Текст книги "Не валяй дурака, Америка… (СИ)"

Автор книги: Юрий Артемьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Зачем?

«Вопрос Дэна мне подсказал, что не все в полиции в курсе грехов отца Джозефа. И это хорошо…»

– Найду твоего друга Каллахана. И если он подтвердит твои слова, то…

Я задумался… А что ему пообещать? Ящик печенья и бочку варенья?

– Вот тогда все вместе и подумаем, как загладить вашу вину перед Марией и Хуанитой.

– Девушка умерла в больнице. Два часа назад…

* * *

В глазах у меня помутилось. В висках запульсировал колокол… Я молча встал, и зайдя со спины к Фицпатрику быстрым отработанным движением свернул ему шею…

Перед глазами стояло красное марево… Я тупо смотрел куда-то вдаль, не думая ни о чём. В голове было пусто-пусто. И лишь только колокол всё громче звенел там… «По ком звонит колокол?» Глупый вопрос… Это набат… В этом городе слишком много греха. Этот колокол будет звонить по ним…

20 августа. 1974 год.

США. Штат Миссури. Колумбия.

В этом времени ещё не появились мобильные телефоны. Это печально. Мне пришлось долго искать телефонную будку.

Но и это я сделал не сразу… Теперь мне уже некуда спешить. Труп Фицпатрика я повесил на ближайшем дереве, сымитировав, что он сделал это сам, подставив вместо табуретки канистру из-под горючего. Старался, чтобы всё получилось натурально, хотя и не уверен, что в полиции не найдётся умника, который поймёт имитацию.

После этого я перекусил в городе, приобретя в ближайшем открытом магазине кусок колбасы, хлеб и лимонад. Хотелось нажраться каким-нибудь крепким алкоголем, отключиться и забыться, но у меня ещё были дела…

– Алло! Полиция? Соедините меня с офицером Каллаханом. Да, да… С Ленни. У меня для него важное сообщение. Да. Конечно, подожду…

Минуту-другую ожидания и молодой голос на том конце провода:

– Каллахан у телефона.

– Ленни! У Дэна проблема… Он хочет повесится…

– Что? Кто это?

– Это не важно. Он у сгоревшего дома. Приезжай скорей! Я не смогу его остановить…

Я бросил трубку. Ну, что же? Проверим что у них за любовь-морковь такая крепкая мужская…

Машиной я не пользовался. Она так и стояла возле кузни покойного Смита. Я решил прокатиться на велосипеде. Ведь именно на нём приехал Фицпатрик, чтобы забрать забытую канистру. Он и вчера на нём приезжал, чтобы поджечь дом, а после вернулся к себе на службу, и вовремя выехал на пожар с остальными пожарными…

* * *

Чёрт. Еле успел. Полицейская машина приехала буквально через полминуты после меня. Надеюсь, что Ленни прилетел один, без напарника. Судя по тому, что цветомузыка на крыше не была включена, так оно и есть. Я встал за кустами, недалеко от того места, где в петле болтался труп Фицпатрика.

Ленни Каллахан оказался довольно-таки тщедушным юношей. Наверняка он был у них в паре за девочку, хотя кто их знает этих извращенцев…

Увидев своего близкого друга, болтающегося в петле на дереве, Ленни застыл, взирая на эту картину, и лишь только через минуту потянулся за рацией.

А вот этого нам совсем не надо.

– Убери рацию обратно и подними руки! – скомандовал я, приставив пистолет к виску Каллахана.

– Я полицейский!

Хотел я ему в ответ сказать фразу из фильма «Брат-2», типа: «Да, ладно… Я тоже милиционер.» Но боюсь, что этот юмор он не поймёт.

– Ты думаешь, что это не заметно по твоей форме и машине? Я знаю про тебя всё. И то, что ты сраный педик… И то, что там в петле твой любовник болтается. И то, что тут недалеко за сгоревшим домом закопаны мальчики, убитые тобой и гомосеком в рясе.

– Я не убивал. Это всё он.

– На колени!

– Что?

– Встань на колени! А руки держи так, чтобы я их видел!

– Хорошо!

– Кто ещё знает про закопанных детей?

– М-м… Отец…

– Твой отец?

– Нет. Отец Джозеф.

– Сколько там всего закопано трупов?

– Точно не знаю… Больше десяти, наверное…

– Не хочешь написать чистосердечное признание?

– Моя мама… Она не перенесёт такого позора.

– Она что, не знает, что у вас с Фицпатриком была любовь?

– Она догадывалась… Она ругала меня и заставляла молиться. Посылала на исповедь к…

– Ну, конечно же, к преподобному отцу Джозефу…

– Д-да… Он ей сказал, что я покаялся во всех своих грехах.

– А скажи мне, Ленни! Как я смогу найти этого вашего Джозефа одного и в тихом укромном месте?

– Только в его церкви…

– Это я и так знал. А где он живёт?

– Дом рядом с церковью…

– Ясно… Так я понял, что ты не хочешь, чтобы твоя мама узнала про все твои грехи?

– Н-нет… Не делай этого, пожалуйста!

– Тогда, ты должен поступить так же, как и твой друг Фицпатрик. Убей себя!

– Но это же грех…

– Всего лишь ещё один грех в твоей жизни… Грехом больше, грехом меньше. Дорога в рай для тебя уже давно была закрыта…

– Но отец Джозеф сказал…

– Этот прислужник Сатаны? Содомит совращающий маленьких мальчиков? И ты думаешь, что из его рта льётся истинное слово божье, а не гадкие помои?

Наоборот, убив себя, ты спасёшь свою маму. Она будет тебя жалеть, но никто ей не скажет, что её сын был гомосексуалистом и убийцей детей.

– Я же не убивал…

– Ты был пособником убийцы, а это одно и то же…

– Но я не хочу умирать…

– Тогда я сейчас тебя прострелю ногу, а потом вызову полицию и расскажу всё про вас. И про затраханных и убитых детей, и про то, как ты помогал закапывать трупы. И, кстати, Дэн, сказал, что это ты убил мистера Смита.

– Нет. Это они. Это всё они. Я не убивал.

– А хочешь, я помогу тебе?

– Как?

– Ты возьмёшь в руку свой револьвер, а на курок нажму я. Тогда ты не станешь самоубийцей, и у тебя останется последний шанс покаявшись перед богом, попасть не в ад, где тебя будут варить в смоле, а в райские кущи…

– Я не хочу умирать…

– Другого шанса я тебе не дам, Ленни. Считаю до трёх… Один…

– Я согласен… Только маме не говори, пожалуйста!

– Не скажу. – ответил я, нажимая на курок револьвера пальцем Каллахана.

* * *

Как романтично… Один повесился оттого, что из-за него погиб человек, а другой застрелился у его ног. Идиллия… Картина маслом… Пидарасы.

20 августа. 1974 год.

США. Штат Миссури. Колумбия. Городская больница.

В больницу я поехал на машине. Там я нашёл в приёмном отделении Марию. Она сидела с заплаканными глазами и молчала… Я попытался с ней поговорить, но она смотрела на меня невидящим взглядом и молчала. И это было страшно…

– Не трогайте её! – посоветовала мне женщина в форме медсестры. – У неё нервный срыв. И возможно помутнение рассудка. Доктор Эпштейн уже вызвал психиатра, чтобы тот осмотрел её.

– А я могу увидеть девушку? Ту, что сгорела на пожаре…

– Она в морге… А вы ей кто?

– Друг. Просто друг…

– Вообще-то у нас… Только родственники… – медсестра посмотрела на обезумевшую Марию, и решительно сказала. – Пойдёмте! Я Вас провожу… Только, пожалуйста, не рассказывайте потом никому.

– Никому! – повторил я вслед за ней.

И мы пошли…

Коридоры, лестницы и снова коридоры… Железные двери, за которыми царил холод и мёртвое спокойствие.

По своей работе в прошлой жизни, мне частенько приходилось бывать в подобных заведениях. Видел я трупы людей в разном виде. И раздутые после долгого нахождения в воде, и высохшие, как мумия. А ещё по частям… Но это всё была работа, и никаких особых эмоций она не вызывала. Человек ко всему привыкает.

Эмоции возникают, когда приходишь в морг, чтобы увидеть может быть в последний раз близких и родных тебе людей. Я схоронил отца и мать… Старшая сестру, погибшую под колёсами машины… А ещё… Одну свою близкую подругу. Она умерла от рака не дожив и до сорока лет…

Ну, а теперь вот… Лолита. Колумбийская девчонка и боевая подруга. Она недавно спасла мне жизнь, и вот сама лежит на холодном металлическом столе… Ожоги на её теле уже выглядят бледными. А лицо всё такое же… Оно не пострадало от огня. Сильно обожжены руки, ладонями которых она закрыла лицо… Сами собой у меня по щекам потекли слёзы.

– Нам пора уходить! – сказала медсестра.

Я нагнулся и поцеловал мёртвую девушку в губы. Но, увы… Мы не в сказке о мёртвой принцессе, которую поцелуй может вернуть к жизни. Смерть – это билет в один конец…

Хотя… Судя по нам с Лёшкой – это совсем не так. Может и Лолите тоже повезёт, и она окажется в другом мире, в другом теле… Дай бог ей удачного перерождения.

– Прощай, Лолита!

– По документам она – Хуанита.

– Для меня она всегда была – Лолита… Спасибо Вам, что позволили проститься с ней.

– А ты разве не придёшь на похороны?

– Я должен уехать…

– Куда?

– В Нью-Йорк. Я должен быть там через два дня…

Ни в какой Нью-Йорк я конечно же не собирался, но зачем об этом знать кому-то постороннему…

Я покинул прохладу морга, и сев в машину отправился за оружием. Марии я сейчас помочь ничем не смогу. Пусть уж медики ей занимаются. А я заберу свои железки и свалю из этого города. Негостеприимный он какой-то, как оказалось.

Главное не забыть перед отъездом зайти в церковь. Поставить свечку за упокой невинно убиенной души Марии де лос Долорес Диаз.

Глава 25

Глава двадцать пятая.

Чем глубже в лес, тем толще партизаны.

20 августа. 1974 год.

США. Штат Миссури. Колумбия.

Я вернулся к сгоревшему дому Марии Смит. Но понял, что немного опоздал. Ибо народу на участке снова было слишком много для этого тихого городского пригорода. Полицейские в форме суетились возле дерева, на котором я повесил труп Фицпатрика. Валяющееся на земле тело Каллахана с простреленной башкой я не видел. Его заслоняли другие члены массовки: медики, полицейские и какие-то типы в гражданском. В общем, суета сует да и только. Все были заняты какими-то очень важными делами… Но на меня обратили внимание сразу, как только я подъехал и припарковался у кузни-мастерской. Ко мне тут же направились двое. Один в форме, а другой в гражданке. Но по их рожам было видно, что они оба из полиции.

– Ты кто такой? – тут же наехал на меня тот, что был в форме.

– А в чём дело? – ответом на ответ откликнулся я, ничуть не смущаясь.

– Это частная территория.

– Да. Я знаю. Это был дом тёти Марии. – указал я на сгоревший дом. – А это мастерская её покойного мужа.

– Тут место преступления.

– Конечно. Кто-то вчера поджог дом тёти Марии, а девушка, которая спала в доме, погибла.

– Какая девушка? – напрягся тип в гражданке.

– Мы вчера приехали к тёте Марии. Хуанита очень устала и легла спать, а мы с тётей ездили в банк и в магазин. Когда вернулись, дом уже сгорел. А Хуаниту без сознания отвезли в больницу. Она сильно обгорела и надышалась угарным газом.

– Да. Это так… – подтвердил ещё один полицейский среднего возраста, что подошёл к нам попозже. – Этот парень вчера всё порывался броситься в горящий дом, спасать кого-то. Еле удержали его тогда.

– Спасибо Вам, офицер. Я вчера действовал необдуманно. Если бы Вы меня не удержали, я тоже мог бы обгореть и погибнуть. А что с пожарным, который не побоялся броситься в горящий дом. Ведь он герой. Это же он вытащил Хуаниту. Жаль, что слишком поздно… Если бы чуть пораньше…

– У нас была информация, что в доме никого нет…

– Откуда у вас была такая информация?

– Но я же сам видел, как ты с миссис Смит уезжали отсюда в банк.

– А… Это Вы были с пастором и тем служащим из банка.

– Да. И поэтому, когда поступил сигнал о возгорании, то мы были уверены, что в доме никого нет.

«Забавно… Всё про всех всё знают.»

– А что тут случилось? – я сделал вид, что только что заметил суету возле дерева. – Там что, кто-то повесился?

– Да. – угрюмо сказал полицейский. – Тот самый пожарный, что вынес девушку из огня. Он повесился…

– Какой кошмар! – делано расстроился я. – А я так хотел вчера найти его, чтобы поблагодарить…

– А где вы были час назад? – влез со своим вопросом тип в шляпе.

– В больнице… Хуанита уже умерла, а тётя Мария, кажется, сошла с ума от горя…

– Это может кто-нибудь подтвердить?

– Что именно? Что тётя Мария сошла с ума, или что Хуанита сейчас лежит в морге?

– Нет. – зло посмотрел на меня полицейский. – То, что ты был в больнице…

Я сделал вид, что задумался…

– Медсестра. Она сперва не хотела меня пускать в морг… А ещё у доктора Эпштейна спросите. Он осматривал тётю Марию и порекомендовал, чтобы её осмотрел психиатр.

– Проверим… – буркнул коп.

– Да что случилось-то?

– Пожарный повесился, а его друг полицейский застрелился возле его трупа.

– Не может быть. Это кошмар какой-то…

* * *

Полицейские от меня отстали. Потому что интереса в этом у них уже не было. Меня тут не было, и я ничего не видел. А значит и на фиг им не нужен… А если меня начнут о чём-то спрашивать, то к делу о двойном самоубийстве сразу прилипает дело о сгоревшем доме. И, кстати, они почему-то вяло прореагировали на мои слова про то, что вчера «кто-то поджог дом». Или у них уже дело о сгоревшем доме закрыто, или же они уже и поджог раскрыли. Ведь под ногами у повешенного валялась канистра из которой Фицпатрик поливал дом горючим, чтобы поджечь. Вряд ли. Замнут они это дело.

Я не торопился открывать мастерскую, чтобы полиция не сунула туда свой длинный нос. Наоборот, я попытался подойти поближе к толпе. Ведь я же обычный человек, существо глупое и любопытное…

Меня конечно же не подпустили близко, но я успел заметить, что всё вокруг они уже успели как следует затоптать. Так что вряд ли они смогут меня хоть как-то привязать к этим двум свежим трупам.

Чтобы хоть как-то убить время и чем-то занять себя, я стал помаленьку копаться на пожарище. Что мог разбирал и относил чуть в сторону, складывая «совершенно случайно» на том месте, где мистер Смит хотел выкопать бассейн. Так что пока в ближайшее время захоронение безвинно убиенных мальчиков не найдут. Накидаю угольков побольше, чтобы ни у кого не возникло желание тут покопаться.

– Ты что делаешь? – спросил меня снова подошедший полицейский.

– Хочу посмотреть, вдруг не все наши вещи сгорели. Мы же, когда вчера приехали из машины выгрузили наши вещи в дом, а потом…

– Думаешь, что что-то осталось?

– Пожарные приехали быстро. Они так сильно полдивали всё водой, что даже вокруг дома теперь целое болото. А вон та часть дома даже не обвалилась. Может хоть там что-то сохранилось…

– Будь осторожнее! Я не хотел бы, чтобы ещё и тебя завалило тут.

– Да вряд ли… То, что могло упасть, уже упало…

– Ну, смотри, парень…

* * *

Я настолько увлёкся работой, что перестал даже следить за тем, что там происходит на полянке возле дерева. Только через час я осознал, что труп уже вынули из петли, народ разъезжается, а на меня вообще и так давно никто не обращает никакого внимания.

Давно пора. А то я был бы не против воспользоваться кое-каким инструментом из мастерской мистера Смита. Жаль, что я до сих пор не спросил у Марии, как его звали на самом деле. А то «мистер Смит» звучит совсем уж по-киношному. А теперь уже и неизвестно, удастся ли мне поговорить с Марией или нет. Запрут её в местную психушку, накачают успокоительным по самое не могу… Станет она овощем, как в том старом советском фильме-сказке про Марью-искусницу… «Что воля… Что неволя… Всё равно…»

* * *

Народ разъехался. День в самом разгаре. А я весь грязный и потный. Но зато мне удалось подкопаться под опавшую крышу…

Я целенаправленно копал, пытаясь попасть в то место, где стояла кровать, на которой спала Лолита во время пожара. Ведь именно туда, под кровать я бросил наши сумки с деньгами, документами и прочим барахлом… Конечно, я понимал, что шансы один к ста, что там хоть что-то осталось… Но шанс – такая противная вещь. Даже если есть один шанс из тысячи, мы всё равно до последнего верим, что он есть.

И, как оказалось, он есть…

Обгоревший и мокрый комок из ткани, бывший когда-то походной сумкой из магазина армейского снаряжения я выволок наружу. Ткань хорошо горит, когда висит в виде занавески на карнизе. А если свернуть в рулон, будет очень долго тлеть, обгорая только снаружи. Мне повезло. Сгорело не всё.

Оглядевшись и убедившись, что за мной никто не следит, я стал осторожно разворачивать эту мерзкую мокрость. Подпалённая, а после промокшая ткань расползалась прямо в руках.

Часть денежных купюр всё же пострадала от огня. Но так, как деньги были в пачках, то бумага обгорела только снаружи. Я отложил всё уцелевшее, и быстро разобрался с повреждёнными купюрами. Всё, что было повреждено, безжалостно откладывал в сторону для дальнейшего уничтожения. Светиться где-нибудь с полуобгоревшими по краям купюрами я не планировал. Деньги меня интересовали исключительно как инструмент для своих дальнейших действий. Впереди у меня в планах стояла на первом месте ликвидация похотливого священника. И лишь после этого я намеревался покинуть этот городок, чтобы больше никогда сюда не возвращаться. Мокрые деньги я разложил на верстаке. А весь влажный и опалённый огнём хлам, я вынес наружу и тупо закопал за сарайчиком.

Всё оружие я аккуратно и тщательно упаковал в машину, не забыв предварительно зарядить все единицы вооружения. Снова появилась мысль сшить себе жилет-разгрузку под несколько пистолетов, как в просмотренном кинофильме из моего прошлого будущего. Но в мастерской было много железа и не было ничего для того, чтобы заняться рукоделием и шитьём. Ладно. Оставим эту идею на потом.

Огляделся. Вроде бы ничего не забыл…

Я проверил долларовые купюры. Но они были по-прежнему влажные. Чёрт с ними. Высохнут по дороге. Надо только найти какую-нибудь сумку для денег. Я решил провести небольшой обыск помещения. Ибо всяких шкафов тут хватало. Даже у верстака под столешницей была железная тумба, причём закрытая на довольно-таки солидный навесной замок.

Блин. Я тут второй день, а даже и не удосужился осмотреться. А ведь кругом столько всяких полезных ништяков. Одни инструменты на мой мужской взгляд дорогого стоят… Хотя. Это только в том случае, если у тебя есть свой гараж. Та самая «мужская берлога» куда многие мужики сбегают от глупой суеты семейной жизни. В другое время я отсюда многое бы прихватизировал. Но сейчас возьму только то, что обязательно пригодится в моём путешествии. Потому что всё желаемое мне не увезти. Пошарив по шкафам и железным стеллажам я уже собрал себе вполне приличную коллекцию хорошего ручного инструмента. Не на все случаи жизни, конечно, но в дороге пригодится. Сумки тоже нашлись. Не новые, но вполне ещё приличные и крепкие.

А теперь осталось только посмотреть, что хозяин заныкал в железной тумбе под верстаком. Недаром же именно её он закрыл на висячий замок. Связки ключей от всех замков в доме мне не досталось. Но я находился в мастерской, а уж всякого инструмента по металлу тут хватает. Так что замок на железной тумбе сдался мне примерно через несколько минут.

Но открыв дверцу тумбы, я сперва даже как-то разочаровался. Я планировал найти здесь особо ценные инструменты. Но ничего особенного не обнаружил. Три полки, а на них… Обычный хлам, как в любом другом гараже или мастерской. Коробочки с крепежом. Гайки и болты. Набор надфилей. Куча железяк непонятного назначений, а в придачу ещё промасленная ветошь…

Непонятно… Нет, в смысле всё понятно. Таким хламом забиты все гаражи у рукастых мужиков. Болтик, гаечка – завсегда могут пригодится… Да и ветошь…

Но на фига? На фига весь этот хлам надо было запирать на замок в железной тумбе? Более дорогой инструмент в свободном доступе валялся на полках стеллажей и никому глаза не мозолил…

Я вынимал одну за одной разные коробочки и складывал на пол. Куча железного хлама и всякого металлолома на полу росла, но никакой ясности не возникало…

Обожаю всякие неразрешимые задачки. Но, кажется, что эту я уже почти что решил.

На глаза мне попалась рулетка. Обычная такая, тряпочная. Ну. естественно в дюймах. А как же иначе? Мы же в Америке…

А вот и условия задачи.

Дано:

Высота тумбы – тридцать пять дюймов.

Ширина – двадцать дюймов.

Глубина – тридцать… Тоже дюймов, конечно.

Но…

Это снаружи. А теперь померяем внутреннее пространство. И тут сразу, как на поверхности вырисовывается ответ.

Глубина полок внутри тумбы почти двадцать два дюйма…

А куда это мы дели ещё восемь дюймов? Ведь это, если по-нашему, сантиметров двадцать… И зачем это так хитро придумано и сделано? Не ответите на этот каверзный вопросик, мистер Смит?

* * *

Я вытряхнул с полок весь найденный там хабар. А немного поколдовав, вынул и горизонтальные полки из хорошего железа… Пустое пространство тумбы… И ничего… Ни дырочки, ни замочной скважины, ни какого-то ни было намёка на то, как открыть заднюю стенку. А то, что за ней хозяин хранит что-то очень интересное у меня уже есть почти что стопроцентная уверенность. Простукивать бесполезно. Железо везде отзывается одинаковым металлическим звуком, как бы насмехаясь. Ищи, дескать… Может быть и найдёшь от дохлого осла уши…

Внутренний осмотр ни к чему не привёл. Начинаю досматривать снаружи… Но тут и смотреть-то особо нечего. Листовое железо и заклёпки. Заклёпки?

Залез под стол, и подсвечивая себе зажигалкой обнаружил пару заклёпок, которые показались наиболее потёртыми… И как раз примерно на том уровне, что и фальшивая задняя стенка.

Подцепил одну ножом. Поддаётся. Потянул на себя… И что? И ничего… Отпустил. Заклёпка вернулась на место. Хитро.

Подцепил другую. То же самое. И тоже ничего не произошло. А если так?

Я подцепил одну и прихватил её пальцами, после чего оттянул при помощи ножа вторую и…

Внутри тумбы что-то щёлкнуло и скрежетнуло…

20 августа. 1974 год.

США. Миссури. Колумбия. Мастерская мистера Смита.

Я отпустил заклёпки, и они со щелчком вернулись на свои места. Вылез из под столешницы верстака и заглянул в распахнутый зев железной тумбы. Это уже не тумба, а какой-то самодельный сейф получается. Да… Большой забавник был этот Смит.

За фальшивой задней стенкой открылось небольшое пространство, и тоже с тремя железными полками. На полках аккуратно стояли небольшие железные коробочки. Любил видимо железо человек с фамилией, что на русский переводится, как «кузнец». Так кто Вы такой, мистер Кузнец?

* * *

На верхней полке стояла большая жестянка, похоже из-под печенья. В ней находились какие-то бумаги, ещё бумаги, небольшие свёртку из бумаги… отложил в сторону. Потом посмотрю…

А что там на самой нижней полке? А вот с этого места поподробнее… Сука! Я много чего ожидал тут найти, но то, что обнаружил, просто не укладывалось у меня в голове.

Вот, скажите мне на милость: Откуда у простого жителя заштатного американского городка столько презренного жёлтого металла? Да-да… Его, его… Именно золото я там и обнаружил в одной из жестяных коробов, заменяющих тут обычные выдвижные ящики. Я даже сдвинуть этот короб не сумел и поначалу подумал, что он закреплён намертво. Лишь потом я сообразил, что груз в нём настолько тяжёлый, что у меня просто не хватает сил сдвинуть его с места.

Тогда я просто запустил руку поглубже и вытащил горсть смятых кусочков отливающих тусклым солнечным цветом. И тут же чуть не отбросил всё это от омерзения… Это были золотые зубы. Вернее золотые зубные коронки, явно уже когда-то бывшие в употреблении…

Да что за хрень тут творится? Это же словно кадры из нацистской хроники про концлагеря и вырывание золотых зубов у евреев перед тем, как сжечь их в крематории.

Бр-р-р… Меня аж передёрнуло от отвращения. Кем вы были, мистер Смит? Неужели ваша настоящая фамилия была не Смит, а Шмидт, например? Или какой-нибудь Шикельгрубер?

Может хозяину этого дома именно для этого была нужна кузница? В кузнице есть печь. А в печи всегда можно переплавить золотые коронки в слитки. Или ещё во что-то другое, что будет легче реализовать. Да, блин. С той войны уже почти двадцать лет прошло. Все зубные коронки изъятые у богоизбранного народа в те времена уже, наверняка, давно переплавлены и разошлись по миру в виде монет и ювелирных изделий… Откуда здесь это?

Поднапрягшись, я всё же смог выволочь короб с золотом наружу. Я-то думал, что он весь заполнено только золотыми зубами, но небольшие самодельные слитки жёлтого металла тоже нашлись тут же. Без всякого клейма и прочих надписей. А ещё куча всяких золотых изделий. Правда, все они выглядели слишком уж непрезентабельно. Помятые, с удалёнными камнями. Хотя, места от драгоценных камней говорили о том, что и камни по большей части были довольно-таки крупными.

Были? Я пошарил в другом отделении тумбы… Кожаные мешочки небольшого размера… А внутри? Камушки. На первый взгляд – просто разноцветные стекляшки. И разложены они были по цветам. Красные в одном мешочке, зелёные в другом… Белые и прозрачные в третьем… Но я уже понял, что это совсем не бижутерия. Взяв один прозрачный кристалл, я подошёл к окну и слегка нажимая провёл им по стеклу… На стекле остался ощутимый след от надреза… Не. Точно не бижутерия.

Найдя ещё три пачки долларовых купюр разного достоинства, я понял, что это уже перебор для бедного дядюшки Смита из провинции.

А мне очень захотелось закурить чего-нибудь покрепче. Да так затянуться, чтобы аж дыхание перехватило. А ещё принять на грудь рюмочку чего-нибудь сорокоградусного для полноты ощущений.

И снова возник вопрос: «Кто Вы на самом деле, мистер Смит?»

Глава 26

Глава двадцать шестая.

In nomine patris, et filii, et spiritus sancti! Amen…

(лат. Во имя отца, сына, и святого духа! Аминь…)

20 августа 1974 год.

США. Миссури. Колумбия. Мастерская Смита.

Все точки над i, и всё закорючки над и кратким удалось расставить, изучив содержимое коробки с бумагами. Там же мне наконец-то удалось выяснить и имя загадочного «мистера Смита», покойного мужа Марии де Консуэлы. Не простой оказался дядька, ох, непростой… Ветеран Второй мировой войны. First Lieutenant John Smith. Что-то типа нашего старлея. И, как я понял, «воевал» он в подразделении, что-то типа трофейной команды. Молодец мужик. И под пули не лез, и золотишком прибарахлился. Не брезгливый. И от золотых зубных коронок не отказался.

Так… А это что такое? Какие-то цилиндрики, и явно не из презренного металла. Зачем тебе этот чермет тут, товарищ Джон Смит? Ага… Какая-то пулелейка… Нет. Не она. Оба-на… А это туточки не простые железяки. Вот так… И вот так… Это сюда… И woo à la. В этом он золотишко плавил, а сюда выливал. А вот эти цилиндрики – типа прессформ для монеток. Что за монетка? Хрен прочитаешь. Всё ведь в зеркальном изображении…

Венте песос. Пятьдесят девятого года выпуска. А тут что? Эстадос Унидос Мексиканос… Очешуеть. Мексиканский двадцатипесовик. Что тут ещё? Пятнадцать Гр. оро пуро. Оро – если мне не изменяет память, это золото на испанском. Помнится, был на Кубе в своей прошлой жизни, буквально за год до гибели. Так там на автозаправке было написано Оро Негро, а переводилось, как «чёрное золото».

Вот как дядюшка Джон сбывал своё золотишко. Он, оказывается не просто смит, а голдсмит. Ну, что же? Разумно… Проще, конечно, было хреначить старые испанские деньги. Они как наши древнерусские чешуйки не имели определённого гурта. Но на той форме мексиканского песо, что я собрал, по гурту тоже виднелись какие-то буковки. Похоже, что во время изготовления, мягкий жёлтый металл приобретает и надпись по гурту… Забавно…

Интересно, а откуда у дядюшки Джона Смита такие симпатичные железяки? Не мог же он сам их изготовить? Хотя я уже ничему не удивлюсь. Вдруг он ещё в придачу и гравёр экстра класса.

Я тут же загорелся идеей изготовить золотую монетку самостоятельно. Мы же русские такие. Нам только покажи английскую блоху, а мы её подковой.

Сказано – сделано. Мастерскую запер изнутри. Газовый баллон найден. А вот и печка. Небольшая, но мне больше и не надо. Сколько там надо для монетки? Пятнадцать грамм? Где весы. Вот же они. Я их и раньше видел, только значения не придал. Мне они до этого момента и на фиг были не нужны. А теперь вот пригодятся…

Отвесив золотишка из числа зубных коронок чуть больше чем надо, я засыпал их в тигель и процесс пошёл. Описывать все мои пробы и ошибки я тут не буду. Но сразу честно скажу, что с первого раза у меня ни хрена не получилось. Правильно говорят, что первый блин комом. А у меня первая монета получилось блином. Кстати, фальшивомонетчиков так и называют на фене – блинопеки. Ну, вот теперь и я один из них.

Первый «блинчик» я снова переплавил, добавив пару новых «зубов». И то, что у меня получилось в итоге, я, с трудом дождавшись пока остынет, рассматривал с неимоверным интересом. А чё? Ничего так получилось. На первый взгляд, монета, как монета… Золото – материал податливый.

Интересно… Сколько это стоит? И кому это всё можно продать?

Да-а… Вряд ли тётя Мария была в курсе, что у её мужа тут был такой небольшой бизнес. Она бы тогда не переживала бы так сильно из-за каких-то банковских долгов. Да тут и баксов живых было достаточно, чтобы платить ежемесячные взносы не спеша. Обкрадывать бедную вдову я не планировал. Но мне проще будет ей помочь не сейчас, а когда она немного придёт в себя.

И куда мне всё это теперь девать? Монетку, сделанную собственными руками я решил взять себе на память. Буду, как итальянский мафиози, подбрасывать на удачу. Орёл или решка?

Да… Забрать с собой всё это золото и прибамбасы для его плавления – а смысл? Для этого нужна мастерская, с печкой и газовым баллоном. Но и оставлять всё здесь – не резон. Законопатят Марию в психушке, а дом, вернее участок со сгоревшим домом и мастерской пойдёт с молотка. Кто его купит? Да, наверняка, тот самый, сука, развратный священник. И мальчиков своих утилизирует получше. А там глядишь, и на эту нычку наткнётся. Вот обрадуется скотина…

А вот хрен ему по всей его жирной морде! Не увидит он этого золота. Или… Или увидит? А вот с этого места надо бы поподробнее.

Золотые слитки и изделия из того же материала, хоть и в помятом виде, но я решил прикопать. Ничего с ним не случится в земле, ни за месяц, ни за год, ни даже за многие годы. Проверено уже неоднократно. И вряд ли с драгоценными камушками тоже что-нибудь случится. Я выбрал железный короб покрепче, сложил туда всё ценное. Туда же отправились и формы для мексиканских монет.

Только вот зубные коронки не стал там оставлять. Пересыпал их в отдельный мешочек из кожи и забрал с собой. Пригодятся ещё.

Клад я закопал прямо под полом мастерской. Вскрыл доски пола и выкопав ямку оставил золотой запас до лучших времён.

Перебрал оставшиеся денежные купюры. И те, что высохли, но всё ещё попахивали пожаром, и те, что лежали у Джона Смита в заначке. Отложил все деньги Смита и добавил к ним ещё тысяч двадцать. Не считая, так, на глазок. Надо бы постараться их каким-то образом передать Марии. Остальное убрал в машину. У меня впереди ещё дальняя дорога со многими неизвестными факторами по пути… Так что наличность мне и самому нужна.

Вечер 20 августа. 1974 год.

США. Миссури. Колумбия.

Припарковавшись у больницы, я не стесняясь зашёл внутрь. Вечером персонала в больнице поменьше, а значит, шансов добраться до Марии у меня побольше.

Той медсестры, что пропускала меня в морг в мой предыдущей визит, я не встретил. Похоже, что её смена закончилась. Строгая женщина средних лет внимательно выслушала меня, но помочь ничем не смогла. Похоже, что она и не в курсе была, что какую-то пациентку доктор Эпштейн отправлял на консультацию к психиатру. А дежурство самого доктора Эпштейна тоже закончилось.