Текст книги "Архив Троцкого (Том 2)"

Автор книги: Юрий Фельштинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 46 страниц)

Дашковский И. К.
Хозяйственная конъюнктура и «левый» курс. [Май]

1. Кто предупреждал о затруднениях

Уже в начале текущего хозяйственного года конъюнктурная сводка отметила явление, свидетельствовавшее о крупном сдвиге в хозяйственном организме страны. Товарный голод на промышленные изделия, временно «смягченный» стараниями Наркоминторга, совершенно неожиданно для руководителей партии и хозяйства сменился продовольственными затруднениями в городах. Падение хлебозаготовок, сокращение хлебного экспорта и огромные хвосты в городах у продовольственных лавок – все это сопровождалось явными признаками новой инфляции. Создавалась совершенно реальная угроза материальному положению рабочего класса, смычке города с деревней и устойчивости всего хозяйственного организма в целом. Об этой растущей опасности настойчиво предупреждал уже на Октябрьском пленуме[245] тов. Смилга. В контртезисах по пятилетнему плану большевики-ленинцы заявили: «Падение общей массы заготовляемых продуктов, с одной стороны, является прямым свидетельством глубокого расстройства в отношениях между городом и деревней, а с другой стороны,– источником новых угрожающих нам затруднений». Однако все эти предупреждения остались без должного внимания. Официальная партийная печать объявила их «спекуляциями оппозиции на трудностях сезонного характера». Микоян усыплял партийное сознание разговорами об овладении Наркомторгом стихией рынка, экономическая печать вместе с Рыковым не переставала повторять о действии «предвоенного фактора», а Бухарин на XVI московской губпартконференции говорил: «Мы за последнее время не можем констатировать особого обострения товарного голода, как это утверждает оппозиция. Хлебные хвосты нельзя брать в качестве решающих показателей нашей экономики: это чисто конъюнктурное явление, которое уже теперь изживается и по всей вероятности скоро будет изжито». Итак, на «Шипке все спокойно»[246]: в своем бюрократическом ослеплении, стремясь ускорить свою расправу с оппозицией, руководители партии даже не задумываются и не понимают того, что делается основными проблемами нашего хозяйства в рабочих кварталах столиц и в провинции. Только декабрьская конъюнктура, полный срыв экспорта хлеба и давно не бывалая напряженность на рынке заставила кое-кого призадуматься.

2. Хозяйственная конъюнктура в январе

К 1 января 1928 г. хозяйственная обстановка характеризовалась следующими основными данными. Хлебные заготовки уменьшились по сравнению с данными прошлого года на 128 млн. пудов, или примерно на 30% (см. передовую «Правды» от 15 февраля). По другим данным, хлебозаготовки пали на 161 млн. пудов, или на 35% (см. «Хлебный рынок», No 21 – 22 за 1927 г.). Сырьевые заготовки, несмотря на то что урожай сельскохозяйственного сырья выше прошлогоднего на 27%, после октябрьского повышения в ноябре начинают понижаться и в декабре дают картину общего снижения по сравнению с декабрем прошлого года: по масличным-19%, лен-волокно – 14%, махорка – 30%, коровье масло – 32%, яйца – 46%, шерсть – 48% (см. конъюнктурную сводку 1осплана в «Экономической жизни»[247] от 2 февраля). В то же время денежные остатки в деревне увеличиваются с 290 млн. руб. в апреле-мае до 450 млн. на 1 декабря (см. статью Первушина в «Экономической жизни» от 4 февраля), способствуя оседанию сельскохозяйственного сырья. В отдельных случаях, как, например, по льну, годовое оседание достигает 50% всего сбора против довоенного в 10%. Общий рост покупательного фонда города и деревни превышает продукцию предметов широкого потребления за первый квартал на 353 млн. руб. (см. статью Громана[248] в «Экономической жизни» от 3 февраля). На этой почве весь первый квартал проходит под знаком роста розничных цен как на частном рынке, так и в обобществленной торговле. Наши розничные индексы, которые и по свидетельству Первушина «в ослабленной» степени отражают действительное повышение цен, показывают повышение в октябре – 1,0%; в ноябре – 1,6% и декабре – 0,9%. Одновременно растет и розничная накидка на промтовары: IX – 21,2%; X – 21,6%; XI – 22,1%; XII 22,4% (см. «Экономическую жизнь» от 4 февраля). В полном соответствии с этим движением цен находится рост стоимости бюджетного набора. По Украине эта стоимость за первый квартал возросла на 5,7% («Экономическая жизнь» от 7 февраля). По Москве бюджетный индекс в январе повысился на 2,3% («Торгово-промышленная газета»[249] от 8 февраля). Повышение цен происходит главным образом в сельскохозяйственной группе товаров.

В области промышленности продукция первого квартала возросла по сравнению с первым кварталом прошлого года на 10,2% против намеченного контрольными цифрами годового прироста в 17,6%. Несмотря на то, что в прошлом году продукция первого квартала дала прирост в 27%, ВСНХовский[250] обзор конъюнктуры считает, что прирост производства первого квартала текущего года «находится на довольно высоком уровне, так как текущие хозяйственные затруднения (недостаточный ход хлебозаготовок и заготовок сырья) еще не успели резко отразиться на промышленности» (см. «Экономическая жизнь» от 4 февраля).

3. Хлебофуражный баланс

Значение всех приведенных показателей станет совершенно ясно после небольшого анализа хлебофуражного баланса. Исходя из расчета, что минимальное месячное потребление городов равняется 50 млн. пудов, хлебозаготовки этого года были запроектированы в размере 600 млн. пудов для внутреннего потребления и 100 млн. пудов для экспорта, т. е. всего 700 млн. пудов. В 1925/26 г. плановые заготовки хлеба составляли 584 млн. пудов, а в 1926/27 г.– 686 млн. пудов (см. «Хлебный рынок», No 21 – 22 за 1927 г.). Условия урожая этого года должны были благоприятствовать реализации намеченного плана. Сбор зерновых культур за последние три года определялся следующими цифрами: 1925 г. – 4420 млн. пудов; 1928 г.– 4653 млн. пудов; 1927 г.– 4593 млн. пудов (см. статью Киселева в «Экономическом строительстве»[251], No 12 за 1927 г., с. 17). Тем не менее за первую половину сельскохозяйственного года с 1 июля по 1 января было заготовлено только 65 – 70% прошлогодних заготовок того же периода, т. е. 300 млн. пудов. Эта цифра полностью совпадает с общим количеством полугодового потребления города. Но если принять во внимание, что декабрьские заготовки, естественно, еще не могли быть подвезены к потребителю, что часть хлеба всегда находится на колесах и в амбарах, то ясно станет, что не будь прошлогодних запасов (размером около 120 млн. пудов), хлебный дефицит уже в это первое полугодие принял бы угрожающий характер.

Хлебный экспорт прекратился, едва достигнув 35 млн. пудов за все первое полугодие. Несмотря на использование прошлогодних запасов, на прекращение экспорта и на наличие в деревне огромных скоплений хлеба после третьего урожая, угроза продовольственного голода становилась все более и более реальной. Для серьезных опасений было тем более оснований, что по опыту прошлых двух лет 85 – 90% всех плановых заготовок приходятся на первые три квартала, а если прозевать январь и февраль месяцы, то выполнение заготовок будет сорвано природными условиями окончательно и бесповоротно. Чтобы заготовить 90% необходимого для внутреннего потребления хлеба, т. е. 540 млн. пудов, необходимо было заготовить в третьем квартале 240 млн. пудов. Но и этим вопрос об обеспечении города хлебом еще не решается. Кроме недостающих для годового баланса городского потребления, необходимо также образовать трехмесячный запас, ибо в июле и августе потребляются запасы прошлого года, а 50 млн. пудов требуются для завоза в потребляющие районы и для других нужд (семена и проч.). Таким образом, общая сумма требующихся заготовок составляет примерно 450 млн. пудов. Если вычесть запасы прошлого года, оставшиеся после экспорта (около 80 млн. пудов) и допустить наиболее благоприятный исход заготовок, т. е. полное проведение плана, то и в этом случае дефицит хлеба составит примерно 50 – 70 млн. пудов. Предупредить этот дефицит можно только исключительными мерами: либо ввозом хлеба из-за границы, либо немедленным изъятием части натуральных запасов в порядке займа или дополнительного обложения зажиточных и кулацких слоев деревни. Таким образом, хлебные затруднения оказываются отнюдь не конъюнктурными явлениями. Они свидетельствуют о глубоком расстройстве в хозяйственном организме, о серьезной закупорке товарооборота между городом и деревней.

4. Причины продовольственных затруднений

Где причины затруднений? В течение всего января и половины февраля руководящие статьи «Правды» разоблачали виновников срыва заготовок. То виновным оказывался хлебозаготовительный аппарат, он надеялся, что заготовки пойдут самотеком. То – кооперативная сеть, потому что она не позаботилась о ввозе промтоваров в деревню. То виноват низовой партийный аппарат, потому что он не подстегивал первых двух. Виновата, наконец, оппозиция, она отвлекала внимание партаппарата. Одним словом, вместо экономического анализа – бюрократические отписки, поиски виноватого стрелочника и, наконец, сваливание всех бед на оппозицию, а это – наилучшее прикрытие для безыдейности и безответственности. Действительные причины затруднений кроются не столько в перебоях бюрократической машины, сколько в углубляющейся диспропорции между промышленностью и сельским хозяйством. Нарастание этой количественной диспропроции приводит к новым качественным явлениям. Арифметическое противопоставление спроса и предложения города и деревни или простой арифметический подсчет натурального и денежного накопления в деревне становится теперь недостаточным. Решающее значение для диспропорции приобретает вопрос о распределении реального накопления среди различных слоев крестьянства. Рост хозяйственной мощности и накоплений в кулацком хозяйстве означает рост зависимости государственного хозяйства от кулацко-капиталистических элементов в области сырья, экспорта и продовольственных запасов. В этом состоит тот новый сдвиг, то новое качественное изменение, которым характеризуется наше хозяйство в нынешнем году. Кулак «регульнул» наш экспорт и тем самым ударил по импорту, по промышленности и, следовательно, по рабочему классу. Срывом хлебозаготовок срываются заготовки сырья, и это – еще один удар по промышленности и по рабочему классу. Сила кулака – в росте его натуральных и денежных накоплений, слабость пролетариата состоит в том, что темп развития промышленности недостаточен для втягивания натурального накопления крестьянского, кулацкого и зажиточного хозяйства в товарооборот. Отсюда продовольственные затруднения, срыв экспортно-импортной программы и дальнейшее укрепление экономических позиций кулака-капиталиста, все более настойчиво навязывающего свою волю государственному хозяйству. Поэтому вопрос о диспропорции, как и о хлебозаготовках и о сырье становится вопросом обостреннейшей классовой борьбы. Именно здесь решается историческая схватка «кто кого».

5. Сила кулака

Как велика экономическая мощь кулака? По материалам «Совещания по хлебофуражному балансу», размер натуральных запасов к концу текущего года составит 1040 млн. пудов. Но эта цифра явно преуменьшена, так как здесь не учтено влияние повышенного урожая технических культур на увеличение прироста накопления запасов. К концу 1927/28 г. общая сумма натуральных запасов составит по меньшей мере 1 100 млн. пудов. Как же распределяются эти запасы среди различных слоев деревни? Если исходить из устаревшей схемы П. Попова (у богатых – 29,1% запасов, у зажиточных – 29,4%, у середняков – 36,3% и у бедноты – 4,9%, см. «Статистический обзор» No 2, 1927 г.), то распределение натурального накопления будет следующим: у богатых – 320 млн. пудов; у зажиточных – 323 млн. пудов; у середняков – 401 млн. пудов и у бедняков – 54 млн. пудов. Таким образом, у высших слоев деревни находится 643 млн. пудов [...] [252] нет 500 млн. пудов. Но приведенная схема Попова устарела, она относится к положению, имевшему место два с лишним года назад, за это время пропорции между разными слоями в деревне изменились в сторону усиления и укрупнения кулака. Следовательно, действительное накопление высших слоев деревни значительно больше, оно, по меньшей мере, достигает 600. Итак, натуральные запасы сосредоточены у кулацко-ка-питалистических элементов деревни в таком размере, что эта молодая деревенская буржуазия имеет возможность оказать реальное сопротивление хозяйственным планам советской власти. Результаты этого сопротивления мы уже чувствуем: это -возросшие затруднения на командных высотах нашего хозяйства, это -продовольственные затруднения в городах. Вывод: перераспределение натуральных накоплений становится вопросом жизни и смерти для пролетарской диктатуры. Вот почему оппозиция, пролетарское и подлинно большевистское крыло нашей партии, требовала в контртезисах перераспределения национального дохода и принудительного займа в размере 150 – 200 млн. пудов хлеба. Нужно быть безнадежно тупым бюрократом, чтобы подобно Молотову заявить: «...тот, кто теперь предлагает нам эту политику принудительного займа, принудительного изъятия 150 – 200 млн. пудов хлеба... тот враг союза рабочих и крестьян, тот ведет линию на разоружение советского государства» (из доклада Молотова на XV съезде). Вот где беспросветное невежество и безнадежная тупость высшего партийного бюрократа выступает дополнительным оружием в руках враждебного пролетариату класса, молодой деревенской буржуазии.

6. «Левый» курс XV съезда

Под давлением напряженнейшей борьбы оппозиции, выражающей волю пролетарского авангарда к защите диктатуры рабочего класса против растущих враждебных сил, XV съезд партии признал необходимым форсированное наступление на кулака. Этот левый курс, если бы он действительно осуществлялся, оппозиция могла бы одобрить. Но какое содержание вкладывается в этот лозунг? Молотов разъяснил его на съезде так:

«Когда теперь говорят о форсированном наступлении на кулака, на капиталистические элементы деревни и т. п., то мне кажется, что этой формулой ничего нового не говорят. Нет более решительного, более форсированного наступления на капиталистические элементы, чем рост строительства социализма в городе и в деревне. А мы занимаемся тем, что усиливаем и развиваем социалистические элементы против остатков капитализма. Форсированное наступление на кулака, форсированное наступление на капиталистические элементы в деревне – это и есть все то, что именуется строительством социализма в одной стране. Все это – развитие кооперации, развитие коллективных форм в нашем сельском хозяйстве, вся наша экономическая, культурная и другая работа и далеко не с нынешнего года – есть наступление на капиталистические элементы в деревне. Вопрос не в том, нужно ли форсированное наступление на кулака. Оно есть, об этом нечего спорить».

Нельзя себе представить большего разжижения революционного лозунга, большей дезориентации рабочего класса, его обезволивания и усыпления его бдительности, чем эти «приятные» разговорчики, рассчитанные на то, чтобы угодить «и нашим и вашим», чтобы «сохранить популярность среди всех слоев населения» .

Результатом XV съезда явился двойной удар по рабочему классу. Наиболее передовой авангард его, в лице подлинных большевиков-ленинцев оппозиционеров, подвергнут исключению из партии, ссылке и тюремному заключению. В то же время деревенский кулак, почувствовавший себя прочнее в связи с этой расправой с оппозицией, ударил срывом заготовок хлеба и сырья.

7. Положение после XV съезда

В конце декабря угроза продовольственного голода уже вырисовывалась с большой рельефностью. Тогда большие и малые партийные чиновники засуетились и панически стали менять свою хозяйственную политику.

Еще на XV съезде Рыков говорил, что у нас никакого кризиса товарооборота между городом и деревней нет, что есть только частичные затруднения, что они уже изжиты, изживаются или будут [изжиты] в ближайшее время. Сталин заявил, что товарный голод это минус в балансе народного хозяйства и что аппарат еще не научился преодолевать эту трудность. В то же время хлебозаготовки продолжали падать. Наркомторг начал перебрасывать, оголяя городской рынок, предметы широкого потребления в деревню. Однако непосредственный эффект этих перебросок получился небольшой. Во-первых, потому что часть промтоваров застряла на промежуточных звеньях. Во-вторых, широкий потребитель, середняк и бедняк, не имел уже хлеба для реализации и для покупки промтоваров, а зажиточный и кулак потребовали повышения хлебных цен. Если для зажиточного середняка стимулом для продажи хлеба могла еще служить возможность покупки промизделий широкого потребления, то для кулака экономических стимулов не было. Более или менее удовлетворительными предметами широкого потребления[253]. Он сразу предъявил спрос на металлические изделия и строительные материалы, т. е. на те предметы, которые могут послужить кулаку его производственному накоплению. В тех же случаях, когда кулак покупал предметы широкого потребления, мануфактуру например, то с целью перепродажи ее с большим барышом в городе или в деревне. Этим и объясняется тот факт, что мануфактура не нашла и не находит себе в деревне достаточного сбыта. Конъюнктурные обзоры сообщают, что она оттуда выталкивается, что в спросе только металлические изделия и стройматериалы, что кулак прибегает к различным ухищрениям для задержки своих запасов.

8. Банкротство партийного руководства

Чтобы смягчить возросшие продовольственные затруднения и сделать кое-какие запасы на весенние месяцы, руководство партии вынуждено было уже в январе встать на путь репрессивных мер по отношению к тем, кто задерживает реализацию своих запасов. В соответствии с этим административным нажимом – наспех произведено и некоторое идейное перевооружение. 15 февраля в «Правде» появилась передовая, являющаяся программой действий в хозяйственной политике на ближайшее время. В этой передовой говорится:

«Из ряда причин, определивших затруднения в хлебозаготовках, следует отметить следующие. Выросла и разбогатела деревня. Вырос и разбогател прежде всего кулак. Три года урожая не прошли даром. Увеличение доходов крестьянства от незерновых сельскохозяйственных культур, животноводства и отхожих промыслов при относительном отставании предложения промтоваров дало возможность крестьянству вообще, кулаку в особенности, удержать у себя хлебные продукты для того, чтобы поднять на них цены».

Далее:

«Что касается борьбы с кулачеством и кулацкой опасностью, то в этой области нашими парторганизациями далеко еще не сделано все то, что они должны сделать. Этим, между прочим, и объясняется тот факт, что в наших организациях – как в партийных, так и иных – народились в последнее время известные чуждые партии элементы, не видящие классов в деревне, не понимающие основ нашей классовой политики и пытающиеся вести работу таким образом, чтобы никого не обидеть в деревне, жить в мире с кулаком и вообще сохранить популярность среди «всех слоев» деревни».

И затем:

«Все это, соединенное с такими ошибками в нашей работе, как запоздалый подвоз промтоваров в деревню, недостаточность сельхозналога, неумение извлечь денежные излишки из деревни и т. п.– создало условия, приведшие к затруднениям в хлебозаготовках».

Итак, руководство партии подписалось в собственном банкротстве. Не обмолвившись ни словом о том, что именно оппозиция предупреждала о нынешних трудностях, о недостаточном развертывании промышленности, об огромном укреплении экономической мощи кулака, о росте термидорианских элементов и в стране, и в государственном, и в партийном аппарате, Ц[ентральный] о[рган] партии признает, что именно этих важнейших явлений партийный аппарат не заметил, не обратил на них внимания. Партаппарат не заметил, хотя оппозиция открыто и настойчиво об этом заявляла. Кто же должен отвечать? Кто несет ответственность перед рабочим классом, перед партией за совершенные ошибки? Расправой с оппозицией можно скрыть свою бездарность и неспособность к руководству государством и хозяйством, но нельзя этим снять с себя ответственность за ошибки, ведущие к ослаблению диктатуры рабочего класса, тем более, когда часть партии, своевременно предупреждавшая и указывавшая на ошибки, исключена, сослана и сидит в тюрьме. Ответственность всецело падает на руководство партии. Это понемножку начинают понимать. Скоро это станет ясно всему рабочему классу, всей партии за исключением ее зарвавшихся элементов.

9. «Левый» курс на практике

«Чтобы ликвидировать затруднения,– говорится в этой программной передовой «Правды»,– надо покончить с искривлением партлинии в практической работе в деревне, сделав ударение на задаче борьбы с кулацкой опасностью и обязав наши парторганизации развивать дальше наступление на кулачество». Прежде всего необходимо отметить это трусливое сваливание вины на низовые парторганизации. В действительности мы имеем не «искривления партлинии», а подтверждение неправильности самой этой линии. Для каждого сознательного партийца ясно, что, как и в китайском вопросе, в отношении к кулаку господствующие партбюрократы, боясь сознаться в своей ответственности за совершенные ошибки, сваливают все на «искривление» якобы правильных директив, которые ими даются. Эти постоянные ссылки на «искривления», повторяющиеся каждый раз, когда обнаруживается банкротство политической линии, являются лучшим доказательством оппортунистической природы самого руководства. Уже поэтому вновь объявленный «левый» поворот может вызвать вполне законное недоверие.

Действительно, программная передовая не дает никаких определенных указаний относительно тех конкретных средств и путей, которыми предполагается выйти из сложившихся трудностей. В статье говорится о необходимости нажима на кулака, о повышении самообложения деревни и т. д. Надо, однако, заявить, что административный нажим, применявшийся в последние месяцы в деревне, отличается прежде всего отсутствием классовой дифференцированности. Когда каждой деревне назначают, сколько она должна вывезти, а в деревне раскладка производится по дворам, то это мало похоже на нажим на кулака. Когда сдатчик хлеба снабжается особыми квитанциями и получает исключительное право покупки промтоваров или же устанавливается непосредственный товарообмен – то это мера, крайне пагубная для денежного обращения, тоже не означает нажима на кулака. Применение 107-й статьи, не устанавливающей допустимых размеров для крестьянских запасов, может только послужить для процветания административного произвола в деревне, так как эти размеры (активного участия) будут в каждом отдельном случае устанавливаться без массовой бедняцкой организации, а местным чиновником, зачастую связанным с кулаком. Накопление промышленных изделий, мануфактуры и др. в руках кулака явится только дополнительным средством для закабаления бедноты и для спекуляции в городе.

Не менее бесформенным являются и другие виды «нажима»: крестьянский заем и самообложение. Мы уже выше говорили, что назрела острейшая необходимость перебросить часть средств из кулацко-капиталистического хозяйства в промышленность. Но ни крестьянский заем, ни средства по самообложению для этой цели не предназначены. Не говоря уже о том, что при создавшихся условиях эти меры добровольно проведены быть не могут, но если даже реализовать их в порядке «нажима», то, поскольку эти средства предназначены для местного строительства и сельскохозяйственных нужд, то можно предвидеть увеличение спроса на строительные и другие материалы, а не смягчение товарного голода. Вот почему все намеченные «левые» мероприятия, проводимые вдобавок в порядке паники и аппаратно-бюро-кратического нажима, без активности рабочего класса и бедноты, могут, скорее, привести к дискредитации левого курса, а не к положительным результатам. Левый курс заключается не в том, чтобы в порядке паники беспорядочно нажимать на кулаков, конфисковать их имущество и сажать их в тюрьму. Левый курс заключается в том, чтобы, применяя жестокие меры диктатуры, добиться укрепления экономических позиций пролетариата и бедноты, усиления командных высот пролетарской диктатуры. Сталин же своим аппаратно-бюрократическим «левым» зигзагом старается спасти шкуру бюрократа, оставляя экономические позиции пролетариата столь же ослабленными, как и раньше.

10. Ближайшие перспективы

Мы вступаем в полосу еще больших затруднений, которые могут привести к еще более серьезным последствиям. Угроза голода в городах не устранена, она только несколько отведена, отсрочена. В апреле-мае, когда заготовки хлеба резко снизятся, а запасы начнут истощаться, продовольственные затруднения в городах могут принять более угрожающий характер. Товарный голод на пром[ыш-ленные] изделия также значительно обострится. Если в первом квартале, когда с городского потребительского рынка снято 200 млн. руб. займом индустриализации[254], дефицит промышленных изделий достиг 353 млн. руб., то во втором квартале и третьем квартале, когда влияния займа не будет, когда номинальная заработная плата, вожможно, даст некоторое повышение, – дефицит промизделий будет значительно больше. Проектирующееся срезание городского спроса путем повышения квартирной платы на 20% на первые месяцы не отразится. Удовлетворить рост покупательного фонда будет тем более трудно, что в решающие месяцы хозяйственного года продукция промышленности даст резкое снижение по сравнению с ростом, намеченным контрольными цифрами и Промфинпланом. Промфинплан наметил годовое увеличение продукции на 21%, контрольные цифры – на 17,6%, а первый квартал дал прирост в 10,3%, январь дал около 12%.

Когда же может быть выполнен годовой план? Четвертый квартал дает обычное снижение продукции вследствие летних отпусков, ремонта и т. д., а заметное увеличение производства в ближайшие месяцы затрудняется срывом сырьевых заготовок и финансовыми затруднениями промышленности. Сокращение финансирования капитальных затрат на 175 млн. руб. и краткосрочного кредитования на 60 млн. руб., проводимые ныне в целях недопущения бумажно-денежной инфляции, ударит по промышленности, замедлит темп индустриализации и еще острее отзовется на диспропорции между спросом и предложением. Финансовые затруднения через короткий срок опять обострятся ввиду наступления сроков платежа по германским кредитам и срыва хлебоэкспортной кампании. Что же касается рыночной диспропорции, то отставание предложения от спроса примет в ближайшие месяцы такой размер (дефицит может перешагнуть далеко за полмиллиарда), что возможно значительное повышение розничных цен и заметное падение покупательной способности червонного рубля. Предлагаемое ныне некоторыми экономистами (Громаном, например) повышение отпускных цен может несколько успокоить рыночное напряжение, приводя к некоторому перераспределению средств в народном хозяйстве. Но нужно не забывать, что цены являются стихийным фактором в распределении национального дохода. Они бьют раньше всего широкого потребителя. Задача же партии заключается в том, чтобы укрепить государственное хозяйство за счет средств, накопленных у кулацко-капиталистических элементов города и деревни. Выполнение этой задачи и будет означать подлинно левый курс, ибо результатом его явится укрепление промышленности, государственного хозяйства, т. е. командных высот диктатуры рабочего класса.

Тот бюрократический «нажим», который Сталин теперь проводит аппаратными методами, без активности широких пролетарских и организованных бедняцких масс, нельзя назвать левым, т. е. пролетарским курсом. «Нажим направо», сопровождающийся полицейским режимом в партии, арестами и ссылками оппозиционеров, предвидевших и предупреждавших о растущих опасностях, есть только бюрократическое извращение левой, т. е. пролетарской линии.

11. Где же выход

Положение тяжелое, в ближайшем будущем оно может стать еще тяжелее. Из этих небывалых трудностей мыслимы только два классово противоположных пути. Пролетарский путь лежит через перераспределение национального дохода, через мобилизацию активности пролетарских масс и организации деревенской бедноты, через действительный нажим на все термидорианские элементы в стране и в партии, через немедленное возвращение в партию всех арестованных, ссыльных и исключенных оппозиционеров, ибо только они способны вывести рабочий класс из современных трудностей, не отступая с командных высот пролетарской диктатуры. Антипролетарский путь из нынешних трудностей лежит через расправу с оппозицией, через дискредитацию «левого», т. е. пролетарского курса, через ввоз заграничного хлеба, частичные уступки мировой буржуазии и дальше по ниточке к отмене монополии внешней торговли.

Рабочий класс и пролетарская часть партии должны быть начеку.