Текст книги "Нептун: Похитители тел"

Автор книги: Юрий Бахорин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Мистер Стенсен,– видя, что пауза затянулась, заговорил Аксель,– не подумайте, что я вмешиваюсь не в свое дело, но мне кажется, Анна высказалась вполне определенно. Я знаю, какого труда ей стоили ее слова, и не сомневаюсь, что не меньших усилий вам стоило выслушать их. Мне кажется, что вам обоим следует на этом остановиться и сделать паузу, пока вы не наговорили друг другу лишнего. Пока все поправимо. К тому же, я – невольный свидетель…

– Вы правы, мистер Хук.– Стенсен шумно выдохнул и посмотрел на Акселя тяжелым взглядом. Он по-прежнему говорил медленно, с трудом держа себя в руках, избегая встречаться с «дочерью» взглядом, но все-таки держался.– Я думаю, сейчас мне следует вас покинуть, иначе я действительно сорвусь.– Он поднялся со своего места и вдруг, заколебавшись, остановился.– Ты действительно намерена выступить на завтрашней Сессии Лиги? – Он в упор посмотрел на строптивую «дочь».

– Эти люди четырежды пытались убить меня,– негромко, но веско произнесла Мэри-Эн,– не говоря уж о тех, кого им убить удалось. Неужели ты думаешь, что я стану молчать? – Аксель недовольно поморщился. Она говорила излишне резко, и он опасался, что Стенсен не сдержится. По сути, это ничем не грозило, кроме разоблачения ее псевдочеловеческой сущности, но именно этого Соломону хотелось избежать.

– Мистер Хук,– Стенсен не ответил «дочери». Он обернулся к Акселю и теперь говорил с ним.– Постарайтесь, чтобы пятая попытка также не удалась… если она случится.– Вслед за этим он развернулся и стремительно вышел.

Вот так, так… Аксель озадаченно поскреб в затылке. Что это? Предупреждение? Или в такой странной форме проявляется любовь этого человека?Уж больно к месту его предостережение. А главное, как хорошо оно укладывается в канву происходящего! В любом случае, игнорировать сказанное он не имеет права.

– Мэри-Эн, за что ты накинулась на Стенсена? – мирно поинтересовался он.

– За то, что он – Стенсен.– Славно сказано, а главное – свежо. За пять минут до этого она нападала на него самого. Видимо, за то, что он – Соломон Хук.

– Тебе не кажется, что это слишком? – не удержался он от замечания.– В любом из нас можно найти что-то неприятное… Кстати, твоя агрессивность произвела на мистера Стенсена именно неприятное впечатление. Знай он, что ты – не его дочь, и тебе пришлось бы несладко. Подумай об этом, а сейчас – идем.

– С тобой – куда угодно, милый,– проворковала Мэри-Эн.

Акселя так и подмывало расхохотаться, но он лишь сдержанно улыбнулся. Если спецам Лиги и не удалось воссоздать полноценное человеческое существо – возможно, они и не пытались этого сделать,– то создать личность им удалось вполне. Как там сказала Мэри-Эн? Я – личность! Похоже, так оно и есть на самом деле.

* * *

– Я рад, мистер Хук, что вы решили переночевать в конторе,– заметил водитель, когда Аксель устроился на заднем сиденье роскошного лимузина.– Если то, что пишут газеты, – правда, ночью может случиться все, что угодно.

– Газеты пишут правду,– откликнулся Аксель.– Сомневаешься, заверни к мэрии. Бьюсь об заклад, толпа уже рассосалась. Остались лишь зеваки да журналисты.

– Идет! – кивнул водитель.– Оттуда и до конторы добираться удобнее.

Громоздкая машина начала петлять по улицам Старого Города, медленно подбираясь к его границам. К счастью, подавляющее большинство контор и офисов уже закончило работу и люди разъехались, так что машин им встречалось не так уж много. Наконец, не столь долгий, сколь извилистый путь остался позади, и машина остановилась на боковой улочке, как раз напротив ратуши.

Аксель открыл дверь и выбрался наружу. Вокруг раскинулось обширное пустое пространство. Здание ратуши выглядело вымершим. Стены его покрывали уродливые надписи. Требуем информации… Требуем свободы… Требуем гарантий… Требуем, требуем, требуем… Соломон усмехнулся. Что у никчемных индивидуумов неизменно хорошо получалось, так это требовать. Легкий ветерок носил по асфальту обрывки газет, разноцветные бумажные ленты, пластиковые стаканы из-под прохладительных напитков. Пустые бутылки из-под напитков горячительных также валялись здесь и там.

– Похоже, совсем недавно здесь погуляли на славу,– заметил остановившийся рядом с Акселем водитель.

Соломон кивнул, взглядом выражая согласие и одновременно ища консультанта, могущего просветить их относительно происходящего. Такой вскоре отыскался в виде бесцельно пинавшего ногами мусор юноши с остекленевшими глазами.

– Эй! Парень! – крикнул Соломон.– Что тут произошло?

– Сам не пойму,– неожиданно ответил тот.– Было так весело,– с обидой произнес он.– Играла музыка. Люди смеялись. Я познакомился с девчонкой, а потом вдруг все кончилось…– Он начал растерянно оглядываться, словно всерьез надеялся, что чудовищная несправедливость ему лишь пригрезилась, и стоит лишь повнимательней присмотреться, как все вернется обратно.– А ведь было так весело,– повторил он и вдруг требовательно уставился на Акселя.– Куда все подевалось? Куда ушла моя девушка?!

Аксель подумал, что сейчас с мальчишкой случится истерика, и ему совсем не улыбается утирать перебравшему спиртного сосунку сопли. Он развернулся и пошел к машине. Мальчишка попытался переадресовать вопрос водителю, но тот последовал примеру Сола и через секунду поравнялся с ним, поминутно оглядываясь и не без интереса наблюдая за тем, как парень висит на плече такого же, как он, бедолаги, и оба поливают друг друга слезами по поводу несправедливости жестокого мира.

– Как тебе картинка? – не останавливаясь, поинтересовался Хук.

– Я думаю, следует ужесточить возрастные ограничения на продажу спиртного,– откликнулся водитель.

– Не поможет,– отозвался Аксель, вглядываясь в безоблачное небо.– Этот и через десять лет не поумнеет.

– Так что же делать?

– М-да. Извечный вопрос, в поисках ответа на который безуспешно ломало головы не одно поколение философов. Рецептов они измыслили множество, но ничего действительно достойного породить так и не сумели.

– Один мой знакомый сказал, что человечество давно пора ухватить за шиворот и хорошенько встряхнуть,– откликнулся Аксель,– и я сейчас подумал, что он не так уж и не прав…

– Может быть, может быть…– задумчиво согласился водитель.– Что вы там высматриваете?

– Вертолет,– не отрывая взгляда от медленно барражирующей пространство над площадью винтокрылой машины, откликнулся Соломон.– Что он делает над Старым Городом?

– Быть может, наблюдает за демонстрантами? – высказал предположение водитель.

– Так они давно разошлись,– не согласился Хук.– Сразу поняли, что сами стали объектом внимания, и предпочли не искушать судьбу.

Напарник Сола недоуменно пожал плечами. Ну, летает, и пусть себе летает. В молчании они вернулись к машине и так же молча забрались внутрь. Лимузин плавно тронулся с места, аккуратно пересек опустевшую площадь и, набирая скорость, понесся по автостраде.

Как всегда, когда судьба готовила ему неприятный сюрприз, Аксель ощущал некое предчувствие. Он посмотрел на водителя – его явно не мучили никакие тревоги. Тогда он обернулся и посмотрел в заднее окно, кажется, специально для того, чтобы убедиться в реальности собственных предчувствий. С неба стремительно пикировала винтокрылая машина…

Определить конечную ее цель, казалось, невозможным, но Аксель не сомневался, что это – их лимузин.

– Эй, Майкл! – крикнул он водителю, жалея, что не сам сидит за рулем.– За нами погоня!

– Не вижу! – откликнулся тот, бросив быстрый взгляд на экран прибора внешнего обзора.

– Сверху! – подсказал Сол.– Вертолет над площадью помнишь?!

– Вот черт! – выругался тот, быстро подкрутив ручку настройки видоискателя.– Вы совершенно правы.

– Прав, прав! – раздраженно согласился Аксель.– Ты можешь ехать быстрее?

– Не беспокойтесь, мистер Хук! Наша машина не слишком быстра, зато броня на ней – отличная!

– У меня нет ни малейшего…

Договорить Аксель не успел. Град пуль, выпущенных мощным шестиствольным пулеметом, ударил по броне крыши, прогрохотал по ней свинцовым дождем и обрушился на заднее бронированное стекло, перемолов его в мелкую крошку. Аксель повалился на пол – благо, места для человека его габаритов в огромной машине оказалось достаточно – как раз в тот момент, когда вертолет рванул вверх, заложив крутой вираж перед следующим заходом.

– Гони, тысяча чертей! – гаркнул Соломон, инстинктивно посмотрев на потолок салона. Две широкие вмятины пересекли верхнюю броню от лобового стекла до заднего. Аксель не знал, выдержит ли материал кузова следующую атаку, но сильно сомневался, что ему выдастся возможность узнать ответ на этот вопрос. На месте пилота он повторил бы атаку иначе и, выйдя лоб в лоб и, аккуратно расстреляв водителя, спокойно разобрался бы с пассажиром. Если пилот – профессионал…

Похоже, никто из окружающих даже не заметил обстрела. Громоздкий лимузин задергался, безуспешно пытаясь проложить себе путь среди не слишком интенсивного в это время потока менее массивных, зато более стремительных гиромобилей. Аксель понял, что Майкл не относится к людям, способным прокладывать себе путь в толпе. Шум снаружи стремительно нарастал. Аксель понял, что вариантов выжить у них практически нет. Остановиться – значит, превратить себя в неподвижную мишень. Единственное, что может их сейчас спасти, – это скоростной маневр, то есть как раз то, на что его водитель не способен. Проклятье! Аксель выдрал из кобуры бластер, на миг даже воспылав добрыми чувствами к поделившемуся с ним запрещенным оружием Гризли.

Как всегда перед дракой, ярость поднялась в нем всепоглощающей волной. Он не знал, откуда бралась эта ярость, но когда кто-то угрожал ему или близкому ему человеку, в душе Акселя поднималась неистовая волна гнева, словно древние боги войны переселялись на время битвы в его душу. Прижавшись к правому борту кузова, он направил ствол в разбитое заднее окно и осмотрелся. Вертолет как раз заходил для новой атаки. Еще секунда, две – и новый шквал свинца обрушится на беглецов. Аксель нажал на спуск как раз в тот момент, когда свинцовый шквал начал коверкать крышку багажника. Синеватое в ярком солнечном свете пламя с глухим уханьем вырвалось из укороченного ствола бластера.

– А-а-а! – страшным голосом закричал водитель. Машина вильнула, но почти сразу выровнялась. Аксель понял, что попал, лишь когда шквал огня захлебнулся, а винтокрылая машина резко ушла в сторону.

– Что с тобой?! – мгновенно обернувшись, Аксель понял, что, к сожалению, попал не только он.

– Плечо! – крикнул Майкл.– Если можешь, перебирайся на мое место! Меня надолго не хватит!

Аксель бросил быстрый взгляд назад и вверх. Вертолет набрал высоту и начал очередной боевой разворот. Черт! Как все не вовремя! Сол быстро перекинул свое тренированное тело на водительское сиденье – Майкл уже сидел рядом, придерживая руль левой рукой. Черт! Как все неудачно складывается! Сол мельком взглянул на водителя. Тот откинулся на спинку сиденья, зажимая левой рукой правое плечо, и кровь продолжала сочиться между пальцев. Похоже, стрелка из него не получится.

– Ты как? – все-таки спросил он, хотя вопрос и казался излишним. Как может чувствовать себя истекающий кровью человек с раздробленным плечевым суставом?

– Обо мне не заботься,– ответил Майкл и, устало прикрыв глаза веками, пробормотал: – Кто бы мог подумать…

Да, кто бы мог… Парень абсолютно прав. Аксель стиснул зубы и вдавил до отказа в пол педаль акселератора, и машина рванулась вперед как раз в тот момент, когда свинцовый дождь вновь забарабанил по корпусу. Уходя из-под обстрела, он резко вывернул руль, протиснулся между двумя юркими экипажами и понесся дальше. На их счастье, и пилот вертолета оказался не слишком хорош, а может быть, единственный выстрел Соломона достиг цели и повредил одну из систем. Хук посмотрел в зеркало панорамного обзора – так и есть. Из правого борта машины тянулся рассеянный шлейф сизого дыма. Немного странно, если учесть, что карбюраторные двигатели давно вышли из употребления, но от этого не менее приятно. Правда, на пожар не похоже, скорее, повреждена одна из гидравлических магистралей, но в их положении и это можно считать удачей.

Сейчас Аксель не мог стрелять, зато мог управлять машиной, и неповоротливый лимузин с вовсе не свойственной ему виртуозностью стал обгонять, казалось бы, более шустрые легковушки. Бледный от потери крови, Майкл обескураженно смотрел то на дорогу, то на своего пассажира, волею судеб превратившегося в водителя, то на машины за окном, которые по сравнению с ними, казалось, едва передвигались.

Пули вновь осыпали сталепластовый корпус лимузина. Сейчас они свистели совсем рядом, по временам врываясь в проем разбитого окна, и тогда лишь спинки передних сидений защищали продолжавших бороться за жизнь людей от неминуемой смерти. Вырвавшись на относительно свободный участок магистрали, Аксель выхватил из кобуры бластер и, мгновенно развернувшись, выстрелил, прекрасно сознавая, чем в тесном салоне грозит ему промах из этого оружия. С привычным уже уханьем заряд унесся в открытое окно, но прошел мимо цели. Вертолет вильнул, едва не столкнувшись с идущей слева машиной, водитель которой также шарахнулся в сторону, очумело глядя на втиснувшуюся между легковушек винтокрылую машину.

Аксель машинально поднял воротник своего упсаволового костюма, хотя и сознавал условность его защиты. Если пуля попадет в шею, ему конец. В этом случае он не отделается сломанными ребрами, ему просто раздробит позвоночник… Майкл взглянул на экран прибора внешнего обзора и, словно впервые, осознал весь ужас происходящего. Вертолет стремительно падал, казалось, прямо на них. Словно в дурном сне, он наблюдал, как разворачиваются закрепленные по бортам машины мощные шестиствольные пулеметы, отыскивая в толчее машин ту единственную, которой и предстоит стать целью. ОТЫСКИВАЕТ ИХ. И что-то внутри Майкла подсказало ему, что этой атаке Предстоит стать последней. Он беспомощно посмотрел на Хука, словно тот мог хоть что-то изменить.

Поймав на себе взгляд раненого, Аксель оглянулся на него, почти сразу перевел взгляд на экран и понял все. Опытным глазом он определил, что пулеметы нацелены, осталось лишь занять оптимальную позицию и слегка подкорректировать прицел.

– Держись!

Он всем весом навалился на педаль тормоза. Пронзительно взвизгнули тормоза, и стремительно настигавшая их боевая машина начала приближаться еще быстрее. Майкла бросило на лобовое стекло, он сдавленно чертыхнулся и зашипел от боли, но сейчас это не имело значения. Прозрачный колпак фюзеляжа вертолета разлетелся на тысячу осколков. Хвост винтокрылой машины задрался, подобно хвосту изготовившегося к удару скорпиона. Словно в последнем предсмертном порыве, лопасти разбитой машины ударили по кабине непокорной жертвы, но броня выдержала и этот отчаянный удар.

Аксель понял, что должно произойти в следующий момент, и вдавил в пол педаль акселератора. Машину занесло и развернуло, но огненной каши они сумели избежать. Вертолет рухнул на тут же опустевшую мостовую, перевернулся несколько раз, завалился на бок, окончательно превращаясь в груду искореженного металла, и взорвался.

Аксель тщетно пытался удержать на трассе лимузин, который от мощного удара сильно занесло и развернуло. Нажав на тормоз, он до отказа вывернул руль, но избежать столкновения не сумел. В следующий миг они влетели в разделительное ограждение путепровода. Словно ножом по стеклу, сверхпрочный сталепласт капота отвратительно проскрежетал по бетону ограждения, и тяжелый лимузин, словно мячик, отбросило назад. «Только бы гироскоп не сорвало с опоры», – молил Аксель. Если такое произойдет, они оба превратятся в кроваво-стальную кашу. Но гироскоп не сорвало. Все-таки броневик… Ход машины понемногу выравнивался. Пространство вокруг них опустело – невольные попутчики вовсе не страдали склонностью к суициду. Аксель понял, что теперь все зависит только от него, а это значит, что он выкрутился и на сей раз. Машина вильнула раз, другой и выровнялась. Что ни говори, но у гиромобиля есть одно очень важное качество – он не может перевернуться. По крайней мере до тех пор, пока маховик под днищем остается на своем месте…

В последний раз вильнув, они покатили по шоссе, как вполне пристойные граждане. Если бы не разбитое заднее стекло, исполосованный пулеметными очередями корпус, да носивший следы мощного удара капот, они ничем не отличались бы от остальных участников дорожного движения. Тут Аксель вспомнил о Майкле и покосился на раненого водителя. Тот глухо постанывал, держать за раненое плечо и с лицом серым, словно кусок застиранного полотна.

– Майкл! – тихо позвал Соломон.

Тот медленно повернулся на звук голоса, но Аксель так и не смог ответить на вопрос, соображает ли он, кто обратился к нему, а главное – зачем. Это ничего. Они оба живы. Остальное – образуется. Он посмотрел на экран перископа. Они стремительно удалялись от пылающей посреди шоссе груды металлолома, когда-то называвшейся вертолетом. Он видел, как дымящиеся останки боевой машины аккуратно объезжают спешащие к месту отдыха люди. Все они притормаживали, разглядывая непривычную картину.

Откуда взялся этот вертолет с бензиновым двигателем, какие давно уже не применяются? Где раскопали такую древность, другой разговор. Гораздо интереснее тот факт, что машина выглядела вполне современно. Говоря проще, этот способный гореть и взрываться реликт замаскировали под геликоптер Воздушного Патруля… Но машины Патруля не оснащаются навесным оружием… «А чего ты ожидал?» -спросил он сам себя и усмехнулся еще мрачнее, чем в начале рассуждений. Похоже, сбылось предсказание Стенсена. Крысы решили, не тратя времени понапрасну, одним ударом избавиться и от Анны, и от него самого… Что ж, им это почти удалось.

* * *

– Итак,– Токадо поднялся с председательского кресла,– мы выслушали представителей всех сторон, заявленных для выступления в летней Сессии Совета Директоров сторон.

Он обвел надменным взглядом собравшихся в зале журналистов, и поднявшийся было в зале говор утих. Впрочем, причиной тому был не суровый взгляд председательствовавшего на нынешней Сессии директора МЕБЛИПа, а неподдельный интерес аудитории.

– Директора соответствующих комитетов пришли к положительному решению всех вопросов, за исключением двух, не входивших в единоначальную компетенцию ни одного из директоратов, а, следовательно, требовавших коллегиального решения: по предложению мистера Стенсена о денационализации принадлежащего Лиге сектора промышленности и претензии генерального менеджера фирмы «Наш дом – Земля!» Эшли Форда к налоговой инспекции. По первому из вопросов мнение совета разделилось пополам, причем в немалой степени в связи с неясными предостережениями Директора Службы Безопасности Лиги,– недовольно сообщил он.– Директорат надеется, что при открытом обсуждении вопроса мистер Мтомба дополнит свои туманные предостережения соответствующими фактами. Суть второго вопроса, как мы поняли, относится к области права и, как и первый, требует дополнительных разъяснений со стороны именно Директора Службы Безопасности. Мистер Мтомба,– он обернулся к занимавшему кресло в конце правого края протянувшегося вдоль авансцены стола Директору Службы Безопасности,– насколько я понял, именно вы владеете информацией по обоим вопросам. Прошу.

Токадо грузно опустился в председательское кресло и хмурым взглядом обвел относительно небольшой, но уютный конференц-зал директората. Его раздражало обилие журналистов именно на этой сессии – сессии, от которой так много зависит, которая призвана поставить точку в их долгой и кропотливой работе по окончательной нейтрализации неожиданно проснувшегося от долгой спячки и становящегося все более опасным конкурента – Лиги. Обычно на заседаниях присутствовал лишь минимум представителей печати, по большей части прикармливаемых, а потому освещавших происходящее в нужном свете. Японец с трудом удержался от мрачной усмешки. В перерыве он просмотрел аккредитационные документы каждого и с сожалением обнаружил, что придраться не к чему – на каждой официальной бумаге стоит виза пресс-службы Лиги и допуск Службы Безопасности. Похоже, после серии поражений Мтомба впервые взял маленький реванш. Что ж, такое должно было рано или поздно произойти. Плохо, что момент оказался, словно специально выбран, самый неудачный. Теперь, на виду у десятков телекамер, перед сотней объективов фотокорреспондентов, перед навострившей уши армией пишущей братии, придется тщательно подбирать, кропотливо обдумывать все ответы, проговаривать в уме каждую фразу, взвешивать каждое слово.

– Господа! – Высокий и сухопарый африканец с густым барашком коротко стриженных седых волос поднялся со своего кресла и обратился не к членам совета, а именно к находившимся в зале журналистам, чем вызвал дополнительное раздражение Токадо, наконец-то понявшего, кому нынешняя Сессия обязана небывалым вниманием прессы.– С вашего позволения я начну с ответа на второй вопрос. Требование различных общественных групп, в частности, так называемых Фаталистов, разобраться в сложившейся в деловом секторе сложной, не побоюсь этого слова, предкраховой ситуации не могло остаться без внимания. В течение нескольких предшествовавших заседанию суток экономическому отделу Службы Безопасности пришлось работать круглосуточно, зато нам удалось собрать заслуживающую внимания информацию, на основании которой инициирован целый ряд расследований, послуживших причиной жалобы со стороны мистера Форда. Я хочу попросить начальника экономического отдела Службы Безопасности мистера Блэкфилда кратко рассказать о результатах проведенного расследования.

– Что еще за экономический отдел, мистер Мтомба?! – неожиданно резко запротестовал Токадо, мгновенно забыв о собственном намерении тщательно продумывать все, что собирается произносить вслух.– И кто такой этот Блэкфилд? Я его не знаю!

– Мне непонятно ваше недоумение, мистер Токадо,– сдержано произнес африканец.– Думаю, для вас не явится откровением тот факт, что Служба Безопасности Лиги давно уже не занимается отлавливанием карточных шулеров, перебравших спиртного дебоширов и прочих нарушителей спокойствия граждан,– под сдержанный смешок зала пояснил он.– К счастью, Всемирное Полицейское Управление успешно справляется с охраной общественного порядка, но к величайшему моему сожалению, вынужден проинформировать собравшихся, что отныне Служба Безопасности вынуждена заниматься проблемами глобальной угрозы человечеству.– В зале поднялся ропот.– Причем угрозы реальной! – повысив голос, добавил он.– Мы имеем дело со впервые возникшей угрозой извне! – Ропот перешел во встревоженный гул.– Прошу терпения, господа! Обещаю: вы все узнаете! Мистер Блэкфилд! Прошу вас!

Перед тем как сесть, Мтомбе удалось бросить мимолетный взгляд на Токадо. Японец выглядел мрачно. От самодовольной ухмылки, с которой он пожимал утром руку Мтомбе, не осталось и следа, да и немудрено. Всего лишь два часа назад он не сомневался, что полностью владеет ситуацией, а теперь оказалось, что он жестоко ошибался. Возможно, догадайся он, чем дело обернется после перерыва, и попытайся перенести обсуждение на другой день, все обошлось бы, но сработал план Акселя. В перерыве африканец удачно сыграл не слишком хорошо разбирающегося в своем деле человека, чем вызвал снисходительную усмешку Токадо и его соратников по Ассоциации, неодобрительные взгляды их противников и возможность открыто огласить полученную в ходе расследования информацию. Тем временем Блэкфилд пересек зал, поднялся на сцену и занял свое место за кафедрой.

– Прошу внимания, господа! – заговорил докладчик.– Я постараюсь изложить суть дела максимально кратко.– Он сделал паузу, выжидая, пока не утихнет шум в зале.– Итак, корень возникшей проблемы заключается в банкротстве ряда только что скупленных неизвестными лицами предприятий. К настоящему времени уже полтора миллиарда служащих получили от новых работодателей уведомления о скором – в течение двух-трех месяцев – увольнении, и этот процесс продолжается. Люди возмущены и требуют объяснений. В этой ситуации Служба Безопасности, как ей и полагается, предположила самое худшее – экономическую диверсию со стороны группы неизвестных нам лиц, направленную не на отдельные фирмы, а на человечество в целом! – Последние слова Алекс почти прокричал, так как по мере того, как он произносил их, сдержанный поначалу шумок превратился в бурю неконтролируемых эмоций. Что и говорить, не каждый день узнаешь о том, что тебя пытаются уничтожить. Причем не просто тебя одного, а все человечество.– Мы начали расследование,– переждав взрыв возмущения, продолжил Алекс,– и вычленили довольно значительную группу лиц, занимавшихся перекупкой и последующим банкротством фирм.– Согласитесь, что бизнес, приносящий резко отрицательную прибыль,– заметил он не без ехидства,– довольно-таки странный бизнес. По крайней мере, в нашем, человеческом понимании. Естественно, мы не могли не заинтересоваться личностями этих людей, происхождением их капиталов и выяснили, что все они без исключения в недалеком прошлом – рантье, жившие безбедно, но отнюдь не богато. Причем, все без исключения отказались объяснить происхождение неожиданно обнаружившегося в их распоряжении огромного капитала. В результате у нас не оставалось иного выхода, кроме как передать дело в налоговую полицию. Теперь в течение ближайших суток все они обязаны документально прояснить свое финансовое положение.

– Имена! Назовите имена!

– Я прошу прощения,– сконфузился Блэкфилд,– но в настоящее время имена фигурантов – тайна следствия. Если окажется, что капиталы, хотя бы части из них, нажиты преступным путем, мы огласим имена подследственных.

– Корреспондент «Дейли Экспресс»! – выкрикнул со своего места молодой человек в клетчатом пиджаке.– Вы назвали этих людей фигурантами, или статистами. Сознательно ли вы применили именно такую формулировку? Это первый вопрос, и второй: означает ли ваша формулировка то, что за странным бизнесом не оглашаемой вами пока группы лиц стоит некто, до настоящего времени неизвестный даже вам?

Зал мгновенно притих. Все поняли, что прозвучавший вопрос – ни больше ни меньше как домашняя заготовка, но это лишь добавило ему значимости. До перерыва вяло протекавшая Сессия не привлекала внимания журналистов. Многие задавались вопросом, зачем их вообще сюда пригласили? Часть даже собиралась свернуть аппаратуру и убраться восвояси, но что-то их останавливало. Дернись кто первым к выходу, и зал опустел бы в считанные минуты, но каждый из недовольных опасался остаться в проигрыше, если выяснится, что после их ухода произошло расплывчато обещанное «нечто», и окажется, что они по собственной глупости предоставили конкурентам возможность монополизировать новость. И вот, наконец, густо запахло сенсацией…

– Именно так! – подтвердил Блэкфилд.– Ведь, кроме гражданского, налогового и уголовного права, существует и такая вещь, как здравый смысл. И здравый смысл подсказывает, что если человек всю жизнь существовал на семипроцентную ренту от заработанного предками капитала, то ему просто неоткуда взять мало-мальски значительной суммы. В нашем же случае размеры даже средних по значимости сделок исчислялись десятками миллиардов кредитов.– В зале вновь зашумели, и Алекс замолчал, выжидая, пока эмоции поуменьшатся.– К сожалению, это все, что я могу сказать. Разве что обратить ваше внимание на следующее обстоятельство – как вы, наверное, уже догадались, все фигуранты являются акционерами компании «Наш дом – Земля!». Тот факт, что сверхбогатые совладельцы компании отказываются прояснить происхождение своих капиталов, настраивает мысли на вполне определенный лад. Впрочем, вполне может статься, что я ошибаюсь, и завтра исчерпывающая документация будет передана в руки инспекторов, или еще сегодня мистер Форд, столь недовольный действиями налоговой полиции, разъяснит ситуацию. Благодарю за внимание,– закончил он, поклонился и, не дожидаясь новых вопросов, вышел из зала.

Мтомба поднялся со своего места и окинул бурлящий от возбуждения зал оценивающим взглядом. Реакция журналистов оказалась как раз такой, на которую они накануне и рассчитывали. Если даже каким-то волшебным образом Токадо и его дружкам удастся выйти сухими из воды и стянуть ему руки удавкой служебных инструкций, то от своры изголодавшихся по настоящему скандалу журналистов ничто не укроется.

– Мистер Токадо,– начал Мтомба,– надеюсь, вы удовлетворены объяснением причин повышенного внимания налоговой полиции к компании «Наш дом – Земля!»? Весьма сожалею, что не сумел в кулуарах связно объяснить вам всего, но я, как и вы, впервые услышал отчет мистера Блэкфилда, и, признаюсь, на меня он произвел впечатление.

– На меня тоже,– сдержанно отозвался со своего места японец.– Знай я об услышанном раньше, и нам не потребовалось бы сейчас выслушивать незрелые выкладки мистера Блэкфилда.– В зале послышались протестующие голоса, и Токадо успокаивающим жестом поднял руку.– Прошу принять во внимание, господа, что Сессия Лиги собирается для формального утверждения всесторонне проработанных указов и постановлений, а не для выслушивания пусть и важных, но скороспелых предположений и подозрений. Директорат – не следственная комиссия!

– Боюсь, что не могу с вами согласиться, господин Председатель,– возразил со своего места Мтомба.– Мы с вами – всего лишь функционеры аппарата Лиги, существующей исключительно затем, чтобы защищать своих граждан, обеспечивать им достойные для проживания условия. Сейчас мы имеем тревожную и неординарную ситуацию, результатом которой явились массовые волнения граждан и наша первоочередная задача, успокоить людей, дать им достоверную информацию, которой располагаем сами.

– Не нужно меня уговаривать, мистер Овагунга! – раздраженно откликнулся Токадо. Он вовремя понял, что чем дольше длится их «обмен мнениями», тем яснее для присутствующих становится тот факт, что именно он, Акуро Токадо, директор МЕБЛИПа, желает свернуть дискуссию.– Я всецело с вами согласен и думаю, что все поняли необоснованность претензий мистера Форда, а пока предлагаю перейти к обсуждению предложения мистера Стенсена относительно денационализации принадлежащего Лиге сектора промышленности. И обсуждение предлагаю начать именно вам, мистер Мтомба, ведь именно вы наиболее резко высказывались против и отказались объяснить причины своего протеста.

– Да, господин Председатель,– согласился африканец,– и причины, побудившие меня к молчанию, связаны с предыдущим выступлением. Если случится так, что после денационализации принадлежавшие Лиге предприятия ждет та же судьба, что и нынешних банкротов, то человечество превратится в перенаселенную аграрную планету, вынужденную забираться все глубже в землю и заниматься традиционным сельскохозяйственным производством, поскольку окончательно лишится предприятий по производству синтезаторов пищи.