Текст книги "Адюльтер. История одной измены (СИ)"
Автор книги: Юлия Прим
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
Взлетаем. Шум двигателей, закладывающий уши перепад давления. Смотрю в одну точку перед собой. Дочка занята мультиками. Муж отвлекся на ноутбук.
Выжидаю, когда погаснет табло со значком пристегнутого ремня. Звуковой сигнал. Иконка гаснет. Отстегиваюсь, роясь в рюкзаке в поисках денег, находя только мелочь. Злясь ещё больше на себя за неумение думать наперед.
– Дай мне сотню.
Отвлекается, полоснув острым взглядом.
– Алкоголь включён в стоимость.
Вытаскиваю из рюкзака сигарету и зажигалку, убирая в карман кофты.
– Не смей, – понижает голос, пронизанный яростью.
– Штраф в десять раз больше. Считай это разумной экономией, – ершусь в ответ.
Встаю с кресла, не дождавшись действий. Вытаскиваю из рюкзака пару двадцаток. Может и хватит, если стюардессы не слишком привередливы. Или выставят из туалета с выговором и постановлением на оплату. Плевать. Перешагиваю в проход, перехваченная за руку мужем. Сжимает запястье, удерживая на месте. В попытке освободиться, упираюсь взглядом в сбитые костяшки его пальцев, о которых успела забыть. Прокалывает внутри, словно спицей, медленно введенной под ребра. Пытаюсь выкрутить руку, ощущая на ней лишь усилившийся захват.
– Отпусти, – повышаю голос.
– Я сказал – не смей. И не привлекай излишнего внимания.
– А ты останови или заткни! – взрываясь, цежу сквозь зубы. – Отойдем и поговорим нормально. Я не могу, словно собачка, сидеть рядом и ждать, мандражируя. Накручивая себя, не зная, что впереди!
Отпускает, разжимая руку, жестом подталкивая идти, коротко бросая вслед:
– Я обещал. Позже.
Отворачиваюсь, рванув в сторону туалета, отодвигая по пути плотные шторки, делящие салон на два класса. Залетаю в свободный, упираясь дрожащими руками в раковину. Обрушиваю голову вниз, пытаясь унять разбушевавшиеся эмоции, готовые ударной волной разорвать в клочья окружающее пространство. Превратив в прах всё близлежащее вокруг.
Комкаю в руках сигарету, выкидывая неприглядную смесь табака и бумаги в мусор. Умываюсь, беглым взглядом осматривая себя в зеркало. Из любой ситуации есть выход. Трагичность нашей состоит в том, что передо мной всего одна открытая дверь, и будущее за ней не прельщает. А долбиться в железные засовы, заранее предчувствуя своё поражение, нет сил...
Выхожу, успокоившись насколько возможно. Тихо сажусь рядом с ним, оглядывая уже спящую дочь. Подключаю наушники, едва слыша его голос, сквозь первые аккорды мелодии.
– Умница, – отворачивается к ноутбуку с легкой улыбкой.
Считанные минуты до посадки. Звучащее на двух языках объявление о том, что стоит пристегнуть ремни. Тихо радуюсь подходящей к концу пытке. Возможности вскоре вдохнуть освежающий мысли воздух. Никогда раньше не замечала за собой признаков клаустрофобии, обострившихся из-за присутствия рядом человека, угнетающего своим молчанием. Ни слова за последние девять часов. Вопрос "Кофе или чай?" ведь не считается? Скоро будем дома. Всего пару мгновений. Не зря же говорят, что там помогают и стены... Возможно, они смогут его разговорить. Объяснить непонятливой, чего же мне ждать...
Захватываем последние лучи уходящего за горизонт солнца. Прячущегося в серости снежных облаков. Начало декабря. Огни домов, мелькающие перед глазами, превращающиеся из маленьких точек в осязаемые объекты. Перехватывает дыхание от перепада давления. Едва взглянув на меня, протягивает бутылку воды. Слегка улыбаюсь коснувшемуся плеча облегчению. Словно спотыкаясь появляющейся на губах улыбкой. Выпрямляя ползущие вверх уголки. Резкий "удар" и смена звука моторов. Аплодисменты пилоту, проходящие по салону волной. Остановка. Перевод дыхания. Звуки включения телефонов. Собираем вещи под знакомый рингтон. Отвечает сухо:
– Да, мы сели. Подъехал? Подожди, перезвоню, как пройдём.
Застываю в недоумении, пытаясь осмыслить. Догоняю дочь с мужем, направляющихся к выходу.
– Разве мы не на такси? Кто нас ждёт?
Оборачивается со взглядом, словно объясняет одно и то же по сотому разу.
– Вы – да. Я не еду домой.
Стопорюсь, до конца не осознавая. Возвращается с дочерью, кидая резкое:
– Пошли.
Иду вперед, на автомате отдаю документы. Стою у ленты, не всматриваясь в багаж. Инстинктивно держа ребенка за руку возле себя, пока он снимает знакомые чемоданы. Проход, второй, третий. Достаем теплые вещи и идём к стоянке такси. Морозный воздух бьёт в нос. Порывом ветра забирается под куртку, пробирая холодом до костей. И без того дрожащее от неизвестности тело сжимается в плотный комок, съежившись в попытке согреться.
Усаживает в первую же машину, договариваясь с водителем. Обнимает, целует дочь, одаривая спокойной, нежной улыбкой, глядя на которую разом пересыхает во рту. Хочется урвать хоть маленькую каплю этого тепла себе... Удостаиваюсь скользящего взгляда, короткой фразы, добивающей одним точным ударом.
– Я на днях позвоню.
Карточный домик. Что может быть тривиальнее? Пластиковая колода, из которой построена наша жизнь. Крепкий фундамент, с каждым уровнем становящийся менее прочным. Тщательно выстроенный, и способный разрушиться от неловкого движения руки. Один непродуманный жест – и всё падает вниз. Рассыпается, застилая яркими картинками гладь стола. Эпизодами из жизни, которые уже в точности не собрать воедино. Не повторить. Как ни старайся. Обрушившиеся надежды. Сломленные иллюзии стабильности. Настигающее разочарование. Пустота, опускающая руки. Неизбежность. Нежелание браться снова за столь кропотливый труд. Попытка отступить и плыть по течению, не зная, куда приведёт очередной поворот изогнутого русла. Ожидание... Самое трудное для восприятия. Испытание, сравнимое с двенадцатью кругами ада. Путь до нужной двери в запутанном лабиринте. В кромешной тьме. Перебирание в уме варианты развития дальнейших событий. Уклонение от принятия его решения. Напряжение, не отпускающее ни на миг.
Замочная скважина. Поворот ключа. Темнота, покрывшая пространство своим широким подолом плаща. Опустевший дом, безжизненный, словно уставший ждать запропастившихся хозяев. Смирившийся со своей участью. Выпустивший в приоткрытую щель годами создаваемый уют. Вхожу, монотонно отбрасывая в сторону чемоданы. Дочка с радостью осматривает всё вокруг, убегая в свою комнату к позабытым за время отсутствия игрушкам. Иду варить кофе, по пути выхватывая телефон – для заказа еды. Всё привычно вокруг. И совсем не так, как было прежде. Не хватает чего-то... кого-то... Его. Спохватываюсь позвонить. По привычке узнать, когда он вернётся. В последний момент, не дождавшись гудка, отключаюсь.
– Я позвоню на днях... – хрипотцой отдается в сознании. Что ж, придётся ещё немного подождать. Найти себе более приятное занятие, отвлекаясь от угнетающих мыслей. Благо дел здесь полно. Людей, способных не дать погрязнуть в своём одиночестве. Рабочие моменты, требующие контроля и проверки за долгое время отсутствия в городе. Главное – не оставаться одной. Наедине с собой. Не дать захватить разум бессилием. Двигаться вперед, как бы трудно ни было делать первые шаги...
За весь вечер, так и не решившись зайти в свою спальню, засыпаю с ребенком на узком диване, который едва вмещает нас двоих. В обнимку. Так лучше. Родное тепло примиряет с действительностью. Помогает осмыслить, что каким бы ни был итог, жизнь продолжается. Всё возвращается на круги своя. Если это твоё – не уходит. Не исчезает в небытие. Цветным бумерангом падает к ногам, поясняя, что лимит попыток исчерпан и следующего раза может просто не быть. Крепко держи в руках, а лучше, для верности, закрепи посерьезней на поясе и больше не отпускай.
Проснувшись с утра, долго привожу себя в порядок. Впереди встреча с родителями. Нельзя упасть лицом вниз. Сдержанный облик, скрывающий под собою бурю эмоций. Прическа, макияж, строгое платье, каблуки. Всё в лучших традициях. Для мамы. Для него. Надеясь застать в офисе, перехватить и вывести на разговор... Глупая женская сущность, не дающая погаснуть едва тлеющему огоньку. Игра воображения, не позволяющая уверовать в то, что я уже обманулась в своих ожиданиях. Проклятый оптимизм, удерживающий на плаву, словно спасательный круг. Не разрешающий сложить лапки и, отпустив призрачную надежду, пойти ко дну. Подъезжаем к дому родителей. Пару минут после выключения двигателя сижу, успокаивая мысли. Натягиваю спокойную улыбку, собираю дочь и иду исполнять свою роль, выполняя дочерний долг. Ни до чего. Только это не важно... Крепкие объятия мамы. Задыхаюсь от переполняющей нежности и подступающих слез. Звонкий крик дочери, бегущей деду на встречу. Отрезвляет все чувства, перекрывая обрушившейся на плечи радостью. Ощущением себя дома. Там, где тебя действительно любят и ждут. Застилая отчуждение мужа.
– Почему вы одни? – уточняет с улыбкой, припечатываясь ласковым поцелуем к щеке.
– Ты же знаешь у него много работы, – отвожу взгляд, вырывая момент, чтоб перевести дыхание и прийти в себя.
– Всё хорошо? – настороженно уточняет. Чувствуя меня как никто другой. Без слов. Просто зная.
– Думаю да, – пожимаю плечами, не желая об этом говорить. Не выпускает мою руку из своих, молча кивая. Затаив подозрение в блестящих от надвигающихся слез глазах.
Провожу больше часа в родной атмосфере. Оттаивая. Успокаиваясь. Улыбаясь. Искренне смеясь и рассказывая курьезные случаи. Не касаясь нас. Благодаря маму за её понимание и любовь.
Уезжаю, оставив дочь. С охапкой новых сил собираюсь в офис. Распаляя надежду исправить всё именно сейчас. Раз и навсегда. Решив идти напролом. Перевешивая чашу в свою сторону. Доказывая свою преданность любыми путями!
– Ну да, так и поверит, – хмыкает разум.
– Господи! Заткнись ты уже навсегда! Не мешай действовать. Ошибусь – поплачусь сама. Выдыхаю, подъезжая к знакомому зданию. Выхожу, улыбаясь, замечая на парковке знакомую машину. Поднимаюсь на свой этаж, начиная дрожать изнутри, но не собираюсь отступать. Открываю дверь, буквально натыкаясь на него. Поднимаю глаза. Тянусь поцеловать. Отвечает задумчивым взглядом, целуя в щеку. Как подружку. Не в силах сдержаться, недовольно фыркаю в ответ. Всё вернулось на круги своя? На работе без признаков нежности? Или это выбранная линия поведения.
– Я соскучилась, – тихо произношу, нервно покусывая губы. Пытаясь улыбнуться. С опаской рассматривая ледяные глаза.
– Извини. Спешу, – бросает скупо, плавно отодвигая меня с порога. – Где Катюша? – проскальзывает нежностью, с легкой настороженностью в глазах.
– Оставила у мамы, где ей ещё быть.
– Заберу её позже. Вечером привезу домой.
– И останешься? Поговорим...? – касаюсь шеи, слегка приобнимая. Тая глупую надежду, что поцелует. Удержит в руках. Не отстранит.
– Возможно, – сторонясь, уходит. Разом обрывая всё внутри. Глупо спрашивать "за что?". Провожаю безмолвным взглядом, медленно шагая вдоль коридора к ещё одной темной двери.
– Солнце моё, а ты как раз вовремя, – бросает Димка с порога. Убирает улыбку. – Присаживайся. Только собирался тебе звонить.
Выуживаю из сумки подарок. Небольшого золотистого слона, украшенного сверкающими камушками. Протягиваю на своей ладони, встречая на нём озорной взгляд.
– Красиво. Это мне?
– Конечно, – обнимаю, пытаясь успокоить нервную дрожь, скользящую в голосе после разговора с мужем. – Говорят, он приносит удачу.
– Так, может, оставишь его себе? Тебе она сейчас больше нужна.
Вопросительно поднимаю взгляд, хмуря брови и не понимая намека. Слежу за перемещающимися к сканеру руками и моей фотографии, каким-то чудом появившейся в них. Той самой, что оставил Стив. Которую я разрешила забрать мужу.
– Что это? – с прищуром уточняет друг.
– Ты же сам видишь, мой снимок, – потираю виски, пытаясь понять. – Откуда он у тебя?
– Твой благоверный принес, попросив отследить, – замолкает, наблюдая реакцию: поджатые губы и широко раскрывшиеся глаза. – Во что ты влипла, родная? Это не фото. Это лезвие в гильотине, отсекающее твою светлую головку. И где ты такого только нашла?
– Что ты имеешь ввиду? – шепчу осипшим голосом.
Открывает ноутбук, театрально вздыхая. Едва не падаю со стула, увидев страницу Стива, игриво улыбающегося с главного фото. Не вызывающего сейчас ничего, кроме сожаления и щемящей грусти. Открывает загруженные им снимки. Пляжи. Горы. Залитые солнечным светом острова. Множество ярких мест. Площадь возле "Рояла" с торчащим в здании фюзеляжем самолёта. Играющие музыканты... и я. С милой подписью сверху "Lost time is never found again." (Потерянное время никогда не вернётся). Облокачиваюсь на спинку стула, закрывая глаза.
– Я подчищу её, – вырывает ласковым голосом из забвения. – Но исходники уничтожить нельзя. Буду проверять, чтоб не всплыла вновь. Скажу твоему об отсутствии следов...
– Ты не понимаешь, – нервно смеюсь. – У нас три программиста, а он выбрал тебя. Случайно ли? Знает, что доложишь и выгородишь. Очередная проверка. И для тебя, и для меня.
– И что делать? – произносит задумчиво.
Встаю со стула. Выходя из кабинета, останавливаюсь на пороге с грустной улыбкой.
– Скажи правду. Именно её от тебя он и желает услышать.
– В таком состоянии за руль нельзя.
– Я в порядке. Не бойся, – смягчаю голос. – Спасибо тебе. И не лги. Лучше сразу. Он всё равно уже в курсе.
На часах уже девять вечера. Стою у кухонного окна, ожидая возвращения дочери и мужа домой. Ползущие вверх раздвижные ворота. Свет фар. Замираю. Выходит, обнимая ребенка. Сидя на корточках рядом с ней, что-то объясняет. Отпускает вперед, вновь возвращаясь в машину. Даёт задний ход... Закрываю глаза, чувствуя на щеках опаляющие, горячие слёзы. Слыша за стеной щелчок замка. Вытираю предательские эмоции, отодвигая легкую штору, захватывая взглядом лишь опускающийся механизм и исчезающие за забором световые лучи. Обнимаю дочку, с усилием улыбаясь. Даже не соизволил зайти... а я, словно собачка, была готова принести тапки. Вот только за эти дни, похоже, он научился обходиться без меня. Глупо таить веру в то, что станет иначе. Молчание хуже признания. Точка, за которой лишь пустая строка. И дописать бы в ней рвущие сердце на части фразы... Да только это финал. Я ему не нужна.
Два дня обыденных дел. Порой, зависаю взглядом на одной точке с тревожным лицом, окликаемая подчиненными, со стороны внимательно следящими за мной. Выгляжу психом? Возможно. Вот только мне всё равно, что думают, что говорят. Безразличие вытесняет все чувства. Собираюсь на работу лишь оттого, что дома одна не смогу высидеть и пары часов. Дочка в саду, впереди новогодние праздники, у всех куча дел. Месяц пролетит так быстро, что и не заметишь. Каждый второй ожидает чуда. А я...? Всего-то ежедневно меняю на своем столе "вечный" календарь. Девятое декабря. Никаких эмоций. День как день. Словно и не просыпалпсь с утра. Ничего не произойдёт. Всё уже было. Осталось в прошлом. Ушло... Отвлекаюсь на звонок телефона, чувствуя предательский озноб, покрывающий кожу. Едва дыша, произношу тихое:
– Да.
– Оденься и выйди, – говорит размеренно и спокойно. Трясущимися руками накидываю пальто. После пятой тщетной попытки застегнуть пуговицы бросаю это дело, едва не выбегая из своего кабинета к стоянке авто. Рискуя подвернуть каблуки, спускаюсь по ступеням через одну. Налетаю на него, стоящего буквально в паре метров от лестницы, захватывая шею руками. Не пытаясь даже унять сбитое дыхание или попытку вести себя более сдержанной. Облепляю поцелуями губы и щеки, царапая кожу легкой щетиной. Чувствуя его аромат. Роняю соленые слёзы, впитываемые в воротник моей белой рубашки. Внутри отчаянно дрожа. Отстраняет, грустно улыбаясь. Проводя рукой по обледенелым на морозе щекам. Вытирая неиссякаемые ручейки. Путается пальцами в подоле пальто, пряча меня от ветра, застегивая пуговицы и поправляя воротник.
– Я же просил одеться, – вымученно ласкает тембром, заставляя вновь сокращать дистанцию и прижиматься ещё сильней. Выдыхает протяжно. Накаляя воздух своим присутствием рядом. Вновь целую, шепча еле слышно, едва ворочая непослушный язык.
– Прости... пожалуйста, прости меня. Проводит рукой по затылку, резко притягивая, впиваясь губами. Отвечаю на поцелуй, омываемый горькими слезами. Смешиваемый с ними. Ощущая на языке соленый вкус. Захватывает губы жадно, словно за эти дни сильно изголодавшись по ласке. Обжигающей страсти, той, что растеряли на островах... Растаявшей нежности... Любви. Целует долго, со вкусом, вызывая головокружение и заставляя колени дрожать. Впиваясь пальцами в затылок и вызывая мышечный спазм. Отпускает. Приоткрываю глаза, пытаясь короткими вдохами компенсировать острую нехватку воздуха. Плавно поднимая вверх уголки губ. Проводя рукой по его заросшим щекам.
– Я люблю тебя, – шепчу выдыхая. Убирает руку, опуская глаза. Отходит к машине, причиняя каждым отдалённым шагом буквально физическую боль. Удар под дых, повторяющийся снова и снова. Не в силах произнести и слова, наблюдаю за тем, как возвращается назад. Вновь каменное лицо, не отражающее лишних эмоций. Пугающий стальной взгляд. Передает папку, буквально вкладывая её мне в руку и заставляя пальцы зажать.
– Прочти это, если возникнут вопросы, мы всё разберём.
Открываю, не видя букв, не понимая прочитанных слов. С надеждой вздыхая:
– Что это?
– Повестка и бумаги на развод. Чувствую желудочный спазм, сдавливающий стальными цепями, тошноту, подкатывающуюся к самому горлу. Не могу. Не верю! Ведь это не правда! Он лжёт... Застилаю пеленой слёз документы, размазывая перед глазами всё в одно белое пятно. Пытаюсь проморгаться, чувствуя, как всё начинает темнеть. Удерживает крепко в руках, поднимая вверх голову двумя пальцами. Обеспокоенно уточняя:
– Тебе плохо? Слишком эмоционально для показного равнодушия... Такое не спрятать и не сыграть.
– Нормально, – выдыхаю несмело. – Я, пожалуй, пойду, если на этом у тебя ко мне всё. Хмурится, напрягает брови, словно что-то осознавая, выдавая скупо:
– Я тебя провожу.
Отпускаю руку, лишь жестом не разрешая. Упираюсь взглядом в бумаги, закрываю папку, зацепившись за число... Ошарашенно поднимаю глаза, истошно дыша и опасаясь, что принятие этой мысли меня в миг добьет. Снайперским выстрелом в голову. Без шансов. На месте.
– Ты... подал заявление... ещё до отлета домой? За два дня...? Выходит сразу всё решил? Тогда зачем мучить?
Поджимает губы, наполняя взгляд неразбавленной горечью.
– Когда-нибудь ты сможешь меня понять... Ухожу, не разбирая остальных слов. Не слушая. Не слыша. Не вникая. Лишь в кабинете, со злостью бросив бумаги на стол, и, минут через пять, подойдя к окну, вижу на парковке всё так же одиноко стоящую мужскую фигуру, смотрящую мне вслед.
Смотрю на белые листки с тщательно пропечатанными буквами, раскиданные по поверхности рабочего стола. Мировое соглашение о разделе имущества. Кто б мог подумать! Подготовился. Всё просчитал! Предложил выгодные условия. Твою же мать! Не обделил, оставив мою машину, отписав дочери дом и ежемесячные отчисления на содержание. Очень благородно! Не так ли?!
Оценим сложившуюся ситуацию со всей циничностью – я в плюсе. Значительно. Мой брак, в отличие от среднестатистических по стране, меня неслабо обогатил... Finita la commedia! Овации! Аплодисменты! Каждая вторая мечтала бы остаться при моём... Наивные дуры.
– Так в чём же вопрос? Живи и радуйся! Делай, что хочешь! Гуляй! Развлекайся! Езжай с ребенком в кругосветное! Заведи себе мужика или на крайний случай маленькую собачку, так бесящую мужа! Упивайся свободой! Что не так? Почему на лице нет улыбки?! Неужели карт-бланш не устраивает? – осведомляется разум. Тошно!!! Скручивает все внутренности в клубок. Пробивает тело дрожью. Подгибает колени... Медленно задыхаюсь, словно из комнаты выкачен воздух. В руках листок с повесткой. Двадцать пятое декабря. Десять утра. Разведемся до нового года, как и обещал, начав новую жизнь с чистого листа.
Беру вазу с окна. Ярко синяя. Сильно контрастирующая со светлым убранством моего кабинета. Никогда её не любила, испытывая лишь неприязнь. Кто-то принес в подарок, уверяя, что это произведение современного искусства. По мне так кусок льда, не тающий даже в солнечную погоду на уютно обставленном окне. Интересно, она треснет? Или останется невредимой? Выставляю на центр стола, отодвигая компьютер. Наполняю её вызывающими одну лишь неприязнь скомканными бумажками. Подношу зажигалку к последнему комку, прикуривая от его края. Отхожу к окну, наблюдая полыхающее пламя, струящийся вверх дым... Глядя на всё это безумие со злорадной улыбкой. Упиваясь мнимой силой. Словно отрицание ситуации может что-то изменить... Резкий звук, раздражающий слух. Взрывающаяся противопожарная сигнализация, пищащая где-то над ухом. Чёрт! Совсем не подумала об этом... Забегающая в кабинет помощница, округляющая глаза. Окидывающая меня ошалевшим взглядом. Усмехаюсь нелепости ситуации. Обезумевшая начальница с опухшими от слез глазами, решившая спалить собственный кабинет. Да... Такого от меня явно не ожидали! До мужа слухи за день дойдут... Да и к чёрту всё!
– Выключи её, пожалуйста, – произношу спокойно, выкидывая сигарету в дотлевающие бумаги. – Сегодня же подай объявление о поиске нового сотрудника и проветри всё тут.
Спохватывается, оседая на стул.
– Вы меня увольняете? – нервно перебирает пальцы.
– С чего бы вдруг? – усмехаюсь. – Сама ухожу. Оформи заявку. И побыстрее. До завтра меня не будет. Подхватываю вещи, ключи от машины. В последний раз кидаю взгляд на дымящийся кусок льда на столе... Надо же, даже не пострадала. Стойко выдержав испытание. Может смогу и я? Сохранив целостную видимость хотя бы снаружи... Устроившись в машине, вытаскиваю телефон. Набираю короткий южный номер.
– Ты по мне соскучилась или звонишь чем похвастаться? – веселым бодрым голосом салютует Кристина.
– Звоню узнать, успеешь ли ты прилететь на поминки.
– Ты о чём? Не пугай! Чьи похороны? – взбудораженным голосом торопит ответ.
Кривлюсь от понимания, что действительно взволновала.
– Извини меня за отсутствие чувства юмора. Мы разводимся. Двадцать пятого, в десять утра.
– Чёрт! Да быть такого не может! Я с ним вчера говорила!
– И что? – криво улыбаюсь отражению в зеркале заднего вида, собираясь выезжать с парковки.
– Да ничего! – нервно взрывается. – Два идиота! Ты его так просто отпустишь?
– Просто... – усмехаюсь, чувствуя очередной укол в сердце. – Что я могу сделать, если он всё за нас решил...?
Грустно вздыхает, смягчая тон.
– Буду в Москве за два дня до трагедии. Может, к этому моменту успеете передумать. Обмоем хорошим шампанским ваше воссоединение. Настраивайся на лучшее. Как ни стараюсь, я не могу заметить в нём охлаждения к тебе.
– Тогда я совсем его не понимаю... – печально затихаю в ответ.
– Мне ещё хуже, – проскальзывает язвительностью в голосе. – Как вам разъяснить, что вас не зря свела судьба, когда вы сами же отчаянно все ломаете? Бесполезный труд. Пока лбами не стукнитесь, не поймёте. Держись. Время пролетит быстро. Скоро увидимся.
– Я тебя очень жду...
Кладу трубку, падая лицом на руки, сложенные на руле. Минуты растянутся в бесконечность, и нет верного способа их поторопить. Мысли вновь и вновь возвращаются к нему... Глупо думать, что время способно исцелить. Оно лишь присыпает цинком рану, постепенно вымывая из неё соль, разъедающую кожу и не дающую ей зажить. Только вот шрам остается. Напоминает о себе день ото дня. Одинокими ночами вызывает фантомные боли, точно отсеченная конечность. Её нет, а ты ещё чувствуешь присутствие. Словно ампутация и не произошла... Жизнь – не сказка со счастливым концом. Как банально: понять, что действительно любишь, лишь навсегда потеряв! Наказание? Испытание, предписанное кем-то свыше? Или неудачная шутка, заскучавших в преисподней чертей? Напиться бы, стереть все эпизоды из памяти, приехать к нему и забраться на колени. Списать всё на амнезию или состояние аффекта, затмевающее сознание... Переиграть. Точно зная о совершенных ошибках. Не допустить оплошностей, включив "action replay" (повтор действия). Исправить настоящее.Затыкаю голос разума, кричащий о том, что не стоит ему звонить. Бесстрашно набираю заветные цифры. Что я ещё могу потерять? Чувство собственного достоинства? Оно ещё сохранилось? Нет. Словно коврик у двери, выкинут к его ногам. Ожидаю ответа, слушая длинные гудки.
– Что ты там натворила? – спокойным тоном уточняет, без приветственных слов.
Улыбаюсь, согреваясь. Не узнавая саму себя. Доложили? Пусть накричит, отругает, выскажет, что я взбесила... Только пусть говорит со мной! Не важно, о чём и когда.
– Не могу прочитать соглашение, начиная с пятого пункта... – голос наполняется нежностью с отблесками боли. Как её скрыть?
– Почему? – язвительно хмыкает.
– Я их случайно... сожгла... – выдаю со смешком. – Привезёшь другие?
– Случайно? – смеется в ответ, заставляя растянуть уголки губ выше и шире. Проплыть перед глазами картинку с его улыбкой, редко встречающейся... которую я так люблю. Сглатываю подступающие слёзы. Пытаюсь закрыть сердце от охватывающей тоски...
– Ты приедешь? – произношу жалобным голосом, срывающимся на дрожь.
Тяжелый выдох в трубку. Молчаливая пауза, грозящаяся растянуться в бесконечность...
– Буду завтра. Сегодня уже не смогу. Не успею до закрытия.
– Приезжай домой после работы... – поджимаю губы, боясь сделать ошибку, но всё же выдаю. – Катюша соскучилась...
Усмехается. Слышу щелчок зажигалки. Глубокий выдох. Совладает с эмоциями? Подбирает слова? Замираю, ожидая затрещины. Перегнула, втянув ребенка... ведь больше соскучилась я...
– Не шантажируй, – выдает сухо. – Как смогу – позвоню.
Порываюсь ещё раз нарваться, прошептав "я люблю тебя" – не успеваю, слушая повисшую тишину. Откидываю телефон на сидение, врубаю музыку на полную, заводя мотор. Я попыталась... Правда, мало что смогла...
Уезжаю к родителям за дочкой. Не решаясь сообщать им о внезапных новостях. Расстраивать своей непутевостью. Затыкаю подальше совесть, кричащую об обмане. Во благо! Может быть, смогу ещё это предотвратить...
Глава 21
Он приехал лишь неделю спустя, отписавшись смс в тот день, что уезжает по делам в Питер. "Заеду сразу, как только смогу. Поцелуй за меня дочь." А кто поцелует меня? Горечь от осознания убивает желание жить полной жизнью. Радоваться новому дню. Видеть яркие моменты и красоту обычных вещей. Улыбаться, когда на душе играет зацикленная печальная мелодия.
Сумерки. На дворе светло от снега, отражающего свет фонаря. Дочь уже улеглась. А я, переодевшись в домашний костюм и мягкие, теплые носочки, сижу на широком кухонном подоконнике, попивая горячий чай. Сама не зная, для чего туда забралась. Всматриваюсь в глубь двора, словно чего-то ожидая...
Звук поднимающегося механизма. Плавно уходящие вверх складные ворота. Учащающееся сердцебиение от одной мысли о нём. Появляющаяся улыбка сквозь грусть, отражающая все чувства, желающая выдать их, сделать заметными... Поворачивает ключ в замке. В тот момент, когда я уже перестала ждать. Переболев десять дней без него. Начиная смиряться со своим положением... Заставлять себя спать, прогоняя причиняющие боль мысли тоскливыми, холодными ночами. Вставать по утрам, водружая перед собой неясную цель...
Оставляю горячую кружку, аккуратно спускаясь. Подходит с очередной папкой бумаг. Улыбаясь, устало, словно извиняясь за столь поздний визит.
– Я на минутку.
Не задумываясь, будто так и надо, начинаю расстегивать пуговицы на пальто, выпуская в комнату одурманивающие нотки парфюма. Забираю папку, не глядя, отшвыривая её на столешницу. По освободившимся рукам скидываю вниз пальто. Хмурится, улыбается шире с нотками недоверия.
– Что ты творишь?
– Оставайся, – говорю абсолютно спокойно, ввергая своим тоном в ещё большее недоумение. – Это твой дом, не за чем в ночь уезжать. Я не буду приставать... Честно. Просто побудь рядом. Пожалуйста... Помолчи, если нечего сказать. Хоть это и мучительно больно, – искривляю лицо провалившейся попыткой улыбнуться. – Я всё ещё твоя жена... Позволь хоть на мгновение в этом убедиться... Проводит рукой по щеке, растопляя кожу под непроизвольной лаской. Рефлекторно прикрываю глаза. Пытаюсь сдержать отяжелевшее дыхание, не подавать вида, насколько сильно изнемогаю в его руках. Сгорая от разливающегося в крови желания хотя бы прикоснуться к нему, поцеловать. Хочу его. До иголок, простреливаемых в кончиках пальцев. Слыша оглушающую пульсацию в висках. Слегка приоткрываю рот, ожидая, моля о поцелуе. Разрывает тишину озадаченным голосом:
– Чёрт! Как же мало тебе сейчас надо...
– Не уходи, – прошу не смело, оплетая руками. Вздрагивая губами. Последними силам сдерживающая подступающее разочарование. Состояние обреченности, которое, если он сейчас уйдёт, сломает меня. – Пожалуйста, останься. Не добивай сейчас меня своим безразличием...
– Глупая...
Произносит с оттенком, щемящим сердце. Притягивая к себе, одним рывком берет на руки. Утыкаюсь в пиджак, расслабляясь, обнимая за шею, упиваясь его близостью, закрепляясь поцелуем на шее и ругая себя... За свою несдержанность. За излишнюю эмоциональность. За боль, что причиняю обоим своими поступками и словами. За то... что не могу его отпустить. Не уничтожив нас до конца. Не убив морально... Потом. Пожалуйста! Всё эти мысли потом! Не сейчас... Один шанс. Пожалуйста! Господи! Один шанс! Если он уйдёт, я отпущу. Обещаю... Переступлю через себя. Выбью крик, застывший в глотке... и отпущу. Если он попросит... смирюсь с поражением... Относит в спальню, усаживая на кровать. Не дышу. На щеки предательски выплескиваются горькие слезы. Опускается рядом на колени. С измученным видом смотрит в глаза:
– Не могу видеть, как ты плачешь, – вытирает скатывающиеся слёзы.
– Так успокой меня, – всхлипываю в ответ.
– Ты делаешь только хуже...
– Знаю, – киваю, наклоняясь вперед, обрамляя руками знакомое до мелочей лицо. Осторожно прикасаясь губами. Боясь не почувствовать ответа. Ласково целуя скулы, щеки... Постепенно усиливая напор.
– Не представляешь, насколько всё усложнишь, – обдаёт горячим дыханием пересохшие губы.
– Пускай, хуже уже не может быть.
– Будет. Завтра станет намного больнее. Вновь твоё "хочу"... Постарайся сейчас отпустить меня...
– Обещаю. Как только попросишь...
Горько вздыхает, качая головой. Пронзая мысли глубоким взглядом. Не могут эти глаза лгать! Он нуждается во мне сейчас не меньше... Ослабляю непослушными пальцами узел его галстука, скидывая тот на пол. Расстегиваю ворот рубашки... Поджав губы, смотрю в глаза – разрешает. Начинаю улыбаться, оттаивая в душе. Да плевать, что будет дальше. Разве жизнь не проходит в данный момент? Кто сказал, что от неё надо брать всё? По максимуму? Сейчас! Пожалею. Господи! Как же я пожалею! Осознаю! Потому что он не изменит решения! Но в этот момент он лишь мой! Рядом... Возможно последний раз... Вновь готова расплакаться. Разрыдаться, прижавшись к широкой груди, умоляя отмотать всё назад. Удалить безысходность!
