Текст книги "Там, на неведомых тропинках"

Автор книги: Юрий Греков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Вход в пещеру там! – уверенно сказал один из поднявшихся.

– С моря не подойти, – проговорил второй, – разобьет о скалы. Смерть.

– Будем спускаться отсюда. На веревках, – подумав, решил старший.

Илакилип только что накормил сидевшие в стеклянных банках запасные болезни, как сквозь каменную толщу послышались какие-то глухие неясные звуки. Колдун недовольно и настороженно поморщился и приказал своему Ястребу:

– Ну-ка слетай быстро, посмотри, что там такое!

Ястреб взмахнул крыльями и вылетел из пещеры. А в черное сердце колдуна закралось неясное предчувствие, и с каждой минутой оно становилось все тверже: опасность!

И тут ястреб вернулся. Не успел он сложить крылья, как Илакилип крикнул:

– Говори!

Ястреб скрипнул клювом и безо всякого выражения протрещал:

– Идут люди. Сюда. В меня стреляли. Не попали. Колдун заметался по пещере:

– На этот раз не пощадят! Убьют! Ну нет, не дамся! – Лицо его исказилось злобной радостью: выход найден!

Колдун начал лихорадочно смешивать какие-то порошки, настои, бросая в кастрюлю дробленые кости и рыбью чешую. Уже у самого входа послышался грозный шум, когда колдун еще раз перемешал свою смесь и залпом выпил.

– Есть вход! – крикнул старший, успевший спуститься раньше товарищей. Через минуту подоспели и остальные. Жутким холодом и плесенью несло из черного зева пещеры. Но старший сказал:

– Что ж, войдем.

И в этот миг из глубины пещеры выпрыгнул огромный черный краб. Его выпученные глаза горели злобным кроваво-красным огнем, суставчатые ноги толщиной в бревно только мелькнули перед глазами пораженных людей. Чудовище, угрожающе выставив громадные клешни, проскочило мимо и бросилось в море. Люди осторожно вошли в пещеру. Там уже не было никого – ястреб успел удрать еще раньше... Теперь пещеры больше нет – люди взорвали скалы, и огромные камни навсегда завалили логово колдуна, раздавив всю гадость, которую он там разводил.

А Черный Краб, боясь погони, удирал все дальше и дальше по морскому дну, пока не добрался до большого кораллового острова. Среди веточек белых, желтых, зеленых кораллов плавало множество разноцветных рыбешек. Здесь и поселился Черный Краб Илакилип, опустошая коралловые заросли.

А на самом берегу Кораллового острова жила со своими братьями девушка. Звали ее Этерна. У Этерны было много друзей не только среди людей. Она дружила с рыбешками, которые жили в кораллах у самого порога ее дома, потому что дом стоял на сваях. Этерна подкармливала рыб крошками. Но больше всех она дружила с грозой морей – кашалотом, которого она звала Лот. Давно, когда Этерна была еще совсем маленькая, страшная штормовая волна забросила маленького кашалотика на мелководье. Кашалот бился из последних сил, но не мог выбраться в море. Никогда бы не увидеть Лоту родных просторов, если бы не Этерна. Найдя его в мелководье, она побежала за братьями. Целый день пробивали братья широкий проход в камнях, чтобы кашалотик мог выплыть в море. С тех пор Лот, ставший уже громадным кашалотом, каждый день приплывал к берегу, где его ждала Этерна. Девушка прыгала со скалы на упругую блестящую спину кашалота, и он долго катал ее по морю, уплывая так далеко, что ее родной остров казался тоненькой розовой полоской на горизонте.

В последнее время Этерна была очень обеспокоена тем, что коралловых рыбешек почему-то становится все меньше. Об этом она думала и сейчас, войдя по пояс в воду, чтобы встретить Лота. Но кашалот что-то не появлялся. И вдруг девушка почувствовала, что кто-то на нее смотрит. Она взглянула на воду и похолодела от ужаса. Прямо на нее смотрели выпученные, светившиеся злобной ненавистью глаза. И в тот же миг огромная острая клешня впилась ей в плечо и потащила в воду.

От страшной боли и страха теряя сознание, она в последнюю секунду увидела, что из глубин океана метнулась еще одна огромная тень.

Этерна очнулась от того, что кто-то брызгал ей в лицо водой. Она приподнялась и застонала. Очень болело израненное плечо. Девушка огляделась и поняла, что она лежит на спине Лота, и это он брызгал водой, зачерпывая широким хвостом. Девушка похлопала кашалота по спине, и он послушно повернул к берегу. Подплыв, насколько мог, он остановился, а Этерна, соскользнув с кашалотовой спины, загребая одной рукой, медленно двинулась к берегу. Кровь из раненого плеча падала в синюю воду, и те кораллы, на которые попадали горячие капельки, становились ярко-красными. Так появились на свете красные кораллы.

А что было дальше? Плечо у Этерны, конечно, зажило. И она снова смело плавала в море, не боясь страшного Черного Краба. Кашалота, который, спасая девушку, проглотил проклятого Илакилипа, несколько дней тошнило. Но потом прошло.

Вот так пришел конец злому колдуну и вот почему кораллы красные...

Раковина умолкла. Старый Гном поднял ее и, скрипнув дверцей шкафчика, положил подарок старого Лабаса на место. Потом, пристально поглядев на притихших Зучка и Мурашку, повторил:

– Учитесь, ребятки, слушать мир, и вы узнаете много чудесных историй, которыми полон он...

– Мы постараемся, дедушка, – сказал Зучок.

– Постараемся! – Мурашка даже привскочил.

– Ну, а я вам помогу, – улыбнулся Старый Гном. – Возьмите эту книжку. Одну из ее сказок вы уже знаете. Послушайте и остальные. Только вслушивайтесь внимательно – потому что издавна говорится: сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок...

Так Зучок и Мурашка получили самый замечательный в жизни подарок – волшебную книжку, которая умела рассказывать сказки.

И вот тут-то чуть не случилась большая неприятность. Нет, Зучок и Мурашка без всяких приключений донесли книжку до берега речки, никто на них не напал и нападать не думал. И Стрекоза, как договорились, ждала друзей, покачиваясь на качающейся у воды камышинке. И через речку переправились благополучно – и Мурашка, и Зучок, и книжка, конечно. Неприятность поджидала у развилки, от которой одна тропка вела к дому Зучка, а вторая к Муравейнику. Здесь Зучок и Мурашка чуть не рассорились навсегда, дело едва до драки не дошло. А все из-за книжки. Книжка, конечно, не виновата, все дело в том, что она-то была одна, а друзей – двое. Вот и реши – кому ее домой взять?

Но неприятности не случилось: Зучок и Мурашка были ведь настоящие друзья, и если сначала в запальчивости и дал Мурашка Зучку по шее, немедленно получив сдачи, то через минуту оба сообразили, что так не годится. А как быть?

Давно замечено, что если хорошо подумать, то обязательно что-нибудь придумаешь. Так и вышло. Вспомнили Зучок и Мурашка об одном своем заветном местечке, никому на свете больше не известном. Потому что сами они открыли это дупло на старом дубе. Дупло маленькое – белке или птице не годится, а жучку или муравью – настоящий дворец.

– Ну, ладно, – сказал Зучок, – давай мириться.

– Мирись, мирись и больше не дерись! – подхватил Мурашка.

Так книжка поселилась в дупле старого дуба. И каждое воскресенье мчались сюда Мурашка и Зучок слушать ее сказки и истории. В обычный день сюда не вырвешься: сначала школа, потом уроки учи, а тут и вечер подступает, и телевизор командует: «Спокойной ночи, малыши!» Так что только в воскресенье и удавалось ребятам выбраться в гости к волшебной книжке. И вот в первый такой вольный день книжка, пошелестев страницами-листьями, вспомнила историю, которая называлась «Часы старой ратуши»:

...На берегу большого голубого залива раскинул свои узенькие улочки городок. С незапамятных времен жили здесь моряки, рыбаки и искусные строители кораблей. Городок был такой же, как и многие другие, разбросанные вдоль всего побережья. И единственное, чем отличался он от остальных, – это тем, что люди, жившие в нем, не носили часов. Они были им не нужны. Почему? Да просто потому, что на высокой башне городской Ратуши огромные стрелки вот уже четыреста лет точно показывали всем, который сейчас час: нужно было только поднять голову, в каком бы месте ты ни находился, чтобы узнать, сколько времени.

Четыреста лет исправно двигались по циферблату стрелки Часов Старой Ратуши. И вдруг случилось что-то невероятное. Старый аптекарь, прежде чем закрыть аптеку на обед, вышел взглянуть на часы. Он поднял голову и удивленно вскрикнул: большая стрелка Часов вдруг остановилась и резко рванулась назад. Когда аптекарь и все, кто видел, как странно вели себя стрелки Часов, прибежали к Ратуше, все уже было по-прежнему: стрелки двигались, как им и следовало. Только у подножья башни валялась большущая дохлая крыса. В городе посудачили о случившемся, поспорили и, наконец, решили, что аптекарю и всем, кто тоже видел, как стрелка метнулась вспять, просто померещилось. Люди так никогда и не узнали, что же произошло на самом деле. А случилось вот что...

Если бы Часы были человеком, то у них давно бы выросла такая длинная белая борода, что она касалась бы серых булыжников, которыми вымощена площадь перед Старой Ратушей. Часы не были человеком, и, хотя им исполнилось четыреста лет, борода так и не выросла. Но в груди у Часов гулко и часто стучало сердце. За свои четыреста лет Часы хорошо поняли, что они очень нужны людям, которые кажутся такими маленькими там, внизу. И Часы очень гордились этим.

Часы привыкли к одиночеству на своей головокружительной высоте. Вот уже много лет никто не поднимался на башню. И поэтому Часы очень удивились, услышав однажды под вечер какой-то шорох. И вот прямо перед Часами уселась большая серая крыса.

– Удивлены моим появлением? – Крыса показала длинные острые зубы. – А я к вам по делу.

– Что же, говори, – прозвенели Часы.

– Люди привыкли вставать и ложиться спать, советуясь с вашими стрелками. Но вы слишком рано будите их и слишком поздно показываете им время сна. Люди спят недолго, и нам совсем не хватает времени для наших дел.

– Каких дел? – спросили Часы.

– Ха, дел много, – сказала Крыса. – В кладовках сыр и колбаса, в складах конфеты и окорока, вкусный белый хлеб. А пока прогрызешь дырку, ваш звон уже будит людей. Приходится откладывать до следующей ночи, а за день люди заделывают наши лазейки. Дальше так продолжаться не может, – заключила Крыса.

– Чего же ты хочешь от меня? – спросили Часы.

– О, совсем немногого! – залебезила Крыса. – Вам совсем, не трудно будить людей немножко – ну, на час – позже, и на час раньше показывать, что уже пора спать.

– Но люди верят мне. Как же я могу обмануть их? – сказали Часы. – Никогда!

– Ах, так! – прошипела Крыса. – Ну, мы тебе покажем! – Крыса громко свистнула, и из темной дырки выскочило еще несколько ее хвостатых сестер.

И Часы почувствовали, как острые зубы Крыс впились в тело, подбираясь к самому сердцу.

– Мы тебя совсем убьем! – сказала Старая Крыса. – И люди вообще не будут знать, который час. Лучше соглашайся, пока не поздно.

– Нет! – снова прозвенели Часы, и в звоне их уже слышалась боль.

И в это мгновение Крысы бросились врассыпную, и Часы увидели на их месте два зеленых огонька.

– Мяу, – сказали огоньки. – Здравствуйте, Меня зовут Кися. Я кошка.

Кися подошла и потерлась о Часы боком. Она была мягкая и пушистая.

– Эти наглые разбойницы сделали вам больно, – сказала Кися. – Ну, ничего, я с ними еще посчитаюсь! Скажите, уважаемые Часы, а можно мне пожить у вас?

– Конечно, милая, – обрадовались Часы, – живи, пожалуйста, места вон сколько!

И зажили Часы с кошкой Кисей под одной крышей. Часы рассказывали Кисе разные истории, случившиеся на их глазах за четыреста лет. Кися почистила пушистым хвостом стрелки Часов, и они снова заблестели, как много лет назад. Крысы больше не появлялись. Сердце Часов стучало ровно и громко, люди ложились и вставали вовремя и всегда успевали все сделать. И тут население чердака Старой Ратуши неожиданно увеличилось: у Киси появилось пять маленьких пушистых котят. Старые Часы очень обрадовались: «Вот еще у пяти Часов появились защитники!» – думали они.

Когда кошка уходила по своим делам, Часы, как могли, развлекали котят, с которыми очень подружились: легонько позванивали и поскрипывали, позволяли дергать за разные ремешки и веревочки. И котята веселились вовсю, а Часы, глядя на них, чувствовали себя дедушкой.

Но вот однажды случилось непредвиденное. Кися ушла за молоком для малышей. И вдруг в черной дыре возле старого ящика показалась острая морда. Крыса вылезла, таща за собой длинный хвост. Присев, она щелкнула зубами, и глаза ее загорелись злобой.

– Давно не видались! – прошипела Крыса. – Как поживаете?

Котята мигом взобрались на самый верх Часов, и только самый младший – Федя – не успел. Прижавшись к боку Часов, он жалобно пискнул.

Крыса бросилась вперед, но Федя успел увернуться. Разбойница рассвирепела:

– Все равно я тебя съем – убегай, не убегай!

Часы страшно разволновались. Сердце их застучало громко-громко: маленькому Феде грозила смерть! «Что делать? Что делать?» – стучало сердце. А Крыса все гонялась за котенком. Чтобы перерезать ему дорогу, Крыса решила обежать вокруг Часов. И в ту секунду, когда она оказалась перед циферблатом – Часы, старые Часы, которые четыреста лет ни разу не ошибались, – решились. Большая стрелка метнулась наперерез Крысе, с размаху ударила ее, и она камнем рухнула вниз.

Это случилось в то самое мгновение, когда аптекарь вышел, чтобы взглянуть на Часы.

Так Старые Часы впервые за всю свою жизнь показали время неверно. И они никогда не жалели об этом...

Перестали шелестеть страницы-листья, а Мурашка и Зучок подумали об одном: как долго ждать следующего воскресенья!

На следующее утро по дороге в школу Зучок нагнал задумавшегося Мурашку у поворотного пенька. Поворотным они прозвали старый пенек потому, что если здесь свернуть с тропы, то можно через заросли терновника попасть в школу в два раза быстрее, чем если шагать по огибающей терновник тропинке.

– Привет! О чем задумался, детина? – спросил Зучок словами песни, слышанной по телевизору. Песня Зучку очень понравилась, особенно эти самые слова. И он снова повторил:

– Ну, о чем задумался, детина?

Детина, то есть Мурашка, конечно, хмуро ответил:

– Считаю...

– Ну? – удивился Зучок и, тут же догадавшись, сказал: – Шесть дней осталось.

– И у меня так выходит, – согласился Мурашка. Зучок подумал-подумал и заметил:

– Вообще-то не шесть, а пять. Сегодняшний день уже можно не считать.

– Верно! – обрадовался Мурашка. – Всего пять дней осталось.

На следующее утро, во вторник, по дороге в школу Зучок и Мурашка снова подсчитали остающиеся до воскресенья дни – и оказалось, что остается уже всего четыре дня... И на следующее утро... И на следующее утро... И на следующее... И вот наступило утро, когда считать уже было незачем: следом за понедельником, вторником, средой, четвергом, пятницей и субботой наступило долгожданное воскресенье! И снова зашуршали страницы, и новую историю, когда-то рассказанную листьям Синим Ветром, услышали Зучок и Мурашка. Называлась она «Золотое яблоко гордов».

– На много тысяч километров протянулись грозные горные цепи Ти-Вет. Непроходимые пропасти и ущелья рассекали каменное лицо гор. Ужасные лавины, катящие камни величиной с дом, сотрясали гранитное безмолвие Ти-Вета. И в самом сердце великих гор жило маленькое племя охотников гордов. Когда-то давно, сейчас уже никто не помнит когда, бежали сюда, в неприступные горы, девушка по имени Ор и юноша Горд. Почему и откуда бежали они, сегодня тоже не помнит никто. Но от них ведут свой род отважные охотники горды.

Опасна жизнь в горах, но горды не знали, не помнили другой жизни. Как человеку, родившемуся в степях и выросшему там, неуютно и страшно в горах, так же неловко и страшно было бы гордам жить вдали от ущелий и каменных обрывов, где каждый неверный шаг стоит жизни. Легко и просто перепрыгивали охотники через пропасти. И если ночь заставала горда вдали от дома, он спокойно укладывался спать прямо на каменной осыпи или на синей спине ледника, медленно сползающего к подножью горы.

Смелы и могучи были горды, и так же смелы и могучи были их верные помощники – горные козлы-инхары и громадные псы хундо. Предание рассказывает, что когда-то Ор и Горд отбили у снежного барса двух козлят и вырастили их. Огромные круторогие инхары давали людям молоко и шерсть, рога для луков и кожу для обуви. А если нужно было быстро спуститься на дно отвесной пропасти, охотник садился на огромного инхара, и тот, ударив копытами, кидался в пропасть вниз головой. Ничто живое не выдержало бы такого удара, но огромные двухметровые рога инхара, как стальные пружины, смягчали удар – он и седок оставались невредимыми. Псы были незаменимыми помощниками на охоте. Они один на один вступали в борьбу со страшным снежным барсом и выходили победителями.

Так и жили горды – рождались в горах, охотились на каменных кручах, здесь и умирали они. И только во сне приходили к гордам, выбираясь из каких-то закоулков памяти, странные видения неизвестной и прекрасной страны. Там шелестели деревья, каких никогда не видели горды. Ветерок был теплый и легкий, совсем не похожий на пронзительный ветер вершин. И что самое странное – необыкновенно светло было в той стране. Свет лился из прекрасного золотого круга, медленно двигавшегося по яркому синему куполу неба. Что это – горды не знали. Так высоки были горы Ти-Вет, что даже в самый полдень солнечный свет не проникал в середину их. И день здесь был темнее ночи, потому что ночью светили звезды. Только самые мудрые старые горды смутно догадывались, что светлая страна – это их прежняя родина, откуда пришли Ор и Горд. И сон – это память сердца, переходящая из поколения в поколение. Но не говорили старики молодым об этом, чтобы не смущать их мысли смутными догадками, которые, может быть, и не верны.

И так, наверное, вечно жили бы горды, если бы не один случай.

Как и у многих других народов, у гордов был благородный обычай: каждый восемнадцатилетний юноша, чтобы получить звание охотника, должен был сделать что-нибудь важное для пользы племени. Что – выбирай сам. Когда подошел срок идти на подвиг юноше по имени Ранд, он решил отправиться на пять суток перехода дальше известных гордам мест. Не просто достичь тех вершин, где еще никто не бывал, разведать новые охотничьи угодья, чтобы тем принести пользу своему народу. Совет старших одобрил выбор Ранда, и он, взяв своего пса Кано, отправился в дальний путь.

Нелегка была дорога. Трижды срывалась с невообразимой высоты, катя огромные валуны, снежная лавина. Трижды пережидали ее под отвесной стеной Ранд и Кано – камни пролетали, едва не задевая их. Только горд мог пройти через те дикие препятствия, которые громоздили на пути человека горы.

И вот наступил пятый день пути. С самого утра, когда звезды начали бледнеть, уходя с неба, темнота почему-то не наступила. Ранд очень удивился этому. Вокруг становилось все светлее – как в очень яркую звездную ночь. Но звезд не было, а небо стало не темным, а светло-серым. Ранд не стал гадать, в чем дело, а принялся осматривать местность. В расщелинах скал он нашел множество гнезд – горные куропатки водились здесь в изобилии. Они оказались и куда крупнее – в этом Ранд убедился, когда Кано, исчезнув на минуту, притащил небывало большую серую куропатку.

День и ночь провел в новой стране Ранд, стараясь запомнить все как можно лучше, чтоб и с закрытыми глазами не свалиться в пропасть или провал в леднике. И когда в памяти запечатлелось все, Ранд собрался уходить. По головокружительной тропе, лепившейся вдоль отвесной стены, прыгая с камня на камень, человек и собака пустились в обратный путь. Но не прошли они и тысячи шагов, как Кано тихо заворчал и  метнулся вперед. Ранд вынул стрелу: Кано и сам справится с барсом, но на всякий случай приготовиться не мешает.

Но это был не барс. Издалека Ранд увидел, что огромный пес стоит у чего-то лежащего на камнях и выжидательно смотрит в сторону хозяина.

Ранд застыл в изумлении. У подножья огромной скалы, уходившей зазубренной верхушкой в серые облака, лежал человек. Он был очень не похож на гордов – единственных людей, которых доводилось видеть Ранду, но это был человек. На нем была странная одежда цвета серебристо-синего снега. Такого же цвета была и шапка – Ранд не нашел другого слова. Шапка переходила в одежду, закрывая подбородок.

Широкое отверстие спереди было затянуто тонкой пластинкой льда, разбитой посередине. Сквозь ледок было видно лицо человека. Глаза с очень длинными голубыми ресницами были закрыты, и казалось, что под ними лежит синяя тень. Рядом валялись какие-то странные обломки.

Когда удивление прошло, Ранд не стал раздумывать долго. Он взвалил человека на плечо и понес. Жесткая, как камень, одежда неизвестного больно давила спину. Нужно было спешить – если человек жив, то лекари-горды еще могут спасти его. Не останавливаясь, шагали вперед Ранд и Кано. Когда хозяин уставал, пес взваливал неизвестного на свою мощную спину и тащил, придерживая зубами. И вот начались знакомые места. В одиночку перейти через пропасть Меча было не трудно для горда. Пропасть называлась так потому, что гора здесь была словно разрублена до самого основания. А вот с ношей ой как не просто! Но человек и собака, помогая друг другу, пробрались по обледенелому краю до самого узкого места. Здесь вдвоем взялись за свою находку – Ранд руками, Кано зубами, напрягли все силы и прыгнули. Ранд облегченно вздохнул, когда пропасть Меча осталась позади. Дальше легче.

И вот наконец минули еще два дня пути, и Ранд, положив тело неизвестного посреди большой комнаты, где собрался совет старейшин, коротко рассказал о случившемся.

Задумались старые горды. Наконец старейшина Сельв сказал:

– Он разбился или замерз. А может, сначала разбился, а потом замерз. Надо натереть его снегом и положить к огню.

Но как ни пытались горды снять с неизвестного одежду, так и не сумели. Ее нельзя было даже разрезать ножом. Не сумели горды обломать и оставшийся у лица незнакомца ледок. Могучие пальцы охотников не смогли и маленького кусочка отломить.

– Это не лед, – сказал Сельв, – оставьте. Положите его к огню.

Прошло несколько часов, и веки человека дрогнули. Медленно поднялись голубые ресницы, и в лица склонившимся гордам взглянули огромные золотые глаза. Прочитав в этих глазах немой вопрос, Сельв ободряюще закивал. Рука незнакомца потянулась с огромным трудом, это было видно по его исказившемуся лицу, к небольшому серебристому камешку на груди. Ранд первым понял, что хочет незнакомец, и, взявшись за камешек, дернул его. На груди незнакомца распахнулась маленькая дверка и выпала блестящая коробочка. По глазам горды поняли, что все идет верно. Ранд раскрыл коробочку и, увидев, что в ней лежат маленькие белые горошины, недоуменно взглянул на лежащего. Тот, с трудом разлепив губы, ждал.

– Он хочет, чтобы ты положил горошину ему в рот, – сказал Сельв и, показав лежащему один палец, спросил: – Одну?

Тот глазами показал: да.

Ранд достал горошину. Глаза неизвестного благодарно закрылись, и он, как показалось гордам, уснул.

А к вечеру неизвестный проснулся и, резко приподнявшись со своего места, огляделся вокруг. Видимо, он сразу все вспомнил, потому что золотые глаза потеплели, и он улыбнулся людям. Потом незнакомец поднялся на ноги. Он оказался одного роста с самым высоким гордом – им был Ранд. Видя, что незнакомец совершенно здоров, Сельв спросил:

– Кто ты?

Незнакомец не понял. И в свою очередь что-то спросил. На этот раз не поняли горды. Тогда он вынул небольшую острую палочку и, присев, нарисовал на полу зигзаг и показал сначала на рисунок, а потом на видневшиеся в окошке вершины. Потом быстро нарисовал рядом человечка и от него стрелку через зигзаг.

– Он хочет уйти за горы, – сказал Сельв. И кивнул незнакомцу.

...Ранд и незнакомец (Ранд про себя называл его Сэнг, что по-гордски значит «неизвестный») поднимались по круче на двух инхарах. Ранд бы мог и пешком преодолеть подъем, но незнакомцу это, конечно, не удалось бы. Все светлее и светлее становилось вокруг. Вот уже позади остались белые облака, и вдруг Ранд ошеломленно вскрикнул. Из-за пика показался ослепительно золотой круг, и вокруг стало так светло, как в тех снах, что иногда видели горды. Сэнг засмеялся и похлопал Ранда по плечу.

Ранд и Сэнг стояли на самом краю отвесной стены. Далеко внизу простиралась бескрайняя равнина. Сэнг вынул какую-то блестящую штуку и поднес к глазам. Лицо его засветилось радостью. Потом он протянул это Ранду и показал, как смотреть. Две трубки, наполненные прозрачным льдом,– так показалось Ранду. Ранд взглянул в трубки и вскрикнул: совсем близко, в нескольких полетах стрелы, стояла высокая серебряная скала, острая кверху, а у подножья ее стояли и ходили люди, одетые, как Сэнг. Тем временем Сэнг стал нажимать какие-то блестящие камешки на белой пластинке, укрепленной у него на руке. И вдруг Ранд увидел через волшебные трубки, как возле серебристой скалы люди забегали, и что-то оторвалось от земли и взмыло в воздух.

Ранд оторвался от волшебных трубок и увидел, что Сэнг напряженно вглядывается вверх. Ранд взглянул в ту же сторону и через несколько мгновений различил в небе черную точку. Точка все росла, росла. Ранд решил, что это орел, и отвернулся. А через несколько минут послышался странный гул, и Ранд с ужасом увидел, что прямо на них летит какая-то огромная птица. Ранд схватился за лук, но Сэнг остановил его руку. И в ту же минуту птица, сердито урча, села на гребень скалы, и из нее выскочили три человека, точно такие, как те, которых видел Ранд в волшебные трубки. Они подбежали к Сэнгу, по очереди обняли его, потом внимательно выслушали все, что оживленно рассказал им Сэнг. И все вчетвером подошли к Ранду, который было отошел, чтобы не мешать.

Сэнг вынул заостренную  палочку и начертил на скале острый зазубренный угол. «Гора», – понял Ранд. Тем временем один из прилетевших быстро направился к птице, которая их привезла, и через минуту возвратился. А Сэнг указал на видневшуюся вдали вершину самой высокой горы страны гордов – Теронго и показал на свой рисунок. Потом он вынул из коробки, которую принес его товарищ, большое золотое яблоко. Яблоко было похоже на те, что горды видели в снах, только из чистого золота и куда крупнее. Сэнг протянул яблоко Ранду. И, снова присев на корточки, пририсовал на своем рисунке маленький кружок на самой вершине Теронго. Потом, чтобы было понятнее, показал сначала на золотое яблоко, потом на великую гору гордов.

«Он хочет, чтобы мы положили золотое яблоко на вершину Теронго», – понял Ранд и кивнул. Все радостно заулыбались. Сэнг поднял с земли волшебные трубки и протянул Ранду. Горд принял подарок, приложил руку к сердцу и отстегнул от пояса тяжелый кинжал в ножнах из рога инхара. Все незнакомцы по очереди прижали Ранда к груди, а Сэнг крепко сжал его руку, и все быстро влезли в птицу. Что-то заурчало, и вот уже только черная точка еле-еле видна далеко-далеко.

Весь день не сходил с места Ранд, не отрываясь от волшебных трубок. Он видел, как люди ходили вокруг серебряной скалы, что-то перенося, входили внутрь ее и снова выходили. А потом, когда начало темнеть, уже все вошли в скалу,

и за ними захлопнулась дверь. А когда на небо выбежали первые звезды, на вершине скалы загорелся красный огонек, и что-то ярко вспыхнуло у ее подножья. Через несколько минут до ушей Ранда донесся страшный грохот, как будто где-то невдалеке сорвалась невиданная лавина. Многократно повторилось эхо, и в небо рванулась яркая звезда. Ранд много раз видел, как стремительно чертят свой путь падучие звезды, но ни разу даже не слышал, чтобы звезды падали вверх...

А наутро, сколько ни вглядывался Ранд в волшебные трубки, не увидел он ни людей, ни серебряной скалы...

Обо всем этом рассказал Ранд, вернувшись домой, и старшие решили: раз чужеземцы просили отнести золотое яблоко на вершину Теронго, надо отнести. Никто еще не поднимался на такую страшную высоту – теперь надо подняться. Если обещано – нельзя не сделать, таков закон племени.

И когда подошел срок совершить подвиг мужества четырем юношам, чьи имена были Гаг, Ти, Арин и Тов, решили они подняться на неприступную вершину Теронго.

Как удалось им совершить этот великий подвиг – неизвестно. Но они совершили его. Золотое яблоко лежало на самом острие Теронго. С нетерпением ждали горды, что же будет дальше. И вот в час, когда в небо выходят звезды, на вершине Теронго вспыхнула золотая точка. Она расширилась, и вдруг из золотого кружка хлынул ослепительный поток света. И рассеялась тьма. И впервые в стране гордов наступил настоящий день. А потом золотое яблоко начало тускнеть, и беспокойство закралось в сердца людей, но на следующий вечер вновь вспыхнуло золотое яблоко. И снова настал день.

И поняли горды: золотое яблоко вбирает в себя свет того золотого круга, который наяву видели одни лишь Ранд, Гаг, Ти, Тов и Арин, а остальные – только во сне. Оно вбирает свет и потом отдает его стране гордов. А в это время за горами наступает ночь. Остывает золотое яблоко, и ночь наступает в стране гордов. А тем временем за горами вновь вспыхивает золотой круг, и вновь нагревается волшебное яблоко, копя свет. Поэтому в стране гордов день, когда за горами ночь. И ночь, когда там день...

Вот такую историю услышали Мурашка и Зучок во второе воскресенье. А на третье книжка рассказала ребятам о том, что случилось в Стране Голубого Снега:

– Далеко ли, близко ли – это смотря откуда лететь – лежит между высокими горами и синим морем Страна Голубого Снега. Не всегда она называлась так.

Много лет назад жители этой страны не знали, что такое зима. Круглый год ярко цвели здесь красивые цветы, зеленели деревья, купались в теплом море мальчишки и девчонки. Веселая была страна, да и как не быть веселой, когда круглый год лето.

А далеко-далеко на Севере жил и живет еще злой царь Холод. Каждую зиму выступает он в поход, чтобы завоевывать новые земли, обрывать листья с деревьев, замораживать реки и озера. Борется с царем Холодом жаркое Солнце. Труден и долог бой, но все равно побеждает Солнце. Каждой весной с позором бежит восвояси царь Холод, роняя по дороге слезы-сосульки. Все лето отлеживается он в ледяном замке у самого Северного полюса. И все лето ест лед, съедает целые горы снега, чтобы стать холоднее и к зиме снова броситься в схватку с Солнцем.

И вот снова наступила зима. И то ли царь Холод съел намного больше льда, чем обычно, то ли Солнце слишком жарко светило все лето и растратило силы, но царь Холод со своим войском на этот раз легко и быстро продвигался вперед. Первыми прокрадывались на новое место утренние Заморозки. Они убивали нежные ростки, срывали виноградные грозди с кустов, подбирались к порогам домов. За ними шагали Морозцы и Морозы. Они загоняли на дно водоемов рыбу, замораживая озера, зарисовывали стекла узорами так, что изнутри ничего не было видно, сковывали железными обручами грудь земли, чтобы не могла она вздохнуть. И уже вслед за Морозами, разбойно свистя, налетали Метели, таща карету, в которой на глыбе льда восседал сам царь Холод.