Текст книги "Моё имя - Анита (СИ)"

Автор книги: Юля Майн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Шоссы, – мягко поправил Аскольд.

– Гольфы, гульфик и… о, чёрт… Меня сейчас… У меня всё мелькает перед глазами…

Словно между делом, Аскольд вывел их из танца прямо к одному из свободных диванчиков.

– Я не понимаю… – прошептала Мари, оглядывая зал. Только Аскольд, Сэммюэл и ещё десяток магов не походили на голограммы. – Они одеты…

– Каждый как считает нужным.

– Ну… это…

– Точнее, как принято в семье. Главы кланов – обычно очень сильные маги, и они нередко навязывают всем своим отпрыскам следовать традициям.

– Мне кажется или…

Аскольд проследил за взглядом девушки:

– О, Маришка Гнильвецких… Да, на ней действительно платье шестнадцатого века. Именно тогда клан Гнильвецких-Гнилович был в зените. Выходцы из Литвы.

Мари, начиная понимать, медленно кивнула.

– Ну а он? – указывая на полноватого пожилого господина в грязно-зелёном сюртуке, чёрном парике и туфлях с золотыми пряжками, выделывающего странные па.

– Забавный, туповатый, злобный тип. Это наш мэр. Почесалкин Аристарх Платонович. Его отец любил такую одежду у себя на родине даже тогда, когда она уже вышла из моды.

Мари взяла у проходящего мимо мертвяка бокал с шампанским, сделала торопливый глоток.

– Но почему у меня в голове такая чехарда?

– Ты наблюдаешь сейчас за редким здесь явлением проявления уважения к другим кланам. Каждый видит то, что хочет видеть. Одежда каждого из них зачарована, как и моя, и твоя. Всем приятно видеть свои юбки, шоссы и парики, прости Мрак.

Мари легко улыбнулась и постаралась расслабится в этом гвалте музыки, смеха и разговоров за игрой в карты. Закрыла на несколько секунд глаза, открыла их вновь, оглядела толпу…

Каждый джентльмен был во фраке или приталенном сюртуке более старого кроя. Каждая дама – в кринолине, перчатках и с веером.

– На такое имеют право только влиятельные дома и древние кланы. – Осторожно заметил Аскольд.

– То есть у вас нет своих цветов или гербов, но есть свои костюмы? – уточнила Мари.

– Ну, если очень грубо – то да. Но на деле подобное, – он сделал неопределенный жест в сторону других гостей, – большая редкость. Раньше, да, все заморачивались и действительно рьяно придерживались традиций. Но сейчас люди моего возраста и младше предпочитают быть похожими на обывателей. Это куда проще. Только в высшем свете ещё хранится эта традиция, одеваться в своё старье из сундуков.

Мари оглядела своё «старье из сундука» и хотела было возразить, что на самом деле в этом что-то есть, но промолчала. Аскольд выглядел задумчивым и утомлённым, хотя они пришли не больше получаса назад. Она мягко коснулась его руки своей рукой в перчатке. Сейчас, когда тонкий слой ткани отделял её от него, прикоснуться первой было почти не страшно.

– Аскольд, – мягко спросила она, – всё хорошо?

Он покачал головой.

– Давай прогуляемся немного. У дяди есть настоящее сокровище для Лысой Горы – свой парк.

– О, конечно.

Они вышли в слабо освещённый парк более похожий на смесь заброшенного кладбища и таёжного леса.

– Так что же случилось? – снова спросила она.

Аскольд грустно усмехнулся:

– Анита, у тебя есть семья?

Она споткнулась на ровном месте, что не ушло от внимания Аскольда, хотя виду он и не подал.

– Да, – тихо ответила она.

– Тогда ты, наверное, поймёшь меня. Моей семьей… Нет, не так. Моей лучшей частью семьи была моя мать. А вот с отцом мне катастрофически не повезло.

– А кто твой отец?

– Мой отец – Анатомий Скелетто, он умер сорок лет назад, в этом году как раз годовщина. Был владельцем трёх кладбищ и крупного черномагического издательства. Был некромантом и по-своему талантливой тварью, – он скорчил презрительную гримасу и бросил злобный взгляд в сторону особняка, где продолжался бал.

– Что-то ты не слишком вежливо отзываешься о своём прародителе! – ехидно заметила Анита.

– Он того заслуживает. Та ещё мразь… – Он слегка задумался. – Анита, ты любишь длинные истории?

– Пожалуй, – отозвалась та.

– Что ж, тогда я, пожалуй, расскажу…

Тот проклятый вечер ноября 1804 года, когда туман не просто стелился по преисподней, а так и норовил пробраться в нехитрые жилища его обитателей, Арнольд Скелетто запомнил на всю жизнь. Весь вечер он мучился угрызениями совести и невозможностью исправить своё прошлое, а теперь, судя по всему, уже и будущее. Дёрнул же его чёрт жениться на этой профурсетке Мадлен Фриштен. Да, не даром люди говорят: Седина в бороду – бес в ребро… Ему уже стукнуло сто семьдесят восемь, а этой всего-то на всего пятьдесят девятый год идёт! Детвора, что и говорить. Конечно, он ей не пара, он сейчас и сам это понимает, но тогда, когда он впервые увидел её, столь очаровательно примерявшую синюю шляпку в одном из самых модных магазинов Лысой Горы… Э-эх… Но а сейчас-то что делать?! Жена родила сына, а сама умерла во время родов. И обидно-то, что только через неделю после случившегося, после того, как Арнольд дал ребёнку имя Анатомий, как признал его своим сыном, объявился его настоящий отец, конюх с ближайшей транспортной станции. И теперь Арнольд в замкнутом круге – плюнет на ребёнка и отдаст его любовнику жены – репутация лучшего гробовщика на ЛГ полетит к чертям собачьим; оставит у себя – будет терпеть насмешки со стороны всего магического сообщества мегаполиса, что он, дескать, и наследника-то после себя не в состоянии оставить. И в этом случае тоже неизвестно, что будет с его карьерой. Тем более, ему уже сто семьдесят восемь лет и у него уже может и не быть других детей. Конечно, этот вариант тоже не лучший, но пусть уж будет хоть что-то, чем ничего.

В итоге Анатомий стал полноправным Скелетто.

Прошло три года. Зря волновался Арнольд: ещё одна женщина стала матерью его ребёнка. Теперь уж ничто не могло оспорить отцовство Арнольда Скелетто. Второй сын, Сэммюэл, имел мало общего со своим сводным братом – он был простоват и глуповат, хотел узнать всё, в итоге не знал ничего, был довольно общительным и жизнерадостным пухлым мальчиком – полная противоположность жилистому, угрюмому, вечно читающему запретные книги, Анатомию. И если старший имел совершенно чёткие цели, то младший так и не определился, что же ему интересно в этой жизни. К сожалению, в преисподней титул – это всё равно, что сотрясание воздуха. Денег, почёта и славы он не даёт. Титул – это лишь дополнительные налоги. Титул – это то, что можно произносить в речах, упоминать в документах, покупать дабы потешить собственное честолюбие. И не более. Поэтому герцог Арнольд Скелетто рано начал задумываться, кто же будет продолжателем его дела. На одной стороне был чужой умница, на другой – свой дурак. В конце концов, гробовщиком стал Анатомий.

Прошло ещё семьдесят лет. Анатомию к этому моменту исполнилось сто сорок, Сэммюэлу – сто тридцать семь. Как ни странно, оба брата весьма удачно устроились в преисподней: младший стал владельцем элитного кладбища, старший открыл черномагическое издательство. К этому времени старший Скелетто благополучно скончался, оставив Анатомию своё дело. Но старший сын каким-то образом прознал о своём отсутствии родства и благородно подарил Сэммюэлу кладбище, правда, не безвозмездно, а под грабительский процент с выручки, а сам – всего-то пара-другая талантливых некрозаклинаний! – стал владельцем процветающего тёмномагического издательства, тем более, что он всегда тяготел к знаниям. Мать Сэммюэла осталась на попечении своего единственного сына, который, кажется, даже и не понял, что его сводный братец надул его на весьма внушительную сумму. Его мать постоянно твердила ему, что Анатомий его облапошивает, что девяносто девять процентов всей выручки с кладбища он отхватывает себе, а с тех денег, которые он им милостиво оставляет, едва хватает на текущие расходы. Но Сэммюэл ничего не желал слушать. Даже сейчас, будучи уже совершенно взрослым магом, он до колик обожал своего идеала – Анатомия, тем более, что у него, Сэммюэла, было всё, что ему было необходимо для счастья: крошечный домик на территории кладбища, в котором прошло его детство, кресло-качалка с тёплым чёрным пледом перед камином из грубых камней, тёплые пирожки с яблоками и ручной хомячок. Если он и занимался делами, то исключительно по минимуму. Все дела вёл Анатомий и если бы не он, про престижное кладбище в центре ЛГ попросту не вспомнили бы.

А в это время жизнь в преисподнии продолжалась – постоянные гастроли мега-звёзд магического мира, вечеринки, светские рауты, конкурсы… в том числе и конкурсы красоты, проводившийся раз в пять лет. Тогда, в 1944 году, конкурс красоты «Мисс ЛГ» был особенно интересен, а всё потому что одной из конкурсанток выступала юная дочь бывшего мэра Лысой Горы, Каролина Гнильвецких. Наверное, излишне будет даже упоминать о том, что она выиграла конкурс. На финальный этап конкурса было приглашено множество влиятельных гостей; по чистой случайности достался билетик и Сэммюэлу. Но ещё большей удачей было то, что его мать уговорила-таки его пойти. И, о чудо! Сэммюэл Скелетто, убеждённый холостяк, из всех женщин любящий и уважающий только свою породистую суку, сидя на предпоследнем ряду огромного концертного зала, влюбился, едва только увидел победительницу конкурса. Так уж случилось, что не только Сэммюэл Скелетто был на «Мисс ЛГ», но и его старший брат, который по чистой случайности перехватил взгляд Сэма и победительницы, тоже заметившей младшего герцога Скелетто, из-за которого у неё едва не задымилось чрезмерно декольтированное платье. Сэммюэл даже оказался настолько прытким, что один из первых очутился за кулисами у ног красавицы.

Удивительное совпадение, но Анатомий также влюбился в Каролину и, надо сказать, ничуть не меньше Сэма. Каролина Гнильвецких и Сэммюэл Скелетто вскоре поженились. Но старший Скелетто продолжал посылать даме своего сердца охапками розы, драгоценности, сногсшибательные платья от ведущих модельеров Лысой Горы… Каролина благосклонно улыбалась Анатомию, но верна была лишь Сэммюэлу. Такой странный любовный треугольник продолжал существовать на протяжение семи лет, пока Анатомий неожиданно для всех не женился на молоденькой невзрачной баронессе с весьма шатким финансовым положением. Но семейная идиллия продолжалась недолго – не прошло и полугода, как Каролина вновь увидела однажды утром на пороге своей шикарной виллы охапку нежных чайных роз. Удивительно, но через восемь лет практически постоянных навязчивых ухаживаний Каролина, наконец, сдалась… Примерно через год родился ребёнок – Аскольд Скелетто. Сэммюэл смеялся и плакал от счастья, а Анатомий лишь многозначительно ухмылялся. Прошло совсем немного времени, чтобы все могли понять, чей это ребёнок на самом деле. Теперь уже Сэм смеялся и плакал в приступах истерики; тем не менее, он ни в чём не обвинял Каролину. Анатомий предпочитал не показываться в доме своего брата. Возможно, всё бы утряслось: Сэммюэл бы смирился с тем, что сын Каролины не его сын, Анатомий разорвал бы всякие отношения с семьёй своего брата… Но внезапно Анатомий скоропостижно скончался. Похороны были пышные и богатые, все сливки Лысой Горы пришли попрощаться с малолюбимым, но многоуважаемым герцогом Скелетто. Каролина с маленьким Аскольдом стояла перед гробом Анатомия, словно статуя, ничем не выражая своих эмоций. Сэммюэл стоял немного поодаль и вполне довольно ухмылялся.

После смерти брата Сэммюэл взял в свои руки типографию, занялся, наконец, вплотную кладбищем своего отца. Через какие-то два-три года он стал богаче самой тёмной княжны.

С тех пор прошло сорок девять лет.

* * *

Аскольд замолчал, подразумевая, что рассказ окончен.

– Ну, и? – нетерпеливо спросила Мари. – Что же такого страшного сделал твой отец?

– Неужели ты так и не поняла? – он поднял на неё удивлённые глаза. – Ведь ты сегодня разговаривала с Анатомием, а не с Сэммюэлом.

– Как так? – выпучила глаза Мари. – Но ты же сам сказал, что Анатомий умер.

– Тело умерло, но душа осталась. Или ты думаешь, что так-то просто убить сильного некроманта? Он совершил чудовищное преступление даже по меркам преисподней – он поменялся телами со своим сводным братом, а затем убил Сэммюэла в своём обличье.

– А почему это самое страшное?

– Он уничтожил его душу. Убийство, пожалуй, можно простить. Но он сделал нечто непростительное. Нечто такое, на что решился только один маг за всю историю, и поплатился за это.

– Но неужели никто кроме тебя не знает, что Сэммюэл это вовсе не Сэммюэл, а Анатомий? – поразилась Мари.

– Отчего же? Напротив! – усмехнулся Аскольд. – Все делают вид, что ничего не знают, да люди уже и привыкли за полвека играть свои роли. Тем более, ты же понимаешь, я не мог хорошо знать Сэммюэла – всё, что я тебе рассказал, рассказала мне моя мать.

– Значит, тебя воспитывал твой отец под видом твоего дядюшки? – всё ещё не веря услышанному, спросила она.

– Получается, что так, – вздохнул Скелетто.

– А где твоя…

– Мама умерла шесть лет назад, а перед смертью всё мне рассказала. Думаю, отец отлично всё понимает. Но ему проще играть свою роль. Мне не стоит с ним ссориться. Я же его единственный наследник! – он криво усмехнулся. – Ссориться с Сэммюэлом мне нельзя. Я, конечно, и сам зарабатываю себе на безбедную жизнь, он поделился бизнесом, да и есть свои наработки… Но мои возможности на его фоне выглядят несерьезно.

Мари как-то сразу вспомнилось, какими суммами Аскольд походя разбрасывается, и поняла, что её фантазии не хватает представить возможности его дяди.

– Давай сбежим отсюда! – внезапно предложила она.

– Но я даже ещё не вручил ему подарок… – заупрямился Аскольд.

Анита лукаво склонила голову на бок.

– Просто зайдёшь завтра на чай, извинишься, что так вышло… Скажешь, что я плохо себя почувствовала, и пришлось уйти. Вали всё на меня – а сейчас нам просто необходимо сбежать!

«Я сказала «нам»?» – Мари запнулась, и поняла, что эту мысль она не закрыла. В последнее время у неё почти стало получаться закрывать всё, о чём она думала. По крайней мере, Аскольд утверждал именно это.

По выражению лица Аскольда она поняла, что действительно – забыла.

Это было очень странно. Они жили в одном доме, она надела платье его матери, они проводили вместе почти всё свободное от работы Аскольда время, они болтали обо всём на свете… Но самой прикоснуться к нему и даже подумать о чём-то большем, было… невозможно. Да, именно, невозможно! Аскольд был потрясающим другом, и потерять его из-за глупых девичьих грёз было бы очень-очень глупо. Тем более здесь и сейчас, когда она так от него зависит.

– Давай сбежим, я согласен! – и первый же ломанулся через кусты.

Они вывалились на дорогу смеясь, с листьями и хвоей, застрявшей в волосах. Шейный платок Аскольда съехал набок, а Анита чуть не оторвала кусок от юбки, запнувшись о корень. Прохожие с интересом оглядывали их.

Аскольд взял девушку за руку.

– Ну вот, сбежали. Пройдёмся пешком?

– С удовольствием!

Он счастливо рассмеялся. И тут же их ослепила вспышка – тип в надвинутой на глаза шляпе уже убегал прочь.

Улыбка Аскольда поблекла.

– Опять… Я уж думал, что им надело.

– О чём ты? – спросила Анита.

– Газетчики никак не успокоиться. Придумали себе развлечение, сделали из меня завидного жениха Лысой Горы, и примеряют меня к каждой особи женского пола, какая только оказывается рядом.

Мари будто окатили ледяной водой.

– Вот как. – Холодно отозвалась она.

– Меня уже с кем только ни женили! И с Маришкой Гнильвецких – хотя мы с ней всегда были скорее просто друзьями, и с Владленой Курт… – Скелетто запоздало понял, что ляпнул что-то не то.

– Что?!

В голове Аниты словно произошло помутнение. Владлена – тоже!? Это не могло быть совпадением. И она тоже… Ей показалось, что на мгновение улица погрузилась в непроглядный мрак… В голове пронеслись давно произнесённые слова:

– …я живу половину своей жизни среди сна, и собираюсь выйти замуж за фантом из сказки. И ты, Мари, можешь всё то же самое, что и я. Но ты… О… ты сильнее, во сто крат сильнее! И на что ты себя растрачиваешь?? На мнение своих тупых одноклассничков? На личную жизнь своего отца, которому нужна уже совсем новая семья – а мы лишь тормоз, обуза, крест? Или на долбанутую обывательницу, да ещё и с задатками светлой??

– Анита! Анита!! – Аскольд тряс её за плечи. – Анни! С тобой всё хорошо?

Видимо, она отключилась на какое-то время… Значит, вот как да? – Владлена…

– Идём отсюда. Только… где дом? – Анита выглядела озадаченной, но настроенной решительно.

– Идём, – Аскольд двинулся в нужном направлении.

Путь до особняка младшего Скелетто занял не больше десяти минут, и всё это время Анита молчала. Она видела, что Аскольду неуютно, он, кажется чувствовал себя виноватым.

Только когда они пересекли порог дома, Анита расслабилась.

– Аскольд, я хочу выпить. У тебя найдётся что-нибудь? – она подняла на него растерянный взгляд.

Он кивнул, зажёг столько света, чтобы только чтобы не наткнуться на мебель, и прошёл в столовую, к бару.

– Ты же обычно не пьёшь, да? – спросил он, наливая немного красного вина в бокал.

– Да, – она стянула перчатки и как-то совсем по-детски, двумя руками взяла его, на секунду их пальцы соприкоснулись. Руки Аниты были холодными и чуть дрожали.

Она опустилась прямо на ковёр и опёрлась спиной о ножку стула. Драгоценный, шерстяной, ручной работы, он казался удобнее стульев. Аскольд плеснул вина и себе и сел напротив, опёршись о бар.

Анита, зажмурившись, выпила всё залпом.

– Я обычно не пью. А ещё мне всего семнадцать лет. И я была обычной школьницей. – Говорила она, так и не открывая глаз. – Я не могу показаться дома, потому что на меня объявлена охота. – Она открыла глаза и с опаской глянула на Аскольда.

Он сидел по диагонали от неё, так, что их ноги соприкасались. Аскольд смотрел куда-то в пустоту.

– А я пью много. Пишу диссертацию по некромантии, и в этом нет смысла. Я её даже никогда не смогу защитить. И мне так пусто, что… – Он перевел глаза на Аниту. – Было пусто, – неловко, как-то смущенно выговорил он. Пригубил вина. – Ты ведь не уйдёшь, правда?

– Какая разница, кто будет рядом? – слова обжигали рот. – Я или… как там ты говорил, Владлена? – она сделала вид, будто с трудом припоминает имя.

Он налил ещё вина себе и Аните.

– Вот после такого я верю, что тебе семнадцать. – Аскольд улыбался. – Было много тех, кто хотел стать здесь хозяйкой. Они так стараются, что даже немного жаль их, бедняжек. – Он притворно покачал головой, будто бы судьба этих девиц его занимала.

Анита невольно улыбнулась. Ах, сиротинушка, вокруг бабы вьются, а он ещё недоволен!

– С тобой я могу сидеть на полу, говорить и пить вино. И тебе не кажется это странным. – Продолжал он.

Она пожала плечами. По ней так это было сейчас самым правильным, что только можно придумать. К тому же это именно она первая села на пол.

– Нам всегда есть о чём поговорить. – Добавил Аскольд.

– Да, – с улыбкой отозвалась она.

– И… меня пробивает дрожь каждый раз, когда я касаюсь тебя. – Эти слова дались ему непросто – Анита видела это.

В голове её возник образ, посланный Аскольдом: как он приближается и целует её.

Сердце заколотилось как бешеное, ладони вспотели – Аскольд смотрел на неё вопросительно. Она прикрыла глаза – и ответила таким же мысленным поцелуем, робким и неумелым – и поняла, что воображение стало реальностью: Аскольд касался губами её. Она вздохнула от неожиданности и распахнула глаза. Кажется, на его лице читался испуг, он отстранился и сел обратно.

– Прости, я не смог удержаться. – Он снова крутил в руках бокал.

Анита, её более удачное, сильное, красивое и уверенное альтер-эго, взяла верх: она на четвереньках приблизилась к Аскольду и, на секунду заглянув в его глаза, поцеловала его так, как воображала себе в своих мечтах последние недели.

Аскольд прижал её к себе.

– Я не хочу, чтобы с тобой были всякие Владлены, – обиженно выговорила она. – Только я.

Он расхохотался и прижал её еще крепче.

* * *

Прошло три недели как наследница Ричарда пропала.

Аскольд почти всё время проводил с ней, показывал наиболее интересные книги по тёмной магии, показывал всё на примерах, рассказывал историю Лысой Горы. Мари казалось, что ради неё он даже забросил все остальные свои дела, свой бизнес и своих приятелей.

Законы тёмной магии, основы некромагии очень легко и естественно ложились в её памяти, как будто она вовсе не впервые узнавала о них, а перечитывала давно забытую книгу. Практиковать темную магию было просто, естественно. Она за считанные минуты постигала то, чему другие учились неделями. Стоило Аскольду объяснить механику телепортации, как она почти мгновенно научилась этим пользоваться. Он даже, казалось, обиделся тогда на неё – сам герцог учился перемещаться в пространстве с помощью магии около месяца, когда ещё был подростком. И такие потрясающие успехи подруги его порой задевали за живое.

Занятия тёмной магией и особенно некромантией были одновременно и лёгкими, и тягостными. Чтобы управлять огромной силой, нужны были такие же сильные эмоции – самые темные и постыдные, какие только можно было представить. Каждый раз применяя могущественное волшебство, нужно было будоражить свою тёмную сторону. И почти каждый раз, чтобы сделать это, Мари пряталась за своим альтер-эго. Анита справлялась со всем блестяще. Она не сомневалась, не медлила, не мучилась угрызениями совести. «Вижу цель – не вижу препятствий», – такая Анита могла, казалось, сотворить любое колдовство, зарезать при этом любую животину и спокойно наблюдать за её мучениями. А одобрительный взгляд Аскольда только усиливал желание оставаться за этой идеальной маской.

Мари казалось, что она сходит с ума: чем больше она занималась тёмной магией, тем больше даже сама себя называла Анитой. Имя «Мари» стало почти чужим. Если бы её кто-то так окликнул на улице, едва ли она бы отреагировала. Сначала уроки Ричарда ещё держались в её памяти, и порой становилось стыдно, что она предаёт саму идею Света. Чуть позже при воспоминании о них уже становилось как-то некомфортно. В конце концов, она перестала даже думать об этом. Стоит ли помнить о тех, кто пляшет под дудку чокнутой королевы и не способен сам себя защитить?

Быть Анитой было приятно. Как будто то, чего Мари раньше стеснялась, что было стыдно показать, что казалось ей неправильным, жестоким, эгоистичным, было теперь воплощено в Аните. Анита Демен особенно не стеснялась в выражениях, беззастенчиво пользовалась магией, с удовольствием тратила деньги, требовала исполнения любых своих приказов и держала на коротком поводке герцога, который, казалось, был даже рад этому. Порой казалось, что она просто сняла маску маленькой послушной девочки, из которой выросла и которая стала её тяготить. Хотелось говорить то, что думается, и делать то, что хочется.

Если три недели назад на предложение «Вина?» она ужаснулась, то сейчас не видела в этом ничего странного.

Если две недели назад назад она сама пользовалась белой магией, чтобы сделать себе чай, то сейчас она щёлкала пальцами, чтобы ей немедленно его принесли.

Если еще неделю назад она засыпала со слезами на глазах при мыслях о доме, то сейчас по вечерам на её губах играла улыбка: ведь ещё столько она не знает, стольким не умеет пользоваться. А когда научится!.. О-о, что это будут за времена… Ей нравилась Лысая Гора, она была влюблена в Аскольда. Так о чём грустить?

Анита Демен, очаровательная в своей жестокости, медленно, но верно побеждала все слёзы и страхи Марии Курт.