Текст книги "Уникальный элемент"

Автор книги: Юлия Сергачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Узкий пролив рассекал земли от внешнего океана до внутреннего моря. Перебраться с одного берега на другой можно было либо по воздуху, либо через Замок, который и служил этим самым мостом.

Низкие, дождевые тучи сумрачно клубились, придавая Замку монументальность и строгость очертаний. Кажется, на другой стороне разлома они были гуще.

Тянулись ввысь странной формы опоры, свивались крепления. Гранитные ребра выгибались, удерживая колоссальную тяжесть постройки. В скалистые берега намертво впились каменные жилы, сплетаясь в сложный узор. Замок казался выросшим прямо из земли.

На темных и прозрачно-хрустальных шпилях полоскались знамена, в основном торговых гильдий и воздушных перевозчиков, и вились вокруг них черные крылатые точки – то ли птицы, то ли гигантские нетопыри. Для летух крупноваты.

Но ни одной лодки не реяло у причальной мачты. Наверное, из-за непогоды.

– В город нам соваться не стоит, – Элия привстала в седле, вглядываясь вперед. – Потребуют подорожную и налог…

– Что мы там забыли, в этом городе, – не без смутного сожаления отозвался Брюс.

Небольшой городок с разноцветными остроконечными крышами расселся на тракте, словно неумелая западня. Над ним, как отяжелевшие от сытости ласточки, лениво кружили сторожевые скаты. Широкий мощеный тракт вливался в главные городские ворота и выбирался из дальних ворот уже изрядно отощавшим, словно в городе из него хозяйственные обитатели наковыряли часть камней.

Экономные путешественники огибали город по вполне утоптанной дороге, змеиным изгибом улегшейся вокруг стены. Оная явно казалась гораздо привлекательнее отсутствием таких архитектурных излишеств, как будки сторожей.

– Напрасно спешите, – ревниво заявил какой-то горожанин, кативший по главной дороге тележку с небольшим бочонком, опоясанным жестяными обручами, как брыкливый младенец лентами. – Не пройдете сейчас через Замок. Все одно в городе придется ночевать… – Он разогнулся, смахнул со лба пот и приосанился.

– Почему не пройдем?

– А льет на той стороне со вчерашнего дня.

Они посмотрели, куда указано. За обрывом, на другой стороне, и впрямь клубилась расшитая серой, блескучей канителью насыщенная мгла. Из важных интонаций горожанина можно было предположить, что речь идем минимум о вселенском потопе.

– Дождь, что ли? – неуверенно спросила Элия, не спеша разочаровываться. – Вы про дождь?

– Это у вас на востоке – дождь, – горожанин ловко подхватил попытавшийся скатиться с тележки бочонок и пропыхтел в сердцах: – А у нас – стихийное бедствие! На той стороне все дороги развезло, не проедете даже на… – Он вдруг с новым выражением посмотрел на смирного от усталости Лако. – Господа, а вот ежели вы согласитесь подсобить мне с моей заботой, то я вам подскажу таверну, где вас угостят отменным заварцем на плясоцвете с сушеными корочками солнечника… Или изысканными винами выдержки допотопного года!

Как заманчиво. Брюс поймал рассеянный взгляд спутницы, явно уже поглощенной предстоящими за Замком открытиями (чтобы не сказать катастрофами), и с сожалением покачал головой:

– Спасибо, своих забот хватает…

Ну почему у них постоянно нет времени воспользоваться редкими благами путешественника?

…По мере приближения Замок-на-мосту становился все отчетливее похож не на строение, а на живое существо, разлегшееся между двумя берегами. Эдакий гранитный зверь, запустивший лапы к бьющейся в щели, косматой от ярости воде. Вот-вот схватит…

Если верить карте, то мост возвели над узким проливом, соединяющим океан и Внутреннее море. Так что вода внизу, кипящая между скал, была соленая.

А еще стало заметно, что часть башен наверху снесена и наверху зияет явно не предусмотренная создателями длинная дыра в стенах и перекрытиях, которую лишь из вежливости можно обозвать отверстием для широкого обзора на пролив… Там клубилось багровое мерцание огней.

– Нет, господа… – прицеливаясь, как лучше обогнуть докучливых приставал, заученно бормотал плечистый верзила в форменном сюртуке. – Сегодня лодка больше не прилетит. Только час назад отбыла…

Верзилу перехватили у самого подножия винтовой лестницы, обвивающей причальную мачту. Ловкая попытка резко рыскнуть в сторону, избежав дальнейшего общения с целым семейным выводком жаждущих срочно воспользоваться услугами воздушного корабля, не удалась. Дородный усач заступил ему путь.

Верзила покорно отпрянул, обреченно пояснив:

– У нас всего одна лодка. И она улетела… Да, всего одна… Потому что от центра далеко, мы и одну-то лодку порожняком гоняем… Да, изредка бывает, что народу много… Не повезло, – верзила развел руками. – О! А вон, кажется, что-то в тучах…

Пока клюнувшие на детскую уловку несостоявшиеся пассажиры обернулись с надеждой поглазеть на тучи, верзила ловко юркнул мимо и умчался прочь.

Его коллега, коротавший время на причальной площадке на верхушке мачты, бросал куски хлеба черным тварям, хищно кружившим вокруг фонаря. Ветер разносил мерзкое шипение и скрежет.

Зубы у этих летунов железные, что ли?

Разочарованное семейство одинаково втянуло головы в плечи и обреченно поплелось коротать время в разноголосице нижнего этажа.

* * *

Каменные и пологие ступени главной замковой лестницы распадались надвое. Половина вела к нижнему ярусу. Туда поворачивали торговые караваны и заходили путники попроще. Там было оживленно и чадно. Сверкали огоньками и дразнили красками вывески лавок и магазинчиков, сидевших плотно, как зерна в початке.

Сразу за въездом маячила крыша трактира. По пологим, истертым до блеска ступеням одну за другой заводили лошадей на постоялый двор. А разряженную карету вкатывали по бревенчатому пандусу.

Тут и выяснилось, что можно сэкономить на городских налогах, а от частных никуда не сбежишь. В гранитных воротах высились фигуры стражей.

– По серебряку с каждого, – усатый страж повернул равнодушную физиономию в пятнышках комариных укусов. – И за гиппогрифа… Э-э… – Он пошевелил губами, подсчитывая, покосился на воротную арку, прочитав одним глазом что-то на обратной стороне, и воодушевленно закончил: – За гиппогрифа по двойному тарифу, как за лошадь и как за птицу, итого – четыре серебряка и три медяка…

– Грабеж! – возмутилась Элия. – Что значит по двойному тарифу?!

– Ха, – хмыкнул мужик, разбиравший поодаль веревки на возу, – вы бы видели, как они за драконов дерут! По четырем тарифам, как за лошадь, как за змею, как за птицу, да еще и как за оружие!

– А почему как за птицу?

– Так дракон яйца кладет…

– Поговорите тут еще! Распоряжение барона Теоринамидора Ухватца.

– А если бесплатно перелететь?

– Не выйдет. Там над проливом гадюки водятся, они на всякую живую тварь норовят напасть.

– Сам барон разводит, – довольно осклабился страж. – Для таких вот ушлых… От налога господин барон освободил только магов да лиц высокорожденных.

– Еще бы! Небось с них драть деньги он не осмеливается, – мужик даже головы не повернул, делая вид, что поглощен затянувшимся на веревках узлом.

– Это неслыханно! – Элия негодующе притопнула ногой. – С каких это пор барон осмеливается присвоить то, что было выстроено еще до начала времен?

– Баронова земля! Что хочет, то и присваивает. – Красные пятнышки на физиономии стража стали темнеть и сливаться в единое целое, закрашивая лоб и скулы. – А ты, девка, рот-то закрой, пока штраф за оскорбление его светлости не взяли!

– Это незаконно! Да всем известен Договор о…

– Ага. Щас щелкопера позову, пусть закон мне почитает!

– Я наследная баронесса Элиалия Загорская, и я…

– Ха-ха! А я законный наследник графа Яснополяна, а мне приходится тут у ворот ошиваться и всяких проходимцев отваживать!

– Да как ты смеешь, хам?!.

Ну, началось!

Брюс потянул разбушевавшуюся Элию прочь. Сгоряча едва не огреб оплеуху.

– Да как он смеет?! – Элия с силой всадила каблук в стык камней кладки. Брюсу даже искры померещились. – Думает, если здесь край света, то…

– Уймись. Ничего ты сейчас не докажешь.

– Нет, ты слышал? За гиппогрифа, как за лошадь и птицу!

– У нас нет даже трех серебряков, так какая разница, сколько они хотят за гиппогрифа? – раздраженно осведомился Брюс.

– Но это же нечестно!

– Идем, идем! – На них оборачивались, Брюс тянул упиравшуюся девушку подальше, живо припоминая первые дни их совместного путешествия.

Пришлось вернуться к исходной точке и заново оценить исполинский размах древней постройки, изучая второй из возможных путей на другую сторону. Вторая часть, из распавшейся надвое главной лестницы, поднималась выше, к величественной арке, затаившейся меж двух башен.

Вокруг башенных шпилей в кисее изорванных туч вились ленивые ожерелья шаровых молний. Черепичные шелушащиеся конусы крыш смахивали на шляпки старых грибов. В дупла пустых окон заныривали черные твари, походившие на птиц лишь издалека. Две снизились и затеяли свару над фонарем – стало видно, что крылья у них в три сложения и перепончатые, а длинные змеиные тела увенчаны зубастой пастью.

Лако наблюдал за дракой с гастрономическим интересом.

– Гадюки, – мимоходом пробормотала Элия. – Если их не бояться, то они не тронут. А чего нам их бояться?

Действительно. Бояться им следует только самих себя.

– Это плохая идея! – ахнул Брюс, когда Элия, ничтоже сумняшеся, двинулась по пологому скату, к арке верхнего входа, обрамленной стволами исполинских каменных ясеней.

Нечто похожее уже встречалось при въезде в Гранигор. Только у здешних ясеней листва была прозрачной и переливчато мерцала. Красиво, если не знать, что этот свет означает действующую магическую сторожевую рамку.

Базальтовые черепахи, сомкнув темные узорчатые бока несли на спинах звенья широкой лестницы, ныряющей прямо под древесный свод.

– Элия, да погоди же!.. Потрудись прочитать, пока мы снова не влипли…

Прикрепленное к стволу ясеня-исполина, горело огненными буквами предупреждение:

«…а если кто осмелится выдавать себя за мага или высокопоставленное лицо и воровским способом воспользуется запретным для него путем, то карается это преступление мгновенной смертью…»

От дождя горючая надпись была заговорена намертво.

– Воодушевляет?

– Я, между прочим, все еще дочь барона! – возмутилась Элия. – Я имею право!

– Угу. Покойная дочь.

Растрепанная, немытая, в грязной обтерханной одежде дочь барона Загорского производила достойное своему титулу впечатление. Кажется, она и сама это прекрасно осознавала, потому что сдалась достаточно быстро. Умолкла, поглаживая взъерошенного Лако. И вдруг обернулась, просияв:

– А если ты?

– Что – я?

– Ты больше похож на аристократа, чем я, дочь барона. Может, потому что я не дочь барона?

– Извини?

– Неважно.

Брюс встряхнул головой:

– Думаешь, изысканная куртка в потеках грязи выгодно оттенит аристократическую бледность моей физиономии? А изящество кистей никому не позволит разглядеть ссадины и землю под ногтями?

– Я думаю, что ты – вылитый маг с Золотых земель. И в седле Лако ты отпугнешь любого желающего познакомиться с тобой поближе. Для магов внешний вид значения не имеет. Недавно это уже выручило нас. Никто не станет связываться с магом.

– Кроме другого мага.

– Что им здесь делать?

– Охотиться… на кукол, – сквозь зубы процедил Брюс.

– А я стану твоей куклой.

– Ты понятии не имеешь, о чем говоришь.

– Да неужто? – совершенно невозмутимая Элия заплетала потрепанную косу, готовясь к светскому общению.

…Он некромантом был, а земляным магом притворялся для пущей важности. Говорил, люди не так сильно некротов страшатся, как думают. А вот земляки, те были маги силы великой. О них не всякий вслух помянет. Ходил по деревням, запугивал дремучих селян. Толченые кости с землей смешивал, а потом призывать принимался. Земля-то и вскипала, ворочалась, люди, понятно, пугались, за защиту, значит, платили…

* * *

Непроницаемо-плотная гранитная плоть перемежалась с вставками из мутного от толщины хрусталя, а сам камень пронизывали бесчисленные металлические волокна, как прожилки в мраморе.

Стоило приблизиться, как листва каменных ясеней едва уловимо зазвенела… Сильнее, быстрее…

Звон накатил, пронял, ожег череп изнутри миллионом крошечных стеклянных иголочек и… Сгинул.

Брюс перевел дыхание.

– Чего ты там рассматриваешь? – невозмутимо осведомилась сверху Элия.

Ну, например, металлическую стражу, застывшую в складках ясеневой коры. Хорошо вооруженных големов, готовых в любой момент за миг искрошить чужака, не внявшего ясному и четкому предупреждению.

Или, скажем, вписанные прямо в узор на плитах лестницы ловушки. Древние, может, уже и разряженные… А вдруг – нет?

Брюс отдернул ладонь от прозрачного листа, слабо подрагивающего на конце склоненной над ступенями ветке. По прожилкам текло мерцание. Брюс едва коснулся кромки листа, а на пальце осталась глубокая кровоточащая царапина.

Если ясень сбросит листву разом, то неосторожного путника в мгновение напластает на миллион тончайших ломтиков.

Как-то неприветливы они здесь к гостям…

– Брюс! Поспеши. Будет странно, если кукла явится без кукловода…

От такой своенравной девицы можно ждать самостоятельности даже после обращения в инертную куклу, с досадой подумал Брюс, нагоняя Элию и Лако.

«Будьте осторожны…» – внезапно прошелестело над ухом.

А то мы без тебя не знаем! – если на ком и бесполезно было срывать досаду, так это на бесплотном Дьенке. Но рядом больше никого не оказалось.

…Сильно засквозило. Влажный ветер прянул навстречу, взъерошил шевелюру, взметнул одежду.

Пространство раздалось в обе стороны – справа в огненный полумрак, слева – в сумрачность непогоды. Заплескались длинные, черные тени. Проходная вытянутая зала пронизывала Замок насквозь. В дальнем конце слабо синело.

Брюс невольно поежился, приподнимая ворот. А внизу-то не в пример теплее!

Как ни странно, но верхняя часть замка выглядела хуже нижней. Прежде этаж был шире раза в два, но левая его половина рассыпалась, снесенная то ли неповоротливым драконом, зацепившим Замок на излете, то ли не менее неповоротливым временем. За обкусанным окаемом стен и пола осиротело высились колонны пустых опор, между которыми тянулась тонкая гранитная нить, оставшаяся то ли от галереи, то ли от перекрытий пола. Примерно в три ладони шириной. Ее облюбовали крылатые гадюки.

Обрыв от остальной залы отгораживали металлические перила, возведенные уже после обрушения.

Ветер не унимался, меланхолически кружась под сводом и тренируясь в художественном свисте. Выходило фальшиво… В панцирях яшмовых черепах, подвешенных на медных цепях или закрепленных на столбах, вяло шевелилось пламя. Несколько жар-птиц неприкаянно вились между балками, не находя себе места.

От наблюдения за ними становилось еще холоднее.

Людей было мало. В обширной зале, размером с деревенскую площадь, одинокие высокорожденные путники, пережидавшие непогоду, раскатились по нишам и теням. Прямо к резным каменным столбам были привязаны лошади.

В кресле справа, вытянув длинные ноги и запрокинув голову, дремал безразличный ко всему огненный маг. Рыжий гиппогриф, свернувшийся поодаль, лишь лениво приоткрыл затянутый белесой пленкой глаз, провожая взглядом цокающего Лако.

Лако надменно отвел клюв, игнорируя собрата.

Несколько смурных вооруженных людей расселись тесным кругом в самом дальнем углу. Неподвижностью своей они вполне могли посоперничать с големами у входа.

Недовольный мужчина в судейском плаще нервно мерил шагами отрезок между двумя погашенными светильниками. За ним по пятам таскалась его блеклая тень и такой же выцветший помощник с охапкой бумаг. Из прорехи в каменном своде на непоседу сочился бледно-серый свет, продернутый серебром дождя. На плечи дождевая крупа оседала липким бисером.

– Как же ску-учно! – во всеуслышание простонали нежным голоском.

Еще одно кресло, накрытое наскоро брошенной меховой накидкой, занимала золотовласая изящная прелестница в платье с таким длинным шлейфом, что он змеился шагов на десять.

– Напрасно вы затащили меня в эту дыру, – прелестница надула губы, гнездясь поудобнее в кресле. Длинный шлейф на полу изобразил вполне независимое шевеление.

– Вы желали новых впечатлений, – смирно ответствовал некто согбенный подле красавицы. Явно уже не в первый раз.

За креслом красавицы громоздилась плечистая, здоровенная фигура рукохода. Рукоход зевал, не стесняясь, демонстрируя набор крепких зубов. Впрочем, зевота не помешала ему выстрелить в новых людей цепким взором. Телохранитель?

Еще дальше сбились разномастной кучкой слуги, сторожившие расписную карету. В карету были запряжены две палевые фарфоровые лошадки.

– Что тут написано? – Блондинка властно ткнула пальчиком с золотым коготком в россыпь вездесущих грамот, развешанных под светильниками. – Почитай мне!

– Это неинтересно. Разыскиваются какие-то преступники.

– Читай!

С грамот пучили глаза моментальные снимки с «отпечатками» лиц, сделанные магами с абсолютной памятью. Правда, у некоторых магов, похоже, слегка разыгралось воображение. Не бывает таких клыкастых ухмылок или жутко выкаченных глаз даже среди душегубцев.

– …поиск беглого преступника, убийцы и мародера, сбежавшего с Каторжных гор…

– Другое читай!

– …совершенные злодеяния. Грабеж, разбой, нападение на…

– Дальше!

– Э-э… Насилие над личной свободой… Хм-м… Незаконная продажа зачарованных украшений. Принявший данное изделие в дар лишался собственной воли и переходил в полное подчинение дарителю и…

– Кажется, папенька дарил маменьке такое ожерелье на именины.

– Задержанному ювелиру удалось скрыться…

– Фи, ну и рожа! – не одобрила Златовласка. – А тут что?

Брюс вдруг заметил, что длинные ее искристые косы, перевитые жемчугом и затейливо уложенные вокруг бледного личика, и впрямь золотые. Тяжесть металлических нитей заметно оттягивала маленькую головку. Девице приходилось держать шею неестественно выпрямленной, и оттого она казалась вдвойне высокомерной и капризной.

Метавшийся возле розового ушка сладкоголосый песнопевецбыл не в силах даже шевельнуть золотистые прядки.

– …на вид ей лет двадцать. Роста среднего и сложения, склонного к умеренному… Голубые глаза… Длинные светлые волосы… – продолжал монотонно считывать златовласкин компаньон. – Награда от баронессы Загорской за возвращение дочери…

Брюс с Элией нервно переглянулись. Обширная зала внезапно стала тесной и душной. Напоенным благовониями воздухом трудно дышалось, а синевший далеко выход определенно отскочил еще шагов на тысячу.

– Похититель девицы высокий худой, волос темный, кожа светлая…

– Небось сама с ним сбежала, – перебила златовласка, мельком, не оглядываясь, огладив живописно щетинистую щеку догадливо наклонившегося рукохода. – Ах, может, это самое лучшее… Так ску-учно! Когда уже поедем?

– Как только земля просохнет хоть немного…

Брюс ткнул замешкавшуюся Элию в бок. Якобы похищенная девица сверлила болтливую златовласку ревниво-неприязненным взглядом. Для «куклы» уж очень выразительным.

Рукоход, пережидавший ласку хозяйки, как безразличный кот, поднял голову. Секунду смотрел прищурившись. Взлохмаченная челка косо падала на лоб. Губу рассекал длинный, тонкий шрам. И на обнаженном торсе, бугрящемся мускулами, тоже темнели длинные, тонкие риски давно заживших шрамов. Будто от шпор.

Хрупкая красавица вместе с массивным креслом была рядом с ним, как сахарная игрушка. Сожми покрепче – хрустнет…

Криво усмехнувшись, рукоход отвернулся. Брюс вдруг заметил, что ремни, пересекавшие его обширную грудь, скрепляют узорчатое дамское верховое седло на его холке.

– Ну сделайте же что-нибудь… – неслось следом нетерпеливое, перемежаясь успокаивающим воркованием: «…опасно… снесет с дороги… грязь…»

Каменные плиты пола, истертые тысячами подошв, мерцали проступающим серебристым, игольчатым узором, похожим на морозные рисунки на стекле. Инеистое свечение скрадывало выбоины, царапины от когтей и подков, каверны и мусор…

«…доброго пути, странник…» – считывалось в хитросплетениях серебряных нитей.

– А! Кто бы мог подумать… – Длинная тень упала на надпись, разом гася свет. – Неужели это снова вы?

Брюс нехотя поднял голову.

Заступив путь с непринужденностью шлагбаума, перед ними стоял давешний охотник. Умытый, переодетый, волосы по-прежнему стянуты на затылке в длинный хвост. Остальные, из той же компании, топчутся поодаль, поглядывают с интересом. Хорошо хоть графа нет.

– Новая встреча? – Хвостатый улыбнулся, растянув тонкие губы так, что казалось, они вот-вот лопнут от напряжения. При этом его улыбка не выглядела ни в малейшей степени дружелюбной.

Брюс коротко кивнул.

Кроме того, что ему в принципе не нравился этот тип, он почуял исходившую от него смутную угрозу. Ох, не случайно Хвостатый снова подошел.

– Уж не прервал ли я вашу охоту, как вы мою? – продолжал щедро улыбаться нежданный (да и нежеланный) собеседник. – Все-таки охота – дело интимное, – выдал он несколько сомнительную сентенцию. – Посторонние нарушают настрой… Впрочем, я уже пожалел о своем решении сразу же вернуться домой. Все равно приходится ждать, пока распогодится.

– М-да… Дожди – это так… неприятно, – выдавил, наконец, Брюс, чудом удержав на языке просившееся «мокро».

Вообще следует помалкивать. Будешь выглядеть значительнее.

– Здешние дожди опаснее пожаров. Дороги раскисли, нужно подождать пару часов. Или дождаться, пока прибудет воздушное судно… Впрочем, вам ли не знать об этом? По слухам вы здесь частый гость.

Вот что на это отвечать? Хвостатый явно подковыривает нечто, как ему кажется, занозистое. И хоть явно принимает Брюса за кого-то другого, все равно болезненно.

К счастью, обстоятельства подарили Брюсу небольшую передышку.

– Да что ты мне со своим пледом, дурак! – вознегодовала златовласка, притянув к себе внимание всех присутствующих.

Звон разбитого бокала, брызги хрусталя, жестяное бренчание отлетевшего серебряного подноса.

Придушенный свист раздавленного песнопевца. Неуклюжий взмах крыльев отброшенного пледа. «Бурчало» кланяется и пятится, невнятно извиняясь. Рукоход стеклянно таращится на огонь.

– Что за порядки в этом убогом местечке? Почему я… Я! Племянница самого герцога Тороплянского должна ожидать невесть чего с этими… – Она обвела присутствующих брезгливым взглядом.

Полнейшее безразличие было ей ответом. То ли народ подобрался толстокожий, то ли герцог Тороплянский не был такой уж значительной персоной.

Огненный маг всхрапнул, заскреб ногами, пытаясь поудобнее устроиться в кресле. Рыжий гиппогриф запрятал голову под крыло.

– Терпение – добродетель сильных, верно? – Хвостатый мельком скривился, оглянувшись на капризную красотку. – Право слово, я начинаю сожалеть о своей неспособности создавать покорных кукол… Я слышал, вы лучший в этом деле?

Брюсу оставалось неопределенно пожать плечами.

– Верно говорят, что в вашей власти подчинить своей воле любого за один лишь взгляд?

Брюс промолчал. Взгляды собеседников встретились. Светлые глаза Хвостатого смотрели близоруко, но безжалостно. В выражении их мелькнуло нечто охотничье.

– И что по чужой воле любой из нас способен даже на немыслимое, – в интонациях собеседника явственно обозначилась двусмысленность.

Куда он клонит?

– Я слыхал, что все странные поступки принца Шеарана объясняли не волей несчастного юноши, а близостью его с давним приятелем магом…

Шеаран был младшим сыном Земледержца. Брюс невольно сглотнул.

Золотоволосая красавица со звоном расколотила второй поданный ей хрустальный бокал. Хвостатый снова кисло поморщился:

– Надо признать, здесь и впрямь скучно… Ах, если бы небольшое развлечение? Скажем, вынудить некую девицу пройтись по во-он той тропке над пропастью… Нагишом, а?

– Может, лучше не девицу? – Брюс наконец раскрыл рот.

– Вас привлекает созерцание наготы мужской? – притворно удивился Хвостатый, ухмыляясь уже в полный рот. Намек он, конечно, понял, но отмел его, даже не задумавшись. – Впрочем, вы правы, связываться с истеричкой из дома Тороплянских чревато утомительным общением с ее родственниками. Уж не знаю за что, но герцог Тороплянский обожает свою племянницу… Впрочем, нет, знаю, за что он ее обожает… – Хвостатый сделал вид, что только сейчас заметил замершую поодаль Элию. – А что вы скажете о вашей кукле?

Элия застыла, словно прямой взгляд Хвостатого пришпилил ее к гранитной опоре. Ни тени испуга не мелькнуло на ее лице, но девушка напряженно выпрямилась.

– Она – моя, – с нажимом произнес Брюс.

– Да я и не претендую! Но небольшое развлечение… а? В вашей власти заставить ее пройтись по той тропке не оступившись…

– Это невозможно.

– И это мне говорите вы? С вашей репутацией…

Да что там у этого «Брюса» за репутация? Похоже, этот двойник – неприятный тип.

Коллеги Хвостатого подтянулись поближе, почуяв развлечение, и топтались за его спиной, жадно улыбаясь. Они живо напоминали разбойника Грузя и его компанию.

– А может, вы вовсе не тот, за кого себя выдаете? – От вкрадчивости в голосе Хвостатого Брюс невольно насторожился. – Возможно, в Золотом городе пора узнать, что на самом деле ваша репутация не более чем пшик?..

Он имел в виду вовсе не то, что Брюса так напугало. Хвостатый оказался слишком высокомерен, чтобы видеть дальше своего носа и помнить о чем-то, кроме столкновений, существующих лишь в пределах Золотого кольца…

Да плевать на репутацию того, за кого тот принимает Брюса!

Брюс осклабился широко и самодовольно. И торжествовал ровно пару секунд, готовясь послать этого приставалу на все четыре стороны.

Но Хвостатый его опередил, внезапно оставив собеседника и сделав пару шагов в сторону Элии. Оглядел ее с головы до ног и снова обратился к Брюсу:

– Что ж! Если вы не хотите избавить меня от скуки, то я знаю другой способ… Вон там, видите, этих бравых вояк? Это какой-то капитан из провинции. Он весьма расстроен, потому что вот уже много дней ищет без вести пропавшую баронскую дочь. – Хвостатый перевел взгляд на вновь обмершую Элию и медленно, с удовольствием проговорил, цитируя: – «На вид ей лет двадцать, среднего роста и сложения, склонного к умеренному… Голубые глаза… Светлые волосы…» – Мосластый длинный палец подцепил кончик косы Элии.

Наверное, не отшатнуться девушке стоило неимоверного усилия. А Брюсу такого же усилия стоило повернуться, взглянуть в дальний угол внимательнее и похолодеть.

Как же он сразу его не узнал?!

– Думаю, капитану и родичам пропавшей баронессы будет любопытно узнать, ЧТО стало с их девочкой?..

– Вздор. – Хрипотцу в голосе Брюса, конечно, собеседник услышал и вряд ли списал на здешние сквозняки. – Какая еще баронесса?

– Возможно, это не она, – покладисто согласился собеседник. – Но пока вы станете объясняться и разбираться… Выйдет потеха! Этот вояка чрезвычайно огорчен и оттого свиреп. Говорят, он ждет здесь уже не один день. Никогда еще прежде я не видел такого рвения в ком-то!

Элия, расширив глаза, смотрела в дальний угол.

Там, будто почувствовав внимание, капитан Фарр медленно повернул голову. Брюсу наверняка померещилось, что лицо капитана резко изменилось. В скрещении теней не разобрать…

– В любом случае нам выйдет развлечение…

Ох, выйдет…

Фарр бросил несколько слов своим солдатам, поднялся на ноги, повел плечами, разминаясь. И повернулся в сторону собеседников, явно вознамерившись узнать, чем вызвано столь пристальное внимание к его персоне.

Сейчас он подойдет достаточно близко и в чумазой замарашке узнает пропавшую наследницу.

Разве это плохо? Заберет ее домой…

А она чего хочет?

Брюс перехватил взгляд Элии. У него было всего лишь несколько секунд, чтобы принять решение.

Причем в одиночку, потому что спросить девушку-куклу – Брюс не мог. Она даже кивнуть не смела, поскольку Хвостатый неотрывно таращился на нее.

А Фарр приближался.

Элия не сводила с Брюса стеклянного взора. Голубые глаза даже не моргали. На лице не вздрагивал ни один мускул. Но в глазах билось нечто отчаянное, не способное излиться с сомкнутых губ, но вопящее так, что хотелось бежать прочь.

Что она думает?! Что ждет, чтобы Брюс сказал?

Нет? Да?

Он не может принимать за нее решение!!

Или может?

Походка приближающегося Фарра изменилась. Прежде вышагивающий ровно и уверенно, он вдруг сбился (Брюс видел это краем глаза), задержался на мгновение, будто пес, почуявший дразнящий запах, и…

– Хорошо, – скучным голосом произнес Брюс. – Я проведу куклу… Но если она упадет, вы будете должны мне трех таких…

«Ты с ума сошел!!» – взревел в ужасе Дьенк.

Элия опустила и подняла веки. В глаза вернулась безмятежность.

Брюсу тоже хотелось завыть.

– Я заберусь в этого мерзавца, – Дьенк горячо зашептал ему в ухо. – А вы с Элией…

– Не поможет, – не разжимая губ, отозвался Брюс. – Там Фарр и его люди. Да и у тебя не хватит сил сломить ничье сопротивление…

Ветер взметнул полы одежды, когда все потянулись к огражденному тонкими перилами краю пропасти. Пахнуло льдом. Кое-кто тут же отшатнулся. Каменный зев раскрылся в клокочущую бездну.

Черный от непогоды, извилистый, изорванный в клочья о скалы, язык пролива бился невообразимо далеко внизу. Над камнями клубилась водяная взвесь.

Компания приятелей или слуг Хвостатого на несколько секунд отрезала Брюса и Элию от Фарра, перешедшего на скользящий шаг хищника, заметившего добычу.

Над ухом по-прежнему что-то вопил Дьенк. Виртуозно завывающий ветер заглушал его стенания. Брюс не успел сказать Элии ни слова (оскалившийся Фарр уже отталкивал нерасторопных, оказавшихся на его пути), только взял ее за тут же выскользнувшую ладонь – горячую, твердую, шершавую.

На его руках осталась сброшенная наспех куртка. Затем всплеснула рукавами рубашка, которую едва не украл налетевший ветер. Ловко извернувшись, Элия выпуталась из штанов.

Брюс опустил глаза – уставясь в разные стороны побитыми носами, ее кожаные башмаки уже коротали время у его ног. Когда успела?

Изломанный край залы местами соприкасался с гранитной дорожкой. Элия, словно не задумываясь, выбирала фрагменты перекрытий, уходя все дальше. Легко ступая босыми ногами, прошла по поперечной балке. Торжествующе встала на дорожку.

Ветер, кажется, должен был снести невесомую фигурку, но девушка стояла, прислушиваясь к чему-то.

– А что она делает? – громогласно осведомился нежный голосок. – Куда она?

– А вы куда? – Хвостатый даже потянулся сцапать Брюса за плечо, когда тот, прижимая охапку еще теплой одежды, перебрался через перила. Но тут же отшатнулся, когда ветер отвесил наглецу мокрую оплеуху.

Брюс пригнулся, делая вид, что подбирает зацепившиеся за балку штаны. На самом деле он пережидал приступ нестерпимого ужаса, мгновенно забыв о мелькнувшем было благом намерении пройти следом за Элией. Даже приближение Фарра, толкнувшего Брюса на это безумие, теперь не страшило.

Под ногами разверзлась мутная бездна, скрашенная отсветом багровых огней, льющихся из окон нижних этажей. Бездна дышала сыростью и смертью.