Текст книги "Архив Троцкого (Том 2)"

Автор книги: Юрий Фельштинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 46 страниц)

С тех пор считается доказанным Ваше милюковское прошлое. В конце 1925 года или в начале 1926 года товарищ Вардин, еще раз с документами в руках доказал, что Вы кадет. Он опубликовал Ваше собственноручное контрреволюционное письмо. В так называемой дискуссии 1927 года я на собрании рабочих Рязано-Уральской жел[езной] д[ороги] начал оглашать эти документы, но Замоскворецкий райком, присутствовавший на этом собрании во главе с секретарем, в полном составе устроил обструкцию – потушил в зале свет и пустил в ход кулаки. Конечно, кулаки – аргументы, вещь увесистая, но не убедительная. После этого меня судили за фракционную работу, но за клевету на казенного писаря и дьячка церкви Бухарина никто меня не привлекал, а лишь в частной беседе начальство меня журило: «зачем вспоминать грехи молодости Слепкова, ведь он их искупил». На что я ответил: «у Слепкова одна заслуга,– это по части травли оппозиции, но эта заслуга не перед рабочим классом, а перед буржуазией». Итак, после вторичного разоблачения Вашего кадетского происхождения прошло два года пребывания оппозиции в партии.

Два года ушаты грязи выливались на голову оппозиции. Ни одному ослу начальство не возбраняло, наоборот, поощряло, лягать оппозицию своими копытами. Сколько ослов за это время вышло в люди. Даже Моисеенко, воспитавший донецкую контрреволюцию, был «человеком». Эх, какое времячко Вы прозевали! А что же Вам стоило объявить разоблачителей клеветниками, запастись удостоверением от Ленина (ведь Ленина в то время не было, он бы не стал протестовать) о Ваших заслугах, о том, что Вы никогда кадетом не были, что Вы контрреволюционных писем не писали и пр. ... с Вашими «способностями» можно было бы доказать, что кадетов вообще никогда на свете не существовало, а потому Вы не могли к ним принадлежать. Вам легко было это сделать, но только тогда, а не теперь. И теперь аппарат и ячейка на Вашей стороне, но на сидящего в тюрьме валить все равно, что на мертвого. Всякий мало-мальски критически мыслящий рабочий знает то, что опровергнуть Вашу ложь мы лишены возможности и потому он Вашей лжи не поверит. Да и Вы сами теперь как господин положения неуверенно отрекаетесь от своего прошлого, утверждая то, что якобы Вы никогда не принадлежали к кадетам. Вы не смеете скрывать того, что «высказывал в ученических кругах сомнение по поводу совместительства социализма и свободы личности»[301]. Вы меня называете «незрелым политиком», допустим. Но, позвольте же, «зрелый плод с милюковской смоковницы» – Слепков, задать вопрос – что же это за школьные кружки, в которых Вы высказывали «сомнение»? В школах существовали кружки социалистические и черносотенные, кадетские. По Вашим же показаниям, Вы не были не только большевиком, но даже у меньшевиков и социалистов-революционеров. Позвольте же в таком случае спросить, в каком же Вы из двух кружков были? В кадетском или черносотенном? Ах, да, Вам ведь всего тогда было 17 лет, но, позвольте, во-первых, Вам в зубы не смотрели, когда Вы вышли из этих кружков, а, во-вторых, самое главное, пули 16 -17-летних гимназистов также простреливали груди рабочих, как и пули 20-ти и 25-ти летних юнкеров. Итак, Ваше милюковское прошлое доказано, и Вы не рыпайтесь. Ну, а теперь давайте поговорим о Вашей пошленькой статейке. На самом деле, возьмем хотя бы критику Троцкого. Я, конечно, ни в какой мере не уверен в правильности Ваших цитат, чтобы читать Вашу пошлятину, архибезграмотную. Невольно вспоминается поговорка: «Моська лает на слона». А к Вам скорее подходит: «Кадетская болонка лает на льва». По существу я с Вами спорить не собираюсь. Ведь, если из Вашей статейки отбросить ругань и подделанный Вами же документ, то Вам останется одна липкая слизь, грязь. Гигиены ради слизь выбрасывается в помойку. Вы называете меня неграмотным. С этим я частично согласен. Как видите, и это письмо написано с грубыми грамматическими ошибками. Сознаю свою вину в том, что я учился у дьячка, за меру картошки. Теперь, будучи в долгосрочной, слепковско-мартыновской ссылке, постараюсь заполнить некоторые пробелы. А вот в смысле большевизма, тут я себя безграмотным не считаю, так как я учился не у дьячка бухаринской церкви. Моя карьера – с 8 лет пастухом, затем – чернорабочим, грузчиком, маляром. Моя практическая школа: рабочий подвал, постройка, фабрика, завод. Теоретическая – Маркс, Ленин. Большевизм я познал не по молитвенникам вашей церкви, а в московском рабочем движении, на баррикадах. Зрелый плод Слепков, свалившийся с кадетской смоковницы прямо в Институт красной профессуры, не нюхавший рабочего подвала. И не случайно то, что он не воспринял учения Маркса и Ленина, а прилепился к школе, учителя которой Ленин в своем завещании харатеризовал: «хороший теоретик, но не марксист, не диалектик», а мелкобуржуазный «схоласт». Поэтому-то Вы и выбрали карьеру фальшивомонетчика, то бишь подделывателя документов. Неграмотность мою Вы выводите из «Рабочего пути к власти»[302], к которому ни я, ни мои товарищи никакого отношения не имеют,– это Вам известно. Если мы предположим, что «Рабочий путь к власти» выпустила какая-нибудь группа большевиков, то достаточно сравнить этот документ с платформой «15-ти», и разница даже для дьячка Вашей церкви станет очевидна. Если Вы даже после этого припишете этот документ нам, то я утверждаю, что это Вы с Мартыновым его сфабриковали. Лавры Ваших бывших коллег по партии за границей Вам не дают спать. Как это красиво. В английском парламенте запрос «о письме Зиновьева»[303], а Вы сфабриковали «письмо Сапронова». Но Вы оказались в лучшем условии, чем Болдуин. Сапронов и его товарищи в ссылке, лишены возможности вносить запросы. А как хорошо идет роль христианнейшего Макдональда, вечно кающейся Магдалины[304] и снова грешащей Магдалины, вечно,– а по речи на Ленинградском активе видно – и ныне и во веки веков. Буферному Бухарину. Аминь. Слепков и Мартынов, пописывая, улыбаются, как улыбался барский дворник, метя двор и рассуждая: «И так хорошо, и этак хорошо».– «Барин с женой живет, деньги дает, я с барыней живу – деньги беру». Мартынов и Слепков фабрикуют документы, если гонорар не получают, в «люди выходят». Критикуют сфабрикованные самими же документы, и в «люди выходят», и деньги получают. Я вижу притворный гнев Слепкова. «Как. Да в документе меня же, Слепкова, ругают». Но что Вы от этого теряете, ведь партия уже знает, что Вы кадет: а что приобретаете – получили повод опровергнуть правду. Вы не только группу «15-ти», но и Ленина подделываете. Вы ни к селу, ни к городу надергали из Ленина цитат, в контексте передернули их смысл и обратили против группы «15-ти», зная, что передавали не позицию «15», а сфабрикованный Вами же документ. «Правда» недавно сообщила, что сектанты подбирают цитаты из Ленина против большевиков, в защиту христианства. Ленин в Ваших устах против большевиков-оппозиционеров выглядит так же, как в устах евангелистов – против коммунистов. После этого Вы называете меня «ренегатом», т. е. изменником. Изменить я Слепкову не мог, так как никогда «милюковцем» не был. Рабочему же классу я никогда не изменял и не изменю, хотя бы пришлось умереть на сухой или мокрой гильотине. За дело рабочего класса – всегда готов. А вот Слепковых, Мартыновых и компанию, их изменниками нельзя назвать. Рабочему классу они изменить не могут, потому что они никогда ему не служили, а буржуазии Вы не изменяете и сейчас. Стоя во главе «Большевика», «Правды» и Коминтерна, вредительствуя на идеологическом фронте, Вы делаете верное буржуазное дело. За это они Вас не назовут предателями и изменниками, а в случае чего буржуазия Вас представит к ордену «святого Станислава». Виноват. Еще одно замечание. Вы утверждаете, что оппозиция вообще, а группа «15-ти», в частности,– ничтожная кучка... Во время недавно прошедших выборов в Франции буржуазия вопила, что коммунистов – ничтожная кучка. На эту клевету «Правда», возражая, вопрошает – «зачем же Вы в таком случае коммунистов преследуете и сажаете в тюрьмы?» Когда Вы, как Пуанкаре, утверждаете, что нас кучка, так позвольте спросить, как «Правда» спрашивала французскую буржуазию: «Зачем же Вы вот уже 5 месяцев вылавливаете оппозицию, бросая их в тюрьму и в ссылку?» Накануне 1 мая и приезда монарха Афганистана Вы пачками высылали оппозиционеров по знойным пустыням Туркестана и по дебрям Сибири. Зачем? Ведь их «ничтожная кучка»! Остаюсь в ожидании гнева за непочтительное отношение, а, следовательно, за оскорбления «его величества», кадетского человека в ВКП(б), подделывателя документов и зрелого плода с милюковской смоковницы – Слепкова.

Бывший пастух, он же грузчик, он же маляр, ныне ссыльный большевик за дело Ленина, за дело рабочего класса

Тимофей Сапронов. Шенкурск, 18 мая 1928 г.

Рабочая жизнь

Почему

«Брось свои иносказания и гипотезы пустые, на проклятые вопросы дай ответы мне прямые».

Гейне[305]

Вкусив 7-часовой рабочий рай (7-часовую ночь для беременных и кормящих женщин), текстили не обнаружили ни малейшего восторга. У них много недоуменного и они спрашивают у своих профсоюзных вождей разъяснений. На конференции Сосновской объединенной мануфактуры 4 марта в Иваново-Вознесенске рабочие спрашивали Мельничанского[306]: 1) Почему союз не защищает рабочих, которых посылают работать на три и четыре станка... На бывшей Дербеевской фабрике ежедневно работниц выносят на носилках с четырех станков. Буржуа и те не заставляли работать на трех и четырех станках и мануфактура стоила 8 коп., теперь же она стоит по 40 коп., работаем на четырех станках... 2) Почему взимают подоходный налог с рабочего... Доклад ЦК чересчур заучен, а главного не сказано. Работницы вынуждены из-за материальных условий переходить на четыре станка. Через 10 лет эти товарищи будут инвалидами. Повысился процент несчастных случаев среди них. По всей линии идет наступление на рабочий класс. Надо выбрать на съезд[307] товарищей, могущих защищать интересы наши. Соглашение по колдоговору на нашей фабрике прошло кабинетным порядком, а почему его не проработали на рабочих собраниях? 3) Наш лозунг – диктатура пролетариата. Значит, судьбы должен решать сам рабочий, а у нас что народ постановляет, то неприемлемо. Почему это? Все проводится в жизнь без нас, мы приходим на собрания только для мебели. 4) Почему у нас нет мануфактуры. За лоскутом простаиваем по 8 часов... 5) Почему не верят беспартийным, если говорим правду, а партийный хотя и вор -верят ему. Того же Мельничанского на Середской фабрике Иваново-Вознесенской губернии 10 июля рабочие спрашивали по отчету ЦК текстилей: 1) Для чего собственно парторганизация занимает место на фабриках, заводах и в хо-зорганах – для защиты рабочих или чтобы помогать хозяйственникам, чтобы те наседали больше на рабочих. 2) Для чего нам ходить на собрания... Вы говорите, мало рабочих ходит на собрания. Это верно – потому что решают без нас. Если на собраниях то или иное решение не удается провести, то они проводят самостоятельно, примерно переход на четыре станка. Работницы не соглашались, но наш защитник Ф[аб]з[ав]к[ом] провел это. А если не хочешь – пойдешь на биржу. (На Зарядьевской фабрике Иваново-Вознесенской губернии в начале марта 1928 года по отчету ЦК выборы на съезд не состоялись, так как к концу доклада не оказалось кворума.) На Тепковской фабрике Иваново-Вознесенской губернии спрашивали: 1) Почему у нас недостает продуктов питания и первой необходимости, как мыла и мануфактуры, а два-три года тому назад всего было достаточно. Нет у нас никакой муки, ни ржаной, ни белой. 2) Почему ЦК ничего не делает по повышению технической грамотности и борьбе с пьянством. 3) Почему ночная смена также работает семь часов. 4) Почему у нас нет ни чайной, ни столовой на 18 тысяч текстилей. 5) Почему в магазине ЦРК нет сукна, почему оно есть у частника. 6) Почему на работу последнее время берут богатых крестьян, а городской пролетариат мотается. 7) Почему хлеборобы без хлеба не сидят, а мы, производители мануфактуры, ходим раздетыми. 8) Почему работниц эксплуатируют. Мне 50 лет и меня ставят на четыре станка, а детей кормить ведь надо. На Глуховской мануфактуре рабочие спрашивали другого члена своего ЦК Брагинского: «Знают ли союзы, что с переходом на три-четыре станка упала заработная плата?» А на фабрике «Солидарность» Владимирской губернии его же спросили: Долго ли рабочие будут нуждаться в хлебе и стоять за ним в очередях? На Рудников-ской мануфактуре (фабрика «Большевик») Мельничанскому был задан вопрос: Почему это вы, профессиональные органы, довели рабочих до небывалой эксплуатации? Вы воротились к тому, что было 40 лет тому назад и ввели ночной труд для женщин, чего нет в капиталистических странах. 3 марта коференция текстилей в Павловском Посаде Московской губернии (Ленинская фабрика) грубо отменила пункт из резолюции, принятой рабочими фабрики на торжественном собрании, посвященном 10-летию Красной Армии, допустив следующую кощунственную мотивировку: «Конференция отменяет пункт резолюции, как антисоветский, предложенный т. Парфеньтьевым (приветствие Троцкому и вождям оппозиции) и ошибочно принятый большинством голосов на торжественном собрании незначительной частью рабочих фабрики 23 марта 1928 года, посвященном 10-летию Красной Армии». На той же конференции рабочие требовали у докладчика ответа: 1) Верит ли партия в правоту своего руководства? 2) Куда выслали Троцкого? 3) Почему оппозицию везде как будто похоронили, а у нас она живет и показывает свое лицо? 4) Почему не написали в газетах, за что Троцкого выслали из Москвы, а ведь когда исключали из партии, нас спрашивали? 5) Почему ЦК не напечатал полностью требование оппозиции от ЦК?308 6) Почему также не опубликованы все предложения оппозиции, чтобы их могли широко обсудить пролетариат и крестьянство? «Я требую ответа,– заявил оратор. – Если вы не ответите прямо на мой вопрос, то я считаю, что вы скрываете правду от рабочих». Что ж, уважаемые профворотилы, пожалуйте к ответу, расскажите -почему...

Паровозные мастерские

После 5-ти месяцев ожидания рабочие были проинформированы о тех решениях, которые приняты в связи с тарифной реформой. Изменяется тарифная сетка и значительно сокращается размер приработка. Кроме того, снижаются разряды соответственно новой тарифной сетке. По словам докладчика, заработная плата упадет по всему предприятию на 8% и, если производительность труда повысится на 10%, то нынешний уровень зарплаты будет сохранен (?). Производительность труда предполагается повысить не за счет улучшения оборудования, а, главным образом, путем организационных улучшений и уплотнения рабочего дня. При большой ветхости оборудования, сомнительно, чтобы организационными мерами повысили производительность, ибо даже во время войны, когда предприятие работало с максимальной нагрузкой (12-часовой рабочий день), производительность была намного ниже нынешней. Оборудование с тех пор не улучшалось (масса станков 1879 года) и, очевидно, производительность будет поднята (если удастся) главным образом за счет возможно большего использования рабочей силы. Есть основания предполагать, что зарплата падет больше чем на 8%, ибо она снижается не только по линии расценок, но и по линии снижения в разрядах, а это дает широкую возможность дальнейшему срезанию заработка. Рабочие, из доклада неясно понявшие перспективы в связи с реформой, после ознакомления с расценками побригадно начали проявлять все более усиливающееся недовольство. Были дни, когда в некоторых цехах не работали по три-четыре часа и группы рабочих обсуждали вопрос о расценках и разрядах, а также о тех не радужных перспективах, которые открывались в связи с реформой. В цехах настроение нервное, почти паническое. То и дело раздаются возгласы «завоевали», «довоевались» и т. п. О конечных результатах реформы можно будет судить после одного-двух месяцев работы. Но и сейчас уже нет основания питать какие-либо надежды на сохранение прежнего заработка, и потому тревога рабочих вполне понятна.

На «Красной нити»[309]

Одним из волнующих за последний месяц вопросов является вопрос о тарифном справочнике. Рабочим до сих пор не удается узнать, как относятся профорганы к указанному вопросу. Чтобы провести линию хозяйственников, с одной стороны, а с другой, сохранить видимость «демократии», Окружной отдел союза дает «распоряжение» решать такие вопросы не на общих собраниях рабочих, а по сменам. Членам партии и комсомола предлагается явиться на такие собрания в обязательном порядке, и таким образом создается искусственное большинство. Будучи уверены в том, что бюрократы все равно проведут свою линию, рабочие (беспартийные) или уходят с собрания, или не голосуют. Как союз думает о новом тарифном справочнике, рабочие узнали случайно. Захотелось как-то союзу делать отчет о своей работе, и вот тут один из рабочих – совсем не случайно – спросил об отношении профорганов к новому тарифному справочнику, а также об уменьшении фонда зарплаты. Представитель союза ответил: «Мы не лучше московских текстилей». Ясное дело, что этот ответ не может удовлетворить рабочих... А вот еще пример так называемой «рабочей демократии». За два часа перед окончанием работы вывешивается объявление о собрании цеха для выборов делегатов на окружную конференцию союза. За такой короткий срок рабочий даже не имеет времени думать о кандидатах, да зачем думать, если цех [свой] орг[анизатор] до объявления собрания подходил к каждому партийцу и комсомольцу и сообщал список, за который нужно голосовать. При таких условиях понятно, что рабочие никакого желания присутствовать на собраниях или выборах не имеют.

Активность и самодеятельность рабочих возможна лишь при подлинном соблюдении рабочей демократии, в частности на нашей фабрике рабочие должны добиваться общего собрания и широкого обсуждения тарифной реформы.

На 1-м Гос[ударственном] Кроватном заводе им. Чубаря[310]

Кампания по перезаключению колдоговора началась приблизительно в январе-феврале этого года. Выступавшие на общем собрании рабочих оппозиционеры указывали на ненормальность того, что зарплата понижается. Вскоре после собрания провели так называемую «нивелировку», благодаря которой заработок рабочих снизился приблизительно на 30 – 40%. По цехам были проведены беседы, на которых директор завода обращался к «товарищам рабочим с призывом к жертвам во имя победы социализма». В то же время на нашем заводе, как и повсюду, конторские служащие нивелировке не подлежали. В результате нивелировки была снижена оплата за следующие работы: В сборном цеху

за какую работу платили до нивелировки платят теперь

гнутье табличек 1 р. 82 коп. за сотню 82 коп. за сотню

клепка табличек к палочкам 82 коп. за сотню 42 коп. за сотню

приклепка к табличкам 80 коп. за сотню 40 коп. за сотню

приготовление завитков 5 коп. за сотню 3.3 коп. за сотню

одевание завитков к спинкам 10,1 коп. за штуку 4 коп. за штуку

пассовка кроватей 12 коп. за штуку 9 коп. за штуку

приклепка вилок к спинкам 75 коп. за сотню 65 коп. за сотню

Правда, повысили оплату за натяжку сеток – раньше платили по 4 коп. теперь по 5 коп. В других цехах положение такое же. Ремонтные рабочие потеряли по сравнению с декабрем прошлого года 30% своего заработка, а общий приработок рабочих в среднем упал с 213 % в декабре прошлого года до 114% в феврале т. г. Ученики в результате введения учебной сетки потеряли 20% заработка. Вскоре после перевыборов в завком поступило заявление рабочих с просьбой изменить сроки выплаты зарплаты и не снижать расценки. Вопрос был передан на обсуждение пленума завкома. Возмущенные рабочие спрашивали: «Неужели нужно бастовать для того, чтобы заставить вас удовлетворить наши справедливые требования». Выступивший комсомолец сказал, обращаясь к председателю завкома: «С вами нужно бороться организованно, мы не можем так работать, если так будет дальше, то вам придется после работы нас вывозить, ибо мы останемся без сил».

Завком указывал на то, что это решение райкома металлистов, что поэтому ничего нельзя изменить. Подавленное настроение рабочих несколько оживила статья в газете «Харьковский пролетарий»[311] о нашем заводе, но для расследования была, создана комиссия, куда вошли: директор завода, заместитель председателя треста, инженер завода и только один рабочий. Ясно, что будет послано в газету опровержение и все опять будет по-старому.

На Кутузовке (чулочно-суконная фабрика)

За несколько дней до появления в «Харьковском пролетарии» постановления окрпарткома о снятии с работы председателя окр[ужного] союза текстилей Зеленского за злоупотребления и неправильную линию на «Канатке», у нас, на «Кутузовке», был созван фабричный профессиональный актив. Стоял специальный вопрос: отчет правления окрсоюза текстилей. Отчет был казенный и благополучный. Приняли резолюцию, одобряющую работу правления союза. Профессиональный актив, подобранный из своих людей, усиленно хвалил и умеренно критиковал по методу «самокритики». Когда уже появилось газетное разоблачение, то фабком не счел нужным созвать общее собрание рабочих и разъяснить создавшееся положение. Не совсем демократично поступил фабком при выборах делегатов на экстренный окрсъезд текстилей. Рабочих первой смены о выборах делегатов известили перед самим шабашом. Вторая смена выбирала за полчаса до начала работы и за два часа до начала заседания съезда. Спрашивается, как фабком и партколлектив проводил «активное участие» рабочих в выявлении общественного рабочего мнения по делу союза??? Где же тут были «самокритика» и рабочая демократия? Выборы без назначенного списка? А кто же посмел возразить, если список предложил «сам» секретарь фабкома. В списке был почти весь фабком и два-три верных человека из своих от цехов. Голосовали, лишь бы уйти скорее домой, так как иначе не пускали. Когда задали вопрос, почему нет докладчика о деле союза-то ответили: «можно сделать информацию, конечно, но мы лучше сделаем ее по красным уголкам, а те, кто особенно интересуются, пусть прочтут в «Харьковском пролетарии». Проф чиновники мнение рабочих о деле союза не спросили, да и как было спрашивать, если даже своих людей, то есть профактив и тот надували, говоря, что все хорошо. Комиссия окрпаркома до нашего профактива уже почти два месяца как все разбирала дело союза и «Канатки». Прошло уже две недели после съезда, а отчеты с рабочего съезда еще не сделаны.

На Канатной фабрике

Настроение рабочих нашей фабрики очень тревожное, особенно после опубликования тех безобразий, которые творились на фабрике, о которых знали и говорили рабочие в течение двух лет. Лучшим примером взаимоотношений рабочих с администрацией и завкомом служит (30 апреля 1928 года) забастовка, которая возникла как будто бы по ничтожному поводу. Дело было так: рабочим сообщили, что воскресный день они будут работать вместо понедельника, чтобы соединить первомайские дни. Рабочие предлагали обсудить этот вопрос по цехам для урегулирования вопроса о сменах. Пятница и суббота были для рабочих бурными днями. Отправились бесчисленные делегации к фабкому, администрации с требованием обсудить вопрос на цеховых собраниях. Рабочие говорили, что если смены на воскресный день остаются те же, несмотря на то, что этим днем фактически начинается новая неделя, то они хотят знать целесообразность и выгодность такого мероприятия. Но упорство было никак [не] сломать вновь выдвинутой кампанией «самокритики». Директор заявил: «Как скажем, так и будет. Зачем еще разговаривать». Затем было вывешено объявление, что рабочие в воскресенье остаются работать на старых сменах. Рабочие решили не допустить издевательства над собой. Без фабкома было устроено собрание, на котором единогласно решили в воскресенье выйти на работу утром, т. е. считать этот день как начало новой недели, так как работали вместо понедельника. В воскресенье явились две смены: одна по распоряжению начальства, другая по постановлению самих рабочих. Директор фабрики, охраняемый милиционерами, стал у ворот и не пускал рабочих второй смены. В ответ на напор рабочих директор распорядился «обливать их водой» (старые методы борьбы с рабочими), а когда и это не помогло, он грозно крикнул, что прикажет стрелять. Озлобление рабочих дошло до высшего предела, в лице директора и фабкома рабочие чувствовали своих классовых врагов, их речи не слушались. Они буквально сгонялись рабочими с трибуны. Характерна роль коммунистов в этой волынке: узнав еще в субботу, что предстоят неприятности, одни совсем не явились, другие попрятались по углам. «Авангард, где ты?» – с иронией спрашивали рабочие. Явилось начальство из союза и треста, выслушав «беспристрастно» обе стороны, они, конечно, предложили рабочим второй смены разойтись по домам и выйти на работу по распоряжению администрации. Сам факт забастовки по такому поводу показывает, что терпение рабочих долго испытывалось и что следовало бы давно поставить на свое место зарвавшихся бюрократов. А после этого «Харьковский пролетарий» помещает заметку под заглавием «Позор канатцам», в которой пишут, что рабочие поддались «влиянию кучки демагогов» и т. д. Кроме того, в заметке даются лживые сведения, будто рабочие остались работать на второй смене. Довольно лжи. Рабочие имеют право знать истинное положение вещей.

ОТОВСЮДУ По вузам

После XV съезда партии исключили из вузов почти всех учащихся оппозиционеров: из Инхоза[312] – 27 исключено человек, из ИНО[313] – 6 человек, из Сельскохозяйственного института – 5 человек. Исключенные студенты Инхоза прежде всего обратились к ректору с просьбой сообщить им причину исключения и в ответ получили: «Исключили и все, мы не обязаны указывать основания, а, впрочем, вы, вероятно, сами догадываетесь!..»

Да, догадались. Тем более, что некоторые официальные лица договаривали, что необходимо очистить вузы от «разлагающего влияния оппозиционеров». Но тогда непонятно, почему же исключили тех товарищей, которым осталось только получить свидетельство об окончании. Где смысл исключения таких товарищей с точки зрения изоляции вузов от «контрреволюционеров». Совершенно ясно, что исключение носит характер материального ущемления оппозиционеров. Не дать кончить, чтобы не дать возможности работать, выдать волчий билет – таково истинное содержание исключения. Студенты Инхоза обратились затем к председателю ЦКК Затонскому с просьбой сообщить, является ли исключение оппозиционеров из вузов директивой центральных органов партии или результатом творчества мест. Ответ сводится к категорическому протесту против подобных мероприятий с обещаниями немедленно отменить постановление, откуда бы оно не исходило. Результаты этих обещаний уже известны – исключенные студенты до сих пор шатаются из одного учреждения в другое и остаются по-прежнему выброшенными из вузов.

Вскоре после посещения ЦКК исключенным предложено было подавать, каждому отдельно, заявление в ОКК для пересмотра вопроса. Из прошедших комиссию 13-ти человек 9 восстановили. Казалось бы, что результаты достигнуты, на следуещий день уже висел приказ по институту о восстановлении этих девяти человек. Но вслед за тем приказ снимается, ректор извиняется за досадную ошибку. «Контрольная] к[омиссия] не имела права восстанавливать вас, беспартийных. Вопрос о вас должен быть пересмотрен по советской линии». Совершенно ясно, что обращение в Наркомпрос по советской линии не постигла лучшая участь. «Мы вас не исключали, мы вас не будем восстанавливать»,– таков первый ответ этой инстанции, а потом: «Приходите в понедельник, вторник, среду и т. д.». А воз и ныне там.

Ценою подачи заявления об отказе от взглядов оппозиции (на что неоднократно делались намеки) никто восстановиться не желал.

Вопрос сводится к требованию восстановить, так как большинство исключенных рабочие, которые принимали активное участие в созидании и строительстве СССР.

Исключили из вузов оппозиционеров, в то время как там свили себе подчас крепкие гнезда выходцы из мелкобуржуазной среды, дети спецов и прочая безыдейная публика, из которых выйдут герои шахтинских и других дел.

О настроениях рабочих Полтавского ж[елезно]д[орожного] узла

Обсуждение проекта реформы зарплаты и нового колдоговора вызвало общее недовольство им у рабочих железнодорожников. Основная причина этого недовольства кроется в том, что как реформа зарплаты, так и колдоговор вносят значительное ухудшение в положение рабочих: 1) реформа зарплаты в общем дает 10% снижения заработка, для некоторых же категорий рабочих зарплата снижается сразу на три-четыре разряда; 2) новый колдоговор отнимает двухнедельный добавочный отдых у стариков, уменьшает норму выдачи угля, повышая в то же время его отпускную цену, уменьшает количество проездных билетов и т. д. Обсуждение этих проектов проводилось на общих собраниях. На общем узловом собрании, на которое прибыла из Харькова вся высшая железнодорожная и профсоюзная бюрократия, выступавшие рабочие категорически высказывались против этих проектов. Настроение рабочих достаточно характеризует тот факт, что они не дали высказаться некоторым аппаратчикам (председателю ОСПС[314] и другим). На общем собрании рабочих паровозных мастерских одному из выступивших «защитников» аппарата грозила участь быть избитым, и только бегство с собрания спасло его от этого. В вагонном отделе выступавший на собрании рабочий заявил: «Я желаю тому, кто составил эту реформу, на деньги, полученные в результате этой экономии, купить веревку и повеситься». Выступавших здесь оппозиционеров слушали очень внимательно. В результате проект реформы был рабочими провален. Та же участь постигла проект на общем собрании партийцев узла, на собрании рабочих вагонного отдела, на цеховых и общих собраниях паровозных мастерских.

Перевыборы профсоюзных органов «на основе демократии и самокритики» фактически прошли под знаком зажима, в результате чего рабочие отнеслись к этим выборам черезвычайно пассивно. Перевыборному собранию паровозных мастерских предшествовало объединенное общее собрание коллективов КП(б)У и ЛКСМУ, на котором секретарь коллектива КП(б)У в порядке партийной дисциплины рекомендовал при голосовании ориентироваться на его руку.

Во время выборов отводы во внимание не принимались и не производилось голосование «против». В результате из 1300 присутство-ваших (всего в мастерских около 2000 человек) в голосовании участвовали человек 550 – 600. Если принять во внимание, что партийцев и комсомольцев в мастерских насчитывается до 500 человек, то станет совершенно ясно, что на основе «самокритики и профсоюзной демократии» голосовали всего несколько десятков беспартийных рабочих.