Текст книги "Нептун: Похитители тел"

Автор книги: Юрий Бахорин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Мтомба намеренно сгустил краски. В зале поднялся невообразимый шум. Именно шум, а не выкрики, потому что люди не могли еще сформулировать вопросы и обменивались недоуменно-возмущенными репликами.

– Я предлагаю наложить бессрочный мораторий на деятельность финансовой группы «Наш дом – Земля!», причем на весь период расследования.

– Пожалуй, вы хватили через край, мистер Мтомба.– Токадо изо всех сил старался держать себя в руках и, пусть с немалым трудом, но это ему удавалось.– Я, конечно, понимаю, что чрезвычайные ситуации требуют чрезвычайных мер, но я отказываюсь считать ситуацию чрезвычайной! – Последнюю фразу ему пришлось прокричать, чтобы пересилить возмущенные крики из зала.– Да, отказываюсь! К тому же советую вам не забывать о священном праве собственности, на котором основано благоденствие нашего общества!

– В том-то и дело,– возразил Мтомба,– что периодически для блага общества приходится пересматривать устои этого общества. Впрочем, речь сейчас не о переоценке столь милых вашему сердцу ценностей. Речь идет всего лишь о целесообразности. Целесообразность подразумевает под собой продуманность действий, а продуманность в свою очередь предостерегает от поспешных шагов. Именно поэтому я и предложил наложить мораторий на передачу собственности Лиги в частные руки. К тому же все вышесказанное – не основная причина. Служба Безопасности предполагает, что некто тайно направляет действия мистера Стенсена, и что этот некто не слишком чист на руку. Впрочем, я думаю, что гораздо лучше меня вам поведает об этом мистер Соломон Хук.

Мтомба говорил осторожно, хотя его так и подмывало выложить журналистам все, что знает он сам, а там пусть Стенсен отмывается, как умеет. Однако он не давал воли чувствам, и говорил предельно осторожно. Чем он может подкрепить свои обвинения? На Яне Стенсен сделал все, как надо, наследив выше крыши, но при обилии оставленных улик, все они оказались безадресны. Что остается? Признание, сделанное в собственном офисе? Но и оно ничего не доказывает, поскольку сделано без свидетелей. Остается слово Акселя против слова Стенсена – ситуация, слишком смахивающая на банальное шельмование, так что после начального успеха им придется долго отмываться от ответных обвинений. Что же касается клиники доктора Фуджи, то и здесь ситуация схожая. Пожалуй, сейчас все будет зависеть от того, удалось ли его людям завершить сборку детектора… Он тянул, сколько мог, и пока не знал результата, а потому ждал появления друга едва ли не с большим волнением, чем любой из присутствующих в зале. Правда, в отличие от остальных, Мтомба точно знал, отчего волнуется.

Соломон Хук появился в правом боковом проходе. Разговоры мгновенно стихли, и в зале воцарилось напряженное молчание. Аксель окинул присутствующих взглядом победителя и с максимальной, какую только позволяли костыли, грацией двинулся вдоль правого края авансцены, поднялся по ступеням и за спинами восседавших за длинным столом директоров направился к кафедре. Здесь движения его сделались отрывистыми – явно сказывалось отсутствие навыка продолжительного перемещения на четырех конечностях. Словно нарочно он замирал на миг за спиной каждого из директоров, рывком передвигался на шаг, делал новую паузу, пока таким вот неловким аллюром не добрался до места. Аккуратно сложив костыли у боковой стенки кафедры, он оперся о ее края руками и окинул журналистов насмешливым взглядом.

– Друзья! – бодро начал он.– Прошу простить мне мой неловкий эквилибр – вчера меня в очередной раз подстрелили, но – уверяю – говорить мне это не помешает.

– Мистер Хук! – Посреди зала вскочил щуплый коротышка в очках.– Судя по сообщениям в прессе, вчерашнее покушение – третье за последнюю неделю. Не слишком ли большую для человека изворотливость вы демонстрируете?

Шутка получилась, мягко говоря, не слишком изысканной, с явным оттенком могильного юмора. Тем не менее она вызвала в зале легкий смешок и неподдельное внимание аудитории.

– Благодарю за комплимент,– Сол улыбнулся,– но вынужден вас поправить: вчерашнее покушение – четвертое за последнюю неделю и шестое за истекший месяц. Наверное, я слишком люблю жизнь! – отшутился он, и на сей раз шутка вызвала гораздо более бурную реакцию.– На самом деле,– продолжил он, когда утих смех в зале,– ситуация слишком серьезна, чтоб обсуждать столь незначительные моменты. Я полностью поддерживаю позицию мистера Мтомбы относительно моратория на продажу имущества Лиги и сейчас скажу – почему.– Он сделал паузу, дожидаясь полной тишины.– Я прибыл на Ян с целью расследования причины происшедших там несчастных случаев и с уверенностью могу сказать, что гибель экспедиции явилась результатом диверсии, направленной на срыв яньского проекта.

– Мистер Хук,– пододвинув к себе микрофон, молвил Токадо,– надеюсь, кроме собственных выводов,, вы располагаете и подтверждающими их фактами? Если так, самое время предать их гласности.

– Конечно, мистер Токадо! – бодро откликнулся Аксель.

– Мистер Хук, хочу вам напомнить, что я председательствую на данном собрании, а потому попрошу вас обращаться ко мне – господин Председатель. Вы поняли?

– Да, господин Председатель! – Хук с энтузиазмом тряхнул густой шевелюрой и радостно оскалился, словно «господин Председатель» сказал нечто чрезвычайно забавное. Зал отозвался смехом, а Токадо ограничился гневным взглядом – роль «своего парня», равного среди равных совершенно не импонировала ему. Тем не менее он смолчал, не желая устраивать из собрания шоу.– Так вот о фактах.– Хук обернулся к залу и мгновенно посерьезнел.– В ходе расследования я выяснил, что под видом двух людей, а именно Роя Спаркса и Ларри Хоупа, некто направил на Ян двух роботов, которые начали устранять одного за другим участников экспедиции, маскируя смерти под несчастные случаи. Мне пришлось вступить с ними в противоборство, в результате которого роботы…– тут он помялся, подыскивая наиболее точное определение,– пришли в негодность.

– Мистер Хук! – вновь заговорил Токадо.– Здесь уже утверждали, что для человека вы слишком живучи. Как вам удалось вывести из строя двух роботов, когда каждый из них значительно превосходил вас и в силе, и в точности расчета, и в быстроте реакции?– не сдержавшись, он нервно хохотнул.

– Смею заметить, господин Председатель, что моя профессия – оставаться в живых, попутно добывая необходимую клиенту информацию,– мгновенно откликнулся Аксель. Похоже, он ждал подобного вопроса.– Посмотрите на меня – я до сих пор жив, хотя далеко и не каждый раз мне удается выжить без ущерба для здоровья. Весьма прискорбно, что вы, господин Председатель, находите в этом факте повод для некачественного юмора.– В зале кто-то захохотал, остальные поддержали его сдержанным смехом. Токадо мрачно молчал, и Хук вновь повернулся к аудитории.– Оба робота оказались стандартными андроидами-универсалами, предназначенными для шахтных работ, с пластиковой оболочкой, искусно имитирующей человеческую внешность. У обоих оказались удалены мотиваторы и вместо них вставлены стандартные армейские фугасные мины большой мощности…

– Мистер Хук! – закричали из зала.– Фирмы-производители уверяют нас, что мотиватор неотделим от мозга!

– Совершенно верно,– согласился Аксель.– Именно так и принято считать, но кому-то удалось проделать этот фокус. И увольте меня от вопроса – как? Факт есть факт! В свое время специалисты разберутся в нем и по этому поводу будет созвана пресс-конференция.

– Но разве нельзя по заводским номерам проследить путь роботов на Ян, ведь андроиды выпускаются в весьма ограниченных количествах? – выкрикнул тот же голос.

– Вы абсолютно правы! Но преступники понимали это ничуть не хуже нас с вами и тщательно вывели все заводские номера и клейма…

– И на основании этого факта вы сделали вывод,– вновь вмешался в разговор Токадо,– что именно мистер Стенсен и есть тот самый злоумышленник, а, стало быть, и на предложение его следует наложить вето?!

– Я прошу прощения, господин Председатель,– вновь не заставил ждать себя с ответом Аксель,– но, по крайней мере, среди присутствующих вы первый высказали подобную версию. Не берусь с вами спорить, возможно, вы и правы,– под смех зала продолжил он,– но я имел в виду нечто иное,– сохраняя невозмутимость, продолжил Соломон,– а именно: кому-то очень не хотелось, чтобы металлы Яна попали на Землю, а поскольку земные разработки редкоземельных элементов давно стали убыточны, в числе подозреваемых остаются лишь потребители…

– К которым мистер Стенсен не относится! – закончил за него Токадо.

– Прямо – да, но не косвенно, поскольку дешевые металлы Яна могут сделать выпускаемые предприятиями Лиги гиперприводы конкурентоспособными. Мистер Стенсен не может не понимать этого, отсюда и его предложение по денационализации принадлежащих Лиге предприятий.– Аксель понимал, что аргументация его, мягко говоря, не бесспорна, но она играла на главную цель – Токадо следовало вывести из равновесия, ибо, только потеряв над собой контроль, он может выдать себя.

– Опять вы со своими нападками на «Вестерн Юнион Инкорпорейтед»! – не сдержался Токадо.

– Наоборот, господин Председатель! – мгновенно откликнулся Аксель.– Я лишь попытался поддержать вашу версию причастности мистера Стенсена к печальным яньским событиям! – под смех зала, возразил он.– Прошу простить, если не так вас понял. Как бы там ни было, но пока не выяснится, мистер Стенсен или кто-то иной стоит за событиями на Яне, нельзя предпринимать серьезных шагов. Этого требует элементарная осторожность.

Аксель сознательно вел разговор к тому, чтобы персона Стенсена как можно чаще обозначилась в качестве центра событий и, кажется, в зале начали это понимать. Слишком уж часто звучала сегодня фамилия шведа, слишком рьяно защищал его Токадо, и больно уж акцентировал на нем внимание присутствующих Соломон Хук. Сейчас он мог поздравить себя с удачным претворением в жизнь своего замысла. Теперь имя владельца «Вестерн Юнион Инкорпорейтед» стало той осью в разговоре, вокруг которой можно запускать все остальные факты. Главное, чтобы до Токадо – или кто там засел в его башке – эта простая истина дошла с опозданием.

– Прошу заметить, господа,– вновь обратился к залу Соломон,– что, в отличие от господина Председателя, я намеренно не ограничиваю круг подозреваемых персоной мистера Стенсена и его окружения.– Он покосился на сидевшего посреди длинного стола слева от кафедры Токадо. Японец напоминал огромную пузатую бочку с порохом, фитиль которой прогорел почти до конца и до взрыва осталась одна секунда – одно неосторожно произнесенное докладчиком слово.– Дело в том, что Ян оказался всего лишь началом, первым звеном в цепи не менее впечатляющих событий. Вернувшись на Землю, нам удалось выяснить, что подмена людей носит едва ли не массовый характер. В клинике доктора Фуджи нам удалось обнаружить небольшой цех по производству псевдолюдей – и вновь никаких следов злоумышленников! То есть абсолютно тот же почерк, что до этого просматривался на Яне – при огромном количестве улик почти полное отсутствие указующих на злоумышленника фактов! – В зале зашумели, Токадо недобро покосился на Акселя, но тот поднял руки в предостерегающем жесте.– Нет, господин Председатель! Я вовсе не имею в виду мистера Стенсена!

В зале поднялось нечто невообразимое.

– Перестаньте ёрничать, Хук! – рявкнул выведенный из себя смехом зала Токадо.– Не забывайте, кто вы и где находитесь!

– Мистер Токадо,– спокойно поправил его Соломон.– Я прекрасно помню, что я человек и выступаю на заседании Совета Директоров Лиги с цель разоблачения заговора, равного которому еще не знало человечество – с целью разоблачения заговора против самого человечества!

Смех оборвался, и в зале повисла напряженная тишина. Люди боялись посмотреть друг на друга… вернее, теперь у них даже не возникало такого желания. Все, как один, смотрели на огромного длинноволосого бородатого мужчину за кафедрой, желая и в то же время страшась услышать, что он еще скажет!

– По-моему, вы окончательно сошли с ума, мистер Хук…– В наступившей тишине голос Токадо прозвучал обвиняющим гласом прокурора.– Или же сами стоите в центре обрисованного вами заговора! – Похоже, вместо того, чтобы взорваться, Председатель сумел плевком погасить тлеющий кончик запала.

– Я вовсе не сошел с ума, господин Председатель,– размерено произнес Аксель,– и не я заговорщик…

– Кто же тогда?

– Вы!!! – громом прозвучало в наступившей тишине.

В следующий миг рука Акселя взметнулась, и некий снаряд, как выпущенный из пращи камень, метнулся к лицу Токадо. Толстый японец не успел среагировать, лишь глаза его расширились от ужаса, когда сидевшая в голове Председателя Крыса увидела, как мгновенно расправившаяся паутина оплела ее убежище и тугой петлей затянулась на шее. Все это происходило в полнейшей тишине, запечатлевалось в объективах телекамер и фотоаппаратов. На Акселя кинулся ближайший из сидевших за столом директоров, но, в отличие от директора Токадо, Соломон Хук оказался готов к нападению. Один из костылей, превратившийся в его руках в грозное оружие, обрушился на голову нападавшего, опрокинув его навзничь. Среди людей началась паника, по проходам зала к сцене уже бежали охранники, и никто не мог сказать наверняка, люди они или нет. Но когда Аксель выхватил из кобуры бластер и выстрелил в лицо одного из директоров, все – и бегущие к сцене, и замершие в ступоре растерянности – одновременно остановились, и у каждого мелькнула одна и та же мысль: этот волосатый парень сошел с ума! Они молча наблюдали, как, словно при замедленной съемке, падает на стол тело убитого на их глазах человека. Падает и никак не может упасть! Наконец оно с грохотом повалилось на белую скатерть и успокоилось навек. По крайней мере всем так казалось до тех пор, пока затылочная часть черепа «убитого» не откинулась подобно крышке люка и наружу не метнулось небольшое существо неясных очертаний и цвета слоновой кости, но Аксель ждал этого, и мгновенно разрядил в беглеца бластер. Обугленный труп пилота повалился на пол, и в тот же миг среди находившихся в зале директоров началась странная эпидемия обмороков. Оставшиеся на ногах члены Совета оторопело смотрели, как между их ног шныряют крохотные существа, и только Аксель с Мтомбой, ругаясь на чем свет стоит, тщетно пытались помешать беглецам. Через минуту зрелище ограничилось трупом Токадо. В сетке затянутой вокруг его головы бесновалось голое тело Крысы, тщетно пытавшейся разорвать сверхпрочную паутину ловушки.

* * *

– Я давно начал подозревать,– подумав, произнес Аксель,– что дело здесь не ограничивается простыми экономическими мотивами, хотя поначалу все выглядело как конкурентная борьба.

– И ты так ни разу и не поколебался в своей уверенности? – Алекс насмешливо прищурился. Впрочем, он не считал, что старый друг хвастается – ни прежде, ни – насколько он сумел убедиться – теперь подобной слабости за ним не наблюдалось.

– Ну как же…– Соломон усмехнулся в бороду и отпил из стакана.– Я ведь не непогрешимый пророк Мохаммед. Когда после возвращения с Яна я разговаривал со Стенсеном, я почти поверил, что ошибался, что именно он – основной персонаж разыгравшейся на наших глазах драмы, а основной побудительный мотив – овладевшая им бредовая идея мирового господства.

– И что же тебя разуверило?

– Не что, а кто, – поправил друга Хук.– Сам Стенсен и разуверил, назвав похитителей дочери крысами.

– Ничего не понимаю.– И Оварунга потряс курчавой головой.

– А это нельзя понять,– согласился Соломон,– это можно только почувствовать.

Он выразительно посмотрел на друга.

– Наверное, каждому хотя бы отчасти знакомо состояние, когда мозг усиленно работает над проблемой, не имея в своем распоряжении фактов, беспомощно цепляясь за ничего, на первый взгляд, не значащие мелочи. Говорят, Менделеев именно таким образом увидел во сне свою знаменитую Периодическую таблицу элементов. Дураки называют это слепым везением, на самом деле все значительно сложнее.– Он посмотрел на африканца поверх кромки стакана и усмехнулся, заметив, как недоверчиво покосился на него старый друг.– Вижу, что не убедил тебя.– Он на секунду задумался.– Давай подойдем к вопросу с другой стороны. Каков Стенсен? – Он вопросительно посмотрел на друга, но на собственный вопрос сам же и ответил.– Сильный, не привыкший к излишним церемониям мужчина, неизменно получающий все, что ему нужно, потому что именно он стоит у руля и правит, куда ему заблагорассудится. И вдруг у него – почти Бога! – крадут дочь! Каково его отношение к похитителям?

– Сволочи! – подсказал Алекс.

– Верно,– кивнул Аксель.– «Ублюдки», «подонки» и прочие нелицеприятные определения, среди которых превалируют нецензурные выражения. Спрашивается: при чем здесь «крысы»? Отметьте и еще один момент. Стенсен явно знал похитителей, а в таких делах есть, конечно, исполнители, но они – всего лишь безликие статисты. Главная же фигура – заказчик. Тем не менее, Стенсен говорит о «крысах», то есть гнев его направлен не на одного человека, а на всех, причастных к похищению, лиц. Мне это показалось странным… И потом – крысы не занимаются киднеппингом! Они крадут сыр, колбасную кожуру, хлебные корки, но никак не взрослых дочерей властных претендентов на мировое господство!

– А не слишком ли ты увлекся своей теорией? – усмехнулся Мтомба. Сейчас, когда все волнения позади, он мог позволить себе поиронизировать над рассуждениями друга.

– Может быть…– Аксель сделал большой глоток и равнодушно пожал широкими плечами.– Но я привык доверять ощущениям, и, как видишь, не ошибся. Если хочешь, я просто отметил тогда эту фразу, как странность, о которой не следует забывать, – и только. Кстати, не с нее начались мои подозрения. До этого, сразу по возвращении, я отметил еще один факт, долгое время не дававший мне покоя. Это – запах Токадо.

Аксель допил очередную порцию виски, поставил пустой стакан на стол и с невозмутимым видом стерпел смех Мтомбы и нескрываемое изумление Алекса.

– Ты что же, нюхал Толстяка? – Африканец, наконец, успокоился, но, сформулировав вопрос, вновь расхохотался особенным, членораздельным смехом: «Ха! Ха! Ха!»

Соломон хладнокровно перенес повторный приступ Оварунги, и когда тот, наконец, успокоился, как ни в чем не бывало пояснил:

– Удивляешь ты меня, дружище. Ты превратился в кабинетного сыщика – это скверно. Ты привык читать газеты, выслушивать донесения агентов, рыться в рапортах и, суммируя чужие мнения, делать свои умозаключения. Ты разучился добывать факты САМ! А ведь то, что я сказал, не так глупо… если, конечно, не ржать, а поразмыслить над услышанным здраво.– Аксель выразительно посмотрел на друга.– Токадо, как и все тучные люди, страдает повышенной потливостью и, как следствие, активно пользуется дезодорантами. Не надо обладать носом спаниеля, чтобы учуять стоящий в его кабинете запах. Запах, который исчез без следа, когда я вторично посетил нашего друга после своего возвращения с Яна и его – из клиники доктора Фуджи.

– Ну и?…

– Войдя в кабинет, я просто отметил этот факт и тут же забыл о нем. Ты ведь помнишь ситуацию тех дней – смерть Анны, знакомство с очаровательной Лори…

– Ну да,– кивнул африканец.– Тебе было не до анализа обонятельных ощущений.

– Именно,– согласился Аксель,– но память постоянно возвращала меня к этому факту. Первая мысль: Токадо сменил марку дезодоранта. Я даже проконсультировался со знакомым парфюмером, но тот сказал, что дезодорантов без запаха никто не выпускает. По его словам, несмотря на все успехи парфюмерной промышленности, полностью подавить функцию потоотделяющих желез так и не удалось, поскольку это противоречит физиологии человеческого организма. Реклама лжет, выдавая желаемое за действительное, так что все дезодоранты содержат в своем составе ароматизаторы, забивающие все-таки существующий залах пота. Однако Токадо во время второй нашей встречи сосвсем не пах.– Аксель внушительно посмотрел на Мтомбу, но на этот раз африканец отнесся к его словам совершенно серьезно.– Не пах,– продолжил он,– несмотря на удушающую жару снаружи и не слишком хорошую работу кондиционера в его кабинете.

– А ведь верно,– неожиданно согласился Оварунга.-И мне показалось, будто у него жарковато.

– Вот-вот! – кивнул Аксель.– Как если бы человек перестал чувствовать температуру, или… сменил свои климатические пристрастия.

– Хорошо,– вмешался в разговор Алекс.– Я тогда не был с вами, но меня ты убедил в своей правоте… Вот только в чем она заключается?

– Тогда я этого и сам не знал. Просто занес очередной необъяснимый факт в копилку замеченных странностей. Помните древнюю теорию о переходе количества в качество? Не знаю, как в других областях человеческой деятельности, но логика, на мой взгляд, в значительной мере построена именно на этом принципе.

– Ну, допустим,– повторил Алекс.– А когда у тебя впервые появилось ОСОЗНАННОЕ,– выделил он последнее слово,– подозрение, что Токадо – уже не Токадо?

– Сразу, как только я попал в клинику доктора Фуджи. Он был такой же тучный – хотя и не такой огромный – и тоже без запаха… У меня, тренированного физически человека, любое движение вызывало легкую испарину, в то время как этот толстяк и не собирался потеть! Именно тогда и произошло первое качественное переосмысление скудного набора странностей. Не могу сказать, что сразу назвал их роботами, но в непонятной нечувствительности к температуре чувствовалось что-то нечеловеческое. И тут же подсознание подкинуло мне еще один неприятный фактик – кроме тебя, Мтомба, только Токадо знал о том, что покушение на меня не удалось.

Африканец кивнул. Все верно, японец входил в число их друзей, и для него, Мтомбы Оварунги, последний факт полностью завуалировал первый, а вот Аксель отметил его…

– А дальше?

– А дальше странности посыпались как из рога изобилия. В первую же ночь меня разбудили неприятные визитеры. Что-то маленькое бегало по полу, крохотными коготками цокая по паркету. В детстве у меня был еж, и, как всякое, ведущее ночной образ жизни существо, днем он спал, а ночью делал свои дела, так что я хорошо знаю этот звук. Но в пустыне не водятся ежи! Сначала я решил, что кто-то по неосторожности завез в клинику вездесущих крыс, и они прижились в здании. Наутро я обыскал комнату и обнаружил странную централизованную систему кондиционирования. Да, из трубопроводов шел прохладный воздух, но меня не покидало ощущение, что это сделано лишь для отвода глаз, чтобы дыра в стене не вызывала удивления у вновь прибывшего, в то время как истинное назначение ее: коммуникация, путепровод. К этому подталкивало и еще одно соображение. Я специально обошел несколько соседних номеров и во всех отсутствовали решетки на выходных отверстиях. Все выглядело логичным, за исключением одного: вопрос, кто пользовался странным путепроводом, оставался без ответа. Конечно, именно им пользовались ночные топтуны, но кто они на самом деле, я в тот момент не знал, хотя, возможно, подсознательно уже тогда начал подозревать истинное положение дел.

– Да,– задумчиво кивнул Мтомба,– легко все объяснить, когда знаешь верный ответ.

– Точно,– подтвердил Аксель.– Я же тогда просто гадал, как случается, когда обладаешь набором разношерстных фактов и не в силах увязать их воедино. Единственное, что удалось соединить – странное отсутствие запаха у двух толстяков, но и здесь первая, вроде бы, зацепка ставила больше вопросов, чем давала ответов. Следующую загадку подкинули медбратья. Они возвращались с садовых работ, лопаты их носили явные признаки недавнего применения, но следов трудовой деятельности я в саду так и не обнаружил. Мне это показалось странным…

– И скоро ты догадался, что они копали могилу? – заговорил Алекс.

– Да ты что! Все мы крепки задним умом.– Аксель обреченно пожал плечами, как человек, который ясно осознает, что не все ему подвластно.– Ну как же: клиника, люди в белых халатах, не навреди, клятва Гиппократа и все такое…

– И все же, когда ты начал понимать, что они – не те, за кого себя выдают?

– Когда забрался в кладовку, хотя первые подозрения зародились чуть раньше.– Он на секунду задумался.– Юл в разговоре проболтался, что выздоровление пациентов происходит резко и сразу. Именно тогда у меня возникло подозрение в подмене людей. Разум категорически отметал его, но подсознание старательно подсовывало, возвращая к этой неприятнейшей мысли.

– Интересно,– сказал Мтомба.

– Ты начал говорить о кладовке,– напомнил Алекс.– Что ты там сумел обнаружить?

– Ты же знаешь людей…– Соломон выразительно посмотрел на Мтомбу, затем перевел взгляд на Алекса.– Все мы незаметно обрастаем никому не нужными мелочами. Поройся в карманах: портсигар, зажигалка,– он не стал ждать, когда кто-то из друзей последует его совету, и принялся выкладывать на стол содержимое собственных,– бумажник, носовой платок,– перечислял он.– Не слишком много, но лишь потому, что мелочь собрана в бумажнике, да и по характеру я человек аккуратный. И тем не менее, даже в спецовке всегда найдется что-то незначительное: тот же носовой платок – если, конечно, человек не привык сморкаться в занавески – пакетик резинки, монетка для газетного автомата, оторванная пуговица, наконец… да мало ли чего еще?! Однако, спецовки уборщиков оказались абсолютно стерильны! Словно не люди их носили, а роботы, которым ничего не требуется, кроме своевременно замененной смазки!

– Так вот когда…– протянул Алекс, дивясь тому, как причудливо порой работает мышление человека, делая совершенно неожиданные – но верные! – выводы из на первый взгляд малозначительных фактов. Отсутствие у человека запаха… Отсутствие мусора в его карманах… М-да…

– Именно тогда,– подтвердил Аксель,– я и подумал, что все они слишком напоминают мне яньских злоумышленников – туповатого Спаркса и вечно пьяного Хоупа. В клинике же я попал в колонию психов, двух неразговорчивых санитаров, а единственный нормальный человек страдал неестественным для человека клиническим отсутствием потливости. Я начал усиленно размышлять над новой версией, и опять-таки все, вроде бы, складывалось необыкновенно удачно. Приезжает клиент. Его ведут в кабинет, снимают с мозга информацию, затем изготавливают точно копирующую его внешность оболочку для робота, информацию закладывают в память киборга, и двойник готов. Тогда оригинал убивают, закапывают его труп где-то на периферии оазиса, и вместо него домой возвращается двойник, в дальнейшем готовый выполнить любое задание своих создателей.

– Как на Яне,– подсказал Алекс.

– Точно как на Яне,– подтвердил Аксель.– И братья-садовники вписываются в эту схему, как нельзя более удачно: вроде бы, ухаживают за садом, а на самом деле – прячут трупы.

– Кстати, мы нашли кладбище именно в той стороне, куда ты указывал,– заметил Мтомба.

– Много? – мрачно поинтересовался Аксель.

– Уже извлекли почти сотню тел.

Хук кивнул и потянулся за бутылкой. Он не знал никого из наспех погребенных Крысами людей, но разве это имеет значение? Все они – люди, и сейчас это слово стало для него синонимом слова – родственник. Все они люди – одна большая семья – и часть этой семьи убита гнусными Крысами, тайно творившими свое гнусное дело уже полсотни лет… а может быть, и больше. Кто знает? Сколько еще таких вот безымянных могил предстоит им обнаружить теперь, когда они знают, что искать…

– Окончательную точку поставил лысый парень, словивший черепом тяжеленную вазу, но даже не заработавший синяка. Хотя для того, чтобы все встало на свои места, мне пришлось пережить не самый приятный в жизни момент.

– Так, значит, когда ты спускался в подвал, ты уже знал все?

– И да, и нет.– Он поймал на себе недоуменные взгляды друзей и пояснил: – Была теория, но не было ее подтверждения. К тому же, я думал, что псевдолюди – киборги, а они оказались марионетками. Без знания этого последнего довершающего картинку факта я никак не мог установить связи между стройной теорией подмены людей киборгами и существованием внутренних коммуникаций непонятного назначения. Связь, в итоге, оказалась очень простой, но в тот момент – вовсе не очевидной. На это последнее озарение у меня так и не хватило времени – события начали развиваться слишком стремительно. Обнаруженный гардеробчик стал еще одной зацепкой, но не окончательной. Зато когда я попал в подвал, в святая святых доктора Фуджи, думать оказалось уже не о чем – все разъяснилось само собой.

Некоторое время все трое молчали, осмысливая сказанное. Наконец Мтомба ожесточенно почесал каракуль волос на затылке и со странным выражением лица посмотрел на друга.

– Послушай-ка… Ведь все висело на волоске и могло запросто рухнуть в тот момент, когда ты обнаружил в соседнем номере Псевдоанну.

– Верно,– согласился Хук.– К счастью, они не успели.

– Понимаешь,– стал размышлять вслух Аксель,– я думаю, что обычно все происходило следующим образом. Поздно вечером очередного пациента вызывал к себе Фуджи, а через некоторое время в его номер приносили куклу. Обычно этого никто не видел, а если и видел, то ему объясняли, что больной спит.

– Но ведь это глупо! – не выдержал Алекс.

– Глупо, конечно,– не стал спорить Аксель.– Так же глупо, как и дурацкая система кондиционирования с дурацкими открытыми воздуховодами… Да и вообще, я, к примеру, даже сейчас не понимаю назначения странной коммуникационной системы. По-моему, гораздо логичнее было бы вернуть на место двойника, так сказать, своим ходом. Никаких вопросов, и ни к чему эти чудовищные трубы, естественные только на первый взгляд.

– Быть может, их назначение в другом? – после минутного раздумья сказал Мтомба.– К примеру, в обеспечении возможности бегства в случае внезапного разоблачения?

– И в этом тоже,– согласился Аксель,– но не все так просто. Думаю, трюк с носилками – вынужденная мера. Информация о прототипе, скорее всего, втискивается в сознание Крыс под гипнозом. Видимо, процесс этот протекает по разному у разных особей. С другой стороны, ничего страшного даже при вынужденном длительном гипнообучении не происходит. Кукла пребывает в дежурном режиме до тех пор, пока пилот не придет в себя. По сути, риска никакого.

– И полное выздоровление,– кивнул Алекс.

– Точно! Если кто-то из домашних и отмечает перемену, то относит ее на счет остаточных явлений болезни, одно только избавление от которой компенсирует все неудобства.

В дверь постучали, и Мтомба мгновенно развернулся в своем кресле.

– Войдите!

– Шеф! – На пороге появился молодой подтянутый человек с озабоченным лицом.– Им удалось сбежать!

– А-а! Черт! – не сдержался Мтомба.– Всем? – Вошедший кивнул.– Но каким образом?