Текст книги "Глаза ведьмы (СИ)"

Автор книги: Юлия Шолох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Разве я не объяснила, что не собираюсь в этом безумии участвовать? – Не оборачиваясь, ответила она.

Сашка развернулся и молча ушёл на кухню. Включил там кофеварку, вскоре божественный аромат задразнил, защекотал Дашке ноздри.

Ушёл от ответа. Спорить и правда было мало толку. Он настаивал на своём, она свято верила, что помогать в этом деле никому нельзя, это всё равно что толкать с крыши самоубийцу, который сам никак не решится прыгнуть.

Так время и пролетело. Дашка смотрела маленький телевизор на лоджии, Сашка сидел в своей комнате за ноутом, тихо и мирно, будто они сто лет были соседями.

Только не разговаривающими соседями. Даже перед сном Дашка прошла мимо и не пожелала спокойной ночи. Не заслужил.

Видимо, Сашка думал так же, потому что тоже ничего не сказал.

Ночью Дашке приснилась она – Безымянная. Только не та древняя старушка, похожая на сморщенное яблоко, нет. Эта была женщиной без возраста, красивой, царственной и холодной до дрожи. В облаке серого шёлка и кружев, с замысловатой причёской, она стояла возле Дашиного дивана, упираясь в него коленями. На её самоуверенном лице змеилась жёсткая улыбка, глаза смотрели прямо, не мигая, острые зубы белели на фоне ярко-красных губ.

Вокруг её шеи извивался шарф, похожий на чьи-то внутренности.

В руке она держала кабуку – золотую кабуку, прародительницу всех ведьмовских кинжалов, которую никогда не создавали человеческие руки.

Во сне Дашка со всей возможной чёткостью поняла, что Безымянная за ней следит. И более того – она может найти её в любой момент, как посчитает нужным. Даже маминой родной кровью пользоваться не придётся – просто глянет этим своим презрительным взглядом в твои сны – и ты уже как на ладони, голая, беззащитная, открытая страстям и слабостям.

Дашка проснулась и вскочила, хватая воздух ртом. Из окна лился мягкий желтоватый свет. У дивана никого не было.

Наступало утро, она сидела, обхватив коленки руками, вся мокрая от страха и думала, что этот сон совсем не набор символов, сотворённых её мозгом. Безымянная умеет заглядывать в сны, что и показала на деле. И вот теперь вопрос – что она знает о планах Сашки? Нет, конечно, Безымянная не дура, иначе столько бы не прожила, и прекрасно осведомлена, что Служители за ней охотятся, но что она знает о планах Сашки подослать к себе молодую ведьму? Теперь, после сна, Дашка была на сто процентов уверена, что этот план у него провалится. Безымянная вмиг раскусит подделку и тогда этот подосланной девице не сдобровать.

А ещё не сдобровать Служителям, которые смогут поймать Безымянную. Сашке. Они слишком привыкли к безобидным беззащитным ведьмам. Конечно, они пересказывают друг другу страшные истории о былом, пугают возможными ужасами… но они не готовы столкнуться с настоящей древней состоявшейся ведьмой лицом к лицу. Похоже, целые они только потому что ведьма занята своими планами и не жаждет отвлекаться на мелочёвку.

Что ей делать?

Наверное, она может сейчас уйти. Вряд ли Сашка станет задерживать Дашу силой, а другими… уловками у него не получилось. Уйти. И тогда он останется один на один со своей дебильной идеей поймать древнюю. Станет её преследовать, рано или поздно поймает… и это закончится для него плачевно.

Безымянная убьёт его, свернёт шею, как кутёнку и даже не поморщится. Как молодой, непуганый по сути Служитель сможет справиться с золотой кабукой? Одного взгляда на драгоценный жёлтый огонь, из которого состоит кинжал хватит, чтобы лишить Сашку возможности сопротивляться.

А ей что, жалко? Скольких он угробил? Пусть получит по заслугам!

Но сердце стучит, а пальцы побелели, но не желают разжиматься.

– Даша?

Сашка, судя по сонному лицу, только-только вышел из спальни, но едва продрав глаза, тут же бросился вперёд, сел рядом, схватил за руки, с беспокойством глядя на её дрожащие, сомкнутые на одеяле пальцы, на вспотевшую кожу, на застывшие глаза и тяжело вздымающуюся грудь.

– Что случилось?

Она не кричала, совершенно точно. Просто не смогла бы, потому что горло свело судорогой. Значит, от почувствовал как-то иначе. Понял, что это не просто кошмар.

– С тобой что-то случилось? Да? Сейчас воды принесу.

Сашка ушёл на кухню, вернулся со стаканом, держал его, пока Дашка пила. Отставил на столик, медленно погладил по всё ещё сжатым рукам.

– Наверное, из-за всего того, что произошло.

Дашка кивнула.

– Да, просто сон.

Рассказывать, что произошло ему, конечно, нельзя.

– Значит, ничего страшного, всё пройдёт.

Его забота делала только хуже. Ласковый Служитель? Нежный мужчина? Кто он, тот, что осторожно гладил её пальцы, пока те не расслабились и не отпустили ткань? Который осторожно убирал с её лица упавшие на глаза волосы и трепетно стирал с щёк остатки слёз?

– Всем снятся кошмары. Это пройдёт. – Говорит он самым правильным, самым понимающим на свете голосом.

Только всё его поведение – ложь. Он всё ещё не теряет надежды заставить Дашку плясать под свою дудку.

Как же горько! А самое страшное – будь на его месте Игорь, заботься он о ней с таким же рвением, Дашке просто стало бы приятно. А тут… словно её переместили в рай. Лёгкие прикосновения его пальцев, его близость, опухшие со сна веки, смятая на груди футболка – каждая мелочь словно игла в сердце, приносящая одновременно и блаженство, и боль.

Он поднял глаза – такой родной и близкий – и они снова замерли, окаменели, пристально смотря друг на друга. В его взгляде было всё то же самое, что и в вечер у сарая с курами – обожание, страх, ненависть. Но больше всего было какого-то нового, нечитаемого чувства, из-за которого к нему невозможно тянуло.

Он смотрел на Дашкины губы и постепенно становился ближе, кажется, даже этого не осознавая. Она и сама отмечала это только каким-то самым дальним краем сознания, единственным местом, который не накрыл туман предвкушения и неги.

Но тут прояснилось. В Дашкиной голове хихикнул чужой мерзкий голос, и она вдруг поняла, что сейчас произойдёт. Он, наконец, приблизиться настолько, чтобы прикоснуться губами к её губам, он её поцелует, а она ответит, потому что не сможет остановиться. Он запустит обе руки в её волосы, целуя так, словно сошёл с ума, и Дашка прижмёт ладони к его бёдрам и забудет обо всём на свете. Они вместе опустятся на диван, сомнут и снимут её ночнушку и его футболку, и бельё, а потом они…

Дашка резко вздохнула, от ужаса расширяя глаза. Сашка замер.

– Что?

– Ты ведёшь себя, как свободный человек. – Пришлось приложить усилие, чтобы добавить в голос презрения.

– В смысле?

– Как же твоя огромная любовь? Идеальная во всех отношениях?

Он вскочил, растерялся на миг, но тут же загорелся злостью.

– Не смей о ней упоминать!

– Что? – Дашка рассмеялась, смехом настоящей злой ведьмы. – Что ты за мужик такой? Безумно любит, годы положил, чтобы добиться, добился... а спать готов по-прежнему со всем, что шевелится? Да я бы на её место бежала от тебя и отплёвывалась! Тьфу!

– Заткнись!

Дашка вскочила на диване и стала на голову его выше.

– Иди к чёрту, понял? Думаешь, меня волнует, какой ты? Мне плевать! Пусть твои измены волнуют кого-нибудь другого! Я собираюсь одеться и свалить отсюда, и ты меня не остановишь!

Надо же, какой хитрый перец! Раз ведьма, раз влюблённая, что, можно пользоваться? Дашка ни за что бы до такого не опустилась! О, она прекрасно знала современные нравы – что такого, спать с чужим парнем или мужем? Любовница – это уже не позор, а так, название. Многие её знакомые прямо говорили – да, я любовница, и что? Разведу и стану женой. У нас любовь, а у них всё закончилось, развеялось и прошло. И разводили, да.

И ни одна из них почему-то не думала, что если от прошлой жены он гулял, то и от новой гулять ему ничего не помешает. Что рано или поздно быт так же нагонит и так же останешься с детьми одна, и так же будешь клясть всех на свете кобелей за их предательство.

И то, что его Симона ему не жена, дела не меняет. Ишь ты, какой!

– Да и вали!

Сашка тоже разозлился. Он выглядел так недовольно, словно не выспался, а всю ночь только и делал, что ворочался с боку на бок, а тут ему вдруг нервы взялись трепать.

– Вали! Думаешь, толку от тебя много? Мало ли ведьм вокруг? Найду десяток, стоит свистнуть!

Дашка покачала головой и усмехнулась. Как предсказуемо! Это, видимо, должно её заесть – ну, что он десяток других найдёт и она немедленно должна броситься доказывать обратное? Мол, она одна-единственная и только она может ему угодить? Сказать бы ему, что она обо всём этом думает. ЧТО сделает с ним Безымянная, сбить бы спесь высокомерия с его Служительской морды!

Неизвестно, чем бы это всё закончилось, скандал вышел бы знатный, Дашка в пылу сказала бы много лишнего, но тут раздался щелчок. Входная дверь отворилась, кто-то зашёл в квартиру и захлопнул дверь. Раздался женский голос:

– Саша? Ты дома?

Как в плохом водевиле… И неизвестно, то ли смеяться, то ли плакать.

– Я знаю, ты дома! Машина в гараже. Почему трубку не берёшь? Последние дни только и делаю, что звоню...

Вдоль стеклянной перегородки двигалась тень. Девушка возникла на пороге гостиной и замолчала. У неё была другая причёска, не как на фото – крупные русые локоны. Она переводила взгляд с растрёпанного Сашки на Дашку, которая так и стояла на диване в своей короткой ночнушке, потом вспыхнула и вдруг прошипела:

– Ты что, совсем обалдел?

– Это не то, что ты думаешь. – Быстро сказал Сашка, не двигаясь с места. Дашка закатила глаза к потолку и фыркнула. Да, конечно! Если бы она чуть раньше не остановилась, сейчас его подружка увидела бы сцену, которую никак не перепутаешь с «не то, что ты думаешь».

Девушка тем временем расходилась всё больше, её глаза становились всё шире, а лицо всё красней.

– И это я ради тебя с отцом ругаюсь? Со всеми договариваюсь, всем подмазываю, чтобы тебе путь наверх открыть? Человека из тебя сделать? А ты?.. Ты привёл в дом другую? Даже не сообщил, что приехал, трубку не берёшь, зато привёл какую-то девку?

Гостья разозлилась до белого каления. Дашке была знакома эта разновидность злости – холодная и надменная. Она сама так не умела, её злость была другой – пылала, словно пламя и не могла сдержать ни обидных слов, ни глупых поступков, пусть даже потом она сто раз пожалеет. А такая ледяная злость очень точно выбирает ранящие уколы и жалит в самое сердце. Она обдуманная и не отступает, даже когда прошло время отступить и настало время мириться.

– Думаешь, после такого я позволю тебе ко мне прикоснуться? – Симона, а это, конечно же, была она, вдруг взяла себя в руки, её губы презрительно скривились, глаза сузились. – Ты и близко ко мне не подойдёшь, будешь издалека облизываться, понял? Таких как ты, деревенских прихвостней, желающих хорошо устроиться, у моего отца что грязи ошивается. Думаешь, сложно будет выбрать другого? А ты опустишься, куда и должен был – на место мальчика на побегушках!

– Симона, перестань.

Сашка с досадой поморщился и шагнул к ней. Та тут же ощетинилась:

– Не подходи ко мне! От тебя несёт другой бабой!

Он остановился и насупился.

– Я ухожу. – Бросила напоследок Симона, поправляя сумочку. – А ты оставайся со своей новой подружкой. Сразу видно – голытьба! Но тебе же не это интересно было, когда ты её домой тащил, да? Я постараюсь, чтобы тебя и близко больше к управлению не подпустили! Надеюсь, потеря возможности стать хоть кем-то того стоила.

Девица развернулась, готовясь уходить и тут Сашка не выдержал:

– Да стой ты! Ты не поняла! Это – ведьма.

– Что?

Такие простые слова всё изменили. Симона уставилась на Дашку так, словно та вдруг превратилась в монстра и щёлкает зубищами. Потом она вдруг проговорила:

– Понятно.

Только вот Дашке ничего понятно не было. Или… речь о том, что Служитель скорее удавится, чем к ведьме прикоснётся? Логика и собственный опыт подсказывали, что это всё враки. Крутой папаша этой самой Симоны сделал ребёнка ведьме. И уж если прошлое происходило не на её глазах и могло быть неправдой, то Сашку равнодушным присутствие ведьмы всего несколько минут назад точно не оставило!

Впрочем, перемирие длилось недолго. Симона снова заледенела.

– Ты привёл в дом ведьму? – Почти выплюнула она. – Не знаю, что хуже.

А после развернулась и ушла, конечно, хлопнув дверью. Сашка за ней не побежал, но видно, всё произошедшее для него было как ведро холодной воды на голову. Дашка отвернулась, дав ему возможность спокойно уйти из комнаты. Можно было, конечно, позлорадствовать да наговорить достаточно гадостей, но ей не хотелось сейчас добивать лежачего. То, как обращалась с ним Симона, было отвратительно!

Хотя, кто его знает, что сделала бы на её месте Дашка. Может, вовсе убила бы обоих. Потом пожалела, конечно, но вначале руки-то бы распустила...

Она успела привести себя в порядок и позавтракать на кухне тем, что нашла в холодильнике и в шкафчиках. Стесняться Дашка не стала, взяла всё, что захотела. Она, знаете ли, в гости не напрашивалась и делать вид, будто скромный бесплотный дух, не собиралась.

Сашка вышел в коридор, который прекрасно просматривался из кухни, уже одетый и собранный, говорил по телефону.

– Я понял. Да, еду.

Он отключился и прошёл на кухню. Дашка как раз допивала кофе, а от тостов остались только крошки на тарелке.

– Даша.

Она так и застыла с кружкой в руке. Всё то мерзкое, что произошло совсем недавно, казалось, ничего не изменило. Вернее, он продолжал вести себя так, словно ничего не произошло. Ну, что с Дашкой он не церемонился, это понятно, но и сора с Симоной Сашку будто вовсе не задела. Будто безобразный утренний скандал не вызвал вообще никаких эмоций. Честно говоря, когда до прихода гостьи сорились они, он и то выглядел более настоящим.

– Мне нужно уйти.

На его лбу снова образовалась та самая, хорошо знакомая задумчивая складка. Ага, всё же что-то его беспокоит!

Сашка смотрел на неё, не отрываясь, несколько секунд, а потом сказал:

– Пообещай, что никуда не выйдешь из квартиры. Дверь никому не открывай. Если будут выламывать… – Он облизал губы. – Просто не выходи.

Вот тут-то уж Дашке стало страшно. Выламывать дверь? Сашка уже дошёл до коридора, взял сумку и отпирал замок. Она выскочила следом.

– Подожди! А ты куда?

– Я… мне нужно кое-куда сходить.

Его голос был спокойным, даже слишком. И это не могло не вызвать подозрений.

– Но ты вернёшься?

Дашка поняла, что схватила его за запястье и держит, как маленькая, боясь, что он выдернет руку, выйдет за дверь и пропадёт навсегда. Поняв, что делает, она тут же отдёрнула руку и спрятала за спину.

Сашка проследил за её движением и вдруг улыбнулся, быстро, с азартом.

– Да. Обещаю.

И вот перед ней снова прежний, загруженный тяжкими думами деловой человек. Он уходит с таким видом, будто ему предстоит решить по крайней мере вопрос спасения всей вселенной. Но надо идти – и он окидывает свой дом тяжким взглядом, словно прощается – и идёт.

И остаётся только ждать.

Ждать никто не любит, Дашка не исключение, поэтому, стоило двери закрыться за его спиной, как она решила отвлечься и занять себя делом. Стоило позвонить Раисе и Кате, узнать, как там дела. Да и волновалась она, если честно, всё ли с подругами в порядке.

Раиса ответила сразу. Звонки в другие регионы были дорогими, об этом Дашка вспомнила только когда уже дозвонилась, поэтому беседа вышла короткой, но содержательной.

– Мы переехали, – сказала Раиса. – В другую часть города. Это не из-за тебя, не думай там. Мы в трёшку переехали, решили делать такие таблетки из прессованной травки, чтобы не ссыпать в чашку, а потом от листьев отплёвываться, а чтобы она заварилась и на дне компактным комком осталась. Упаковку красивую придумали, состав, название, вот и решили дома делать. Зимой склад наш разоришься отапливать! Сняли трёшку, выделили комнату, уже соорудили пресс. У нас всё хорошо! А ты там как?

– И у меня вроде всё неплохо.

– Со Служителем своим ещё таскаешься?

– Да вроде как...

– И как? Не страшно?

– Не-а. Он не страшный.

– Ну всё равно, ты помни, что он, ну... нам не друг.

– Да уж не сомневайся, он забыть не даст, – кисло усмехнулась Дашка.

– Игорь понурый ходит, но думаю, это пройдёт. С Олей его часто видят, она не даст ему захиреть. А вот мать его тебя по всем углам последними словами поносит, что ты её сына бросила больного, язык так и чешется сказать, что ты на самом деле для него сделала! Жизнь ему спасла! Еле сдерживаюсь.

– Не нужно! Не хочу, чтобы он знал, да и всё равно не поверят...

– Это точно, – вздохнула Раиса. – Наоборот, слухи пойдут, что это ты как вампир его высасывала, потому и болел, а как уехала – сразу на поправку пошёл!

– И правда, хроника событий совпадает. Всё хорошо! Пусть себе ругаются да сказки выдумывают, не жалко. И Оля там прямо к месту. Я буду рада, если у их наладится.

– Наладится, чего нет. Одного поля ягоды.

Последнее замечание тут же вонзилось иглой в сердце. Да уж, про неё и Сашку такого никто никогда не скажет, ну, что они одного поля ягоды.

– И ещё... Тебя мать искала, звонила мне. – Продолжала Раиса.

– А?

У Дашки перехватило дыхание, хотя удивляться вроде бы было нечему.

– Да! Представляешь? Ты уехала, а она позвонила. Спрашивала, куда ты делась, номер твоего телефона. Я сказала, у тебя нет телефона.

– Спасибо.

– Но, слышишь... она тебя найдёт, ты же понимаешь?

– Да, конечно.

– Ей что-то нужно от тебя, так что...

– Быть аккуратней, да, я поняла.

– Ну, удачи. Звони.

– И вам удачи.

Новость настораживала. Мама опять взялась за старое? Не знает, сработало ли зелье, как спаслась от Служителей Дашка, и ищет ответ? Или знает и желает провести очередную серию опытов?

– Ох, как нехорошо. – Дашка потёрла друг о друга ладони. Так или иначе, мама скоро её найдёт. Тут даже плюс, что она в доме у Служителя – сюда мама точно не сунется. Или сунется? Если у Безымянной на Дашку какие-то свои планы, один молодой Служитель их нипочём не остановит.

Только бы не было планов! Только бы не на неё!

От нервов она отправилась на кухню в поисках чего-нибудь перекусить. С продуктами у Сашки было тяжко, что в общем-то неудивительно, учитывая его разъезды в последнее время. Но зато Дашка нашла консервы, открыла и съела банку сладкой кукурузы. И снова дел нету.

Тогда она вспомнила утро. Вернее, не то чтобы она хотела вспоминать, однако утро то и дело лезло из памяти. Не сон, который ей приснился и не то, что чуть не случилось после... нет, дело было в Симоне.

Когда Даша слушала Сашкины признания в любви к другой девушке, было больно, но не зная объекта, можно было успокоить себя тем, что соперница ничем от тебя не отличается. А когда она увидела Симону в живую, то поняла, что всё же отличается. Ухоженность, власть и деньги у той в крови. Как она Сашку обозвала? Деревенский прихвостень, каких миллионы? Значит, парень из деревни. Конечно, такому городская успешная Симона что звезда на небе. Только правда ли он такой?

Дашка как впервые оглядела квартиру. Если он и правда из деревни, то достиг немалого. Это вызывало уважение. Легко презрительно фыркать, если тебе всё досталось при рождении, легко унижать других, когда появился на свет с золотой ложкой во рту. Только вот скорее всего сам, без родительской власти и денег ты ни на что не способен, родился бы на равных с остальными – ничем бы от них не отличался.

Симона была высокомерной. Она считала, что достойна самого лучшего... просто потому, что достойна. Просто потому что она вся такая из себя на первой полосе. Дашка не удивилась бы, узнав, что Симона и мужа себе будет выбирать, как породистого жеребца, который должен хорошо слушаться. Если сделаешь то, другое... если будешь таким, каким я хочу тебя видеть.

Насколько же сильно нужно быть влюблённым, чтобы вестись на эту дрессуру? Неужели Сашка не видит? Не понимает?

А самое обидное, что ведь говорить-то с ним об этом бесполезно. Сразу станешь в его глазах мелкой завистливой лгуньей, которая хочет испортить чужое счастье.

Впрочем, какое ей дело?

Дашка отправилась в ванную комнату, где встала напротив зеркала и задумалась. Ведьма она или кто? Почему нельзя воспользоваться тем, чем хочешь?

Раиса и Катя добавляли сладу в свою самодельную косметику. Бабушка говорила, что сладу нужно тратить как можно реже. Мама же тратила без счёта, но никогда не рассказывала, куда.

Вот почему не потратить на себя?

Дашка закрыла и открыла глаза. Если она думала, что в квартире будут решётки или другие, неизвестные, приспособления Служителей, то ошиблась. Слада как живое марево клубилась повсюду, стелилась туманом вдоль стен. Дашка захватила её и плеснула себе в лицо, словно воду. Напитала свои волосы, губы и глаза. Переключила зрение на обычное.

От увиденного она даже на шаг отступила. В зеркале отражалось её лицо, никакого сомнения, но словно обновлённое, «отфотошопленное», как говорили на работе про фотки моделей в журнале. Чистая свежая кожа почти светилась. Губы розовели, глаза сияли, волосы лежали ровными волнами.

Она была прекрасна, без шуток. Глаз не отвести!

Нет, чтобы встретить Симону такой... тогда они могли бы быть на равных. Но фигушки, та как назло явилась, когда Дашка только вскочила после кошмара, словно из дебрей лесных вылезла.

Да и ладно.

Полюбовавшись собой, Дашка вернулась в гостиную, включила панель и стала смотреть фильмы.

Время шло. Сашка не возвращался.

И вот наступил момент, когда ей стало страшно. Ведь день она упорно гнала прочь мысли, что он ввязывается во что-то опасное. Весь день она пыталась не замечать его оговорку «если станут вламываться», угрозы Симоны и сам факт того, что у него ночует ведьма.

Служители не отличаются жалостью, но своего-то пощадят? Не станут портить ему жизнь из-за одного проступка?

По логике, ничего ужасного Сашке не угрожало, но от волнения она не могла усидеть на месте. Что-то происходило, что-то случалось прямо сейчас или вот-вот случится. Это ощущение надвигающейся беды слишком сильное, чтобы получилось от него отмахнуться.

Невроз, сказали бы на работе. Отдохни, отвлекись.

Но у ведьм всё не так просто устроено.

Чтобы отвлечься, Дашка вдруг решила позвонить матери. Сама. Всё равно та рано или поздно до неё доберётся, так лучше опередить и узнать про мамины планы, вдруг от неожиданности лишнего сболтнёт? Может и про древнюю что узнает. Как бы ещё удержать эту древнюю подальше от Сашки, ну, или Сашку подальше от древней?

Дашка вздохнула. В ней, словно свет и тьма, боролись две стороны. Одна затаила на Сашку обиду и требовала плюнуть на него и на его Симону, пусть хлебнёт с ней лиха, сполна получит, чего хотел. Вторая обижалась уже за него – Сашка не заслужил такого пренебрежительного отношения, и, если совсем по правде, он всё же что-то испытывал к Даше. Возможно, был шанс заставить его забыть о Симоне.

Ну и что дальше? – спросила она сама себя. Ну, предположим, забудет – и что? Я – ведьма, он – Служитель. Всё равно ничего не светит.

Так, думая о вопросах, на которых нет ответа, она написала сообщение Раисе и попросила прислать номер телефона, с которого звонила мама. Та прислала и пометкой «надеюсь, ты знаешь, что делаешь».

Дашка не знала. Только чувствовала – что-то делать надо.

Она быстро, чтобы не передумать, вышла на лоджию, поближе к аквариуму, навевающему медитативный настрой, набрала номер и скрестила руки на груди.

– Да?

– Мама?

– Даша!

Судя по всему, слышать её были рады.

– Даша! Ты где сейчас?

Ещё бы не помнить обстоятельства их последней встречи.

– Зачем ты меня искала? – Дашка не дала себя сбить с толку, нет уж. А то снова попадёшь в ловушку, как тогда.

– Хотела узнать, как дела? Всё ли в порядке?

– Всё в порядке. Жива-здорова.

– Так где ты сейчас?

– Какая разница?

– Я волновалась, – с укором заявила мама.

Ага, конечно. Дашка разозлилась.

– Если это всё, чего ты хотела, то пока.

– Нет, подожди!

– Да?

– Скажи, где ты. – Теперь мамин голос был прежним – требовательным. – Всё равно ведь найду.

– Зачем?

– Зачем? – Она усмехнулась и вдруг продолжила громким шёпотом. – Я знаю, что всё получилось. В тебе прижилась плоть Безымянной, ты – словно нить между былым и настоящим. Словно трубопровод, по которому ходит сила...

Что?

Плоть Безымянной? Что там было в этом чёртовом стакане?

Дашка бросила трубку и побежала в туалет, где её вырвало. Плоть? Это явный перебор. Нет, она не желает знать состава зелья, которым её напоили, не желает и всё! Где вообще конец выходкам этих извращенок?! Когда они угомонятся?!

Желудок выворачивало наизнанку. И конечно, в этот самый момент Сашка вернулся. Не тогда, когда она красавицей стояла у зеркала, а когда больная зависала над белым другом.

Он остановился на пороге ванной, привалился плечом к двери и даже не спросил, что случилось. Снова отстранённый, чужой и слишком серьёзный.

Дашка молча встала, умылась и повернулась к нему.

– Ну?

Он равнодушно пожал плечами.

– Всё уладилось.

– Что всё?

– В том-то и дело, что нечему особо было улаживаться. Не знаю, почему так все всполошились. Любой мог ведьму привести, мало ли какие у него планы.

Сашка смотрел куда-то вдаль и говорил заторможено.

– Ну, сказал я им правду. И что? Только похвалили да в путь добрый благословили. Так к чему вообще эта вся суета была? К чему Яровой личную встречу организовал, допрашивал, как преступника какого-то?

– Видимо, когда речь идёт о Симоне, любимой дочери, реакция у сильных мира сего совсем другая!

Дашка не хотела этого говорить, особенно таким ядовитым тоном, но не сдержалась. Её коробило всё происходящее, она от этого на время даже про маму и Безымянную с их огромными тараканами забыла.

– Откуда ты знаешь, что Симона его дочь?

– Фото на его столе стояло. Для любовница слишком нормальная.

Сашка долго смотрел, молча о чём-то думая.

– Да, – сказал рассеяно. – Надо, кстати, ей позвонить. Наверное, отошла уже. И правда, я постоянно чем-то был занят, на звонки не отвечал. Это неправильно, она такого отношения не заслужила.

Дашка сжала зубы. Он ещё собирается оправдывать эту истеричку и не стесняется ставить Дашу в известность, как там у них дела? Как они помирились? В подробностях может ещё расскажет?

– Давай, вали. – Она не сдержала злой ухмылки. – Ползи к своей драгоценной, ну, вытрет разок ноги, зато потом великодушно простит. Такому «деревенскому прихвостню» не привыкать, верно? Ради цели и потерпеть можно.

Он выпрямился, глянул свысока и бросил сквозь зубы:

– Ведьма.

– Давай, вали!

Сашка, ни сказав больше ни слова, ушёл. А Даша собрала свои вещи и ушла следом. Ей было наплевать, что уже ночь и идти некуда. Найдёт хостел какой-нибудь, до утра перекантуется. Сидеть у него, ждать, когда Сашка вернётся и вернётся ли? Думать, как они там... мирятся? Нет, лучше в реку с моста!

– Пора выбросить этого козла из головы! – Процедила Дашка, захлопывая дверь. – Пора расстаться! Навсегда!