Текст книги "Враг государства"

Автор книги: Юрий Шубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

– Все понял, командир! Сделаем, как положено! – клятвенно заверил Зураб. – Отсидятся на квартире – я их на старую работу переведу! На понижение пойдут! Так не скажешь Ашрафу?

– Договорились! – согласился Вольский.

Афганец искренне и страшно злился на чеченцев, но еще больше боялся наказания за собственный промах. Получив слово русского, Зураб радовался, что Ашраф ничего не узнает.

Так обещал ему Вольский.

Почему-то никто не спросил афганца, что такое «старая работа», на которую он собирался перевести чеченцев. Видимо, за главным не обратили внимания на мелочь.

А следовало бы поинтересоваться.

* * *

После утренней оперативки полковник Каледин сделал паузу, но вместо поедания «Твикса», как навязчиво советует реклама, засыпал в крутой кипяток ложку чая. В одиннадцать – совещание у генерала Волкова, и документы на доклад уже разложены в красные папочки с прицепленными к ним записками. Чтоб не перепутать. Надо прикинуть, как лучше доложить.

Зазвонил телефон. Каледин оторвался от чая и по тусклым вспышкам неонки в аппарате определил – городской. По собственному опыту полковник знал, что ранние звонки из города никогда не бывают приятными, тем более – в понедельник. Даже жена в такое время не звонит – знает, что утро понедельника всегда тяжелое.

Однако зудящий звук не прекращался и требовал обратить на себя внимание.

– Каледин, – представился полковник, подняв отполированную пальцами трубку. Вообще-то представляться положено лишь в сети оперативной связи, но выработанная привычка так глубоко засела в голове, а аппаратов так много, что Каледин представлялся по всем.

– Доброе утро, Михал Юрич! – ответил динамик. В шероховатом голосе безошибочно определился майор Миронов из криминальной милиции. Не спится, видать, мужику не только в мочь глухую, но и утром ранним.

Впрочем, утро не такое уж и раннее.

По сдержанным интонациям сыщика Каледин понял, что ждать хорошего не стоит.

Ожидание подтвердилось.

– Хреновые дела, Юрич! Честно хочу сказать. Экспертизу я, конечно, подтолкнул… По твоему делу выходит такая штука. Твои ветераны и рэкетиры в ресторане убиты из одного и того же оружия. Иностранного производства, калибр – девять миллиметров. Эксперты склоняются к тому, что использовались пистолеты «беретта».

Каледин тяжело выдохнул. Дела и вправду нехорошие, если не сказать сильнее и крепче. Рэкетиры и бывшие сотрудники погибли от одной руки. Чьей?

– Что со следствием по ресторану? – спросил полковник, вспомнив о предстоящем докладе Волкову. В общем-то, расследование убийств – дело не ФСБ, но в данном случае… Очень уж странно заплетается цепочка.

– Я ж тебе говорил, – спокойно напомнил о недавнем разговоре Миронов. – Все, что нужно, – делается, но на след кавказцев выйти не удается. Щупали кавказские диаспоры, но там ничего об этом случае не известно. Недавно мы по своим каналам узнали: у азербайджанцев исчезли двое. Концов они не нашли, но и в милицию обращаться не стали: мол, сами разберемся. Чем все закончилось – неизвестно. В общем, какое-то странное шевеление в городе происходит.

Контрразведчик имел другое мнение. «Странные шевеления» не бывают случайными и, вероятно, являются лишь первыми ласточками «больших шевелений». Нужно убедить Волкова, чтобы отдельными странностями городского криминала занялся и отдел Каледина. Лучше перестраховаться, чем потом грязь и кровь с лица смывать!

Генерал Волков твердо сидел в своем кресле. После недавней истории с кражей секретного транскодера со станции управления орбитальной космической группировкой, отвечающей, между прочим, и за работу ядерной кнопки президента, у генерала было два пути: с позором вылететь на пенсию, или награда и продление контракта. Операция, блестяще проведенная Калединым, позволила принять второй вариант и значительно укрепить позиции. Что же касается самого Каледина, которому тогда прочили генеральский мундир и новую должность, то этого не случилось. Полковник остался на прежнем месте, а генерал на своем. Злые языки утверждали, что помешала этому фамилия Каледина. Был такой белогвардейский офицер, а нынешний Каледин имел к нему родственное отношение. Но, скорее всего, это полная ерунда. Полковник не слишком-то рвался на генеральскую должность, а белогвардеец Каледин уж точно не мог помешать карьере правнука. Хотя бы потому, что не помешал работать в КГБ. В те времена к этому относились серьезнее. Вместе с наградой президента полковник получил долгожданную трехкомнатную квартиру, в которую переехал с семьей. Непосредственные участники операции также были представлены к наградам или досрочному присвоению воинских званий. В общем, если бы не тот паренек с рабочей окраины – Саша Калякин, да не случай, сыгравший контрразведчикам на руку, кто знает, каким боком повернулась бы фортуна ко всем им и к России в целом.

А сейчас Каледин уверенно шел по мягкой ковровой дорожке и думал о других вещах.

– Разрешите, товарищ генерал? – осведомился полковник, постучавшись.

– Заходите, Михаил Юрьевич, – пригласил Волков. Перекинув в папке проштампованный квадратиком входящей почты лист, он шевельнулся в кресле и подался навстречу посетителю. Пожали руки. Обычный этикет. – Присаживайтесь. Что у вас?

Генерал отодвинул бумаги и внимательно посмотрел на полковника. Он ценил профессионалов, а полковник был из их числа.

– Есть ряд документов… – начал он по порядку, опустившись в предложенное кресло.

Просмотрев содержимое папок, выслушав устные пояснения, Волков вытащил из письменного прибора ручку и, примерившись, начертил на листах ломаные линии подписей. Что-что, а автографы получались у него красивыми, размашистыми, словно у писателя или премьер-министра.

– Что-то еще? – поинтересовался генерал, заметив, что Каледин не торопится уходить.

– Есть информация, – сообщил полковник и раскрыл суть. Его доклад отличался лаконичностью и не занял много времени. Связующим лейтмотивом проходило сообщение из МУРа о том, что пенсионеров убили «профессионалы из ресторана», что образовывало жесткую систему.

– Как считаете, зачем понадобилось убивать бывших сотрудников? – спросил генерал, выслушав Каледина очень внимательно. – Не допускаете денежный долг? Знаете, как это сейчас бывает! Сами увязнут в дерьме, а потом Служба должна их выручать!

– Это не «бытовуха», – заметил Каледин. – Да и помочь им, к сожалению, мы уже ничем не сможем. Предварительная проверка ничего подобного не установила. Боюсь, что за убийствами кроется нечто другое.

Тяжелые надбровные дуги генерала замерли. Он ждал вывода. Нет ничего проще, чем давать оценку чужим выводам.

– Предполагаю, что в Москве объявилась хорошо законспирированная группа террористов, прибывших для подготовки некой акции.

Переняв озабоченность полковника, Волков спросил:

– Где работали погибшие – установили? Может, это месть за выполнение служебных обязанностей?

– Шелепин заканчивал службу в Главном управлении специальных программ, а Морошин в оперативно-техническом. Оба начинали с «пятнашки», – сообщил Каледин. – Мотив мести не укладывается в характер их работы. Если предположить, что чеченцы вышли на Морошина и Шелепина целенаправленно, то их могли интересовать сведения закрытого характера.

– Навскидку получается, что диверсанты ищут подходы к подземным коммуникациям ГУСПа? – подытожил генерал и сделал замечательный вывод: – Надо передать информацию начальнику управления, и пусть это волнует их.

Волков потянулся за телефонным справочником, но вывод Каледина заставил его повременить со звонком.

– Я не думаю, что чеченцы или террористы, как их назвать, полезут в стратегические подземные коммуникации, – высказался Каледин. – Они слишком хорошо охраняются. К тому же там мало людей – одна обслуга и охрана, и психологический эффект от теракта был бы небольшим. Да и взрывчатки для укрепленных подземных коммуникаций понадобилось бы слишком много – иначе это будет укус комара слону. А тонна взрывчатки – слишком много для ввоза в город. Можно ввозить по десять килограммов в день, но и в этом случае им понадобится уйма времени на переброску, а риск не снизится. Легко напороться на проверку при въезде.

– Тогда зачем им понадобились сотрудники «пятнашки»? – переспросил генерал, оставив в покое красную обложку совсекретного телефонного справочника. – Как считаете?

– Цель всех террористов – убить как можно больше мирных людей. Легче всего она может быть достигнута в обычном метро, – предположил полковник. – Но, чтобы подготовить такую акцию, террористам потребуются сведения о коммуникациях, путях проникновения, выходах в тоннели, охране и так далее. Другой вариант хуже: подготовка химической или биологической атаки в метро с использованием существующих систем вентиляции.

– Лучше поплевать и по дереву постучать, – вполне серьезно произнес генерал, ранее не замеченный в суевериях. – А почему террористы решили, что пенсионеры смогут ответить на их вопросы? Не проще ли им было найти информаторов в самом метро? – засомневался Волков. – Хлопот меньше, информированность больше.

– Я не верю в случайности, товарищ генерал. На Морошина и Шелепина преступники шли, точно зная, что те обладают интересующей их информацией, – высказался Каледин. – Где меньше хлопот – это большой вопрос. Попробуй найди из тысяч работников метрополитена именно того, кто нужен.

– Хм… Столько лет прошло, как Морошин с Шелепиным уволились, – снова засомневался генерал. – Их сведения давно устарели. Какого черта они могли знать?! И сказали ли?

– На трупах следы пыток, – заметил полковник. – Не думаю, что у них имелись стимулы к молчанию.

Волков потянулся к сигаретам, и полковник снова ощутил потребность закурить. Лучше бы не дразнил!

– Шахиды куда удобнее для терактов. И пенсионеры для этого не нужны. Дело в чем-то другом, – размышлял генерал, прикуривая от подарочной зажигалки в виде пистолета. – Дело может оказаться очень серьезным, а может оказаться ничем. Скажут потом, что мы сгущаем краски и перестраховываемся!

– Пусть говорят! – ответил Каледин. – Умные так не скажут. Надо разбираться. Когда дело касается терроризма… идеальных рецептов нет.

– Тогда вы, Михаил Юрьевич, подключайтесь к этому делу, – велел Волков, выпустив факел дыма. – Если требуется помощь – говорите какая. Хотя, собственно, у нас ничего и нет, кроме убийства.

У Каледина внезапно обострился нюх, а сигаретный дым стал новым толчком для мозга, настойчиво требовавшего свою дозу никотина. Вот мерзавец! Находит же время!

Полковник вышел от начальника, в приемной привычно улыбнулся секретарше и той же ковровой дорожкой отправился к себе.

Тридцатью минутами позже в кабинете Каледина началось оперативное совещание. Задачи ставились, исходя из имевшихся фактов.

– …Актам терроризма предшествует та или иная подготовка: выбор способа совершения преступления; определение места и времени; рекогносцировка на местности; приобретение, изготовление или хищение орудий, доставка их к выбранному месту действия и устранение возможных препятствий, – уверенными мазками рисовал картину Каледин. – Особенно это касается специальных объектов, автомобильных трасс и охраняемых лиц…

Майор Игнатов тоскливо посмотрел в окно. Из форточки повеяло прохладой. Весна звала. Только куда!

– Как свидетельствует практика, лицам, причастным к совершению актов терроризма, присущи высокие волевые качества и настойчивость в достижении поставленных целей. А это проявляется в упорном преодолении препятствий на пути реализации преступных планов, в стремлении приобретения большего количества, чем требуется, единиц огнестрельного оружия, произведения большего количества выстрелов, изготовления не одного взрывного устройства и совершения нескольких взрывов. Вы понимаете, к чему я клоню?

Сотрудники оперативного подразделения молчаливо согласились, но соображений не высказывали.

– Необходимо плотнее работать с агентурой. Любая информация может оказаться полезной, – без ажиотажа; как преподаватель вуза, говорил полковник. – Если затевается что-то крупное, это не может пройти незаметно. В подготовке участвует много людей, и наверняка что-то может разглашаться. Нас интересует все: любые странности, любой интерес к оружию, взрывчатке, объектам, людям…

Слушая шефа, подполковник Катышев делал краткие пометки в блокноте. Игнатов с Кругловым просто мотали на ус, прикидывая гигантский объем предстоящей работы. Маслов обводил клеточки.

– Надо связаться с милицией и в дальнейшем поддерживать с ними контакт, – инструктировал Каледин. – Проверять все, что касается незаконного оборота оружия и взрывчатки. Не думаю, что чеченцы, если это все-таки чеченцы, потащат тротил через половину страны. Гораздо проще и безопаснее купить все необходимое на месте. Значит, особое внимание агентуры следует обратить именно на эти вопросы.

Полковник говорил громко и размеренно, а его голос был свободно слышен с любого места в кабинете. Под четкими интонациями и понятными указаниями Каледина лежал надежный фундамент многолетнего опыта, который не предполагал растерянности или паники. Годы оперативной работы, подкрепленные временем нахождения на руководящей должности, образовали такой прочный жизненный стержень, сломать который или даже согнуть едва ли было возможно.

– Подполковник Катышев – займитесь биографиями погибших. Я имею в виду не бандитов, а наших товарищей, – пояснил Каледин. – Держите в голове то обстоятельство, что преступники искали бывших сотрудников не случайно. Могу предположить следующее, как версия, конечно. Погибшие владели некой информацией, возможно, компроматом на кого-то, которая позарез понадобилась. Узнав что-то у одного, преступники могли получить недостающие сведения у другого. Или перепроверить первого. Это так – на ум пришло. Надо проверять.

– Что-нибудь известно о характере угрозы? – уточнил майор Игнатов. – Иначе столько сигналов приходится проверять!

Он соглашался с доводами начальника и предложенным перечнем мероприятий, но надеялся, что полковник знает хоть чуточку больше того, что сказал. Последнее время даже в прессу просочились слухи о готовившихся в Москве крупных террористических акциях чеченцев и «Аль-Каиды», засветившейся на подрыве Дома правительства в Чечне. Потом высунулись эти «химики» с самопальным растительным ядом «рицин». В общем, неспокойно.

– Вы же все слышали! – мягко пожурил его Каледин. Он привык доверять подчиненным; предлагая максимум самостоятельности. Однако если кого-то «заносило», то полковник легко и без оскорблений возвращал его на место. – Не отвлекайтесь! Это может быть и взрыв, и захват заложников, и все, что угодно. У нас нет достоверных данных, и чем скорее мы их получим, тем, естественно, будет лучше.

– Я хотел сказать, что мы не можем исключить и покушение на политических деятелей, – пояснил свою мысль майор.

– Вы правы! – согласился полковник. – Мы сообщим в ФСО, а уж они сами примут меры.

– Но это касается не только руководства страны, но и низшего звена, – не отставал Игнатов. – Губернаторы, мэры и так далее. Руководители этого слоя уже становились мишенями в Москве. Это могла быть проба сил.

– Конечно, ничего нельзя исключать, – ответил Каледин. – Но у мэров и губернаторов свои службы безопасности. Огласка предварительной информации будет вредна.

– В каких пределах раскрывать агентуре наш интерес? – уточнил капитан Кузин. Понятно, что людям придется что-то говорить, что-то спрашивать, ставить задачи, но далеко не все из агентов на все сто процентов лояльны к ФСБ. Многие вышли из той же криминальной среды, против которой теперь работают.

– Хороший вопрос, – заострил внимание сотрудников Каледин. – Проблема в том, что мы не можем раскрываться и вопросы необходимо формулировать обтекаемо. Нельзя, чтобы террористы почувствовали к себе интерес. Это заставит их уйти в еще более глубокое подполье.

– Необходимо повторить путь милиции, – высказался Катышев. – Посмотреть окружение Морошина и Шелепина по месту работы и жительства. Имеет смысл еще раз опросить свидетелей из ресторана, потому что милиция могла что-то упустить.

Каледин согласился:

– Работа должна вестись по нескольким направлениям. Посетить ресторан нужно в обязательном порядке. Составить фотороботы не только кавказцев, но и тех двоих свидетелей. Они могут оказаться фигурами не менее значимыми.

Полковник не мог знать, что говорит о руководителе боевой ячейки «Аль-Каиды» в Москве – афганском курде Зурабе и бывшем прапорщике Александре Сватко, выступавшем у арабов под псевдонимом Немой. Если бы он это знал – те быстро перекочевали бы из разряда свидетелей в камеру обвиняемых!

К концу совещания выработался общий план мероприятий и выделилось несколько основных задач. Но контрразведчикам не хватало информации: они не знали, что за группа прибыла в Москву, с какой целью и в каком составе. А это не позволяло сделать другой важный вывод – на каком участке следует ожидать удара. Это все равно что играть в футбол с завязанными глазами.

Знать бы где упасть, и пуховую подушку не жаль подстелить!

Да только кто ж тебе скажет!

* * *

Дела нужно делать быстро, и если что-то не сделаешь ты, то конкуренты обязательно воспользуются твоей ленью, неповоротливостью или глупостью и обязательно опередят. А вернуть завоеванный кем-то трофей будет намного проблематичней, чем самому ввязаться в войну раньше конкурента и завладеть куском пирога. В этой нехитрой схеме заключалась одна из заповедей Хасана. Поэтому, когда ему сообщили, что новые кавказцы интересуются импортным оружием и патронами, он без раздумий поднял свою бригаду по тревоге и отправился к месту встречи с покупателями. Кольки Жмыха на месте не оказалось, поэтому за Сережей Рогожкиным послали оказавшихся под рукой пацанов. Они не блистали талантами стратегов, но и задача, поставленная перед ними, была до банальности проста: выдернуть лоха из кабака и привезти в нужное место.

Что может быть проще?…

* * *

Вопреки скептическим ожиданиям, бывший прапор Александр Сватко оказался смышленым, оборотистым и способным организатором. Не без помощи денег он в короткие сроки открыл фирму, оформил лицензию и кучу необходимых документов. Он снял офис, набрал персонал и начал работать. Не один, конечно, а под руководством Зураба и Вольского. Дело пошло как по маслу: фирма тут же получила выгодный заказ от компании, занимавшейся оптовыми поставками. Оптовики предлагали нормальные деньги за возведение под ключ складов-офисов в нужном им месте. С учетом того, что получить земельный отвод под строительство нелегко, они согласились на оплату и всех прочих расходов, выражающихся во взятках чиновникам. В таких тепличных условиях можно горы свернуть.

Наняли проектировщиков. Сделали проект. Утвердили смету. Место строительства заказчик определил в пром-зоне, зажатой между Мичуринским и Ломоносовским проспектами, поскольку от нее расстояния до его торговых точек примерно равны. Удобное расположение складов экономит значительные средства на транспортных расходах. В общем, все посчитано. В качестве субподрядчика Сватко рекомендовали привлечь турецкую строительную фирму, давно и успешно работавшую в Москве. За счет привлечения нелегальной рабочей силы общие расходы значительно сокращались…

Однако Сватко не знал подводной части: главное при выборе субподрядчика заключалось не в экономике и не целесообразности. Турецкую фирму «притащил» Зураб, а рабочие, трудившиеся в ней, были не только гастарбайтерами, приехавшими на заработки, а людьми религиозно надежными, т.е. поддерживающими радикальный ваххабизм.

На таких можно было положиться во всем.

Проект склада-офиса утвердили на всех бюрократических уровнях. А сложности, которые все же возникали время от времени, удавалось преодолеть, используя нехитрый и известный всем прием: деньги. Там, где не срабатывали деньги, отлично справлялись «большие деньги». Не было ни одной крепости, ни одного бастиона, которые не удавалось бы преодолеть, используя алчных служащих: от мелкого клерка до значительного босса. И дело тут не в низкой оплате труда этих категорий госслужащих, а в отсутствии в их головах минимально работающего кодекса чести или привитой с детства морали. То, что культивировалось раньше, разрушено до основания, а нового, к сожалению, построить не удалось. Вот и боремся с ветряными мельницами!

Уже к концу весны выделенный Москомземом участок огородили высоким забором с надежными стальными воротами и вывеской: «Строительство ведет фирма… Прораб…» и так далее, с извинениями за временные неудобства. Впрочем, кому предназначались извинения – непонятно, поскольку вокруг – только свалки, старострой, самострой и запущенность. Жилые же кварталы в непосредственной близости от стройки не располагались. Но это так – к слову. Дело заключалось в другом. Под охраной надежных ребят из ЧОПа началось стремительное исполнение первого этапа строительства – возведения нулевого цикла и фундамента.

На огромной колесной платформе турки притащили желтый бульдозер и оранжевый экскаватор, которые, работая в несколько смен, вгрызались в московскую землю, словно мыши в головку сыра. Разноцветные «КамАЗы» без задержек становились под погрузку и вывозили выбранный грунт. За месяцы ударного капиталистического труда турки проделали огромную работу, и нулевой цикл приобрел осязаемые черты. После этого количество подъезжавших самосвалов пошло на убыль, зато зачастили миксеры-бетономешалки с вертящимися полосатыми бочонками. Все делалось с такой поразительной быстротой и тщательностью, что можно было подумать: за высоким забором раскручивается стройка века, одобренная и патронируемая самим московским правительством. А именно такие слухи расползались по окрестностям.

Спустя еще пару недель работы приостановились и перевелись на слабо тлеющий режим: у заказчиков появились «временные проблемы с оплатой», и они сократили финансирование. Именно эту причину торможения знал каждый сотрудник фирмы Сватко, включая его самого.

Но это было неправдой.

Истинную причину замедления строительства знали только три человека: Вольский, Обухов и Зураб. Еще меньше людей – только двое из вышеназванных – были в курсе того, что оптовой фирмы, заказавшей и щедро оплатившей строительство офиса-склада, на самом деле не существовало в природе. Нет, официально она, конечно, была зарегистрирована и значилась во всех положенных реестрах. Просто люди, учредившие ее, – давно умерли. Фирма – мыльный пузырь создавалась на время и для проведения акции «Кара Аллаха», и главной ее задачей являлись не оптовые закупки товаров, а создание видимости законченной производственной цепочки: «Заказчик – Подрядчик – Субподрядчик…» Деньги «Аль-Каиды» прогонялись через множество подставных и транзитных компаний и счетов, запутывая следы и отводя подозрение от подрядчика – то есть от Сватко. Коснись что – все так и остановится на «оптовиках», а в чьих руках ниточки с ключиками от счетов – контрразведке не узнать никогда.

Вопреки здравому смыслу строительство товарного склада переместилось на нулевой цикл и шло полным ходом. Каждый день на стройку привозили бригаду рабочих, ни слова не говорящих по-русски. Они уходили за ворота, опускались в подвал и…пропадали там всю смену. Время от времени к котловану подъезжал самосвал турецкой строительной фирмы. Он вставал рядом и, когда транспортер наполнял кузов неизвестно откуда взявшейся землей, уезжал. Что происходило в котловане – никто не знал, но реальность была таковой – под прикрытием стройки турки рыли тоннель, предназначение которого знали лишь двое во всей Москве и России: Вольский и Обухов.

Так продолжалось до того дня, пока подземный ход не достиг конечной трехсотметровой отметки, а мобильник Вольского не загудел тревожной нотой вместо оркестра!

– Андрей, срочно приезжай! – выпалил Обухов, и по его взволнованному голосу стало ясно, что на стройке ЧП.

– Что случилось? – спокойно спросил Вольский. – Чего ты так зашелся?

Уверенный голос главаря чуть успокоил Обухова.

– Проходку закончили, но там ничего нет! – чуть медленнее выпалил он. – Ты слышишь меня?! Под «грибком» пусто! Никакой трубы нет! Понимаешь?!

– Ладно, я ничего не понял, но уже еду! – бросил Вольский и, развернув машину, заспешил на Юго-Запад. «Какой, к черту, трубы у них там нет?» – мучительно гадал он.

Притормозив у ворот, Вольский коротко просигналил. Суровый чоповец, удивительно похожий формой на эсэсовца, вышел из будки и впустил начальство на территорию. Турки из бригады неторопливо курили в стороне и не вникали в тонкости строительного дела.

Подошел Обухов.

– Прошли тоннель до отметки, а под «грибком» пустота – нет трубы! – еще раз повторил он. – Газоотводного канала нет, прикинь!

– Если нет трубы – тогда зачем нужен «грибок»? – резонно усомнился Вольский, взглянув на видневшуюся на пустыре вентиляционную будку – такую же, как у метро.

– А если это обманка и трубы нет вообще? – выдал догадку Обухов, словно в гонг над ухом ударил. – А если чекисты-пенсионеры кинули арабов?! Что тогда?!

Вольский на это не ответил. По металлической лестнице он живо спустился в подвал, желая все увидеть своими глазами. Пройдя вдоль конвейерной ленты, подельники углубились под перекрытия и приблизились к широкой железной двери. Врезанная в стену несколькими метрами ниже уровня земли, она смотрелась незатейливо, будто за дверью продолжение подвала или комната. На самом деле это не соответствовало действительности, как и многое на этой стройке.

Дорогу преградил Аслан. Вход в подземелье чеченцы охраняли по очереди. Вчера стоял Нияз, сегодня – очередь Аслана. Наверху – чоповцы. Постороннему на стройку не проникнуть, но на случай прихода проверяющих документы (и деньги) были в полном порядке, а железная дверца постоянно закрывалась.

Увидев боевика, Вольский вспомнил Шлепика. И то, что братва ищет кавказцев. Почему они тут?

– Как дела? – поинтересовался Вольский.

– Бэз проблэм! – отрапортовал Аслан. Безразличные черные глаза отсвечивали свет электрической лампы.

– К пушкам патроны нашли? – спросил главарь.

– Конэчно! – скупо улыбнулся боевик: «неверный» – ему не друг, и отчитываться перед ним он не обязан. Помогать – да, а отчитываться – ни в коем случае.

Железная дверь открылась. Вольский оказался в длиннющем коридоре с гирляндой тающих в глубине фонарей. Уникальное сооружение не было похоже на тюремный подкоп или заброшенную каменоломню. Это был настоящий тоннель в полный рост, с ровным бетонным полом, стенами и укрепленным стальными балками сводом. Вольский любил надежность и основательность. Так капитально делали специально – кто знает, какое оборудование может потребоваться в ракетной шахте, а попробуй потаскай его по земляному полу, в крысиной норе!

Террористы шли по тоннелю.

– Как это нет трубы? Такого не бывает! – не мог поверить Вольский. – Маркшейдер ошибся с прокладкой курса!

– Мы несколько раз лазером проверяли, – сообщил Обухов. – И расчеты проверяли. Вышли точно в заданное место – под «грибок»! И по дальномеру, и по рулетке: сантиметр в сантиметр! И по локатору!

В конце рукотворной пещеры Вольский заметил вбитый колышек – контрольную метку. Не верить расчетам спецов не было оснований.

Главарь поднялся на поверхность, припал к окуляру специального прицела, синхронизированного с лазером под землей, – на оборудование Вольский не скупился. Прицелился… Все точно. Ошибка невозможна. Куда там с такой аппаратурой!

По спине прокатилась волна озноба: долгосрочный план дал трещину, едва начавшись? Но немалые деньги уже потрачены. Их что – просто закопали в землю и списали? Скользкий холод коснулся лопаток и провалился. Арабы очень серьезные люди. Они не поверят и не захотят входить в положение – вот в чем дело!

– Все! Хватит в прятки играть! Сватко или с нами, или… никак! – решительно произнес Вольский, и в этой интонации проявился совсем другой человек: твердый, решительный, хитрый и безжалостный. Кое-кто в Европе знал его под разными псевдонимами, но только Обухов знал настоящее имя. – До шахты мы все равно доберемся с его помощью или с чужой! Если только шахта не блеф! Звони Саше. Скажи, чтобы бросил все и срочно ехал сюда!

Новенькая «Ниссан-Премьера» въехала на отвоеванную у города территорию. Сватко неторопливо вылез из машины и пошел к прорабскому вагончику. Погода баловала. В минуты вынужденного, но оплаченного простоя иностранные рабочие кучковались у стопки бетонных плит, наслаждаясь теплым солнцем и вспоминая родину. Сватко выглядел важным и солидным: сразу видно – начальник, директор! Работяги почтительно расступались. Он заглянул в вагончик, но, не обнаружив там Вольского, отправился вдоль забора.

Шеф нашелся сам.

– Пошли, Сашок, разговор важный есть! – произнес Вольский, увлекая его в подвал. – Проблема возникла, и, похоже, кроме тебя, нам никто не поможет ее решить.

Деловито придерживая сумку, Сватко спустился вниз.

– Проблемы решаются! – усмехнулся он и, поскользнувшись на решетчатой ступеньке, едва не упал. У ленточного транспортера он удивился: – А эта штуковина зачем тут?

– Сейчас все узнаешь! – подмигнул Обухов. – Пойдем, пойдем!

На краю подвала – стальная дверь. В щель между блоками уходят силовые кабели.

– Бойлерная? – догадался прапор. – А чего кабели раскиданы?

Дверца открылась. Мужики шагнули внутрь, оказавшись в кромешной тьме. Будто в преисподнюю попали. Кажется, включи сейчас фонарик, посвети в угол и увидишь как наяву: костерок, закопченный котел со смолой и грешником. А рядом черт стоит, ухмыляется – дровишек в костер подкидывает, варево поварешкой помешивает. В другом углу еще хуже – на раскаленной сковородке шипит чей-то распухший, поджаренный язык. А грешник верещит, как поросенок, извивается. Охрип уже! А палач весь в шерсти, глазки злые, рожки острые. Кочерга в углях шерудит, копоть поднимает! Раскалилась – красная вся!

Жуть!

Громко и гулко, словно выстрел, щелкнул выключатель, сбросив шелуху беспочвенных фантазий.

Сватко остолбенел.

Гнетущая тишина уперлась в уши. Глаза видели, но не хотели верить. Потому что реальность оказалась покруче самых страшных фантазий. Во вспыхнувших нитях электрических ламп взору директора строительной фирмы открылся бесконечный тоннель, похожий на декорации съемочного павильона «Мосфильма». Уж больно нереально смотрелся он, выходивший из фундамента московской стройки.

– Это что? – с вытянувшимся лицом прошептал Сватко. Зрачки бессмысленно пялились на убегающие далеко под землю желтоватые лампочки. – Куда он идет?

Впрочем, Сватко был не так глуп и, рассчитав направление подземного хода, прикинул конечную точку. Он вел к секретному объекту «Поляна-6» с шестой по счету и последней уцелевшей пусковой шахтой. Где-то там, в толще земли, замерла на стапеле мощная баллистическая ракета. И стройка – только прикрытие!