Текст книги "Уникальный элемент"

Автор книги: Юлия Сергачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Только потом не жалуйся, что я опять что-то развалил…

Запустив пальцы в ворох опада, Брюс снова мысленно подсек горстку монет, как сторожкую рыбину, и потянул. На этот раз сильнее, приложив усилий столько, что мог бы выволочь на поверхность сундучище, размером с себя самого. Да и чувство, что он тянет что-то несомненно более объемное, чем несколько монет, лишь усилилось.

– Ну?! – Он увеличил натиск.

Снизу сдавленно хрюкнуло и пискнуло. Земля вспучилась крутыми буграми, вдруг поползла, вскрываясь. Пестрое лиственное одеяло скомкалось, собираясь складками, а из-под него, из черного провала, с выпученными от страха глазами выкарабкались двое людей. Парень и девушка. Девушка вцепилась в парня мертвой хваткой, а юноша стискивал выскользающий из пальцев кожаный кошель, который в свою очередь изо всех сил старался выпрыгнуть в протянутую Брюсову руку. Монетки в кошеле позвякивали, как живые, натягивая округлыми боками затертую кожу кошеля.

– Ой! – сказала Элия.

Брюс подавился вдохом.

Двое выскочивших из-под земли таращились на него, перекосившись от ужаса. Совсем юные, практически подростки. Оцепеневшие, с бескровными лицами, но точно не покойники.

– Что за…

– Это охотничья ловушка, – хихикнув, пояснила из-за спины Элия, придерживая сердито заклекотавшего при виде чужаков Лако. – У нас такие тоже делают.

Оторопевший Брюс заглянул через край в неглубокий короб, вырытый в земле. На севере для ухоронки охотники просто выкапывали яму, накрывая зачарованным покрывалом. Но там почва теплая, а здесь сыро и холодно, так что короб обложили досками, а на дно набросали сена.

В рассчитанном на одного объеме разместиться вдвоем можно было только тесно прижавшись друг к другу. То-то эти двое такие помятые.

– Не похожи вы на охотников, – брюзгливо заметил Брюс. – Что вы тут вообще делаете?

Более глупого вопроса, наблюдая за их смущенным переглядом, и не сразу придумаешь. Элия снова фыркнула.

– Мы от вепрей прятались, – сдавленно пояснила девушка. – И мокрецов. Их развелось много, по лесу ходить опасно…

Паренек согласно, хотя и несколько запоздало кивнул, подтверждая уклончивое объяснение.

Нюх полумагических тварей, таких, как вываран, водяной вепрь или, например, дракон, так тонок, что обычным способом от них не укрыться. Живых они учуют даже через каменные стены.

Брюс пошевелил носком сапога краешек покрывала. Просмоленную холстину с одной стороны густо обклеили сухой листвой, закрепив древесной смолой. Чары были хоть и доморощенные, но добротные. Это и обмануло незадачливого некроманта, не позволив распознать вместе с металлом живых людей.

Вот тебе и заковыристые чары!

Он живо представил себе, что испытали сейчас эти двое, когда над их головами пришлый некромант требовал себе ужин из горячего мяса, а потом принялся выволакивать наверх чужой кошель, вместе с владельцами.

Девочка прерывисто вздохнула. Она была конопатая и курносая, а паренек темноволосый и растрепанный. Одежда на обоих простая, но добротная, из домотканого полотна. А поверх – кожаные безрукавки с вышивкой.

– Это мое, – сдавленно просипел парень, все еще крепко сжимая в скрюченных пальцах пытающийся убежать кошель. И тут же противоречиво добавил: – Заберите все, только ее не трогайте!

Девушка приникла к плечу невзрачного защитника, испуганно блестя глазами.

– Извините, – сконфуженно произнес Брюс, запоздало роняя руку.

Кошель обвис в потном кулаке хозяина. Парнишка торопливо сунул его обратно за пазуху.

– Вы местные? – Элия не стала терять даром времени.

– Д-да…

– А селение далеко?

Мгновение они колебались, видно опасаясь навести на родное село прохожего некроманта, но потом все же сознались.

– Рядом… Дорога выведет.

Собственно, можно было и не спрашивать. И так ясно, что эта парочка не могла далеко отойти от дома.

– Свободны! – величественно бросил Брюс, делая вид, что все идет, как задумано.

Они метнулись было прочь, только листья брызнули, но девчонка вдруг притормозила пятками, оглянулась.

– Го-господин некро… то есть, господин маг, а вы правда… замок? Который проклятый?

– Хотите посмотреть сами?

Их как ветром сдуло. Только шорох потянулся по подлеску.

* * *

Обсыпанная кровавыми ягодами тропа расширялась, а вскоре и вовсе влилась в стремнину старой дороги. Дорога, задумчиво выписав изящный изгиб, выскочила к берегу неширокой лесной речки, схваченной поперек бревенчатым мостом.

То есть моста уже не было… Одно бревнышко застряло между черными опорами, второе прибило в камыши у берега, а остальные, надо думать, унесло течением.

Прошедший дождь вздул тихую речку, позволив ей вообразить себя буйным горным потоком, сносящим преграды.

– Наконец-то! – невесть чему обрадовалась Элия. – Люди!

Брюс не разделял ее воодушевления. В последнее время все их столкновения с людьми заканчивались беготней и утратой имущества.

Хотя чем мог повредить одинокий рыбак?

Ссутуленная фигура в соломенной треугольной шляпе и непромокаемом балахоне неподвижно торчала почти посреди реки, лениво покачивая длинным удилищем. Вода едва доставала рыбаку до колен.

– Добрый день!

Рыбак охотно повернулся, запрокидывая шляпу за спину.

– И вам доброго! – Лицо у него было круглое, украшенное вислыми усами.

– Как улов?

– Бывало и получше.

– Вы местный? Не подскажете, далеко до деревни?

– Прямо идите, не ошибетесь. – Удилище плавно качнулось, когда рыбак махнул рукой, обозначая направление. – Скоренько дойдете.

Заветная дорога, не заметив отсутствия моста, легкомысленно перепрыгивала на другой берег и вновь исчезала в чаще. Вода в реке была белесой, мутной от непогоды.

– А мост давно снесло?

– На днях…

Рыбак приветливо улыбался, снова качнув удилищем. Вокруг его балахона закручивались грязноватые пенистые буруны. Течение реки все еще было быстрым, но с ног, судя по всему, не сбивало.

– Придется идти вброд.

Лезть в воду не хотелось. Элия, без раздумий, вскочила на спину гиппогрифа.

– Идите, не бойтесь, – приободрил Брюса рыбак. – Тут и коню копыт не замочить толком…

Тростник, осадивший пологий берег, расступался с сухим, костяным шелестом. Брюс еще успел мельком подумать, что рыбак, видно, давно забрался в реку, раз жесткие стебли успели заровнять брешь после его вторжения, как вдруг твердая опора как-то сразу кончилась.

С изумленным охом Брюс ушел под воду с головой.

Жесткие листья тростника, за которые Брюс судорожно попытался ухватиться, рассекли ладони. Мутная вода сомкнулась вокруг, сделалось темно и тесно. И тут же сильно поволокло влево.

Течение в реке оказалось мощным и коварным. И дно не прощупывалось вовсе.

С силой оттолкнувшись от упругих стеблей и преодолевая ток воды, Брюс ринулся вверх. Что-то плотное и длинное скользнуло по животу, попытавшись обвиться.

С шумом и фырканьем Брюс вырвался на воздух, увидев торчащего как ни в чем не бывало рыбака на прежнем месте. Правда теперь до него было рукой подать, потому что злое течение швырнуло Брюса практически в центр реки.

– Что за… шутки? – Брюс силился откашляться, одновременно сражаясь с настырным потоком воды.

Рыбак широко ухмылялся. Кончики зубов у него были заострены, как у щуки.

– Брюс! – Изумленная Элия вцепилась в поводья гиппогрифа, наполовину втиснувшегося в тростниковые заросли.

– Назад! – закричал Брюс. – Тут глубоко!

Речка, такая безобидная и мелководная с виду, упруго пульсировала, словно артерия, увлекая Брюса за собой. Могучее течение волокло, норовя обернуть водоворотом и затянуть в омут, чей мутный глаз с готовностью открылся рядом. Брюс попытался ухватиться за удилище.

Удочка вдруг живо извернулась, собравшись крутыми изгибами, и пружинисто выпрямилась, пытаясь захлестнуться вокруг шеи Брюса. Тот снова ушел под воду, погрузившись в буро-блеклую муть.

Выскочил, шлепая руками и разгоняя пенные буруны.

– Брюс!

Краем глаза Брюс видел, как Элия сражается со взбудораженным гиппогрифом, убеждая его то ли взлететь, то ли остаться на месте. А может, они просто неудачно зацепились друга за друга. Дожидаться результатов схватки было некогда, и Брюс попытался выгрести против течения.

Рыбак злорадно скалился, занося свою жуткую удочку. Брюсу вдруг померещилось, что нечто гибкое, упругое, пытается обвиться вокруг его ног. Он в ужасе забился.

– Держись! – из леса показались бегущие фигурки, волокущие длинные, явно наспех сломанные ветки. – Хватайся!

Тот, что успел первым, с ходу вломился в тростник и закинул свою ветку. Ветка шлепнулась о воду. Листья растопырились, как маленькие ладошки. Несколько сорвались и, кружась, поплыли вниз.

Брюс вцепился в спасительную ветку. Вторая жердина, протянутая подоспевшими доброхотами, едва не стукнула Брюса по голове.

– Ой!.. Простите! Едва успели… – уже знакомая конопатая и курносая девушка виновато причитала, помогая спасенному выбраться на берег.

Темноволосый паренек сопел с другой стороны, подставляя плечо.

– Как вам не стыдно, дедуля! – девчонка погрозила кулачком в сторону речки, где по-прежнему ухмылялся рыбак.

– Сама бы постыдилась, срамница! – парировал «дедуля». – Небось с ухажером своим тискалась, вместо того чтобы за мостом, как положено, приглядывать!

– Шли бы вы, дедуля, рыбку пасти, – нелюбезно посоветовал паренек, отжимая штанины.

Рыбак скорчил гримасу, бросил удилище и вдруг резко прыгнул, высунувшись из воды и тут же нырнув на пару шагов ниже. Показалось и втянулось следом длинное тело с пучком толстых щупалец. Забурлила и тут же затянулась стремниной вода.

– Водянус завелся, – пояснила девчонка, заботливо стряхивая с Брюса водоросли и листья тростника. – Так-то он тихий, но всегда сторожит путников, когда мост сносит…

– Вы… бы… мост… починили, – посоветовал Брюс, стуча зубами не от холода, а от нервного потрясения.

– Да некогда все, – покаянно вздохнула девчонка. – Дорога старая, мало кто ездит, вот все и откладывают… Мы дежурим тут по очереди. Простите нас, господин некро… Ой! Господин маг. Мы отлучились-то всего на минуточку, – повторила она покаянно.

– На минуточку? – сварливо усомнился Брюс.

Паренек торопливо отвел глаза, девочка вновь зарделась.

Гиппогриф, балансируя крыльями, аккуратно перескакивал по торчащим из воды сваям. Восседавшая на его спине Элия внимательно вглядывалась во взбаламученную реку.

– Дедуля раньше человеком был. Рыбу ловить любил и другим пакостить. А как утоп, так в водянуса и перекинулся.

– Так что, считай, никаких перемен в его жизни не произошло, – проворчал паренек.

Девчонка строго посмотрела на него, но тут же отвлеклась на вопрос, заданный приблизившейся Элией.

– Да! Конечно, у нас путников привечают. У нас очень большое селение. Называется Плескуны. Есть постоялый двор! К нам даже маги заезжают. Вот как раз сейчас гостит целых двое! – простодушно похвасталась девчонка. – Говорят, ищут какого-то беглого… Вы, если дороги станете придерживаться, прямиком к околице выйдете.

Брюс и Элия переглянулись и сдержанно покивали.

Надо ли говорить, что от дороги они отвернули практически сразу, как только незадачливые охранники несуществующего моста исчезли из виду.

Может, и не по их души маги засели в Плескунах, но…

…Человеческая душа – настоящий алхимический котел, в котором воздушные замки надежд становятся железными принципами, а пламя страстных идей неведомым образом переплавляется в журчащую воду холодных речей.

Как происходит превращение? Знатоки разводят руками… Непредсказуем и темен сей процесс. Видно, в каждом из нас содержится собственный уникальный элемент, что служит катализатором…

* * *

…День переваливал за половину, солнце, время от времени кокетливо высовывающееся из лохмотьев туч, наконец, заскучало и скрылось окончательно. Сразу стало серо и сумрачно.

Гиппогриф лениво выклевывал из сырого воздуха особо крупных комаров. Прочие комары, а также гнус и мошкара, клевали заморенных путников.

– Поселок! – слегка оживилась Элия, указывая вправо. Ей из седла было дальше видно. – Может, рискнем?

О да! Еще одна ночевка в мокром лесу – и здешние насекомые обглодают их до костей.

Рыжая, охотно раскисающая земля казалась всклокоченной. До поселка напрямую рукой подать, но пришлось попетлять, следуя дорожной строчке, чтобы обогнуть бесчисленные русла ручьев. В непогоду они переполнялись, и вода сбегала по отводам в крошечные прудики, выложенные камнями. На каждом маячило по мельнице. Иные размером с собачью будку, но встречались и большие. Когда-то выкрашенные яркими красками, сейчас мельницы безнадежно полиняли.

Посторонилась низкая повозка, пропуская гиппогрифа. Широкие колеса легко трамбовали грязь. Возница слегка приподнял край широкополой шляпы-конуса, то ли в знак приветствия, то ли любопытствуя.

Перед поворотом к селению Элия нехотя облачилась в изрядно помятые некомплектные доспехи. Уныло оглядела себя в луже. Вздохнула горестно.

– Ничего, – бодро утешил Брюс. – Не доспехи красят воина, а воин – доспехи. По тебе сразу видна вся твоя героическая летопись. Тебя плющили, колотили, сбрасывали со скалы и…

– Не смешно, – пробурчала угрюмо девушка, примериваясь к отверстию в шлеме. Круглым оно так и не стало, несмотря на все усилия по ремонту.

– Главное, чтобы не смешно было селянам, – осклабился Брюс еще шире. – А если станут смеяться, у тебя есть очень большой и очень ржавый меч.

Шлем Элия запихала обратно в сумку, горделиво вздернула нос и ткнула Лако пятками в бока. Ну, во всяком случае, бравый вид она на себя напускать умеет. Иногда работает лучше фальшивой брони.

Деревню по периметру обводил частокол, густо заросший колючками и утыканный вдобавок ржавыми гвоздями. Впрочем, покосившиеся ворота гостеприимно отвесили щербатую челюсть. Дома за частоколом, сплошь деревянные, были нахлобучены на высокие каменные фундаменты. Центральная дорога накатана так, что ее никакой сырости не разъесть.

Поселяне глазели на чужаков без особого интереса.

– Не-е, – говорили в очередном дворе, почесывая шейку сторожевой рогатой жабы или собственное пузо. – Какая у нас работа? Разве что на поле… Не хотите? Ну, тогда и не знаю…

Рогатые жабы, посаженные на цепь, таращили немигающие круглые глаза и только время от времени со звучным чмоканьем выстреливали языками, прихватывая целую горсть комарья разом.

Даже гиппогриф восхитился.

А вот местных жителей унылый маг с растрепанной косой в помятом доспехе ничуть не впечатлял.

– Хоть постоялый двор у вас есть? – безнадежно осведомилась Элия, получив очередной отказ. – Или трактир?

– Не! – традиционно отозвалась тетка в накидке, скребя широкой тяпкой по разноцветному лишайнику, обметавшему высокое каменное крыльцо дома. – Зачем нам целый трактир? А прохожие на постой к Дармеду идут, это дальше! Зеленый дом, не промахнетесь…

Линяло-зеленый дом под остроконечной крышей высился над соседями, как капитан над новобранцами – широкоплечий, уверенный, мрачноватый. За его спиной разлегся заросший устрашающими лопухами и папоротником пустырь. А на границе, где лес отсекал частокол ограды, маячил совсем уж заброшенный с виду дом.

Во дворе, вместо рогатой жабы, восседал старый вываран. Панцирь зверя потрескался и потускнел, не перекатывая знакомые пламенные переливы.

Туго отошла обитая просмоленной кожей дверь. Вместо колокольчика под потолком болтался череп рогатой жабы с камешками. Изнутри пахнуло теплом, дразнящими ароматами тушеного мяса, выпечки и грибами.

На визитеров вопросительно глянул от стойки упитанный, лысоватый мужчина, увлеченно раскладывавший серебряные и медные монетки на две стопки. Принять найденную пряжку в качестве оплаты за ужин на двоих хозяин согласился без комментариев.

– Ну что за жизнь такая, а? – следом в залу ввалился бородатый и влажный тип, принявшийся шумно отряхиваться и разгонять по тесноватому помещению вонь отсыревшей кожи. – Что я рыба, что ли, с утра до ночи плескаться? Или жаба какая, в грязи ковыряться? – Он сбросил дождевую накидку на руки подоспевшей хозяйки. – Заварцу мне! Погорячее… В смысле, позабористей, а не кипяток… Или лучше грогу! – отдуваясь, уточнил он. – А то знаю я вас.

– Чего опять раскричался, Джух? – местные даже ухом не повели.

– Впору жабры отращивать, – бородатый Джух привычно умостился за столом, вклиниваясь в компанию таких же взъерошенных и непросушенных аборигенов. – А ведь были времена, когда на прадедовском поле солнечные цветы растили! А теперь сплошь речная капуста…

Элия, завороженно наблюдавшая за громогласным бородачом, встрепенулась, перехватывая меланхоличную тощую женщину с повадками хозяйки заведения. Та волочила накидку к груде таких же на вешалке.

– Нам ужин. На двоих… С капустой, – мужественно добавила Элия.

Брюс, хмыкнув, облюбовал единственный пустой стол у окна. И сразу же понял, почему стол пустовал до сих пор. Подоконник и рамы обжили семейства мелкоедов – сытых, толстых, обожравшихся мошкарой до отвала. Не в пример худому хозяину заведения Дармеду и его еще более худосочной супруге. Она проскальзывала в тесные щели между столами и посетителями, словно плоская камбала. И косила глазами так же… Брюс перехватил ее пристальный, оценивающий взгляд в свою сторону.

Подавали здесь белую бескостную рыбу с гарниром из речной капусты (блеклые, зеленоватые листья с прожилками выгодно оттеняли розоватое мясо рыбы) и говядину с водяными яблоками и грибами. А заварец припахивал смолой, зато только что в кружке не кипел.

– Поля вымывает, мокряки приходят чуть ли не каждый день, посевы сжирают на корню, – доносились местные перепевы «за жизнь».

И тут же неизбежным припевом:

– Брошу все, рвану к внутреннему побережью. Или, может, пора уже на Золотые земли податься…

– Как же, ждут там тебя!

– А как же, ждут, – подал голос хмурый тип от камина, где он грел руки о здоровенную кружку. – Таких дураков и ждут… – Он со стуком поставил кружку на решетку камина. Из рукавов высунулись массивные металлические кольца. Мужик с привычным проворством натянул на запястья изрядно обтерханную ткань рубахи, скрывая кандалы из виду.

Брюс отвел глаза. Должники магов встречались нечасто. Во всяком случае, те, у кого обе руки были в наличии.

Однажды к Брюсу зашел один такой, узнав, что он промышляет иногда кузнечным делом. Убедившись, что простенькие с виду, но намертво заклятые кандалы не по зубам даже вываранам, парень в отчаянии даже захотел отпилить себе руку. Потом передумал и отправился искать счастья в Огненном краю.

А вот любопытно… Работа с металлами – прерогатива земных магов. Кто сейчас этим занимается, а?

– Все подались в Золотые земли, да мало кто оттуда возвращается, – продолжали выпевать местные.

– Так чего возвращаться, если и там хорошо?

– Хорошо там тем, у кого голова золотая. Или зубы… В крайнем случае содержимое кошеля, – должник мага снял с решетки согревшийся грог и шумно хлебнул.

Никто его не слушал. В байках про Золотые земли у всех слушателей восприятие обычно отключается сразу же после слова «золото».

Духота концентрировалась, обещая осадки. Все явственнее воняло капустой. Дым тянулся в насыщенном воздухе нитяными струйками, завиваясь. Брюс поднялся с места, вылавливать хозяина.

– Да не-е, – уже привычно откликнулся Дармед, выбирая заплесневевшие булочки из хлебной корзинки, – какая тут работа для чужаков? Сами справляемся… Ну, вот если в поле яблоки перебирать…

Водяные яблоки оба претендента на работу предпочитали перебирать исключительно тушеные и в собственных тарелках. А полевая страда грозила затянуться до конца сезона, да еще и наградить радикулитом от сырости.

– Переночевать? Да не-е, места у меня мало, а постояльцев вишь сколько! – Дармед прикопал одну из только что обнюханных булочек поглубже на дно корзины и с удовольствием окинул взглядом горницу. Прищурился хитро: – Но если, скажем, цену перебьете…

Брюс выразительно посмотрел на Элию. Девушка вяло ковырялась в тарелке с рыбой. Белесые куски, обнажив вареные кости, приобретали все более неприглядный вид.

– Это сколько? – вздохнул Брюс. Услышал ответ, приложил максимум усилий, чтобы отпавшая челюсть не брякнулась о столешницу, и с деланой небрежностью отмахнулся: – Вряд ли ваши хоромы стоят столько.

– Это как оценивать, – хмыкнул ничуть не обиженный хозяин. – Вот, скажем, спросить тех бедолаг, что решили сэкономить на моем гостеприимстве и заночевать в лесу, так они наверняка скажут, что цена невелика… Одна беда, на услугах некроманта, который понадобится вам для таких опросов, сэкономить не удастся.

Тощая супруга Дармеда, забиравшая опустевшую посуду с соседнего стола, выразительно закатила глаза и вмешалась, упростив витиеватую речь мужа:

– В лесу улиток-мясоедок полно. И еще мокряки шастают. Про гнус уж и говорить не стоит…

Это – да! Про гнус не стоит. К набору фирменных блюд в заведении Дармеда прилагалась бесплатная баночка с самодельной холодящей мазью для успокоения горящей от укусов мошки кожи. Будь ее побольше, Брюс бы обмазался с головы до ног. Зудели, кажется, даже щеки изнутри.

– Так что ночевать всяко лучше под крышей, – заключила женщина, внимательно глядя на Брюса.

– Душно здесь, – буркнула раздраженная Элия, отодвигая расковырянную, но так и не опробованную порцию рыбы. – И грибами воняет.

– Древесину как ни смоли, а все равно гниет, – развел руками Дармед.

– Строили бы из камня.

– Еще того хуже. В камне жить – это сырость и холод копить. Вот господа, те выжарок заводят. А нам куда? Один жене в наследство достался, да и тот выдохся от старости.

Брюс снова перехватил взгляд супруги Дармеда. Она быстро отвернулась, сделав вид, что протирает медный таз. Судя по преувеличенному усердию, таз готовился на роль зеркала.

– …А «Стихии» – это вам не просто игра! – строго донеслось от стола в углу. – Это ж сама жизнь! И будь проклят тот, кто относится к игре легкомысленно… Вот, скажем, карта Огня. Воплощение страсти. Как положишь, так и выйдет. При одном раскладе – обогреет, при другом – испепелит. Все как в жизни…

Брюс крепко ухватил за плечо Элию, еще до того, как она успела незаметно переместиться на самый краешек скамьи.

– И думать забудь!

– Я просто слушаю, – фальшиво огрызнулась она, высвобождаясь.

– …тот, кто холоден в игре и только на блеф рассчитывает, тот, может, и сыграет разок-другой удачно, да только вкус игры не почует, и игра ему за такое пренебрежение всяко отомстит…

– Нечего тут слушать.

– Не указывай мне, – девушка поджала губы. – Лучше сам придумай, как заработать. Наймись к ним насекомых вывести, что ли.

За окнами, покрытыми, как и все здесь, тонким слоем масла (несвежего, а оттого неумолимо воняющего рыбой и водорослями), сгущались сумерки. Все отчетливее разгорались отраженные светильники, все явственнее увеличивалось количество людей – настоящих и повторенных в стекле.

Брюс разодрал ворот, чувствуя, что задыхается.

– Надо искать другое пристанище.

Элия угрюмо кивнула. Как и Брюсу, возвращаться в сырой лес на прокорм мошке ей не хотелось. А ведь где-то там слонялись еще и обещанные мокряки.

Худощавая хозяйка прошла рядом, задев краем платья и овеяв ароматом специй. Кажется, только от нее в этом заведении пахло хотя бы относительно приятно. Правда, когда тебя обволакивает запахами перца, душицы, красеника уже раз в десятый, это раздражает.

– Жена этого мозгляка к тебе неравнодушна, – не поднимая глаз и продолжая выцарапывать на покрытом слоем жира столе нечто не достойное руки наследной баронессы, сообщила Элия.

– Чего?

– Весь вечер глаз с тебя не сводит. Не заметил, что ли? И вокруг нашего стола так и вьется.

– Не выдумывай.

– Не слишком юна, сильно костлява, но в целом на любителя тощих еще вполне в соку…

– И ты ревновать не станешь?

– Если ты договоришься с ней о ночлеге, то не стану.

– Хватит чушь нести.

Как раз в этот момент Брюс перехватил очередной взгляд худощавой женщины. В носу немедленно засвербело от назойливого аромата пряностей. Пока Брюс раздумывал: чихнуть немедля или пару мгновений погодя, жена Дармеда приняла его остекленевший взгляд за приглашение.

Женщина, мельком покосившись на супруга, занятого инвентаризацией теперь уже корзинки с сухариками, решительно двинулась к их столу. Наклонилась, забирая давно пустую тарелку. Брюс почувствовал, кроме пряностей, еще и запах древесной смолы и сдобы.

– Какие у вас руки, – вдруг проговорила хозяйка, нагнувшись к Брюсу еще ближе и поддевая шершавой ладонью его кисть.

Брюс едва не опрокинулся вместе со стулом, выдергивая руку. Элия ехидно хмыкнула и демонстративно пересела к картежникам.

Хозяйка, словно не заметив, медленно улыбнулась:

– Нечасто встретишь такие красивые длинные пальцы… И такую светлую, даже для наших краев, кожу…

Их взгляды скрестились, и неловкость как водой унесло. В глазах женщины не было и намека на фривольность. Совсем даже напротив: смотрела она спокойно, с каким-то расчетливым выжиданием.

– Вы спрашивали работу…

– Да. Моя спутница маг и…

– Не смешите меня. – Уголки тонких бесцветных губ приподнялись еще выше. – Эта девочка такой же маг, как и мой недотепа-муж. Моя прабабка была магом, я хоть и не унаследовала ее дар, но уж кое в чем разбираюсь.

– Значит, маг вам не нужен?

– У меня… у нас есть работа для некроманта.

Брюс моргнул. Пауза скользнула совсем крошечная, но тяжелая, как свинцовый шарик.

– Некромантия запрещена.

– Точно. Вот потому-то и дело наше вот уже почитай два десятка лет стоит незавершенное…

– Что ж… Всегда можно обратиться за помощью в Золотые земли.

– Дело у нас семейное, деликатное… Да и не по карману нам услуги магов из Золотых земель. А вот, скажем, если какому одаренному проезжему негде переночевать и нечем заплатить за ночлег, так мы бы договорились… И насчет крыши, и насчет оплаты.

Брюс задумчиво потер переносицу. В собственной одаренности он сильно сомневался, но в слове «оплата» явственно прозвучали ободряющие нотки.

* * *

…Пробираться пришлось через чудовищные заросли лопухов – жилистых, распластавших твердые, как противни, листья. Ворсистая темно-зеленая поверхность была щедро сдобрена бисером «росы фей».

– …ее прабабка была особа скверного характера. И не одобрила, когда правнучка вышла замуж за простака Дармеда. Боялась, что тот женился на девушке из-за наследства, которое якобы готовила колдунья для единственной внучки.

– Большое наследство?

– А вот этот самый дом. – Брюс остановился, потирая зудящие руки и оглядывая сгорбившуюся в тени плакуч махину постройки.

Дом был целиком сложен из бурого в прожилках камня. От времени и непогоды камень потемнел и покрылся разводами вездесущего цветного лишайника. На конек двускатной крыши летухи нахлобучили лохматое гнездо.

– И что? – голос Элии вывел Брюса из созерцательности.

– Еще шустрая прабабка баловалась магией. В том числе и запретной… Померла она, отравившись черноцветкой. Хоронить собрались наутро, а на ночь скорбящие родственнички оставили тело покойной в доме… Утром тела в запертом доме не обнаружили.

Элия перестала теребить мешавший ей пройти лопух и уставилась на Брюса беспокойно.

– Следов они тоже не нашли, – с удовольствием продолжил Брюс. – То есть нашли, но все внутри дома… Как будто покойница, недовольная переполохом, устроенным родственниками, наводила в доме привычный порядок. А потом как сквозь землю провалилась… В буквальном смысле.

– Что?

– Ну, они подозревают, что покойная колдунья закляла свое бренное тело сторожить дом и с помощью некромантии велела ему затаиться где-то внутри… – Брюс хмыкнул. – А потом, видно, передумала. И теперь является к правнучке по ночам и просит захоронить по-человечески, а Дармеду призрак и вовсе спать не дает.

– Тело они не искали, что ли?

– Видишь ли… Правильно зачарованное тело, как и клад, не пойдет в руки простакам.

– Опять покойники, – Элия недовольно скривилась. – Опять чего-нибудь сотворишь… непредсказуемое.

– Вернемся к Дармеду?

Девушка фыркнула и ускорила шаги.

Даже в сумерках можно было без труда разобрать детали сюжета сквозного ажура каменных перил. А можно и не разбирать… Мало кого порадует созерцание тритонов, пожирающих жаб.

Незапертая дверь отошла легко и беззвучно. Тьма внутри казалась такой плотной, что едва не выплеснулась за обрез дверного косяка.

– Надо было фонарь взять…

Брюс погрузился во мрак, как в выстуженную воду. Слегка потянуло затхлым. Где-то вверху захлопали крылья. За спиной возилась Элия, сгоняя с крыльца мелкую улитку-мясоедку. Ветхое крыльцо скрипело.

– А что? – решил Брюс, оглядевшись. – Здесь вполне можно переночевать.

– Наплести из паутины гамаков, – Элия обошла его и деловито уперла кулаки в бока, изучающе обводя глазами захламленную комнату. – А здесь и впрямь что-то искали… Долго и упорно. Экие родственнички заботливые!

Все половицы были вскрыты. Каждый предмет рассохшейся мебели сдвинут со своего места. Гобелены и ткани, закрывавшие каменные стены, сняты и брошены на пол. Даже облицовка камина разобрана до обточенных валунов.

– На их месте я бы бросила эту развалюху, – Элия пнула стенку, едва успев отпрыгнуть от лавины обрушившейся трухи вперемешку со щебнем. – Зачем им сдался такой дом?

– Не скажи, – хозяйственно возразил Брюс. – Фундамент у дома вполне еще прочный, да и внешние стены крепкие, так что…

– Уж не задумал ли ты его прикупить по случаю? Для себя и своей невесты? – Элия отвернулась, но недостаточно быстро, чтобы Брюс даже в сумерках не успел различить выражение ее лица.

– Какая разница, зачем он им сдался? – Брюс тоже отвел глаза и принялся изучать внутренности уцелевшего камина. Вытяжка вроде чистая, можно развести огонь. – Переночуем под крышей.

– Я бы лучше в лесу.

– Как?! Неужели ты научилась бояться призраков?

– Я научилась бояться тебя, – вздохнула Элия. – Дом и без того едва стоит, а после твоей разрушительной деятельности он и вовсе рассыплется нам на головы!

– Вздор! – неуверенно возразил Брюс. – Я осторожно… Покойников, как клад, нужно брать лаской.

Элия прошлась по покоробившимся половицам, сопровождаемая шлейфом скрипов, стонов и тресков.

Сдернула очередное пыльное полотно паутины. Отшатнулась, словно и впрямь призрака узрела.

В разрыве заблестело серебром тусклое зеркало.

Долгую секунду Элия мучительно вглядывалась в мутное отражение, потом поскучнела, отвернулась, подволокла изъеденное жуками деревянное кресло к недействующему камину и уселась, нахохлившись.

Завидное право исследовать дом и разводить огонь она явно оставила спутнику. Брюс не стал ее тормошить.

…И хоть союзниками земных магов стали некроманты, это не дало им большого преимущества. Все дальше изгоняли их союзные силы трех Стихий и простых людей.

И тогда задумали земные маги уничтожить опору под ногами своих врагов. Великой силой обладали их злые чары, мощью самой земли. Едва отзвучало заклятие – дрожь прокатилась по всему миру, сотряслась вся твердь, а часть суши, отколовшись, ушла под воду, вместе с горами, городами и людьми. Тогда разорвалась связь земель, выпал сегмент из некогда единого пространства. Устрашились люди силы и злобы земных магов, но не сдались…