Текст книги "Нептун: Бал Сатаны"

Автор книги: Юрий Бахорин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Ты что, бежал всю дорогу? – Африканец удивленно застыл и только тут заметил выпачканный в пыли костюм и чемодан с явными следами абразива на внешней стороне.

– Бежал, бежал! – нервно отмахнулся Хук.– Хорошо, что вообще добежал.

– Что случилось, дружище? – Оварунга насторожился, мгновенно осознав, что слова друга лишь подтверждают гнездившуюся в душе тревогу.

– Знаешь, обычно я не бегаю от врагов,– Сол поставил чемодан на землю, уселся на него и отер вспотевший лоб платком.– Это дурная привычка, но на сей раз пришлось поступиться принципами.

– Ты скажешь наконец, что произошло?! – гаркнул африканец. Улыбка на лице Николь погасла, сменившись выражением озабоченности.

– Какой-то кривоногий мужик с дружками попытался разжиться деньгами на билет до Марса.– Хук со значением посмотрел на Мтомбу.– Глупо, да?

– Глупее не придумаешь,– кивнул тот.– Редко кто носит в кармане больше сотни баксов, а билет стоит не один десяток тысяч.

– Пришлось улепетывать.

– Признаться, я слабо верю в то, что Соломон Хук по кличке Акселератор ограничился бегством.

– Ограничился, ограничился,– переведя дыхание отрезал его бывший однокашник.– Хук вообще ограниченная личность – всегда предпочитает необходимый минимум.

Мтомба посмотрел на него, скептически хмыкнул, но спорить не стал. Что поделаешь, он такой – его друг. Впрочем, о том, что случилось на самом деле, догадаться не трудно. Если человека ловят, его в первую очередь окружают, и тогда нужно для начала прорваться сквозь заслон крепких ребят, а затем продемонстрировать спринтерские способности – о чем и поведал Аксель с присущей ему скромностью.

– Пора подняться на борт,– избегая дальнейших расспросов, предложил он, подхватив свой багаж.

Николь и Мтомба проводили его до каюты. Африканец ограничился тем, что пожал на прощание руку. Николь же поцеловала Сола в щеку и шепнула пару слов, предназначенных лишь для его ушей.

– Вы уверены, Мтомба, что он – лучшее, что у вас есть?! – в вопросе японца явно слышалось замешенное на недоверии нетерпение.

– Абсолютно! – Оварунга расположился в удобном кресле по другую сторону массивного рабочего стола директора и, заложив ногу на ногу, старательно разглядывал носок надраенного ботинка.

– Мне кажется, ему придется сильно постараться, доказывая свою незаменимость.

– Он сумеет,– спокойно заметил особист.– Ни минуты в этом не сомневаюсь.

– Хорошо! – с чувством произнес Акуро Токадо.– А откуда взялись эти бандиты? – он выразительно посмотрел на шефа Службы Безопасности.– Никогда не слышал о грабителях на космодроме!

– Мы много о чем не слышали всего год назад,– со значением парировал Мтомба.– Впрочем,– тут же поправил он себя,– с равной долей вероятности можно предполагать, что это случайность, а не запланированная акция. Что-нибудь всегда идет не так, как задумано.

Токадо утопил подбородок в складках жира и исподлобья посмотрел на африканца.

– Не будем лгать сами себе, Мтомба. Правду следует принимать, какой бы горькой она ни казалась,– резонно заметил он.– Нет сомнений – ждали нашего друга.

– Абсолютно согласен,– кивнул Оварунга,– но должен заметить, что на Хука вышли давно. Еще до нашей встречи.

– Это просто, как гвоздь,– невесело усмехнулся японец,– не стоило и упоминать.

Прежде чем продолжить, Токадо на миг задумался.

– Ваш друг, Мтомба, при всем желании не успел еще совершить ошибок. Ясно как день, что о предполагаемой поездке Соломона Хука на Ян знали еще до его возвращения на Землю. Вопрос в том, кому было известно об этом? Откуда?! А главное – сумеет ли Аксель справиться с заданием в условиях активного противодействия?!

– Сумеет,– уверенно кивнул африканец.

– Мне бы ваше спокойствие…

– Он справится! Не сомневаюсь,– со значением повторил Оварунга.– Могу высказаться конкретнее: если в возникших проблемах повинен злой умысел, он раскопает суть дела, вернется и доложит!

Токадо бросил на собеседника короткий внимательный взгляд, ничего не сказал, лишь нервно забарабанил пальцами по столу.

– Докопается до сути,– продолжил Мтомба,– и, поверьте, моя уверенность основывается вовсе не на том, что он мой друг! Сол не просто крепок и умен. Он удачлив, а я давно понял – люди чаще всего называют удачей определенный талант плюс умение подсознательно использовать любую ситуацию себе на пользу.

– Вы хотите сказать, что мистер Соломон Хук – пройдоха?

– Ха! Ха! Ха! – раскатисто расхохотался африканец.– Токадо, ты когда-нибудь меня уморишь! – Светлыми подушечками пальцев он протер черные слезящиеся от смеха глаза.– Ну, конечно же – Сол пройдоха, хотя сразу и не распознаешь.

– То-то и оно!

– Послушай, Акуро,– Мтомба редко обращался к японцу по имени, но сейчас настал именно такой момент,– Хук считает, что, даже будучи пройдохой, не стоит становиться плебеем. Именно поэтому он и выглядит как джентльмен до мозга костей. Вы не первый, кто обманывается на его счет. Кстати, не забывайте, Аксель – лишь сокращение от Акселератора. Прозвище ему дали за способность внести легкий переполох в любую компанию, выкрутиться из любой ситуации, что нам и требуется.

Далеко внизу за многочисленными переборками грозно зарычал двигатель. Сол почувствовал, как неуловимо качнулась кушетка, на которой он лежал. Похоже, и пилот, и ядерщик знают свое дело – ни малейшего перекоса в регулировке подачи топлива, персонал в подсказках явно не нуждается, двигатели работают мягко и устойчиво. Впрочем, чему он удивляется? Время удивляться давно минуло. Стоило лишь узнать, что летит он не рейсовым полугрузовым лайнером, следующим рейсом на Плутон, а на борту его миниатюрного тезки – оба планетолета носили одно и то же звучное название «Неудержимый». Впрочем, если вдуматься, то и тут нет ничего примечательного. Мог бы и сам догадаться – слишком многое поставлено на карту. Выгрузив пассажира на Яне, «Неудержимый» выйдет на орбиту, откуда вернется за ним по истечении месяца либо в случае тревожного вызова. Аксель покрутил в руке миниатюрный радиомаячок и сунул его в чемодан, от всей души надеясь, что воспользоваться им не придется.

Затем открыл второй, меньший по размерам чемодан, врученный ему Мтомбой. В его недрах покоились аккуратно уложенные в поролоне игрушки, как называл их Сол. Плоские диски – пару миллиметров толщиной – не отличались друг от друга ничем, кроме маркировки на донышке. Хук взял из стопки один из них и прочел: «F1E». Надпись означала: ферросенсор, модель серии экстра, радиус действия – пять метров. Сол приложил датчик донышком к стальной стене, тот послушно присосался к переборке и через минуту сменил окраску, визуально слившись с поверхностью, на которой находился. Что ж, совсем неплохо. Аксель поддел сенсор ногтями, оторвал от стены и положил на место в ряд таких же, как он, магнитных датчиков.

Потом приподнял промежуточную крышку чемодана и посмотрел на более серьезное оборудование: компьютер-компенсатор, блок периферии и, наконец, суперкомпьютер с чипом искусственного интеллекта. Сол знал, что истребованные им модули применяются только в секретных разработках Военного Ведомства Лиги и подавляющему большинству населения о них ничего не известно. Цель их создания – разработка полноценного организма, предназначенного для работы в условиях, не совместимых с жизнедеятельностью человека. Однако дело шло ни шатко ни валко. Отдельные удачи перемежались полными провалами. Отобранные из многих тысяч отбракованных изделий, выполненные по единой технологии и одному и тому же проекту чипы искусственного интеллекта отличались друг от друга порой больше, чем разнится шизофреник на последней стадии болезни от гения на пике творческого подъема. Как теоретики ни бились, объяснения столь резкому разбросу на выходе отыскать не смогли – тесты проходили одинаково четко и «гении», и «полные идиоты».

Хук не сумел удержаться от соблазна и взял в руки небольшой диск диаметром сантиметров в пятнадцать и примерно впятеро меньшей толщины. Он знал, что в стандартный комплект входят микрореактор, стереокамера с голографическим проектором, устройство голосового ввода-вывода и оптический коммуникатор, позволяющий подключать к нему до двух в пятой степени внешних устройств, работающих в диапазоне частот от сотой доли герца до верхней границы светового диапазона. Некоторое время Хук боролся с искушением проверить «запасные мозги» в действии, но по здравом размышлении пришел к выводу, что слишком устал для серьезной работы. С сожалением уложил диск в поролоновое гнездо, разделся, принял горячий душ и с наслаждением растянулся на прохладных простынях.

Кушетка оказалась слегка коротковата для его 195 сантиметров, но сейчас это не имело значения.

Он почти заснул, хотя день еще не кончился, и впечатления проходили чередой в погружающемся в пучину сновидений мозгу. Одно из них мимолетно, едва коснувшись края сознания, боязливо упорхнуло в небытие, хотя в первый момент и показалось Хуку заслуживающим внимания. «Значит, мысль не дозрела»,– успел подумать он и провалился в сон.

«Неудержимый» неторопливо приближался к Яну. Оборудование работало без сбоев, и экипаж совместно с единственным пассажиром добросовестно предавался безделью.

– Сейчас останешься с голой задницей,– сообщил Сол противнику по шахматной партии и, передвинув коня, поднялся из-за стола.

Подошел к обзорному экрану. Вблизи планетоид выглядел вытянутой ноздреватой картофелиной. Неподалеку от расположенного по большой оси северного полюса зияла гигантская каверна. Огромная котловина оказалась на редкость кстати. Ее небольшой сравнительно с самим планетоидом объем – всего сто кубических километров – удалось довольно быстро наполнить пригодной для дыхания газовой смесью. Внутри свободно размещался весь комплекс строений: космодром, собственно база и рудник. Космодром небольшой, всего с пятью посадочными площадками, был способен принять одновременно не более двух соизмеримых размерами с «Неудержимым» планетолетов. В этом случае регенератор атмосферы справлялся со своей задачей.

На пульте диспетчера космопорта «Рудный» замигала красная лампочка, и раздался тревожный сигнал. Точно рассчитанным движением Рой Спаркс надавил на клавишу связи.

– Вызывает грузопассажирский лайнер «Неудержимый». Прошу разрешения на посадку.

– Какой у вас тоннаж? Наш предел – двадцать килотонн.

– Тысяча шестьсот двадцать тонн,– откликнулся пилот.

– Садитесь в четвертый квадрат по радиомаяку,– сухо ответил диспетчер, развернулся к пульту, и пальцы его пробежали по клавишам, включая аппаратуру.

Вокруг посадочной площадки зажглись мощные прожектора, тревожно заквакала посадочная сирена, предупреждая об опасности, хотя никто и не собирался лезть на взлетное поле.

Две недели имеют разную протяженность во времени, смотря по тому, где и как их проводишь. Две недели на Лазурном Берегу или на солнечных пляжах Калифорнии в обществе прекрасной спутницы внушают мысль о быстротечности всего сущего. Четырнадцать дней на летящем к Нептуну планетолете превратились для Сола в тест на устойчивость психики. Лишь разработка задания да постоянное общение с экипажем спасали его. Аксель погрузился в работу, стараясь вынужденной активностью восполнить острый дефицит впечатлений. Свободное время он проводил в рубке, по сути оккупировав радиостанцию и посылая на Землю тщательно закодированные запросы, получая ответы с тем, чтобы в спокойной обстановке уединения оценить их. Он располагал полным комплектом донесений с базы, накладными на получение недопоставленного оборудования. По его заданию агенты Мтомбы шныряли по родной Земле, вынюхивая не вошедшую в досье информацию о членах экспедиции, но все это пока мало что давало, за исключением одного – к концу перелета Соломон Хук почувствовал себя счастливым, ибо относился к разряду людей, для которых счастье в разрешении неразрешимых проблем. Увлекал сам процесс. В данном случае положительный результат даже не маячил на горизонте. Таким образом, Аксель ощущал себя на вершине блаженства, насколько это вообще возможно для человека в отсутствии хорошей выпивки и хорошеньких женщин.

Партнер Сола по игре, молоденький практикант-навигатор, воспользовавшись тем, что противник поглощен созерцанием проплывающего за бортом малопривлекательного пейзажа Яна, стянул с доски ладью и спрятал в карман. Капитан Мэрфи, старый друг Акселя, глядя на юношу, хмыкнул, но промолчал. Он хорошо знал, чем кончится дело. Парень в ответ пожал плечами и пошел слоном.

– Вам шах! – с самодовольной улыбкой сообщил предприимчивый юнец.

Хук подошел к столу и передвинул пешку.

– Мат в четыре хода,– он снисходительно улыбнулся, глядя, как сползает улыбка с лица мальчишки.– Это шахматы, дружок,– он потрепал хитреца по вихрастой голове,– а в этой игре следует думать, а не жульничать.

Мэрфи расхохотался, и пойманный за руку жулик наградил его испепеляющим взглядом, отправившись на штатное место рядом с основным навигатором.

– Успокойся, парень,– ухмыльнулся капитан.– Идем на посадку – после проанализируешь нюансы партии.– Юнец явно не походил на любителя тонкого анализа, а потому шутка прозвучала несколько насмешливо.

– Мне очень жаль, Сол, но я вынужден просить вас вернуться в каюту,– сказал пилот,– гравикомпы у нас барахлят. Может тряхнуть с самым непредсказуемым градиентом. Идем на посадку через пять минут, космопорт уже виден.

– Конечно, шкип.

Хук мельком взглянул на обзорный экран, но что на нем является космопортом, определить не сумел. Впрочем, спорить не просто бессмысленно, но невежливо. На прощание он обвел взглядом немногочисленный экипаж. На протяжении казавшихся нескончаемыми двух недель перелета эти люди были его семьей, его стаей. И хотя звезд с неба никто из них не хватал, все пятеро – пилот, навигатор со стажером-радистом, кок-механик и сидевший сейчас в реакторном отсеке ядерщик – оказались своими парнями в доску: прекрасными собутыльниками, грозными противниками за карточным столом и никудышными за шахматным. Нельзя забывать и о том, что в течение месяца им предстоит совершить бросок на Плутон и при этом постоянно оставаться начеку, чтобы иметь возможность снять Акселя с базы по первому требованию.

Оторвавшись от созерцания приближающегося Яна, Сол спустился на лифте до уровня пяти кают высшего класса – единственных на «Неудержимом», предназначенных для пассажиров,– и энергичным шагом прошел по коридору. Ему пришлось нагнуться и протиснуться боком – только так он мог преодолеть узкую дверь каюты, но чего ждать даже от номера люкс полугрузового лайнера, сошедшего с верфи добрых полсотни лет назад! Сол улегся на опостылевшую за время перелета кушетку и попытался сосредоточиться на задании, но именно в этот момент планетолет начало кидать из стороны в сторону, и Хук понял, что капитаном движет исключительно забота о самочувствии единственного пассажира. Через мгновение Акселю показалось, что он воспарил над своим коротким ложем, потом его бросило на стену, затем едва не скинуло на пол. Он почувствовал вдавивший его в постель импульс, и вибрация прекратилась. Сол понял, что планетолет стоит на поверхности Яна, и отстегнул привязные ремни.

Далеко внизу, переходя на холостые обороты, стонал реактор. Хук поднялся, в последний раз проверил содержимое чемоданов – вроде ничего не забыл – и шагнул из каюты. Его провожала вся команда за исключением ядерщика, сидевшего в прожаренном машинном отделении. Сейчас они выпроводят Акселя на поверхность слитка-переростка и на месяц уйдут из его жизни, с тем чтобы потом – как знать? – подарить ему возможность прожить ее остаток. Навигатор коротко кивнул, показывая, что оговоренные условия остаются в силе.

– Четыре недели, Сол, и… спасибо за уроки рукопашного боя.

– Не за что, дружище! – откликнулся Хук.– Надеюсь, на обратном пути продолжим?

– Обязательно,– заверил его пилот.– Ваши вещи уже внизу, Соломон.

Сол ступил на трап и обвел взглядом освещенное светом прожекторов окружающее пространство – никто его не встречал.

– Ничего не скажешь, гостеприимная планетка,– полуобернувшись, заметил он и направился вниз по трапу.

Он услышал, как закрывается люк за спиной, и, не удержавшись, посмотрел еще раз на доставивший его к Яну транспорт.

Огромный корпус планетолета выглядел жуткой развалиной. Изрытый оспинами И бороздами от попадания микрометеоритов, он представлялся Солу древним, уставшим от кочевой жизни старцем, решившим в последний раз пройти дорогами юности.

Ничего удивительного – этот полет завершающий. Хук знал, что по возвращении на Землю «Неудержимый» встает на капитальный ремонт, и все равно не мог понять, как пустота космоса может так изранить легированный стальной корпус планетолета. Он показался Акселю не существующим в объективной реальности, а картинкой, вырезанной из учебника истории развития космонавтики и наклеенной на стереоснимок ночного неба. Даже не верится, что это едва ли не дырявое корыто способно передвигаться от планеты к планете. Его передернуло от мысли, что и сам он недавно путешествовал в чреве летающего гроба.

Хук сошел с трапа, остановился между чемоданами и осмотрелся. Космодром «Рудный» отличался от всех, посещенных им ранее. Черное небо над головой недвусмысленно указывало на близость космического пространства, в то время как яркий свет прожекторов внушал мысль о гостеприимстве. Однако никто его не встречал, и первое впечатление взяло верх над вторым, практически убив его. Тем более что дул пронзительный ветер, который на Земле может разгуляться разве что на тысячемильной равнине. Сол чувствовал себя странно: слишком непривычно выглядел этот симбиоз дня, ночи, бескрайнего простора и пространственной ограниченности обитаемого мирка. Подхватив чемоданы, он шагнул по блеснувшей золотом поверхности планетоида и только в этот момент заметил спешивший навстречу электрокар.

– Альфредо Кампо,– выскочив из двухместного экипажа, представился человек, в котором нетрудно было признать испанца.

Он носил щегольские усики и вообще имел вид отъявленного сердцееда. Непонятным оставалось только одно – как он попал сюда и что вообще делает в этой Богом забытой дыре.

– Инженер-электронщик и программист,– продолжал рекомендоваться встречающий. И, поморщившись, сообщил: – Здесь у нас несколько… скучновато.

Он с интересом посмотрел на гостя, как на давно ожидаемого массовика-затейника.

– Надеюсь, мы с вами подружимся,– добавил Альфредо.– Позвольте, я помогу уложить ваш багаж.

– Конечно,– кивнул Сол.– Быть может, немного просветите меня? Как вы здесь существуете? – Вовремя вспомнив о своей роли специалиста, прибывшего на смену раненому геологу, поинтересовался он, усаживаясь на соседнее с водительским кресло.– Я только что прилетел, но мне уже кажется, что понимаю вас – здесь и впрямь можно сойти с ума от скуки… если до этого не сдует ветром.

Аксель выразительно обвел взглядом освещенное прожекторами пространство и черное небо, нависшее над головой. «Сто кубических километров»,– всплыло в памяти. Слишком много объема для базы, но непозволительно мало для обитаемого мира.

– Вы не далеки от истины, мистер…

– Хук. Соломон Хук. Для друзей – просто Сол.

– Я рад, Сол, что вы решили помочь скрасить нам досуг,– радостно сообщил Кампо.– Хотя и не могу представить, что могло привлечь сюда такого человека, как вы. Вот Рой Спаркс, наш кок и по совместительству радист, просто создан для подобного местопребывания,– сообщил он, направляя машину ко входу в жилой модуль.– Иногда мне кажется, что он просто робот, созданный с единственной целью – разнообразить жизнь окружающих его людей. Правда, робот скверный,– тут же поправил он себя.– Порой я думаю, что основное его состояние – летаргия, в которую он неизменно впадает всякий раз, как только удается отделаться от очередного собеседника. А что касается ветра… Садящийся планетолет выжигает массу кислорода из атмосферы, а объем ее и без того невелик. Чтобы восполнить потерю и удалить токсичные выбросы двигателя, приходится форсировать регенератор.

– Неужели здесь не с кем побеседовать? – выразил удивление Сол, в основном для того, чтобы поддержать разговор.

– Я не стану вас разочаровывать, мистер Хук,– заметил Альфред,– просто потому, что очень скоро вы сами убедитесь в справедливости моих слов. Ветер уляжется часов через восемь, а скукой вам предстоит насладиться незамедлительно.

– Так вы остались на базе вдвоем? – будничным тоном поинтересовался Хук.

Очень уж не вязалась болтливость испанца с описанной ему на Земле ситуацией на Яне. Поведение Спаркса более понятно – он мрачен и неразговорчив. Так и должен вести себя человек, в короткий срок лишившийся многих соратников.

– Нет, почему же? – на мгновение помрачнев, возразил Кампо.– Есть еще трое: Нэш, наш экзобиолог и по совместительству геолог. Не знаю, зачем он сюда прилетел – ныть о несправедливости судьбы мог бы и на Земле, дома. Впрочем, говорят, он талантливый изыскатель,– после непродолжительного раздумья добавил испанец.– С другой стороны – зачем тогда прислали вас? – Он натянуто улыбнулся.– Познакомитесь и с Ларри Хоупом, ядерщиком. Он мог бы стать неплохим собеседником, но обществу людей предпочитает источающего радиацию монстра.

– Если я правильно понял, мистер Хоуп – трудяга?

– Трудоголик, да,– с готовностью согласился спутник Сола,– он относится к той категории людей, что готовы полировать поверхность вверенного его заботам оборудования, несмотря на реальный риск протереть дыру. Точно таков и наш радист-кок Рой Спаркс.

– Тем не менее мне они по вашему описанию понравились,– заметил Хук.– Энергичные и дело свое знают.

– Мне они тоже нравятся,– с готовностью отозвался Альфредо,– но что с того? Взять, к примеру, Спаркса. Более скучного в общении человека я в жизни не встречал. Верный и исполнительный, он был бы хорош в роли швейцара или посыльного. Впрочем, и на своем месте он идеален. Не удивляйтесь. Здесь у нас, знаете ли, избыток свободного времени и недостаток развлечений, а в такой ситуации любая мелочь приобретает значение.

Хук пожал плечами и– промолчал, предпочитая слушать.

– Вот когда попробуете его стряпню,– заметил испанец,– поймете, что я имею в виду. Вы найдете в блюдах все положенные по рецепту ингредиенты и долго будете ломать голову над вопросом – зачем он их испортил? А главное – как ему это удалось?!

Аксель по-прежнему молчал, несмотря на риск прослыть еще одним молчуном, коих так не любит Альфредо.

Да, нелестные характеристики выдает своим товарищам мистер Кампо. Не говоря уже о том, что в сложившейся обстановке ведет себя, мягко говоря, странно – ни единого слова о происшедшей трагедии. Море улыбок и океан оптимизма. Словно ребенок-несмышленыш – вокруг гуляет смерть, а он знай себе смеется, роняя игрушки. Если уж искать виновного, то программист – кандидат номер один. Стоп! Сол хмыкнул. Больно просто все получается. Неестественность поведения Кампо может, конечно, означать очень многое, но скорее всего – ничего, кроме глупой бравады.

– Ну вот и приехали.– Испанец легко спрыгнул со своего места и подошел к освещенной мягким светом лампы двери. Хук последовал его примеру и, подхватив с заднего сиденья свои чемоданы, шагнул к входу.– Я покажу ваши апартаменты.

С мягкой улыбкой Кампо открыл перед Акселем дверь.