Текст книги "Соломон Хук. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Юрий Бахорин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 37 страниц)

– Ты хочешь сказать, что человек предал людей? – недоверчиво протянул Алекс.– Но ради чего? И богатство, и власть теряют смысл, если остаешься в одиночестве.

– Ну,– Сол поморщился,– не все так просто.– Чтобы понять, как Стенсен попал в упомянутую ситуацию, следует его знать. Этот человек относится к породе хищников-победителей, причем вполне заслуженно. Уж не знаю, как он на самом деле снюхался с Крысами, но наверняка относился к ним, как к весьма удачно подвернувшемуся инструменту. Уверен также, что и сейчас, когда ситуация начинает выходить из-под контроля, он не теряет присутствия духа и продолжает верить, что сумеет поставить на место союзников, в крайнем случае, ужиться. Крысам ведь все равно потребуются ставленники!

– Но ведь и ты веришь в победу,– справедливо заметил Мтомба.– Иначе к чему все эти жертвы?

– Верю, да, но вижу лишь два пути к цели: тотальное уничтожение Крыс, либо полное их изгнание. Он же, похоже, считает, что сможет использовать их и впредь.

– Ты действительно веришь, что можно полностью избавиться от них. Но где гарантия, что уже сейчас они не позаботились о создании тайных убежищ?!

– Достаточно выявить всех кукол, провести расследование по деятельности каждой подмененной человеческой особи, скажем, за последний год и объявить Крыс вне закона. Дальше все просто. Следует лишь не терять бдительности, потому что вряд ли наши четвероногие друзья так просто смирятся с поражением. Но это в будущем, а сейчас перед нами стоит задача избавить планету от уже обосновавшегося на ней крысиного поголовья.

– Легко,– с чувством произнес Алекс.

– Твоя ирония великолепна, дружище,– парировал Аксель.– Но я говорю серьезно. Вы видите ситуацию словно в кривом зеркале – все, вроде бы, узнаваемо, но картинка получается непривычной, и это сбивает с толку. Я еще раз предлагаю взглянуть на ситуацию трезво. Не Крысы, а мы хозяева на планете! Крысы лишь готовятся к решающему удару, причем, в отличие от вас, прекрасно осознают шаткость своего положения. Они боятся буквально всего. Они боятся, что человечество начнет-таки разработку янского месторождения, они боятся, что мы нашли надежный способ идентификации человеческого организма, они не без оснований опасаются, что Лига просто объявит состоявшиеся сделки недействительными, и вся их крысиная возня пойдет насмарку! – Он победно посмотрел на друзей.– Они боятся завтрашнего заседания – того, что не сумеют провести нужных решений, что будут разоблачены… И они панически, до судорог, боятся огласки! Представляете, что произойдет, если все люди узнают, что какие-то залетные Крысы убивают их сограждан, воссоздают их точные подобия, забираются внутрь и внедряются в семьи, вникают в профессианальные секреты… Уверяю, что после короткого периода паники начнется всеобщая кампания по отстрелу инопланетян, в которой примет участие все население, начиная от вооруженных рогатками мальчишек и заканчивая врачами, по собственной инициативе проверяющих пациентов, так сказать, на достоверность.

– Тебя послушаешь, так не о чем беспокоиться.– Мтомба сокрушенно покачал головой.

– Совершенно верно,– согласился Аксель.– Нам бы только завтра дурака не свалять. Оперативно опознать всех нелюдей и вывести их на чистую воду.

– Не так-то это просто,– заметил Алекс.– Вряд ли они не понимают, что завтрашняя Сессия для них – поворотный пункт.

– Конечно, понимают,– согласился Соломон.– Поэтому предлагаю начать наступление уже сегодня.– Он испытующе посмотрел на Мтомбу, но тот оставался спокоен, как памятник.– Прямо сейчас. Какой фактически подтвержденной информацией мы располагаем? Информацией, до сих пор неизвестной широкой публике? – Он обвел приятелей вопросительным взглядом и остановил его на Директоре Службы Безопасности Мтомбе Оварунга.

– О событиях на Яне сказано лишь, что комиссия работает над доставленным на Землю материалом, и результаты своей работы представит на ближайшей Сессии.

– Прекрасно! -Аксель загнул палец.– Продолжай.

– Ну,– Мтомба пожал плечами,– мы дали коротенькое сообщение о том, что клиника знаменитого доктора Фуджи временно закрыта в связи,– африканец недовольно поморщился, формулировка ему явно не нравилась,– с внезапно возникшими техническими проблемами. Журналисты пытались дать развернутые статьи, некоторые даже поперлись в клинику, но наткнулись на охрану…

– И это лишь усилило их интерес,– заметил Аксель.

– И это лишь усилило их интерес,– подтвердил Мтомба.– Они обращались в пресс-службу Лиги, но получили лишь неуклюжий ответ, что информация закрыта… Пришлось наказать ляпнувшего такое головотяпа,– нехотя признался Мтомба.

– Наоборот! Следовало его поощрить! – с энтузиазмом воскликнул Сол.– Это же просто великолепно! Оказывается, и глупость человеческая способна приносить пользу! – Он демонстративно загнул второй палец, совершенно не обращая внимания на обескураженные лица приятелей.– Что еще у нас есть?

– А ничего у нас больше нету,– хмуро ответил Мтомба.

Его начал раздражать этот разговор. В отличие от Соломона он не видел причин для оптимизма, а восторженности друга и вовсе не понимал. Сам он не считал создавшееся положение безнадежным, но трезво осознавал всю серьезность ситуации.

– У нас есть еще биржевой обвал! – сообщил «новость» Аксель.

– И это тоже хорошо? – саркастически вставил Оварунга.

– Нет худа без добра,– философски заметил Соломон и погрозил кулачищем неизвестно кому.– Раз уж беда случилась, следует и ее использовать во благо. По крайней мере, такой ход с нашей стороны окажется неожиданным для противника.

– Ну, хорошо,– Мтомба уже устал от хождения вокруг да около.– Что конкретно ты предлагаешь? – подавив раздражение, спросил он.

– Я думаю, нужно сказать правду,– как-то весомо произнес Сол.– У Лиги есть опытные журналисты? – Он поглядел на Мтомбу.

– Ас чем мы завтра выступим на Сессии? – в свою очередь, поинтересовался тот.– Я уж не говорю о том, что и подумать страшно, что сделают со мной за несанкционированное директоратом разглашение в прессе конфиденциальной информации!

– Я разве предложил тебе выступить по головизору с открытым заявлением? – усмехнулся Аксель.– Еще раз повторяю: пусть твои люди напишут несколько статей и через третьих лиц передадут их редакциям. Статьи должны содержать конкретные факты и ни в коем случае не носить расплывчатого характера. Одна статья должна быть посвящена обвалу на бирже. Пусть напишут, что группе независимых журналистов удалось установить участников большинства сделок. Пусть тщательно избегают упоминания Стенсена и его партнеров, но пусть открыто назовут стоящую за скупкой финансовую группу, пусть назовут адрес ее офиса, но не называют конкретных владельцев, а намекнут, что ими является некая группа злоумышленников и опишут ее таким образом, чтобы узнавались наши друзья-манифестанты. Уверяю, им сразу расхочется париться у мэрии на такой жаре…

– Люди озлоблены,– заметил Алекс.– Могут начаться погромы.

– Вот и пусть перестанут придумывать для нас проблемы, пусть лучше позаботятся о себе. Это станет наброском ответа на вопрос – кто виноват? Теперь – что делать?…– Аксель на миг задумался.– Понадобится еще одна статья. В ней следует коротко и однозначно сообщить, что в связи в появившимися данными о том, что за потрясшими деловой мир сделками стоит малочисленная группа финансистов, юристы Лиги проводят масштабную проверку приведших к банкротствам сделок на предмет их соответствия антимонопольному законодательству.– И Аксель отер со лба несуществующие капли пота.– Пусть, кстати, упомянут, что в ближайшее время начнется проверка происхождения превышающих все мыслимые размеры капиталов входящих в финансовую группу дельцов.

– Ты хоть представляешь, что вслед за этим начнется? – простонал Оварунга.

– Ага.– Соломон с готовностью кивнул.– Представляю. Вышеупомянутая финансовая группа скоропостижно свернет свою деятельность, а входящие в нее индивидуумы оперативно убудут в неизвестном направлении. Значит с одним пунктом разобрались. Теперь, Ян. Следует дать утечку достоверной информации. Пусть дадут качественные снимки останков роботов и лишенного мотиватора содержимого черепной коробки с подробными объяснениями. Журналист может аккуратно задаться вопросом: кому это выгодно? Главное – не следует давать ответа. Даже намекать на него. Те издания, которым не посчастливится опубликовать эту информацию, быстро разнюхают, что к чему. '

– А ведь младенец-то прав,– съехидничал Алекс.– Стенсену надолго хватит забот о сохранении своей шкуры.

– Сказать по правде, он – единственный из противников, к которому я испытываю симпатию,– заметил Сол.– А жаль…

– Перестань, Аксель.– Мтомба недовольно поморщился.– Он – вовсе не козел отпущения. Он – тот крокодил, что подавился куском.

Соломон кивнул, хотя по-прежнему оставался невесел. Что ни говори, а Анна – дочь Стенсена. Не то, чтобы он проникся к возможному тестю родственными чувствами, но мысль о том, что невольно огорчит возлюбленную, приводила его в скверное расположение духа.

– Ладно. Остается клиника. Впрочем, о том, что произойдет, когда люди узнают правду о блистательном кукловоде Фуджи, я уже говорил. Можете сослаться на меня, как на единственного выжившего пациента гениального психотерапевта.

– Ты хоть подумал о том, что произойдет, если все, что ты тут только что наговорил, чохом вывалится на страницы дневных и вечерних газет?– рявкнул разъяренный Мтомба.

– Небольшое принудительное харакири для тех, кто не успеет смыться,– равнодушно прокомментировал Аксель.– А ты что, всерьез надеялся, что все пройдет тихо и незаметно? И в нужное время всех злодеев провезут по Космополису в клетках, чтобы люди смогли посмотреть на тех, кто доставил им столько волнений?! Смотри, как бы ты сам завтра не обнаружил, что решением Ассоциации за Свободу Воли лишен своего поста, да и решать по сути уже нечего, потому что все, кто еще сегодня против, завтра скажутся больными, с тем, чтобы послезавтра вступить в Ассоциацию…– Он хмуро посмотрел на друга.– Думаю, до сих пор они этого не сделали лишь потому, что сил у них маловато, но сегодняшнее утро показало, что они перешли к решительным действиям.

Мтомба молчал. Его друг прав, черт возьми! Прав, когда треплется, прав, когда обретает серьезность… И все-таки…

– Я опасаюсь,– заговорил он,– что, обострив ситуацию сегодня, завтра мы не выдержим ответной атаки. Я так и слышу обвинения в грубой подтасовке фактов, а именно в том, что клейма роботов вытравлены в лабораториях Лиги, что куклы из клиники – не более чем бутафория, что сама мысль о крысоподобных инопланетянах не заслуживает серьезного обсуждения в силу очевидной абсурдности выдвинутой идеи. Слишком малый объем мозга столь мелких существ, как крысы, просто не позволит вместить огромный объем информации, хранящейся в человеческом мозгу. Что же касается финансовой группы, то если их офис оснащен системой коммуникаций, как в клинике, то мы обзаведемся лишь новой партией брошенных кукол и, как следствие, новой порцией обвинений!

– Может быть, так оно и случится,– Соломон оставался совершенно спокоен,– но мы, во-первых, выиграем время, а во-вторых, покажем, что сильны и капитулировать не собираемся. В отличие от тебя я думаю, что завтра членам Ассоциации придется вести себя предельно осмотрительно. Предельно! – со значением добавил он.– Если же твои люди сумеют собрать определитель «кукол», тогда вообще все проблемы снимаются. Мы просто явимся на заседание и протестируем директорат на предмет подлинности его членов. Главное – пригласить журналистов, но так, чтобы их присутствие на совещании оставалось для всех тайной до тех пор, пока не начнется Сессия, и они не заявятся в зал.

– Сразу видно, что ты не читаешь газет,– хмыкнул Алекс.– Сессии Совета всегда освещаются в прессе.

– Значит, следует позаботиться о благонадежности аккредитованного корпуса.

Мтомба слушал и только качал курчавой головой. В отличие от друга, он все видел в несколько ином свете, густо подкрашенном стоящими на пути препятствиями – может быть, мелкими, но неприятными; ответными шагами противника – быть может, импульсивными, но болезненными; и прочими моментами, предусмотреть которые не в силах никто. Тем не менее, он понимал, что иного, чем предложенный Акселем, пути к победе просто не существует.

– Любишь ты показуху,– наконец вздохнул африканец.

– Так ты согласен?

– А что мне еще остается? – с видом обреченого пробормотал африканец. Аксель кивнул, посмотрел на наручные часы и ненадолго задумался. Странное для создавшейся ситуации ощущение удачи возникло совершенно неожиданно.

– Если твои люди поторопятся, статьи появятся еще в дневных газетах,– как бы мимоходом заметил он.

– Ты с ума сошел! – От неожиданности Оварунга не сдержался.– Через два-три часа дневные выпуски поступят в продажу! Тираж наверняка уже в работе.

– Вот и пусть твои люди расстараются! – Аксель по-прежнему оставался деловит и спокоен. Когда рушится дом, не до стрелок на брюках – останешься в живых, обзаведешься новым гардеробом, нет… не все ли равно, в чем тебя похоронят? Или ты считаешь, что предлагаемая информация не стоит того, чтобы ради ее публикации задержать тираж? Нет? Ну, вот и славно.– Он встал, давая понять, что сказал все, что намеревался.– А мне пора.

– Ты куда собрался? – Озабоченность на лице Мтомбы сменилась искренней тревогой за друга.

– Навещу финансовых гениев,– лаконично пояснил свои намерения Аксель.

– Я думал, что ты забыл…– подал со своего кресла голос Алекс.

– Ну, вот еще,– усмехнулся Сол.– Я желаю лично полюбоваться на субъектов, что обретаются в их офисе.– Он вновь начал трепаться, а это означало только одно – даже думать о попытке отговорить его от затеи не имеет смысла.

Мтомба вздохнул – ну вот, опять начинается… Как он не понимает, что именно он – главный свидетель. Да что там свидетель! Он – локомотив состава, в котором находятся все они, все, кто с ним, все, кто против…

– Возвращайся скорее,– не закончив мысли, сказал он вслух.

– Да, парень.– На прощание Аксель улыбнулся – как умеет лишь один он – и вышел из кабинета.

* * *

Аксель покинул здание директората Лиги через выходивший в парк служебный вход и направился по аллее к поджидавшему его гиромобилю. Несмотря на возражения, Мтомба выделил другу не только машину, но и шофера.

На аллеях парка было немноголюдно, но Аксель не удивился. Иные заняты на работе, а те, кто уже освободился, предпочитают проводить досуг на пляже, в лесу или спортзале – подальше от зажатых в тиски небоскребов улиц Космополиса. Все верно. Человек – дитя природы и, сам того не сознавая, тянется к общению с ней.

Аксель припомнил, сколько яростных споров вызывала в прежние века проблема урбанизации, срастания крупных городов в гигантские мегаполисы. Пессимисты предсказывали повсеместную смерть дикой природы и рисовали мрачные картины жизни человека в едином для всей планеты пространстве искусственных джунглей из бетона и пластика.

К счастью, такого не произошло. Человек оказался мудрее… а может, и не оказался. Как знать? Так или иначе, но когда гипотетическая угроза обрела черты реальности, человечество ушло под землю, что поначалу вызвало многочисленные протесты граждан, которые, впрочем, очень скоро стихли, когда все увидели, что первый из построенных городов больше походит на цветущий сад с разбросанными по нему живописными порталами. А через сто лет человечество всерьез заявило свои права на космическое пространство, и проблема перенаселения отпала.

Одинокий садовник мерно клацал огромными ножницами, выравнивая геометрию снежно-цветника на аллее. Заслышав шуршание песка под ногами одинокого прохожего, садовник прервал работу и с интересом посмотрел на незнакомца. Аксель дружески кивнул ему – испещренное глубокими морщинами загорелое лицо старика сложилось в приветливую улыбку. Он, в свою очередь, кивнул Солу и вернулся к прерванному занятию.

Что может быть лучше открытой, приветливой улыбки? Хороший человек. А может, и не человек… Невольная мысль заставила Акселя оглянуться, но старик продолжал сосредоточенно заниматься своим делом, не обращая больше внимания на удаляющегося по садовой дорожке Соломона Хука. Не оборачивается, значит, не желает лишний раз демонстрировать растрескавшийся на лице пластик. Ясно – затаился и ждет, когда он, Аксель, уберется восвояси… Соломон усмехнулся и тряхнул длинными волосами – похоже, медленно, но верно он превращается в параноика. Сол усмехнулся еще раз и двинулся дальше. Если всех и каждого подозревать в «ненатуральности», недолго превратиться в цепного пса, без разбора кидающегося на каждого встречного. Тогда ему лучше сразу повесить на шею табличку с лаконичной надписью: «Осторожно! Злой Хук!»

Дорожка привела Сола на обширную площадку, посреди которой высился величественный монумент покорителям космоса. Прищурившись от яркого солнца, Аксель посмотрел на скульптуру. Устремленный в небо поток энергии символизировал жизни миллиардов поколений людей, поначалу, глядя в звездное небо, лишь мечтавших о далеких мирах, а позднее и реально устремившихся к ним. Говорят, именно в этот момент на вершине стелы появилось стилизованное изображение космического аппарата будущего, как зримое напоминание о том, что жизнь не стоит на месте и, хотя сделано много, сделать предстоит еще больше.

– Сол! – прожурчал рядом нежный голос, мгновенно заставивший Акселя забыть о подвиге космопроходцев и стремительно обернуться.– Я здесь… И я уже устала ждать! – Девушка старательно демонстрировала обиду: надула губки и нахмурила брови.

– Прости, Анна.

Он сделал виноватое лицо и склонился к своенравной искусительнице, но та шустро откатила кресло-каталку, на которой сидела, в зону недосягаемости. Сопровождавшая ее молоденькая санитарка смешливо покусывала губки и, вроде бы, старательно смотрела в сторону, но Соломон прекрасно понимал, что это далеко не так. Аксель ловко перехватил «экипаж» возлюбленной за спинку и подогнал к ближайшей скамейке. Он расположился на скамье, а коляску намертво зафиксировал перед собой.

– Перестань, милая. Мы выглядим комично, а я не хочу, чтобы надо мной смеялись,– тактично заметил он.

– Надоела мне эта инвалидная тележка,– сменив гнев на милость, пожаловалась Анна.– Я прекрасно могу обходиться и без нее.

– Потерпи, радость моя. Ты прекрасно понимаешь, что все, что делают врачи, они делают для твоего же блага.

– Но без нее лучше! – упрямилась девушка.

– Конечно, детка.– Аксель не спорил.– Но согласись и ты: лучше провести два лишних дня в этом кресле, чем, быть может, на две недели вернуться в постель.

– Если с тобой, то я согласна,– неожиданно заявила она.

– Ты просто сексуальная маньячка,– не без удовольствия констатировал он.

– И это говоришь мне ты?! – Девушка смерила мужчину гневным взглядом, придавшим ее лицу особую пикантность.– Ты старый развратник! – Она яростно ударила Сола кулачком и еще сильнее рассердилась, когда он рассмеялся и склонился для поцелуя.– О сладком и не мечтай! – выкрикнула она и вновь попыталась покинуть каталку, но Аксель мягко усадил ее на место.

– И вовсе я не старый, перестань. У нас еще будет время пошалить,– попросил он шутливо.

– Ты обещаешь? – мгновенно оттаяла она.

– Клянусь! – Его глаза озорно сверкнули. Ого! Будет дело!

– Мне так плохо без тебя,– пожаловалась Анна и, воспользовавшись рассеянным от приятных мыслей вниманием Акселя, легко перепорхнула к нему на скамью.– Знаешь, как я боялась… Вокруг ходили какие-то люди… Вроде бы люди, но какие-то странные. На вопросы они не отвечали, даже между собой не разговаривали, словно имели возможность общаться без слов. Меня они попросту игнорировали до тех пор, пока во мне не появлялась практическая нужда, но и тогда обращались со мной, словно с вещью, даже кормили, будто заправляли гиромобиль.

– Досталось тебе.– Соломон ласково тронул золотые кудри девушки.– А зачем ты вообще сбежала от отца? Да еще через трое суток после ранения! Как тебе такое удалось?

– Зачем? – Лицо девушки невольно помрачнело.– Видишь ли, милый,– с горькой иронией начала она свой рассказ, причем несколько издалека,– в один прекрасный день мой внимательный родитель решил, что я вступила в брачный возраст, и не захотел ждать результатов моего собственного выбора. В общем, он подобрал мне достойного, на его взгляд, партнера для спаривания, но забыл при этом поинтересоваться, согласна ли я с его выбором. Именно тогда я подняла все свои связи и сумела попасть в экспедицию на Ян. Я надеялась, что мой поступок отрезвит отца, но ошиблась. Знаешь, что собой представляет клиника доктора Токагавы? – Она испытующе посмотрела на Акселя, но тот отрицательно покачал головой.– Это закрытое лечебное учреждение для высокообеспеченных клиентов, страдающих тяжелыми психическими расстройствами.– Девушка выразительно посмотрела на Сола.– О да! Там сплошь президентские номера, а охранников заметить практически невозможно. Мне повезло только в одном. Доктора знали, что я здорова, и люди отца охраняли меня, не таясь. Я ведь психически здорова, а значит, вооруженная стража должна мне нравиться! – воскликнула она с горечью.

– Как же тебе удалось бежать? – повторил Аксель свой вопрос. Анна улыбнулась и окинула собеседника лукавым взглядом.

– Я уже знала, что для всех умерла, а потому на твою помощь – да и вообще на чью-либо помощь – не рассчитывала. Ранили меня, к счастью, неопасно. Крови я потеряла много, но меня быстро привели в чувство – антибиотики, биогенное облучение… Так или иначе, но уже на второй день я смогла вставать. Правда, рана могла открыться, но я рассчитывала, что все пройдет по-моему и надеялась избежать неприятных моментов. Говоря проще, я решила бежать, и бежала самым простым и древним способом – соблазнила моего тюремщика. Откровенно говоря, я начала строить глазки опекавшим меня охранникам папы, как только пришла в себя. К чести мужчин должна сказать, что оба пытались сопротивляться. Не подумай только, что причина тому – высокие моральные качества особей! Просто оба знали, что отец голову свернет посягнувшему…– Она насмешливо посмотрела на Акселя, и тот кивнул, показывая, что понимает и принимает ее рассуждения.– Дежурили они по очереди, и на третий день мой сторож раскис самым позорным образом, за что получил по голове пресс-папье – надеюсь, он хоть жив остался – и повалился на пол. Я связала его, забрала ключи от гравилета и вернулась в Космополис. Целый день я звонила в тебе в гостиницу, но безрезультатно…

– Ты извини, но ведь я там только ночевал…– сконфуженно заметил Аксель.

– Я понимаю,– согласилась Анна.– Как сумели меня найти люди отца, до сих пор не понимаю, но только к вечеру того же дня я опять оказалась в заточении и обращались со мной на этот раз как с бездушной вещью.

– Они не были людьми твоего отца…– нехотя заметил Соломон.

– Тогда, кем же? – Анна выглядела искренне удивленной.

– Они вообще не были людьми,– пояснил он, запоздало сообразив, что она совершенно не в курсе событий.

– Как это?! – продолжала добиваться ответа Анна, теперь уже не скрывая волнения. Ничего себе объяснил! Не люди! А кто?!

– Мы называем их Крысами.– Сол понял, что от рассказа – хотя бы в общих чертах – ему не отвертеться.– Твой отец замыслил опасное дело, девочка, и ради достижения цели пошел на союз с ними.

Соломон рассказал ей все. Все, что знал сам или о чем догадывался. Он рассказал все, за исключением того, чему еще только суждено было случиться. Тут вошедшая в плоть и кровь осторожность заставила его остановиться. Он мог позволить себе верить ей, но не имел права рисковать… А она слушала с замиранием сердца и округлившимися от полунедоверия-полуизумления глазами.– Извини,– закончил рассказ Аксель,– я думал, ты знаешь.

– Не может быть,– прошептала она, потрясенная рассказом.– Отец всегда желал людям только добра.

– Он и сейчас желает людям счастья,– согласился Соломон.– Только путь ко всеобщему благоденствию предлагает вымостить трупами не перенесших тягот пути слабаков. Цель оправдывает средства,– Сокрушенно констатировал он.– Ради достижения высокой цели – все средства хороши. А ведь обещанного счастья достоин каждый из нас…

– Страшные вещи ты говоришь.– Анна смотрела в сторону остановившимся взглядом. Фривольные мысли выветрились из ее хорошенькой головки со стремительностью тающего под лучами солнца утреннего тумана.

– Действительность куда страшнее,– веско произнес Хук.– Впрочем, сейчас не время об этом говорить. Скоро многое изменится и – я на это надеюсь – прояснится. Не забудь, что на завтрашнем заседании тебе, возможно, предстоит выступить и рассказать обо всем, что тебе пришлось пережить.– Аксель искренне надеялся, что до этого не дойдет, но сейчас предпочел высказать худший из вариантов.– Конечно, во многом твой рассказ лишь повторит мой, но слова двух человек вдвое весомей показаний единственного свидетеля. Тем более что меня попытаются обвинить в авантюризме, лжесвидетельстве, а может быть, и в других грехах.

– Не бойся, милый, я с тобой,– с улыбкой молвила Анна. Она уже успела оправиться от неожиданности.– Уж меня-то они не посмеют обвинить в склонности к авантюризму.

– Прошу простить, мисс Стенсен, но вам пора на процедуры.– Смешливая сестричка возникла словно ниоткуда и остановилась за спинкой кресла-каталки, взглядом недвусмысленно предлагая пациентке занять свое место.– Прошу вас,– повторила она, видя, что Анна проявляет все признаки непослушания – на голос ее не отзывается, выполнять команду не спешит.

– Мне тоже пора, милая,– пришел девушке на помощь Соломон. Анна недовольно посмотрела на него, потом на сестричку, но улыбнулась, на этот раз решив не сердиться.

– Пока я здесь, ладно,– она подарила Солу выразительный взгляд,– но после…

* * *

Аксель велел водителю остановиться на стоянке у небольшой площади в центре Старого Города. Старый Город представлял собой обширный район построенных из серого камня зданий – серых, чопорных и унылых; район, который в народе не слишком уважительно называли Кладбищем, но которым тем не менее гордились как одним из немногих сохранившихся до наших дней памятников прошлого. Лет сорок назад развернулась широкомасштабная дискуссия по поводу того, сносить его или оставить в качестве образчика расточительной философии старого градостроительства. Совершенно неожиданно на защиту последнего из оставшихся на планете пятачков полностью надземного градостроительства встало значительное число общественных организаций и фирм, никак не проявлявших себя прежде, и муниципалитету, скрепя сердце, пришлось уступить.

Только что перевалило за полдень, короткий рабочий день большинства фирм закончился, служащие спешили убраться из каменной печи исторического центра, и места на стоянке освобождались одно за другим. Соломон вышел из машины и не спеша побрел по прожаренному тротуару мимо многочисленных летних кафе и маленьких лавочек, торгующих чем попало. Остановившись на противоположной стороне площади, он полез в нагрудный карман и вытащил раздобытую Блэкфилдом визитку с адресом. Любопытно. Фирма «Наш дом – Земля!» располагалась в двадцатиэтажном здании серого гранита с двухметровыми стенами, способными выдержать артиллерийский обстрел несовершенных орудий древности. Название фирмы и внешность приютившего ее мрачного строения, больше всего походившего на склеп, настолько не гармонировали друг с другом, что Соломон невольно покачал головой.

Кому могли прийтись по вкусу эти мрачные дома, не вызывающие иных чувств, кроме уныния? Он буквально услышал поскрипывающие в недрах мастодонта лифты, позволявшие клиентам не ходить по мраморным лестницам с бронзовыми, покрытыми патиной перилами, а прямиком переноситься к цели. Почему-то ему представились покрытые дубовыми панелями стены, которые он видел в клинике доктора Фуджи. Он усмехнулся своим мыслям и пошел дальше, вдоль потока гиромобилей, стремительно уносивших своих владельцев в загородные зоны отдыха. Он машинально взглянул на часы – без четверти час. Самое время. Судя по надписи на визитке, он должен поспеть к закрытию конторы.

Аксель не спеша шел, перелистывая в голове конспект событий последних дней, пытаясь сформулировать в осмысленную фразу бурлящее облако неприятных ассоциаций. Итоговый вопрос не желал принимать окончательной формы, и это обстоятельство действовало на нервы. Он чувствовал себя как разведчик перед заброской на вражескую территорию, отдающий себе отчет в том, что должен раздобыть важные сведения, но представления не имеющий о том – какие? И вдруг он понял, что мучает его последние дни. ОНИ ДОЛЖНЫ «ВЗЯТЬ ЯЗЫКА»… Без живой крысы в клетке или хотя бы ее трупа, любой их аргумент, любой вещдок, включая захваченных в клинике кукол, на завтрашней Сессии окажется немедленно подвергнутым сомнению. Посеянная неуверенность в отношении достоверности присутствия на Земле Крыс, неизбежно породит сомнение и в остальных утверждениях Мтомбы, Анны и его самого… Ситуация – хуже не придумаешь… Поздновато пришло понимание. Хорошо хоть не слишком поздно – можно еще постараться что-то сделать.

Зачем он приперся сюда? Аксель остановился у стены близлежащего дома и задумался. Быть может, разумнее будет вернуться и попытаться получше подготовиться к завтрашней Сессии? С другой стороны, он уже здесь. Как-то глупо возвращаться ни с чем. Он огляделся, словно забыл, как оказался в этом месте. Поток машин поредел, зато людей на тротуарах прибавилось. Мимо, переговариваясь и хихикая, прошли две девушки. Они явно не имели ни малейшего представления о нависшей над миром угрозе, и на миг Аксель невольно позавидовал их беззаботности. Он еще раз машинально взглянул на часы и заторопился. Если он решился, то самое время поторопиться. Иначе может оказаться поздно. Аксель пошел – почти побежал – навстречу людскому потоку, машинально думая о том, что мир катится в тартарары без всяких внешних признаков умирания.

Соломон перешел улицу, толкнул тяжелую дубовую дверь с массивной бронзовой ручкой и очутился в просторном холле, заполненном мелкими лавчонками и торговыми автоматами. Часть магазинчиков уже закрывалась, но большинство продолжало работать. Аксель поднялся на лифте на одиннадцатый этаж – лифт оказался именно таким, каким он себе его и представлял: древним и скрипучим – и, пройдя по коридору, обнаружил табличку на одной из дверей с надписью: «Генеральный менеджер»… и так далее, со всеми полагающимися атрибутами, вплоть до имени и фамилии – Эшли Форд. Аксель потянул на себя дверь – такую же дубовую и тяжелую, как и входная – и, очутившись в приемной, мгновенно поймал на себе профессионально испытующий взгляд секретарши. Больше всего секретарша походила на сверхсексапильную модификацию куклы Барби. Она имела непропорционально длинные ноги, сногсшибательные бедра, непомерно объемный бюст – процентов на шестьдесят открытый для обозрения посетителей, так что Сол даже удивился, как оставшаяся закрытой минимальная часть его не вываливается из лифа,– огненно-рыжие волосы и невинное личико девочки-тинейджера. Через некоторое время Аксель поймал себя на том, что непозволительно долго «купается» в ее влажном призывном взгляде, словно кричащем: «Я безумно рада, что пришли именно вы!»