Текст книги "Моё имя - Анита (СИ)"

Автор книги: Юля Майн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8. Моё имя – Анита

Спустя час Владлена, неимоверно грязная и уставшая, вышла из гардероба в свою спальню и без сил опустилась прямо на пол. Руки, в течение последних трёх часов стянутые верёвками, опухли и болели немилосердно. Влади была счастлива, что наконец оказалась дома и что пока она была одна: был разгар рабочего дня.

Тяжёлые мысли облепили её со всех сторон. Сердце подсказывало одно, разум – другое. Она уже успела месяц назад повиноваться порыву души и сейчас горько раскаивалась в этом, хотя никаких видимых отрицательных изменений не произошло.

«Пока не произошло».

Неожиданно для Владлены дверь скрипнула и в комнату зашла… она сама. Вторая Владлена вытаращила глаза и вздохнула, но тут же радостно улыбнулась и кинулась к настоящей Влади, на ходу превращаясь в Аниту.

– Сестричка! Я уж думала, всё, пропала… – и она обняла её, несмотря на несвежий вид последней.

– Мари, я…

– Давай потом! Я сейчас тороплюсь… Мне надо к Аскольду. Он очень просил, чтобы я сегодня была у него. Я и так почти месяц безвылазно сидела дома с Лиззи и папой. Ты мне потом всё расскажешь, хорошо? – она улыбнулась совсем как Мари, но лицом Аниты, и исчезла в синем тумане.

«Лучше бы ты забыла, сестричка, что меня не было, потому что, если я расскажу тебе…» – Владлена даже думать не хотела о том, что будет, если Мари, то есть Анита узнает.

* * *

Был пасмурный и особенно неприятный жаркий день в тёмной преисподнии, один из тех дней, когда совершенно не хочется выходить из своего дома и даже выглядывать в окно. И этот день Анита и Аскольд хотели провести вместе, и провели бы, если бы не неожиданный визит Бомптириуса.

Помощник тёмной княжны казался невероятно взбудораженным и едва ли понимал, что делали его руки, сжимавшие и разжимавшие какую-то замызганную бумажку.

– Подготовка к смещению Дювы практически завершена, остаётся лишь сущий пустяк, – заговорил Бомптириус Славный, едва Анита закрыла за ним дверь, а герцог усадил его на диванчик прямо в холле, – мне необходимо тебя, Ма… то есть Анита, уговорить стать тёмной княжной. – Он проницательно вгляделся в тёмные глаза брюнетки.

Глаза Аниты округлились, она опустилась на такой же маленький диванчик напротив Бомптириуса.

– Бомпти, мне это вовсе не нужно, – удивлённо ответила она. – Мне… Если бы я хотела, я уже давно была бы…

– Я это знаю, – усмехнулся он. – А что ты мне предлагаешь? Я не вижу других кандидатур!

– Я тоже не вижу, – отметил Аскольд. – Анни, почему нет?

– Скольди! Ты забываешься! – воскликнула Анита. – У тёмной княжны не может быть семьи, детей, любви, и если что-то из вышеперечисленного у неё появляется, то ей не только не усидеть на троне, но и не сносить головы. Мне это не нужно, хотя, нет слов, мне бы хотелось править. – «Кому ж не хочется??» – промелькнуло в её голове.

Аскольд молчал, Бомптириус смотрел на Аниту, а та разглядывала свои ладони.

– Может быть другой вариант. – Пробормотал герцог. – Посадим на трон какую-то другую ведьму, ясно дав понять, что посадила её туда Анита…

– Тогда та ведьма и пикнуть не посмеет!.. – глаза Бомптириуса загорелись. – Анита, ну же!

– Я ведь действительно смогу убить двух зайцев, – рассуждала она вслух, – я перестану скрываться под другим обличьем и получу власть… Только кого посадить на трон? Не Натали же!

– Главное – чтобы ведьма боялась тебя как огня, так ведь? – спросил Аскольд. – У меня, кажется, есть одна кандидатура, и запугать её, скорее всего, не составит особого труда.

Оба собеседника вопросительно уставились на герцога Скелетто.

– Анита, что ты думаешь по поводу Эльвиры Мип? – язвительно спросил Аскольд.

– Э-э… Прости, я всех твоих бывших баб не помню.

Аскольд закатил глаза.

– Это девочка, которой ты сапог починила. – Пояснил герцог.

– А-а… Да она ж ещё совсем ребёнок!

– Не намного младше тебя! – усмехнулся Аскольд. – Ну-ну, не дуйся! – ласково глянул он на Аниту, поняв, что та не на шутку обиделась. – Я думаю, мне понадобится не больше недели, чтобы выяснить, насколько она сильна, а также, кто её родственники, и не имеют ли они отношения к Дюве.

– Что ты хочешь сказать? – злобно сощурила глаза Анита. – Ты хочешь закадрить её?!

– Анита, если б ты знала, каким бабником был господин герцог ещё года эдак два назад… – саркастично ухмыльнулся Бомпти.

– Молчал бы! – вроде бы шутя, но с угрожающими нотками, заметил Аскольд.

– Все газеты только и трубили тогда о ваших многочисленных пассиях! – оправдываясь, пробормотал Бомпти. – Ну, а теперь для дела, я полагаю, вполне можно и вспомнить молодость! – При этих словах Бомптириусу показалось, что ещё пара предложений на эту тему, и Анита его в живых не оставит.

– Что скажешь, Аскольд? – спросила Анита, всё так же сверля взглядом Бомптириуса.

– Ну… Если только нет других вариантов. – Он вопросительно смотрел то на одного, то на другого, словно ища поддержки.

– Ладно, чёрт с тобой, Бомпти. – Изрекла Анни и перенесла свой тяжёлый взгляд на герцога. Бомптириус Славный облегчённо вздохнул. – Можешь пудрить мозги этой Эльвире. Но предупреждаю на берегу: если это продлится больше недели или я узнаю нечто такое, что меня не обрадует касательно ваших отношений, то, как минимум, я обижусь, а как максимум…

– Я понял! – внятно проговорил Аскольд, сглатывая неприятный комок.

– Надеюсь.

* * *

На пятый день активного общения Аскольда с Эльвирой Мип, герцог пригласил её на ужин в свой дом, пообещав девушке о-очень большой сюрприз.

Аскольд ничем не рисковал, зная, что у Эльвиры есть лишь один родственник, который бы по-настоящему заботился о ней, и обмануть его не было столь уж недостижимой задачей. Эльвира Мип жила на попечении своего дяди, Асмодеуса Мип. (Это, надо сказать, стало одним из поводов сближения Аскольда и Эльвиры, поскольку у него из родственников был тоже только дядя.) Друзей у девушки не было, по крайней мере близких, да и вообще она была довольно странной, к тому же интересовалась белой магией…

Эльвира в ожидании чего-то совершенно невероятного вошла в холл особняка Скелетто и на мгновение замерла от удивления: холл был залит светом, прислуга встречала своего хозяина и его гостью по всем правилам светского этикета. Ничто не указывало на интимную обстановку: напротив, всё было подчёркнуто пафосно и официально. Совершенно сбитая с толку, девушка вошла по приглашению Аскольда в столовую, где увидала трёх парадно одетых господ и одну девушку, недовольно поджавшую губы, в чрезвычайно декольтированном шикарном платье. Один господин, без всякого интереса крутивший в руках пустой бокал для коньяка, был в тёмном завитом парике, малиновом камзоле из тафты, таких же малиновых чулках и чёрных башмаках с золотыми бляшками. Другой, лысый, полноватый, в щегольском фраке и начищенных до блеска туфлях то и дело косился на темноволосую девушку и явно с трудом сдерживал смех. Но третий приковал к себе куда как большее внимание Эльвиры. Это был ещё весьма молодой человек с длинными светлыми волосами, стянутыми в хвост, которые, однако, едва ли отличались чистотой. Одет он был в ярко-красную рубашку, болотного цвела брюки и кислотно-зелёный плащ. Своими маленькими лукавыми глазками время времени он меланхолично поглядывавший на господина в чёрном парике.

– Добрый вечер, дамы и господа! – поприветствовал всех присутствующих Аскольд. Мужчины повернулись на его голос, девушка, напротив, отвернулась. – Должен вам представить – мисс Эльвира Мип.

Эльвира, едва ли понимая, что происходит вокруг, сделала лёгкий реверанс.

– Эльвира, позволь представить тебе – Аристарх Платонович Почесалкин…

– Мэр Лысой Горы? – вырвалось у неё, она округлила глаза.

– Очень приятно! – привстал господин в чёрном парике.

– Сэммюэл Скелетто, мой дядюшка, – продолжал Аскольд.

– Рад встрече, – с намёком на интерес чуть поклонился щеголеватый господин.

– Взаимно, – улыбнулась Эльвира.

– Мой хороший приятель – Бомптириус Славный, – Аскольд указал на длинноволосого человека в кислотном плаще.

– Бомптириус Славный? – переспросила она. – Неужели, он самый?…

– Да, я помощник Дювы, – как-то подозрительно открыто улыбнулся он.

– И девушка Бомптириуса, Ан… э-э…

– Mademuaselle Lara, – то ли проворковала, то ли прошипела брюнетка.

– Очень приятно! – едва внятно пробормотала Эльвира, которой почудилось, что они уже где-то встречались с этой девицей.

– Прошу к столу, – улыбнулся Эльвире Аскольд. Лару перекосило, Бомптириус усмехнулся.

– Эльвира, боюсь, Аскольд не сообщил вам, зачем мы здесь собрались сегодня, – начал было старший герцог Скелетто. – Вопрос этот весьма щекотливый… – он тревожно оглянулся на Аскольда.

– Аскольд хотел сообщить вам о наших с ним отношениях? – наивно пролепетала Эльвира.

Лара фыркнула. Лицо Аскольда пошло пятнами.

– Нет-нет, ma chere, – пробормотал Аскольд. – У нас есть к тебе одно предложение. – Не хочешь ли ты занять трон тёмной княжны?

В столовой стало так тихо, что даже было слышно тиканье карманных часов Аристарха Платоныча.

– Хочу! – выпалила Эльвира Мип, словно ей предлагали не власть над преисподней, а леденец на палочке.

* * *

Тёмная княжна Дюва не чувствовала себя вполне счастливой лишь по одной причине: безумно болела голова, болела так, что хотелось выть. Она сидела в жарко натопленной спальне в глубоком кресле с высокой спинкой перед камином. Комната была бы полностью окутана во мрак, если б не таинственное мерцание горящих поленьев. Хотелось лечь спать, но сон никак не приходил. Дюва сидела и воспалёнными глазами смотрела на огонь, словно специально раздувая пожар в собственном мозгу. Почему-то именно в этот вечер ей пришли на память события восьмидесятилетней давности, когда она и её приспешники брали штурмом замок тёмной княжны. Именно в ту ночь – как же она похожа на эту! – она, Дюва, схватилась в смертельной схватке с неугодной царедворцам Эстер, той самой схватке, последствия которой обезобразили правую половину её некогда прекрасного лица. Как много грязи и вранья пришлось тогда преодолеть! Сколько магов было использовано и перебито! Какие только кланы ей не помогали… Лучше бы не помогали…

Дюва встала с кресла и вновь схватилась руками за голову, которая, казалось, ещё чуть-чуть – и разорвётся на части. Она стянула с плеч вязаную ажурную накидку и, уже было двинулась к постели, как дверь в спальню открылась, и на пороге появился силуэт невысокой девушки с короткой небрежной причёской. Девушка была в необычном, но от этого не теряющего своего шика чёрном платье с пышной юбкой до лодыжек. Платье полностью открывало руки, спину и чуть ли не всю грудь, а из-за недостаточной длины юбки явственно были видны мощные серебристые сапоги на шнуровке со стальными носками.

– Ты же умерла!! – воскликнула Дюва и выронила из рук накидку.

– Но признайся, Дюва, ты не теряла надежды на то, что я жива! – саркастично заметила девушка. – Не для того ли ты приказала следить за домом Скелетто? – иронично улыбнувшись, спросила она.

Серьги-удавы Дювы не то испуганно, не то удивлённо смотрели своими глазками-изумрудинками на Аниту.

– Почему ты не умерла? – выдохнула тёмная княжна и сделала шаг назад, к постели, куда она до пришествия Аниты и направлялась.

– Ах, Дюва! – искренне рассмеялась Анни. – Ты даже не подозреваешь, насколько давно я уже знаю о том, что ты практически не чувствуешь магию, как самый обычный обыватель. Ну, скажи мне, неужели быть знахаркой так уж плохо?

Дюва покачнулась, но устояла.

– А ведь у тебя сейчас болит голова… Где же твои прежние знания и навыки? Ах, да, понимаю! Никто не должен знать, что какая-то Урсула де Бротт сидит сейчас на троне. Это во-первых. А во-вторых, если кто-то узнает, что тёмная княжна больна или хотя бы неважно себя чувствует, тёмное сообщество сочтёт, что пора бы эту самую княжну списать. Верно?

Дюва молчала, лишь тяжело дыша, глядя в ехидные тёмные глаза Аниты Демен.

– Правильно я говорю?! – в омутах Аниты вспыхнул демонический огонёк.

Тёмная княжна на несколько мгновений прикрыла глаза.

– Флегонт сказал? – хрипло спросила она. – Я всегда говорила, что он сопляк… никогда не добьется ничего в жизни… Идиот… – Она тяжело, но часто задышала. – Охрана! – неожиданно громко воскликнула она.

Но ничего не произошло. Только Анита залилась смехом. Дюва уже не на шутку испугалась, что выдала её бледность, видная даже при столь скудном освещении. Но вот прошла минута в тягостном молчании, и уже смеялась Дюва:

– Значит… значит, тёмное сообщество решило списать княжну? Списали, да? Значит, списали?! – уже угрожающе посмотрела Дюва на Аниту и яростно зашептала смертельное заклятие. Анни лишь усмехнулась: одного её взгляда хватило, чтобы у тёмной княжны попросту остановилось сердце.

Анита Демен уже развернулась на каблуках к тому моменту, как Дюва рухнула на пол, покрытый грязно-бирюзовым ковром.

Анита вышла из спальни в огромный, освещённый сотнями свечей холл, отделанный причудливым фиолетовым камнем, где её встречали Аскольд и Бомптириус.

– Можете сообщить прессе, что тёмная княжна скончалась от сердечного приступа. Кстати, Бомпти, – обратилась она к блондину, – я позволила себе припомнить историю вашей семьи в присутствии Дювы… Ох, недобрым словом она помянула тебя!.. Аскольд, – она мгновенно переключилась на другую волну, – как некромаг обезопась нас от возвращения тёмной княжны. – Она многозначительно глянула на него.

Аскольд коротко кивнул и зашёл в спальню Дювы.

– Бомптириус, – Анита вновь повернулась в сторону белого мага, – где Эльвира? Все готовы? Всё схвачено?

– Конечно, Анита. – Так спокойно ответил Бомптириус, будто он каждую неделю устраивал дворцовые перевороты. – Всё отлично. Все готовы. А эта светловолосая девчонка просто визжит от радости, – Бомпти невесело усмехнулся и оглянулся назад, словно Эльвира стояла за его спиной.

– Да уж. Она просто не знает, чему радуется. – Согласилась с ним Анита.

* * *

Владлена зашла в небольшой уютный трактирчик на следующий день не для того, чтобы распить друзьями бутылочку недурного вина и даже не для того, чтобы подкрепиться после долгой дороги, а лишь для того, чтобы выпить кружечку чая и прочитать свежий выпуск «Склепус Таймс».

Она развернула газету и вновь перечитала заголовок первой полосы: «Скоропостижно скончалась величайшая тёмная княжна Дюва». Под заголовком шла серая масса мелкого печатного текста. Владлена мельком пролистала газетку и поняла, что весь номер посвящён теме первой полосы. Она открыла газетку на первой попавшейся странице и невольно её глаза округлились. На этой странице было интервью:

«Склепус Таймс: Здравствуйте! Не могли бы вы сказать пару слов о столь неожиданной кончине Дювы?

Бомптириус Славный: Боюсь, я не сумею удивить вас новой информацией. Тёмная княжна скончалась от сердечного приступа, когда готовилась ко сну…

СТ: А что вы думаете по поводу версии отравления?

БС: Это невозможно, как сказали наши специалисты по ядам. Всё проверили: отравления быть не могло.

СТ: Может, тогда чары?

БС: Специалисты по чарам также уверены в том, что ни одно известное смертельное или сколько-нибудь опасное заклятие не могло иметь места быть.

СТ: Но, насколько нам известно, рядом с телом тёмной княжны был отмечен повышенный уровень некромагической активности. Что вы думаете по этому поводу?

БС: Без комментариев.

СТ: Каким образом ночью же стало известно о смерти Дювы?

БС: Без комментариев.

СТ: Почему охранники оказались убитыми?

БС: Без комментариев…»

* * *

В этот вечер в особняке Скелетто было так шумно, словно пировали человек пятьдесят, а не шесть, как было на самом деле. Вино, коньяк и текила лились рекой. Пожалуй, только один человек в этом обществе не чувствовал себя вполне удобно – Эльвира, которой открылась правда об истинных чувствах Аскольда. Он сидел рядом с Ларой, которую все, а в первую очередь он сам, называли почему-то не иначе как Анита.

– Эх, помню я, как сажали на трон Дюву… – мечтательно протянул Сэммюэл Скелетто. – Тогда я гордился тем, что уже могу влиять на жизнь в преисподней, а теперь горжусь, что ещё могу! – Он весело рассмеялся. – Однако Аскольд, мой мальчик, меня переплюнул: в какие-то пятьдесят лет от роду быть замешанным в таком отличном деле!

Аскольд даже покраснел от такой похвалы.

– Ну, если б не Анни… и не Бомптириус! – он легко улыбнулся и в очередной раз поднял бокал с вином: – За дружбу, которая становится любовью! – выкрикнул он с чувством и другой рукой приобнял Аниту за талию.

Едва ли кто-то кроме Аниты до конца понял подоплёку этого тоста и, тем не менее, все выпили за него с не меньшим удовольствием.

– Э-эх! Как говорил мой дед-трактирщик, была б выпивка, а тост всегда найдётся! – отметил Бомптириус и с удовольствием развалился на стуле.

– Ваш дедушка тоже был трактирщиком? – пискнула из своего угла Эльвира.

Аристарх Платонович, также находившийся здесь, удивлённо обернулся на голос девочки: он уже успел забыть о её присутствии в доме герцога Скелетто-младшего.

– Да! – Ещё более развязным голосом, чем обычно, ответил Бомптириус. – Да, он был трактирщиком, и славным трактирщиком, судя по рассказам моего отца. Я его не помню… Он умер за два года до моего рождения, в 1882 году. Славный был человек Гарибальд де Бротт!.. – Но Бомптириус Славный не сумел закончить, его перебила Эльвира:

– Быть не может!! Моего деда тоже звали Гарибальд де Бротт!! Но он умер в 1892 году, а не в 1882!

– Нет-нет! этого не может быть! – Воскликнул Бомптириус-Флегонт. – Я совершенно точно знаю… Мне говорил мой отец…

– Виарент? – поражённо спросила Эльвира.

– Виарент… – пробормотал он и замолчал.

Нет большего позора для тёмного мага, нежели весть о том, что кто-то из его родных или близких связал себя узами брака со светлыми. А потому не мог Гарибальд де Бротт, истинный тёмный маг, спокойно думать о том, как будет топтать его тёмное сообщество. Поэтому он поспешил попросить супругу отправить письмо Виаренту с известием о смерти его, Гарибальда. Сам же Гарибальд де Бротт, в свою очередь, всем своим интересующимся знакомым, друзьям, родственникам рассказал о том, что его сын Виарент умер в светлой части преисподнии от некой таинственной, но чудовищно опасной болезни.

Гарибальд был почти спокоен насчёт своего будущего. У него подрастала дочь Летисия, родившаяся в 1874 году. Виарент ничего не знал о ней лишь по одной причине – он порвал всякую связь со своими родными, жил у белых и даже не переписывался с родителями, словно стыдясь тёмных корней. Гарибальд ещё и потому не сообщал о сестре Виаренту, потому как боялся сглазить: Летисия была таким ребёнком, какие обычно не доживают и до года.

Но вот наступил 1892 год. Дела в трактире шли отлично, но Гарибальд слишком хорошо помнил славу и богатство своего отца, Артура де Бротт, чтобы спокойно смотреть на свой маленький тихий трактир, приносящий ему небольшой, но стабильный доход. Он задумал своего рода афёру: он заложил одному из ростовщиков ЛГ свой дом, трактир – всё, чем владел, – чтобы расширить свой трактир хотя бы до гостиницы средней руки, постепенно выплачивая взятые под бешенные двадцать процентов годовых в долг деньги. Афёра вполне могла бы быть лишь удачно провёрнутой сделкой лет эдак через десять, если бы именно в это время Гарибальд не умер, именно в тот момент, когда деньги были уже вложены в строительство. Мать Виарента и Летисии умерла от чахотки в этот же год, и бедная Летисия, весьма смутно представляющая себе своих родственников дальше первого колена, не имеющая друзей, оказалась в один прекрасный момент на улице почти совсем без денег и с самым минимум личных вещей, какие успела покидать в чемодан за пару минут. Благодаря чистой случайности она познакомилась в бакалейной лавке с бедным молодым чиновником при дворе тёмной княжны Эстер по имени Сомс Мип. Они разговорились. Он пригласил её в свою квартиру после рассказа девушки о том, что идти ей некуда. Поначалу их отношения были исключительно дружескими, даже товарищескими: оба пытались хоть как-то заработать, чтобы свести концы с концами. Летисия вспомнила о своём умении неплохо шить и вышивать, и пристроилась подмастерьем к опытной портнихе, получая за свою работу жалкие два серебряных за неделю кропотливой и изматывающей работы, в то время, как только оплата квартиры за месяц на окраине ЛГ, стоила шесть серебряных.

Постепенно отношения Летисии де Бротт и Сомса Мип изменились, и, спустя десять лет, они поженились. (Родители Сомса, люди очень бедные, ничего не имели против супружества их сына с бедной, но способной девушкой.) С трудом нашлись даже свидетели – так уединённо жили молодые люди.

В следующем, 1903, году родился их первенец – Эвгард, успевший хлебнуть вместе со своими родителями все «радости» жизни в унизительной бедности, даже нищете. С раннего детства у него в мозгу отчаянно билась только одна мысль – где найти денег?! Казалось, он хотел выпрыгнуть из собственной шкуры только для того, чтобы заработать больше. И для этого и он сам, и его родители делали всё возможное – он получил весьма дорогостоящее и очень ценное образование. Уже к двадцати годам он был прекрасным специалистом в области ядов и противоядий, таким специалистом, которого брали с руками и ногами и которому могли платить до тысячи золотых в год. И Эвгард не замедлил воспользоваться всеми возможными деловыми предложениями, которые поступали к нему, благодаря чему вытащил из беспробудной нищеты свою несчастную семью.

Но вот в 1924 году стало все больше и больше нарастать недовольство в адрес тёмной княжны Эстер. Само собой, назревал переворот, в котором, к удивлению всех и вся, сыграл немалую роль Сомс Мип, человек, несмотря на свой низкий социальный статус и ещё меньшее жалованье, имевший почти свободный доступ ко всем секретным документам. За какие-то недели мистер Мип, обычный канцелярский работник, стал одним из самых влиятельных людей во дворце тёмной княжны. В семье Мип прочно поселилось материальное благополучие.

А в 1926 году в семье Летисии и Сомса родился ещё один сын, которого назвали Эммануилом. К счастью или к сожалению, ему не пришлось испробовать на себе унижений и нищеты, а потому он ни на йоту не ценил то, что у него было. Его баловали и родители, и старший брат, который изредка навещал мать и отца. И, как выяснилось уже через пятнадцать лет, единственное, к чему Эммануил питал склонность – к транжирству. (Летисия с ужасом узнавала в своём любимом младшеньком Рональда де Бротт, своего дядю, о котором ей так много рассказывал отец.) Эммануил не стремился к наукам, его не занимало дело его отца: он не занимался и не интересовался политикой, знание законов которой легко бы обеспечило ему пропуск во дворец. Только желание безудержно тратить деньги.

В итоге в 1960 году, когда Эвгарду было уже пятьдесят семь лет, а Эммануилу – тридцать четыре, Эвгард был уже состоятельным и уважаемым человеком в тёмном сообществе и, надо сказать, человеком женатым, а Эммануил всё так же сидел на шее родителей, постепенно спиваясь и теряя человеческий облик. Он прожил ещё пятнадцать лет, вконец измотав не только родителей, но даже и брата.

А ещё через пятнадцать лет случилось настоящее чудо: в семье Сомса и Летисии родилась дочь, которую было решено назвать Эльвирой. Словно платой за появление новой жизни стала смерть в 1991 году Эвгарда.

Во многом история Эльвиры повторяла историю самой Летисии, что вскоре проявилось во всей яркости красок. Через какие-то шесть лет Летисия Мип по чистой глупости погибла: она попросту поскользнулась на каменном полу второго этажа и, пролетев вниз головой по крутой парадной лестнице, сломала шею. Ещё через шесть лет умер и Сомс Мип, оставив вполне неплохое состояние Эльвире, точнее говоря своему двоюродному брату, Асмодеусу Мип, попечителю девочки до восемнадцати лет, который никогда не интересовался ни братом, ни его семьёй.

* * *

– Влади, ты не представляешь, как я соскучилась по Мари! – воскликнула вот уже в который раз за этот вечер Элизабет. – Ты уверена, что у неё всё хорошо? Как так она могла убежать куда-то к чёрту на рога с каким-то…

– Лиззи! Он хороший человек! – воскликнула Владлена и покраснела. – Я его знаю… Каюсь, это я их познакомила…

– Вот почему мне показалось лицо на фото знакомым! – вспомнила Элизабет. – Вы с ней созваниваетесь? Переписываетесь? Почему ты так уверена, что с ней всё хорошо? – вопросы сыпались из Элизабет, как горох.

Владлена хотела было вставить реплику, но не успела.

– Ох! Мари мне всегда казалась такой нежной, заботливой, хорошей девочкой… Я никогда от неё ничего подобного даже не могла ожидать! – приговаривала Лиз и качала головой, слёзы катились из её глаз. – Конечно, нам с ней не пришлось много общаться… Но мне казалось, что мы с ней действительно стали близки…

– Ну-ну Лиззи! Не стоит! Не стоит рыдать! Я тебя уверяю, Мари абсолютно счастлива! А если её счастье и не будет долгим, я уверена, ей хватит духу вернуться домой. Она не дурочка… и не гордячка, – с некоторой ноткой сомнения добавила Влади. Она посмотрела на мачеху и ей стало по-настоящему жаль её.

– Лиззи, тебе плохо? – сострадающе спросила её падчерица.

Элизабет ещё сильнее зарыдала и обняла Владлену.

– Конечно, конечно, милая… – приговаривала Влади, поглаживая по спине Лиз. – Уже скоро…

* * *

Анита с немалым интересом просматривала свежую прессу, где сообщалось о том, что приближённые ко двору люди «рассматривают кандидатуры на место тёмной княжны», как в кабинет вошла горничная и сообщила, что пришла Владлена Курт. Несколько удивившись, Анита поднялась из-за стола, накинула на плечи палантин и вышла к гостье.

Владлена сидела спиной к вошедшей в гостиную Аните. Та прочистила горло – Владлена развернулась и привстала. Лицо её было печально, чего нельзя было сказать о её сестричке.

– Здравствуй, Влади! – улыбнулась Анита. По всему было видно, что она была бы рада обнять сестру. – Где ты пропадала? – нежно спросила её она.

– Рада видеть тебя, Мари, – как-то чересчур официально пробормотала Владлена. – Элизабет волнуется за тебя.

Аниту передёрнуло.

– Скажи ей, что я… что у меня всё отлично.

– Я ей сказала. Но она очень переживает. – Словно исподволь Владлена глянула в глаза сестре, что не преминула заметить та.

– Влади, ты на меня за что-то обижаешься? – мягко спросила Анита.

«Будто сама не знаешь!!» – чуть не сорвалось с языка Влади.

– Я просто считаю, что ты поступила с Лиз не самым лучшим образом.

– Что, прости? Я верно расслышала? – Весь хороший настрой тут же испарился. – Это я так с ней поступила?

Владлена поджала губы.

– Прости меня…

– Ну, знаешь ли… – От гнева ноздри Аниты задрожали.

– Прости, я… Это было в запале… Я… Поверь, я уже заплатила за свою ошибку. – Потупила взгляд Владлена. Делать этого совсем не хотелось – ни извиняться, ни прятать глаза, хотелось вцепиться в волосы и расцарапать лицо этой чужой и непонятной Аните.

– Так где ты была всё это время? Тот месяц, а? – Скривила губы в усмешке Анита.

Владлена упорно молчала, глядя в пол. Обрывки её беспорядочных мыслей не без труда доносились до Аниты. Белые. Анита снова усмехнулась:

– А тебе палец в рот не клади! – Она расслабленно рассмеялась.

Сестра прожгла её яростным взглядом:

– Я сюда не затем пришла, – процедила она. – Я прошу совсем немного: свяжись с Элизабет, она очень волнуется. Ей это очень вредно…

Анита не удержалась и саркастично ухмыльнулась:

– Откуда такая любовь к нашей мачехе?! А, Влади? Я, знаешь ли, неплохо помню всё то, что ты про неё говорила чуть меньше года назад… Впрочем, ладно, сменим тему. – Она выжидательно посмотрела на сестру и, поняв, что та ничего говорить не собирается, заговорила сама: – Ты, верно, слышала о смерти Дювы?

Владлена кивнула головой.

– Отлично. А знаешь ли ты, кто это организовал и кто посадит на трон своего ставленника? – Анита самодовольно уставилась в тёмную радужную оболочку глаз Владлены.

Влади поёжилась и поражённо глянула на сестру, и вновь отвела взгляд.

– Ты? – спокойно спросила она.

– Я. – Не менее хладнокровно ответила Анни и направилась к бару. – Будешь что-нибудь? – спросила она будничным тоном.

Влади покачала головой. Анита хмыкнула и налила себе виски.

– А не слишком ли крепкие напитки ты позволяешь себе по утрам? – невольно вырвалось у Владлены.

Анита удивлённо вскинула брови и иронично улыбнулась:

– Не переживай, алкоголь не является смыслом моей жизни. Я пью лишь в состоянии стресса и во время приятных встреч.

Владлена почувствовала себя уязвлённой, но не подала виду.

– Кстати. Кто твой ставленник? Ведь ты что-то об этом говорила.

Анита легко улыбнулась и присела в кресло напротив Владлены.

– Боюсь, её имя тебе ни о чём не скажет, разве что она – двоюродная сестра Бомптириуса Славного и что её кандидатуру одобрили Почесалкин и Сэммюэл Скелетто.

– С такими покровителями и впрямь никакая фамилия не нужна, – усмехнулась Владлена, однако взгляд её оставался цепким и напряжённым. – То есть теперь ты, как я понимаю, фактически поселишься во дворце.

– Ты всё верно понимаешь, – широко улыбнулась Анита, – но, боюсь, поселюсь я там не одна, а с Аскольдом, ведь он также был замешал в заговоре.

Владлену передёрнуло, что, к её удивлению, заметила Анни.

– Да, конечно, я понимаю, – как ни в чём не бывало ответила Влади. – И, знаешь, мне бы не хотелось терять связь со всеми… с тобой, – запнулась она.

Анита пронзительно вгляделась в лицо сестры, холодные чёрные глаза буравили её взглядом.

– Неужто?? – покачала головой она. – А мы ещё осуждаем Бомптириуса! – и она рассмеялась. – Так сложно отойти от меня и Аскольда и окунуться с головой в заботы о Элизе? В конце концов, переехать на другой материк, выйти замуж и нарожать детишек… Поверь мне, милая моя, тебе несложно будет найти какого-нибудь другого богатого олуха и развлекаться на досуге магией.

Губы Владлены превратились в нитку:

– Значит для тебя Аскольд – всего лишь богатый олух? – Спросила она, и глаза налились гневом.

– А тебе какая печаль?

Лицо Влади исказила гримаса боли, она поспешно закрыла его руками:

– Боже, что он с тобой сделал… – Простонала она. – Чудовище…

Анита словно обратилась в камень. Владлена сидела, согнувшись, уткнувшись лбом в колени, грудь её судорожно приподнималась при дыхании.

– Я позвоню Элизабет, поговорю с ней, – пробормотала Анита спустя несколько минут молчания. – Обязательно. Я знаю, что ей сейчас очень тяжело и одиноко без нас. Я обещаю. И… – она запнулась. – Если хочешь, если сможешь, оставайся с нами, никто гнать тебя не будет. – Не без труда выдавила из себя Анита.

* * *

Подготовка к коронации и празднованиям шла во дворце, да и во всей тёмной преисподней, полным ходом. Уже неделю назад была утверждена кандидатура Эльвиры на трон тёмной княжны, о чём трубили и тёмно– и светломагические издания. Особенно ярко освещалась эта тема у белых магов: была даже раскопана немудрёная биография Эльвиры, чуть ли не вся её родословная до пятого колена, в которой, правда, не нашли ничего существенного или важного. Это и неудивительно, ведь смена власти, а, значит, и возможная смена политики не могла не отразиться на белой части преисподней.