторонах своего тела. Подобные детали из жизни монстров оказались неожиданными не только для Кремона, но и для большинства специалистов из группы королевского следователя. Даже Гром признался, что впервые имеет возможность на конкретном материале изучить подробно строение тела самых опасных для человека существ.

В повседневной жизни колабы предпочитали передвигаться простым перекатыванием всего цилиндра, но из-за большой длины пользовались этим лишь на открытых пространствах. Зато у себя в Ледонии, среди кошмарного нагромождения скал, эти чудовища передвигались как обычные многоножки, используя для этого толчковые движения «задней» руки. Вернее, той конечности, которая на данный момент располагалась против направления движения. Передняя тоже помогала приподнимать цилиндр и подтягивать его по ходу вперед. То есть силищей конечности обладали просто потрясающей.

Ко всему прочему, колабы считали себя единственными разумными существами во вселенной. А всех других приравнивали к низшим ветвям эволюции. И во все времена обозримой истории стремились доказать именно свое верховенство, брезгуя любым другим разумным существом даже в качестве рабов и считая, что все теплокровные создания, отличные от единственно правильных колабов, годны лишь для употребления в пищу.

При этом никто не мог понять, почему же эти монстры открывают представительства Ледонии в столицах других государств. И те особи, которые являлись консулами, не употребляли в пищу ничего мясного, только продукты растительного происхождения. «Большая политика не для крестьян», – шутили горожане, сами не догадываясь о значении дипломатических миссий.

Наличие сильных колдунов среди этих отвратительных созданий до недавнего времени вообще считалось бессмыслицей. Особенно для людей непосвященных. Но уж Хлеби, похоже, точно был в числе самых осведомленных Эль-Митоланов королевства. Да и отряд Грома состоял из таких профессиональных и грамотных специалистов, что Кремон только диву давался: так они ловко стали разделывать закоченевшие цилиндры, словно только тем и занимались всю жизнь.