Текст книги "Враг государства"

Автор книги: Юрий Шубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

– Не знаю! – с видом парижской коммунарки ответила девушка.

– Тогда пройдемте на кухню – там и поговорим, – предложил Игнатов, подмигнув ребятам. – Не возражаете?

– Нет!

– Если мы осмотрим квартиру? – схитрил майор.

– Возражаю! – спохватилась Ленка, поняв свою оплошность. – Возража-а-ю!

Но было поздно. Оперативники быстро прошли в прихожую, осмотрели ванную с туалетом…

Пока Игнатов провожал девушку на кухню, из комнаты донеслись крики, возня с грохотом падающих стульев и звоном битого стекла. Через несколько минут Кузин с Масловым привели украшенного наручниками Рогожкина.

– Он у вас нервный, – сказал Маслов, словно оправдываясь перед Ленкой. – Пришлось надеть.

– Ну вот, Елена Сергеевна, – осуждающе произнес Игнатов. – Это и есть Сергей Рогожкин. Что ж вы нам неправду говорили?

– А что вы врываетесь ко мне! – обиделась девушка.

– Опять неправду говорите, – улыбнулся Игнатов. – Вы нас сами впустили. – И, обратившись к Рогожкину, указал на стул. – Присаживайтесь, нам стоит побеседовать.

Сергей беззвучно опустился. Колени и руки дрожали. В висках что-то пульсировало, в ушах шумело, под глазом жгло…

«Теперь я окончательно влип», – отрешенно думал парень.

Однако Рогожкин был не прав. Влип он не сегодня, а гораздо раньше…

Когда формальности были соблюдены, а разговор с поваром никак не переходил в русло чистосердечной исповеди, майор Игнатов позвал Круглова.

– Забирайте задержанного, а я здесь ребят подожду. Извините, Елена Сергеевна, – повернулся к Миролюбской Игнатов. – Но мы должны провести у вас обыск.

– Вы что, с ума сошли! – возмутилась девушка. – По какому праву! У нас не тридцать седьмой год! У меня нет бриллиантов и оружия! Я в милицию позвоню!

– Понимаю, что это неприятная процедура, но в вашем доме задержан человек, подозреваемый в серьезном преступлении, – констатировал оперативник. – И двадцать первый век тут ни при чем. А решение суда о производстве обыска сейчас подвезут.

От бессилия и полной невозможности что-либо изменить Ленка заплакала. Теплые соленые капли прокладывали ломаные русла по румяной щеке. Перед другом девчонка чувствовала себя виноватой, потому что попался он именно у нее. Казалось, что жизнь закончилась, так и не начавшись всерьез…

Рогожкин почти ничего не чувствовал. Находясь в состоянии, близком к анабиозу, парень ни о чем не думал, заморозив мысли, и ничего не хотел. Его сознание словно обиделось на вершащуюся несправедливость и лишь отрешенно наблюдало за происходящим с какой-то «другой», зазеркальной стороны. Будто и не с ним все это, и не здесь, и не в этой жизни.

Организм «законсервировался», приготовившись к нелегким испытаниям на прочность, а мозг с математической точностью выводил грозящий срок за соучастие…

Жмых отыскал нужную улицу и, заметив вывеску с номером дома, велел свернуть к тротуару. Машина замерла на краю дороги, испуская в пространство почти физически ощущаемые волны агрессии, разрушения и зла.

Не сама, конечно, машина. Она – железка. Это люди, находившиеся в ней, задавали отрицательный знак исходящей энергии. Бандиты любят черное. Может, потому, что души их черны, как деготь, и похожи на головешки сгоревшего костра. Но когда двери иномарки открылись и с переднего кресла соскочил парень в черной рубахе и таких же темных штанах, прохожие не обратили на него внимания, потому что таких, как он – бритоголовых, в темных одеждах, да за непроницаемыми стеклами шикарных машин, – в Москве хоть пруд пруди. Может, только номерами тачки и различаются: у кого в нулях, у других – с одинаковыми буквами или цифрами, у третьих – с российским триколором, у четвертых – с маяками и спецсвязью… «Блатные», как в народе говорят. Но к криминалу это определение не имеет отношения. Блатные всегда лезут по встречной и поперечной. А иные и вовсе без номеров по городу рассекают, и никакая милиция им не указ. И все знают почему. Даже министр.

А зря прохожие внимания не обратили. Ведь это был Жмых. И таких, как он, неплохо бы не только милиции в лицо знать, но и всем другим. Чтобы обходить стороной за версту, если, не дай бог, на дороге встретишь.

– Васек, паси фишку! – бросил Жмых водиле и толкнул толстую дверцу. Подельник понимающе кивнул. Ему сегодня выпало в машине пацанов ждать. Заодно и на стреме стоять. Два в одном, как говорят рекламщики. А Жмых с Лесовозом – крепким, коренастым верзилой с головой, будто грубо обтесанной безруким папой Карло, на дело пошли. Лесовозу к крови не привыкать – срок за это размотал на Кировских лесосеках. И ничего – выжил и вышел. Пацаны его не кинули, а к себе в бригаду взяли. И по новой все закрутилось, переплетаясь с чужими биографиями…

Парни обогнули продовольственный магазин, «прилипший» к дому с улицы, и вошли в продолговатый двор. Несколько машин, припаркованных вдоль тротуара, ничем не привлекли внимания парней. Мамаши с колясками гуляли на детской площадке слева. Причалив кормой к задворкам магазина, разгружалась потертая, поржавелая «Газель».

Пружинисто шагая, бандиты обошли фургон и приблизились к подъезду. Лесовоз чувствовал холод и тяжесть металла под выпущенной рубашкой. Потому что у него там «макаров» с глушителем. Неудобно, конечно, но Лесовозу фраера мочить – значит, шум без надобности. Жмыху ствол не нужен, а на крайняк, если что не срастется, нож на кармане имеется.

Дворничиха Рая, пышногрудая украинка с пучком рыже-каштановых волос, громыхала мусорным контейнером, заталкивая его в подсобку правее подъезда. А прямо перед парадным – белая «Лада» пятой модели. За рулем – невзрачный мужик в джинсах и рубахе с короткими рукавами.

– Тоже мне – фраер! – неприязненно произнес Лесовоз, прорентгенив водителя жестким излучением взгляда.

– Раскорячился, козел, посреди дороги! – легко поддержал подельника Жмых. – Нормальным людям пройти негде!

Через приоткрытое окно прапорщик Ивашов, оперативный водитель отдела Каледина, уловил нелицеприятные выражения в свой адрес, но, находясь «при исполнении», не стал реагировать на подслушанную грубость. Он простосмотрел парням в спины и жалел, что не может прожечь там дырку, как инженер Гарин гиперболоидом. А еще Ивашов часто жалел, что ездит не на танке или бэтээре, чтобы таких вот крутых на дороге учить – не сворачивать, когда те по встречной едут!

– «Скинем тему» – надо будет с рестораном обкашлять… – поднимаясь по ступенькам, говорил Жмых. – Чисто подъехать, базар завести, чтобы все понятно было!

– Какие проблемы – подъедем! – с готовностью отозвался Лесовоз и… машинально дотронулся ладонью до пояса.

Бандит сделал это по-особенному, не так, как все. Обычные граждане похлопыванием проверяют деньги, спрятанные подальше от воров-карманников, а те, в свою очередь, мгновенно выхватывают знакомое движение и открывают беспроигрышную охоту на кошелек.

Но Лесовоз не деньги проверял, он поправил оружие…

Ивашов заметил жест, но упавшая на верзилу тень скрыла от прапорщика вздутие у ремня, куда Лесовоз сунул «макаров». На оперативных мероприятиях не следует отвлекаться на не относящиеся к заданию противоправные действия граждан. Потому что они могут быть организованы специально для отвлечения внимания или провоцирования оперативников на самораскрытие. Таково правило. За пятнадцать лет работы Ивашов выучил это наизусть, поэтому не предпринял никаких самостоятельных действий. О подозрительных прохожих следовало поставить в известность ребят.

Прапорщик не воспользовался рацией. Положив в ладонь служебный «Сименс» и перелистав строчки записной книжки, он отыскал номер Игнатова. Указательный палец воткнулся в клавишу с зеленой трубкой. Пошел набор. Налаживалось соединение…

Придерживая Рогожкина за локоть, Круглов вывел его из квартиры и на глазах ошеломленных соседей повел через узкий коридор.

– Ну, все! Догулялась, девка! – шептала полная тетка.

Сережа двигался, словно пьяный, не видя лиц людей и машинально, но четко исполняя команды оперов. Вопреки укоренившемуся в умах граждан стереотипу, обращались с Сережей нормально и уж точно не издевались. Ну, врезали, конечно, разок при задержании! Так тут, как говорится, сам виноват – зазевался, вовремя не сориентировался, не исполнил команду и не упал на пол с заложенными за голову руками. Да еще, приняв Круглова за бандита, попытался вырваться и смыться с места собственной поимки. Нехорошо получилось, неувязочка, что и говорить. Разумеется, что его начинание не было понято и поддержано чекистами.

У лифта старлей остановился. Рогожкин замер и бессмысленно таращился в пол, разделяя его на ровные кафельные квадратики. Капитан Маслов вызвал лифт. Скрипучая кабина явилась на зов и, зависнув над землей, раскрыла дрожащие двери.

Приняв пассажиров, транспорт отправился вниз…

– Пешком или на моторе поедем? – поинтересовался Лесовоз, поднимаясь к площадке первого этажа.

– Но у нас, ноги казенные, что ли! – криво усмехнулся Жмых.

Один из лифтов был занят, о чем свидетельствовал огонек в кнопке. Второй – свободен. Парни выбрали его.

Громыхнула подъехавшая кабина, собираясь выпустить пассажиров. Жмых развернулся вполоборота, не желая показывать лицо. Лесовоз встал за ним…

Звонок водителя Игнатов принял серьезно. Никто не мог исключить, что бандиты вычислили местонахождение Рогожкина и попытаются предпринять свои меры. Майор оставил Ленку одну и выскочил в коридор…

– Борис! – позвал он Круглова.

Но лифт уже уехал. Старлей, капитан и задержанный преодолели половину пути. Драгоценное время упущено. Оно впитывалось в песок, словно дождь в африканской пустыне.

Игнатов бросился вниз. Перепрыгивая через ступени, он на ходу доставал из кобуры оружие…

Из соседнего лифта вышел парень. Лесовоз не очень-то им интересовался – фраер какой-то в костюме.

Сразу за ним – другой. Моложе, в синих джинсах, кроссовках и… в наручниках!

Это странное несоответствие формы и содержания бросилось в глаза Лесовозу, и он ткнул Жмыха.

Все взорвалось еще до того, как Колян успел повернуться. Случилось непредвиденное – как раз то, что невозможно учесть ни в одной служебной инструкции: Рогожкин узнал бандитов!

Легко сообразив, что они пришли за ним, Сережа толкнул Круглова в спину и бросился бежать. Старлей налетел на стальные перила и едва удержался на ногах. Спокойный внешне, будто дремавший до поры, но готовый ко всему Маслов среагировал мгновенно.

– Стоять, Рогожкин!!! – рявкнул он, словно предупреждая парня о грядущих неприятностях. В два прыжка он нагнал беглеца и, ударив в спину, придал ему избыточное ускорение. Рогожкин не смог справиться со скоростью, и ноги подвели тело. Запнувшись, парень повалился на бетонные уступы. Падая, не успел ухватиться за ограждение. Сережа чуть ли не кубарем скатился вниз, закрывая голову выставленными перед собой руками. Бетон деранул кожу, оставив кровоточащий багровый след…

Только на третьей секунде Жмых сообразил, что к чему.

«Ментовка!!!» – шаблонно шарахнуло в мозгу.

– Долби их! – рявкнул Колян и саданул Круглова ногой.

Не ожидавший этого старлей влетел в чью-то крашеную дверь, так и не успев представиться. Полотно шевельнулось и скрипнуло, отозвавшись глухим звуком. Мгновенно поднявшись, Круглов кинулся на бандита. Но невыгодное положение и тесный коридор служили Жмыху преимуществом. Не подпустив чекиста близко, он нанес удар ногой, отправив того в угол.

Ободренный удачной атакой подельника, Лесовоз набросился на Маслова…

Начало сложилось не в пользу контрразведчиков, а Жмыху казалось, что «ментов» они уже одолели и самое главное теперь – не упустить поваренка: слишком много он видел! Обезумевший от злости Лесовоз живо откликнулся на призыв старшего «долбить ментов». Он выхватил пистолет, и это изменило многое, завернув события в петлю.

– Назад, падлы! – угрожающим ротвейлером рычал Лесовоз. – Стоять!

Черная труба глушителя заметалась, хладнокровно выбирая, чью жизнь оборвать первой.

Но парни в поношенных серых костюмах и неновых галстуках были не менты, хотя это вряд ли имело большое значение. Опера, они и в Африке опера: хоть ментовские, хоть фээсбэшные. Задачи разные. Обеспечение. Возможности. Ну и зарплата, конечно, – немного. А так, по сути, – большой разницы нет. Только они волновали бандита во вторую очередь…

С оттяжечкой и вспышкой клацнул пистолет Лесовоза, сказав очень веское слово. Вблизи Рогожкина треснуло, отпечатав отметину. Парень в испуге поджал ноги, а бандит снова потянул спуск. Слепая пуля ударилась в решетку под стальными перилами. Металл загудел колоколом, но не дрогнул: чего ему сделается. Опасаясь подняться в рост и дать деру (в такую мишень бандиты уж точно не промажут), Сережа забился под лестницу. Там – вход в подвал.

Но добраться до Рогожкина бандитам мешали парни в пиджаках.

– Стоять, ФСБ!!! – с закипающей злостью прорычал Маслов, расставив все точки над i. Он ловко отбил нацеленный в него кулак Жмыха и подсек бандиту ноги. Колян был вынужден упасть, громыхнув о пол костями. Капитан прыгнул на него, как лев на добычу, и, с трудом утихомиривая бандитскую прыть, с силой заворачивал руки за спину…

Но холодный оружейный ствол вдруг развернулся и уставился на Маслова, не дав возможность сцепить наручники. За миг до выстрела контрразведчик метнулся в сторону…

Один за одним грянули выстрелы. Маслов ощутил жар на лице. Так же быстро ощущение исчезло. Позади, сквозь завесу пороховой гари, на стене проступили две пулевые отметины. Опередив норматив по стометровке, Маслов ломанулся в карман жилого отсека, где укрылся в нише перед квартирой. Когда прозвучали следующие выстрелы – капитан вжался в чужую дверь.

Оружия у Маслова не было, и он судорожно соображал, как станет действовать, если бандит задумает добить его и сунется в «карман». Собственно, как в таком случае действовать! Преимущество будет у вооруженного, и как ни прыгай – будет трудно выйти победителем из неравной дуэли. Хотя какая уж тут дуэль, скорее – «расстрел питерских рабочих». Только другого выхода все равно нет. Позвонить в дверь, чтобы впустили в квартиру? Шанс один из ста, а это так мало. Бутерброд редко падает маслом вверх. Почти никогда. Значит, не откроют.

Капитан нажал пуговицу звонка. Дребезжащий звук побежал по пустому помещению и вернулся обратно.

Не судьба, говорят в таких случаях.

– Уходим, братан! – коротко бросил Жмых и тронулся к выходу. Бандит сообразил, что нарвался не на тех, на кого следует нарываться, поэтому мысль о побеге казалась ему очень своевременной.

Жмых сделал несколько шагов… Но путь преградил старлей Круглов. В завязавшейся рукопашной схватке Колян не должен был проигрывать и поэтому вытащил нож.

Узкое лезвие взметнулось над головой и заплясало в крепкой напрягшейся руке, нацелившись в человеческое сердце. Круглов словно выпал из текущего момента. Реал отдалился на второй план, а время затормозилось. Все внимание сконцентрировалось на кончике убийственной стали…

Так часто бывает, когда в критический момент мозг работает с бешеной скоростью, и тогда время почти останавливается. Когда на ста восьмидесяти идешь на обгон машины, движущейся под стольник, кажется, что она стоит на месте.

Капитан ловил каждое движение, каждый выпад бандита, не выпуская из виду его руки. Когда тот приблизился и хотел ткнуть Круглова в бок, опер перехватил вооруженный кулак. Проведенным приемом он буквально вывернул точеную железку вместе с жмыховской рукой, и в следующую секунду тот лежал на полу.

Лесовоз развернулся, навскидку прицеливаясь в оперативника.

– Стоять! – крикнул Маслов и рванулся на бандита…

Но он явно опоздал, потому что громыхнул выстрел. Лесовоз крупно вздрогнул, отшатнулся резко, будто его доской ударили. Оружие стукнулось о пол и проскакало через ступеньки. Бандит осел, неровной линией размазав кровь по стене. Ухватившись за плечо, верзила чувствовал нарастающий лавиной поток прожигающей боли.

– Падла… – прохрипел он. Бурые струйки пробивались сквозь сжатые пальцы, распыляясь по полу крупными кляксами.

– Руки вверх! – приказал Игнатов, не опуская пистолет. В пылу борьбы никто не услышал, как майор спустился по лестнице и оказался в коридоре. Помедлил бы он или понадеялся на русское авось, как знать, что бы могло случиться. – У вас все в порядке? – спросил он ребят.

Круглов подтвердил. Он прошел к скорчившемуся Лесовозу, схватил за шиворот и без усилий усадил на пол. Беглый обыск дал результат: запасная обойма к пистолету и паспорт.

– Лицом к стене! – рявкнул на Жмыха Игнатов. Бандит торопливо повернулся. – Шире ноги! – грозно приказал майор, и Жмых снова подчинился силе. Против нее не попрешь.

Левой рукой Игнатов ощупал Коляна, вытащил кастет. Провел рукой по бокам, похлопал по задним карманам брюк.

– Кругом! – приказал майор, и, словно вспомнив армию, Жмых тотчас повернулся. Почти по уставу.

Теперь Игнатов снова стоял лицом к лицу с бандитом. Холодные бездушные глаза смотрели на него с презрительным превосходством.

Подъездная дверь открылась, залив тусклое пространство уличным светом. Парень с дергаными движениями оторопело уставился на подбитого Лесовоза и Игнатова. В расширенных глазах замутился если не страх и удивление, то что-то еще! Настороженный взгляд черкнул по лестнице, прошелся по оперативникам и остановился на Жмыхе.

Визуальный контакт длился меньше секунды. Но этого было достаточно.

– Назад, ФСБ! – повелительным тоном сказал майор, и парень в нерешительности замер. Пожалуй, только сейчас Игнатов пожалел, что не привлек к операции силы милиции. Оцепили бы дом, «как люди», блокировали подъезд, прочесали подвал, и все было бы о'кей!

А медлительность случайного прохожего майору не пришлась по душе. Игнатов списал ее на экстремальные обстоятельства, в которые тот попал. И все же…

– Мне домой надо! – подал голос Васек.

– Проходите быстро! – разрешил Игнатов.

Парень двинулся по лестнице. Как-то не слишком торопливо и без суеты, присущей обычно человеку, случайно нарвавшемуся на подобную ситуацию.

И… снова что-то майора кольнуло – может, нестандартное, с точки зрения опера, поведение «прохожего»? А чего он так на бандита взглянул?

– Задержитесь, пожалуйста. Покажите документы, – миролюбиво, но требовательно попросил контрразведчик.

– Какие? – вдруг без прежней робости отозвался прохожий и взглянул на Жмыха.

Новая секунда, и… новый контакт.

Что он может означать?

Перед глазами что-то мелькнуло. Внезапный удар обрушился на Игнатова. Вместо документов в руке «прохожего» оказался стальной прут – любимое оружие подонков с задворок всего мира. Увесистая железяка попала по пистолету и выбила его из руки майора. Со второго захода металлическая арматура полетела в голову…

Игнатов с трудом успел уклониться, почувствовав легкое касание волос. Подскочивший Маслов ухватил парня за локоть, не давая возможности ударить…

– Руки! – сказал Круглов, намереваясь застегнуть наручники.

В тот же миг Жмых сорвался. Врезавшись в старлея, он с силой столкнул его с дороги и выскочил на улицу. У Коляна было всего несколько секунд до того, как оперативники последуют за ним. Братан почувствовал, что тело стало легким, сильным и ловким. Он должен успеть и поэтому бежал, не унимая частое дыхание…

Заметив выбежавшего мужчину, прапорщик Ивашов завел машину и, рванув с места, преградил ему дорогу. Жмых резко тормознул, уперевшись руками в переднее крыло, но тут же сдал назад, заскочил на тротуар и пустился вдоль двора…

– Боря – за ним! – крикнул Игнатов, вдвоем с Масловым утихомиривая «прохожего». Круглов метнулся к выходу, но увидел направленное на себя оружие.

– Куда ты, мусор, торопишься?! – раздался утробный голос.

Умиравший минуту назад Лесовоз проявил прыть и незаметно поднял оброненный пистолет…

Мгновенным движением старлей отвел от себя вооруженную руку. Раздался выстрел, но пуля ударилась в потолок. Обычным приемом контрразведчик обезоружил бандита и от злости нанес ему короткий обездвиживающий удар. Лесовоз завалился на спину. Круглов отшвырнул оружие ногой и бросился в запоздалую погоню.

Грузно хлопнула подъездная дверь. Старлей увидел спину убегающего человека. Первая мысль – остановиться, прицелиться быстро и шарахнуть из табельного «макарова». Но напротив – окна жилого дома, а правее бурлит многолюдная улица. Шальная, безмозглая пуля может стоить кому-то жизни.

Стрелять нельзя, хоть лопни. Не видя другого выхода, Круглов припустил за преступником.

Как заведенный работая педалями, в смысле сцеплением, газом и тормозом, прапорщик Ивашов торопливо развернулся на пятачке. Пыхнув туманным дымом, рявкнув мотором и заскрипев резиной, машина, словно живая, двинулась на перехват беглеца. Пятнадцать метров отдельский «жигуль» рвал движок на первой скорости, вылетая «вразнос». И только на выходе из двора он приблизился к Жмыху. Нагнав его, Ивашов качал прижимать его к стене, подставляясь бортом.

Глаза бандита остекленели и сверкали опасным светом, словно предупреждающие маяки.

Круглов быстро сокращал расстояние, надеясь через несколько секунд довершить дело «вручную». Но в узком выезде показалась сытая морда «Пассата», который спутал карты контрразведчиков. Едва успев вдавить тормоз, прапорщик выкрутил руль до предела, чтобы избежать столкновения. Остановился и немец, но впритык, не давая возможности открыть дверцу, хоть в окно лезь! А Жмых бежал не останавливаясь. Пока Ивашов разъезжался с «Фольксвагеном», бандит выскочил из двора, пробежал вдоль магазинов и, завернув за угол, поймал тачку. Когда старший лейтенант Круглов обежал пробку и выбрался на дорогу, Жмых уезжал подальше от опасного места.

Через десять минут контрразведчики вошли в подвал, где без труда обнаружили насмерть перепуганного Рогожкина. Надо признать, что спрятался парень неважнецки! У подъезда дома царило заметное оживление. Мигалки машин «Скорой помощи» и милиции отбрасывали набегающие тени на лица обеспокоенных жильцов. Небольшая возбужденная толпа опасливо жалась в сторонке, наблюдая за размеренной суетой в парадном. Два суровых сержанта разгоняли любопытных, слишком близко подобравшихся к месту событий.

К услугам милиции Игнатову все-таки пришлось обратиться. После оказания первой медицинской помощи раненому Лесовозу их с Васьком оформили в соответствии с законом и передали наряду местного околотка – с рук на руки. Рогожкин же избежал печальной участи оказаться в одной камере с уголовниками и поехал отдельно от бандитов. Туда, куда и должен был отправиться.

В Лефортово.

Сегодняшний день оказался явно не его.

* * *

Напряженный день плавно въехал в прохладный, расслабляющий вечер. Бледное облако, похожее на кусок ваты, медленно двигалось по небу, подгоняемое едва уловимым ветром. Солнце садилось в апельсиновом великолепии, пропитывая оранжевым ликером света все вокруг. Казалось, что свежесть вечера медленно пожирала дневной жар угасающего солнца. Вольский въехал на стоянку перед современным зданием с фасадом из стекла и, отыскав нужную машину, остановился рядом. Взглянув на часы, он что-то прикинул для себя и, наслаждаясь вечером, вылез. Прихватив барсетку, Вольский отправился к двери под козырьком. Коротко переговорив с охранником, прошел внутрь.

Просторный светлый зал был наполнен странными звуками и объемом больших зеркал. В воздухе ощущались запахи дезодорантов и человеческого пота. На фоне ритмичной музыки что-то гудело, звякало и стучало, напоминая атмосферу производственного цеха. С десяток людей разного возраста напряженно работали, не давая покоя мышцам. Физические нагрузки охотно пожирали калории, хотя люди не производили ничего материального и не получали за это денег. Наоборот, они платили за свою работу и получали от нее удовольствие.

Групповые занятия в фитнес-клубе закончились, но желающие продолжали самостоятельную тренировку, приводя доведенные до ручки городской цивилизацией тела в порядок. Вольский окинул помещение ищущим взглядом и на беговой дорожке возле колонны заметил Марину. Спортивный костюм нисколько не умалял явные достоинства ее фигуры. Тренажер послушно утихомиривал урчание, а женщина плавно переходила с бега трусцой на быструю ходьбу. В конце концов аппарат остановился, а Марина сошла с ленты, успокаивая дыхание.

Вольский медленно приближался, наблюдая издали. Странные чувства, схожие с радостным волнением, будоражили сознание.

Какой-то молодой парень подошел к женщине, вызвав у Вольского неприязнь. Заискивающе улыбаясь, парень попросил:

– Мариночка, закройте, пожалуйста, зал – мне сегодня надо пораньше свалить.

– Ладно, беги! – улыбнулась женщина, приняв ключ. Парень неслышно удалился.

Едва Вольский вошел в зал, как Марина заметила его и с нескрываемой радостью шагнула навстречу.

– Привет! Ты как здесь оказался?! Глаза ее горели счастливым огнем.

– Да вот, мимо проезжал! Потом вспомнил, что сегодня четверг!…

– Понятненько! – прощебетала женщина и виновато добавила: – А я сегодня за старшую, поэтому уйти не могу.

– Я не тороплюсь, – произнес Вольскйй, не сводя с Марины глаз. – Как бизнес?

– По-моему, хорошо! – блеснув глазами, доложила директорша турагентства. – Сейчас раскручиваем твою идею о половинных скидках для военных и членов их семей. Проводим розыгрыши бесплатных путевок.

– И что с клиентами? – с заинтересованностью спросил Вольский.

– Заходят, спрашивают. Смотрят буклеты. Потихоньку привыкают. Покупают туры. Короче, продажи растут!

– Что за контингент? – задал следующий вопрос Вольский. Его интересовало все, даже незначительные подробности. – Все в форме?

– Да нет! – легко ответила женщина, поправив упавшую на лоб прядь волос. – В костюмчиках, при галстуках. Рядом Лубянка, и мне кажется, что все эти «военные» – оттуда. Да их сразу видно, что я, слепая, что ли!

– Ну и отлично! – повеселел Вольский, подумав о чем-то. – Пусть господа чекисты отдыхают и не думают о проблемах! Все их заботы мы возьмем на себя!

– Да пускай хоть кто! – улыбнулась Марина, не поняв, чему обрадовался ее финансовый босс. – Наша задача – продать тур, а их – купить! Вот и вся схема! Все остальное – маркетинг.

– Не скажи, Мариночка! – откликнулся Вольский и на пальцах обрисовал инвестиционную политику компании. – Не зря же мы делаем упор на военных и доплачиваем свои деньги за их отдых! Сначала скидками приучим их к себе и сервису, а потом они сами будут брать наши туры! Все просто. А военные, потому что это очень массовая и платежеспособная часть московского населения. Возможно, что среди них будет много фээсбэшников или только они одни. Ради бога! Впрочем, я приехал к тебе не для обсуждения производственных вопросов! – более мягко сказал Вольский.

– А зачем? – кокетливо улыбнулась женщина. Она все знала и в душе ждала этого. Вольский приглянулся Марине, как говорится, с первого взгляда, но мысль о флирте на стороне, да еще с шефом мужа и собственным, как-то не укладывалась в голове. Однако время и обстоятельства способны изменить многое, если не все – от мировоззрения до уклада жизни. И если один человек делает шаг навстречу другому – какой смысл отказываться от приглашения в запретную область, если имеется тяга к познанию, естественное женское любопытство, вечная надежда на лучшее и прекрасное.

– Я же сказал – к тебе, – спокойно и уверенно произнес Вольский, взглянув женщине в глаза. Марина не выдержала гипнотизирующего взгляда и опустила глаза.

Они отошли в глубину зала и, стоя у окна, болтали без остановки. Один за одним с Мариной прощались припозднившиеся посетители. Зал пустел на глазах, но ей не было до этого никакого дела.

Женщина отправилась в раздевалку.

Какое-то время Вольский бесцельно таращился в прямоугольник окна, но, не находя занятия, подчинился мгновенному внутреннему порыву. Наплевав на подобие приличий, мужчина решительно пересек зал и толкнул дверь женской раздевалки.

В облицованном кафелем помещении были слышны только его шаги. Вокруг – никого. У распахнутого настежь металлического шкафчика аккуратно сложенные вещи. На вешалке – сумка. Под ней – изящные черные туфельки.

Ее.

Вольский задержался, но, уловив ровный шум за приоткрытой дверью, осторожно вошел в душевую.

Марина стояла с закрытыми глазами, подставляя дождю лицо. Серебряные проволоки водяных струй облизывали загорелое тело. Спускаясь с волос на плечи, покрывали кожу блестящими живыми пузырьками…

Некоторое время Вольский стоял совершенно неподвижно, боясь пошевелиться. Словно тигр на охоте, он замер в ожидании удобного момента, чтобы не спугнуть намеченную жертву – Марину. Но сейчас совсем другая охота, в которой трудно понять, кто эта женщина, магнетически притягивающая взгляд. То ли жертва, то ли нет. То ли препятствие на пути, то ли добровольная попутчица? Вольский не любил смотреть далеко вперед и составлять планы на жизнь, как расписание для поезда. Его часть, носившая кличку Хирон, или другая – тщательно скрывавшаяся под псевдонимом Зоран, не могли рассчитывать на жизнь, потому что всегда были готовы к смерти. Это одна из издержек профессии наемника. Однако сейчас и Вольскому, и Зорану, и Хирону, соединенным природой в одном теле, было точно известно, что намеченный объект от них не уйдет, как не смогли спастись многие другие.

Вдохнув переполненный влагой воздух, Вольский приблизился к кабинке и потянул дверцу на себя. Полированное стекло бросило на стену смазанный блик.

Марина будто ничего не слышала, продолжая грациозно и самозабвенно натирать тело душистым шампунем. Однако никто не смог бы поручиться, что женщина не ждала или хотя бы не предвидела возможного вторжения. Только услышав звук, Марина открыла глаза и, кажется, удивилась, увидев Вольского вблизи себя. Но в ее взгляде не было ни страха, ни растерянности, ни смущения, ни стыда. Ничего. Ничего, кроме ясных глаз.

– Как ты сюда попал? – задала она нелепый вопрос и улыбнулась по-особенному.

– Забрел случайно, – в том же роде ответил Вольский, хотя на самом деле его ответ не был лишен глубокого скрытого смысла. Жизнь Вольского была излишне переполнена сплошной чередой случайностей и неправдоподобных наворотов. Но сама по себе она являлась таким же случайным фактом, как и пересечение с Мариной.

Ничего не говоря, мужчина запустил ладони под мокрые волосы женщины и привлек ее к себе. Горячие губы сомкнулись в долгом, страстном поцелуе. Мокрое обнаженное тело плотно прижалось к Вольскому, мгновенно намочив одежду. Мир завертелся, закружился, оставшись за жалюзи окон. Руки обвивали и ласкали, не зная покоя, а внезапно проснувшийся душ лил воду без разбору! Но Вольский не замечал падавшую на него воду. Он только сбросил мокрую насквозь рубашку и все, что могло ему помешать…

Нетерпеливыми, грубоватыми движениями мужчина ласкал Марину, теребя и целуя остро очерченные кругляшки сосков. Женщина чувствовала волнующие прикосновения пальцев, обострявших желание, как колотый лед.