Текст книги "Случайный знакомый. Другая страна"

Автор книги: Юлия Усова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Шёл Владимир сюда решительно, а сейчас ему стало не по себе. Он не мог придумать, с чего начать разговор. Конечно, если Оксана окажется дома, то всё сразу станет ясно. Или она его помнит и хочет видеть, или нет. А вот что он скажет её родителям, если Оксаны нет? Или, допустим, она куда-нибудь вообще уехала из родного города? С какой стати совершенно незнакомый парень разыскивает их дочь? То, что в этом доме живет именно его Оксана, а не какая-нибудь другая, у него сомнений почти не оставалось. Уж больно много было совпадений: сестра училась в педагогическом институте в его городе, есть брат по имени Слава. Он точно помнил, что Оксана называла его именно так. И главное – отца зовут Петром.

Оставалось набраться смелости, и вперёд. Владимир около часа сидел на лавке перед домом Оксаны и набирался смелости. Хорошо ещё, что во дворе никого не было, иначе его наверняка заподозрили бы в желании ограбить мирных жильцов двухэтажки. Как он себя ни уговаривал, смелости не прибавлялось. И всего-то нужно было просто встать, пойти и нажать на звонок. А дальше… А что, собственно, дальше? Кто выйдет и что скажет? А главное – что скажет сам Володя? «Здравствуйте, я тот самый, кто с вашей дочерью…» И что «с дочерью»? Был знаком? Двухдневное знакомство вряд ли располагает к длительным поискам человека. Да и назвать «знакомством» то, что было у них с Оксаной, как-то странно. Была любовь, и не важно, что были они вместе всего два дня. Но никому этого ведь не объяснишь, примут за психа. А если это все же не она? Тогда что? Взбаламутишь людей и какую-нибудь девушку по имени Оксана подведешь. А если она уже замужем? Тогда совсем нехорошо может получиться… Нет, надо как-то иначе, поаккуратнее.

Владимир встал, вновь обошел вокруг дома и опять уселся на лавку. Дверь скрипнула, из подъезда вышел высокий сухопарый мужчина. Внимательно посмотрел на незнакомого парня и сел на другой конец скамьи. Достал сигареты, закурил. Всё это он проделал, не сводя глаз с Владимира.

Володя тоже, не отрываясь, смотрел на него, гадая – отец ли это Оксаны или нет. Пытался найти в лине мужика знакомые черты.

– Чего уставился? Ходит тут, высматривает. А чего, спросить тебя, высматриваешь? Чего? – Мужик прищурил правый глаз и вопросительно смотрел на Владимира. – Ты кто? И чего тебе здесь надо возле нашего дома?

– Во-первых, здравствуйте…

– И во-вторых, и в-третьих… Ты кто мне? Брат? Сват? Или знакомец, чтобы я с тобой здоровался? Может, еще поручаться предложишь? Уходи отсюда! Нечего здесь делать! Милицию позвать, что ли, или самому по шее ему накостылять? – решал мужик.

– Подождите…

– Нечего мне ждать. Сказано – проваливай, значит, проваливай.

– Одну минутку…

– Кончилась твоя минута, уматывай!

Вовка понял, что добром разговор с мужиком не получится, и решил идти напролом:

– Я ищу Оксану. Мне сказали, что здесь живет такая. Вас ведь Петром зовут? И у вас есть дочь по имени Оксана?

Мужик сразу как-то сник и отчего-то стал прятать глаза. Тихо спросил:

– И что с того?

Володя немного приободрился. Похоже, это действительно ее отец, и он по крайней мерс собирается выслушать незваного гостя.

– Понимаете, я ее давний знакомый. И мне бы очень хотелось найти её. Точнее, это просто необходимо. Понимаете, я с ней познакомился в… – И Владимир назвал город.

Такой реакции на свои слова он никак не ожидал. Мужик заорал благим матом, забежал в подъезд и выбежал оттуда с метлой, которой отчаянно размахивал и пытался ударить Владимира черенком по голове. На вопли вылетела женщина и постаралась унять разбушевавшегося мужа, хватала его за руки и тянула в подъезд. Но тот сдаваться не собирался и, волоча повисшую на нем бабу, продолжал свои упражнения с метлой, выкрикивая при этом что-то бессвязное Все слова, которые Владимиру удалось разобрать, были матерными.

Сзади, за спиной, затрещал мотоцикл. Владимир не мог обернуться, поскольку рисковал получить черенком метлы по голове. Его схватили за воротник и, резко дернув, уронили в люльку. Мотоцикл взвыл и понесся по улице. Пока Володя, пытаясь нормально устроиться в люльке, барахтался и дрыгал в воздухе ногами, спаситель увёз его на приличное расстояние и остановился. Сергей снял шлем и захохотал:

– Ну, чистый цирк! Вовремя я успел? Ещё немного, и растерзали бы тебя. Я как чувствовал – поехал за тобой. Час прошел, а тебя всё нет, вот и поехал. Ну что, вижу, к взаимопониманию вы не пришли?

Володя мрачно кивнул.

– Понятно. Тогда сделаем так – ты дуй домой, а я поеду к ним. Мне проще с ними поговорить, я местный.

Сергей приехал часа через три, слегка навеселе.

– Ну, ничем я тебя порадовать не могу. Сначала говорить со мной не хотели, немного поорали, после успокоились. Даже мировую выпили. С тобой говорить так и не пожелали. Сказали, что Ксюша уехала в Москву.

– Кто уехал?

– Ну, Оксана твоя. Там вышла замуж и не хочет, чтобы её тревожили. Но мне кажется, врут они. Я там ещё с ребятами побалакал с соседнего двора – все разное говорят. Был слух, что она забеременела, уехала куда-то и вроде вышла замуж. Ещё говорили, что она уехала в Краснодар делать аборт и там умерла. Но это такой чувак сказал, которому верить никак нельзя. Говорят ещё, что у неё жених где-то объявился, к нему и уехала. Может, и правда в Москву. Попробую я потом ещё что-нибудь разузнать. Если удастся, напишу тебе. А теперь спать, завтра на рыбалку поедем.

– Ты извини, Сергей, – устало проговорил Владимир. – Спасибо тебе за все, но я завтра уезжаю. Поеду домой, на Север.

– Как знаешь, – пожал плечами Серёга. – Расстроился? Не горюй, другую найдешь, ещё лучше!

Глава 7

Ксения Петровна сдвинула бумаги на край стола и, достав из сумочки пудреницу, принялась внимательно изучать свое лицо в маленьком зеркальце. Придирчивый осмотр показал, что в свои почти что сорок выглядит она просто замечательно. «Хорошо бы мне твои гены унаследовать, чтобы в твоем возрасте так же выглядеть, – периодически повторяла ей дочь Ленка, заставляя Ксению купить себе обновку. – С твоей внешностью просто грех кое-как одеваться! Ты у меня, мамочка, самая красивая. Только вот замуж тебя надо выдать».

О замужестве Ксения и не помышляла. С неё хватило и первого, неудачного и кратковременного. Правда, вовсе не обязательно второй муж должен был оказаться таким же рохлей, как Игорь, но повторять эксперимент она не собиралась. По крайней мере до последнего времени. Недавно ей стало казаться, что её шеф, Сергей Витальевич, к ней неравнодушен. Сергей Витальевич был человеком серьёзным и холостым, Ксения работала в его небольшой строительной фирме уже три года и не замечала за шефом наклонности ловеласа. Стало быть, раз уж начал он многозначительно поглядывать на своего главного бухгалтера, то дело не шуточное. Тем более что не далее как сегодня утром Сергей Витальевич, подписав очередную порцию документов, задержал Ксению в своем кабинете.

– Вы, Ксения Петровна, присаживайтесь, не спешите.

– Так ведь работы полно, – сдержанно улыбнулась она.

– Ничего, – великодушно махнул рукой босс, – никуда она не денется. Я с вами давно поговорить хотел…

Подождав с минуту и не услышав ничего, кроме сосредоточенного сопения. Ксения не выдержала:

– Слушаю, вас, Сергей Витальевич.

– Я вот что… – вновь замялся шеф, что было на него вовсе не похоже. – Ксения Петровна, я хочу с вами увидеться.

– А сейчас разве вы меня не видите? – не выдержав напускной серьёзности, расхохоталась Ксения.

– Ну вот, смеетесь вы надо мной, – огорчился Сергей Витальевич. – Я бы очень хотел с вами встретиться во внерабочей, так сказать, обстановке. В общем, я хочу вас пригасить сегодня вечером в ресторан. Вот.

Ксения немного растерялась. Естественно, Сергей Витальевич был далеко не первым мужчиной в её жизни, который хотел бы её куда-то пригласить. Но как-никак он был её боссом, и в случае возникновения какой-нибудь неловкой ситуации под вопросом оказалась бы её дальнейшая работа в этой фирме. А работа эта Ксению вполне устраивала – и коллектив неплохой, и зарплата приличная. Но и отвечать отказом она не спешила. Не потому, что боялась увольнения или придирок со стороны хозяина. Просто Сергей Витальевич ей нравился.

– Ну что? – с беспокойством спросил Сергей Витальевич. – Согласны?

– Почему бы и нет! – просто ответила Ксения, хотя, открывая рот, была уверена, что ответит вежливым отказом.

Вечер, несомненно, удался. Небольшой симпатичный ресторанчик, выбранный Сергеем, очень понравился Ксении. Сергей вёл себя очень тактично, развлекал свою спутницу как мог и всячески демонстрировал свои чувства к ней, поделал это без назойливости. Через час они уже перешли на ты и отправились танцевать. Сергей бережно прижимал к себе Ксению, а та с удовольствием ощущала прикосновение крепких мужских рук.

Домой она вернулась часов в двенадцать. Лена, осведомленная о том, куда отправилась мать, ещё не ложилась. Как только хлопнула входная дверь, она выскочила в прихожую, с любопытством вопрошая:

– Ну как?

– Что «как»? – ответила мать вопросом на вопрос. – Всё в порядке.

– Я уж думала, ты и домой сегодня не явишься.

– Вот так сразу? Хорошего же ты обо мне мнения, – улыбнулась Ксения, целуя дочку.

– А что такого? Дело житейское! Ладно, как он тебе?

– Сергей? Да ничего так. Спокойный такой, с чувством юмора, неглупый. Впрочем, всё это я и до сегодняшнего вечера прекрасно знала.

– Ну, мам, ты как будто брачное объявление читаешь – спокойный характер, с чувством юмора. Добавь ещё – без вредных привычек.

– У него есть вредная привычка. Такая же, как и у меня, – он курит.

– Если это единственный его недостаток, – усмехнулась дочь, – тогда я за тебя спокойна. А вообще пригласи-ка ты его к нам. Очень хочется посмотреть на идеального мужчину. А твоему выбору я не доверию.

– Я пока ещё никого не выбирала, – возразила Ксения. – А в гости я его уже пригласила. Вернее, он сам напросился. Завтра в семь.

Владимир Иванович получил очередное письмо от матери. В нём она в который раз упрекала его, что он её совсем забыл, писем не пишет, звонит раз в два месяца. И свою фотографию прислать не может, у неё есть только одна, да и та восьмилетней давности. На ней он стоит с ружьем, весь в мехах и с бородой, рядом с убитым оленем. Там и лица не видно толком. Если бы не надпись на обратной стороне, то это мог быть кто угодно. Ещё мать писала, что сильно постарела. Её всё же отправили на пенсию, как она ни сопротивлялась. Но годы берут свое, здоровье уже не то, и она решила согласиться. Только вот делать ей на этой пенсии совершенно нечего, дома одной сидеть тоскливо. Она стала часто болеть, видит одних врачей, и ей очень одиноко. И вообще – вот умрет она, и сына перед смертью не увидит, да похоронить-то некому будет, поскольку на Володю она даже в этом вопросе уже не слишком-то рассчитывает.

Он прочитал письмо и задумался. Упреки эти были привычными, но сейчас его почему-то взяло за живое. И в самом деле, совести у него нет ни на грош, живет так, как ему самому удобно. А ведь никого, кроме матери, у него на свете нет, и просто свинство – с ней не считаться. Матери за шестьдесят. На работе, где её держали за бешеную работоспособность и безотказность, ей некогда было думать о себе. Кроме того, она довольствовалась теми деньгами, которые ей платили, и не требовала прибавок. Что она будет теперь делать, чем займет себя? К сыну же Лидия Васильевна отказалась ехать категорически, причём и сама не знала почему. Деньги он ей присылал регулярно, мать сначала пыталась возражать, но Владимиру все-таки удалось убедить её в том, что помогает он ей отнюдь не из последних копеек.

«Это ж сколько времени я мать не видел?» – задумался Владимир и ужаснулся. Шестнадцать лет назад он уехал из дома и с тех пор там ни разу не был. Свои редкие отпуска он проводил здесь же, на охоте и на рыбалке. Пару раз только выбирался «на юга», в Сочи, и оба раза остался недоволен шумом, толкотней, суетой. А домой он ехать не хотел. Из-за того, что случилось с ним в тот день, когда он шёл к Оксане и получил по дороге кирпичом по голове, Володя возненавидел родной город и рад был оттуда уехать. Кроме того, этот город почему-то многие годы казался ему назойливым, хамоватым, властным, с лицом Татьяны Стебловой. Кошмар!

В общем, на родину не тянуло. За это время он успел несколько облысеть, нарастить небольшой животик и заработать довольно приличные деньги. Получал он очень даже неплохо, а тратить было особо не на что. Если бы у него была семья – тогда, конечно, другое дело. Но семьи у него под сорок лет так и не было. Мать давно перестала спрашивать у него, когда он собирается жениться, и напоминать о своем желании нянчить внуков. Поняла, что это бесполезно – сына нс переупрямить.

Несколько лет назад Владимира Ивановича назначили главным инженером управления, в котором он начинал работать и которое стало отделением крупной нефтегазовой компании. Оттого поселка, в который молодой специалист Володя Туров прибыл сразу после окончания института, и в помине ничего не осталось. Он превратился в современный город с населением в двести тысяч человек, с большими девятиэтажными домами, вполне приспособленными к экстремальным северным условиям, с крупными магазинами и прочими благами цивилизованной жизни. Кстати, квартиры в этих домах были значительно просторнее и удобнее, чем на материке, а в магазинах было полно таких продуктов и шмоток, которые в других местах можно было достать лишь в закрытых партийных распределителях. Так утверждали все, кто время от времени ездил на материк. Но в последнее время Владимиру стало как-то жаль прежнего поселка с бревенчатыми строениями, где все знали друг друга в лицо и по имени. Его стало тяготить северное солнце, которое полгода вообще нс показывалось, а остальные полгода не слезало с неба. Захотелось видеть каждый день закат. И очень жалко стало мать. Когда Володя уезжал, она была сильной, крепкой женщиной, а теперь, наверное, совсем сдала.

После месяца раздумий и колебаний Владимир Иванович решился. Главным признаком принятия ответственного решения стало то, что он сбрил бороду. После этого, казалось ему, пути к отступлению уже не было. Как выяснилось, желание Владимира сменить место жительства возникло у него удивительно вовремя. В его родном городе имелось представительство компании, и как раз сейчас освободилось место, равное по должности тому, которое он сейчас занимал. В зарплате он терял при переводе какие-то копейки, да и те впоследствии могли компенсироваться служебным ростом. Закончив оформление перевода, Владимир дал матери телеграмму и поехал.

Лидия Васильевна смотрела бразильский сериал и была очень недовольна звонком в дверь. Пока шла открывать, обругала стоящего за дверью всеми, по ее понятию, нехорошими словами, самым страшным из которых было «негодяй».

– Турова Лидия Васильевна? Вам телеграмма, распишитесь.

Расписавшись, Лилия Васильевна поспешно вернулась в комнату к телевизору. Слава Богу, что отвлечься пришлось ненадолго и нить сюжета она не потеряла. Поискав очки и не обнаружив их рядом, отложила телеграмму в сторону. Сейчас она досмотрит серию и прочтет. Такие раскладные, как открытки, телеграммы, с цветами на обложке, ей приносят каждый год, ко дню рождения, от сына. А вскоре и денежный перевод придет, ещё один помимо ежемесячного, тоже ко дню рождения.

Неожиданно резко кольнуло сердце. Лидия Васильевна замерла и с некоторым страхом посмотрела на телеграмму, как будто оттуда могло выскочить что-то неприятное. День рождения у неё только через два месяца, совсем свихнулась с этими сериалами. Или уже склероз старческий начинается? Господи, как она будет и дальше жить одна?!

Нашла очки и прочитала: «Встречай, еду». Какую еду нужно встречать и зачем? Неужели она действительно впала в полный маразм и не может понять каких-то простых вещей? Ведь тот, кто давал эту телеграмму, был, вероятно, в своем уме… Или это чья-то дурацкая шутка? Но кто с ней будет шутить, да ещё и таким странным способом? Может, это Володя ей какую-то посылку отправил? Тогда почему телеграмма такая непонятная? Так, надо взять себя в руки, не волноваться и еще раз внимательно прочесть короткие строчки текста. А ещё лучше – дойти до соседки и попросить прочесть.

Соседка была лет на десять моложе Лидии Васильевны, но они дружили. Взяв листок, она уверенно и громко прочла:

– Встречай, еду.

– Как? – екнуло у Лидии Васильевны сердце.

– Встречай, еду. Отправлена из города… Лидочка, так ведь там ваш Володя работает! Это точно от него! Ну вот, дождалась наконец сынка!

– Тамара, а когда приезжает-то, не сказано?

– Нет, – пожала плечами женщина. – Ни числа, ни рейса, ничего. Даже подписи нет…

– Ну, это на моего сына похоже.

Опустившись от неожиданно наступившего бессилия на стул, Лилия Васильевна долго сидела, ожидая, когда успокоится расшалившееся сердце. Сама перечитала телеграмму. Действительно, ни числа, ни номера поезда, ни рейса самолета указано не было.

– Тамарочка, ты мне не поможешь? Надо бы продуктов купить, у меня ничего и нет, а к Володиному приезду надо же что-то приготовить. Я теперь из дома выйти боюсь – вдруг приедет, меня нет. Да и чувствую я себя что-то…

– Господи, конечно, о чем разговор! – мигом согласилась соседка. – Только лучше, наверное, завтра на базар сходить, сейчас времени-то уже сколько.

– А я и не подумала, – спохватилась Лидия Васильевна. – Ну конечно, завтра.

Соседка, как и обещала, пришла на следующий день утром. Вместе они составили список продуктов, и Тамара ушла. Минут через пять в дверь позвонили.

– Тома? Забыла что-то? Ты заходи, я дверь запереть не успела! – крикнула Лидия Васильевна с кухни и направилась к входной двери.

Дверь распахнулась, и в полумраке коридора возникла крупная мужская фигура.

– Вам кого? – испугалась хозяйка.

Она включила свет и уставилась на лысоватого, смущенно улыбающегося высокого мужика. Неожиданно она поняла, кто перед ней. И, охнув, едва не потеряла сознание. Владимир чуть ли не на руках приволок ее в комнату, усадил на диван, накапал корвалола, и только минут черед десять Лидия Васильевна смогла наконец расцеловать блудного сына.

– Да, сынок… Сильно ты изменился.

Владимиру не хотелось не только говорить, но даже и думать о том, как изменилась мать. Ему показалось, что это из-за того, что его не было рядом, она так постарела. А если бы он был здесь, то она всегда оставалась бы такой, какой он ее помнил. Впрочем, отчасти так оно и было – если бы он не уехал, то видел бы мать каждый день, и перемены в ней не были бы так заметны.

– Ты скоро на Ильича похож станешь, – погладила Лидия Васильевна сына по лысеющей макушке.

– Чего? На какого Ильича? – не понял задумавшийся Володя.

– Как на какого? На Ленина. Станешь лысый спереди, а остатки волос – сзади.

– Ладно, и так сойдет. Это они от шапки повытерлись, а теперь снова вырастут, – попытался отшутиться Владимир. – Здесь-то шапку по полгода носить не нужно.

Мать помолчала, внимательно глядя на него, потом вздохнула и робко поинтересовалась:

– Сынок, я прямо-таки боюсь спросить – надолго ли приехал?

– Чего боишься-то? – хмыкнул Володя.

– Да скажешь, мол, на недельку.

– Не бойся, мать. Насовсем я приехал, работу уж себе здесь нашел. Угол-то выделишь?

Лидия Васильевна притянула сына к себе, чмокнула в макушку, погладила по плечу и вытерла слезу.

– Это мне уголка хватит. А ты живи, как привык. Как тебе удобно.

– Да чего там мне надо, – махнул рукой Владимир. – Хотя можно было бы квартирку и поменять, с доплатой. Район получше подобрать, да чтобы квартира поудобнее. Ладно, насчет квартирного вопроса позже поговорим, это никуда не уйдет.

Владимир Иванович встал из-за стола и подошел к окну. Отодвинул занавеску и долго смотрел на скамейку возле подъезда противоположного дома.

– Мам, а Татьяна здесь?

– Здесь, где же ей быть. Опять развелась недавно. Двое детей у неё, мальчик и девочка. Парню пятнадцать, а девчонке семь, она от предпоследнего мужа. Я почти каждый день вижу, как она её то в школу, то из школы водит.

– И сколько у неё мужей было? Двое?

– Трое. Или четверо. Я не считала. Да и разве их сосчитаешь!

– А из моих одноклассников кого-нибудь видела?

– Крутов Серёжа заходил как-то пару лет назад. Он в отставку вышел, решил домой вернуться. Я ему твой адрес дала. Не писал?

– Не-а. А он что, один заходил? Без Ларки?

– Без неё. Как ты уехал, я через какое-то время встретила Лару у нас во дворе, с каким-то мужиком. К Таньке они шли. Поздоровались. Я её отозвала и про Крутова спросила. А она мне сказала – развелись, мол, характерами не сошлись. А Татьяну-то я встречаю, мы с ней изредка разговариваем. Про тебя она иногда спрашивает, интересуется, женился ты или нет. Так я всё говорила – женился и живет хорошо. Ну так вот, она мне и рассказала, что Лариска наставила рога Сережке с тем мужиком, с которым я её видела. Так и сказала: «Рога наставила». А сам он солидный стал такой, торговля у него какая-то, машина с шофером. А у тебя, сынок, машина есть? Кстати, а ты как приехал-то, я и спросить забыла – самолетом или поездом?

– Да на машине и приехал, сейчас оттуда дорога приличная более-менее стала.

– А какая ж машина у тебя? – не унималась Лидия Васильевна, довольная тем, что сын её занимает не последнее место в этой жизни.

– «Тойота».

– Дорого небось стоит?

– Средне. Завтра поедем с тобой кататься, город мне покажешь. Сколько лет не был, и не узнаю ничего. Мам, а мы есть сегодня будем? Я голодный жутко!

Утром, пока сын умывался, Лилия Васильевна надела лучшее платье и новые туфли и стала ждать, когда соберется Владимир. Тот появился к завтраку в видавших виды джинсах и цветастой рубахе навыпуск. Внимательно посмотрел на мать и, почесав в затылке, сказал:

– Это что, придётся мне идти переодеваться, что ли? Ты у меня вон какая праздничная и красивая, а я… – Он осмотрел себя спереди и, скрутившись винтом, заглянул через плечо, пытаясь увидеть, как выглядит сзади.

Лидия Васильевна с трудом уговорила его не переодеваться. И наконец они вышли на улицу. Осмотрев машину внимательно со всех сторон, решила, что она все же дорогая. Владимир Иванович открыл дверцу и помог Лидии Васильевне сесть в машину. Она не без труда залезла внутрь – все-таки привычки разъезжать на автомобилях у неё не было, да и откуда бы ей взяться? Но, немного поерзав, она с удовольствием устроилась на низком упругом сиденье. Сын повернул ключ зажигания, мотор негромко и глухо заурчал, и машина мягко тронулась с места. Лидия Васильевна с любопытством оглядела салон, множество непонятных кнопочек и рычажков на красивой приборной панели и решила про себя: «Нет, все-таки машина дорогая, что бы там Володя ни говорил. Наверное, действительно он хорошо зарабатывает». Мать удовлетворенно откинулась на спинку сиденья. Напрасно волновалась она за сына, в душе подозревая, что не слишком хорошо тот устроился и присылает ей деньги каждый месяц в ущерб себе. Кто бы мог подумать, что её Володя, с его мягким характером, сумеет занять достойное место в новой жизни, в которой многие более деловые и расторопные ребята потерпели неудачу?

Они ехали по улицам, и Владимир Иванович с трудом узнавал свой старый город. Вот здесь, кажется, находились ресторан и пивная, в которой работал Муха. Точно – здесь, это старинное здание ни с каким другим не перепутаешь. Просто теперь рядом с ним небольшой ухоженный скверик, вот и трудно сориентироваться.

– Мама, а Муха где сейчас, не знаешь?

– Ну как не знать! Знаю, конечно, ведь по соседству живем. Только лучше бы не знать. Спился он почти. Вижу его иногда возле разливочной. Стоит, трясется весь, синий какой-то, скукоженный. Ждет, чтобы кто-нибудь угостил, поднес стаканчик. Бывает, и я даю ему рублей пять – десять. Жалко его, – вздохнула Лидия Васильевна. – Про тебя каждый раз спрашивает. Всё хвалит. А себя сам ругает и все равно пьёт. Он же с бабкой жил, помнишь? Так бабка умерла, Мухин пить начал, какие-то бандиты у него квартиру и отобрали, а его на окраину в коммуналку поселили. Но он все равно постоянно здесь околачивается, по старым местам. Здесь, видать, у него приятелей старых больше осталось, легче на стакан найти. Если встретишь его, ты с ним не выпивай, не надо. Дай ему лучше десятку и иди себе.

– Почему ты решила, что я буду с ним пить? – удивился Владимир Иванович, которому самому такое и в голову бы не пришло.

– Все-таки сосед, приятель детства. Напьешься ещё с ним, не дай Бог, в историю какую-нибудь попадешь, – озабоченно гнула свою линию мать.

Владимир Иванович расхохотался:

– Мамуль, мне лет-то уж сколько, а ты все боишься, что я в историю попаду! Честное слово, я уже не мальчик Вовка.

– Для меня неё равно мальчик, – отрезала мать. – Кстати, в истории и пожилые дяденьки попадают, так что ты уж поосторожнее, не натвори чего на радостях, что домой вернулся.

«Какие уж там радости», – почему-то подумал Владимир, но спорить с матерью не стал.

– Хорошо, как скажешь. Буду послушным мальчиком, обещаю хорошо себя вести.

– Вечно у тебя шуточки. Вот что, сынок, отвези-ка ты меня на проспект Кирова. Он, кстати, теперь, по-новому называется. Вернее, по-старому, прежнее название вернули – Московский проспект. Там отделение Сбербанка, хочу деньги положить, что ты мне на шубу дал.

– Зачем это ещё? – возмутился Владимир. – Не надо никуда деньги класть, пойдем и купим тебе шубу. Впрочем, если тебе так уж охота что-нибудь в банк положить, то ради Бога, клади. А шубу мы сейчас все равно поедем и купим.

– Не надо, успеется. У меня та ещё хорошая, которую ты с приятелем прислал.

– Так ей уже лет десять! Пора новую покупать.

– Я лучше знаю, что мне нужно, а что не нужно, – уверенно, совсем по-прежнему заявила мать и скомандовала: – Останавливайся, приехали.

– Так мы еще не доехали.

– Доехали. Там теперь машины не ездят, только люди ходят. Пешеходная зона.

Владимир Иванович проводил мать до Сбербанка и остался ждать её на улице. Ему был не знаком этот Московский проспект: красивая тротуарная плитка под ногами прохожих, казино с закрытыми по утреннему времени окнами, нарядные магазины, летние кафе с разноцветными зонтиками на каждом шагу. Он помнил тот старый проспект Кирова с троллейбусами, машинами, неширокими тротуарами и вечно спешащими хмурыми людьми.

Неожиданно какое-то смутное чувство беспокойства появилось у него. Так бывает, когда чего-то ждешь или пытаешься вспомнить что-то давно забытое, но важное. Владимир Иванович озирался по сторонам, стараясь понять, что его так беспокоит. Наконец до него дошло. Именно здесь много лет назад он налетел и чуть не сбил с ног Оксану. Много лет? Да нет, целую жизнь назад. Именно так, потому что, не встреть её он тогда, вся его жизнь, по всей вероятности, сложилась бы по-другому. Он не искал бы свою потерянную любовь, а спокойнo встречался бы с другими девчонками, а потом женился бы на какой-нибудь из них (только не на Таньке Стебловой!), у него была бы нормальная семья, сын или, ещё лучше, дочка. Что сейчас заботит его ровесников, у которых есть дети? Поди, уже пора о внуках задумываться… А чем живет он сам? Да черт его знает, одним днем, не задумываясь особенно ни о чем.

Он внезапно обозлился на ту девушку, которая так некстати попалась ему на дороге. Хотя, если бы тогда он все-таки тогда пришел к Оксане, если бы не эта идиотская случайность и драка с толпой отребья, он не потерял бы свою любимую навсегда. И уж точно у него была бы тогда семья. Владимир усмехнулся: «Другая страна… Мне казалось тогда, что жизнь рядом с Оксаной – это жизнь в другой, волшебной стране. Глупый ж я был мальчишка… Хотя как знать – может, так и было бы?» В груди кольнуло от воспоминаний. Интересно, где она сейчас? Помнит его или нет? Вряд ли…

Владимир не заметил, как подошла мать. Тронула его за руку, встревоженно вглядываясь в лицо сына:

– Что с тобой? Ты такой бледный. Тебе плохо? Как ты себя чувствуешь?

– Да все нормально, мамуля, – вымученно улыбнулся Володя. – Пойдём мороженого поедим.

Он выбрал кафе напротив того места, где познакомился с Оксаной. Сделал заказ и молча смотрел на пустой тротуар, словно надеясь увидеть там свою давнюю любовь.

– Володя… Володя! Всё же скажи мне – что тебя беспокоит? – тихо спросила Лидия Васильевна, накрыв своей рукой широкую ладонь сына.

Владимир посмотрел на мать и неожиданно решил ей все рассказать. Рассказ, к его собственному удивлению, получился коротким. Оказалось, что о событиях, определивших всю его жизнь, можно было поведать за каких-нибудь пять минут.

– Так, значит, тогда ты шёл к ней? Я в то время не могла предположить, что у моего сына все так серьёзно. Выходит, по этой причине ты до сих пор не женился. Да-а. Я считала, что такое бывает только в романах. Ты уж прости меня, я тогда никак не могла тебя понять. Даже к психиатру тебя хотела отвести.

– Может, и стоило бы, – невесело усмехнулся Владимир. – Да что уж там, это все теперь дело прошлое. Ну, поехали дальше. Продолжим экскурсию.